Текст книги "Останься со мной (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Глава 16. Акула и черная вдова
Люси явилась в назначенное место во всеоружии. На ней было тонкое шелковое платье, больше подходящее для спальни своей неприкрытой сексуальностью. Шея, плечи, руки, грудь женщины – все было обнажено, выставлено напоказ, блестящие роскошные волос рассыпаны по плечам. Пока Люси шла до столика, чуть покачиваясь на высоких тонких каблучках, мужчины оглядывались на нее, оценивая ее округлые, нежные плечи, руки, шею, ее задницу, обтянутую розовым шелком. Иначе и быть не могло; Люси очень надеялась, что Лассе сегодня оттает и все же клюнет на нее прелести, и все же согласится на союз, который она ему предлагала.
Но Лассе, выставленного Мишей в качестве парламентера, за столом не было. Люси, нервно дернув плечиком, наскоро осмотрела свое свежее личико в маленьком зеркальце, огляделась вокруг, пытаясь сообразить, где же ее визави. А Лассе в это самое время самозабвенно катал шары в соседнем зале. Метрдотель, проводивший Люси на место, расторопно исчез в полутемном помещении, откуда слышались сухие щелчки костяных шаров о лузы, и уже через минуту явился обратно, вежливо оповестив Люси, что ее собеседник сейчас закончит игру и присоединится к ней. Возмутительно! Сколько неуважения! Его что, не учили, как следует себя вести с женщинами?! Она что, должна ждать?!
Это был еще один жест неуважения и пренебрежения, который Лассе демонстрировал нарочно, как шкодливый вредный кот, демонстративно гадящий в тапки. Люси раздраженно фыркнула, багровея от гнева; мало того, что Миша сам не явился ее поприветствовать и переговорить о Лере и ее будущем, так еще и подсунул вместо себя этого паршивца, который ведет себя неподобающе, совсем неподобающе!
Да и место, выбранное для встречи… Люси, пригубив бокал, оглянулась, отчасти испуганно. Это был отнюдь не элитный ресторан. Забегаловка какая– то, больше похожая на паб. Много мужчин непрезентабельной внешности – Люси раздраженно фыркнула, рассматривая сидящих за соседними столиками людей.
И все они пялятся на нее! Потому что она разоделась как дура, словно пришла на свидание в гранд-отель! Шелк и жемчуг – на шейке Люси была нитка натурального, идеально круглого жемчуга, – духи, каблуки! Словно наяву, Люси услышала вредный смешок Лассе, который, разумеется, предвидел такой поворот и нарочно заманил ее сюда, чтоб посмеяться.
«Ну, уж нет, – с остервенением подумала Люси, – я не предоставлю тебе такой возможности!»
Еще раз пригубив бокал, Люси встала и решительно направилась туда, к биллиардным столам.
Когда она нашла Лассе, об окончании игры говорить было рано, слишком рано. Лассе, сосредоточенный, внимательный, только что забил свой третий шар, словно приветствуя Люси этим великолепным ударом. Вздрогнув от резкого звука, Люси даже губу от стыда закусила, понимая, что ради нее Лассе даже с места не двинется. Ей очень захотелось подойти к нему поближе и влепить ему хлесткую пощечину, прямо по его нагой ухмылке, но она сдержалась и, напротив, нацепила одну из своих обворожительных улыбочек, сложив губы сердечком.
– Развлекаетесь? – поинтересовалась она, рассматривая, как Лассе выцеливает следующий шар.
– Д-д-да-а, – выдохнул Лассе, и его кий с сухим щелчком послал следующий шар в лузу. – Добрый день!
Мужчина поднялся, торжествуя очередную свою победу, и только теперь глянул на Люси, скользнул взглядом по ее фигуре, выгодно подчеркнутой розовым шелком.
– Прекрасно выглядите, – приторно-вежливо заметил Лассе, снова переводя взгляд на стол. То, что происходило на зеленом сукне, его интересовало намного больше, чем все великолепие Люси, и женщина едва не заверещала от злости на его показное безразличие. – Еще совсем немного, и я вы-иг-ра-ю, – ладонь Лассе скользнула по сукну, осторожно, почти любовно, будто ласкаясь, кий лег в выемку меж пальцами, и Люси, наблюдающую за Лассе, отчего-то бросило в жар от этого осторожного, умелого движения. – И мы спокойно обсудим наши дела.
Руки Лассе чудесным образом сочетали в себе мягкость и жесткость. Белые, длинные, ухоженные пальцы, широкая ладонь, крепкое запястье… Они двигались и касались мягко, Люси даже ощутила прилив возбуждения, глядя, как Лассе, задумавшись, обводит ими воображаемую округлость на столе, словно поглаживая воображаемую грудь. И вместе с тем его руки были сильные. Уверенная, точная сила, как у наконечника разящей стрелы.
– Вы знаете, – медленно произнесла Люси, не отрывая взгляда он рук Лассе, – что женщины влюбляются в вас за одни только руки?
Лассе замер, с удивлением взглянул на Люси, вопросительно вскинув брови, и почти сразу же перевел взгляд на шар.
– Знаю, – дерзко ответил он, щелчком отправляя шар в лузу так точно, что Люси невольно вздрогнула, будто этим шаром Лассе разбил ей сердце.
– У вас руки профессионала, – заметила Люси, словно зачарованная, разглядывая длинные пальцы мужчины. – Думаю, что все, что вы делаете руками, выходит просто отлично…
Выслушивая эти комплименты, Лассе чуть прищурился – но лишь затем, чтобы наметить следующую цель.
– Вы движетесь как хищник, – продолжала Люси, обходя стол и приближаясь к Лассе. Она уже поняла, что тот не сделает к ней навстречу и шагу, а ее… ее вдруг неумолимо потянуло к нему поближе, словно зачарованную. – Так гибко, так грациозно и опасно… Есть в вас что-то даже злое… И вот этот ваш взгляд… Наверное, этого никто не замечает, но я сейчас увидела. Миша нарочно вас послал на встречу со мной? Он рассчитывал, что я вас испугаюсь? Зря; я не боюсь хищников. Они мне нравятся. И многих мне удается приручить. Они едят у меня с рук и просят еще…
– Сколько комплиментов, – заметил Лассе, игнорируя последнюю часть ее речи. Люси приблизилась к нему практически вплотную; если б она захотела, она могла бы протянуть руку и коснуться его, но женщина стояла смирно, наблюдая за его действиями. Впрочем, ее близкое соседство не лишило его самообладания, как Люси на то рассчитывала,
– Простите, – тихо произнесла Люси. – Не удержалась. Просто сегодня я… разглядела вас как следует. Да, вы не простой человек; с двойным дном. Странно, мне сказали о вас, что вы…
Лассе тем временем забил свой последний, победный шар, и выпрямился, поднялся от стола, не скрывая своего торжества. Его соперник, морщась, нехотя бросил на стол купюру, и Люси удивленно проследила за тем, как Лассе прячет выигрыш в бумажник.
– Играете на деньги? – произнесла она. – Вы азартны?
– Да, – легко согласился Лассе. – Почему бы и нет? Я привык получать вознаграждение за то, что делаю хорошо.
Его голос звучал вкрадчиво и мягко, глаза смеялись, и Люси в очередной раз обомлела, даже замерла от прилива неведомого ранее ей чувства. От Лассе исходила аура опасности; нет, не той, которая угрожает расправой, не жестокость и не готовность пустить кровь, но отчего-то Люси начинала трепетать и забывать все слова, когда он смотрел на нее.
– Так что вам там обо мне наговорили? И, самое главное, кто? – поинтересовался Лассе, снисходительно глядя на женщину.
– Это не важно, – отмахнулась от него Люси. – Идемте? Вы обещали мне разговор.
– А, да, – оживился Лассе. – В самом деле!
За столом Люси продолжала беззастенчиво рассматривать мужчину. Она прекрасно знала, как ее внимание, ее взгляды действуют на мужчин, но Лассе был словно слеплен из другого теста. На лице его не выписывалось абсолютно никаких чувств по отношению к ней, он был расслаблен и вальяжен, неспешно сделал заказ похоже, действительно был голоден. Его безразличие злило Люси и заводило ее еще больше; ей до смерти захотелось его спровоцировать, провести, играясь, ножкой по его ноге, но больше всего ей хотелось коснуться его руки, которая теперь так спокойно лежала на столе. Почувствовать ее тепло; силу пальцев…
– Так мы хотели поговорить о Лере, – напомнил Лассе, прищурившись. Подобно Люси, он поднял бокал за тонкую ножку и отпил немного воды, внимательно рассматривая женщину, которая, казалось, погрузилась в какие-то розовые грезы, засмотревшись в его лицо.
– О Лере, – эхом повторила Люси, подперев голову рукой и продолжая рассматривать Лассе. – А мне вот отчего-то больше хочется поговорить о нас с вами…
– Я уже говорил вам, – оживленно продолжил Лассе, игнорируя намеки Люси, – что Михаил Александрович…
– Отчего вы упрямитесь? – перебила его Люси. – Отчего не слушаете меня?
Лассе пожал плечами.
– Я слушаю вас, – ответил он. – Я слышу вас. Но то, что вы говорите, мне не интересно. Я же сказал вам – я не приму вашего предложения.
– Я заплачу вам, – с напором произнесла Люси. – Заплачу любым способом, который вас устроит…
Она не вынесла напряжения; желание коснуться Лассе было так велико, что Люси поспешно, слишком жадно накрыла его руку своей, сжала его ладонь, и Лассе пришлось приложить некоторое усилие, чтоб освободиться от ее цепких пальцев.
– У вас нечем заплатить мне, – довольно щурясь, произнес он. – Я отлично знаю положение ваших дел – да, я тоже навел справки, – знаю, что счет ваш почти пуст. Все иные способы оплаты… Заманчиво, конечно, но мои услуги стоят очень дорого. Так дорого, что, боюсь, вы рискуете провести со мной всю жизнь, расплачиваясь… а в мои планы не входит становиться вашим спутником жизни, – Лассе откровенно издевался, намекая Люси, что ее тело – роскошное, красивое, о котором грезил едва ли не каждый посетитель паба, – в его глазах стоило ничтожно мало. И Люси это поняла, вспыхнув до корней волос румянцем стыда и спешно отдернув руку, которой до того касалась мужчины.
– Вы сегодня так много комплиментов мне наговорили… можно, я вам тоже парочку скажу? – меж тем продолжил Лассе.
– Попробуйте, – ответила Люси спокойно, хотя ей хотелось подскочить и вцепиться в бесстыжие глаза мужчины, который смотрел на нее с нескрываемым презрением.
– Я начну издалека, – поблескивая хитрыми глазами, начал Лассе, переплетя длинные пальцы перед своим лицом, словно скрывая издевательскую ухмылку от Люси. – Жила-была девочка. Южанка, несомненно; южане до сих пор считают себя этакими господами, элитой Америки, так? У нее была образцовая семья, огромный дом в колониальном стиле, с лужайкой, наверняка уютный и красивый, на какой-нибудь респектабельной тихой улице. Там очень красиво весной, когда распускаются клены, да? Тишина, неяркий свет, блаженный покой… Это рай на земле, соглашусь с вами!
Официант принес Лассе заказ, и тот принялся уплетать отбивную, несмотря на то, что его собеседница к своей тарелке не притронулась и сидела напряженная, неестественно-прямая, замершая, словно статуя в парке.
– Но вот пришла беда, – продолжил Лассе. – Настоящая беда, и тут я вам даже сочувствую и искренне соболезную, – он покачал головой, изображая скорбь. – И дом, и все имущество, словом, все то, что так дорого сердцу этой девочки, должно было пойти с молотка… Девочка страдала? Девочка не могла допустит, чтобы ее привычный мир рухнул? А он рушился, разлетался на куски. И тогда она вышла замуж в первый раз. Совсем юной, за состоятельного старика. Тот немного помог, конечно, поправить дела, но долгов у семьи девочки было очень много… Ваш отец был игрок?
– Да, – губы Люси разжались, выпустив одно только слово. – Он проиграл все – и даже то, чего у него не было. Поэтому я неприятно удивлена, что вы тоже… играете. Это мне в вас не нравится. И одновременно это же и притягивает; в вас есть сила, которой в моем отце не было. Он упал, и не смог подняться. А вы смогли.
Лассе беспечно пожал плечами. Ага; выходит, и о его подвигах Люси тоже наслышана. Вот так.
– Время шло, состоятельный старик умер. Сам или ему помогли – не известно. Он был очень стар, никто не удивился, когда однажды его не стало. И вдруг оказалось, что он не такой уж состоятельный, каким казался. Он обманул наивную девочку; просто хотел завладеть ее красотой. Воображаю себе ее разочарование и ярость… Дом снова грозили отнять. И тогда девочка во второй раз вышла замуж, но, наученная горьким опытом, на сей раз она подошла к выбору мужа более тщательно. Он действительно был состоятелен – настолько, что она смогла купить себе земли, выстроить там свой дом, и сохранит родительский. Я ничего не путаю?
– Нет, – резко ответила Люси.
– Но и этот муж как-то быстро кончился, – продолжил Лассе. – Ну, о нем-то точно можно сказать, что ему помогли. Грабитель с ножом, какая-то нелепая история с похищением бумажника и какой-то мелочи из карманов… Но ведь имущество нужно содержать, не так ли? И девочка – уже молодая, интересная и умная женщина, выходит замуж в третий раз. Это был самый удачный брак; молодой миллионер, щедрый, любящий свою супругу… Но снова несчастье – он погибает, разбившись в автомобильной катастрофе!
– Ну, этого вы мне точно не пришьете, – снисходительно заметила Люси, чуть откинувшись на спинку стула, глядя на беспечно болтающего Лассе сквозь опущенные ресницы. – Следствие было очень внимательным. Погиб не какой-нибудь рядовой служащий или…
– Да, да, я знаю, – перебил ее Лассе. – Поэтому оставлю свои домыслы при себе. Подтвердить или опровергнуть их я не смогу, поэтому лучше помолчу. Итак, миллионер покинул бренную землю, но осталась проблема.
– Какая же? – поинтересовалась Люси. Самообладание медленно возвращалось к ней, она пригубила воду, хотя было видно – ей хотелось залпом осушить бокал до дна.
– Падчерица, – ответил Лассе. – И завещание, по которому все многомиллионное состояние перешло к ней. К этой падчерице. В день своего совершеннолетия – или в случае брака, – она сможет им пользоваться. А вдове, великолепной черной вдове, – Лассе отсалютовал Люси бокалом, – назначено содержание, очень скромное, совсем не то, к какому она привыкла, будучи замужем. И этот счет почти пуст, – Лассе озорно улыбнулся. – Так что вам не удастся оплатить мои дорогостоящие услуги. Вы почти разорены. И вам, как Скарлетт, снова нужно думать, где взять денег, чтобы спасти свою любимую Тару…
– Какая осведомленность, – сквозь зубы процедила Люси, сверля взглядом, полным ненависти, Лассе.
– Да, это же моя работа, – заметил Лассе. – А вы сами сказали, что я делаю хорошо, то, что делаю.
Он снова обаятельно улыбнулся ей, прекрасно понимая, в какое бешенство ее приводят его слова.
– И тогда, – продолжил он свой рассказ, – молодая, привлекательная черная вдова решила выдать падчерицу замуж. Снять, так сказать, мешающий замочек с банка. В качестве жениха она выбрала своего племянника – он и его родители ведь на вашей земле живут, не так ли? Они люди простые; и вы не побоялись того, что они оспорят у вас деньги Леры. Вы рассчитывали вскрыть ячейку своим рыжим Фредом как грабитель ломиком. Но тут падчерица вдруг проявила характер, взбрыкнула, уехала под крылышко к русской родне, и Фред, оставшись без вашего присмотра и руководства, натворил дел, да таких, что Миша ни за что не позволит состояться этому браку. Да и опекунство он оспорит. Он отнимет у вас кормушку, отодвинет ее так далеко, что вы не сможете больше запустить туда свои лапки. Не думаю, что вашему фамильному гнезду теперь что-то грозит; но речь идет уже не о сентиментальных воспоминаниях и не о зеленом кружеве на весенней улице, не так ли?
Люси некоторое время сидела молча, рассматривая Лассе и анализируя все сказанное им. Судя по всему, этот юркий пройдоха залез очень глубоко; он узнал о ней все – с присущей ему тщательностью раскопал все связи, знакомства… Запираться смысла не было.
– Да, все так, – спокойно ответила Люси, неспешно прикуривая сигарету. – Если бы Лера не заупрямилась, у меня бы уже все вышло. Все. Но… – Люси выпустила струю серого дыма и вызывающе глянула на Лассе. – Поэтому я и предлагаю вам союз. Мне нужна эта помощь, очень нужна! А вы человек умный и цепкий. Вы понимаете, о каких деньгах идет речь? Вижу, что понимаете. Фред… что Фред? Всего лишь мальчишка. Он будет делать то, что я скажу, – в голосе Люси прорезались стальные ноты. – Он не посмеет мне перечить. И все деньги будут моими. Я ими буду распоряжаться. И тогда я смогу оплатить ваши, несомненно, очень дорогие услуги, – она усмехнулась. – Или мы можем поступить по-другому.
– Как же? – заинтересовался Лассе.
– Я хочу вас, – вызывающе ответила Люси, вздернув подбородок. – Я не знаю, отчего, но вы мне очень понравились. Я предлагаю вам не только деловой союз, но и… очень личный. Тогда уже не я, а вы получите все в случае нашей победы. Вы всем будете распоряжаться. Вас Фред будет слушаться еще внимательнее.
– Какое интересное предложение, – заметил Лассе, оценивающе скользнув взглядом по груди женщины, по ее красивому лицу. – Так дорого мои услуги еще никто не оценивал! И вы готовы отдать все мне?..
– Да, – вызывающе ответила Люси. – Все.
– То есть, – продолжил дотошный Лассе, – вы фактически покупаете мои… специфические услуги?
– Но вы же говорили, что делаете все хорошо? – бессовестно намекнула Люси. – Будем надеяться, оно того стоит.
Ее темные глаза смотрели на Лассе вызывающе, и он притворно вздохнул, поднимаясь.
– К моему огромному сожалению, – произнес он, – я вынужден вам отказать.
– Это речь не профессионала, который не упустит своей выгоды! – язвительно заметила Люси.
– Это речь мужчины, – парировал Лассе, чуть склонившись у женщине. Ее лицо пылало, и он уловил не только аромат ее духов, но и жар, что шел от ее щеки. – Вы хотите меня, но я не хочу вас… Я не люблю, когда женщины предлагают мне себя сами. Мужчина должен быть охотник, хищник, выражаясь вашими словами, он должен догонять свою добычу, а не подбирать слабых и больных особей, что валяются под ногами. Всего доброго!
И он спешно пошел к выходу, даже не глянув на Люси.
Глава 17. Мечты и реальность
Люси, психуя, выдернула из сумочки телефон и набрала заветный номер. Долго шли гудки, и Люси считала каждую секунду, проведенную в одиночестве, с ощущением падения в пропасть.
– Слушаю, – пискнула трубка мультяшечным ненастоящим голосом. Таинственный информатор, вызвавшийся помочь ей за умеренную плату, пожелал остаться неизвестным и говорил с ней только измененным голосом. Люси насмешливо морщила губы, презирая этого труса, который боялся Мишиного гнева, что даже деньги у нее брал с такими шпионскими играми, что…
Но сейчас было не время презрению; сейчас, балансируя на краю пропасти, она отчаянно нуждалась в поддержке, в союзнике, хоть в ком-нибудь, чтобы одиночество и беспомощность не были такими гнетущими. Ей хотелось выкрикнуть свое смятение и страх, выкинуть их из своей души, отдать кому-то другому, переложить со своих плеч ношу, которая казалась ей неподъемной.
– Он отказался! – прокричала она почти в истерике, и мультяшечный голос осекся, пропищал что-то изумленное на русском языке. Люси не поняла значения слова, но в ненастоящем, смешном игрушечном писке было столько изумления, что в переводе оно не нуждалось. – Он не принял мое предложение! А вы уверяли, что уговорить его будет проще простого!
– Однако, – задумчиво протянул мультяшечный осведомитель. – Наверное, вы предложили слишком мало. Акулы, они, знаете, прожорливы…
– Я предложила все, – прошептала Люси, чуть коснувшись рукой губ. Сердце ее выбивало бешенную дробь, и женщина не могла понять, что пугает ее больше – отказ Лассе или разгоревшаяся в ее сердце внезапная страсть. – Я готова была отдать ему все… и себя в придачу.
Эта внезапная откровенность перед совершенно посторонним, незнакомым по сути человеком была неожиданностью для самой Люси; по телу женщины пошла сладкая судорога, перед глазами мелькнули манящие образы – темная спальня, близость сильного мужского тела, прихотливо изогнутые губы Лассе совсем близко, так близко, что Люси чувствует дыхание на своем лице. Если чуть поднять голову, то можно коснуться их и забыться в поцелуе…
Никогда еще ни один мужчина не был так желанен для Люси, и никогда еще она с таким трепетом не думала ни о ком. Влечение к Лассе было для нее странным, иррациональным, непонятным. Но ее колотить начинало от одной только мысли о том, что он мог коснуться ее, прижаться к ней всем телом, измучить, выпить из нее поцелуями все силы, перехватить руки, подавляя ее сопротивление, и взять – так же хищно и опасно, как привык делать все.
«Что за бред, – с сильно колотящимся сердцем думала Люси, все глубже погружаясь в страстные и безумные любовные грезы. – Я видела его от силы пару раз. От такой же самец, как все прочие, ничего особенного… И ловить самцов на вечную приманку – на тело, – это обычное дело. Зачем думать о нем? Зачем?»
Но взбесившийся разум не слушался ее, и Люси страдала, едва не заходясь в жалобных стонах от овладевающего ею желания. В ее мозгу пугающие и соблазнительные сцены становились все четче, все настойчивее и детальнее. Люси закрывала глаза и слышала дыхание Лассе так явно, словно он был очень близок от ее лица, ласкал ее нос своим, чуть касаясь. Его красивая рука, так поразившая воображение Люси, поглаживала ее живот – и затем ныряла в трусики, и тело Люси выгибалось дугой под настойчивой, почти насильной лаской. И два тела в темноте двигались плавно, в одном ритме, сладко, неспешно, растворяясь в любовном блаженстве, ласкаясь друг к другу страстно и нежно...
И в этих видениях, сладких и страстных, было покоя и счастья больше, чем Люси испытывала за последние двадцать лет. Чтобы все это стало правдой, не нужно было денег, и миллионы покойного мужа играли тут последнюю роль. Всего-то и надо было, чтоб Лассе прекратил насмехаться над ней, стал серьезен, заглянул в ее глаза, рассмотрел там томление, настоящее, не притворное, и подпустил к себе ближе. Позволил себя коснуться, позволил распустить ряд пуговиц на сорочке и покорился ее несмелой руке, перебирающей его черные кудрявы волосы.
В мечтах Люси Лассе склонился над нею ниже, ее губы обожгло его дыхание, и она едва не взвыла, не ощутив желанного поцелуя, который, казалось, уже ласкал ее губы. Ничего, пустота, холодный воздух вместо горячих жадных губ! Что же это такое…
«Что за проклятье?!» – в панике думала Люси.
– И он не взял? – голос мультяшечного осведомителя стал пугающе-острым, и Люси чуть качнула головой, приходя в себя от бесстыдных видений:
– Нет.
– Хм, хм, – кажется, собеседник Люси был смущен и растерян. – Много денег и роскошная женщина в придачу… Это слишком щедрое предложение. Это не похоже на Лассе. Он должен был согласиться. Соблазниться. Он любит… деньги и женщин.
– Да, я знаю, – ответила Люси, не слыша своего мертвого, обессиленного голоса. – Но он не оправдал наших надежд. Да и нужен ли он нам? Не слишком ли мелкая сошка? Может, попробовать кого-то другого? Его брата?
– Ведущий юрист вам мелкая сошка?! – взорвался негодованием мультяшечный писклявый злодей. – И к тому же, из двоих братьев он более легкомысленный. Анри не подпустит вас на пушечный выстрел, и помогать вам категорически не станет. К тому же, все юридические тонкости для него решает Лассе. Как не верти, он именно та фигура, которая вам нужна. Нет. Работайте в этом направлении. Я постараюсь узнать о его планах; возможно, он блефует, набивает себе цену, или хитрит… Я позвоню, если что-то узнаю. До встречи!
– Хорошо, – хрипнула Люси. Демоны, терзающие ее разум, довели ее почти до оргазма видениями, тысяча картинок проносилась в воображении женщины, и каждая ранила своей простотой и одновременно невероятной важностью. Вот так люди и становятся самыми близкими и самыми дорогими в этой жизни…
«А Лассе-то не так прост, как о нем думаю, не так прост, – думала Люси, дрожащими руками прикуривая очередную сигарету. – Черта с два вы его знаете! Легко уговорить… любит деньги… Он их любит, безусловно, но себя он не продает. И свои… специфические услуги – тоже. Неужто только по любви, Акула?».
* * *
Встреча с Люси встряхнула Лассе, заставила его иначе посмотреть на вещи.
Черная Вдова, загнанная в угол, пошла ва-банк, стала играть в открытую, и заявила о своих намерениях и влечении к нему смело и прямо, не смущаясь и не трясясь от страха. Как бы плохо не относился Лассе к женщинам, которые унижаются, предлагая себя, да еще и приплачивая за то, чтобы мужчина обратил на них внимания, а смелость Люси Лассе не мог не оценить.
«Не побоялась ни осуждения, ни презрения, – думал Лассе, рассматривая витрины магазинов на улице, по которой ехал. – А я… а я…»
Внезапно ему стало стыдно.
Стыдно за неловкую сцену в Мишином доме, когда Анька, изрядно помятая им, прикрывая длинными рукавами распухшие запястья, как-то неловко выгородила его перед Мишей.
Стыдно за то, что он, по сути, соблазнил молоденькую девчонку, и именно она пищала «я сама!», защищая и оправдывая его.
А он?.. А он не посмел и заикнуться, что у него с Лерой отношения. И все уже серьезнее некуда.
«А я беспокоился о том, что скажет Миша, – подвел итог Лассе, рассмотрев, наконец, вывеску, которая ему была нужна. – Но с этим надо завязывать; к черту Мишу! Он может орать, сколько ему влезет! Лера моя. И об этом надо сказать».
На пороге дома Миши Лассе появился так же шумно и помпезно, как в свое время Лось, и Аньке, открывшей ему двери, показалось, что прошлое повторилось.
– Что?.. – кудахтала она, прижимая к груди руки. – Что ты?..
Серые глаза Лассе смеялись; за этой улыбкой ин скрывал свою нерешительность и тревогу, но вида, что у него трясутся поджилки, не показывал. На сгибе его руки лежал роскошный букет – темные красные розы цвета страсти, – и Лера, выпорхнувшая в прихожую, всплеснула руками, увидев его с роскошными цветами.
– Это что? – прошептала она, нерешительно приближаясь. – Это мне?..
– Тебе, – ответил Лассе, осторожно передавая ей букет. В его светлых глазах промелькнула нежность и волнение, и он не сразу мог произнести то, что хотел сказать. Но потом все же насмелился и глянул на Аньку, прямо, не тушуясь.
– Миша дома? Мне нужно с ним поговорить.
Анька всплеснула руками и отчего-то залилась слезами.
– Нету его, – ответила она, шмыгая носом. – Он же на собрании КПТ.
– Где? – удивился Лассе.
– Клуб Понтовых Толстосумов, – пояснила Анька, шмыгая носом. – Курят сигары, пьют виски, хвастаются баблом. У кого длиннее; все, как у вас, мужиков, положено.
Лассе кивнул; он понял, о чем идет речь. Но это означало, что Миша приедет только к утру, дай Бог, а то и вовсе – завтра к полудню.
– Плохо, – заметил Лассе. – Я хотел его видеть. Дело неотложное.
– Ты что удумал, – завыла Анька совершено в точности так же, как Мадам Медведица в свое время. – Ты что?!
– Я приехал просить руки Валерии Евгеньевны, – твердо ответил Лассе, и Анька завыла еще громче. – Официально. Прятаться больше не будем. Не дело это.
На шум выскочила Мадам Медведица, мгновенно оценила обстановку, всплеснула руками – и завыла точно как Анька.
– Дурак кучерявый, – выла Анька, от переизбытка чувств даже запустив цепкие пальцы в шевелюру Лассе и дернув несколько раз достаточно чувствительно – не придет ли в себя нахал? Не вытряхнется ли из его головы крамольная мысль, что можно свататься к Лерке? Не выпадет ли из уха свиток с записанными на нем захватническими планами?
Но ничего такого не произошло; Лассе все так же хитро улыбался, Лера, обомлевшая, онемевшая, обнимала обеими руками неподъемный букет, и в руках у «женишка-перестарка» уже была заветная коробочка.
– Но опекун Леры же Люси Комбз, – утирая катящиеся, как при просмотре мелодрамы, слезы, заметила Мадам Медведица весьма здраво. – Она не позволит…
– Ну, этому недолго осталось быть, – беспечно ответил Лассе. – А с Михаилом Александровичем я сам договорюсь. Некоторых вещей не может изменить даже он.
– Да вы б невесту спросили, – всплеснула руками хитрая Мадам Медведица, явно желающая посмотреть новую серию этого увлекательного сериала вне очереди. – Она-то что?
Красная коробочка раскрылась, и зардевшаяся Лера увидела на атласной подушечке изящное кольцо из белого золота, сверкающее россыпью камешков.
– Надеюсь, твой размер, – шепнул Лассе, все так же озорно улыбаясь, надевая на тонкий пальчик девушки колечко. – Да… угадал.
Ни слова не говоря, Девушка бросилась ему на шею, рассыпав алые розы ковром под ноги. Она целовала Лассе в щеки, глаза, в губы, и эта трогательная сцена сопровождалась отчаянным ревом двух пароходных сирен. Кажется, дамам медвежьего семейства эта мелодрама нравилась.
– Я украду ее, – шепнул Лассе, когда Лера затихла, обхватив его за шею, уткнулась носом в его грудь.
– Акула! Куда украду?! Какое украду?! – всполошилась Анька. – Не трогай ребенка, на место поставь! Папа тебя убьет! Он согласия не давал! Да он и просто так тебя убьет, когда узнает!
– Не убьет, – беспечно отмахнулся от Аньки, пока Лера, радостно попискивая, натягивала обувь.
– Акула!!!
Но влюбленные уже не слышали ее сердитой воркотни, ее криков из раскрытой двери.
Обнимаясь и целуясь, они миновали лифт, и помчались по лестнице вниз, и Аньке оставалось лишь провожать их взглядом, перегнувшись через перила.
* * *
В Логове Акулы, куда он завлек свою юную невесту, по-прежнему было тихо и прохладно, но в воздухе остро пахло свежими цветами, розами. Лера ахнула, увидев яркие лепестки на полу, в полутьме, много цветов в вазах, на полу, вдоль всего коридора, в спальне. Стаскивая куртку, она изумленно оглядывалась – Лассе спешно зажигал свечи, расставленные то тут, то там, много свечей, и комната расцвечивалась мягкими теплыми огоньками, отражающимися в блестящих стеклах окон и зеркалах. От них по потолку начинали плясать тени, и тишина становилась не такой холодной.
– Что это? – шепнула Лера. Лассе неслышно скользнул к ней за спину, его ладони сжали плечи девушки, он зарылся лицом в ее волосы, целуя ее макушку.
– С сегодняшнего дня мы вместе. И я хочу, чтобы сегодняшняя ночь стала у нас особенной, – ответил он. – Если бы Миша не выпускал тебя, я б, наверное, тебя утащил силой, украл. Но так даже лучше; крик будет завтра, а сегодня… Сегодня ты моя.
Если бы Люси сейчас увидела влюбленную пару, она бы зарыдала, потому что все то, что она себе напридумывала, угадала, сбывалось в точности, но не с нею. Откуда она узнала, что Лассе может быть таким, если он и сам об этом узнал лишь недавно?..
Где-то на другом конце города, глядя в окно, залитое дождем, в расплывающиеся в дождевых каплях шары ярких рекламных огней, Люси вспоминала губы Лассе, его улыбку, его молчание, которое влекло ее еще сильнее, и грезила счастьем с этим мужчиной.
И было все, щемяще – нежное, осторожное, полное фанатического обожания, но не с ней, нес Люси. Были несмелые касания, трепетные поцелуи, и дыхание, передаваемое из губ в губы, и неловкие пальцы девушки, медленно расстегивающие пуговицы на белоснежной мужской сорочке – все это было. Все то, что позволило бы Люси ощутить себя счастливой, желанной и любимой, происходило с другой, принадлежало ей и было предназначено только для нее – для Леры.
