Текст книги "Бригантина, 66"

Автор книги: Константин Паустовский

Соавторы: Лев Скрягин,Виктор Некрасов,Геннадий Снегирев,Иван Соколов-Микитов,Маргарита Алигер,Юрий Александров,Вадим Загорский,Владимир Стеценко,Л. Волоновский,Джемс Даген
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Дельма мелко нарубил мяса, положил его в тряпичный мешок и нырнул. Подплыл к шеренге расписанных голубыми полосками люцианид и разбросал в воде лакомые кусочки. Рыбки кинулись к нему, и сотни других присоединились к пиру.

Пока Дельма налаживал дружбу с рыбами, калипсяне готовили погружение с огнем. Дюма принес палки длиной около метра, с красным резиновым мешочком на конце, от которого тянулись провода к аккумуляторам на рукоятке. Взяв кинокамеру, Кусто ушел под воду на глубину пятнадцати метров и остановился, направив объектив вверх. Оттуда на него пошли пять пловцов с палками в руках.

По сигналу Кусто они включили аккумуляторы. Внезапно голубая толща озарилась светом невообразимой силы. Вспыхнули пять светильников мощностью больше миллиона свечей каждый! Наверно, только атомный взрыв может затмить под водой факелы Дюма – Руджиери. От факелов вверх тянулось серебристое ожерелье пузырьков. Шипение и треск нарушили тишину.

В водонепроницаемых резиновых мешочках был особенный химический состав. Небольшого запаса воздуха было достаточно, чтобы родилось пламя, а дальше реакция шла сама, даже после того как сгорала резина. Кругом вода, посередине огонь!

Следя в видоискатель за огненосцами, Кусто поплыл за ними. Кинопленка запечатлела весь путь аквалангистов с факелами, от поверхности до самого дна, на глубину пятидесяти метров. Пяти миллионов свечей довольно, чтобы ночью осветить целое футбольное поле, но под водой свет факелов проникал совсем недалеко. Вода сильно поглощает свет.

Фотографы тоже снимали мирное вторжение на риф Ассампшен. У Луиса Мердена из Национального географического общества была камера с двумя фотовспышками. Его помощник нес запасные лампочки в авоське. Она парила над его головой, и он напоминал продавца воздушных шаров.

Обычно эти хрупкие лампочки выдерживали давление воды, но один раз Мерден забрался глубже обычного, и одна лампочка лопнула. От этого взрыва пошли лопаться и остальные, фотографов забросало осколками стекла. Грузы потянули помощника вниз, пришлось ему бросить их.

Мерден обнаружил на дне маленькие песчаные бугорки, которые время от времени «извергались», словно маленькие вулканчики. Вероятно, под бугорками прятались какие-то животные. Мерден снова и снова уходил под воду и ложился в засаду возле бугорков, но ему никак не удавалось сфотографировать извержение. Кругом извергались «вулканы», но бугорок, на который в эту минуту смотрел объектив фотоаппарата, бездействовал. Кусто решил проверить, чем это Мерден так увлечен. А тот все ждал, лежа на животе. Кусто показал на бугорок и щелкнул пальцем. Тотчас последовало извержение. Мерден так удивился, что не успел даже снять его. Они повернулись к другому вулканчику. Кусто прицелился пальцем – снова извержение! И опять Мерден прозевал момент. Как назло, пора было выходить наверх.

Вернувшись на «Калипсо», Мерден долго ходил за Кусто и все спрашивал:

– Ну, скажи, скажи, как ты это сделал?

– Секрет, – отвечал Кусто. Наконец признался: – Да нет же, Луис, это чистое совпадение. Я удивился не меньше тебя.

Удивительный риф манил их заплывать все дальше и дальше. А чтобы не уставать, калипсяне «запрягали» подводные скутера. Эти желтые электрические торпеды тянут аквалангистов со скоростью до пяти километров в час. Примерно такую скорость развивает под водой самый быстрый пловец.

Капитал Су опустил с кормы в воду два скутера. Человеку не под силу поднять такой подводный буксир, зато в воде он весит всего около килограмма. Дюма и Фалько взялись за ручки – они же рычаги управления. Винты защищены ограждением и опущены вниз так, чтобы струя от них не срывала маску с пловца.

Нажат стартер на правой рукоятке. Р-р-р-Р-Р-Р! Зарокотали моторы, и скутера увлекли людей в сумеречную толщу. Никакие рули не требовались – пловец сам рулит своим телом. Достаточно чуть изогнуться или повернуть ласты, и скутер пойдет, куда нужно. В жидкой среде человек может хоть выполнять фигуры высшего пилотажа, ведь он все равно что в свободном полете. Дюма и Фалько мчались над самым дном, и все сливалось под ними. Километр за километром шли они, пронизывая рои золотистых рыбок, которые тотчас снова смыкали ряды. Огибали коралловые глыбы, ныряли под коралловые «зонты».

Вот идут вверх вдоль сказочного рифа, будто над цветным ковром. А теперь разделились и пошли навстречу друг другу. Ни дать ни взять две ракеты в космосе, вот-вот столкнутся. Легкое движение ластами в последний миг, и разошлись меньше чем в полуметре.

Когда паришь в воде, любуясь многоярусным рифом, и вдруг из-за поворота прямо на тебя выскакивает подводный скутер, поневоле вздрогнешь.

Вдоль рифа скутера подошли к коралловому гроту, нырнули в него и на пятнадцать метров углубились в потаенный темный уголок. Затем снова выскочили на голубой простор и помчались вниз, догоняя эпинефелуса, который плыл над подводными лугами. Рыба испуганно вращала глазами, уходя от шумных и незваных гостей. Метнулась к коралловому выступу – желтые ракеты загнали эпинефелуса в расщелину, а сами свернули, чтобы не врезаться в коралл.

Не спеша плыла по своим делам метровая морская черепаха. Фалько и Дюма решили догнать ее. Черепаха вытянула вдоль хвоста задние ноги, чтобы быть более обтекаемой, и стала усиленно загребать передними ластами. Ей удалось оторваться от преследователей, но долго идти с такой скоростью она не могла. Фалько настиг ее, выпустил рукоятки скутера и вскочил на спину черепахи так же ловко, как цирковой наездник перескакивает с одной лошади на другую. Его буксир плавно лег на дно. Мотор сам выключился, едва ловец отпустил рукоятку.

Озадаченная черепаха отчаянно загребала ластами, но рослый Фалько своим весом тормозил ее ход. Она опустилась на песок и поползла. Мимо промчался Дюма, вызывая Фалько, на состязание. Но черепахе после таких усилий нужен был воздух, и она понесла Фалько к поверхности. Высунула голову из воды, жадно, с хрипом вдохнула, затем снова нырнула. А Фалько упорно держался за нее, пытаясь. объездить непокорного «скакуна». Черепаха опять легла на дно, она отказывалась состязаться. Тогда Фалько отпустил ее и поймал за ласты Дюма. Тот отбуксировал его к брошенному скутеру. Здесь Фалько взялся за рукоятки своей «ракеты» и пошел догонять друга.

Возвращаясь к судну, они увидели работавших на рифе «пеших» аквалангистов и предложили подвезти их. И вот уже каждый скутер тянет по четыре подводных пловца вверх, навстречу солнцу и воздуху.

Глава пятнадцатая

ВЕЛИКИЙ УЛИСС

Дни изучения и съемок рифа Ассампшен, этого удивительного, нетронутого уголка тропических морей, были волшебными днями. «Мирное вторжение», предложенное капитаном Кусто, увенчалось полным успехом. Рыбы словно не замечали подводных пловцов.

Для цветных съемок применялись светильники мощностью шесть тысяч ватт, иногда по шести на одном участке. Если включить такой светильник на воздухе, колба лопнет от перегрева. На дне морском вода охлаждала их.

Среди подводных чудес, которые встречали аквалангисты, была голотурия. Это животное, с виду похожее на огурец, извлекает питание из засасываемого песка и ила. Эмиль Робер принес одну голотурию на корабль. Здесь из нее выпали две маленькие живые рыбки – фиерасферы. Морской огурец не глотал их, они в нем жили, питаясь тем, что он ел, и пользуясь правом свободно входить и выходить.

Операторы сияли голубых скалозубов – рыб, которые грызут и перемалывают кораллы, добывая из них полипов. Скалозуб – живая камнедробилка. Разгрызет коралл и выбросит мелкий песок.

– Лучше наблюдать, как рыбы живут, чем как они умирают на гарпуне, – говорили калипсяне.

Среди обитателей рифа были эпинефелусы. Каждый из них занимал свой участок и гнал прочь чужаков. Дюма заметил, что один эпинефелус около метра длиной упорно ходит за ним. Он повернулся к рыбе лицом, и они долго разглядывали друг друга. Вернувшись на корабль, Дюма сказал:

– Этот здоровяк почему-то заинтересовался нами. Остальные только скользнут по тебе взглядом и опять занимаются своим делом, а он хочет все знать.

– Попробуем подружиться с ним, – предложил Кусто.

У эпинефелусов нет резцов, как, скажем, у акулы. От губ и до глотки ряд за рядом выстроились коренные зубы. Рыба захватывает добычу пастью и разжевывает ее.

Дельма набил свою сумку угощением, чтобы наладить добрые отношения с эпинефелусом. Он понимал, что будет не очень приятно, если такой верзила нечаянно цапнет его за руку, но полагался на учтивость подводного жителя. А тот уже ждал гостя. Дельма протянул ему кусок мяса, а когда эпинефелус подошел ближе, выпустил угощение. Рыба жадно проглотила мясо. Дельма предложил еще кусочек, держа его кончиками пальцев. Эпинефелус схватил мясо, не коснувшись руки.

Здоровяк быстро привык к людям и подплывал к ним, даже если у них не было угощения для него. Как-то Дюма» увидя эпинефелуса в донных зарослях, подошел к нему на полметра. Эпинефелус не двинулся с места. Тогда Дюма протянул руку и почесал рыбе голову, словно псу.

Калипсяне прозвали этого эпинефелуса Улиссом, по имени героя гомеровской «Одиссеи». Улисс каждый день подходил к аквалангистам» чтобы выпросить угощение и затеять игру. Они гладили ему бока, чесали голову. Известно, что некоторые рыбы в неволе привыкают к человеку и едят у него из рук, но этот житель морских просторов сам решил стать нашим талисманом.

Хотя аквалангисты не нарушали сроков погружений, они, чтобы было спокойнее, применяли ступенчатую декомпрессию – надежное средство против кессонной болезни. Закончив работу под водой, человек, прежде чем выходить, на пять минут останавливается на глубине шести метров, избавляясь от избыточного азота. Однажды, когда семеро пловцов висели на якорной цепи «Калипсо», к ним снизу поднялся Улисс, чтобы они не скучали.

На следующее утро Лаба, ступив на водолазный трап, увидел на глубине полуметра крупный силуэт.

– Это Улисс, – сказал Андре. – Ждет нас, чтобы проводить на работу.

С тех пор Улисс каждое утро подходил к трапу и всегда составлял подводным пловцам компанию во время декомпрессии.

Как-то раз, когда Дельма кормил рыбок, Улисс подкрался сзади и проглотил весь мешочек с угощением. Потом улизнул и больше в тот день не показывался. На следующее утро калипсяне отыскали его: он лежал на дне, явно больной. Брюхо Улисса вздулось, точно мешочек застрял в кишках. Аквалангисты посидели с ним, гладя его по голове. Улисс не двигался с места.

И назавтра он лежал все там же. Как лечить рыбу от несварения желудка?

– Не спрашивайте меня, – сказал судовой врач. – Я не умею лечить желудок на глубине тридцати метров.

Улисс отказывался есть. Подводные пловцы дежурили возле него, следя, чтобы какая-нибудь акула не напала на их беспомощного друга.

Четыре дня Улисс провел в «постели». На пятый день, когда к нему пришли посетители, «палата» была пуста. Под вечер аквалангисты видели его издали. Он не хотел подходить близко, наверно решил, что они нарочно так ало подшутили над ним. А они радовались, что он опять здоров.

Улисс быстро забыл про свою обиду и задумал помочь в съемках фильма. Операторы снимали каких-то небольших рыбок, вдруг Улисс ворвался в круг людей, которые держали светильники и камеры, и стал плавать перед объективами, разгоняя маленьких актеров и запутывая провода. Операторы перешли в другое место. Улисс приплыл следом и попробовал цапнуть зубами камеру. Друг стал безобразничать.

Работа у рифа Ассампшен продолжалась уже полтора месяца. Люди устали. Запас мяса был на исходе, они ели морских черепах и консервы. Мука кончилась, пресной воды оставалось так мало, что нельзя было даже ополоснуться после погружения. У многих кожа была разъедена солью. Капитан Су проверил запасы и сказал Кусто, что через три дня придется уходить. Подводные пловцы удвоили усилия, стараясь побольше сделать в оставшееся время. Улисс тоже развил небывалую энергию, он снова и снова срывал съемки.

Дельма рассердился на своего приятеля. Никому не хотелось обижать Улисса и прогонять его, но надо же закончить съемки! И тут Дельма осенила блестящая мысль. Он подплыл к «Калипсо» и окликнул Су:

– Капитан! Спусти-ка акулоубежище!

Су мигом взбежал на шлюпочную палубу.

– Акулы! – крикнул он боцману; – Живей, помоги спустить акулоубежище!

– Нет-нет, – вмешался Дельма, – не волнуйся, капитан, никаких акул нет. Трос не нужен, просто швырните клетку за борт.

Акулоубежище опустилось на дно. Фалько открыл дверцу. Улисс взволнованно смотрел на новую игрушку. Дюма показал пальцем на него и повел рукой в сторону клетки. Улисс послушно заплыл внутрь.

Бам! Улисс оказался за решеткой. Он потыкался мордой в прутья, но в общем вел себя: смирно. Пловцы погладили его и отправились заканчивать съемки. Наконец-то можно было работать, не боясь, что сорокакилограммовый талисман ворвется на студию, начнет разгонять актеров, сшибать светильники.

Улисса кормили в клетке. Очень кстати Кок поймал на удочку барракуду. (Он единственный на «Калипсо», кто еще удит рыбу по старинке.) Аквалангисты любили подшутить над ним – дернут за леску, кок поспешно выбирает ее, а на крючке ничего. Или висит старый башмак, а то и потрепанный комикс. Но на этот раз кок вытянул полутораметровую барракуду. Дельма отнес полрыбины Улиссу. Заключенному хватило ровно на один глоток.

Калипсяне успели хорошо изучить Улисса, они знали, что он никому из них намеренно не причинит вреда. И все-таки при виде того, как в его пасти исчез «кусочек» длиной в семьдесят пять сантиметров, им стало немного страшно за свои руки.

Кончились съемки. Участники съемочной группы отворили дверцу и отошли в сторонку, чтобы Улисс не сбил их с ног на радостях. А он даже с места не двинулся. Они поманили его руками. Улисс только глядел на них. Тогда Фалько вошел в клетку и стал подталкивать его ногой. Арестант нехотя выплыл на волю. Его подтолкнули еще, еще. Он обиделся и ушел в изумрудную даль, оглядываясь на чудесный отель, где люди подавали ему барракуду на обед.

Утомленный отряд поднял все снаряжение на борт.

– Эх, хорошо будет принять душ, как придем на Мадагаскар! – мечтал Дюма;

– А мне бы жаркое из антилопы, килограмма на два, – сказал Лаба.

– А я все думаю, – вступил Фалько, – что мы никогда больше не увидим ничего похожего на этот риф.

Остальные молчаливо согласились с ним.

Лязгнула якорная цепь, зарокотала машина. Перегнувшись через поручни; калипсяне в последний раз любовались барьерным рифом и белым песчаным берегом, а мысли их были в волшебном подводном мире, где люди полтора месяца жили в дружбе с рыбами.

– Гляди-ка, кто-то из островитян идет на лодке, сказал Робер.

– Сбавь ход, капитан, – попросил Кусто. – Попрощаемся с человеком.

– Постой, кто это? – насторожился Лаба. – Он держит что-то в руке.

– Большой эпинефелус!

Калипсяне ахнули.

– Улисс!

Рыбак гордо показывал им свой улов.

– Мы предали Улисса, – сказал Кусто. – Приучили его есть все на свете, вот он и схватил этот чертов крючок.

– А я не уверен, что это Улисс, – возразил Фалько. – Давайте, схожу вниз, проверю.

– Стоп машина! – скомандовал Кусто.

Фалько и Лаба прыгнули за борт. Через пять минут они появились вновь, выдернули изо рта загубники и закричали:

– Улисс дома, жив-здоров! Он подошел к нам. Мы еле от него отвязались.

– Полный вперед, капитан! – скомандовал Кусто. – Скорее, пока этот бродяга не надумал идти за нами.

Глава шестнадцатая

НА ГРАНИ

Сыновья капитана Кусто очень рано стали подводными пловцами. Старшему, Жану-Мишелю, было семь, его брату Филипу пять, когда отец подарил каждому по маленькому аквалангу. Они всегда погружались вместе с ним или каким-нибудь другим опытным аквалангистом. Мальчишки выслеживали молодых осьминогов и играли с ними. Ловили вилками морских ежей – бурые колючие мячики, которые живут на скалах. В Средиземном море, пожалуй, нет более опасных животных: если вы заденете ежа, иголки проткнут кожу и обломятся, будет опухоль, нагноение. Но братья научились ловить морских ежей и добывать из них нежную розовую икру.

В каникулы Жан-Мишель и Филип не раз участвовали в экспедициях «Калипсо». Как-то они прилетели на Аравийский полуостров, чтобы там пересесть на корабль. Самолет приземлился в Джидде, а «Калипсо» в это время работало на рифах Абу-Латт.

– Если идти за ребятами, мы не успеем кончить работу, – сказал капитан Кусто жене. – Нам осталось тут дела всего на два дня. Что ты предлагаешь?

– Сперва закончим, – ответила она.

В душе ей было страшновато, ведь сыновья попали в город, где еще не изжита работорговля, и правители могут из-за малейшего пустяка бросить человека в тюрьму.

Наконец «Калипсо» пришло в Джидду. Симона Кусто, волнуясь, сбежала по трапу на пристань. В это время рядом с ней остановился лимузин с французским флажком, и вышли Жан-Мишель и Филип. Их сопровождал французский посол.

– Мама, что ты волнуешься? – удивился Жан-Мишель. – Когда мы увидели, что тебя нет на аэродроме, мы сразу поняли, что у вас много работы. Позвонили послу, и он пригласил нас к себе. Мы всюду ездили, все успели посмотреть.

В восемнадцать лет Жан-Мишель целое лето проработал аквалангистом и подводным фотографом в Океанографическом институте Вудс-Хол, на мысе Код в США. Там он научился лихо танцевать и приобрел костюм ковбоя. Когда он вернулся, друзья по школе прозвали его Техасцем.

Филип изобретал космические и подводные корабли. Он мечтал побывать на Луне и в самом глубоком месте на земле – в Марианской впадине в Тихом океане. Ее глубина – около одиннадцати тысяч метров. Когда старший брат был в Вудс-Холе, Филип вылетел в Западную Африку и там сел на «Калипсо».

«Калипсо» зашло на остров Мадейра. Здесь Филип пересел на португальское судно, которое занималось промыслом кашалотов. Как-то раз «Калипсо» встретило китобоев в море. Вдруг Симона Кусто увидела своего сына: он стоял на воде рядом с судном.

– Я еду на ките! – крикнул Филип матери.

– Осторожно! – закричала она в ответ.

– Не бойся, – успокоил ее Филип, – он мертвый.

Китобои тащили на буксире свой улов в порт, и Филип воспользовался случаем испытать новые «водные лыжи».

Капитан Кусто вовсе не настаивает на том, чтобы его сыновья стали подводными исследователями.

– Пусть сами найдут свое место в жизни, – говорит он. – Моё дело помочь им получить образование. А дальше они сами себе хозяева.

Теперь семья Кусто живет в Монако, в розовом и голубом домике на краю обрыва, в шестидесяти метрах над морем. Нельзя сказать, чтобы в доме царил мир и покой. Филип и Жан-Мишель приезжают с друзьями на мотороллерах и застают у отца гостей – ученых и инженеров. Если бы здесь вдруг появился марсианин, его бы не сразу заметили, такой шум стоит в доме. В довершение ко всему из комнаты в комнату, шипя и фыркая, награждая Друг друга туманами, Носятся рыжая такса и. белый кот с Мадейры.

Как-то неприметно стоят призы, завоеванные цветным фильмом «Мир тишины», который снял отряд Кусто. Один из них напоминает видом кактус – это Большой приз Международного фестиваля в Канне. Второй – «Оскар», премия, присуждаемая Голливудом за лучший художественно-документальный фильм.

Кусто говорит:

– Этот фильм знаменует конец этапа, расставание с верхними слоями моря. Так сказать, сувенир, память об удивительной красоте виденного и приключениях нашего отряда за двадцать лет подводного плавания. Эта пора теперь позади. Тысячи исследователей пользуются аквалангом, океанографы взяли его на вооружение для своих работ. На глубинах до шестидесяти метров становится довольно людно. Надо идти глубже. На очереди материковая отмель – континентальный шельф. А дальше – кто знает?..

И с улыбкой:

– То, что мы задумали, позволит нам погружаться очень глубоко.

Посетителей розовой виллы больше всего на свете заботит вопрос, как освоить континентальный шельф – следующий этап на пути человечества, покоряющего океан. Глубина шельфа в три раза превышает предел обычных погружений со сжатым воздухом, Во многих местах материки окаймлены длинными отмелями, их-то и называют шельфом. На глубине примерно двухсот метров шельф заканчивается гранью, за которой континентальный склон спадает к подводным долинам и абиссальным плато.

Почти весь рыболовный промысел происходит в области шельфа, в зоне фотосинтеза – химической лаборатории солнца. Дневной свет пронизывает толщу воды, и в ней образуются органические вещества, необходимые для растений, для животных, которые питаются, растениями, для животных, которые питаются животными. Чем больше людей становится на свете, тем лучше надо наладить рыболовство, чтобы всех прокормить.

Но материковая отмель – это также склад полезных ископаемых и химического сырья. Ведь добывают же в море нефть, например у Пиратского берега, где работало «Калипсо».

Вот группа Кусто и думает над тем, как проникнуть на шельф и исследовать его. Они убеждены, что человек должен обойти всю материковую отмель, все разведать и нанести на карту, хотя глубины тут в три раза превышают предел акваланга.

Кроме этих планов, Кусто занят работой в Океанографическом музее Монако, куда его пригласили на должность директора. Это крупнейшее в мире научно-исследовательское учреждение, изучающее загадки моря. От его дома через великолепный парк можно быстро дойти до могучего белого здания музея, которое высится в восьмидесяти пяти метрах над Средиземным морем. Основал музей в 1910 году князь Альберт I Монакский. Его называли «князем океанографии»; Это был ученый и моряк; он, в частности, охотился на китов, чтобы изучать их.

Возглавив музей в Монако, Кусто получил для исследовательской работы еще два судна: «Винаретта Зингер» и «Пиза III». Он привлекает к штурму глубин светил мировой океанографической науки. Но основную работу выполняет отряд самого Кусто.

В конце тридцатых годов три человека без скафандров начали проникать в тайны моря. Теперь у Кусто около ста сотрудников. Это одна из самых главных в мире групп, занимающихся подводными исследованиями.

Глава семнадцатая

НЫРЯЮЩЕЕ БЛЮДЦЕ

В торговом порту Марселя стоит длинное серое здание с загадочной надписью на фасаде: КАЛИПСО – ОФРС. Если расшифровать сокращение, получится: Французский центр подводных исследований. Кусто организовал его в 1952 году.

Возглавляет ОФРС молодой инженер-химик, подводный исследователь Андре Лаба. Это высокого роста приветливый человек, один из главных сотрудников Кусто. Ему помогает Жан Алина, ветеран «Группы Подводных Изысканий» французских ВМС, откомандированный в распоряжение Кусто. Участник создания акваланга Эмиль Ганьян продолжает работать вместе с Кусто в ОФРС, создавая новое снаряжение для подводных работ.

Лаба был моим экскурсоводом, когда я пришел в здание ОФРС. В столярной мастерской и мастерской по обработке пластмасс механики собирали подводные съёмочные камеры и электрические скутера. С помощью инженеров компании «Томсон-Хустон» они в свое время уже создали отличную камеру для подводного телевидения. Телекамера видит лучше, чем подводный пловец, а в ОФРС ее к тому же оснастили приспособлением, которое позволяет телекамере видеть даже в мутной воде.

Нашу экскурсию прервали возгласы снаружи:

– «Калипсо» подходит!

И впрямь, исследовательское судно подошло к пристани, с палубы бросили легость, и вот уже огромные петли швартовых надеты на тумбы на берегу. Команда «Калипсо» громкими криками приветствует капитана Джо Тоскано на «Эспадоне» – исследовательском судне ОФРС. Люди быстро сошли на берег, их радостно встретили друзья на берегу. Техники, ученые, моряки, подводные пловцы – в организации Кусто все равны. Они по очереди выходят в море, работают на берегу. С Альбером Фалько поздоровался профессор Жак Шуто, выдающийся молодой физик, который увлекается подводным плаванием и изучает «глубинное опьянение». Пришли члены конструкторского бюро ОФРС – инженеры Сивирин и Моллар, конструкторы Страда и Фолько. Был тут и Эли Ферра, казначей ОФРС и председатель Французской федерации клубов подводного плавания; был широкоплечий Ив Жиро, который руководил в ОФРС спортивной подготовкой, обучал молодых пловцов и наблюдал за тем, чтобы под водой соблюдались законы спортивной чести; пришел Арман Давсо, техник и подводный пловец, бывший работник коммунального хозяйства, откомандированный в ОФРС.

Все эти люди не прикованы к лабораториям, ОФРС часто снаряжает смелые экспедиции.

Так, в Порт-Миу ОФРС исследовал подземную реку, которая впадает в Средиземное море на глубине двадцати метров. Вдоль подземного русла подводники на сто метров протянули электропроводку. Вооруженные приборами и фонарями, они бросок за броском проникли на двести метров в недра. Дальше плыть не пришлось, не хватило бы воздуха на обратный путь.

Жиро руководил самым глубоким из зарегистрированных пещерных погружений. Это было в 1955 году, когда ОФРС послал экспедицию на Воклюзский источник. В 1947 году Кусто и Дюма чуть не погибли здесь во время погружения. Компрессор, который заряжал воздухом их акваланги, засасывал собственный выхлоп и накачал в баллоны смертельно опасную окись углерода. На глубине шестидесяти метров Дюма потерял сознание. Величайшим напряжением воли Кусто удалось выбраться на поверхность самому и спасти товарища.

Подводники из ОФРС приехали к Воклюзу на четырех грузовиках со специальным снаряжением. Они провели электрическое освещение воды до глубины сорока пяти метров, опустили динамик и гидрофон для переговоров с поверхностью. Захватив в подводный мрак прожекторы с маячными линзами, они стали продвигаться вперед, нанося контуры пещеры на карту. На глубине тридцати трех метров Кьензи и Гуара открыли боковой ход и прошли по нему сорок пять метров, а ход тянулся еще дальше. После восьмидесяти погружений отряд проник в огромное заполненное водой пространство, которое начиналось с глубины шестидесяти пяти метров. Подводники назвали его Великий Зал Мрака. Погрузившись на восемьдесят пять метров. Луи Маль снял Великий Зал на кинопленку. Ни один аквалангист до него не снимал на такой глубине.

Люди из ОФРС уже начали изучать материковую отмель. Прежние методы погружений здесь не подходят. Подводный пловец не может проникнуть достаточно глубоко. Опускать с кораблей наблюдательные кабины нет смысла, очень уж они малоподвижны. Батискаф велик, он рассчитан на гораздо большие глубины, нелепо использовать его на шельфе. Лучшим решением для материковой отмели Кусто считает «раковину» – небольшое и маневренное судно, которое можно перевозить в любые уголки мира в трюме «Калипсо». Эта «раковина» должна свободно двигаться во всех направлениях, а если надо – парить на одном месте, чтобы исследователь мог все осмотреть и собрать образцы.

Кусто и ОФРС уже сконструировали такое судно; им помогли Национальное географическое общество, Фонд Эдо, компания «Жидкий воздух». Судно названо «ныряющее блюдце». К 1957 году ОФРС построил три «ныряющих блюдца».

Эти суда напоминают «летающие блюдца» из научно-фантастических романов. Вся разница в том, что «блюдца» Кусто, исследующие гидрокосмос, существуют на самом деле.

В Марселе он и Лаба познакомили меня с «ныряющим блюдцем».

– В этой конструкции нет ничего от классических Принципов, – заметил Кусто.

– Да, она непохожа на обычные подводные лодки, – Подтвердил Лаба.

– Винтов нет, – продолжал Кусто. – Форма «ныряющего блюдца» – эллипсоид, сплющенная сфера. В отличие от подводных лодок у него есть иллюминаторы, есть гидравлическая клешня, которая управляется изнутри.

«Ныряющее блюдце» начало обследовать материковую отмель» а группа Кусто уже думает над тем, как проникнуть еще глубже.

Глава восемнадцатая

В АБИССАЛЬ

Капитан. Кусто не согласен с теми, кто считает, что передовая линия современной науки проходит только в космосе.

– Ведь мы еще ничего не знаем о том, что у нас под ногами, – говорит он. – Мы словно забываем, что не изведаны семь десятых нашей собственной планеты.

Океан занимает семьдесят один процент поверхности планеты, и его биосфера в тысячу раз больше наземной. Если утопить все материки, Земля будет покрыта слоем воды толщиной больше трех километров. Взгляните на наш мир из космоса, и вы назовете его скорее «Океан», чем «Земля».

Невозможно подсчитать, сколько животных обитает в морях. Одна ветка коралла сложена миллионом организмов, которые называются полипами. В океанах, наверное, больше дельфинов, чем людей на свете, а ведь нас около трех миллиардов. В море живут мельчайшие организмы – и величайшее изо всех животных, синий кит, достигающий тридцати метров в длину. Известна по меньшей мере 21 тысяча видов морских рыб, причем каждый год подводные пловцы открывают сотню новых. Ученые, работающие на «Калипсо», нашли десятки новых видов. В название некоторых из них вошло слово cousteauii – в честь Жака-Ива Кусто.

Мощный жидкий покров планеты – по сути дела, огромный живой организм. Его глобальная система ветров и течений определяет климат и погоду. Взять хоть теплый Гольфстрим, идущий на север вдоль Атлантического побережья США, – одна его ветвь доходит до островов Силли в Великобритании, и здесь пальмы растут на широте, секущей южную часть Сибири.

Геофизики разрабатывают теории о возникновений и строении Земли, хотя им очень мало известно о семи десятых ее поверхности, скрытых под водой. Конечно, океанографы опускают на большую глубину приборы и получают пробы грунта, сведения о температуре, о скорости течений. Но ведь этого так мало, если подумать, сколь велик океан.

Кусто считает, что человек должен проникнуть в пучину и все увидеть сам. Он из тех океанографов, которые верят собственным глазам.

Средняя глубина Мирового океана – около трех километров. Батискафы уже покорили эту и гораздо большие глубины, но морская бездна еще долго будет дразнить тайнами ум исследователя.

Глубочайшая известная впадина – Марианская в Тихом океане, в трехстах двадцати километрах на юго-запад от острова Гуам. Эхолот английского исследовательского судна «Челленджер» показал здесь 35 640 футов. Если в этом месте бросить за борт пушечное ядро, оно достигнет дна через шестьдесят две минуты. Или погрузите в воду Эверест – вам придется нырнуть на два километра, чтобы попасть на вершину, на которую первыми ступили Тенцинг и Хиллари.

Кусто верит, что «подводный Эверест» будет взят человеком не ради спортивного интереса – туда проникнут опытные исследователи, вооруженные камерами и приборами. Они добудут важнейшие сведения о «подвалах» земного шара. Гравиметры замерят толщину земной коры, и гидронавты проверят, точно ли она тоньше под самыми глубокими участками океана. В Марианской впадине человек окажется ближе всего к сердцу планеты.