Текст книги "Семь с половиной женихов Евангелины (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 18. Такое разное счастье

Стул, груженый золотом и гномом, скрипел и еле переставлял усталые ножки, поэтому уныло бредущий за ним некромант не сильно отставал. К тому же, гном, преисполненный праведного гнева, время от времени хотел высказать некроманту за все, что он видел на болоте. Но заклятья никто не отменял; говорить о любых некромантских делишках Ромео было настрого запрещено, и поэтому гном с гиканьем то и дело спрыгивал со стула и начинал кувыркаться в траве, ходить на руках или распевать не совсем приличные песни. После третьей серии кувырков, от которой у несчастного гнома в голове мозги перемешать, и четвертого исполнения песни «летят утки» с таким жаром, словно это была не детская песенка, а ария Отелло, некроманту, наконец, удалось расшифровать гномье послание.

– Ты злишься, что я подсунул женихам дохлого протухшего рыбца? – уточнил Алекс, и гном запел «жил-был у бабушки серенький козлик». – Но-но-но, какой еще козлик?! Сам ты козлик!

Гном встал на голову и задрыгал ногами. Разговаривать с ним на эту тему было совсем невозможно.

– Никакого дохлого рыбца! – рявкнул обиженный некромант. – Я все делаю качественно! Я

– высококвалифицированный профессионал! Никаких дешевых подделок! Вполне себе живая девушка! И не испортится она вот прям завтра. лет через пятьдесят да, конечно испортится. Но они все портятся, за столько-то времени! Становятся жухлыми, или, наоборот, слишком толстыми. И это не жульничество – это честная конкуренция, заметь! Если девушка тебе нужна, на другую ты и не посмотришь, ведь так? А если посмотришь -то вот оно, счастье твое! Бери, пользуйся, и спасибо можешь не говорить!

Гном заскакал вокруг некроманта в каком-то варварском первобытном танце, тыча в него пальцами и ухая, как голодный неандерталец, мечтающий о мамонте побольше.

– Я? – перевел его завывания Алекс. – Мне все это зачем? Я не люблю?! Как это не люблю?! Ну, не люблю, – нехотя признался он гному. – Не знаю, нашло что-то. А жениться мне пора! А о Евангелине идет молва, что она очень умелый зельевар. В моей профессии важно иметь умелого помощника! Знаешь, сколько умения и терпения нужно, чтобы приготовить этот оживляющий порошок? – он потряс у гнома над головой своей солонкой.

– Не каждая девушка на это способна! Только самая искусная! Общность интересов сплотили бы нас с Евангелиной. В семье это важно – общие интересы и взаимное уважение! Видел, как она всех в деревья превратила? То-то же. Правда, мне ее Флятт рекомендовал, – на миг вдруг призадумался Алекс. – А мы с ним не особо дружны. и у него из штанов почему-то сыпались елочные иголки.

Гном покатывался со смеху, катаясь в траве.

– Думаешь, он меня надул? – подозрительно поинтересовался Алекс. – Вот же старый пень!.. Ну, я правда тут не причем! Каждый за себя борется!

Гном недовольно крутил головой.

– Ну, что еще?! – вскричал недовольный некромант, чью совесть гномьи пляски терзали точно так же, как гномьи сапоги – сочную лесную траву. – Что ты предлагаешь-то? Как спасти всех остальных?

Гном внезапно очень трагично, пластично и даже красиво исполнил умирающего лебедя, вытаптывая пятачок травы.

– Кого я могу тут оживить? – удивился некромант, оглядываясь. – Сам посмотри, вкруг одни деревья! Ни одного трупа! Никаких кладбищ, только старые зайцы, окочурившиеся под кустами! Прикажешь тратить чудо-порошок на дохлых мелких грызунов?!

Лебедь в исполнении гнома у его ног подыхал в страшных муках.

– Да в смысле – убить кого-то страшного, чтоб оживить кого-то страшного?! – возмутился некромант. – Что за кровожадность в тебе, не пойму... этак проще договориться с кем-то очень страшным, а не убивать! Давай я тебя убью, а потом оживлю? Спросонья ты ужас какой страшный.

И тут вдруг некромант увидел молоток, торчащий из-за пояса у «лебедя», у которого пена шла изо рта и глаза по очереди закатывались в такт воображаемой музыке.

– Слу-у-ушай, – протянул Алекс, – так ты же можешь создать это страшное?! Ты ж гном.

Ты ж можешь из скалы высечь монстра. Не обязательно красивого – достаточно обозначить, где у него ноги, где руки, где голова, где что. Каменный послушный монстр

– это солидно, модно, страшно. Впишется в любой интерьер.

Гном, прекратив кувыркаться, сел в траве и оскалился радостно.

– Ы-ы-ы, – тянул он, счастливый, что ему поручают такое важное дело – ни мало, ни много, а собрать армию.

– Ну на, на, – проворчал некромант, вручая ему солонку. – Я давно вижу, с каким вожделением ты на нее смотришь. Там осталось совсем мало, на донышке. Высечешь -раздели на равные порции, чтоб не получилось, что кто-то сильный, а кто-то просто большой и еле движется. Я пока прочту заклятье.

Некромант отчаянно хотел остаться один. Компания яркого, пестрого, мельтешащего перед глазами надоедливого гнома его явно тяготила. Да и вообще – эта заварушка и вынужденное общение с целой кучей людей его здорово утомили. Он давно мечтал вернуться в свой тихий дом, где послушные безмолвные слуги развлекали его тихой музыкой и не мешали проводить некромантские опыты.

Когда гном ухватил солонку и с радостным воплем исчез в подлеске, некромант со вздохом опустился на камешек. Где-то за камышами плескалась в озерке рыбка, шумел темный, предрассветный лес. Некромант бормотал заклятье, тяжко вздыхая, представляя, из чего гном мог собрать своего карманного монстра.

– Наверняка трава, наверняка рыжая глина, – размышлял некромант, – и камни, и вода...

Он очень увлекся, представляя себе этого каменного гномьего голема, с мощными плечами, с крохотной головой и коренастыми ногами. Он чертил на песке формулы и строки из заклятий, соображал, где гному стоило бы добавить источник воды, чтоб сочленяющая конечности каменного монстра глина была все время мягкой и пластичной. Работа увлекла его настолько, что он совершенно не слышал, как по безмятежной глади озера проплыла лодочка, как всхлипывала вода под легким веслом. Камыши прошуршали чуть громче, когда между ними кто-то пробирался к сидящему на камне некроманту. Чьи-то губы шепнули подсказку, когда некромант написал с ошибкой слово заклинания, и тот машинально поблагодарил, продолжая чертить своего монстра во всем проекциях.

– Вот тут неплохо было бы добавить немного травы, – чертя на голове монстра схематичные цветочки с пятью лепестками, предложил Алекс вслух. – Как думаешь?

– Тогда каменную голову надо было бы выдолбить, – ответил ему собеседник.

– Какая прекрасная мысль! – восхитился Алекс. – Пустоголовые, кстати, легче слушаются. Это правильно!

Подсказка его вдохновила, он внес исправления в свои расчеты под изумлённое молчание собеседника.

– А вот тут, – размышлял Алекс, – можно россыпь камешков. Как пальцы. Чтоб мог держать дубинку. Ты как думаешь?

Он поднял глаза на собеседника, и глаза его полезли на лоб.

Перед ним стояла та самая Черная Звезда – серебряные, как свет луны, волосы, черные одежды, корона и маска с огненно-красными рубинами.

Губы волшебницы изгибались в усмешке, но эта улыбка была какой-то вымученной, словно волшебница готова была разрыдаться.

– Попался, – горько произнесла она, будто это совсем ее не радовало. – Раб моей силы.

Ты умный и умелый, но я умнее и сильнее тебя. Я отнесу тебя в свою башню, как и всех моих пленников. И буду приходить и спрашивать, согласишься ли ты разделить со мной свою жизнь.

– А что, – удивленно спросил Алекс, рассматривая Звезду, – на берегу нам не договориться? В башню идти обязательно? Это ритуал такой, вроде знакомства с родителями? Нет, если это обязательно нужно, то я готов, но хотелось бы поговорить сейчас, не откладывая дела в долгий ящик. Вы такая интересная собеседница!

Этот поворот для Звезды был очень необычен, да так, что она замерла, хлопая глазами и раскрывая рот. Обычно ее грозная красота и суровость, с которой Дикие Оборотни пленяли путников, на всех действовали отталкивающе. И путники, лишенные свободы, очень резко и грубо отказывали ей, и поговорить с ней не выявлял желания ни один похищенный.

Но сегодня все отчего-то шло не так.

Дикие Оборотни отчего-то (а мы знаем, отчего) не встретили ее на берегу озера и не помогли перебраться с берега на берег. Не пленили этого странного путника – хотя у них был приказ ловить всех, кто прогуливается вблизи башни, – и оттого некромант встретил Звезду в самом хорошем расположении духа.

В его чертах не было ничего, что говорило бы о страхе и неприязни. Напротив, некромант рассматривал колдунью с восторгом, и чем дальше, тем больше искреннего восхищения можно было прочесть в его зеленых, как болотные огни, глазах.

– Ваши замечания, – грозя ей пальцем, словно она с ним весьма заманчиво кокетничала, а не исправляла его формулы и заклятья, – просто потрясающе точны! Вы не девушка, нет -вы ходячая кладезь прекрасных, глубоких темных знаний! Хотя и девушка тоже...

Умница, – продолжал Алекс рассыпаться в комплиментах, не позволяя Звезде вставить ни слова, – да еще и красавица! Какой шик! Какой вкус! Самая последняя, самая функциональная мода, журнал «Деловой некромант» одобряет! Какие удобные рукава – и спрятать что-нибудь можно, и руки свободны. А кружева, – деловито осведомился он, -сплетены наверняка из волос негодяев и пиратов?

– Куплены в Грозном Г ороде, – пискнула Звезда, не веря ушам своим. Путник разговаривал с ней! Весело, оживленно и явно доброжелательно! И убегать не собирался!

– Там все кружева плетут из волос негодяев, – одобрительно кивнул Алекс. – Эти мелочи не заметны с первого взгляда, но так помогают при подчинении потенциального оживленного!.. А вы, простите, оживляете? Не могу понять вашей специализации.

– Я не оживляю, – растеряно проговорила Звезда, которую болтливый Алекс все больше и больше вовлекал в разговор, – но могу. умею.

– Ах, прелесть какая! А чем вы оживляете, если такая возможность вдруг представится?

Некромант смотрел на Звезду с таким восторгом и так трепетно ожидал ее ответа, что она смущенно зарделась.

– Корни змеелиста толченые, – забормотала она, и Алекс закивал головой, словно фанат, слушающий игру искусного менестреля. – К ним в пыль истолчённые топазы. и еще немного порошка из рукокрылого выползня. и.

– Выползень?! – перебил ее некромант. – Вот это неожиданно! А я всегда считал, что он замедляет реакцию!

– Но ведь с добавлением капели с крыши склепа, – недовольно заметила Звезда. – При известном заклятье эти два ингредиента вместе работают молниеносно.

– Ах, да что вы говорите! – воскликнул некромант совершенно покоренный. – Какой интересный, творческий подход! Как мне повезло, что я вас встретил!

Этого Звезде не говорил никто и никогда. Слова радующегося Алекса так ее поразили, что она в замешательстве стащила свою зловещую черную корону, и маску с рубинами – тоже. Теперь она и слово боялась сказать, чтоб не вспугнуть словоохотливого некроманта.

Звезда смотрела на него умоляюще, мигая растерянными газами, и всем своим видом умоляла – только не замолкай! Говори...

– О, какие обворожительные, бледные черты! Какая хорошенькая! – умилился некромант.

– Я ведь чуть не совершил самую большую ошибку в своей жизни! – воскликнул Алекс, горячась и ероша волосы. – Чуть не женился на совершенно неинтересной мне девушке! Ведь еще вчера я готов был связать с ней свою жизнь ради общего дела, а уже сегодня встретил вас!.. Волшебная! Невероятная! Драгоценная! Будьте же моей наставницей! – и пылкий некромант припал к ногам Звезды и в научной страсти облобызал ее башмаки. – О, я смотрю, у вас туфли из кожи нильского жадного гуля?! Магия претемнейшая, какая серьезная, основательная девушка! Какое строгое внимание к деталям! Определенно, вы самая основательная волшебница из всех! С каждым мигом вы нравитесь мне все больше!

– Наставницей?.. – слегка разочарованно произнесла Звезда.

– Я смею просить лишь об этом! – выл вдохновленный некромант. – Но если б я смел!.. Если б мне хватило духу!.. То я обязательно бы!.. Попросил вас!.. Стать моей женой!.. Навсегда! Навечно! С тем, чтобы прожить долгую жизнь, и после смерти посыпать вас оживляющим порошком! Ибо разлука мне уже сейчас не выносима! У меня от этой мысли нервно дрожит нога!

– Я согласная, – выдохнула совершенно счастливая Звезда.

Услышав ее согласие, некромант тотчас поднялся и потер ручки.

– Ну, это же отлично! – оптимистично воскликнул он. – Так что там с башней? Пойдем туда? Если это непременное условие и ритуал, то я готов!

– Э-э-э-э, – неуверенно протянула Звезда, мгновенно краснея до ушей и напяливая корону и маску обратно. – Нет, пожалуй, туда мы не пойдем.

– Не пойдем? – радость некроманта здорово поутихла, он смолк и выглядел сейчас растерянным. – Что-то не так? Я вам не подхожу?! Не достоин ваших ритуалов?! Но почему?!

Черная Звезда мучительно кусала губы и вся покрывалась пунцовыми пятнами. Она была не готова продемонстрировать вновь обретенному внезапному жениху свою башню с постелями, полными чужих посторонних мужчин. Некромант, с таким восторгом смотрящий на нее, мог заподозрить, что она легкомысленная профурсетка, коль скоро у нее в постели спит хорошенький дракон. А оборотень вообще полуголый. Нет, такие вещи женихам лучше не показывать.

– Да это вовсе не ритуал никакой! – выпалила Звезда. – Я просто хотела заманить вас на чашку чая! Хотела угостить вас своей стряпней, чтобы вам понравиться.

– Вы и стряпать умеет?! – тотчас же засиял некромант. – О, как это мило!

– Конечно, умею, – с облегчением ответила Звезда, полагая, что научиться готовить намного легче, чем объяснить некроманту наличие постороннего мужчины под своим одеялом. – Не желаете ли заглянуть ко мне домой? Я вон там живу, – она махнула рукой за озеро. – И с утра у меня на завтрак прелестная шарлотка.

Закачались деревья, взметнулись в небо испуганные птицы. Из леса раздалось зловещее «топ, топ, топ». Камень под задом влюбленного некроманта словно ожил без посторонних вмешательств. Он вздрагивал и с каждым «топ!», слышащимся все ближе, больно уязвлял своей твердой поверхностью некромнтьи чресла. Поэтому романтические признания пришлось свернуть. Некромант покраснел точно так же, как минуту назад краснела Звезда, ибо сейчас объясняться предстояло ему – зачем и против кого гневный гном собрал жутких каменных истуканов.

Пылкое зловещее некромантское воображение рисовало Алексу пару плечистых великанов с порослью молодых елей на могучих загривках. В огромных кулачищах они сжимали дубинки. Мощные челюсти их ворочались в невнятных ругательствах. В черных провалах глаз кипела лава. И шли они убить беззащитную, милую, красивую Черную Звезду в туфлях из гуля, и ее башню разрушить.

И науськал их он сам, Алекс.

Попробуй-ка, объясни это самой Звезде.

– Дорогая, а не пройтись ли нам по берегу озера, – заторопился некромант, подскакивая, как кузнечик. – Подальше. А то, кажется, землетрясение начинается...

– Нет, зачем, – заупрямилась Звезда. – Мне вот кажется, что сейчас что-то из леса выйдет. Интересно же.

– А если оно очень огромное и злобное? – подскакивая в такт «топ!», поинтересовался Алекс. – Это опасно!

– Ничего, – едко пообещала Звезда. – И не таких видели.

– Еще и смелая! – не мог не восхититься некромант.

Тем временем лес произнес последнее грозное «топ!», и над не особо высокими деревьями появилась голова каменного чудовища, изваянного гномом из скалы. А сам скульптор с воинственным криком, размахивая молотком, как гусар шашкой, сидел на шее у своего творения.

Из подлеска выглядывал оробевший, заброшенный и ревнующий стул.

Некромант потерял дар речи.

Он снова присел на свой камешек, нервно почесав уязвленные чресла, и долго не мог прийти в себя от изумления, глядя в круглые белесые глаза истукана.

– Зайчик?! – выдохнул он, наконец, обретя способность говорить. – Серьезно!? И почему один, там порошка было как минимум на двоих таких!

Но гном предпочел смолчать и не признаваться, куда он использовал вторую часть порошка.

Над некромантом, таращась из кустов, возвышался самый странный заяц, которого только видел свет.

Это была огромная яйцеобразная глыба, обточенная водой и ветрами до идеальной гладкости. На ее более узком конце неведомыми силами была прилеплена округлая маленькая голова с белыми глазами-лепешками из гальки. Безо всякого выражения эти глаза смотрели на всех подряд, и это-то было страшнее всего!

Каменные длинные уши, похожие на распухшие французские батоны, шевелились в разные стороны. Острые обломанные зубы из пластинок сланца меланхолично пережевывали среднего размера дубок, как морковку. Рахитичные лапки, сплетенные из гнущихся во все стороны стволов молодого ивняка, оканчивались огромными каменными кулачищами.

– Я художник, я так вижу! Это высшее возмездие! – замогильным голосом произнес гном. -Что волки погибнут от могучей поступи зайца! Это расплата за все их грехи!

– Ах, значит, волки, – произнесла Звезда, тотчас сообразив, что этот истукан собирается бить ее Диких Оборотней. Заяц был очень огромен, очень меланхоличен и очень послушен на вид. Значит, если гном его направит, то этот каменный грызун способен будет разрушить ее башню одним прыжком. А там... Лучше некроманту этого не видеть. -Ну что же. Кажется, вы хотели пройтись по берегу озера?

– Да, – радостно подхватил некромант, понимая, что Звезда не собирается уточнять, кого еще должен был поколотить этот монструозный заяц. – Идемте!

Он галантно подхватил ее под локоток и повел вдоль камышей, подальше от гнома с его творением. Напоследок он оглянулся, чуть махнул Ромео, как-то виновато пожал плечами.

– Ну, прощай, что ли, – произнес Алекс. – Чем мог, помог.

И он навсегда вышел из этой сказки, вслед за Черной Звездой, в свою счастливую некромантскую жизнь, пока смерть не разлучит и не воссоединит их вновь.

***

Веревка, сплетенная из волос девицы, была слишком коротка, и привязана ненадежно ее нежными, слабенькими руками – это определил Акмаль. Почесывая в затылке, он смотрел с сожалением на девицу, оставшуюся без прекрасных кос, на тонкую веревочку в своих руках, и не понимал, как ему взобраться наверх.

Конечно, девицу, которая так ловко взбиралась по стенам, можно было послать наверх еще раз, и попросить ее завязать двойной узел, но тогда веревка будет еще короче, и Акмаль до нее не допрыгнет, даже если подтащит к стене камешек.

– И как их спасти? – произнес Акмаль, усевшись на валун, который он до того безуспешно пытался дотащить до стены. Девица пожала плечами.

– А ты уверен, – с сомнением в голосе произнесла она, – что они нуждаются спасении?

– Да как же нет? – кипятился Акмаль. – Я тут, снаружи, и могу убежать, а они нет.

Девица ловко, словно пятки ее могли приклеиваться к стенам, взбежала наверх, к крыше башни, и нырнула чуть не по пояс в окно.

– Да они не спят! – выкрикнула она сверху. – Ой... совсем не спят!

– А дракон спит? – спросил недоверчивый Акмаль, думающий, что незнакомка хочет усыпить его совесть.

– Откуда мне знать, то там дракон? – ответила сверху девица. Она покраснела как вареный рак и скорее отвернулась от увиденного. – Только там с ними девушка.

– Ась? – спросил подозрительный Акмаль.

– Рыжая девушка, – пояснила девица, спешно спускаясь. – С маленькой короной на голове. И проснулись оба – и синеглазый, и тот, что с ножом. И покидать башню они не спешат.

– Ну-у, – протянул Эмиль, почесав в затылке, – раз там девица. то, наверное, наша помощь излишня.

– Твоя так точно, – ревниво ответила девица, отряхивая ладошки от разного мусора. – Ну, так что? Я спасла тебя! Разбудила! Так что ты теперь мне должен.

– Я? – удивился Акмаль. – Что?!

– Домик мой поправить, например, – сварливо ответила девица.

– Домик? – уточнил Акмаль.

– Да, домик! Около озера.

– А рыбу там ловить можно? – уточнил Акмаль.

– О, еще как! – обрадовалась девица. – А по вечерам к воде приходит стая косуль.

– И медведей, – мечтательно прошептал Акмаль, мечтающий сразиться с медведем. Девица кивнула.

– Если повезет, то и медведя встретить можно, – сказала она. Из башни донеслись подозрительные звуки, и она чуть кивнула наверх. – Дракон твой очень занят, кажется. Он не в том настроении, чтоб ты его спасал. Как-нибудь потом. Ну, идем?

– А можно, – спросил Акмаль, радостно глядя в милое девичье лицо, – я у тебя погощу этим летом?

– Отчего нет, – рассмеялась девушка, скрывая свое смущение.

– Ты знаешь, – продолжил осмелевший Акмаль, – мама научила меня варить такой хороший бальзам для волос. у тебя очень красивые волосы, – с чувством произнес он. -Мне их так жаль. но они отрастут! Отрастут длиннее прежнего!

– Конечно, отрастут, – смеясь, ответила девица, щурясь от вставшего солнца. – И быстрее, чем ты думаешь. Ну, идем?

***

Роланд, слегка напрягшись и выгнув золотую драконью спину, все-таки снес крышу на башне, и над печальной комнатой теперь было видно голубое небо и пролетающих там, в вышине, белоснежных голубей.

Крыша же была откинута далеко-далеко, и выглядела как огромное гнездо непонятного зверя или птицы.

– Ну все, – сказал Роланд, глянув вниз. Ветер трепал его волосы, надувал пузырем накинутую на плечи рубашку за его спиной. – Мы свободны. Хоть сейчас в путь.

– Немного погодя, – сонно ответила Евангелина, ворочаясь на диване и щуря глаза от солнца. Она была взлохмаченная, голенькая, накрытая своей собственной юбкой и очень милая. – Я сейчас умоюсь, расчешусь и немного, хотя бы немного оденусь...

Роланд, застегивая пуговки на своей сорочке, отнесся к этому желанию девушки с пониманием. А Эван, прилегший с ней рядом и целующий ей руки, тревожно заглянул в ее глаза.

– А потом? – спросил он, словно умел угадывать ее мысли, и Евангелина сжала его ладонь, словно желая его поддержки.

– А потом надо вернуться к нему, – тихо ответила она. – К похитителю. К Черному Драконищу. И сказать ему, что я выбрала! Выбрала! Пусть он отстанет навсегда и не смеет даже думать, что можно утащить меня снова! Ему ничего не светит! Я вольна говорить «да» и «нет» кому мне вздумается!

Эван молча поцеловал ее дрожащие пальцы, а Роланд, беспечно глядя в небесную синь, ответил:

– Надо – значит, вернемся.

– Нет, я одна! – подскочила Евангелина. – Вы не поняли! Я одна вернусь! Мне он вреда не причинит, а вам. Я не отдала бы на растерзание ему никого – даже удравшего некроманта!

– Кто же одну тебя пустит, – проговорил Эван. – Что ж мы, будем сидеть и ждать, пока вы с ним договоритесь? А если он тебя снова запрет? Нет, теперь наша очередь с ним говорить. По-мужски.

Его голос прозвучал кровожадно, и Евангелина побоялась ему возражать.

– Но он очень огромный и сильный, – несмело пискнула она, и Роланд беспечно пожал плечами, все так же всматриваясь в синее небо и насаждаясь тем, как ветер перебирает его волосы.

– Там посмотрим, кто огромный и сильный, – проворчал он.

Из лесу, огромный, мужественный, перецарапанный и распаленный, вышел Берни, волоча за хвосты пару Диких Оборотней, которые не успели от него удрать. Остальные враги были повержены дубиной и раскиданы по кустам по всему маршруту следования дикого альфа-самца.

Могучая спина его была интимно и эротично расцарапана, словно демоница пыталась его оседлать, но Берни не дрогнул, не поддался ей, и оборотница теперь зализывала раны в овраге, злясь на такого привередливого альфу.

Берни чувствовал себя победителем.

И, как истинного альфу, голову его увенчивал венок из запутавшихся в его темных волосах белых пахучих мелких цветков.

– Бродяги! – рыкнул он, небрежно швырнув побитых оборотней к башне. – Отпирайте. Или я за себя не ручаюсь.

Оборотни, воя и рыдая, спешно отыскали замаскированную дверь, еще быстрее отворили ее, и Эван с Роландом, сладко потягиваясь, вышли наружу.

– О, Берни, – радостно сказал Роланд. – Спасибо, конечно за заботу, но мы смогли бы выйти через крышу. Но ты все равно огонь, – он уважительно посмотрел на царапины на спине Берни и присвистнул.

– Лучше поздно, чем никогда, – брутально рыкнул Берни. – Это чтоб потом никто не сказал, что я вас бросил на произвол судьбы!

– Никто б и не посмел, – заверил его Эван, присаживаясь на камешек и подставляя бледное лицо солнечным лучам. – Да, вечность – это, конечно, хорошо, но иметь возможность иногда погреться под солнцем – лучше...

– Ну, – отважно сказал Берни, – пошли дальше? Я вижу, у нас потери. идем выручать или как?

– Или как, – ответил Роланд, растягиваясь на травке и закинув руки за голову. – Акмаль, кажется, нашел свое счастье с длинноногой красоткой. Я видел, как они бредут вглубь чащи.

– Тогда идем к Евангелине! – распорядился развоевавшийся Берни.

– Евангелина здесь, – ответил Эван. – Наверху. Одевается.

Это слово было сказано так красноречиво, что вкупе с их внешним видом – растрёпанным и неприбранным, – Берни все сразу понял.

– Вот жуки! – ругнулся он. – Меня не могли подождать?!

– Но Евангелина нас выбрала, – резонно заметил Роланд.

– Это потому, что рядом не было меня!

Меж тем Евангелина, одетая в коротенькую нижнюю рубашечку, тоже выбралась из башни на солнце. Она была очень хороша собой – с блестящими глазами, полными любви, с гладкими шелковыми волосами, алыми лентами рассыпавшимися по плечам, с голыми соблазнительными коленками, мелькающими под слишком коротким подолом.

– Евангелина, – выдохнул Берни, возвышаясь над ней могучей скалой. – Я их всех победил.

– Берни, – с удивлением произнесла девушка музыкальным голосом, с сожалением проведя ладонью по исцарапанному, искусанному плечу молодого человека. – Вы стали взрослее и... как будто еще больше... Как ваша аллергия?

– Свежий лесной воздух, подвижные игры – и все как рукой сняло, – засмеялся оборотень, нарочно играя мышцами, демонстрируя зардевшейся девушке свою великолепную физическую форму.

В темных глазах Берни играло солнце, на губах его расцветала восхищенная улыбка.

– Какая ты красивая, Евангелина, – только и смог с восторгом произнести Берни. – Самая красивая. Самая лучшая. Я думал, что на меня тоже нашло. но нет, все взаправду. Я люблю тебя, Евангелина. И поэтому ты должна стать моей женой.

– Эй, эй! – возмутился Эван. – Что значит – должна? Она наша!

Но альфа-самцы – существа несговорчивые. Евангелина и пискнуть не успела, как Берни подхватил ее и закинул к себе на плечо. А затем решительной поступью двинул наверх, в башню.

– Было ваше – станет наше, если так и будете протирать штаны, сидя на солнышке, -буркнул Берни. Евангелина, висящая на его плече вниз головой, только руками развела.

– Берни, – проговорила она, – а я устала. А я, может быть, поспать хочу.

– Не думаю, – размеренно ответил Берни, преодолевая еще один лестничный пролет с добычей на плече, – что с тремя молодыми мужьями ты не будешь уставать. Тяжело в ученье, легко в бою, так сказать.

– Нет, ну каков нахал! – воскликнул Роланд, подрываясь с места. – Может, мы против?!

– А я на вас не претендую, – гудел сверху Берни. Кажется, он почти достиг спальни.

– Может, мы тебя не примем в свою компанию?! – сердился Эван, спеша вслед за Берни.

– Тут решает все доминирующая самка стаи, а не вы.

– Евангелина! Но ты-то хоть скажи!

Скрипнул диван, на который Берни скинул девушку, взвизгнула Евангелина, которую, кажется, Берни весьма эротично куснул за бочок. А потом за бедро. А потом.

– Присоединяйтесь! – весело крикнула она в перерывах между взрывами хохота. Берни, кажется, нарочно ее щекотал.

– И как мы все устроимся? – не унимался Роланд. – Куда?!

– Я потом покажу, куда, – сказал Эван. – Пока... э-э-э... рановато. Невеста может быть шокирована.

– А сейчас чего делать? – спросил Роланд. Эван, вздохнув, вытащил свой ритуальный нож.

– Но-но-но, вот давай без человеческих жертв и кровопролития!

– Да ты не понял, – отмахнулся Эван. – Это ритуал такой. Я неоднократно становился диким зверем, всего лишь перемешивая его кровь и свою. Был в его шкуре. Чувствовал то, что чувствует он. Вкус травы и воды из реки. Перемешаем кровь друг друга, и будет три в одном.

– Никогда так не делай без моего разрешения! – крикнул Берни сверху. – Это на будущее.

– А сейчас ты помолчишь и полежишь, не дрыгаясь, пару секунд, – попросил Эван.

***

От цветов, запутавшихся в волосах Берни, исходил такой сильный аромат, что Евангелина была пьяна им. Берни, огромный, могучий и надежный, оказался нежным и острожным любовником. Он касался девушки бережно и целовал ее осторожно, словно боясь вспугнуть свою мечту. Евангелина запускала пальцы в его отросшие волосы, и ей казалось, что напротив нее вспыхивают синие глаза дракона, а сам он целует ее иначе, с нарастающей страстью, жадно, будто владеет ее телом один, и ни с кем не собирается делиться.

А потом она ощущала на своих губах поцелуи Эвана. Их она не спутала бы ни с какими другими, и в сердце ее воскресало воспоминание о прекрасном лавандовом лете.

Крепкие ладони Берни подхватили ее ноги под колени и девушка, взвизгнув, оказалась беспомощно развернутой перед ним, с раскрытым перед его лицом лоном, и Берни поцеловал ее туда, меж ног, жадно прихватив ее кожу губами.

– О ля-ля! – воскликнул Роланд. – Как пикантно!

– Весьма по-волчьи, – одобрил Берни.

А Эван смолчал, и Евангелина поняла, что это именно он жадно целует и лижет ее чувствительное местечко, ласкает языком, все так же удерживая ее ноги разведенными. И Евангелина без сил откинулась на постель, ощущая жадные, страстные поцелуи на своих бедрах, на своем животе, и самые чувствительные, самые горячие, прожигающие ее удовольствием – на мокром раскрытом лоне.

До стонов, до беспомощных криков, до бессовестных движений бедер под ладонями. До экстаза и до визга – когда острые зубы чуть прихватили чувствительную зарозовевшую кожу.

– О, в следующий раз я так сделаю! – сказал Берни.

– Какое очаровательное насилие, – хихикнул Роланд, справляясь с извивающимся от страстной, невыносимой ласки телом Евангелины. – Какая сладкая власть...

Маленькую, хрупкую, раскрасневшуюся Евангелину накрыло большое, мощное тело оборотня, он овладел ею, и сладкая власть отозвалась стоном у всех четверых. Его член наполнил ее лоно, неспешно и глубоко, до пресыщения, до удовлетворения. Берни вжался в раскрытые бедра Евангелины, толкнулся несколько раз, желая поскорее насытиться любовью обожаемой девушки, и снова замедлился, с удовольствием пробуя на вкус ее голос, ее стоны, ее поцелуи.

Берни двигался осторожно и гибко над девушкой, целуя ее губы, мягко толкаясь в ее лоно. Девушка обняла его ногами, приникла к нему, острыми коготками прочертила алые полосы на его напряженной спине. В его движениях воедино сплелись и страсть Эвана, и нетерпеливая жадность Роланда, и нежная ласка от него самого.

Каждый ласкал ее по очереди, каждый касался и любил ее, каждый овладевал ею и выбивал из ее губ сладкие нежные стоны, и каждый упился наслаждением, когда оно настало.