Текст книги "Засланец(СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

Пользуясь более выигрышным положением из-за выбитых щитов мои противники с помощью заградительного огня и маневров практически загнали меня под набегающую из-за их спин ракету. Первая мысль решила убедить меня, что нужно тупо сбежать, попытав счастья в споре двигателей, но вторая подсказала довольно спорное, но нестандартное решение.

Машины моих противников имели достаточно оборудования для движения в космосе, но все же в первую очередь предназначались для боя в атмосфере планет, о чем говорила форма и использование двигателей на какой-то разновидности реактивной тяги, красиво выбрасывающих из основных дюз яркие бело-голубые пучки какого-то излучения. Мой же боец в первую очередь предназначался для космических операций и имел традиционный для такого типа летательного аппарата гравитационный двигатель, работавший на каком-то заумном принципе взаимодействия с темной материей вселенной.

Дальше я сделал то, что было совершенно недоступно машине в атмосфере, а значит, могло не входить в практику асов-атмосфериников. Практически не меняя траектории движения, я развернул машину и залил заградительным огнем лазеров и плазмы пространство впереди себя. Догонявшая меня ракета четко угодила под мои выстрелы, но выбросила букет взрыва слишком близко, моментально слизав два передних едва на треть восстановившихся сегмента щитов. Не имея энергетической защиты, я придал машине небольшой момент вращения вокруг оси. Даже без защитного поля это могло помочь от лазеров, потому что прочный корпус имел специальное покрытие. Вынырнув из облака разрыва ракеты, я стремительно двигался встречным курсом к моим врагам, намереваясь проскочить у них под самым носом. Как я и ожидал, мои преследователи к такому маневру готовы не были, и выстрелить успел лишь один из них. В результате в корпус моей машины угадил один из пары лазерных импульсов, а второй лишь лизнул темное покрытие борта, не причинив вреда. МИ оперативно переключил поврежденные системы на дублирующие.

Тут же, едва не отрубившись от чудовищной перегрузки даже в пилотском коконе, я отработал обратный переворот и попытался догнать уходящего врага. И хоть вцепиться в хвост противнику у меня не вышло, я все же отработал по корме одного из оппонентов туннельным пробойником, добавив очередь из ЭМИ-шек и пары лазерных импульсов.

Туннельное орудие окрасило щит ярко алыми всполохами, пробило его, заодно проделав аккуратную дырочку и в корме моего обидчика. Лазеры завязли в полыхающем щите, а вот кое-что из ЭИМ снарядов умудрилось проскочить в дырку от туннельного орудия, добавив неприятностей корме поврежденной машины. Внутри неприятеля несильно, но ярко полыхнуло, выбросив наружу небольшое облако обломков. Машина вильнула и постаралась уйти в сторону.

На задней сфере обзора виднелись хлопья вываливающейся из пробоины уже в моем кораблике пены-герметика. Не став насиловать тоже получившую повреждения машину, я бросил преследование и отвалил в сторону. Ремонтным модулям требовалось хоть немного времени, чтобы подлатать повреждения.

Противники слаженно развернулись, и я спокойно отметил перестроение для очередного захода на меня. Я наблюдал за противником и обдумывал варианты дальнейшей игры в салочки, надеясь, что поврежденная машина разобьет слаженность моих оппонентов. Но тут удача вдруг решила сыграть на моей стороне. Машина ведомого, получившая повреждения от моих попаданий, вдруг рыскнула на курсе, свалилась в продольное вращение, снова выровнялась и попыталась занять свое место в строю. Шанс упускать не стоило.

На первом же заходе я легко разошелся с ведущим и, снова пожертвовав экранами, добил существенно отставшего поврежденного ведомого. На этот раз поля моего врага не смогли удержать даже лазерных импульсов, и корма аппарата треснула. Проскочив мимо поверженного аппарата, я наблюдал, как он медленно, но уверенно разваливается на части. В оптическом увеличении удалось хорошо разглядеть, как в трещины корпуса высыпались белые искры и какие-то светлые пузыри, а потом он лопнул, отстрелив напоследок капсулу кабины с пилотом.

Дальше бой продолжился уже с моим перевесом. Второй боец, покрутившись с пяток минут, получил комплексный заряд туннельной пушки и ЭМИ орудия, отчего потерял какие-то потроха в районе носа. Пробитый резервуар с топливом, быстро затягивающийся герметиком, того стоил. Видимо, окончательно разуверившись в своих силах, противник решил уйти восвояси. Тут я ему и показал наглядную разницу в скорости между его и своей машиной. Легко нагнав неприятеля, я проделал пару красивых дырочек в корме его машины, заодно пройдясь очередью и по резко потерявшему защитное поле корпусу. Не знаю, остался пилот жив или погиб, его машина потеряла тягу и, кувыркаясь, отправилась в бездны космоса. С полминуты я провожал ее в последний путь. Из пробоины летели капли каких-то жидкостей, тут же застывая шлейфом кристаллов. Потом в корпусе что-то сверкнуло, изогнув часть фюзеляжа машины почти под прямым углом.

На обратном пути я долго пытался связаться с грузовиком, который продолжал движение, скорректировав свое вращение. Обстановка в театре боевых действий тоже оставалась не совсем понятной. Какие-то всполохи говорили о том, что там до сих пор идет бой. Оптика истребителя не вытягивала такое расстояние, и только с помощью сенсоров гравитационных возмущений я видел, что оба больших корабля еще на своих местах, а количество мелких целей уменьшилось всего-то до десятка.

На обратном пути к грузовику я осмотрел останки первого штурмовика. Это действительно оказалась отстреленная кабина, она же – спасательная капсула. Только вот вряд ли кто-то там смог выжить. Останки вражеского штурмовика несли на себе множество трещин, некоторые фрагменты оказались вывернуты или оторваны взрывом. Грузовик на связь не выходил. Только догнав его и делая обзорный облет, я получил робкий сигнал по лазерному лучу. Меня вызывал инженер грузового судна.

– Луара, у меня просто нет слов…. – выразила эмоции Индра, когда я нашел подходящую точку для устойчивого контакта. – Мы уже не надеялись тебя снова увидеть…

– Да ладно, – буркнул я, что не поняв, то додумав. – «Спасибо» будет в самый раз.

– Спасибо, – слегка нервно улыбнулась дама-инженер. – Я вижу, что твой корабль потрепан, но ты, надеюсь, цела?

– Порядок, – ответил я, поняв почти все из сказанного. – Куда можно сесть?

– Чего уж теперь о правилах, давай в рабочий шлюз, – ответила Индра, – потом разберемся. Надеюсь, у тебя в машине есть скафандр, у нас проблемы с атмосферой в некоторых отсеках. Если честно, я не уверена в показаниях большинства приборов. Но в рабочем шлюзе воздух пока держится.

Пока я заводил истребитель в шлюз, робко проклюнулось сознание Луары:

– Слава родичам до восьмого ложа! Мы все же уцелели? Я несколько раз отключалась от страха во время твоего полета. С кем ты воевал? И зачем они напали на нас, мы же – торговое судно.

– Откуда мне знать, – ответил я. – Кто бы это ни был, они хотели, явно, не на ужин нас пригласить. Кстати, ты же разбираешься в технике, что за корабли воевали против нас?

– Ой, точно, – смутилась девушка. – Дай посмотреть.

Тут же выяснилось, что на нас напали два штурмовика висектов. А в бою участвовал, скорее всего, малый экспедиционный корпус, состоящий обычно из двух кораблей. Как правило, в состав корпуса входили небольшие маневренные корабли, способные вести разведку и наносить неожиданные удары по коммуникациям противника. Ситуация стала проясняться. С Луарой мы договорились, что пока требуется мое участие, она останется на заднем плане, помогая мне с переводом и дельными советами.

Первый ракетный удар оказался не сильно результативен из-за дальнего расстояния. Ракеты разбили некоторые фрагменты обшивки, разгерметизировав несколько отсеков. Самый большой урон от них понесли именно датчики потока. От второго ракетного удара пострадал отсек с двигателями прокола, палуба сервисных механизмов и ходовая рубка. Две ракеты из второго эшелона пробили корпус и смешали в груду осколков отсек с интегратором. От взрыва погиб капитан, старпом получил сильное ранение и скончался чуть позднее. Второй пилот и инженер выжили. Индра пришла в себя, когда автоматическая система борьбы за живучесть герметизировала отсек и восстановила пошатнувшуюся атмосферу. Валан оказался сильно контужен, но его жизнь, похоже, оставалась вне опасности. Сама Индра отделалась испугом, сильным ушибом грудной клетки и легкой декомпрессией. Оба техника находились в отсеке сервисных систем и, скорее всего, тоже погибли. О пассажирах известий пока не поступало. Похоже, что из всех присутствующих только я мог сделать обход.

Прихватив с собой два аварийных скафандра, я побрел на разведку. Проход к каютам пассажиров оказался изолирован разгерметизированным отсеком, да еще и со сломанными дверями. Посовещавшись с Индрой, я решил идти кружным путем. В сервисном проходе я обнаружил зажатого сместившимися переборками робота. Железный малый подавал признаки активности, похоже, железяка имела все шансы к восстановлению, если удастся освободить ее.

Палуба сервисных механизмов понесла сильные разрушения, похоже, кроме ракеты там взорвалось еще какое-то оборудование. Часть отсеков этой палубы тоже утратили атмосферу. К моему удивлению, выжил один техник. Молодому парню исключительно повезло, что под рукой оказался скафандр. С его помощью он нашел погибшего товарища и, убедившись в его смерти, пробрался в один из почти уцелевших отсеков. Проход в каюты пассажиров с другой стороны остался цел и герметичен. Скрученная переборка тамбура оставляла много небольших лазеек, но для нас они оставались бесполезны. Пришлось пробираться по сервисным проходам. Далеко не сразу удалось попасть в нужное помещение, из-за частичного разрушения самих проходов. К моему удивлению каюты пассажиров и кают-компания совершенно не пострадали. Там мы узрели пассажирское семейство, в полном составе набиравшиеся крепкими напитками.

Общими усилиями провели анализ состояния нашего судна. Результаты вышли хоть и не смертельными, но все же удручающими. Судно имело сносную возможность передвигаться на двигателях реала, первый топливный резервуар был уничтожен, второй резервуар тек, и требовал срочного решения этой проблемы. Судно даже теоретически не могло совершить прыжок через субпотоки из-за отсутствия двигательной установки этого типа, большей части датчиков потока и, собственно, интегратора. Гибель интегратора практически фатально осложняла всю нашу жизнь. Даже перемещение на двигателях реала становилось большой проблемой. Из сервисных систем кое-как функционировала система поддержания атмосферы и утилизации отходов. К сожалению, на этом все хорошие новости закончились. Самой первой из плохих новостей стало полное отсутствие возможности подать сигнал бедствия из-за гибели оборудования субпотоков. Фактически, мы капитально застряли в этой безжизненной планетной системе. Надеяться стоило разве что на прибытие какого-то проходящего космолета. Но с еле живой системой жизнеобеспечения это становилось слишком мизерным шансом. Да еще под боком все еще велись какие-то военные действия. Собственно, выходило, что реальный шанс у нас оставался всего лишь один – победа ласьенского военного корабля. При этом на нем должен сохраниться работающий субпотоковый передатчик.

Выяснением этого вопроса пришлось заняться мне. Второму помощнику поручалось задание изыскать пути управления аварийным судном и уровнять его скорость с воюющими кораблями. Техник полез в экзоскелетном скафандре латать текущий резервуар с топливом. А Индра хлопотала с системой синтеза в надежде обеспечить пропитание. Пассажиры же продолжали набираться горячительными напитками по причине невменяемости на момент их обнаружения. По крайней мере, не паниковали, и в том усматривался немалый плюс.

* * *

Анализ обстановки с более удобной позиции выявил следующее. Корабль, в котором Луара опознала эсминец ласьенов, неуклюже маневрировал вне досягаемости батарей противника, которым оказался чуть уступающий размерами корабль висектов класса «диверсант». Орудия эсминца молчали, хотя цель явно находилась в радиусе поражения. Диверсант наоборот нечасто, но постоянно вел оттесняющий огонь, подрабатывая только маневровыми двигателями. Малый летательный аппарат остался, похоже, только один и кружил он около эсминца. Расклад сил до сих пор оставался не совсем понятен. Стараясь не вызвать негативной реакции, я вызвал эсминец на одном из служебных каналов космо-вояк:

– На эсминце, здесь личный челнок лиасан Луары зель Виа бин Милиним, приписка база «Албар».

Нам ответили не сразу:

– Откуда бы тебе тут взяться, лиасан, – пришел ответ. – Не сильно-то похож твой челнок на наши гражданские скорлупки.

– На борту грузового судна, – ответил я. – Нас атаковали штурмовики висектов. Нам удалось отбиться, самостоятельно полет продолжить не сможем. Нужна Ваша помощь.

– Помощь нужна всем, красавица, – ответили с эсминца. – Как вы отбиться-то умудрились? Грузовики ни защиты, ни вооружения не имеют. Два штурмовика разделали бы вас, не напрягаясь до того, как вы успели бы написать завещание.

– Класс – многоцелевой истребитель-штурмовик Содружества, по нашей классификации тип 6-7-11 «глас света», – вмешался другой голос. – Не знаю, откуда он у нее взялся, но висектам такие штуки пилотировать не по зубам.

– Тебе виднее, летун, – ответили с эсминца. – Смотри, не сведи нас в звездную пыль своей ошибкой.

– Я видел такие машины, – отозвался пилот истребителя. – Оптика показывает, что машина действительно недавно участвовала в бою, есть незначительные повреждения.

– Детка, откуда такая суровая погремушка? – спросили с эсминца. – Займи мне очередь, если где-то их еще раздают.

– Подарок, – ответил я. – Кстати, неплохо было бы узнать, с кем имею честь.

– Садись, познакомимся, – пришло в ответ на канале, следом прошелся веселый смех.

Садился я на местами раскуроченную палубу малых ударных средств под конвоем держащегося немного позади истребителя ласьенов. Когда в ячейке появилась атмосфера, я покинул «Енота». Дверь открылась почти сразу же после моего выхода из машины.

Показавшийся в дверях военный на секунду замер, а потом рассмеялся:

– Детка, не время сейчас для утех.

В моей душе пискнула Луара, залив все внутреннее пространство стыдом. Я не сразу сообразил, что вылез из машины голым. Пришлось шустро метнуться за оливковым комбинезоном. Выходка надолго повергла в возмущение Луару, но как-то сразу расположила встретившего офицера. Согласитесь сами, обнаженная женщина не сильно похожа на паука или носорога. Висекты не выглядели ни пауками, ни носорогами, но и на ласьенов они совершенно не походили.

– Простите, офицер, – промямлил я. – Оборудование Союзников не приемлет нашей одежды.

– Странно, я видел союзников, они голышом, вроде, не сигали из истребителей, – усмехнулся военный. – Старику, конечно, приятно, но стоило ли так утруждать себя ради хорошего впечатления.

– У них специальные комбинезоны для слияния с системой, – пояснил я. – У меня такого не нашлось. Приходится перебиваться, как получится.

Старый вояка оказался начальником палубной команды техников. Он проводил Луару в боевую рубку. Ситуация на эсминце оказалась патовая. Во время патрулирования корабль наткнулся на малый экспедиционный корпус висектов из двух космолетов класса «диверсант». Боя избежать не удалось. В результате один корабль был уничтожен практически в начале боя. Второй космолет противника на данный момент оказался обездвижен, но палубная ударная группа противника вывела из строя наиболее серьезные орудия эсминца. Все возможные ракеты и прочие средства подавления стороны применили еще в самом начале боя.

– Мы можем кое-как привести в порядок спарку из главного калибров, но время так же играет и на стороне врага, позволяя им починить двигатели. – Вводил меня в курс дела офицер-три. – По данным сканеров у противника не осталось малых боевых машин.

На борту эсминца, кроме встретившего меня истребителя, оставалось еще две малых боевых единицы, но из пилотов в общей сложности осталось в строю только двое. Один собственно слегка неуверенно пилотировал сам эсминец, второй – истребитель. Кораблем на данный момент командовал третий офицер, ранее отвечавший за средства огневого подавления.

Корабль ласьенов маневрировал около противника с целью выяснить, сколько и каких орудий осталось в строю у вражеского корабля. Кроме трех истребителей на борту эсминца находилось подразделение абордажной пехоты и три десантных бота. Именно для намеченного штурма велась разведка.

– Простите, офицер-три, возможно, мы сможем повредить орудия вражеского корабля, – предложил я. – Вместе со мной у нас две малые боевые единицы, все же шансов на удачную абордажную операцию станет куда больше.

– Мы вывели из строя два орудия, потеряв одну машину и пилота, – ответил офицер-три. – Ваш план логичен, но мы не можем планировать боевые действия силами гражданских лиц. Кроме того, у «диверсанта» уцелело два орудия среднего калибра кормовых батарей и батарея ближнего обеспечения на носу, там целых четыре малых орудия с лазерами средней мощности.

– Я не буду говорить, что напрасные жертвы среди пехоты – это пустая трата жизней, – медленно сказал я. – Я уже участвовала в боевых действиях и даже имею награду. Думаю, бойцы абордажной команды будут увереннее себя чувствовать, узнав, что Вы испробовали все способы.

– У нас всего два пилота, – отрезал офицер-три. – Есть еще пилоты десантных ботов, но у них совсем другая специфика подготовки. Для наших дел они не годятся.

– Считаю целесообразным попробовать, – предложил пилот истребителя. – У нас осталось огромное количество неуправляемых бомб с двигателями коррекции. Можно использовать их.

– Малоосуществимо, – ответил командир абордажной команды. – От них мало толку. Сильно медленные цели, легко расстрелять из ручного оружия, если они будут сброшены издалека. У моих бойцов есть опыт в таком деле, думаю, что вражеский корабль имеет не менее подготовленную пехоту.

– Самонаводящиеся ракеты тоже малоэффективны, – ответил встретивший Луару техник. – Цель слишком большая, попасть-то попадут, только вот куда. У нас этого добра не так много осталось, чтобы изрешетить «диверсанта». У него кое-где и защитные поля еще живые.

– Думаю, что можно попробовать работать с ближней дистанции, – предложил пилот. – Один корабль пробивает щит, второй работает по корпусу. Средний калибр все же не орудия ближней защиты. Одного попадания, конечно, с гарантией хватит, но и скорость наведения у них значительно медленнее.

На том и решили. По крайней мере, попробовать стоило. Пока техники довешивали мне три ракеты, я выдержал длинный спор с Луарой о целесообразности риска. Убедить девушку удалось, только вывесив аргументы о голодной смерти в случае поражения эсминца. Попутно Луара подняла трепетную для нее тему, мягко спросив меня:

– Котьеэ, можно тебя попросить кое-о-чем?

– Нужно, – ответил я, – кстати, доброго тебе утра.

– Котьеэ, ты часто употребляешь не совсем свойственные роду «гибкая гибкость» выражения и иногда строишь предложения, как представитель другого рода, – робко упрекнула Луара. – И чаще всего у тебя это проявляется, когда мы находимся в слиянии с этой машиной. Видимо, за пилотированием ты забываешься. Это, конечно, не страшно, не знаю, как у Вашей расы, у ласьенов иногда бывают, так сказать, межполовые девиации, когда представитель какого-то пола ведет себя не совсем в рамках принятого для этого пола поведения. Общество, в общем-то, не порицает такого поведения, но иногда случаются неприятные недоразумения.

– Ну… Я стараюсь, – растерялся я. – Прости меня, мне бы и правда не хотелось, чтобы тебя приняли за лез… в общем, за другой пол. Я уже сильно напортачил?

– Нет, не сильно, – успокоила Луара, – но я успела несколько раз заметить недоумение у наших теперешних коллег. В общем-то, думаю, что ничего страшного не произойдет, мы же не собираемся задерживаться тут надолго.

По оттенкам настроения Луары я все же понял, что эти мои промахи тяготят ее значительно сильнее, чем она сказала. И я на некоторое время даже серьезно задумался на тему максимально аскетического молчания. С другой стороны в этом случае наша смена ведущего разума в теле Луары стала бы еще заметнее. Мое молчание на фоне ее активного общения могло бы натолкнуть кого-то на подозрения о неустойчивости психики девушки. Значит, мне стоило активнее и внимательнее следить за своей речью от лица хозяйки.

– Что бы мне, интересно, предложила Светлана в такой ситуации, – подумал я по возможности скрытно от Луары.

И тут же мне в сознание постучалась очень даже неплохая идея, как свести проблемы такого рода к минимуму. Чтобы, не светиться излишне сильно, можно было попросту подчистить «хвосты» в момент слияния с нашим «Енотом». Проблема гнездилась в том, что МИ воспринимал нас, как две отдельные личности и мне даже пришлось потратить некоторое время, чтобы подстроить мои заемные «знания» языка под существующую связку моего и луариного сознания, как это осуществлялось в нашем, вернее ее, теле. Но ведь существовало и более простое решение.

– Енот, – позвал я. – Есть вопрос. Возможно ли осуществлять на постоянной основе обработку параметров моих сообщений, используя речевой рисунок, стилистику и колоратуру второго члена экипажа Луары. В идеале необходима как можно более достоверная замена, для максимального соответствия моей речи параметрам Луары.

– Возможна, – подтвердил МИ. – Рассчитать коэффициент достоверности на основе имеющейся базы внутренних и внешних переговоров?

– Рассчитай, – согласился я. – Результат выдай в процентах, загруженной мною системы измерений.

– В зависимости от ситуации и наличия соответствия терминологий, достоверность будет колебаться от 78,5547 до 98,3235. Полной достоверности достичь не удастся в силу отсутствия полных языковых баз. При активном анализе и накоплении данных есть вероятность повысить нижнее значение достоверности. Начать сбор данных с анализом?

– Неплохо, – обрадовался я. – Начать анализ и сбор данных.

– Принято.

* * *

Пилот предложил работать маятником. Так было проще сбить наводку орудий. Мне он определил первый удар по щитам, так как наносить второй удар в то же место становилось опаснее. Вопреки опасениям офицера-три первая атака вообще не дала наводчикам вражеского корабля прицельно отстреляться. Их выстрелы просверкали, как жест острастки, уже после того, как мы отработали по кораблю. Правда, оба орудия остались в строю. Пущенные мной две ракеты оказались отклонены в сторону огрызками защитного поля, пришлось долбить с близкого расстояния. Туннельное орудие, на которое я возлагал надежды, не подвело. Я успел сделать им два выстрела, дошлифовав лазерами. Напарник издалека отработал лазерами, а у самого поля выпустил все четыре ракеты. Лишь одна, кувыркаясь, прошла мимо по касательной поля. Остальные три вгрызлись в борт чужого корабля, вызвав хороший взрыв. От этого укуса лопнула внешняя обшивка «диверсанта», выпустив в космос кучу мелкого мусора, кусок внутренней переборки и одну броневую плиту второго слоя защиты. Второй заход оказался неудачным. Бомбы все же оказались сильно медленными. Восстановившееся защитное поле успело отбить большую часть. А попавшие в разные места обшивки две штуки лишь сорвали антилазерное покрытие. Перезарядившись ракетами, мы продолжили дело. Третий заход оказался результативным. Напарник угодил прямо в гондолу одного из орудий. Взрывом сильно повредило механизм наведения. Теперь орудие только судорожно дрыгалось, посылая импульсы в белый свет, как в копейку. Четвертым заходом я снес часть излучателя, полностью поставив крест на этом орудии. Пятый и шестой заходы после перезарядки оказались пустыми. Седьмой заход снова принес удачу. Ракеты напарника проломили обшивку корабля рядом с гондолой уцелевшего орудия. Что-то внутри заискрило и орудие заклинило. Но, выходя из маневра, пилот не рассчитал траекторию и попал под огонь носовых скорострельных орудий. Защиту в миг снесло с истребителя, машина судорожно кувыркнулась, но все же выровнялась. Чтобы отвлечь внимание, я атаковал. Толку с моей атаки практически не было, хотя туннельное орудие и пробило корпус одной из гондол. Получив два импульса, пробившие экран, но не навредившие машине, я ушел в мертвую зону. Подбитая машина напарника уверенно тянула на эсминец. Он сел на аварийной палубе. Машина ремонту вполне подлежала, а пилот отделался парой небольших ожогов. Так что можно было считать нашу миссию выполненной без значительных потерь. На всякий случай я вернулся и в упор расстрелял поврежденное орудие, сделав из фокусирующего канала излучателя кучу мелкого крошева.

Финальная атака абордажной пехоты на трех десантных ботах происходила под нашим прикрытием. Через дыры в защитном поле мы методично обрабатывали намеченные для проникновения шлюзы и палубы, находясь в мертвой зоне оставшихся пушек. За этим делом мы практически проворонили атаку десантного бота противника на наш космолет. По хитрой траектории бот с погашенным оборудованием отдалился от корабля, используя инерцию, и пошел на сближение с эсминцем, когда тот стал набегать на него. Как только бот включил подачу энергии, МИ моего истребителя засек его. Я не стал разбираться, что за мусор ожил на пути нашего единственного шанса на спасение, сразу дав максимальную тягу через сектор скорострельных орудий, благо мой неожиданный маневр не позволил им вести прицельный огонь. И все же бот опережал меня. Неизвестно сколько там находилось бойцов, но на эсминце остался неполный состав команды и ни одного пехотинца. Даже из большого количество техников вояки выйдут никудышные, и взятие корабля станет лишь вопросом времени. Пока наша пехота вернется на свой корабль, на нем разрушат все, кроме прочного корпуса. Понимая, что проигрываю время, я выпустил свою заветную ракету КСС, которую приберег даже во время расстрела пушек. Заряд там обретался плазменный, но ракета превосходила меня в скорости и наводилась с отсечкой большинства помех и ложных целей. Вражеский десантный бот только успел прилипнуть к палубе, как его настиг мой подарок. Борт десантной лоханки лопнул ошметками бронеплит. Ударной волной сорвало три из пяти крепежных ног, перевернув машину на бок. Дистанция оставалась слишком велика, чтобы эффективно работать лазерами или гравитационным орудием, плазма вообще оставалась слишком медленной. Отсчитывая секунды, я наблюдал, как из пролома начали высыпаться приземистые фигуры. Сноровисто вскрыв шлюз, с десяток гротескных бойцов в экзоскелетах, походивших на насекомых по-очереди проникли на борт эсминца. Через десяток секунд бот и остатки десанта настиг плотный огонь моих лазерных орудий. Мне ответили из всего, что оказалось под рукой, но больше ни один враг не проник на борт эсминца. Весь оставшийся десант остался либо внутри изуродованного бота, либо на палубе штурмовых летательных средств. Внутри эсминца шел бой, но я ему помочь уже ничем не мог. Прервав высадку, один из десантных ботов с частью пехоты вернулся на родной корабль. В результате оперативных действий корабль удалось спасти от значительного разрушения. Команда тянула время, преграждая проходы и взрывая установленные ранее заряды.

В результате нападения восьми тяжелых пехотинцев висектов погибло тринадцать членов команды, включая офицера-три. Двое десантников нападающей стороны погибло от подрыва спрятанных зарядов, остальные шесть уничтожила подоспевшая космо-пехота. Потери собственной пехоты выражались в трех раненных бойцах.

Штурм вражеского корабля прошел успешно. Тяжелой пехоты врага на борту «диверсанта» оказалось немного. Понеся незначительные потери, абордажные группы оттеснили врага в район боевой рубки. Не дожидаясь финального штурма, остатки команды висектов подорвали навигационное оборудование корабля вместе с собой.

* * *

Эсминец висел на месте последней стычки с врагом. Его десантные боты и два истребителя прочесывали пространство недавнего боя, отыскивая уцелевших и собирая погибших. Транспортный корабль после моего возвращения доковылял, как хромая собака, к месту нахождения такого же побитого эсминца. Субпотоковый передатчик эсминца тоже пострадал, но мы так или иначе больше приобрели, чем потеряли. Эсминец имел довольно сильные повреждения наружных систем, но его внутреннее оборудование, включая жизнеобеспечение, находилось в исправности. А остатков запасов продовольствия и мощностей синтезаторов оказалось больше, чем достаточно для жизни сильно оскудевшей команды.

Хорошая новость заключалась в том, что оба двигателя корабля оставались в рабочем состоянии, хоть и нуждались в некотором ремонте. Плохой – полное отсутствие среди экипажа пилотов-навигаторов. Из имевшихся в наличии трех пилотов десантных ботов и двух пилотов-истребителей, включая меня, только один кое-как смог управлять эсминцем при движении на двигателях реального пространства, используя ручное управление. Надежды на второго помощника грузовика не оправдались. Он имел навыки и кое-какой опыт, но его старый разъем не подходил для интеграции с современным эсминцем. Сделать же операцию по смене разъема практически в полевых условиях оставалось совершенно нереальной фантазией. По военным канонам командование над кораблем перешло к старшему офицеру – командиру космической пехоты. Но все это меня в тот момент мало волновало. Боевой запал схлынул, отняв остатки душевных сил. И хоть само тело Луары вряд ли сильно утомилось, его хозяйка от волнения устала чуть ли не больше меня. В первый раз по обоюдному согласию мы оба провалились в сон, едва добравшись до своей каюты грузового судна.

Как и следовало ожидать, первым проснулся я. Из рассказа пассажирского семейства грузовика я узнал, что ведутся восстановительные работы, даже разработаны какие-то варианты выхода из ситуации. Связь на грузовике с горем пополам наладили, и я некоторое время просидел в уцелевшем пилотском кресле, слушая эфир. Зашедшая по какой-то надобности Индра слегка просветила меня в сложившейся ситуации.

Вокруг боевого корабля действительно развернулась бурная деятельность. От безысходности руководство приняло решение совершить прыжок под руководством второго помощника грузовика, но с осуществлением задуманного через одного из пилотов-истребителей, имевших разъемы для включения в систему эсминца. Грузовик решили оставить на орбите ближайшей планеты, сообщив компании-владельцу его координаты. Топливо на грузовике по своим параметрам сильно уступало тому, которое требовалось эсминцу для нормальной работы, но его на всякий случай тоже переместили на боевой корабль. Худо-бедно даже на нем эсминец мог функционировать приблизительно в треть своей мощности. Запасливые техники прихватили и топливо с уцелевшей установки корабля противника. Хоть оно и не годилось для эсминца, но оставалось ценным трофеем, который легко продавался хоть на белом, хоть на черном рынке. Используя кое-какие компоненты корабля висектов, техники смогли восстановить орудия системы ближнего боя. А из трех спарок поврежденных орудий главного калибра собрать одну работающую. Зато эту орудийную спарку можно было использовать без каких-либо ограничений. Находчивые технари успели притащить еще что-то из техники чужаков, умудрившись приспособить под временные нужды собственного корабля. Шаг за шагом эсминец восстанавливал статус военного корабля.