Текст книги "Семь с половиной женихов Евангелины (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Эван, значит, – произнесла я. – А вас как зовут?

– Алекс, – некромант прямо-таки расцвел от моего внимания.

– А меня – Ромео, – между делом напомнил мне гном, копошась в крокодильих костях. -Ишь, сколько всего! Можно свистулек наточить. А зачем вампиру дохлые крокодилы?

Некромант неодобрительно посмотрел на гнома.

– Ему незачем, – ответил он. – Поэтому он и отдает их мне. А изначально крокодил живой был.

– А зачем вампиру живой крокодил?

– Кататься! – рявкнул некромант, покраснев. Вопросы гнома почему-то его злили. – Идите и спросите у него, зачем ему живые крокодилы. Он же Высший Вампир. Наверняка для ритуалов. Надеюсь, гномы ему нужны так же, как крокодилы. Он выпотрошит вас и приколотит вашу голову над камином.

– И не надейся, – отрезал невоспитанный гном, но на всякий случай притих. Подвиги вампира, выпотрошившего на помолвке охотника, все прекрасно помнили.

– А тут у меня всякие зелья, – меж тем продолжал некромант. – Вот тут я толку ингредиенты для оживляющего порошка...

– А вы все можете оживить? – поинтересовалась я. Некромант надулся от гордости.

– Да практически все! – ответил он и, сложив губы трубочкой, вдруг оглушительно свистнул. – Тоби! – позвал он. – Тоби, к ноге!

На его зов, виляя расшатанной спинкой, как спаниель обрубком хвоста, прибежал. стул, цокая по полу деревянными ножками.

– Иногда так устаю, что стул пододвигать лень, – объяснил он. Стул радостно скакал вокруг него, бархатная тертая подушка елозила по его сидению, и когда некромант на него уселся, стул радостно заколотил своего хозяина по спине своей спинкой.

– Хороший, хороший, – похвалил некромант своего необычного питомца, поглаживая лакированное дерево.

– О, как это мило, – произнесла я. – Вы большой оригинал, Алекс. Таких питомцев, как у вас, нет ни у кого в округе!

– Хотите, – предложил расщедрившийся некромант, – я вам шкатулку оживлю? Правда, это слегка неудобно, если она вдруг расшалится и решит поиграть, спрятаться от вас.

– Нет, зачем мне живая шкатулка, – я вдруг вспомнила о капсобаке. Я все еще таскала ее с собой, удерживая за цепочку, и эта вещица была порядком тяжела. – Вот ее оживите. Я ее назову Лорой и буду всюду водить с собой на поводке.

– Милая моя, – сказал некромант, внимательно рассматривая капсобаку, болтающуюся на цепочке. Для этого он даже привстал со своего ластящегося стула и нацепил на нос странное приспособление, похожее на ощетинившиеся металлом очки в массивной оправе, с толстыми линзами, увеличивающими все в сто раз. – Но это же гномий капкан. Очень опасная вещь. Странный выбор для девушки, желающий питомца. Обычно девушки хотят что-то милое, пушистое, мягкое. Хотите, я вам подарю тапочки с помпонами? Они будут как два кролика. Теплые и ласковые.

– Ну и что, – ответила я. – Он довольно. умен и послушен. Не хочу я тапочки.

– Впрочем, да, – тотчас же согласился некромант. – Если вам хочется капкан, то отчего нет. Можно потом просто смастерить намордник.

Тут же, на своем хирургически чистом столе, Алекс ловко смастерил ошейник и поводок для капсобаки с учетом особенностей конструкции капкана и нацепил его на подопытную. Лору. Затем, порядком повозившись, он с трудом разжал капкан, разложил капсобаку на столе с широко раскрытой пастью, отер пот со лба. Чтобы было удобнее и светлее читать заклятья, он ухватил костяную руку со свечой, торчащую из стола, и пригнул ее ниже над капканом.

– Ну, – произнес он, нащупывая толстую некромантскую книгу и зловеще гремя знакомой мне уже солонкой, – начнем, пожалуй!

Гном, наблюдающий за нашими манипуляциями, притаился за диваном.

Некромант гудел монотонно какие-то непонятные слова, солонка громыхала, сыпля в пасть капкана живительный порошок, очки его зловеще поблескивали. Все происходило в зловещей атмосфере серьезности. Мне показалось, что тени сгустились в углах, а пламя над свечами, которые сжимали многочисленные костяные руки, торчащие отовсюду, затрепетатало и забилось.

Наверное, над некромантским домом сгустились тучи и закрутились в зловещую черную воронку. Гном отчаянно зашебуршился за диваном, прячась понадежнее. Только его глаза горели над спинкой.

Но ничего не произошло. Порошок с шипением впитался в металл и все стихло.

– И все? – недоверчиво произнесла я. – Не вышло?

В этот момент капкан со звоном захлопнул пасть и со скрежетом облизнул зубы металлическим языком.

– Очень даже вышло, – с гордостью произнес некромант. – Ну, позовите ее!

– Лора? – неуверенно произнесла я. – Ко мне! Ко мне, Лора!

Капсобака завиляла цепочкой, подпрыгнула на столе с металлическим скрежетом.

– Лора, девочка моя! А вы говорили – тапочки... смотрите, какая она ласковая!

Капкан и в самом деле был очень милым. Он звонко цокал стальными зубами и порывался облизать мне лицо металлическим языком. Даже на гнома она всего лишь металлически скрежетнула, но кусать не стала.

– Ах, Алекс, вы просто добрый волшебник! – рассмеялась я, поглаживая капсобаку, вскарабкавшуюся мне на руки. – Такого милого подарка мне никто никогда не делал! Спасибо вам огромное!

– Да не за что, – надуваясь от гордости, ответил некромант. – Будете кормить ее машинным маслом. Изредка можно давать льняное, для улучшения пищеварения. И все будет отлично. А пойдемте, потанцуем?

На лужайке позади дома был накрыт стол, и отполированный скелет, приодетый в фиолетовый фрак и шляпу, наигрывал на скрипочке какую-то задушевную мелодию. Алекс готовился к романтическому свиданию очень основательно – торт, конфеты, пирожные, свечи, цветы, музыка. Притом угощения было так много, что даже с учетом прожорливого гнома никто не остался бы голодным.

А гном, судя по всему, ото всех пережитых потрясений был зверски голоден. Он поймал скачущий по лужайке стул, подтащил его к столу и уселся на него, придвинув к себе поближе блюдо с пирожными.

– Торт тоже ваши слуги пекли? – спросила я у некроманта.

– Ах, нет, что вы, – очень серьезно ответил он. – Ларри, – он кивнул на пиликающий на скрипке печальный скелет, – очень хорошо готовит. Готовил... Особенно десерты. Но, сами понимаете, он может потерять пару-тройку костей в тесте. Поэтому я отказался от его услуг. И торт заказал в кондитерской лавке. Ларри это очень печалит. Он обижается, но.

– Так наденьте на него перчатки, – посоветовала я. – Это решит много проблем!

– А ведь и верно, – обрадовался некромант. – Как я сам не догадался.

В свете луны некромант казался мне очень юным, очень романтичным и очень волнующимся. Гном чавкал пирожными, кидая под стол капсобаке Лоре масляные цветочки с торта, Ларри, до которого дошло, что он однажды снова может встать к плите, запиликал что-то веселенькое.

А некромант Алекс, пряча от меня глаза, вздыхал, словно набирал в грудь воздуха, словно хотел что-то сказать, но сдувался, теряя решимость. Так-так. Влюблярмус работает -иначе некромантские ладошки не гладили б мою талию так страстно, – а вот матушкино зелье решимости, похоже, выветрилось? Не такое качественное? Или кончаются действия обоих зелий?

– Евангелина! – выпали вдруг Алекс. Словно в прорубь с головой. – Я вовсе не трус!

– Да я вас в этом и не обвиняю, – улыбнулась я.

– Ах, не перебивайте меня! Мне итак сложно говорить то, что я сейчас скажу. Я скажу так: все, что я делаю, я делаю основательно. Подумав и все взвесив. На века. И поэтому предложение вам, Евангелина, я тоже делаю. на века! Навсегда! Я хочу быть с вами! Может, я не самый веселый человек в округе, и специализация у меня специфическая, но я вам могу обещать – со мной вам скучно не будет!

– Я вам верю, Алекс, – с симпатией ответила я, посмеиваясь. Похоже, некромант был очень серьезен. Одно дело – ухватить понравившуюся девицу за задницу, пока никто не видит, и совсем другое – сделать ей предложение. Это дорогого стоило.

Я не успела ответить. Да я и ответ не успела обдумать, как вдруг обнаружила, что лечу. Натурально, поднимаясь все выше и выше, над столом с угощением, над удивленным гномом и гавкающей Лорой.

Алекс метался внизу, красный от злости.

– Ну, Эван! – орал он, грозя ночным небесам кулаком. – Я от тебя этого не ожидал!

Надомной развернулись черные вампирские крылья, и огромный нетопырь, пакостно захихикав, понес меня – свою добычу, – в свое логово.

Глава 9. Вампир Эван

К чему слова, если можно целоваться?

В отличие от прочих женихов, вампир Эван точно знал, зачем ему надо жениться. И что делать с молоденькими невестами – тоже знал. Вот негодяй! Откуда это у него такой опыт?! Наверняка он лазил не в одно окно к девушкам! А с его возможностью летать – это и вовсе пустяки!

Все это пронеслось вихрем в моей голове, пока Эван поднимал меня все выше и выше к луне, целуя страстно и совсем беззастенчиво, не обращая внимания на злящегося некроманта и гнома, который носился кругами по лужайке и рвал клочьями волосы из бороды.

– Пр-р-р-релестная Евангелина! – вопил он. – Р-р-распутница! Бесстыдница! Как ты смеешь изменять мне! Я убью его, я убью тебя! Моя третья штанина принадлежит только тебе, а твои парадные панталоны – мне!! Как ты можешь отказывать мне! Я же лучше всех!

Алекс с усмешкой покосился на терзаемого любовной тоской гнома.

– Не очень-то по-родственному ведет себя ваша третья штанина, – заметил он. – Впрочем, то, что вы не родственник никакой, я заподозрил еще на приеме. Родственники на родственницах не женятся.

– Женятся! – выкрикнул гном. – Мой дядюшка женат на троюродной племяннице сестры мужа тетки по отцовской линии!

Но на моих губах был запечатлен самый сладкий поцелуй, а ночной ветер перебирал мои волосы. Запах цветущих полей и лугов только добавлял романтики. И препирательства гнома с некромантом слишком скоро потонули в ночных звуках, которыми был полон мир.

– Однако, господин вампир, – пробормотала я, когда Эван отстранился от меня и с улыбкой заглянул в мои глаза. – Вы порядочный дерзец! Ни один из женихов не посмел себе позволить такое...

– Не посмел? – уточнил он с удовлетворением в голосе. – Тем лучше для них.

– Не слишком ли вы грозный? – поинтересовалась я.

– В самый раз, – посмеиваясь, ответил Эван. – Кому понравится, если его невесту целует другой?

– Вашу невесту?! – возмутилась я. – Это кто сказал?! Я еще не дала вам согласие!

– Вот это номер, – рассмеялся Эван, крепче сжимая меня, чтоб не упустить на землю, пролетающую внизу. – А вы меня совсем не помните?

– Не помню?.. – переспросила я. Сердце мое заколотилось как сумасшедшее, когда ночной ветер снова дохнул мне в лицо, и я уловила тонкий аромат лаванды.

Эван снова тихо рассмеялся. Его пальцы скользнули по петлице и достали оттуда бутоньерку – несколько веточек лаванды, связанных тоненькой атласной ленточкой.

– Эван! – ахнула я, чувствуя, что падаю, падаю, и весь мир кувыркается вокруг меня. – Так это вы!

– Ага, вспомнила, – усмехнулся Эван. – Догадаться же нетрудно. Вампиры не пьют чай, поэтому мне вашей отравы попробовать не довелось. Вы нравитесь мне просто так, в отличие от прочих, и гнома, конечно. Чего вы подмешали им, что они все разом взбесились?

Я покраснела.

– Вот черт, – совсем уж неприлично выругалась я. Такой умный и проницательный жених -это очень, очень опасно! Такого не надуешь, не проведешь, не обманешь... – А вам точно всего двадцать пять лет? Что-то вы слишком умны!

– Совершенно точно, – рассмеялся Эван. – Ну, так расскажете?

– Потом, – ответила я. – Как-нибудь.

Я с изумлением разглядывала Эвана, и расколдованная память угодливо раскрывала перед моим внутренним взором красивое воспоминание, как разворот книжки с глянцевой картинкой. Да, это его черты я видела, озаренные солнцем. Это его волосы тогда растрепались на ветру, а карие глаза – да, они у него карие, а не красные! – смеялись и сверкали! Эван был красавчик; ничем не уступал дракону и Берни. Да и некромант Алекс ему здорово проигрывал.

– Но как такое может быть, – прошептала я. – Эван, да ты же вампир! Дитя ночи! А там -солнце, лето, свет.

Впереди замаячило окошко, приветливо светящееся желтым теплым светом, и Эван ничего не ответил, глядя вперед. Наверное, заболтайся он со мной и мы оба врезались бы в стену его замка и разбились бы в лепешку. Какой грустный финал прекрасной истории любви. Но Эван этого не допустил.

Комната, куда он меня притащил, была прекрасным, величественным каменным залом. На стенах висело оружие, подчеркивающее воинственное, рыцарское происхождение рода Эвана. Жарко пылал камин, и Эван, сложив крылья, с нескрываемым удовольствием протянул к теплу озябшие ладони.

– Так как?! – не отступала я. Эван искоса глянул на меня. – Как это тебе удается?! Ты не боишься осины, носишь серебряные перстни!

– Не вы одна умеете варить разные зелья, – уклончиво ответил он. – А я все же Высший Вампир. Кое-что должен уметь. Иначе где же я раздобуду себе невесту, если буду бодрствовать, когда все приличные девушки давно спят?

На стене над камином, прибитые на дубовые доски, красовались головы разных животных

– в том числе и крокодила, – и чуть ниже, на каминной полке, на удобной подставочке, охотничий нож с красивой удобной рукояткой.

– О! – благоговейно произнесла я, потрогав клыки льва. – В вашей семье были знаменитые охотники?! Добыть все эти трофеи – дорогого стоит.

– Я, – польщенный моим восторгом, ответил Эван. – Я этот охотник. Всех этих опасных хищников добыл я, в честной борьбе. Вот этим вот ножом.

– Магия превеликая! Да вы меня разыгрываете! Что, и носорога тоже?! Ножом?!

– И носорога, – подтвердил Эван.

– Вот почему вы смеетесь над этими охотниками, – озарило меня. – У вас-то, в отличие от них, много чем можно похвастаться... Что, они все трое настолько дурно стреляют?

Эван лишь развел руками.

– В меня не попал ни один из них, – ответил он. – Ни разу.

– А зачем вам крокодил? – вспомнив любопытного Ромео, спросила я. – Кататься?

Эван расхохотался, блеснув опасными алыми глазами.

– Конечно, нет, – снисходительно ответил он, оказываясь рядом со мной совершенно незаметно, так, как умеют только вампиры. – Все эти животные нужны мне для ритуала.

– Какого? – пробормотала я. Эван снова наклонился надо мной, и цели его были весьма понятные – он снова собирался целоваться. Сладко и головокружительно, так, как умел только он. Вот же распутник!.. Не зря гном так разорялся. Чуял неладное.

– Я же вампир, – тихо-тихо пробормотал он, накрывая горячей ладонью мое плечо. -Самый опасный хищник. И чтобы это доказать и стать Высшим, мне нужно было добыть двенадцать опасных животных и испить их кровь.

– И крокодила тоже? – почему-то спросила я. В голове у меня звенело, мысли рвались, когда бессовестный вампир запустил свою ладонь в глубины моего корсажа и раздобыл там грудь.

– И его, – подтвердил Эван, губами прихватив сосок.

– Ай! – пискнула я. Ноги мои подогнулись, когда я ощутила его горячий язык, ласкающий мою грудь. – И как он, вкусный?..

– Нет, – Эван поморщился и осторожно высвободил из корсажа вторую грудь. – Воняет тиной.

– А что это вы делаете такое?!

Евангелина попробовала воспротивиться ласкам, но Эван перехватил ее руки, прижал девушку к теплой стене, нагретой жаром камина, и лицом зарылся в ее грудь.

– Сейчас я вас обесчещу, – сообщил он, – а потом мне придется на вас жениться, как всякому приличному и порядочному человеку.

– Эй! – пискнула Евангелина, как зачарованная наблюдая, как вампир ласкает ее обнаженную грудь и нетерпеливыми щипками распускает ее платье с целью стащить его. -

А моего согласия никто не спрашивает?! Я не готова к обесчещиванию! Я просто зашла к вам на чашку чая, а тут такое...

Тут девушка без сил откинулась на стену, зажмурила глаза и сладко-сладко застонала, потому что влюбленный Эван приложил все усилия, чтобы сделать ей хорошо. Она трепетала в его руках, а его губы и язык ласкали ее остренькие соски, яркими пуговками темнеющие на белизне груди.

– Хорошо, – покладисто согласился Эван, освобождаясь между делом от нарядного фрака,

– обойдемся без обесчещивания. Просто побалуемся. Поиграем.

– Что это за игры такие, – простонала Евангелина, когда вампир подхватил ее на руки и спешно понес по лестнице наверх, в спальню, – без трусов и голышом?!

– Так я сейчас покажу, – с готовностью отозвался вампир.

В черной, как сажа, спальне была белоснежная, как свежевыпавший снег, кровать. Крахмальные простыни и тонкие кружева, как морозный узор, как тонкий лед, настывший на холодной воде ручья. Евангелина даже ахнула и задержала дыхание, словно Эван ее кинул в пышный сугроб. Но кровать тоже была тепла, нагрета. А обнаженное тело Эвана -обжигающе горячо, когда он прижался к девушке, целуя ее и заглушая ее протесты и стоны.

– Что вы творите, – шептала Евангелина, вся дрожа. Она вдруг обнаружила, что ее платье покинуло ее еще на ступеньках винтовой лестницы, чулки и туфли тоже где-то потерялись, а бессовестный вампир развел ее голенькие ноги и теперь прижимается своим жестким естеством к тому самому месту, которое у Евангелины горит и жаждет. К самому тайному и стыдному местечку, о котором и думать-то без стыда нельзя.

Теперь же Эван касался этого местечка, осторожно разглаживал невесть откуда взявшуюся влагу нежными пальцами и поддразнивал Евангелину, подушечками пальцев касаясь чувствительной дырочки. Евангелина вскрикивала и захлебывалась частым дыханием, с изумлением наблюдая, как Эван без стеснения ласкает ее там, где не касался никто и никогда.

– Делаю вам предложение же, – сказал настойчивый вампир. Его крепкая ладонь нашла маленькую ручку Евангелины, и на ее пальчик скользнуло широкое золотое кольцо, тяжелое и роскошное. – Вы – моя, Евангелина. Моя самая сладкая добыча.

Девушка попискивала от стыда, перемешавшегося с неведомым ей доселе удовольствием. Эван исцеловал всю ее шею, коснулся языком самых чувствительных мест за ушком, обласкал чувствительную впадинку у ключиц, и припал долгим-долгим поцелуем к груди, прямо напротив сердца, которое забилось и затрепетало от этой жарком ласки вдвое быстрее.

– Вы околдовали меня?! – шептала Евангелина, обнимая Эвана шелковистыми бедрами, запуская пальцы в его волосы, прижимаясь к нему и ласкаясь. – Что вы сделали?!

– Ничего, – ответил Эван, посмеиваясь. – Я не околдовывал вас. В любви искренность очень важна. Почему вы решили, что я колдовал?

– Потому что не могу отказать вам, – пискнула Евангелина. – А это так бессовестно и неправильно...

– Это очень правильно, – шепнул вампир.

Эван обнял Еангелину и мягко двинулся, поглаживая вставшим членом влажные набухшие губки девушки.

Он целовал и целовал Евангелину, лаская ее между разведенных ножек, касаясь членом горящей желанием точки, так умело надавливая на нее и так ласково поглаживая ее, что Евангелина плотнее прильнула к Эвану, обхватила его ногами, вся дрожа, как от озноба, и постанывая.

Касания его члена стали плотнее, горячая головка с силой нажимала на сочащуюся прозрачной смазкой дырочку, Евангелина вскрикивала и стонала, рыча, как пойманная в капкан волчица. Она выгибалась, чтобы крепче прижаться к Эвану, виляла бедрами, сама поглаживаясь чувствительным нежным местечком, и тогда стонать начинал Эван, лицом зарываясь в рассыпавшиеся по постели волосы девушки.

Целуя друг друга исступленно, сплетя руки, они наслаждались друг другом, касаниями и ласками, огнем обжигающими нервы. Поясница Евангелины выгнулась, как тугой лук, девушка прижалась дрожащим животом к Эвану, крепко-крепко, трепеща на пике наслаждения, и выдохнула свое невероятное удовольствие рваными грубыми стонами, почти рычанием.

– Что это? Что это? – твердила она, содрогаясь в сладких спазмах, обхватывая гладкие плечи Эвана.

Эван молчал, переживая свое удовольствие. Горячими припухшими губами он прихватывал остренькие яркие соски Евангелины, но скорее для того, чтобы насытиться ее телом, чем снова распалить ее. Ветер, врывающийся в раскрытое окно, холодил влажную после любви кожу, и Эван завернул Евангелину в одеяло, прижал к себе крепче.

– Понравилась игра? – спросил он, наконец. – А когда выйдешь за меня замуж, игры будут еще веселее.

– Еще веселее?! Куда уж.

– Я потом покажу, куда, – пообещал вампир, поцеловав раскрасневшиеся губы Евангелины.

Любовно сплетя пальцы, обнявшись и прижавшись друг к другу, они спрятались под теплым одеялом.

– Останешься у меня на день? – спросил Эван, глядя на Евангелину темными умными глазами.

– Но я еще не всех женихов навестила, – ответила Евангелина, задумчиво поглаживая его по щеке. Эван нахмурился и уже хотел сказать что-то решительное и резкое, но Евангелина прижала пальчик к его губам. – Но я должна, Эван. Должна навестить всех. хотя бы для того, чтобы отказать им. Они заслуживают того, чтобы я была с ними честна, Эван. И ответила им, а не проигнорировала, как будто они – пустое место.

Брови Эвана, сурово сведенные на переносице, разгладились, он улыбнулся и поцеловал пальчик, прижатый к его губам – а тем, шаля, куснул его, показав острые и белые, как сахар, зубы.

– Пожалуй, тут ты права, – заметил он. – Только не забывай, что ты – моя.

***

Спать в обнимку с Эваном, под пышным одеялом, с открытыми окнами, через которые в комнату вливался аромат цветущих трав и деревьев, было просто замечательно! Ни нагота, которая теперь казалась чем-то естественным, ни поцелуи, которых с утра было больше, чем достаточно, не вызывали чувства стыда. Красивое золотое кольцо Эвана поблескивало на моем пальце, его любовь грела мне сердце. Тайна, разделенная на двоих, будоражила кровь.

Шлеп!

Шлеп!

Толстопалые ручищи в рыжих волосах одна за другой шлепнулись по подоконнику. Толстые пальцы крепко вцепились в черное дерево.

– Евангелина-а-а! – раздался шепот. Точнее, крик, но шепотом. – Бесстыдная р-р-распутница! Я пр-ришел за тобой! Я скакал всю ночь, я угнал у некроманта его стул, я взнуздал и объездил эту дикую табуретку, и все ради вас! Ваш капкан взял ваш след, пр-р-р-релестная Евангелина, и привел меня сюда! Я мчался сквозь ночь! Всю ночь! Я явился вызволить вас из похотливых скользких рук похитителя!

На подоконнике показалась рыжая борода, засверкали зеленые глаза, колючие, как буравчики и внимательные, как глазки голодной крысы. Неугомонный гном, магия его подери за левую ногу через правое плечо, каким-то образом разыскал меня и карабкался в окно спальни Эвана!

Он портил все! Совершенно все!

Прелестное нежное утро, тихую радость и сладкие поцелуи!

Если честно, то я отчего-то уже чувствовала себя новобрачной, мне нравилось быть рядом с Эваном и разглядывать его, водить ладонью по его гладкой коже – он ловил мою ладонь и прижимал к себе мои пальцы, к таким бессовестным местам, что у меня кровь закипала в жилах! У него был такое сильное, такое красивое тело... плоский живот, широкая сильная грудь, хорошо развитые плечи, сильные руки. Когда он обнимал меня, у меня сердце заходилось.

Невозможно еще больше сделать меня своею, чем это сделал он. И невозможно быть больше моим, чем им был он.

Мы существовали друг для друга. Мы улыбались друг для друга. Наши ласки были только друг для друга.

И тут, в наш теплый уютный мир, существующий только для нас двоих, влез этот гном, молнию ему в шапку!

– Господин гном! – вскричала я, усевшись в постели и тщательно прикрываясь от горящего взгляда гнома. – Как вам не совестно лезть в спальню! Здесь спят люди! И они не одеты, между прочим!

– Что я, голых людей не видел, – ответил грубый невоспитанный гном. – И голых титек тоже? Вот если их у тебя три в ряд, пр-р-р-релестная Евангелина, тогда я, пожалуй, удивлюсь.

– Кого? – удивилась я, позабыв сердиться на гнома.

– Титек, – пыхтя, ответил гном, взбираясь на подоконник.

– Да это что же такое, – воскликнул Эван, садясь в постели. – Кто научил вас всюду совать свой красный от пьянства нос?! Этого гнома надо, пожалуй, зарезать и приколотить его голову над камином. И то, наверное, эта голова будет болтать без умолку!

Увидев Эвана в моей постели, голышом, разумеется, гном так и замер на подоконнике, перестал карабкаться в комнату. Эван в один миг оказался рядом с окном, передвигаясь так быстро, как умеют только вампиры, и яростно рявкнул гному в побелевшее лицо.

– Прочь из моего дома! – прошипел он страшным голосом, демонстрируя помертвевшему Ромео пару великолепных острых клыков.

Я не знаю, что больше поразило гнома – страшные вампирские клыки или то, что Эван был в моей постели голышом, – но Ромео с остановившимся взглядом, не говоря ни слова, не двигаясь, мертвым чучелком растрепанной совы свалился с подоконника вниз.

Раздался треск веток, цокот ножек дикого, но взнузданного стула, и металлическое гавканье Лоры.

– Р-р-р-р-распутница! – раздался снизу горестный рев гнома через весьма непродолжительное время. – О-о-о, какая же ты жестокосер-р-р-рдная р-р-распутница! Ты изменила мне! МНЕ!! Потаскуха!

Эван яростно ухватил башмак, размахнулся что есть сил, и запустил его в гнома, стенающего внизу, под окнами. Раздался смачный шлепок, гном взвизгнул, но стонать не прекратил.

– Я отомщу! – рыкнул оскорбленный моей изменой гном. – За свое р-р-разбитое сердце я отомщу! Кроваво! И беспощадно! За свою поруганную честь!..

– Я не твою честь поругал! – яростно выкрикнул Эван. – Ты смотри, на людях не ляпни такое!

– Я отомщу, – замогильным голосом завывал гном. – Чео-о-орная тоска-а-а-а... возьми меня-а-а-а... Че-о-о-орными крыльями обними-и-и-и. в че-о-орную пропасть замани-и-и.

Лора, усевшись в траве, тоскливо скрипуче завыла. Эванс треском закрыл окно.