Текст книги "Семь с половиной женихов Евангелины (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Если ты о бабке говоришь, то неправда это, – намеренно грубо ответил Акмаль. – Она мне наследство подкинула, вот я и возился с ней.

– И где же оно? – насмешливо спросила Звезда. – Ее ты спас. Ты храбро воевал за нее. А золото как ненужный мусор кинул в подлеске.

– Можно сказать, не особо юля, – грубо прервал ее Акмаль, – что нужно тебе?

– Я устала быть одна, – тихо ответила Звезда. – Мне нужен кто-то, кто разделит со мной мою жизнь и мою магию.

– А я тут причем? – все так же грубо ответил Акмаль, что для него было совсем несвойственно. – Ты мне не нравишься. И дело не в том, что ты носишь черные одежды или лица твоего не видно из-под красивой маски. Дело в том, что я тебя не знаю совсем.

– Евангелину, – музыкально, тонким красивым голосом, произнесла она, – ты тоже не знал. Но так смело идешь ее спасать.

– То мое дело, – все так же ершисто ответил грубиян-Акмаль. – Это надо было жениться на ком-то.

– А сейчас надо кого-то освобождать от лап дракона? – усмехнулась Звезда. – Так в эту игру я тоже могу с тобой сыграть. Хочешь, я притворюсь, что меня Дикие Оборотни похитили, а ты спасаешь меня?

– Я иду вместе со всеми, – ответил Акмаль, – потому что невозможно оставить своих друзей в опасности. Я должен им помочь, чтобы никто не потерялся в пути, и чтоб ни с кем дурного не приключилось.

– Ах, добрый огненный маг, – ответила Черная Звезда. – Ты готов обо всех позаботиться, даже если награда не тебе достанется. И от девушки ты готов отказаться, если с ней и с ее возлюбленным все хорошо будет?

– А с ними все хорошо будет? – быстро ответил Акмаль. – Обещаешь?

– Нет! – яростно выкрикнула Черная Звезда, толкнув его в грудь. И Акмаль снова упал в мягкую постель, закрыв глаза и мгновенно заснув. – Ничего я тебе не обещаю, маленький мерзавец... мне не нужны твои фальшивые улыбки в обмен на чье-то настоящее счастье!

Вторым она решила разбудить Берни; Черную Звезду покорили его широкие плечи и мощная сильная спина – Берни предпочитал щеголять в одних кожаных штанах с тех самых пор, как его одежда осталась на яхте, и Эмиль сшил ему новые штаны, из шкурок гоблинов.

Но Берни неуважительно захрапел еще громче, завалился на бок и свернулся в клубок. И сколько б Звезда не взмахивала над ним руками, он только громче храпел и оборачивался к ней спиной.

– Это что ж такое! – воскликнула Звезда в отчаянии, выбившись из сил. – Огромный, сильный.. .а толку нет?! Колода волосатая! – выкрикнула она со злостью, но Берни только сладко зачмокал. – Вот и пусть спит беспробудно!

Берни на это перевернулся на спину и вытянулся во весь рост, закинув руки за голову. Чёрная Звезда смотрела на него беспомощно, с вожделением и злостью. Огромный, красивый, сильный юноша предпочитал смотреть сны, а не на ее тонкую зловещую красоту.

Она могла б ласкать его волосы, гладить его мощную грудь, целовать его чистое лицо, но он не ответил бы ей взаимностью.

– Ну и поднять его в самую верхнюю комнату! – яростно сжимая кулаки, выкрикнула Черная Звезда. – Пусть там вороны выклюют его глаза!

Берни только беспечно и сладко всхрапнул в ответ на эту жестокость и Черная Звезда, злясь, перешла к Эвану.

– Восстань, прекрасный мальчик, – шептала она ему на ухо, – восстань ото сна! Проснись, прекрасный бессмертный рыцарь! Посмотри на новый рассвет! Мы можем встретить его вместе – и быть счастливы!

– Никогда! – выдохнул Эван яростно, едва раскрыв глаза. Оборотням пришлось удерживать его руки, которые мгновенно обросли ледяными прозрачными когтями, чтобы он тотчас не нанес смертельной раны пленившей его Звезде. – Мой счастливый рассвет только с Евангелиной!

– Прекрасный темный рыцарь, – шептала Черная Звезда, почти целуя горячими губами уворачивающегося Эвана, – юный темный маг! Какой хорошенький... Как ты горяч! Высший Вампир. Словно тысячи сердец подарили тебе свою жизнь и жар! И ты не хочешь со мной посмотреть на туманные звезды? Все ночи будут наши!

– Нет! – яростно выкрикнул Эван, злясь, что магические путы связывают его руки. – Я люблю лишь Евангелину!

– Прекрасный темный рыцарь, – соблазнительно шептала Черная Звезда, сжимая белое лицо Эвана пальцами с длинными черными ногтями. – Верный. твое слово тверже алмаза. Я ведь оставила тебя на сладкое. Ты красивее и темнее всех. Ты знаешь толк в темной магии. Ты гасишь чужие сердца и пьешь жизни, Высший Вампир. Что тебе светлая яркая девчонка из летней долины? Это всего лишь миг из твоей вечности.

– Я подарю ей половину моей вечности! – выкрикнул яростный Эван. – И мы умрем в один и то же день!

– Сколько горячности, – хихикнула зловредная Звезда, глядя на вырывающегося из пут вампира. – Словно пылающее пламя. Я могла бы подумать, что ты живой, если б не видела твои острые вампирские клыки.

– Я ожил для нее! – в запальчивости выкрикнул Эван. – Я смог! Я сделал это!.. Я разменял свою вечность!..

– Глупый мальчишка, – небрежно кинула Звезда, усыпляя неукротимого Эвана. -Отказаться от своего бессмертия ради обычной девчонки!.. Упрямый и строптивый. Усни навечно. Твое ожившее горячее живое сердце уснет с тобой.

И последним она разбудила Роланда, дракона.

– Синеглазый Летающий, – промолвила она.

– Падшее дитя темных небес, – в тон ей ответил Роланд, щуря синие глаза и улыбаясь.

– Ну, ты-то достаточно мудр? – произнесла Звезда.

– О да, – подтвердил Роланд, посмеиваясь. – Несомненно.

– Сколько ты можешь прожить? Тысячу лет? – спросила звезда, и Роланд снова мечтательно улыбнулся.

– Больше, темное падшее дитя, – произнёс он, сладко потягиваясь. – Ах, какой сон мне снился! Сладкий виноградник. июльская жара.

– А сколько ты прожил?

– Ох, – ответил Роланд расстроенно, – всего четверть века.

– Это так мало, – произнесла Звезда с сочувствием.

– Ничего, – рассмеялся Роланд. – Это была прекрасная, счастливая жизнь. И иной я не хочу. С тобой – нет. Хочу мой летний сон. Виноград. И Евангелину. Думаю, ее соски такие же сладкие, как этот виноград. Она уступает тебе в красоте, это верно. Но она живая, сладкая и нежная. Поэтому не мани меня, темная. Я не хочу тебя. Нет.

– Да вы смеетесь надо мной, что ли?! – со слезами выкрикнула Черная Звезда, и Роланд тотчас оказался рядом с ней, опередив оборотней. Его пальцы легли на ее вздрагивающее горло, синие глаза заглянули в самую душу.

– Мои предки говорили, – посмеиваясь, произнес Роланд, – что когда падает черная звезда с небес, добра не жди. Только бед и горя. Похоже, ты каждому предлагаешь очень горькую чашу, – он склонился над ней и выдохнул в самое ушко. – Поэтому тебя не любят, Черная.

– Я! – яростно выкрикнула Звезда. – Каждому предлагаю то, чего он хочет!

– Не лги мне, Черная, – усмехнулся Роланд. – Мне ты предложила то, что у меня будет и без тебя – долгую жизнь. Похоже, сама ты ничего не можешь дать. Только черную пустоту. А это не нужно никому.

– Усни! – заверещала Черная Звезда, зажав уши. – Усни, усни!

Она кричала это до тех пор, пока Роланд не упал на диван и не закрыл свои насмешливые глаза. Но и тогда на его губах блуждала ироничная улыбка, которую даже сон не мог стереть.

– Маленькие негодяи, – прошептала Черная Звезда злобно, чувствуя себя абсолютно беспомощной перед их отказом. – Я вам это всем попомню! Всем!..

Но женихи спали, не отвечая ей ни слова.

– Хорошо же, – прошипела она яростно. – Спите... может, здравый смысл нашепчет вам, как надо отвечать мне, когда я спрошу еще раз. И если я услышу те же ответы, вы уснете навсегда!

Глава 17. Выбор и Евангелина

– Это что же такое?! – вскричала я, даже подскочив на ноги.

Новое роскошное, как у принцессы, шелковое платье, шитое серебром-златом совсем не радовало меня, ведь в зеркале я видела, какая беда грозит моим женихам. И мне заодно -ведь жив останется только тот, кто ответит согласием на ее предложение, а остальных-то, самых стойких и верных, Черная Звезда убьет!

Моего горячего, неукротимого Эвана!

Ироничного Роланда!

Упрямца Берни!

Доброго Акмаля!

Даже если они разлюбили меня – все равно, ни один из них не заслуживал того, чтобы какая-то сошедшая с ума от злобы и одиночества колдунья из вредности убила их! Заставила спать вечно!

– Сейчас же спаси их! – выкрикнула я, обращаясь к Черному Дракону. Впрочем, с таким же успехом я могла кричать эти слова стене. Полу, потолку, камню – Драконище спал, храпя громко-громко. Притом, кажется, очень давно. – Слышишь?! Она же их убьет всех!

Но Дракон и ухом не повел.

– Что делать?! Что делать?!

Меж тем Берни, который так сладко спал, зашевелился, приоткрыл глаз. Потом второй. Этот хитрец просто притворился, что спит, и Черная Звезда, злясь, забыла наложить на него сонное заклятье. Или просто не стала – а зачем, если он итак не просыпается?

Берни терять времени даром не стал. Как-то же сюда проникала Звезда, да и ее оборотни наверняка не сквозь стены ходят? Значит, есть двери и, вероятно, окна.

Он ощупал все стены, обнюхал каждую щелочку между кирпичей, стараясь уловить хоть какое-то дуновение ветерка, но все его старания были тщетны. Он очень жалел, что не подсмотрел сквозь ресницы, куда ушли тюремщики, и досадовал, что все кругом пропахло духами Звезды, и он не мог понять, откуда тянется шлейф аромата с ее одежды.

Однако, кое-что ему удалось разыскать – крохотные оконца под самой крышей, через которые в комнату проникали вороны. Черные злые птицы наверняка услышали приглашение жесткой Черной Звезды и явились полакомиться глазами строптивцев. Они каркали, рассаживались по спинкам диванов, словно переговариваясь и решая, с которого из юношей начать свой гадкий пир. Одна из птиц подбиралась уже к Акмалю, клекоча и переступая черными лапами, предвкушая пиршество. Но Берни ухватил ворона за хвост и швырнул его об стену. Птица заорала, взлетела к потолку, теряя перья, и Берни, проследив за вороном, увидел таки оконца. Они были сделаны так хитро, что снизу их было не видно.

Зато сверху всех женихов видно было как на ладони.

И кто-то на них смотрел сверху.

– Эй! – крикнул Берни. – Я вижу тебя. Вон, волосы висят. Ты кто? И как забралась на крышу?

– А тебе зачем знать? – отозвался лукавый девичий голос. – Забираюсь куда захочу. Талант у меня такой. Чем выше, тем интереснее.

– Да вот выбраться отсюда хотелось бы, потому и спрашиваю, – ответил Берни. – А то слопают нас здесь вороны. Или Оборотни. Или Звезда эта ненормальная.

– Так выбирайся, – снова засмеялась девушка.

– Один не могу, – резонно ответил Берни. – Как же я тут всех брошу?

– Разбудить их надо, – ответила девушка после некоторого раздумья. – Вон тот, бледненький – он точно сможет пролезть в воронье оконце. Если, конечно, обернется в мышь.

– А если Роланд превратится в дракона, он всю башню разнесет, – ответил Берни. – Ну, так ты мне поможешь?

– Как же я помогу тебе, – засмеялась девушка. – Только поцелуй любви разбудит спящего!

– Эх, – Берни поскреб в лохматой голове. – А тебе, случаем, никто не нравится? Ну, мало ли. Ты присмотрись. А то всех перецелуй.

Наверху мелькнула светловолосая головка и почти сразу же спряталась.

– Вон тот, рыжий, ничего, – задумчиво произнесла девушка.

– Так спустись и поцелуй его! – скомандовал Берни.

– Вот так сразу? – заупрямилась девушка. – Я на первом свидании не целуюсь!

– Тут дело жизни и смерти! – не сдавался Берни. – Ну, не упрямься! Акмаль – парень золото!

– Тогда отвернись, – ответила девушка.

Берни послушно отвернулся, и скоро услышал острожный шорох за своей спиной. Девушка неизвестно как проникла в комнату и теперь склонялась над Акмалем. Она была совершенно голенькая – если не считать длинных чудных волос, в которые она укутывалась, и коротенькой чешуйчатой юбочки, обтягивающей ее бедра.

– Везер же некоторым, – проворчал Берни, рассматривая длинные красивые ноги девушки, аппетитную попу и гибкую голую спину.

– А ну, не подсматривай! – строго прикрикнула на него девица, и он снова деликатно отвернулся.

Девица уселась в изголовье к Акмалю, провела по его золотым волосам рукой.

– Красивый, – задумчиво произнесла она. – А самый богатый из них кто?

– Вон тот, – с готовностью ответил Берни, указывая пальцем на Роланда. Но тотчас снова спохватился и отвернулся. – Он. Дракон. Роланд. Целая гномья гора, набитая золотом.

Девушка снова вздохнула, поглаживая спящего Акмаля по голове.

– Нет, – с грустью произнесла она. – Все равно рыжий лучше.

– Ну, хоть его спаси! – попросил Берни.

Девица, шлепая босыми ногами, обошла комнату. Ножниц она не нашла, а вот острый нож у Эвана за поясом – да. В один взмах она откромсала им свои длинные чудные волосы, так безжалостно, что Берни вскрикнул.

– Зачем?!

– Свяжешь веревку их них, – ответила девица, прикрывая голую грудь ладонями. – Я ее наверху закреплю, вы и выберетесь.

– Вы выберетесь, – ответил Берни. – Я здесь останусь. Защищать. Ну, целуй его!

Девчонка, вздрогнув, все так же неловко прикрываясь, снова уселась в изголовье к Акмалю. Робко-робко потянулась к нему и чуть коснулась розовыми губами его губ.

– Но я-то ему могу не понравиться, – прошептала она, волнуясь. – И тогда...

Что было бы тогда, она договорить не успела. Акмаль нахмурил брови, просыпаясь – и совсем уж собрался ругаться. Но тут глаза его раскрылись, и ругаться он передумал.

– О, – сказал он, с изумлением рассматривая девицу с неровно обрезанными волосами и почти голую. – А ты кто?

– Может, потом познакомитесь, – занервничал Берни. – Давай выбираться отсюда!

Акмаль не ответил; из обивки дивана он вырезал приличный кусок ткани, чтоб смастерить девице наряд – прикрыть наготу от нескромных взглядов оборотня. Втроем они сплели длинную прочную веревку из обрезанных кос, и девица ловко взбежала наверх по стене, закрепила веревку там, завязав ее за крюк.

– Ну, давайте этих как-то будем выносить, что ли, – скомандовал Берни. – Лезь наверх, Акмаль. Я их тут обвяжу, а ты будешь тянуть их наверх по одному!

И, вероятно, спасательная операция под руководством Берни увенчалась бы успехом, если б в этот миг не открылась тайная дверь, и в комнату не ввалились бы Дикие Оборотни. Берни мигом позабыл, что он тут затевал, в его глазах загорелись яростные огни.

Он не мог простить Оборотням предательство. Того, что служили Звезде – наверняка из трусости, опасаясь, что она их заколдует и истребит, – и не помогли ему. Того, что во всей их стае смелости было меньше, чем в одном его ногте.

Позор.

Для оборотней такое подчинение и такая трусость были позором. И Берни, который здорово рассчитывал на то, что сумеет воззвать к чести Диких Оборотней, было очень стыдно за то, что они не отозвались и проигнорировали его рыцарский порыв, показали породу оборотней с такой нелицеприятной стороны.

– Ах вы, – прорычал он злобно, так, что мышцы на его плечах забугрились, вены толстыми веревками перевили руки. – Блохастые предатели. прихвостни! Шавки!

С ревом он сорвался с места и рванул вслед за ними. Оборотни, почуяв, что дело плохо, с грохотом и криками скатились вниз по лестнице, преследуемые разъяренным Берни.

– Убью! – вопил он, неистовствуя. – Разорву!!

Двери за ними закрылись, стукнув, встали на место камни стенки – и прохода как и не было.

Акмаль, изумленный, замер с веревкой наверху. Зазевавшись, он не удержал равновесие и свалился из вороньего оконца вниз, и следом за ним выпрыгнула странная девчонка.

И все стихло.

***

– Ну, эти-то двое выбрались! – воскликнула я. – А Роланд с Эваном как?!

Зеркало показало, что Акмаль, как мячик на резинке, долетел почти до земли, потом обратно – почти до крыши, – и так несколько раз. Его новая подружка ухахатывалась над ним, сидя на крыше башни.

Берни по кустам гонял Диких Оборотней. Те жалобно визжали и скулили.

А Эван и Роланд, спящие и беззащитные, лежали наверху, в башне...

– Но их как-то надо спасти! – кричала я, дергая Драконища за хвост. – Вставай! Помоги мне их спасти!

Но Драконище, казалось, решил проспать целую сотню лет.

В отчаянии смотрела я, как загорается луна над башней чародейки и понимала, что за ночью придет рассвет, и она сама явится спросить у оставшихся в ее башне Роланда и Эвана, что они надумали. И их всего двое. И если они откажут ей вновь, она будет еще злее и покарает их.

– Да что ж такое!

Со злости я ударила кулаком в волшебное стекло и ахнула, когда рука провалилась в него, и там, за волшебной поверхностью, превратилась в черное драконье крыло.

Обернуться драконицей? Такой же черной и страшной, как Черный Драконище? Спасти их, утащить, и башню спалить?

– А почему нет, – прошептала я, ступая в зеркало. – Почему нет?

Меня выбросило над лесом, и я нелепо замахала руками. Совсем позабыла, что летать-то я не умею! Но ветер это быстро исправил. Он наполнил мои крылья, и я почувствовала, что парю в вышине, над самыми большими деревьями, и над башней колдуньи – тоже.

На тропинках, уходящих в лес, в свете луны врассыпную убегали волки. Берни с дубиной мчался за ними. Акмаль стоял у подножия башни, почесывая в затылке и размышляя, как забраться обратно – судя по всему, веревка его оборвалась.

А из вороньих окошек бил свет, и эти окошки были довольно большие. Я смогла и приземлиться на подоконник такого окошка, и протиснуться внутрь. Перекувыркнувшись через голову, я шлепнулась вниз, прямо на изрезанный Акмалев диван, и мои пышные юбки, шитые серебром и золотом, белым облаком накрыли его изрезанную обивку.

– Ах, вот как это работает! – обрадовалась я. – Ну, теперь все в моих руках!

Я подобралась к ним, спящим рядом, и устроилась между ними, взяв каждого за руку.

– Эван, Роланд, – сказала я, удивляясь тому, как робко звучит мой дрожащий голос. – Я долго думала. Я смотрела на вас и выбирала. Я выбрала! Вы оба... оба дороги мне. Одинаково.

Я поцеловала их по очереди, сначала Эвана, потом Роланда, и уткнулась пылающим от волнения лицом в подушку, потому что сейчас они проснутся. Сейчас они раскроют глаза и меня увидят. И придется объяснять, что в моем сердце хватило места для них обоих, и потеря любого из них – каждого! – так же невыносима, как отрезать себе палец.

***

Но Евангелине не пришлось ничего объяснять.

Может, в полусне они оба расслышали ее слова, а может, радость встречи стерла напрочь горечь оттого, что девушка не выбрала кого-то одного.

Но так или иначе, а вместо слов упрека ее ждали поцелуи, много-много, в обе щеки, в дрожащие веки, в губы – каждый испил по глотку любви из ее губ и подарил ровно столько же.

– Евангелина, – шептал Эван, обнимая девушку, – неужто это не сон? Неужто мы правда вместе? И ты не заколдована и не похищена?

– Я заколдована и похищена, – ответила Евангелина, плача и смеясь, – но я прилетела вас спасти!

А дракон смолчал. Пальцы Роланда осторожно расшнуровывали ленты на ее корсаже, и девушка вспыхнула от стеснения, понимая, что сейчас произойдет, и желая этого всем сердцем.

Вместе они освободили Евангелину от ее роскошного платья и уложили между собой, поглаживая и целуя ее стыдливое порозовевшее тело.

– Что же вы делаете, – шепнула она, обнаружив, что все они втроем обнажены и лежат так тесно, что от жара их тел ей самой становится жарко. Их ласковые ладони гладили ее атласную кожу, их губы целовали ее грудь, ловили и ласкали остренькие соски, и Евангелина шумно ахнула, почти крикнула, когда руки их почти одновременно коснулись ее там, чуть ниже живота.

– Не бойся ничего, – шепнул Эван. – Будет очень хорошо и сладко.

– Сладко, как зрелый виноград в долине, – чуть улыбнувшись, сказал Роланд.

Девушка чувствовала себя восхитительно беспомощной, обессилевшей от ласк и от желания. Она вдруг оказалась лежащей на Эване, прижатая к нему горячей грудью. Он обнимал ее, ласкал ее шелковые волосы, рассыпавшиеся по плечам, целовал так долго, что дух у нее занялся и звезды заплясали перед глазами.

Роланд прижался к ее спине, осторожно целуя ее плечи, ласкаясь к ее гибкой спине, извивающейся под ним. Его крепкий член коснулся ее ягодиц, потерся меж ними, чуть надавливая в самом горячем и влажном месте, и Евангелина задохнулась от стыда, перемешанного с удовольствием. Чуть слышно постанывая, она прислушивалась к своим ощущениям, когда Роланд ласкал ее, поглаживая членом меж ее ягодиц, чуть нажимая. Девушка чувствовала его напряжение, его нетерпеливую дрожь. Ласка становилась все чувствительнее, Евангелина прятала от Эвана раскрасневшееся лицо, отворачиваясь, кусая губы и скрывая рвущиеся из груди стоны.

Ладони Эвана легли на ее ягодицы, растянули их, раскрыли девушку для Роланда сильнее. Теперь его член скользил по мокрым губкам, нажимая на горящую возбуждением точку, а затем медленно проводил меж ягодиц, до сладких глубоких спазмов, до постанываний. Аромат желания витал в воздухе, возбуждая всех троих. Неспешная сладкая возня показалась Эвану недостаточной, и Евангелина вскрикнула, почувствовав, как что-то упругое и жесткое нажимает – и с болью проникает в ее тело, заполняет ее, и страшно вздохнуть.

Девушка забилась в руках ласкающих ее мужчин, но все уже случилось. Все произошло; Эван овладел ею, крепко прижав к себе ее дрожащие бедра, попробовал главную ее сладость, покорил себе ее чувства, все ее существо.И это еще сильнее завело мужчин, потому что теперь Евангелина была полностью их, она отдалась и готва была принимать их любовь и ласки.

Девушка дрожала и вскрикивала, чувствуя, как член Эвана осторожно движется в ней, и как член Роланда движется меж ее ягодиц, поглаживая сжавшееся пятнышко ануса.

И обещанная сладость скоро пришла, стерев боль – в долгих поцелуях, безумная, кружащая голову. Евангелина еще не умела получать удовольствие, и каждый раз, когда ей казалось, что оно совсем близко, сияющие вершины наслаждения вдруг отодвигались, и она неистово вскрикивала, отчаянно ласкаясь к Эвану сама, изгибаясь, чувствуя, как Роланд едва ли не овладевает ею сзади. И тогда страсть сжигала ее, жар разливался по крови, и Евангелина жадно глотала прохладный воздух широко раскрытыми губами.

Прикрытые веки ее дрожали, а когда наслаждение все же пришло – они распахнулись в изумлении, и Евангелина замерла, чувствуя, как вся дрожит, и как под нею так же сладко вздрагивает Эван, погружаясь вместе с ней в небывалое удовольствие.

Роланд снял ее с Эвана, подтащил к себе, и Евангелина вскрикнула, почувствовав, как его член входит в ее раскаленное лоно – одним толчком на всю длину.

Дракон был очень возбужден; любовь его была страстнее, грубее и чувственнее. Алой кровью полилось наслаждение в тело девушки, когда Роланд нетерпеливо и даже жестко овладевал ею.

Страстно.

Сильно.

Жестко.

До пресыщения. До второго сверкающего пика, до крика, рвущегося из напряженного горла. До стона изнеможения и до еле слышного всхлипа.

Все трое, уставшие, раскрасневшиеся, лежали на растерзанном ложе, пресыщенные и удовлетворенные. Теперь можно было ласкаться неторопливо. Можно было рассматривать черты друг друга, целовать тонкие пальцы, самые розовые нежные подушечки, смеяться – как странно распорядилась судьба...

А над лесом катилась золотая луна и аромат цветущей лаванды.