Текст книги "Семь с половиной женихов Евангелины (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Неприличное словцо, подхваченное от гнома, вогнало Черного Дракона в краску. Неверность огненных магов, которые так запросто решили зажечь с кем-то другим, довела меня до слез, и Черный Дракон смущено поскреб когтями макушку.

– М-да, – протянул он. – Похоже, не все можно давать смотреть детям и юным впечатлительным барышням... Ну, что ты? Ну, не плачь! Не надо! Хочешь оладушков с ягодами?

И он пододвинул ко мне корзинку, такую обычную, новую корзинку для пикников. У матушки была похожая, только старая и порядком потемневшая.

В коринке, под белой салфеткой, и в самом деле были оладьи, свежие сливки в кувшинчике и спелая клубника.

Рыдая от неверности женихов, я уселась на пыльную подушку Дракона и принялась уплетать угощение за обе щеки, чтобы хоть как-то заглушить боль, причиненную ревностью...

***

Глава 14. Лоскутный шар

Конечно, я не собиралась сидеть сложа руки и ждать, когда оборотнихи Темного Леса растащат моих всех женихов. Особенно Эвана – но, как будто, он не обратил восторженного внимания на оборотниху. Даже пальцем не тронул. Это не могло меня не обрадовать.

Но на душе все равно было неспокойно. А вдруг?.. Пусть бы своих оборотней выбирали в женихи, и скользких гоблинов! Почему моих женихов?! Я их, может, даже не рассмотрела как следует!

Значит, надо как-то решить эту проблему.

Сбежать от Черного Дракона. Но как?

Через стену мне не перелезть, факт. Сквозь решетку можно было бы протиснуться, но там столько сонных роз и шипов, что дальше моста я бы все равно не прошла, уснула б на полдороги. Да и мост – поднят он или нет? И смогу ли я его опустить?

Слишком много вопросов и слишком мало меня, такой маленькой и беспомощной.

Замок от моих усилий, подкрепленных мыслительной деятельностью и невероятным выбросом злости, досады и желания все исправить, сиял первозданной чистотой. Теперь в него не грех было и гостей привести и бал устроить. Но что это мне давало? Разве что Черный Дракон был доволен. Между делом я выколотила от пыли даже его лежанку, представляя, как колочу эту белобрысую сучку!

Выметая остатки мусора из прекрасной свежеотмытой спаленки принцессы, я уже изготовилась снова реветь, переживая, что Эван тоже себе найдет красавицу, – а что еще мне можно делать в этой ситуации?! – как вдруг порыв ветра, надувший пузырем шторы, дал мне подсказку.

– Ну, конечно! – ликуя, воскликнула я. – Сюда-то я тоже попала не через мост, а по воздуху! Значит, надо улететь! На воздушном шаре!

Но то, что в воображении рисовалось просто, на деле требовало больших усилий. Где я шар возьму? И как управлять им? И как надуть его? И, самое главное – как от Дракона-то убежать? Не убивать же его, в самом-то деле?

– Ну, предположим, – бормотала я, – надуть шар не проблема. Натяну на печную трубу. Растоплю камин. Или хитростью заставлю Дракона подышать в дымоход. Но где сам шар взять?

Ветер снова колыхнул роскошные шторы, и я, вздохнув, поняла, что придется немного разорить владельцев замка. Шикарный серый плотный шелк, которым было накрыто волшебное зеркало, и который я отправила в стирку, прекрасно сгодится для пошива шара. Полог с кроватки – тоже. И вот эти шторы – тоже.

Для того, чтобы сплести сетку на шар, я срезала все витые золотые шнуры, что могла только найти. Вместо корзины я решила приспособить старое сидение от маленького катамарана, валяющееся в куче хлама около заросшего тиной бассейна. У сидения были целы педали и лопасти, которым катамаран раньше загребал воду. Должно быть, удобно будет передвигаться быстрее. Вместо якоря было решено приспособить небольшую коряжку на длинной веревке. Алые мешочки с вензелями, с злотыми монетами для утяжеления, я набрала в подвале. Совсем немного. Это было тяжелее, чем мокрый песок. Да и быстрее, чем копать его и насыпать.

Дракона отвлечь было тоже легче легкого. Да он сам подсказал мне, как это сделать!

Надев толстые рукавицы какого-то растеряши-стражника, я огромным секатором с длинными ручками срезала не меньше трех дюжин роз. В самую красивую и большую вазу я собрала срезанные цветы в букет, задерживая дыхание, а затем притащила его и поставила в зале с Драконом, как будто для украшения. Он итак дремал на своей подушке, а нюхнув роз, и вовсе захрапел.

– Легче легкого! – торжествуя, произнесла я.

Какого размера должен быть шар? Думаю, чем больше, тем лучше. Мне ж лететь далеко.

Я ползала по полу, от усердия высунув язык и выстригая огромными ножницами из шелков огромные лепестки, которые потом мне предстояло сшить воедино.

– Если где-то выкройка не сойдется, не беда, – пыхтела я. – Пришьем туда вон тот ква-а-а-адратик... и тот вот треугольный лоску-у-ут... Ну, будет не шар – квадрат. Куб, точнее. Это даже оригинально – летающий куб.

Для такого глобального шитья я выбрала все цветные и крепкие шелка из незаконченного вышивания в комнате хозяйки замка. И толстая игла кутюрье Эмиля пригодилась.

Она сверкала на солнце как бриллиантовая и, казалось, радовалась, что сейчас займется любимым делом. Хотя, впрочем, мне, наверное, это всего лишь казалось. Как могут радоваться иголки!?

Я швея на самом деле не очень. И потому совершенно непонятно, как из этих неловко вырезанных обрезков вдруг сам собой сшился очень красивый и очень ровный, идеально круглый, крепкий и огромный, шар. И это я себе не исколола пальцы! Но казалось, когда я делаю стежок, из-под рук моих выскальзывает целый метр пошитого полотна. И все лоскутки нашли свои места, и все прорехи были аккуратно и крепко заштопаны.

– Ай, да иголка у Эмиля! – прошептала я, рассматривая сияющую иглу. – Этак любой кутюрье станет...

Дракон беспокойно заворочался на своей лежанке, и я, собрав тяжеленный шар в корзину, куда обычно сваливали грязное белье, потащила его на крышу.

На крыше дул сильный ветер, но зато хорошо было видно все вокруг. И двор замка, и крепостной ров за стенами, и лес, и блестящую речку.

– Да тут рукой подать! – обрадовалась я. – Мигом долечу!

Я тщательно привязала остатки катамарана к своему шару, шар натянула на трубу. Внизу, в камине, разгорался огонь под чайником, звякающем крышечкой. Оставалось только сесть и ждать.

Горячий воздух начал раздувать мой лоскутный шар. Большой каплей он потек по крыше, затем приподнялся и чуть не сорвался с трубы. Я забыла его привязать! Я прижимала его изо всех сил. Пестрые шелка скоро потемнели – дым покрасил шар в черный цвет изнутри,

– мой катамаран загремел по черепице. Пришлось рысью сделать пару кругов вокруг трубы с корягой наперевес, чтобы как-то закрепить шар.

Он все рос, пух, натягивал ячейки сетки, связанной из золотых шнурков. Ветер покачивал его, и я размышляла, хватит ли в нем горячего воздуха или нет? Я едва успела присесть на старое сидение, как следующий порыв ветра сорвал шар, и он вместе со мной и с коряжкой, сдирающей с хрустом черепицу, рванул в небо – только держись!

– Уи-и-и-и! – визжала я радостно и испуганно, растопырив ноги. – Вышло!

Немного времени мне понадобилось, чтоб втащить корягу наверх, чтоб она не цеплялась за кроны деревьев, и вырулить в нужную мне сторону. Усердно накручивая педали, я мчалась вперед – к Темному лесу, к Эвану и к своей свадьбе.

***

С высоты полета Темный лес казался игрушечным, пушистым и очень красивым. Бойкий ручей ослепительно сверкал между деревьев на солнце. И вдоль его сияющей ленты ко мне шел мой Эван!

– У-и-и-и! – я от восторга, снова растопырила ноги, оставив педали своего летательного средства.

Летать – чудесно! Ветер трепал мои волосы, теплыми ладонями бережно обнимал и покрепче прижимал к сидению. Пожалуй, если я за Эвана выйду, я попрошу, чтоб он брал меня с собой, если ему вздумается полетать. Будем вдвоем парить под луной, в воздух будет полон ароматов и песен цикад.

Мои сладкие мечты были прерваны смачным шлепком, от которого всколыхнулся весь шар, диким птичьим воплем и предательским «с-с-с-с!», от которого шар вдруг начал медленно снижаться.

Контуженная чайка с распухшим клювом, растрепанная и полубезумная, хрипло крича, маша вразнобой крыльями, словно не летела, а плыла кроллем, рухнула сверху. Шар тонко и тревожно свистел, тощая на глазах, стремительно начал терять высоту.

– Ой-ой-ой! – закричала я не своим голосом. – Ой-ой-ой!

Я схватила мешочек с золотыми, трясущимися руками развязала его и ссыпала золото в качающийся подо мной лес. Это помогло, но не сильно. Шар чуть приподнялся, но потом снова начал терять высоту. Я схватила следующий мешочек, второй, третий... Золото сверкающим дождем сыпалось вниз, но это уже не помогало. Я терпела крушение и стремительно летела вниз с воплями «Поберегись!». Почему-то ничего умнее в голову не приходило. А этот крик предостережение я слышала у мастеров, чинивших нашу крышу не так давно.

Земля стремительно приближалась, как и мои женихи. Пролетая над небольшой полянкой, я увидела семенящего гнома, и следом за ним чинно шагающего Роланда.

– Держите меня-а-а-а! – прокричала я, стараясь привлечь внимание дракона.

Привлекла.

Подняв глаза к визжащему небу, Роланд почему-то остолбенел, словно увидел нечто очень-очень страшное, и я зажмурилась и взвыла еще громче, потому что теперь удар о землю был неминуем. И, возможно, с последующим убийством дракона, если я со своим катамараном, утяжеленным золотом, приземлюсь ему прямо на голову.

Но убиться о землю мне не дали. Катамаран мой подхватили сильные руки, я вылетела из седла и мячом запрыгала по поляне, а всю компанию накрыло быстро сдувающимся шаром.

– Вы не ушиблись?! Вы не ушиблись? – звенел у меня в ушах чей-то голос.

Заботливые руки поддерживали меня под локти, кто-то стаскивал с головы сдувшийся шар.

– Нет, – пропищала я скрипучим голосом, приходя в себя. – Точнее, не сильно.

– В вашем возрасте, мадам, – галантно произнес Эван, – надо поаккуратнее. Полеты над лесом в ненадежном транспортном средстве – ну, несолидно и так легкомысленно.

–А?! – я в ужасе уставилась в любимое лицо.

Эван.

Он держал меня под руку. Он обворожительно улыбался мне, но только вот смотрел, словно сквозь меня. Как на чужую. И говорил странные слова. Непонятные. Чужие. Странные.

– Что значит – в моем возрасте?! – выкрикнула я – и остолбенела, услышав свой голос.

Потому что это был не мой голос, а чей-то чужой, скрипучий, возмущенный. Такими голосами разговаривают старые толстые суслики в своих норах.

– О, простите, – тут же ответил Эван. – Простите мою бестактность. Разумеется, даме такие вещи говорить нельзя. Я просто хам и нахал.

И он поклонился. Ну, чисто деревянный болванчик. Как будто не узнавал меня. Как будто был мне совсем чужой.

– Что такое, – пролепетала я. – У меня волосы растрепались или лицо грязное?..

Роланд тоже хотел быть джентльменом. С вежливой улыбкой, отчего его лицо сделалось каким-то ненастоящим, каменным, он раздобыл в кармане брюк зеркальце и поднес мне.

– Святая поварешка! – вскричала я в ужасе сусличьим голосом, увидев, что смотрит на меня из зеркала.

Я превратилась в старую седую ведьму. В чудовищную, старую, беззубую ведьму, у которой изо рта торчал единственный желтый зуб, как пень из оврага. А рот точно овраг. Узкая черная щель, делящая сморщенное коричневое лицо пополам. И нос как огромный горбатый бугор с прыщом. И глаза с бельмами. Оба!

И одета я как старая цыганка! Толстая, коротконогая цыганка с обширным задом, в чудовищных шерстяных панталонах с начесом и с заплаткой на заднице!!!!

Вот почему Роланд был так шокирован...

Хитрющий Драконище Черный! Не зря он сказал, что удрать невозможно! Он наверняка наложил заклятье! И я превратилась в чудовище! Какой же сейчас жених согласится вести меня под венец?! И как я в таком виде смогу вернуться в долину. Путь мне один – снова к Драконищу, чтоб он снял заклятье!

– Что такое? – заворковал Роланд заботливо. – Не оцарапались ли вы нечаянно? Как по мне, так падение не причинило вам серьезного вреда. Руки-ноги целы, слава магии, и цвет лица неплох. то есть, – поправился он, понимая, что со своим враньем перегнул палку, – я хочу сказать что не посинело, не побледнело. удар, значит, вам не грозит.

Из-под моего сдувающегося шара вылез Акмаль, стряхивая с уха повисший золотой шнурок.

– Старая воровка, – ругнулся он. – Как сорока, все блестящее стащила?

– Почему стащила?! – искренне возмутилась я. – Ничего не стащила.

Я обвела всех женихов взглядом, и сердце мое сжалось.

– Акмаль? А Эмиль и Михаль где? – произнесла я. Зачем спросила – знала же ответ!

– Так они с Музой, – забормотал он, показывая пальцами в разных направлениях. – А вы, простите, откуда знаете про Эмиля и Михаля?..

– Да это же я! – вскричала я в отчаянии. – Ваша Евангелина! Только заколдованная!

Но заклятье, кажется, было сильнее, чем я рассчитывала. Вместо трагичных слов из моего горла вырвалось хитрое хихиканье, и мои руки – старые, с морщинистой обвисшей кожей, с обломанными ногтями, – потянулись к Акмалю. Бесцеремонным щипком одна моя старая клешня впилась Акмалю в щеку, трепля побледневшего охотника и отслаивая кожу от его черепа.

– Да это же я, – предав меня, радостно бормотал мой язык. – Твоя бабушка! Ух ты, вырос какой большой!

Я трясущимися руками отыскала Эмилеву иглу в складках платья и явила ее Акмалю в надежде, что он узнает инструмент брата, но Акмаль лишь нервно сглотнул. Игла сверкала в моей морщинистой руке, не узнать ее было невозможно! Но Акмаль, болван, все истолковал по-своему.

– Мама всегда говорила, что мы удались в отцовскую родню, – проблеял он. – Таланты, значит, тоже оттуда...

Светловолосая голова Акмаля, бледного, как мел, бултыхалась туда-сюда. Он с ужасом смотрел на старую цыганку – на меня! – радостно скалящуюся ему единственным зубом, на разбитое летательное средство, на рассыпавшиеся по траве монеты. Принять тот факт, что цыганка-воровка – его бабушка, Акмалю было не так-то просто.

– А-а-а-а! – в ужасе и раздражении кричала я. А мой подлый язык молол всякую чушь.

– Я вас в ванне купала, – ворковало заклятье. – Всех троих. В розовые попки целовала!

Святые жабьи лапки! Да если я это буду говорить вместо того, что на самом деле хочу сказать, мне бы лучше помолчать, наверное?!

Акмаль сделался насыщенного бордового цвета. Женихи зафыркали, пряча улыбки.

– Что-то я не слышал о вас, мадам, – подозрительно рассматривая меня, ответил Акмаль. -Бабушка – дело хорошее, но я припоминаю совсем другую даму в этой роли.

– Не слушайте меня! – хотела выкрикнуть я. Но коварное проклятье продолжало гнуть свою линию.

– Дак бабушки-то две, пустая твоя голова! А я со стороны отца! – безошибочно определив, какую бабушку могли видеть близнецы, выдало оно.

– Ах, вон оно что. – протянул Акмаль неопределенно, рассматривая меня внимательнее.

В этот миг мне сделалось дурно.

Навалился страх от пережитого падения, отчаяние от беспомощности и ужас от того, как я выгляжу. Ноги мои подогнулись, я шлепнулась на зад и всхлипнула. Не так я себе представляла встречу с женихами и с Эваном, который сейчас смотрел на меня как на пустое место.

– Даме плохо, нужно воды, – технично оттолкнув Акмаля от новообретенной родственницы, произнес Роланд.

Акмаль с топотом помчался к ручью и вскоре вернулся обратно, таща за поля свою шляпу, сочащуюся влагой. Не думая, я отхлебнула из нее, и в голову мне ударило приятное расслабляющее опьянение.

– Это что, из Бойкого ручья?.. – засыпая, произнесла я.

А мой заколдованный язык, еле ворочаясь, рявкнул:

– Славное пойло! – и я опрокинулась на спину и захрапела...

***

Проснулась я поутру, заботливо устроенная на аккуратно сложенном шаре, как на матрасе.

Катамаран был починен чьими-то заботливыми руками, мешочки с золотом стояли рядком рядом с моим импровизированным ложем. Рядышком горел костерок, над ним булькал вкусно пахнущий суп. Акмаль, сидя на бревнышке рядом с костром, чинил мои – точнее, старухины, – огромные растоптанные ботинки с пряжками, больше похожие на древние туфли моего папы.

Где-то вдалеке слышался голос Роланда. Кажется, он рыбачил, используя своего гнома в качестве живца. Гном визжал и говорил, что вода слишком холодная. Потом смолк и захрапел. Бойкий ручей усыпил его.

Царила идиллия.

– Доброе утро, – произнесла я, потягиваясь.

Но новообретенное магическое тело жило своей жизнью. Оно со вкусом, сладко, потянулось, разинув беззубый рот и хрустя сразу всеми суставами. Ноги в полосатых чулках и в панталонах с начесом дрыгались от переизбытка чувств.

– Здорово, внучок, – панибратски выдало оно. Обломанные ногти поскребли сгорбленную спину.

Акмаль лишь неодобрительно мотнул головой, продолжая зашивать лопнувший ботинок. Нет, все же хороший он парень! Новообретенная «бабушка» ему не нравилась и вселяла в него ужас пополам с неодобрением, и даже с брезгливостью. Воровство Акмаль не поощрял. Ворованное золото не взял – вот оно все. Но, несмотря на порицание образа жизни пожилой родственницы, Акмаль заботился о ней. Обо мне, то есть.

– Какой хороший мальчик! – пуская скупую слезу, проворчало магическое тело. – Добрый, заботливый, с руками.

– Добрый, добрый, – хихикнул как бы невзначай проходящий мимо некромант Алекс. – Вы мешочки-то пересчитайте, мамаша. А то он очень сильно суетился над ними.

Акмаль замахнулся на некроманта моим ботинком, и тот очень быстро убрался из зоны поражения.

Вот гаденыш-то.

Впервые я посмотрела на него другими глазами. Милый, услужливый и мягкий, даже слегка неуклюжий и погруженный в высшие материи, каким он предстал передо мной в наше первое свидание, сейчас он показался мне скользким и хитрым. Так и сверкает зелеными внимательными глазами...

«А это ведь не так уж плохо – то, что я превратилась в эту старуху, – размышляла я. -Перед Акмалевой бабкой все мои женихи не станут притворяться хорошими, добрыми. Они вообще не станут притворяться. И я увижу их без прикрас.»

– Ну и пусть суетился! Пусть! – горячо вступилась я за Акмаля. – Суетись, мой хорошенький, суетись, мой ласковый, суетись, мой утеночек желтенький.

– Спрячь, закопай? – снова встрял язвительный некромант. – Бабушка свистнула, добыла, а ты заныкай?

– В самом деле, ба, – сказал хмурый Акмаль. – Что за золотишко? Откуда ты взяла его? Может, лучше вернуть?.. Пока худа не было?

– Да конечно, я верну его! – хотела сказать я, но магическое тело почему-то имело на этот счет иное мнение.

– Как это вернуть, кому, куда? – раскудахталось оно. – Это ж ваше с Эмилем и Михалем наследство! Я прослышала, жениться вы надумали. Вот, домик свой продала.

Решила подарок вам сделать. Но раз Эмилю и Михалю без надобности оно, то все тебе тогда. Пользуйся на здоровье!

– Домик!? – воскликнул Алекс. Его зеленые глаза вспыхнули ярче болотных огней. – У тебя из чего «домик» был, бабка?! Из мрамора?! С павлинами и фонтанами?

«А Алекс-то жадный и завистливый, – с изумлением подумала я. – Вон как забеспокоился насчет чужого золотишка!»

– А не твое дело! – сварливо ответила я. – А только внучку я подарок хочу сделать!

Невесты – они затрат требуют. И женихов с золотишком больше любят! Вот так. Купишь ей платье, или, там, туфли. А может, пони живого! Вот все на нее потрать, спереди и сзади бусиками ее увешай, чтоб блестело! Краси-и-и-иво! И сразу она поймет, кто тут лучший жених!

– Это да, – нехотя согласился Алекс, почесывая в затылке. Видимо, перспектива быть задвинутым глубоко на второй план его совсем не радовала. А оно тем и грозило обернуться – Акмаль из скромного охотника вдруг превратился в завидного жениха.

Тем более, под руководством хитрой вороватой бабки Акмаль мог превратиться в очень щедрого завидного жениха. Девушки любят подарки. Конечно, Алекс подарил мне Лору, но Акмаль в щедрости своей мог его переплюнуть. И это Алекса очень забеспокоило.

– Вот, – продолжало кудахтать мое неугомонное магическое туловище, – все теперь твое. Все мешочки. Только просыпала я много, – пригорюнилось хитрое магическое тело. -Вдоль Бойкого ручья, пока падала.

– Так это ничего, – оживился Алекс. – Мы как раз вдоль ручья идем! Подберем!

Я неожиданно для себя самой весьма ловко треснула его по спине сучковатой палкой, одной из тех, что Акмаль рубил в костер.

– Не смей касаться своими шаловливыми ручонками моего золотишка! Не для тебя оно! Ишь ты! Небось, карманы в штанах поглубже растягиваешь? На заднице оттянуть не забудь!

Алекс притворился обиженным.

– Да я и не думал, – пробормотал он, делая невинный вид.

– Вот и не думай! Я тут за всех думать буду! – распорядилась я.

Тем временем явились все остальные женихи, все с разных сторон.

Первым из лесу выкатился серым клубком Берни, волоча барашка. Так-так, кажется кто-то из гоблинских фермеров не досчитается у себя в сарае вечером. Вслед за ним, насвистывая песенку, поигрывая мускулами на обнаженных плечах, от ручья по узкой тропке поднялся на полянку Роланд, таща на спине огромного сома, из пасти которого торчала голова храпящего гнома.

И последним пришел мрачный Эван со своим новым слугой-гоблином. Они несли косулю. Гоблин, делающий вид что помогает нести голову, изредка прикладывался к шее косули и с чавканьем досасывал остатки крови.

– Доброе утро, мадам, – произнес Роланд, щуря глаза. Он сбросил сома на землю и принялся вытягивать гнома из рыбины. – Как спалось?

– Хорошо, касатик, – скрипуче ответила я. – Спасибо!