Текст книги "Засланец(СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

– Может в книгах есть на картинках? – предположил я.

– Нет, там изображений точно нет, – серьезно сказал Марзаяц, – были кое-где описание этих ребят, но они сильно расходятся друг с другом. Я как-то занимался этим вопросом, так у меня вообще сложилось впечатление, что это или духи, или мыслящие машины. Ни разу не видел ни мумифицированных останков, ни изображений.

– А вот это не останки, случайно? – указал я на кучку пыли на полу.

– Это слуги, а может, рабы, – равнодушно ткнул ногой пыль Марзаяц, – а может, просто мусор забыли выкинуть. На сохранившихся материалах часто встречаются многоножки, понять искусственные они или живые трудно, чаще всего их и ассоциируют с арконтами. Но я тебе точно говорю, сын порока, что это не они, возможно, эти ребята управляли теми многоножками или же сидели внутри. И вообще, не отвлекай от дел, все бы вам, пустоголовым, вопросы глупые задавать.

Пока Марзаяц разбирал книги, я попытался посмотреть, как работают местные шкафчики. Предварительно забрав из отсека для мелочевки ларсы и луры, я закрыл шкафчик. Ключом, естественно, оказался темный цилиндрик, похожий я нашел среди мелочи на останках. Нужно сказать, что система открытия меня не поразила какой-либо оригинальностью. Как только я нажимал и вытаскивал цилиндр-ключ, отверстие закрывалось плитой. Стоило пропихнуть цилиндр-ключ в паз, как проходил обратный процесс. Видимо в первый раз приоткрытая «дверца» немного заела от вековой пыли. Я понял две вещи: во-первых, паз реагирует на цилиндр-ключ приблизительно в радиусе пяти сантиметров от ключа, в стене появляется круглый «глазок», во-вторых, ключ, который я нашел, не подходил к открытому ящику. На том мои изыскания и закончились. Как ни пытался я найти кладовку, от которой мне попался ключ, успеха не достиг. Как аборигены находили свои ящики, осталось для меня большой загадкой.

Я, добросовестно попытался еще раз найти другие ниши, срабатывающие на найденный мой ключ, просто чертя им линию на уровне отверстия найденной кладовки. По большому счету не сильно-то и нужны были мне эти шкафчики. Да и конфликтовать с Марзайцем из-за книг не имело никакого смысла. А шанс найти тут что-то понятное оставался крайне невелик.

Вернувшись обратно, я прихватил еще пару «бесполезных» книг и пошел к концу залы. Желтая не особенно отличалась от первой, а в зеленой книге вообще не оказалось картинок: то ли Марзаяц надо мной пошутил, то ли не повезло мне с изданием. В конце концов, я просто оставил обе книги на «скамейке», тянущейся в середине помещения и вышел в следующую комнату.

Страннее комнаты я не видел. Огромный цилиндрический зал имел еще одни огромные двери и был совершенно пуст за исключением огромной конструкции в центре. Помещение располагалось в двух уровнях, а выход из залы находился как раз на уровне середины конструкции. Конструкция же походила каркасом на трехстороннюю пирамиду высотой под самый потолок. Каркас был сделан из светлого материала, весело отражавшего свет моих фонарей.

Я прошелся по кольцевой галерее, опоясывающей ярус, первого подземного этажа и спустился по спиральному пандусу на дно. Прогулялся внутри конструкции, потрогал материал, показавшийся мне, видимо, в силу ожидания сокровищ золотом. Назвать это сооружение кроме как монументом у меня не поворачивался язык. С другой стороны, кто же ставит памятники в помещении, да еще и на подвальных этажах. Ответил я, в прочем, сам себе, сославшись на чужой монастырь. Я наблюдал игру бликов в широкой полоске каркаса, когда сверху послышался голос Марзайца:

– Неслабенький у них тут контур, такой не на каждой военной базе увидишь.

– А что это? – спросил я.

– Что, где, как… – передразнил Марзаяц, – ты вообще – воин или барышня?

– Интересно, – удивился я реакции Марзайца, – неужели воину запрещено любопытство?

– Нет, – ответил Марзаяц, – но воины в первую очередь интересуются железками, а ты не воин, ты – оболтус. В ящике лежал приличный клинок, за который многие удавятся прилюдно, а ты на него даже внимания не обратил. Держи уже, сын кухарки, все же ты мне столько книг нашел.

Спустившийся Марзаяц протянул мне штуковину, больше всего напоминающую оторванную от телефона-автомата трубку. Я с интересом взял «подарок» в руки и повертел его. Эту штуковину я видел на нижней полке найденного стенного шкафчика, даже успел осмотреть ее и вернуть на место. Сейчас интерес к ней возрос, и я осматривал «меч» внимательно, пытаясь понять, не смеется ли надо мной мой временный работодатель.

Штуковина после более тщательного осмотра стала походить на телефонную трубку еще больше, только размер ее превосходил привычное для меня устройство. В тех местах, где должны находиться дырочки от динамика и микрофона располагались в несколько рядов прозрачные кристаллы, а на внешней стороне то ли хитрая насечка, то ли слишком уж затейливый узор. Среди узора проглядывались вкладки металлов желтого, темно-синего и серого цветов. Присутствовали тут и небольшие фиолетовые и темно-зеленые кристаллы. Ничего не скажешь, богатая телефонная трубка для ювелирного бутика, но как это дело относится к орудиям убийства, я понять не смог. Приходили мне в голову смутные сомнения, что в руках у меня что-то похожее на мой плазменный резак, но уж очень не шло все это в тему к рыцарям, бряцающим железом. А самое главное, не возникало ощущения, что в руках я держу рабочий инструмент, сильно уж отличалось это изделие от моего «джедайского меча», как бальное платье модницы от камуфляжа десантника. Перестав вертеть штуковину, я посмотрел на Марзайца.

– Ну ты действительно – сын пахаря, – догадался и удивился Марзаяц, – никогда не видел «струну»?

– Это и есть струна?! – подыграл я Марзайцу, – я-то думал, что это только сказки!

– Сказки? – совсем опешил Марзаяц, – ну-ка дай сюда!

Марзаяц взял у меня из рук «кутюрную трубку». Что он сделал, я не успел понять. Из одного торца «струны» блеснули два тусклых лучика фиолетового и зеленого цветов, тут же начав плести какой-то сложный узор миниатюрного лазерного шоу. Через пару секунд узор набрал цвет, несильно полыхнул и растаял. Из торца «струны», продолжая логическое направление, выступал клинок длинной метра полтора. Секунду спустя, рука, держащая «струну», окуталась белой дымкой, которая буквально сразу приобрела темно-серый цвет, и матово блеснула в свете прожектора. Я, без стеснения разинув рот, смотрел на шпагу. Слишком уж узким был клинок для меча. Ширина клинка оказалась сантиметра с три, и весь он матово бликовал. Всю поверхность клинка покрывал узор, сплетенный из желтого, темно-синего и серого цветов. Это не напоминало вязь дамасской стали, узор казался однообразным, явно построенным по четкой матрице.

Марзаяц неумело повертел клинок. Странное дело, во время этой операции клинок как будто периодически исчезал и появлялся вновь. Причину такого поведения я понял, поближе присмотревшись к клинку. Толщина клинка оказалась чрезвычайно мала, так что при повороте торцом иногда казалось, что он исчезает. Мои сомнения на счет прочности Марзаяц развеял, пару раз топорно даже на мой непрофессиональный взгляд саданув по каркасу пирамиды. Ни каркас, ни клинок совершенно не пострадали. Марзаяц еще несколько раз стукнул каркас и, ругаясь, потряс руку. Невооруженным глазом было видно, что воин из него, как из презерватива автомобильная шина.

Продолжая поминать пахарей, он вытянул руку, клинок, включая утолщение вокруг руки Марзайца, окутался белой дымкой, которая через секунду стала терять насыщенность и совсем растаяла. В руках Марзайца осталась лишь телефонная трубка для ювелирного бутика.

– А он не тупится? – задал я специально глупый вопрос, чтобы казаться удивленным «пахарем», – как его точить-то одной рукой?

– Тупится, бывали даже случаи, когда клинок ломали, – ответил Марзаяц, – но после каждой активации заточка возобновляется. Кажется, даже сломанный клинок через какое-то время восстанавливается. Держи уже, устал я, тяжелая штукенция.

– Тяжелая? – удивился я, вспоминая легкую «трубку», – да она же ничего не весит.

– Это пока клинок не проявлен, – с толикой сарказма сказал мой работодатель, – попробуй активировать, блудный сыр разврата.

– А как? – я взял из рук Марзайца меч, – я его сегодня впервые своими глазами увидел.

– А, сын пахаря, – усмехнулся Марзаяц, – забыл, что ты не оператор. Когда возьмешь максимально удобно, потребуй чтобы появился меч. Сразу может и не получится, но ты старайся. Судя по тому, что контракт ты смог активировать самостоятельно, для тебя не все потеряно.

Я добросовестно попробовал. Марзаяц, повеселившись с минуту над моей недовольной физиономией, стал давать советы. Получилось с пятой или шестой попытки, когда я потребовал мысленно шпагу. Наверное, образ меча у меня накрепко сросся именно со шпагой. Клинок отыграл лазерное шоу, и у меня в руках, наконец, появилось что-то. Форма меча больше походила на кавалерийскую саблю. Чуть изогнутая и заточенная только с одной стороны в длину она достигала почти с метр и в ширину – сантиметров с пять. Почти сразу я почувствовал в руках тяжесть. Невесомая до активации «трубка» весила теперь килограмма три, а может и четыре.

– Почему у него другая форма? – спросил я.

– Что просил, то и получил, олух, – ответил Марзаяц, – половина и такого не смогут выпросить. А ты – молодец, способный малый, хоть и сын пахаря. Тебя можно даже с натягом в ученики оператора взять, но староват ты, мозги попойками, бабами и драками, наверное, загажены уже. Играйся, я пойду дальше смотреть, должно быть тут хранилище данных где-то. Найденные тобой книжки – пыль по сравнению с хранилищем.

Я добросовестно «игрался», осваивая подарок. Сначала удалось получить форму японской катаны. Потом получилось что-то с натягом похожее на средневековый полуторный меч планеты Земля. А под конец упражнений я рассматривал убогую железяку из тематики Конан-варвар, созданную мной только из любви к эксперименту. Штуковина оказалась занятной. Кроме того, окутывающая руку материя на ощупь напоминала толстый каучук. При плавном надавливании она прогибалась, но при резком ударе становилась жесткой и непроницаемой. Таким образом, получалась довольно надежная гарда, совершенно не стесняющая движения. Меч при этом, невозможно было выронить, правда, и выбросить сознательно тоже. Имелась возможность в некоторых рамках менять хват меча, но вот перекинуть в другую руку шансов не наблюдалось. Для средневековья Земли такое изделие стало бы сродни божественному дару. Жаль, что фехтовальщик из меня выходил практически никакой. Мы не очень часто, но регулярно занимались со Светланой по курсу владения ножом, кто ж мог подумать, что понадобится владение мечом. С другой стороны, я сразу для себя решил, что эта деталь мне нужна скорее для антуража, сражаться на железе я ни с кем не собирался. Дуэли мне устраивать было не из-за кого, на крайний случай имелись два аргумента: «толстая» пушка на плече и ноги.

Еще я пытался размышлять на тему принадлежности этой вещи среди ушедших в глубь веков аборигенов. По всему выходило, что она служила именно оружием. Слишком уж с любовью кто-то изваял это изделие, да и слишком уж однозначной оказалась его функция. Вряд ли у столь развитой цивилизации не нашлось бы более действенного способа уничтожать себе подобных. Скорее всего, это могло быть каким-то ритуальным видом оружия или знаком статуса, типа кортика у морского офицера.

За обследованием здания мы не заметили, как прошел день. Не могу сказать, что случилось много интересных находок. Скорее всего, мы просто не смогли правильно понять предназначение большинства найденных вещей. Практически все остальные комнаты, залы и комнатушки имели минимум «мебели». Возможно, ее вынесли или спрятали в каких-нибудь хитрых нишах, но лично у меня создавалось впечатление, что мы ходим по пустому складу. По моему предположению, за прошедшую половину дня мы бегло осмотрели приблизительно треть от имеющихся площадей. Марзаяц так и не нашел вожделенное хранилище данных и остался этим слегка расстроен. На мои попытки узнать, как оно выглядит, он отнекивался, намекая на то, что пахарям вряд ли это сможет помочь в поисках. Под конец дня мы наткнулись на огромные ворота, которые по схеме отделяли довольно большой зал практически в углу второго подземного этажа.

Вопреки всем предыдущим дверям, эти ворота оказались надежно заперты. Не нашлось на них ни ручек, ни замочных скважин, ни окошек для сканирования. Я для порядка попробовал поколебать ворота своим весом, помноженным на скорость, но толку, как и ожидалось, не вышло. Да и сделал я это, скорее, для соблюдения образа. Марзаяц некоторое время созерцал со стороны проблему, потом, что-то решив, принялся чертить на дверях с помощью мелка какую-то схему. Три раза он стирал незавершенную работу и один раз стер уже законченные построения. Потратив минут с двадцать, он с удовлетворением отошел от стены, на которой красовалась схема, на мой дилетантский взгляд напоминающая утюг в разрезе. Немного подумав, Марзаяц полез в суму и сверился с какими-то каракулями на листе бумаги или пергамента. Довольно хмыкнув, он произнес несколько отрывистых фраз.

Ворота низко загудели, и на створках всплыл огромный фиолетовый знак, вызвавший у Марзайца неслабую панику. От неожиданности он даже отступил на полшага. Знак продолжал тускло светить еще пару секунд, а потом начал нечасто мигать, теряя в такт миганиям часть фрагмента своего узора. Что-то нехорошее возникло в душе, уж очень это походило на обратный отсчет перед какой-то большой гадостью. Уже продумывая пути спешного отступления, я удивился прыти Марзайца. Абориген кинулся к своей схеме, попытавшись вытереть часть узора, но рука с зажатым в ней ножом элементарно не дотягивалась до поверхности двери, отталкиваемая какой-то силой. Марзаяц, не прекращая попыток, ругался на всех возможных языках, пытаясь изменить соотношение сил в свою сторону. Потом, убедившись в собственном бессилии, спешно начал чертить другую схему прямо на полу. Про меня он совершенно забыл. Я же вплотную подошел к воротам. Когда узор знака потух приблизительно на четверть, гудение усилилось, что заставило слегка подпрыгнуть Марзайца и придало сил и скорости в начертании схемы. Пока я разглядывал, Марзаяц успел сваять какой-то рисунок и тут же стереть его. Я попробовал сделать задуманное Марзайцем. Но стереть рисунок на дверях мне не удалось, рука замерла в нескольких сантиметрах от поверхности двери, а гудение усилилось. Незаметно я попробовал применить плазменный резак. Эта попытка вызвала сильный разряд. Треск разорвал мерное гудение, по поверхности двери прокатились пучки малиновых молний и искр. Знак несколько раз мигнул и замер. Мы с отпрыгнувшим Марзайцем уставились на него. Но чуда не произошло, подумав несколько секунд, отсчет продолжился. Марзаяц снова кинулся к своей схеме, а я призадумался. Не уверен, что нарушение схемы, нарисованной на стене, дало бы нужный результат, похоже, Марзаяц не был в курсе этого вопроса, а лишь сильно надеялся на такой исход событий. Скорее всего, он по ошибке принял дверь за искомое, но ошибся. Раздумывая применять или нет второй раз плазменный резак, я вспомнил о «струне». Чем черт не шутит, когда бог в туалет отлучился?

Активировав артефакт, я создал клинок, похожий на римский гладиус. Клинок с нажимом, но все же смог протиснуться к двери, правда, при этом немного потемнели цвета металла, но сама структура не нарушилась. Видимо, узнавая подобное себе, поле двери пропустило изделие старых времен. Прилично напрягаясь, мне удалось стереть маленький кусочек фрагмента чертежа Марзайца. И ничего не произошло. Знак продолжал мигать, отсчитывая время до какой-то неприятности. Я стер еще часть рисунка – эффекта никакого. Разум судорожно искал решение, и пришедшая идея была тут же реализована. Я стал срезать часть светящегося знака. Хоть и с трудом, но небольшие кусочки дверей срезались и, неярко вспыхивая, падали на пол. Вспотев даже в моей супер-броне, я сумел «перерезать» одну линию светящегося знака. Правда, знаку от этого хуже не стало. Оставалась последняя надежда, что дойдя до этой линии, процесс застопорится. К нашему счастью так и произошло. «Перерезанная» мной линия стала активно мигать, собираясь исчезнуть, урезав наши шансы на выживание. После пятого, шестого, а может и седьмого мигания, она задумалась. Прошли две незапланированные секунды, знак перестал мигать, а я, затаив дыхание, ждал. Будто бы приняв решение, знак моргнул очередной раз, налился более ярким светом, гудение наоборот стихло. Я напрягся сильнее, и тут знак просто растаял, а я сильно ткнулся затянутой броней головой в дверь из-за резко пропавшего защитного поля. Стук прозвучал пистолетным выстрелом в наступившей тишине.

– Ты как это сделал? – спросил Марзаяц, сидя на полу, – это же было что-то из защитных кодов.

– Да вот этой штукой, – показал я «струну» с сильно потемневшим концом, соврав дальше, – видел, что ты хотел стереть эту картинку, ну и попробовал. А что ты так напугался-то?

– Ну тебе-то простительно, – нервно дернул головой Марзаяц, – эта фиолетовая штуковина вообще-то обозначала сильную опасность для жизни. Последний раз, когда такой знак активировали, снесло загородный дворец управляющего провинцией, в подвале которого отыскали остатки здания времен двух войн. Кодировщик тогда еле выжил, да и то потому что тертый калач оказался, успел поставить купол отражения на максимальную мощность. Да и под ним его приложило так, что калекой ходил два солнечных сезона. Воротам и старой постройке хоть бы что, а вот большая часть дворца расплавилась, как масло. К воротам потом можно было спокойно пройти, хоть они метров на десять ниже земли находились. Страшное вообще было зрелище. Двое слуг всего спаслись, остальные сплавились вместе с замком в комок. Кое-кто еще пару дней жил, если не совсем влип в стены. Одному, правда, отняли ногу и руку, но он потом все равно помер от какой-то заразы. Да и те двое, что спаслись, тоже через тройку лет загнулись от чего-то.

– А что за воротами-то? – спросил я.

– Да кто его знает, – пробурчал Марзаяц, – болтают всякое, только непосредственный участник там ничего не успел увидеть. Я с ним говорил, от него и узнал, какой купол он ставил, вот пробовал повторить, убежать нам явно не светило.

По всему выходило, что там мог обретаться источник питания, энергоустановка, что-то связанное с хранением энергии или же так выглядела защита от непрошеных посетителей особо секретного объекта. Будь это система самоуничтожения, вряд ли бы ворота под замком наместника провинции остались в порядке. Вполне могло находиться внутри и особо секретное хранилище информации, о чем Марзайцу я говорить не стал.

Утомленные последним происшествием, мы незамедлительно решили перейти к отдыху. Я прогулялся за припасами, и мы, скудно перекусив, отошли ко сну. Марзаяц отрубился как-то сразу, а я немного поворочавшись на вездесущем песке, пошел прогуляться по подвалам. Несмотря на насыщенный день, спать не хотелось, видимо, выспался во время восстановительных процедур в медицинском блоке, опять же появилась возможность спокойно пообщаться с Санычем и Светланой, пока Марзаяц не творит своих фокусов.

– Привет народам, – позвал я «Ботаник», – такое впечатление, что вы про меня забыли совсем.

– Привет, – отозвался почему-то Саныч, – наблюдали за разгулом каких-то стихий у вас внизу. Твоя телеметрия оставалась в порядке, вот и решили не мешать, сам все расскажешь.

– Держи запись, – сказал я, активируя процесс слива информации, – не знаю что за гадость нам светила, думаю, что открывать эту штуковину можно будет, только вовремя смывшись от нее подальше. А вообще, пусть наш НИИ поломает головы над этими индейскими письменами. Еще у меня есть забавная штуковина, я далек от мысли, что эта штука является каким-то инструментом, очень уж она идеальна для оружия. Видимо, цивилизации времен двух войн не гнушались холодным оружием, а возможно и выяснением отношений между частными лицами посредством оного. Глупо думать, что клинок, даже самый хороший мог оказаться лучше скорострельного ручного комплекса. А вот виртуозно управляться с холодным оружием могла только истинная элита аристократии, у которой имелось в достатке времени для изучения азов владения этим архаизмом.

– Тут ты, пожалуй, не прав, – отозвался Саныч, – холодное оружие всегда было и хорошим подспорьем к огнестрельному, и оружием последнего шанса.

– Вот именно, – согласился я. – Но именно это и не более. Палить в белый свет, как в копейку, из ручного стрелкового комплекса сможет и полный профан, при этом у него появляются неплохие шансы разделать на части даже самого крутого профи без такой же игрушки в руках. А вот выйти один на один с тем же ножом в руках против профи – явная смерть.

– Ладно, – не стал спорить Саныч, – почитаем литературу местных, если такая найдется.

– Я тут собрал в кучу скинутые Марзайцем книги, большинство из этого – полный порожняк, но я смог умыкнуть одну из синих, – сказал я, оставляя кипу книг на песке, – похоже, синие связаны с технической информацией. Заберите и изучите не досуге, информация нам не помешает.

На том сеанс связи можно было считать законченным. Болтая со Светланой о всяких пустяках, я направился в подземелья. Спать совершенно не хотелось, и я продолжил осмотр. С места нашей чуть было не случившейся трагедии я направился в следующий зал, а не найдя там чего-то интересного, поднялся этажом выше. Толстая вековая пыль – первое, что приветствовало меня на входе прилегающего к проходу наверх помещения. Это показалось мне странным, так как во всех помещениях уцелевшего комплекса наблюдалась какая-никакая чистота. В этом же помещении пыль лежала толстым ковром. Судя по следам, Марзаяц тут уже побывал, но не задержался. Или помещение это ему оказалось известно, или же побрезговал мараться наш белоручка. Источник пыли нашелся довольно быстро после беглого осмотра помещения. В дальнем углу помещения обвалилась часть потолка и, видимо, стены. Тщательный осмотр не навел меня на возможность взрыва. Скорее всего, либо обвал произошел от землетрясения, либо что-то вышло из строя в архитектурных изысках далекой цивилизации. Само помещение изобиловало малыми архитектурными формами. Внутренность помещения в непонятной для меня последовательности наполняли довольно большие по размеру бруски и шары. Некоторые предметы возлежали на постаментах, а два бруска оказались расколоты продольными трещинами. Никаких мелких вещей в помещении не наблюдалось, скорее всего, это и стало причиной столь незначительного внимания со стороны моего нанимателя. Я присел на один из брусков рядом с обвалом. Материал походил на обычный камень, слегка шероховатый с россыпью небольших щербинок.

– Сергей, – позвала Светлана, – следы на полу принадлежат не Марзайцу. Рисунок следа другой, след чуть более вытянут, а максимальное давление приходится на заднюю часть.

– Во как! – удивился я. – Значит, мы тут далеко не первые. То-то я думаю, чем так сильно привлекла Марзайца эта куча обломков вперемешку с песком.

– Прости, что сбиваю с умной мысли, дорогой, – куснула меня Светлана, – у меня есть полное ощущение, что этот кто-то оказался завален как раз этой кучей. Посмотри, два следа как бы присыпаны песком.

Раскопки прошли довольно быстро, кладоискателя завалило мелкими обломками, видимо, изначально сильно стукнув по голове. А потом он элементарно задохнулся под кучей грунта. Из-за хорошей изоляции от внешнего мира и практически полного отсутствия влаги бедняга превратился в мумию. Искатель, однозначно выглядел гуманоидно, но не походил на моего нанимателя. Руки и ноги казались длиннее и тоньше. Пальцев на них насчитывалось по семь. На руках два пальца оказались противостоящими, а на ногах два – были рудиментарными, похожими на пальцы передней лапы земной кошки. Одежда на бедняге сохранилась хуже и при раскопках сильно пострадала, однозначно можно было сказать, что это не рыцарские доспехи. Рядом с кладоискателем обнаружилась и сумка, сделанная из материала с применением какого-то металла и чего-то похожего на пластик. Нужно сказать, что именно сумка и сохранилась лучше всего. В сумке имелось всего три отделения. Одно оказалось занято помятым сосудом, отнесенным мной к флягам и, похоже, следами чего-то съестного. Второе отделение заполняли всякого рода мелочи. Некоторые из них я смог опознать: как-то нож с клинком приблизительно десять сантиметров, ветхий моток веревки с теми же вставками металла и пластика, несколько карабинов для веревки и, похоже, складную кошку. Остальные предметы оказались совершенно непонятным. А вот последнее отделение заполняли книги. Четыре книги оказались синими, две – фиолетовыми и одна – красной. Похоже, искатель знал, что ценится местными букинистами больше всего. Вместе с книгами отыскалось довольно много колечек, которые мой наниматель называл «ларсы» и «луры». Цвета они имели преимущественно фиолетовые, но несколько щеголяли желтым окрасом и парочка – зеленым. Не совсем поняв для чего они, я, тем не менее, засунул их в сейфовый отсек брони, выкинуть можно было всегда, но вещи могли оказаться ценными, а мне, в общем-то, предстояла экспедиция. Книги я без зазрения совести отнес наверх для передачи на «Ботаник». В отделение для находок сумы я засунул три желтые книги и завернул в ошметки ткани, три камушка, прихваченные мной с корабля. Мне просто стало интересно, имеют ли тут «слезы кремния» какую-нибудь цену.

Сумку я отнес и положил рядом с беспечно спящим Марзайцем. Мысль о том, что этого горе-искателя мог запросто съесть какой-нибудь зверь пустыни, забредший в эти катакомбы, вызвала у меня улыбку. По крайней мере, я не старался сохранять тишину. Я пошатался без цели еще по двум помещениям. В одном нашелся огромный закрытый сверху пузырем из прозрачного материала бассейн, в серой полупрозрачной жидкости которого плавали различного размера ошметки в основном черного и темно-серого цветов. Местами в воде виднелись большие «букеты», похожие на плесень, оранжевых и желтых цветов.

– Ой, мама, я забыла покормить рыбок! – притворно прогнусил я.

– А рыбки-то, похоже, были не простыми, а ионными, – подхватила Светлана, – по крайней мере, разбросанные по всему дну этого бассейна штырьки с набалдашниками у меня вызывают ассоциации с плазменными или электрическими разрядниками.

– Ладно, купаться расхотелось, – усмехнулся я.

Во втором зале воистину огромного размера вся поверхность пола оказалась расчерчена ромбической сеткой, по которой хаотически были разбросаны значки, чертежи и вязь надписей. Все знаки находились под слоем прозрачного материала, то есть что-то стереть или дорисовать оказалось бы не просто.

– Кто же тут мега-классиками занимался-то? – спросил я сам себя. – Играли бы в дочки-матери на деньги, глядишь, не вымерли бы.

– Это похоже на таблицу систематизированных данных, – отозвалась Светлана. – Примитивно на нее смахивает таблица периодических химических элементов, принятая на Земле. Только тут данные совершенно разной направленности и, похоже, есть какие-то взаимосвязи. Сосканируй, пожалуйста, тщательно весь этот шедевр.

– Слушай, да тут мне не один час возиться, – возмутился я, – а вдруг, окажется, что это наставления для домохозяек по разведению каких-нибудь сипулек?!

– А вдруг это окажется схема пространственно-туннельных переходов, типа «Космополитен», с информацией по их сопряжению, принципами взаимодействия с многомерностью, явками и паролями? – съязвила Светлана. – За дело, разведчик, такова уж ваша шпионская доля.

– Зараза ты, Светка, – пробурчал я, направляясь к дальнему углу помещения.

Возился я не долго, а очень долго. К концу мероприятия у меня в глазах рябило от разноцветных ромбиков. Мысль у меня осталась только одна, чтобы от меня отстали, ведь не факт, что таблица эта всего лишь однослойная. А ну как милая найдет способ активировать второй, третий и еще какой-то слои. А мне все это придется заново обойти. Совершенно вымотанный нудным занятием я завалился вздремнуть на одном из брусков пыльной комнаты с завалом в углу. На счет пыли я не сильно расстраивался, спать я собирался в активированной броне, так как полного доверия к Марзайцу у меня до сих пор не проклюнулось. Разбудил меня Саныч:

– Вставай, гринго, твой патрон уже проснулся и болтается по комнате, может, тебя ищет, рабы должны с восходом солнца находиться на плантациях.

– Я – вольнонаемный, – пробурчал я, потягиваясь, – мне можно.

– Так наоборот нельзя, чтоб тебя поперек пополам, – возмутился Саныч, – а ну как премии лишит! На что мы с тобой девок в кабаках снимать будем?

– Твою зарплату пропьем, – усмехнулся я, – интересно, много страдиан первой ступени получает? И вообще, ты еще там числишься, или уже списан на боевые потери?

– Вот друг, елки-иголки, – возмутился Саныч, – все бы ему на халяву. Нам бы добраться, а вытрусить положенное – дело техники.

Марзаяц без зазрения совести трескал какие-то припасы из своего баула. Увидев меня, морда его лица стала слегка подкисленной, видимо, делиться со мной ему не сильно-то хотелось. Я же не сильно-то рассчитывал на его непроверенный рацион по этой причине за еду даже не спросил.

– Откуда этот рюкзак? – спросил мой наниматель, – вещь практичная, хоть и старая. Они сильно распространены были после окончания войны, сейчас кое-где еще встречаются, но крайне редко.

– Да завалило там какого-то кладоискателя, – ответил я, пожав плечами, – что в нем такого ценного-то? Сумка и сумка, не сильно-то и большая, не излишне удобная.

– Эх, сын пахаря, как ты вообще живешь-то, по виду любой мало-мальски шустрый малый тебя без штанов оставит, – удивился Марзаяц, – элементарных вещей не знаешь. Как и любая вещь, сделанная древними, эта сумочка имеет ряд сюрпризов. Во-первых, изменяет с легкостью размеры и форму. Во-вторых, содержимое ее не горит и вообще не подвержено действиям внешней температуры. В-третьих, имея заряженный терх можно убрать вес положенного в нее груза. Есть еще в-четвертых, в-пятых и так далее.

– А что такое «терх»? – спросил я.

– Универсальный элемент силы, – ответил Марзаяц, производя какие-то манипуляции с сумкой, – кстати, тут он есть и заряжен на полную катушку.

Я осторожно повертел в руках темно-синий жетон, похожий на монету размером примерно с пять сантиметров в диаметре и толщиной не больше трех-четырех миллиметров. Разглядывая грань, чуть не уронил терх, перебирая руками, все же поймал его и немного виновато поглядел на Марзайца. Тот хлопал себя руками по коленям.