Текст книги "Змей - Погорелыч или Чешуйчатые Байки (СИ)"

Автор книги: Константин Храбрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

   Глава 10. Ученая братия.

   Я, как обычно после плотного барана... обеда, грелся на солнце. Принцессы дрых... изволили послеобеденный сон – в такую жару просто больше ничего не хочется.

   Внезапно солнце на небе зашло за тучу, послышался тихий ритмичный гул и скрип мелких камней под тяжелой поступью... Я приоткрыл один глаз, с любопытством глядя на визитеров... Потом второй... Зажмурился... Открыл глаза...

   Галлюцинация не исчезла.

   Слегка приподняв голову, я оторопело уставился на пятерку космонавтов в сфероидных шлема с прозрачным забралом. Материал скафандров был светло го цвета или отсутствия оного, они слегка сливались с местностью.

   У одного в руках было длинное, примерно с метр, устройство черного защитного цвета с зализанным дулом и обтекаемой рукояткой, раструб которого был направлен слегка в сторону, но явно готовый в любой момент быть направленным в мою сторону.

   Один из пришельцев стянул шлем... Эйнштейн... Чернокожий, но Эйнштейн...

   – Вот вы видите! Что я говорил! Надо приземлиться в момент, когда Рептилус – Драконус – Гигантус будет сыт и доволен жизнью!

   – Профессор, не снимайте шлем! Это может быть опасно! К Эйнштейну подскочила явно женская фигурка, лица из-за бликов солнца было не рассмотреть.

   – Тихо! – шикнул на нее Эйнштейн. – Не вздумай кричать, вдруг его спугнешь! И снимите шлемы, пока вас не посчитали завтраком или добавкой к обеду. Судя по наблюдениям данная особь людьми не питается, скорее домашнее животное и охранник вон тех туземок, что разглядывают нас из пещеры.

   Я с круглыми от шока глазами смотрел, как остальные стянули шлемы, охранник сплавил свой какому-то очкарику со светло – синей кожей и поудобнее перехватил свой агрегат, который издавал тихое гудение.

   Эйнштейн тем временем продолжал:

   – Галла, обрати внимание на ровные ряды зубов, присущие исключительно хищникам, а так как реальных противников на данной планете нет, то налицо доминирующее положение пищевой цепочки...

   – А как же аборигены? Из-за спины Эйнштейна выполз довольно пузатый аспирант, судя по трем подбородкам и весьма объемистому животу, едва притягиваемому скафандром к телу. Видимо, слово "физкультура" он не то, что не слышал, скорее считает мифическим зверем...

   – А аборигены, Раолло, пока не вышли из железного века, еще не скоро смогут выйти против данной особи, хотя прецеденты были... но пока не смогут. – Эйнштейн посмотрел на охранника: – Передай на корабль, пусть готовят на станции клетку для транспортировки и гибернационную капсулу.

   Вот после этих слов я весь подобрался: клетка, капсула... Я так понимаю, они нашли очередную лабораторную лягушку... Чую придется кого-то поджарить!

   Треугольная пирамидка корабля отлетела в сторону и стала приземляться в гуще леса...

   – Профессор, а вы уверены, что изымание данной рептилии из ее среды обитания так необходимо? С нынешними технологиями мы спокойно можем изучать ее на расстоянии, а образцы брать заранее, усыпив... "Зеленые" не оценят...

   – Чихал я на мнение "Зеленых" и их политику невмешательства в естественную среду неосвоенных планет! – профессор аж потемнел от эмоций. – Эти недоучки не представляют важность данных открытий для человечества и науки в целом! Тем более в Сарнианском Галактозоопарке ему будут представлены все условия, даже на основе его ДНК вырастят ему пару, чтобы его вид не прекратил свое существование!

   – Ага, и расползся в конце в виде милых домашних зверюшек, – тихо пробормотал щуплый очкарик, благо Эйнштейн его не услышал. – Профессор, а если существо не сможет пережить перелет? Мы ведь не представляем, как поведет его организм в подпространстве...

   Профессор задумчиво посмотрел на аспиранта и почесал затылок.

   – Панкелль, вот ты и займешься тестами на возможность перелетов! Аспирант поморщился. – Мы должны сберечь последние редкие виды различных миров, иначе потомки нам просто не простят.

   – ...как думаешь это повстанцы или имперцы? – от пещеры послышался тихий женский шепот.

   – Скорее повстанцы, у имперцев доспехи смешные! А вон тот с бластером симпа-а-атичный...

   Симпа-а-атичный, явно услышал и залился краской в лице. Остальные удивленно уставились на появившихся принцесс, явно собравшихся искупаться в озере... Самодельные купальные костюмы, полотенца... кувшин с маслом для загара...

   Они так увлеклись созерцанием красоток, что никто не заметил, как один из космонавтов "случайно" упал с обрыва. Бултых... И тишина...

   Наконец они прекратили строить глазки, аспирантка с огненно рыжими волосами возмущенно пихнула охранника и наступила на ногу очкарику, который от этого только взвыл дурным голосом и запрыгал на одной ноге, вызвав радостное хихиканье принцесс.

   Профессор поморщился и пробормотал что-то про разумность некоторых аспирантов, которым гормоны на мозги слишком давят...

   Я приподнялся во весь свой "немаленький" рост, нависнув над двуногими разумными из космоса и придвинув поближе морду к рыженькой, втянул воздух.

   – Хомо-сапиенс, – мой голос заставил их вздрогнуть, а охранника вцепиться в свой "бластер" и навести на меня родимого. – Хотя мнение о разумности данной расы, тысячелетиями уничтожавшей свои же поколения, остается все больше под вопросом... Самка, возраст приблизительно шестнадцать-восемнадцать циклов, половое созревание в начальной стадии, феромоны, выделяемые кожей, придушены искусственными запахами– слабой имитацией мускуса и одной из вариаций ромашки... Девушка сравнялось цветом лица со своими волосами и со сдавленным писком спряталась за спину профессора.

   Я перевел взгляд на ученого:

   – Самец. Предположительный возраст шестьдесят семь-сто двадцать циклов с учетом возможного омоложения клеток организма. Степень мозговой активности примерно 140 единиц, идет к снижению, мотивация – двадцать единиц, любопытство – девяносто четыре единицы и растет по экспоненте...

   Пока я нес ахинею, очкарик тихо охнул, получив тычок в солнечное сплетение кончиком хвоста, и свалился в чашу трамплина... откуда и уплыл...

   – Степень разумности двадцать четыре единицы убывает... Что у нас еще, цивилизация достигла как минимум шестого уровня развития, ибо не только вышла к звездам, но и помимо все прочего изучает малоизученные миры, их флору и фауну...

   Я переместился к охраннику:

   – Эй, служивый! Тот вздрогнул, слегка дернув стволом, и нажал на спуск. С громким шипением ствол выплюнул рубиновую ломаную линию... Валун над моей головой после попадания разлетелся раскаленной щебенкой. – Хмм... лучевое, импульсно-реактивное оружие, скорее всего небольшой заряд...

   У Эйнштейна медленно сползала на землю челюсть.

   – Что хотели братья по разуму, которого у вас не наблюдается?

   – В-в-в-в-в-в-в-вы-ы-ы-ы ра...ра...ра...зговариваете! – бедный темнокожий Эйнштейн начал заикаться.

   – Нет! У вас групповая галлюцинация, вызванная реакцией на кислородную смесь воздуха местной атмосферы планеты. Вам, в том числе кажутся вон те полураздетые красотки. Я правой передней ткнул в сторону принцесс, которые с тихим хохотом наблюдали за разыгравшимся цирком.

   Когда служивый и остальные повернули свои головы в сторону принцесс, я кончиком хвоста хлопнул по затылку охранника и, подцепив его за шиворот, выкинул с обрыва... На хвосте одиноко болтался забытый им впопыхах бластер.

   Оставшихся я незамысловато придавил лапой. Попытка девушки укусить меня за чешуйчатый палец не привела ни к чему хорошему... Она потом долго отплевывалась от пыли... Помыться, кстати, не помешает...

   Черная Пустыня. На долгие и долгие мили ни единого клочка зелени, только выгоревший на солнце песок.

   Цепочка фигур в потемневших от песчаной пыли и потерявших прежний цвет одеждах брела в сторону ближайшего города... По чистой случайности ли, по велению местных богов ли, навстречу им неспешно двигался крупный отряд песчаных разбойников, успешно пощипавших караван эмира.

   Вскоре долгожданная встреча состоялась... Их окружили...

   В тот день город Башкарахан праздновал небывалое событие: казалось неуловимая шайка разбойников, державшая в страхе все окрестные земли, была поймана и доставлена под ясные очи эмира... Это был последний день его правления...

   – Вай мэ, какие прелестные пэри. И это они сумели поймать шайку одноглазого Олава? – тучный эмир развалился на подушках, сальными глазами рассматривая загоревших, в грязных одеждах, но не утративших свой лоск и гордую осанку принцесс. – Визирь!

   – Да, о светлоликий? Что желает, о гроза разбойников, повелитель дня и ночи пресветлого города Башкарахана? – перед эмиром, кряхтя и шатаясь, замер высохший до состояния трехсотлетней мумии визирь.

   – Разбойников казнить завтра по полудню, пэри отправить в купальни... На лицах уставших принцесс появились радостные улыбки... Впрочем исчезнувшие с их лиц так же быстро, как и появились. – После чего отправишь их в мой гарем. Предупредишь евнухов, чтобы приготовили для них покои... И не приведи, о всемогущий, что ты решишь кого-то из них отправить к себе...

   Визирь склонился еще ниже, от души вспоминая до восемнадцатого колена предков, что произвели этого жадного и бесполезного эмира на свет, да будет вечно здорова его поясница!

   – Но, Светлейший, эти пэри – дочери владык северных и западных земель, это может послужить развязыванию войны...

   Эмир отмахнулся:

   – Мы не будем им сообщать... Данные красавицы достойны большего и достойного мужа, чем неверные беспустынных земель!

   Он дернул золотистый шнурок, свисавший с потолка на манер украшения, и в зал вбежало два десятка служителей гарема.

   Вперед в сторону эмира вышла высокая стройная северянка с длинными черными, словно вороново крыло, волосами...

   – Как же мне надоели идиоты, не способные думать тем, что у них в голове, а не в их штанах... – по ее одежде прошла волна разноцветных искр, а глаза заволокло непроглядной чернотой... – Разбойники вели себя куда менее вызывающе...

   В тот день жители пресветлого города с криками радости отмечали полыхание дворца эмира, ибо эта бесполезная во всех смыслах кровососущая скоти... Светлая голова правителя настолько всех дос... надоела, что охотников поучаствовать в разграблении дворца было с каждой минутой все больше... И изнывавший от тирании эмира, и голодный до острых ощущений народ решил внести свою лепту... Однако большинство потерялось в лабиринтах дворца в попытках найти сокровищницу эмира...

   Эдгар Лаолл пробирался сквозь непроходимые, наполненные легким туманом заросли болота. Он проклял ученые головы с той самой минуты, когда эта проклятая чешуйчатая ящерица-переросток заговорила... Яйцеголовые никогда не понимают, что бывают случаи, когда местные обитатели могут быть опасными для них... но нет – "наука стоит жертв", вот теперь и он в качестве жертвы ползет по болоту в сторону оставленного на автопилоте катера. Если не успеть добраться до него, через неделю он взлетит на станцию согласно первой директиве...

   Он еще раз обматерил мысленно профессора, велевшего снять шлем, а теперь он остался в логове этой ящерицы. Жалко Галлу, симпатичная, хоть и глуповатая аспирантка... или съедят, или что еще... Вот если бы сначала закусили профессором, тогда есть шанс, что ее оставят про запас и, пристрелив ископаемое, ее можно вытащить...

   Сначала лишился оружия, потом местные аборигены инертной среды пытались содрать с него скафандр. Если бы аппарат встроенного медицинского контроля не привел его в себя, то вполне возможно местные рыбы уже питались бы его бренным телом...

   Из кустов выскочил заросший, грязный, в болотной тине, с лягушкой на голове туземец, размахивая деревянной дубиной и прыгая по болотным кочкам не хуже земноводных, понесся в сторону Эдгара. Схлопотав в лоб кулаком в серебристой перчатке, он плюхнулся на пятую точку аккурат на голову любопытной кикиморе, решившей понаблюдать за действием. В следующий миг абориген издал дикий вопль и, пробежав по водной глади болота аки посуху, исчез в тумане, схватившись обеими руками за щуплый зад... Кикимора сплюнула на ближайшую кочку большую часть тыльной стороны порток туземца и, радостно оскалившись, ушла под воду.

   Еще раз ругнувшись, он сверился с встроенным в броню компасом. Расстояние до катера показывало двести метров, через секунду компас показал, что до катера полкилометра... пятьдесят метров... километр...

   Прокляв в тысячный раз профессора, он, сверившись с направлением ,продолжил пробираться сквозь постоянно тонущие в тумане растительные наросты на поверхности болота... За ним следом ползла пушистая братия, переломавшая о его непрошибаемую задницу не одно копье.

   Возле подъема на гору образовалась так называемая давка. Причиной тому был огромный, вытесанный из цельного ствола столетнего железного дерева и выкрашенный в полоску шлагбаум, который упирался в край отвесной скалы. Слева от шлагбаума стоял двухэтажный, сложенный из тех же бревен, что и шлагбаум, домик, обвитый ядовитым плющом. От домика до самого края леса тянулись непроходимые кусты терновника. Возле самого входа стоял обтесанный с одной стороны валун, на котором довольно корявым почерком выведено:

   "Налево пойдешь – в лес попадешь, лишишься коня, поклажи, а то и головы.

   Прямо пойдешь – в пещеру голодного дракона попадешь, вино не брать!

   Направо пойдешь – об стену и уе..."

   Писавший, по– видимому, не рассчитал объемов валуна, и места не хватило...

   Рыцари недоуменно переглянулись. Рядом со шлагбаумом висел небольшой колокол, от которого тянулся длинный шнурок. Пожав плечами, один спешился и дернул за шнурок...

   БО-ОМ-М-М-М-М-М-М-М!

   От звона колокола, казалось, вздрогнула сама земля, взметнув в небо стаи птиц, которые тут же, вычислив обидчика, устроили ему ковровое бомбометание...

   Кони взвились на дыбы, и рыцарская братия посыпалась с них, словно спелые желуди. Переполоху добавила пара енотов, весьма ловко орудуя остро заточенными наконечниками коротких копий, срезала тощие кошельки с поясов упавших. Когда упавшие опомнились, еноты уже успели утащить добычу в терновые кусты.

   Скрипнула открываемая дверь домика, и наружу вышел, зевая и почесывая волосатую грудь, голый по пояс северянин. Хмурым взглядом он обвел "помятую" и покрытую птичьим пометом рыцарскую братию, хмыкнул. Заскочив обратно в дом, он вернулся с огромным гроссбухом и писчими принадлежностями и, разложив все на валуне, принялся что-то записывать.

   Первым не выдержал рослый молодой барон в богатых доспехах.

   – Любезный, по какому поводу на дороге шлагбаум?!

   Северянин отвлекся от писанины и, окинув барона хмурым взглядом, от которого барон слегка струхнул, хмыкнул и принялся записывать дальше.

   – Ты что немой? И смотри на меня, когда с тобой разговаривает Барон Фон Древоз!

   – Не шебурши, если ошибусь, придется все переписывать, а это вам обойдется уже за отдельную плату! Он последний раз скрипнул пером и, поставив его в чернильницу, одним движением перепрыгнул шлагбаум, оказавшись нос к носу с бароном.

   Тот от неожиданности хлопнулся на пятую точку, придавив стальным задом любимую мозоль на ноге оруженосца.

   Северянин, достав из кармана сложенную бумажку, прокашлялся и, развернув листок, принялся зачитывать:

   – Мы приветствуем вас, отважившихся на спасение принцесс и убийство грозного дракона... так это лишнее... От всей души страждущих избавиться от злой тирании и набегов древней бестии мы желаем вам творческих узбеков... э-э-э... успехов! Блин, леший, не мог поразборчивей писать?! – северянин почесал затылок и продолжил. – Чтобы вы в доблестной схватке с драконом, если оный упадет с горы либо вы сами, карабкаясь к его пещере, не устроили обвал и не погубили естественную природу, необходимо пройти досмотр и взвешивание.

   Северянин убрал бумажку и подошел к большой каменной плите возле шлагбаума, на которую никто не обратил внимания. Врытый подле плиты деревянный столбик оказался искусно сделанными противовесами весов.

   – Итак, по одному подходим и взвешиваемся. Если ваш вес с конем превышает вес вот этого деления, значит, вы либо не допускаетесь, либо разгружаетесь... Если в течение десяти дней хозяин имущества не является, имущество переходит в фонд помощи голодающим принцессам!

   Рыцари подобрали упавшие на землю челюсти и стали искать крайнего: первым на агрегат лезть никто не хотел.

   – Да как ты смеешь, щенок! Ты хоть понимаешь, с кем ты споришь?!

   С тихим свистом стрела сбила с головы барона шлем и намертво пригвоздила к каменной стене горы. Барон нервно икнул и спрятался за оруженосца.

   – Конечно, понимаю! – оскалился северянин. – С трупом! Ибо эльфы не промахиваются и не прощают обид, нанесенных лесу!

   Окинув взглядом побледневшие лица, он неожиданно гаркнул:

   – В очередь, черти! Налог на проезд возрастает на двадцать процентов – и того двенадцать серебряных с рыла!

   Услышав цену, рыцари и оруженосцы вздрогнули и, покосившись в сторону невидимого стрелка, быстро организовали очередь, самые пугливые старались прятаться за коней.

   Глава 11. Шабаш.

   Две рыжие девушки сидели под окном дома и с тоской поглядывали на залезших на забор ухажеров. Не то, что парни им сильно досаждали, нет.

   – Послезавтра полнолуние...

   – Ну... – соседка, активно лузгавшая семечки, отвлеклась от созерцания парней на шатком заборе, который под их весом должен был рухнуть с минуты на минуту.

   – Шабаш будет...

   – Ну...

   – Баранки гну! – вспылила подружка. – Ты помнишь, что мы должны на полнолуние принести с собой какое-нибудь магическое существо?

   – Дык, вроде домового хотели?

   – Да домовых притащит половина округи, надо как-то выделиться!

   Девчушка вскочила и, уперев кулачки в бока, состроила надутую гримаску.

   – И что предлагаешь? – все также с интересом разглядывая парней на заборе.

   Подружка, заметив, что на нее не обращают внимания, зашипела и топнула ножкой в плетеном лапте по вытоптанной земле. Глаза потемнели, и по длинной косе, выглядывавшей из-под косынки, проскочила искра...

   Забор с оглушительным грохотом и еще более громким матом посыпавшихся с него парней рассыпался.

   Со всех сторон послышался довольный хохот наблюдавшей за цирком деревни.

   Внезапно на короткий миг солнце заслонила тень...

   С дальнего края деревушки послышался азартный мат и крики подгоняющих кого-то... Чистое, ясное небо прочертила огненная дуга, с оглушительным грохотом взорвавшаяся над деревней...

   – Дусь...

   – Что еще? Рыжая ведьмочка чуть ли не подпрыгнула на месте, напоминая обиженного ребенка.

   – Я, кажется, знаю, кого притащить на шабаш, – задумчиво протянула ее подруга, внимательно рассматривая парящего в небе дракона. – Ставлю свою метлу против перьевой шляпы верховной ведьмы, ни одна грымза даже не додумалась!

   Какой черт дернул меня за хвост согласиться! Эти две рыжие дур-р-ры, как только я ответил согласием, тут же, не сказав ни слова вскочили на свои трепаные веники, только по ошибке называемые метлами, и радостно хохоча унеслись... Нет, ну я понимаю, молодые, горячие... ду... Но ДОРОГУ мне они могли бы объяснить?

   Пенек, коряга старая, только проскрипел от своего хохота и махнул в сторону. Мол, туда, не ошибешься.

   Вылетел я вечером. Небо чистое... ни облачка...

   Мимо меня, повиснув на длинной бороде забористо матерящегося колдуна, проплыл какой-то мужик, закованный в глухие черные латы с эмблемой черепа со скрещенными костями в лихо натянутом голубом берете и с зажженной сигаретой в зубах.

   – Эй, чешуйчатый! Черное озеро не пролетали?

   У меня , если честно, отвисла челюсть и длинный язык весьма живописно свесился изо рта. Но тут же придя в себя, я только помотал мордой, ибо попробуй я пожать плечами... и отскребать меня от земли ломануло бы немало народу.

   – Так и знал, что не там свернули!

   Подтянувшись на бороде, он дернул один ее край в сторону с воплем: "Поворачивай на..!"

   Ответом ему был новый поток скабрезностей, однако колдун повернул.

   Ведьмочки появились для меня незаметно, материализовавшись в воздухе по обе стороны от меня, словно конвой или почетный эскорт... Довольные произведенным эффектом, они захихикали. Тем временем вечерние сумерки поглотили нас с головой, и на небе появились первые звезды.

   Обе ведьмочки достали из воздуха два ажурных зеленых фонаря и, повесив на конце рукоятки метлы, начали преображаться... Ух-х... Тонкое платье зеленоватого цвета и темно– зеленый плащ. На голове широкополая шляпа с длинным хвостом, или как называется этот колпак... А ведь недавно на них были платья крестьянок...

   Там, на Лысой горе, ведьмин камень лежит... (к/ф" Чародеи"). Припомнилась строчка песни, когда я увидел довольно крупный холм с черным обелиском по центру, с холма, словно светясь, текла водная линия, впадая в небольшое озерцо под холмом. Вокруг холма было выложено тройное кольцо костров, а возле самого озера вовсю пылал колдовским зеленым огнем шестиметровый столб пламени, только по ошибке называемый костром.

   Мы приземлились метрах в двустах до линии костров. Ведьмочки, весело хохоча, поспрыгивали со своих метел и, щелчком отправив их в неизвестность, запрыгнули мне на спину, поудобнее устроившись по обе стороны гребня. Зеленые фонари они держали в руках.

   Стоило мне сделать первый шаг, как под лапой кто-то сдавленно пискнул. Беднягой оказался какой-то толстый мужичок в пестрой мантии неопределенного цвета, расшитой звездами, и в длинном колпаке...

   – Упс... Беднягу я засунул в кусты приходить в себя.

   Надо сказать, мы произвели фурор! НЕТ, ФУРОР! С большой буквы этого слова! Так как я направился к самому большому костру, словно паровоз, бедная нечисть сыпанула в разные стороны, опасаясь быть затоптана.

   – А ну, стоять!

   Передо мной возникла непрезентабельного вида ведьма весьма преклонного возраста с мухомором на шляпе.

   Бульк.

   Это не я! Чес-слово! Одна из ведьмочек что-то цыкнула мне над ухом, и ведьму ветром унесло в озеро, откуда она тут же была отфутболена широким хвостом одной из русалок в ближайший костер...

   – У-У-У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!!!!!! – завывая, словно сирена, ведьма огненной кометой унеслась в сторону леса.

   Выгрузив возле костра ведьмочек, я выбрал себе местечко поудобнее и принялся наблюдать. Хвост удобно обвил передние лапы и лег под голову. А посмотреть действительно было на что!

   Многообразие нечисти просто зашкаливало: ведьмы, колдуны, черти, пара сатиров, пара дриад на опушке леса, какой-то мохнатый колобок с внушительными рядами зубов и рогатом шлеме. Три колдуна сидели и играли в карты возле дальнего костра, причем один из колдунов, весьма умело жульничал, подменивая карты. Две зверушки, до боли напоминавших мумии-троллей, сидели у одного из костров и жарили колбаски на прутиках. Леших, домовых, русалок, кикимор было пруд пруди.

   От костра к костру огненным ручейком, быстро перебирая лапками, носилась саламандра, пока один кадр в черных доспехах с эмблемой черепа со скрещенными костями точным пинком не зафутболил ее в озеро...

   Вода закипела! На берег с дикими от ужаса глазами стали выпрыгивать русалки, лишь водяной расслабленно нежился в горячей воде...

   Вскоре ящерка выплыла на берег и с дикими глазами обвела взглядом по кругу и, когда фигура незнакомца попалась ей на глаза, буквально подскочила на месте и с радостным шипением поползла в сторону обидчика. Тот, радостно оскалившись, поправил берет и, достав из-за уха самокрутку, схватил рукой в латной рукавице ящерку , прикурив от дико извивающейся рептилии, шлепнул ее на густую шевелюру аккурат между двух рожек неосторожно проходившего мимо черта.

   Сначала тот ничего не понял, а потом, схватившись за вспыхнувшую шевелюру, умчался, завывая, словно пожарная сирена. А латник тем временем с наслаждением затянулся и выдохнул в рожу одного из недовольных друзей унесшегося черта. Тот закашлялся и свалил от греха подальше...

   – Кащей... – пронеслось по округе. – Кащей вернулся...

   Местный водяной тяжело вздохнул и с горя сплюнул, попав в глаз неосторожно всплывшей кикиморе. И тут же получил в ответ жабой по голове, бедное земноводное, жалобно квакнув, шлепнулось в воду.

   Внезапно пламя огромного костра взвилось ввысь на добрые пять этажей и резко опало. Когда зрение после яркой вспышки пришло в норму, взглядам экстравагантной публики предстала очередная ведьма.

   Причем, Ведьма с большой буквы этого слова! Волосы цвета вороного крыла блестящим водопадом ниспадали ей за спину. Длинное черное платье, едва прикрывавшее подолом белоснежные щиколотки ног (забыл отметить, что все ведьмы на шабаше были босиком). Плечи, шея были оголены, из-за спины словно вырастал полуворотник-стойка, от него двумя узкими лентами спускались завязки, сходившиеся на лифе, подчеркивая вырез груди. Огромный рубин кровавым оком разместился в ложбинке меж грудей, кровожадно поблескивая гранями в свете колдовского огня костров. И довершал картину... высокий головной убор из перьев павлина, подчеркивавший красоту хозяйки.

   Особо из этой картины выбивалась маленькая девчушка лет двенадцати в светло– зеленом платье, словно миниатюрная копия Ведьмы. В руках она держала сложенный черный плащ явно не со своего плеча. Светловолосое чудо с горящими от нескрываемого любопытства глазами постоянно вертело головой по сторонам.

   – Темный царь, Кащей Бессмертный! – у Ведьмы был глубокий грудной голос.-После ста лет странствий по тридевятому царству ты так и не изменился! Все сеешь разумное, доброе, вечное?!

   Латник радостно расхохотался и отвесил галантный поклон. Под сорванным с головы беретом оказались абсолютно седые волосы с полуармейской стрижкой.

   – Ягидарра Темная, ты все так же прекрасна... – радостно оскалился Кащей и добавил, – как и язвительна! Я только начал вспоминать былые века этого края непуганых идиотов! Ты лучше скажи, – глаза Кащея черными углями обвели взглядом округу. Каждый считал своим долгом спрятаться от его нечеловечески страшного и тяжелого взгляда. – Какая собака извела всех драконов?! Как ВЫ умудрились это допустить?!

   Его голос поменял тональность, казалось, что в голосе появились инфразвуковые нотки, вызывавшие дикий, неконтролируемый страх. Верховная Темная ведьма Ягидарра побледнела и отступила на шаг. Сколько бы не отсутствовал Кащей, все присутствующие ощутили на своей шкуре его силу, ни на каплю не ослабевшую за столетие его отсутствия.

   – Вина лежит на всех нас... – голос Ягидарры дрогнул. – За столетие развелось множество магов и колдунов, и еще больше охотников за кровью драконов. С тех пор как прекратились гонения светлых магов, исчезли не только крылатые владыки, но и многие магические твари до сих пор отказываются покидать Туманные острова, куда их загнали охотники. А большинство крылатых владык ушло странствовать по мирам, а некоторые решили уйти дорогой смертных...

   Кащей подошел к бронированной туше дракона и заглянул в янтарно – желтые глаза ошалело смотрящей на него рептилии.

   – А ведь он еще птенец по драконьим меркам – лет восемнадцать-двадцать от силы, – задумчиво пробормотал Темный царь. – И амулета нету... Кстати! Ягидарра!

   Верховная ведьма вздрогнула.

   – Да, ваше темнейшество?

   – А почему так тихо? Это ШАБАШ или нет? – В голос Кощея стали возвращаться человеческие нотки. – Пляски будут или я зря приперся?

   Дракон тихо зарокотал, сдерживая рвущийся наружу смех. Явно не ожидавшая такого поворота Ягидарра нервно икнула и картинно покраснела. Взмахнув рукой, она прочертила в воздухе какой-то замысловатый символ, вспыхнувший зеленым цветом, и на поляну обрушился ураган звуков, сложившийся в красивую и ритмичную мелодию.

   И начались пляски.

   Кащей откинул за спину черный плащ и, сняв латные перчатки, засунул их за пояс. Прислонившись спиной к шее дракона, он достал очередную самокрутку, пинком подняв вернувшуюся для праведной мести саламандру, умудрился, схватив за хвост бедную ящерку, повторно прикурить и, раскрутив за хвост, запустить в толпу нечисти, игравшую в карты... Колода и разложенные карты тут же вспыхнули, а нечисть от ужаса сыпанула в разные стороны, последним прыгал державшийся за обожженную ступню какой-то волосатый, больше смахивавший на сменившего колер снежного человека. Бедняга случайно наступил на хвост огненной рептилии. Ящерка, забыв про Кащея, изрыгая языки пламени, почесала вслед за ними, добавляя паники.

   – Во, чешуйчатый, смотри внимательно, щас пойдет самое интересное! – Кощей затянулся самокруткой. – Поверь, такого стриптиза ты за всю свою жизнь не видел и, если больше не посетишь это место, не увидишь!

   Дракон ошарашенно посмотрел на Кащея и перевел взгляд на распаляющихся в пляске ведьм.

   Внезапно перед ними возникла верховная ведьма. Она расстегнула замочек на толстой золотой цепочке и сняла с шеи кулон с кроваво-красным рубином.

   – Прими сей дар, крылатый владыка, в честь посещения нашего Шабаша!

   После чего она накинула цепь на зубец на шее дракона. Расслабленно прислонившийся к телу дракона Кащей внезапно отскочил. И как оказалось, вовремя!

   Тело дракона окутало пепельно-серое, вспыхивающее голубыми искрами разрядов облако и, скрыв фигуру, стало быстро сжиматься. Через минуту на берегу озера, ошарашенно рассматривая себя с ног до головы, стоял высокий мужчина лет двадцати в камзоле из темно-зеленой чешуи. На груди у него висел, отбрасывая кровавые блики, слегка пульсирующий в свете колдовских костров кулон.

   – Силы древнего кулона хватит ровно на двенадцать часов, потом он будет неделю заряжаться, либо его надо будет зарядить самостоятельно, но вокруг ауры дракона всегда протекают потоки истинной энергии, и с этим проблемы не будет.

   После чего Ягидарра втекла в поток танцующих ведьм...

   Я с ошарашенным видом рассматривал себя прежнего. Да, это был я! О чем свидетельствовало отражение в темном озере. Внимательным взглядом я осмотрел кулон и убрал его под камзол. Если все так, как говорила ведьма, жизнь только начинается!

   Тут я увидел Кащея, устроившегося на стволе поваленного дерева. Заметив мой взгляд, он кивнул на место рядом.

   Тем временем ведьмы стали использовать магию в своем едином танце. Рои разноцветных искр сыпались с распущенных волос и с пальцев рук, создавая замысловатые рисунки. И ни одна нечисть не рискнула сделать шаг в сторону танцующих, завороженно глядя на танцующих в блеске пламени большого костра.

   Тем временем Кащей откуда-то достал армейскую алюминиевую фляжку советского образца и, свинтив крышку, с шумом отхлебнул и протянул мне. Осторожно приняв оказавшуюся ледяной фляжку, словно только что с ледника, я осторожно понюхал... Спирт! Неразведенный! До меня стало доходить, в каком тридевятом царстве пропадал сто лет Кащей!