Текст книги "Засланец(СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Немного подумав, я попытался пройтись на четырех конечностях. Такое положение оказалось крайне неудобным, возможно, главную партию в этой увертюре снова играло мое человеческое сознание. Добравшись до подушки, я уселся на нее и, поворочавшись, все же принял полулежачее положение римского патриция. Теребя руками кончик хвоста, я в легкой расслабленной неге-полудреме продолжил осмотр помещения.

Вокруг на небольших подставках находилось огромное количество разных мелких предметов. В одних вполне угадывались различные щетки, щеточки и кисточки, другие с натяжкой можно было отнести к пузырькам или емкостям для каких-то жидкостей. Нашлись и вовсе непонятные штучки, назначение которых я так и не смог определить. Например: сантиметров двадцать набранная из маленьких каменных или костяных пластинок цепочка, каждое звено которой имело веревочки или эластичные колечки. Повертев в руках этот предмет, я оставил его в покое, вернувшись к тереблению хвоста. А ведь приятно!

Внезапно руки совершенно без моего ведома резко отбросили кончик хвоста, голова немного поменяла угол наклона. Мое сознание начало окутываться туманом, зрение потеряло четкость, звуки удалились.

– О, ужас! – пронеслись в моей голове мысли, – заниматься этим посреди ночи?! Я же помню, что ложилась в спальной комнате. Что я тут делаю? Неужели меня так сильно контузило? Ужас! Ужас… Меня же теперь могут исключить из программы.

Чужие мысли уступили место чувству какой-то потерянности и всеобъемлющей безнадежности. Я расслабился, попытался раствориться в потоке чувств и мыслей, стать его частью, затем плавно собрать сознание обратно, оставшись одновременно частью потока. Зрение вернулось, звук покорился значительно позднее, но вот контроль над телом совершенно пропал. Я не мог даже открыть или закрыть глаза по своему желанию. Всеобъемлющая безнадежность сменилось чувством глубокого уныния.

– Я ведь уже три кольца в этом проекте, – проскользнула мысль, – до окончания оставалось совсем чуть-чуть… И что? Мне теперь отказаться от всего и остаться техником подхвата? Или подождать несколько смещений и попробовать все сначала? Но сколько на это уйдет времени? Может четыре кольца, а может и все семь?

– Откуда столько горя? – удивился я, – вроде все в порядке с телом. Хотя, я тут, похоже, в гостях…

– Ну нет, только еще этого не хватало! Это точно погружение в подличность, – расстроилась еще больше хозяйка тела, – а я смеялась над страхами Лиу.

– Нужно думать очень тихо, – опешил я от того, что меня услышали, – только вот рано или поздно в любом случае придется знакомиться, если, конечно, сон этот не закончится в ближайшее время. Может, лучше сразу расставить все скелеты по шкафам?

– Наверное, стоит взять себе каникулы? – предположила хозяйка, – говорят, что погружения или всплытия сами возвращаются на прежние места, если вести спокойную жизнь.

– Нет, надо сразу, – подумал я, добавив «вслух», – здравствуй, красавица. Извини за вторжение, сам не знаю, как тут очутился. Может, я ненадолго, тогда давай хоть пообщаемся.

– Ладно, говорят, что иногда можно узнать что-то полезное или даже приобрести какие-то способности, – подумала хозяйка, обратившись уже ко мне, – ты кто?

– Трудно тебе объяснить, кто я, могу определенно сказать, что я есть представитель другого разума, – ответил я, четко думая, – а ты не удивилась, неужели это у вас тут запросто? Такое впечатление, что ты кого-то ждала, только не совсем меня.

По моему сознанию пробежали волны испуга. Тело дернулось, но на том все реакции и ограничились. Потом в сознании появились отголоски эмоций и чувств. Очень походило на то, что хозяйка тела думала, как и я «потихоньку», и такие мысли мне оказались недоступны. Я терпеливо ждал к чему придет собственница моего временного общежития.

– Обычно приходят тени предков, – пришла ясная мысль, – бывает, что их трудно, а иногда и совершенно невозможно понять. Но иные разумы? Это может быть только шуткой. Я тебя понимаю, значит, ты – мой предок. Странно, только, что ты иного диполя.

– Диполя? – переспросил я, – это что такое?

– Ты не знаешь что это? – удивилась хозяйка, – этого невозможно не знать! Ты меня разыгрываешь?

– Нисколько, – ответил я, – у нас нет полярности, мы же – другой разум. Да и предки к нам не всплывают из глубин. Так что такое диполь?

– Ну… Как-то странно объяснять такие вещи, – смутилась хозяйка, – их знают с самого детства.

– Попробуй, – предложил я, – кстати, давай по именам, тебя, ведь Луара зовут?

– Не совсем так, но это, скорее всего, мое имя, – ответила хозяйка, – откуда ты его можешь знать?

– Твои подруги говорили о тебе, пока ты лежала на лечении, – ответил я. – Я слушал, но ничего не говорил им.

– Ясно, – облегченно вздохнула Луара, – попробую объяснить. У нашего народа четыре различных типа особей. Они все относятся к одному виду, но немного различаются внутри него. Понимаешь?

– Похоже, ты говоришь о половом различии? – уточнил я, вкладывая в мысль понятие различия человеческих полов, – ты уловила?

– Да, уловила, – ответила Луара, – ты правильно понял. Странно, только, что у вас их всего два. Ладно, постараюсь объяснить подробнее. Четыре, как ты сказал, «пола» разделяются по возможности соотноситься друг с другом для получения потомства, а вот диполи разделяют особей по внешним признакам и возможностям тела. Мы их называем гибкий и сильный. Тебе понятно?

– В общих чертах, похоже на наших мужчин и женщин, – ответил я, опять наполнив образ своим смыслом, – ты улавливаешь мои образы?

– Да, очень интересно, – ответила Луара, – у меня так не получается. В общем-то, правильно, если судить по меркам твоего вида, то один диполь – это мужчины, другой – женщины.

– Похоже, что ты относишься к женскому диполю, – утвердительно сказал я, – а чем отличаются разные особи женского диполя и мужского диполя?

– Тут объяснить не очень просто, – замешкалась Луара. – Мне кажется, тебе будет легче представить, если мы окрасим это дело толикой переменных. Назовем наши внутривидовые группы так: женщины, мужчины, двуполые и бесполые. В гибкий диполь входят женщины и бесполые, в сильный диполь – мужчины и двуполые.

– Я так понимаю, что это как-то связано с продлением рода? – уточнил я.

– Конечно, – смущение Луары залило мой разум. – Ты хочешь пояснений?

– Обязательно, – серьезно ответил я, – у нас значительно проще система. Хотелось бы знать ради научного интереса.

– Хорошо, попробую, – немного взяла себя в руки Луара. – При спаривании мужчины и женщины может получиться любая из четырех особей. При спаривании внутри гибкого диполя, то есть женщин с бесполыми или женщинами получатся только особи этого диполя, то же самое и у сильного диполя. Спаривание женщин с двуполыми чаще дает рождение женщине, реже – двуполому, аналогичны результаты спаривания мужчин с бесполыми. Спаривание же бесполых и двуполых ведет к рождению приблизительно в равных пропорциях этих же двух видов.

– Во как! – искренне удивился я, – похоже, ваш вид куда более устойчив от вымирания.

– Да, в истории нашего народа были случаи, когда при долгом скрещивании бесполых и двуполых начинали рождаться и представители других полов, – ответила Луара. – Ученые рассматривают эту закономерность как механизм восстановления вида.

– Крайне интересно, – ответил я, – я не выйду за рамки дозволенного, спросив, к какому виду женского диполя ты относишься?

– Обычно это и так видно, – смущение Луары, казалось, перехлестнуло за край, – думаю, безобразнее этого будет, к примеру, спросить у кого-нибудь, рожал он уже или нет. У вас это нормально спрашивать?

– Правильнее будет сказать, что нет, – подумал я, – можешь не отвечать. Кстати, а мужские особи тоже рожают?

– Да, – удивилась Луара, – просто от того какая особь носит ребенка больше вероятность родить ту или иную особь. У вас по-другому?

– Ну, скажем так, у нас прерогатива рожать отведена исключительно женщинам, – ответил я.

– Удивительно! – воскликнула Луара, – но как же вы вообще умудряетесь выживать?!

– Сам задаю себе этот вопрос, – усмехнулся я, – видимо из-за того, что собственно процесс воспроизведения жизни очень приятен. У вас не так?

– Так, – Луара опять залила мое сознание смущением.

– Спасибо, что просветила, – я толкнул в сознание Луары волну благодарности.

– Ой, как необычно! – воскликнула она. – Меня как будто кто-то погладил изнутри. Ладно, я – женщина, «гибкая гибкость» в нашем понимании.

– Выходит, как ни крути, я – твоя полная противоположность, то есть «сильная сила».

– Это и удивило меня изначально.

– А о чем ты вообще говорила тогда? – напомнил я, – что такое погружение в подличность?

– В моменты сильных переживаний, стрессовых ситуаций или отключения сознания кто-то из дальних умерших родственников по твоему диполю может прийти на помощь, – ответила Луара, – это как бы общая память. Они могут помочь советом, успокоить или даже на время придать твоему характеру какие-то особенные черты.

– И что в этом плохого? – поинтересовался я.

– Редко кто из них так уж легко и быстро оставляет опеку, – мысленно вздохнула Луара, – а за период опеки они могут стать несносным кошмаром. Из-за этого многие мои соотечественники не сильно жалуют это процесс. Ласьены часто становятся другими, попадая под опеку, пусть иногда это только чуть-чуть, но близкие чувствуют это.

– Ты уже попадала под опеку?

– Нет, – наполнила облегчением мое сознание Луара, – но о такой, как ты помощи, никто никогда не говорил. Ты как оказался у меня в сознании?

– Вопрос на миллион тугриков, – ответил я озадаченно, – я совершенно не в курсе этого. С другой стороны, не факт, что этот случай первый. Вот сама подумай, что могут подумать о человеке, если он скажет, что находится под опекой иномирянина в голове?

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Луара, – а ты кто в своей жизни?

– В душе я – искатель приключений, местами черный археолог, хороший парень и надежный товарищ, – шутливо ответил я, – а по совместительству – штурман, страдиан третьей ступени и командир корабля дальней разведки.

– Ого! Да ты – серьезный рубильник, – удивилась Луара, – мне бы так. Я – техник подхвата, в общем, рабочие руки с необходимым минимумом ответственности и интеллектуальной инициативы. До недавнего времени у меня имелись надежды и даже некоторые перспективы пробиться наверх. Но без блока управления мне мало что светит, хотя, мои предки не знали этих блоков, да и новых союзников тоже.

– Правильно это называется «блок медицинского контроля и поддержки»? – уточнил я.

– Да, кажется, так он и называется у этих ребят из Содружества, – согласилась Луара, – а ты откуда слышал об этом?

– У тебя он в рабочем состоянии, нет повода для волнения, – ответил я.

– Не может у меня его быть, – некоторое сожаление резануло по моему разуму, – я пока так и не закончила подготовку к внедрению этого устройства. Медики говорили, что у нашего народа существуют какие-то трудности с этим, скорее всего от многоуровневой организации мозга или мышления и протекающих там процессов. Говорят, что это память предков постоянно активизирует разные части мозга и трудно зарезервировать участок под стороннее управление.

– Тебе, конечно, виднее, – согласился я, – я попробовал, пока ты была в отключке, БМКП сначала барахлил, но потом все пошло хорошо.

– Но как это может быть? – искренне удивилась Луара, – Стоп. Давай, проверим.

Она побежала в соседнюю со спальней комнату, больше всего походящую на рабочий кабинет. Какое-то время возилась там с вещами на низком столике, в тумбочках и на полу.

– Вот, нашла, – подняла она к лицу стандартный технический планшет КСС, – тут моя «история» подготовки к внедрению блока управления, она закрыта для чтения. Не хочешь взглянуть?

Я попробовал активировать планшет, но руки просто не слушались меня.

– Не могу, – сказал я, – дай мне контроль над телом.

– Я не знаю, как это сделать, – растерялась Луара.

– Я тоже не знаю. Постарайся расслабиться, уйти на второй план, помедитируй, в конце концов, – ответил я, шутливо добавив, – я не буду разглядывать твои интересные места.

– Вот еще, – вслух фыркнула Луара.

И все же она добросовестно пробовала впустить меня в контрольную комнату своего тела. Если честно, я бы сильно задумался, прежде чем дать кому-то доступ к своему собственному тельцу. Может, это потому, что у людей не имелось памяти предков, всплывать из глубин веков было просто некому. Наконец, мне удалось заполучить чуть ли насильно передаваемое мне тело. Я привычным движением активировал планшет. БМКП оповестил о начале работы легким покалыванием виска, как это происходило в моем родном теле. На планшете побежала строка на языке модус-стандарт Содружества. Надпись я спокойно разбирал, значит, мой симбиот расширения памяти работал. Я побаюкал блокнот на гравитационном поле – с трудом, но это тоже удалось. Ситуация показалась мне странной, с этим телом, по словам хозяйки, ничего не делали медики Содружества, откуда тогда взялись мои привычные способности? Может, внедрение симбиотов у человека разумного затрагивает больше деятельность мозга, а не перестройку организма? Что-то мне Светлана говорила о том, что для каждого носителя разума этот процесс уникален.

На планшете тем временем ползла информация активации «Страдиан-3, доступ уровень 6, проект 5442385-демо, доступ цивил-стандарт…» Дальше пошла информация о проекте, и я погасил активность планшета.

– Подожди! – взмолилась Луара, – там же обо мне!

– Ты читаешь на базовом языке содружества? – спросил я удивленно.

– Конечно, – с нетерпением отмахнулась Луара, – мы же осваиваем их технику, вся документация на этом языке описана. Немедленно верни информацию!

– Разве у тебя есть допуск? – с ухмылкой спросил я, – не могу же я допустить разглашение информации неуполномоченным лицам.

– Тогда выметайся! – с вредностью в мыслях скомандовала Луара, – сиди на подхвате.

– Сейчас, красавица, – усмехнулся я мысленно, – ты же не упрекнешь меня за то, что я буду неусыпно наблюдать за твоей жизнью?

– Только попробуй! – возмутилась она, – ну нахал-то, да как у тебя язык повернулся такое сказать!

– У меня нет языка, я лишь подумал, – напомнил я.

– Да как у тебя разум повернулся такое подумать! – уже более спокойно выпалила Луара, – выметайся, я на тебя обижена.

Я уплыл на задний план, мысленно дернув Луару за хвост. Судя по реакции хозяйки, ничего такого она не почувствовала, наверное, не имея своего хвоста, я и думать за этот прелюбопытнейший орган полномочий не имел.

Надо сказать, что по началу мысли Луары для меня оставались не всегда понятными, ассоциации путались, часто приходилось что-то додумывать и уточнять. Но постепенно, видимо, из-за накопления базы общих понятий процесс пошел значительно легче, практически не вызывая разнотолков.

– Сейчас посмотрим, – попыталась Луара активировать планшет.

Планшет мигнул и повесил надпись «авторизация не подтверждена». Луара еще раз выключила и включила планшет – результат тот же.

– Но я же видела, что он работал, – обиженно подумала она, – так не честно.

– Но он же работал у меня, – подначил я ее.

– Но ведь тело-то было мое и тогда, и сейчас, – возмутилась Луара. – Это не честно!

– Подай жалобу в медслужбу Содружества, – пошутил я.

– Ах так! – возмутилась Луара, окрасив мое сознание волной возмущения. – Катись тогда отсюда! Катись и не вылазь больше вообще. Не получишь от меня больше ни тела, ни общения.

Спорить с раздраженной женщиной – прямой путь в нахалы, придурки, бездари или неудачники. Слышал от женщин не единожды, правда, не всегда в свой адрес. Так что я решил за более легкий вариант промолчать. Пусть эта женщина и не представитель «хомо сапиенс», да и понимаю я не ее язык, а образы и мысли, но обидеться она вполне способна.

Я уже не один раз размышлял о «психологии» встреченных мной иномирян, получалось, что все существа организованные по принципу «гуманоид» имели сходную или, по крайней мере, доступную к моему восприятию методику мышления. Нет, мыслили они, конечно, различно, задачи перед собой ставили разные, да и отношение даже к себе подобным у них отличалось. Но все они понимали, что такое «добро» и «зло», «радость» и «печаль», «приязнь» и «ненависть». Вот Краппса я так и не смог понять. Мне казалось, что он иногда элементарно снисходил до нашего уровня общения, пребывая все остальное время в своем собственном мире, который мы с Шилой понять, как надо, были просто не способны. Вот и при общении с этой прямоходящей кошкой я легко воспринимал образ ее мыслей, угадывал эмоции и чувства. Какие-то моменты могли быть восприняты и не верно, но в общем, я не чувствовал ее чужой или иной.

Погрузившись в свои мысли, я постарался максимально раствориться в потоке эмоций Луары, так ее мысли и переживания становились просто фоном, как иностранные слова в песне становятся просто еще какими-то звуками в мелодии, если их не понимаешь. Это походило на покачивание в стремнине потока. Тебя несет, иногда подталкивает, иногда притормаживает, тело периодически обдается то перегретыми струями воды, то поднявшимся из глубины холодком. Иногда его подкидывает, а иногда плескает в нос водой. Но в целом, можно расслабиться и лежать на воде, тихонько скользя вместе с ней по течению.

На миг мне показалось, что вернулось мое тело, но как только я попытался открыть глаза, все вернулось на прежние места. Я лишь смог понять, что Луара ловко орудовала щеткой, расчесывая шерстку своего тела. Пришлось снова растворяться в эмоциях. Я стал прикасаться к этим ощущениям нежно и очень осторожно. Вот пришло чувство приятного поглаживания, вот зачесалось в ухе, вот тело стало наполняться прохладой, а по спине и рукам побежали мурашки. Я не пытался «очнуться», просто «прислушивался» к ощущениям. И чем больше я терпеливо подбирался к ним, тем отчетливее становились эти ощущения.

Мне казалось, что я лежу в воде, нет в ванной с пузырьками, которые неспешно пробираются по телу, цепляясь за волоски кожи. Вот я лениво потянулся за чем-то, и в руке возникло ощущение чего-то круглого и тяжелого. Вот я что-то пью, но вкус пока неразборчив, возникает какое-то комфортное ощущение завершенности. Похоже, мне просто приятно. Я облизываю что-то, находящееся в моей руке.

Очень осторожно я «приоткрыл» один «глаз». Даже не «приоткрыл», а «посмотрел» через ресницы и увидел бледно-розовый язык, облизнувший прозрачную сферу в шестипалой руке. Оказалось, я получил каким-то образом доступ к ощущениям тела Луары.

В ее руке находился интересный сосуд. Он представлял собой шар, в котором на донышке виднелось утолщение, служащее центром тяжести, отверстие-горлышко сосуда находилось в самом верху напротив центра тяжести. Диаметр горлышка оказался совсем небольшим, но кроме него в шаре имелось несколько дырочек чуть ниже горлышка, и в одну из них оказалась вставлена почти привычная для человека соломинка. Луара сделала небольшой глоток через соломинку и покрутила «бокал» в руке, потом поставила его на край бассейна, в котором с комфортом возлежала. На краю бассейна наблюдался ряд полусферических углублений, попав в одно из которых «бокал» съехал в нижнюю точку. Луара некоторое время поиграла с ним, периодически толкая туда-сюда, «бокал» в это время скользил по поверхности, совершенно не проливая жидкости. Моя хозяйка лениво закрыла глаза, но у меня осталось ощущение присутствия «бокала» в руке и движения головы, опущенной на краю бассейна.

– Ух, тяжело все-таки, – подумал я «молча», – тяжело, но интересно. Трудно кому-то из землян похвастаться, что жил чужой жизнью в чужой шкуре. Интересно, надолго ли это? Нужно потренироваться, должен прийти мир вкусов, запахов, звуков и, скажем так, прочих ощущений. По крайней мере, это как интересное кино с полным погружением в образ. Ссылка в чужое тело может оказаться не такой уж скучной. Когда же я вернусь в свое-то? Ну не может же эта чепуха остаться навсегда.

Я потренировался погружению в разум Луары с подключением к ее телесным ощущениям. Нужно сказать, что Луара часто думала «громко», видимо, забыв обо мне, или просто была отвлечена чем-то. Но иногда эти мысли совершенно неожиданно прерывались. Я так и не смог понять, вспоминала она о моем присутствии или так проявлялись естественные процессы ее мышления. Через какое-то время я понял, что довольно сильно утомился. Странно было ощущать себя утомленным в отсутствие тела, но так уж случилось. Зато нашлось и некоторое преимущество – не требовалось умываться, ходить в туалет, да и расстилать постель тоже. Я уснул, просто отключившись от мира чужих и своих мыслей.

– Интересно, что я собой представляю в таком виде? – была последняя мысль погружающегося в сон сознания.

* * *

Дуться моя хозяйка долго, видимо, и не собиралась. Трудно сказать, что ее подвигло на дальнейшее общение, скука больничной палаты или любопытство. На следующий же день она с капризными нотками подумала, явно обращаясь ко мне:

– Эй, ты еще не ушел совсем? Если еще тут – немедленно отзовись.

– Привет, – подумал я, даже немного обрадовавшись, – Как спалось?

– Нормально, – ответила девушка более покладисто, – ты не баловался, пока я спала? Если честно, я хотела бдить, но совершенно безалаберно уснула.

– Так я тоже решил тебе не мешать и немного вздремнул, – соврал я, вспомнив, как упражнялся гравитационными фокусами, стараясь не потревожить тело спящей девушки.

– Мне на обследование через пару часов, – подумала Луара, – не боишься, что тебя застукают?

– Думаешь, у них есть шансы? – искренне усмехнулся я. – Если ты к местным докторам идешь, мне точно бояться нечего, а если к союзникам – то беспокоиться стоит тебе.

Обследование стало, пожалуй, формальностью, потому что по моему мироощущению заняло всего-то с десяток минут. На всякий случай я ушел в медитацию, порвав все связи с телом Луары. До меня доносились лишь отзвуки эмоционального фона, который оставался спокойным и где-то даже ленивым. Девушка позвала меня сама после окончания обследования. Это походило на настойчивый взгляд в спину.

– Эй-эй-эй! – «громко» думала она.

– Уже здесь, – мягко толкнул я к ней волну дружеской поддержки, – как оно прошло?

– Ух ты, – удивилась девушка, – как у тебя такое получается?

– Не знаю, – я мысленно пожал плечами, – как обследование-то?

– Да ерунда. Меня допустили до работ, так что завтра на смену, – ветрено подумала Лу. – Скорее бы уже, надоело бездельничать.

– Тебе нравится работа? – спросил я.

– В общем-то, да, – ответила она уверенно, – я специально подписала контракт на эту базу. Ты-то, кстати, чем занимаешься или занимался?

– Я же говорил, что пилот, – усмехнулся я. – Пилотирую, выходит.

– А что ты умеешь пилотировать? – поинтересовалась Луара.

– Наверное, почти все мелкое, – ответил я, – скорее всего, эсминец, да и крейсер тоже смогу пилотировать, конечно, это будет уже топорно, но всего-то вопрос практики. Главное, чтобы разъемы КСС для включения в систему корабля нашлись или схожие с ними. Я раньше думал, что не смогу на других кораблях летать, но жизнь показала, что в случае необходимости раскорячиться можно по-всякому.

– Нифига себе! – поразилась Луара, – завидую. Я – технарь. Вряд ли у меня получится обучиться на пилота. Отбор там жесткий, а в частном порядке – безумно дорого. Технарем, конечно, тоже неплохо, никаких тебе командиров, ковыряй разбитые посудины и все будет в порядке.

– А ты чем занимаешься? – спросил я. – Какая у тебя специализация?

– Техник подхвата, – ответила Луара, – всякая летающая мелочь – как раз мое любимое дело. Не могу сказать, что дослужилась до небес, но все же не технарь-верстачник. До инженерных должностей мне далеко, да и специализацию придется более узкую выбрать. А мне и это нравится. Нравится, когда принимаю очередную разбитую машину. Они, ведь, как живые существа. У каждой свой характер, свои болячки, которые годами не лечились из-за отсутствия времени, возможности, а иногда и навыков. И вот попадает к тебе такой побитый зверек, напитанный болью и страхом, а ты его успокаиваешь, лечишь и даже любишь где-то глубоко в душе. Ты не подумай, только, что я с частоты соскочила!

– Все нормально, я тебя понимаю, – ответил я, вспомнив Светлану. – Я тоже привязываюсь к технике, с которой меня связывает долгое сотрудничество. Что ты делаешь-то вообще?

– Принимаю поврежденные машины, делаю первичную диагностику, дефектацию, смотрю, что можно починить, что заменить совсем, определяю, нужно ли вмешаться в интеллект машины, – начала рассказывать моя хозяйка. – Потом верстачники чинят или приводят в порядок отдельные узлы и железки под моим контролем, заменяют все, что я потребую. А затем, я начинаю снова все настраивать, вселять уверенность в испуганного зверька.

– Ты настраиваешь искусственный интеллект боевых машин? – удивился я.

– Нет, ты не понял, – пронеслось легкое раздражение. – ИИ настраивают и перепрограммируют инженеры, этот процесс очень сложный. Я же только довожу до красоты мелкие царапки. Шлифую его связи с прочей аппаратурой, вселяю уверенность, регулируя под его потребности и способности все новое оборудование. Знаешь, к концу настройки мне кажется, что машина начинает если не любить меня, то, по крайней мере, чувствовать во мне друга. Иногда меня берут в первый тест-полет, если есть такая возможность. Там я окончательно делаю из машины воина или красотку, если разговор о гражданских транспортах.

– Тебе можно позавидовать, – толкнул я легкую волну уважения, – если бы ты не любила свое дело, вряд ли рассказала о нем в таких образах.

– Иногда мне кажется, что без этого моя жизнь вообще ничего не стоит, – подумала Луара.

* * *

Первый рабочий день вызывал у меня нескрываемый интерес. Все же интересно увидеть фаната за работой, а в том, что Луара фанат, я не сомневался. Сначала она провела диагностику двух незнакомых мне истребителей. Видимо, машины принадлежали к разработкам союзников Содружества. Интеллекта в них было, как в хорошем компьютере. Все управлялось пилотом, а «интеллект» оставался лишь на подхвате. По меркам моей Земли машины выглядели очень серьезными, но после техники, что я успел коснуться, удивления и почтения во мне не вызвали. Луара быстро провела диагностику, покопалась в барахлящих блоках, внесла в «медицинскую карту» машины все требования по ремонту и замене.

– Это текучка, – чуть ли не впервые с начала смены сказала она именно мне, – а вот та штука интересная. Это уже истребитель с ИИ союзников. Начинка вся наша, но управление ей ведется через слияние. Такая машина, как говорят летуны, уже не костыли, а полноправный партнер, получше второго пилота.

– Как же ты ее сможешь тестировать? – удивился я. – Там же нужно в слияние попасть.

– Так у меня разъем союзников есть, – даже удивилась Луара. – Я все же, как-никак, настоящий техник подхвата и все новинки мне регулярно приходится чинить. Так что я в подвязке, у нас постоянно проходят семинары и обучающие сессии. Без разъема и обучение будет долгим.

– Да ты что! – еще больше удивился я, – покажи какой он.

– Вот, – с гордостью поднесла Луара разъем к глазам, – сказали, что это адаптированный военный разъем. Вот еще бы блок управления заиметь, тогда дело вообще будет само делаться.

– Не самый новый по разработке, похоже, – осматривал я, прося повертеть руку, – но, судя по толщине контактных групп и их количеству, вполне может быть «ничего себе». Давно он у тебя?

– Три месяца, – малость смутилась Луара, – я еще даже не летала в системе корабля. Зато тестировала эти корабли много раз. У меня легко получается. Некоторые техники не смогли привыкнуть, и им заменили разъемы на более простые гражданские модификации.

– Это хороший разъем, – подбодрил я девушку. – А попробовать ты скоро сможешь.

Я побаивался первого слияния с системой. Некоторые идеи, как мог бы отреагировать на мое сознание ИИ, меня откровенно не радовали. Но все прошло спокойно. В свернутом состоянии мое сознание вообще не почувствовало слияния. Вернувшись же в систему тело-разум Луары, я как будто со стороны увидел ее связку с ИИ машины. «Руки чесались» присоседиться к этому тандему, но я не хотел мешать мастеру за работой. Луара провозилась с тестировкой корабля на основе ИИ Содружества довольно долго. Корабль снаружи почти не имел повреждений, как оказалось, они скрывались внутри. Под ее руководством бригада верстачников из трех персон сменила несколько блоков. Пара «железок» пошла в ремонт, остальные – на утиль. В процессе наладки на поверхности совместной системы в основном плавали отблески чувств Луары, иногда возникали какие-то образы и тяжелые неуютные ощущения.

– Все, – сказала она «вслух», – Спасибо, что не мешал вопросами. Кстати, как ты во время слияния?

– Нормально, – ответил я, – никаких проблем, как будто взгляд со стороны.

– Хорошо, – счастливо вздохнула Луара, – теперь пробный полет. Хорошо, если бы я попала на него, а то припрутся пилоты в чужую смену, и опять я не попаду на это дело.

– Давай попробуем, у тебя же есть разъем, – предложил я.

– Шутишь? – спросила она, – у меня только технарский доступ в систему. Мне даже движки подчиняются только на режимах проверки. Оружие, правда, можно привести в действие, но с наведением глухо. Боевые программы мне недоступны. Если только пострелять на глазок.

На ходовые испытания вылеченного штурмовика Луара не попала. Но сожалеть ей оказалось практически некогда. Работы привалило много. Основные разрушения от нападения диверсионной группы уже устранили, но вот поврежденные летательные аппараты до сих пор ожидали своего часа. Да и кроме них постоянно поступали новые партии свежеизраненных машин. Время свернулось в кольцо, отдыхать нормально получилось только одну ночь. Ее, собственно, дали на вхождение в тонус. Луара сильно уставала, болтали мы мало – сразу после водных процедур и перекуса она проваливалась в сон.

Иногда я ненадолго брал измученное тело, но с первой же попытки понял, что лучше этого не делать. Тело оставалось вялым, мышцы плохо слушались. Либо разумные, к которому относилась Луара, оказались еще теми сонями, либо ко мне тело хозяйки еще не привыкло. Возможно, предрасположенность ко сну оказалась как-то связана с особенностями мозговой активности. Волей или неволей мне тоже приходилось много бездельничать. Бездельничать оказалось изрядно скучно, и я начал наблюдать за действиями Луары и вникать в процесс ремонта.

Через несколько дней нам опять попалась машина под управлением ИИ. Я попросил Луару поучаствовать в слиянии с машиной. Ощущения ожидания процесса трудно было бы назвать уютными, но и особого беспокойства у меня почти не возникло. В крайнем случае, у меня имелся простой способ выкрутиться – я всегда мог уйти в глубину, оборвав все ниточки с сознанием Луары.