Текст книги "Останься со мной (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Знаешь, – доверительно произнес он, педантично застегивая кнопки на перчатках, глядя на обмирающего от недобрых предчувствий Фреда невидящими светлыми глазами, – иногда начинаешь понимать серийных убийц, маньяков. Понимать их кайф, понимать, зачем они это делают. Это ведь космос просто – распускать беспомощного человека на ленточки… Куда они повезли Леру?
– Я не знаю ничего! – заверещал Фред, заметно побледнев и вцепившись руками в стул под собой, словно тот был его последним спасением. – Я ничего не знаю! Вы не заставите меня взять на себя ничего, слышите, вы!.. Я тут не причем! Вы меня не запугаете, я не буду брать на себя чужие преступления!
– Ответ неверный, – холодно выдохнул Лассе, в один шаг оказываясь рядом с Фредом.
Хлесткий, быстрый и сильный удар обрушился на скулу американца, Лассе вложился в него всем своим телом, долбанул с остервенением, снося кожу на щеке американца, и Фред, мотнув рыжей головой, вместе со стулом рухнул назад, задрыгав в воздухе ногами.
– Куда они повезли Леру? – голос Лассе был ужасающе спокойным. Как у неживого, как у робота, методично выполняющего свою работу. Как у маньяка, который не слышит слов, да они и не важны ему. Он хочет крови и ощущения ломающейся, рвущейся плоти под своими кулаками, врезающимися в лицо американцу.
Фред, еле ворочаясь и покачиваясь, встал на четвереньки, но лишь затем, чтобы заработать пинок в живот, от которого он подлетел так, будто под ним разорвалась граната. Он слабо вскрикнул, но его сдавленный вопль только сильнее разбудил в Лассе жажду крови. Лассе вновь налетел на него, рыча от злобы, практически вздернул Фреда за волосы в воздух и со всего маха влепил ему плюху в лицо – да так, что тот кубарем покатился в угол, выплевывая кровавые пузыри. Миша прав; пачкать руки не страшно. Это приятно – когда видишь ужас в глазах того, кто торжествовал, думая, что смог причинить тебе боль. Того, кто причинил тебе боль.
– Ты трус, – пыхтел Фред, когда Лассе, утолив самый первый, самый острый голод, желание причинять боль, отступил, переводя дух. – Ты окружил себя охраной и издеваешься…
– Я один, – парировал Лассе. – Вставай и защищай себя, если считаешь, что я не прав.
Фред еле нашел в себе силы, чтоб подняться, но Лассе обманул его – не дал возможности даже встать в стойку и поднять руки к лицу, чтобы защитить его от ударов. Град ударов обрушился на Фреда, превращая его лицо в сине-красное месиво, и Лассе ощутил, как его злобно и радостно трясет от хруста ломающихся зубов во рту американца.
– Разоришься на стоматологе, сука, – выдохнул Лассе, последним ударом, жестоким, почти садистским, ударив Фреда в висок, посылая его в нокаут. – Куда они повезли Леру?
Внутри Лассе словно все умерло; то, что еще недавно кипело, горело, нестерпимо ныло, вдруг вмиг остыло и было теперь мертвенно спокойно. Лера далеко – да. Лера у них в руках – да. Вероятно, ей очень плохо сейчас – да. Лассе думал об этом с каким-то ужасным, мертвым покоем, понимая, что идет к ней, туда, возможно, даже за последнюю черту, шаг за шагом. Он не мог оказаться там сию минуту, но он там будет. И тем, кто окажется там, сильно не поздоровится.
– Я не знаю, – хрипнул Фред, возясь на полу в собственной крови. Глаза его заплыли, нос распух, рот превратился во вздутую красную котлету на лице, но он все еще пытался сопротивляться. Лассе, сузив серые холодные глаза, деловито осмотрел избитого и шагнул к дверям, негромко хлопнул в них ладонью, затянутой в черную окровавленную перчатку. Кожа на костяшках снова была сбита, и перчатка намокала от его крови изнутри. Как символично…
Дверь распахнулась, блеснул свет, и в следующий момент Лассе снова шагнул к Фреду, еле поднявшемуся на колени. Но теперь в его руках был пистолет, и его дуло смотрело прямо в лицо Фреду – так же безжалостно и страшно, как серые спокойные глаза Лассе.
– Размотаю, – предупредил Лассе, качнув стволом. – Лера где?
Увидев оружие, Фред затрясся, упал на колени перед Лассе, стиснув в ужасе руки перед собой, у груди.
– Я не знаю! – верещал он. – Я не знаю! Ты не пришьешь мне этого! Ты не выстрелишь – по пистолету тебя найдут!
– Это ваш пистолет, – пояснил Лассе. – Трофейный. Так что по нему найдут только вашу кодлу.
Он хладнокровно передернул затвор, с омерзением ударил ногой Фреда в плечо так, что тот упал на спину, и хладнокровно, не колеблясь ни секунды, выстрелил ему в ногу, чуть выше колена. Рев раненного слился с грохотом выстрела, Фред закувыркался на полу, сжимая руками простреленную ногу, и Лассе хладнокровно отступил, рассматривая свою жертву.
Пачкать руки не страшно. Совесть молчит, не смеет даже показаться из самого темного уголка души, куда забилась.
– Куда они увезли Леру?
Вопрос у него был только один, и Лассе повторял его раз за разом, навязчиво, как заезженная пластинка, с маниакальным упорством.
– Я не знаю, – визжал Фред, катаясь от боли. – Люси! Люси с ней должна быть!
Люси.
Уже неплохо, размышлял Лассе хладнокровно, деловито обшаривая карманы куртки на постанывающем американце. Люси не сможет причинить Лере сильный вред. Ударить – да, потрепать – да, убить – нет.
Гудки в телефоне Фреда плыли долго, и все это время Лассе стоял смирно, тихо, словно боясь хоть звуком вспугнуть потенциальную собеседницу, затаился, как зверь, даже дышать перестал.
– Фред, осел! – с первой же секунды Люси взорвалась ругательствами, и Лассе в ее голосе услышал нотки истерики и испуга. – Почему тебя не было в назначенном месте?! Где ты ходишь?!
– Он у меня, – ответил Лассе, опуская взгляд вниз, на запачканный кровью пол, наступая на пальцы руки постанывающего Фреда и мстительно прижимая их так, что хрустнули кости под подошвой его ботинка, а Фред завопил не своим голосом. – Полагаю, нам есть, чем обменяться? Или это рыжее дерьмо совсем ничего не стоит для тебя? Есть у тебя родственные чувства, м-м-м?
Родственные чувства, судя по всему, были; или Люси боялась до судорог остаться один на один с жертвой. Но, так или иначе, а она вскрикнула и поспешно зажала рот ладонью, чтоб Лассе не расслышал ее сдавленных рыданий.
– Что же ты плачешь теперь, – холодно и зло произнес Лассе, ради развлечения наводя ствол на трясущегося скулящего Фреда и с наслаждением наблюдая холодными страшными глазами, как тот кривится от боли и вертится, стараясь освободиться. – Ты заварила эту кашу; ты украла Леру. Думала, с рук тебе это сойдет? Нет, не сойдет.
– Ты чудовище! – выдохнула Люси. – Чертов извращенец, садист! Не смей трогать Фреда, не то…
– Не то что? – поинтересовался Лассе, прижимая пальцы Фреда башмаком сильнее, чтобы выдавить у измученного американца очередной крик боли.
– Я выдеру твоей Лере все волосы! – выдохнула женщина, и Лассе пожал плечами.– Я ей!..
– Тогда я сначала пристрелю твоего племянника, а потом доберусь до тебя, – спокойно ответил он, – и приласкаю тебя так, как мне захочется. Ты же знаешь, я люблю жесткие ласки, и быть сверху. Я разорву тебя на куски. Только тронь, попробуй. Дай, кстати, ее, я хочу услышать, что с ней все в порядке.
– Черта с два! – выкрикнула Люси, и Лассе хладнокровно разрядил пистолет во вторую ногу американца.
– Дай мне Леру, я сказал, – повторил он с напором, перекрывая рев раненного. – Или я ему мозги выбью. Ну?!
Люси запричитала, но через секунду Лассе услышал в трубке всхлипывания девушки. У него дрогнули руки, и сердце едва не остановилось. Лера, его Лера, испуганная, избитая, плакала, и он не мог ее пожалеть, не мог стереть ее боль тотчас же.
Не раскисать! Не раскисать! Пачкать руки не так уж страшно… да и совсем не страшно!
– С тобой все в порядке, Лера? – спросил Лассе спокойно и холодно. – Отвечай только да или нет. Ты цела?
– Да, – всхлипнула Лера. Лассе слышал, как дрожит ее голос, как она едва сдерживает себя от того, чтобы разрыдаться в голос.
– Если будут спрашивать о контракте, – тем же бесцветным голосом произнес Лассе, – скажи что есть. В тонкости не вдавалась. Не задавай никаких вопросов, просто скажи что он есть. Поняла?
– Да, – всхлипнула Лера.
– Не плачь, – произнес Лассе, и в голосе его послышалось тепло. – Не надо плакать. Я сейчас приеду за тобой. Я люблю тебя. Ты веришь мне?
– Да! – выкрикнула Лера, и в трубку снова вернулся голос Люси.
– Ты уже ничего не изменишь, – выкрикнула она, рыдая. – Сейчас приедет он, возьмет деньги, и ей конец…
– Есть еще и он? – уточнил Лассе, убирая ногу с руки американца – чтобы тот своими воплями не помешал слушать. – Говори. Что вы собрались сделать? Как вы собрались это сделать?
– Он заставит Леру перевести все деньги на его счет, – выдохнула Люси.
– Не сможет, – хладнокровно и спокойно заметил Лассе. Чтобы взять себя в руки и блефовать, ему нужна была краткая передышка, и он прикурил, неспешно сунув сигарету в рот и чиркнув зажигалкой. – Ты думаешь, я об этом не позаботился? Я предвидел, что вы так просто не уйметесь. У нас с Лерой брачный контракт; без моей подписи она не сможет перевести вам ни цента. Мои деньги вам не забрать.
Лассе рассчитывал на то, что Люси просто не подумает, что брачные контракты в Росси не так популярны, как в США, и не догадается, что такой бумажки не существует в природе.
– Давай, – выпуская струю дыма из губ, промолвил Лассе, щуря серые спокойные холодные глаза, – сделай меня мультимиллионером. Убей ее; и я получу все и рвану на острова, отдыхать от трудов под жарким солнцем.
– Ах ты, ублюдок! – завизжала Люси. Лассе молча переждал ее истерику, вдыхая сигаретный дым.
– А ты что думала, связалась с дураками? – невежливо поинтересовался он, когда у Люси иссяк поток бранных слов. – Нет. Я не дурак. Я подстраховался.
– Что ты хочешь? – шепнула женщина так тихо, что Лассе еле ее расслышал.
– Вот это уже деловой разговор, – похвалил Лассе. – Я хочу Леру обратно. Она родственница босса, и он не одобрит, если я ее не уберегу. А чего хочешь ты?
– Я жить хочу, – прорыдала Люси в трубку.
– Равноценный обмен, – кивнул Лассе. – Называй адрес, и я приеду. Один. Я обменяю свою подпись на Леру. Но я дам тебе всего миллион. Не больше. И твоего Фреда.
– Годится, – шепнула Люси, и Лассе дал отбой.
Руки Лассе тряслись; он прикончил сигарету в три затяжки, унимая нервную дрожь. Так. Обещал прийти один – значит, пойдет один, ведь есть еще таинственный упырь, жаждущий денег. Никаких лишних движений. Бандит может оказаться не так доверчив, как Люси.
Фред, услышав обещание Лассе привезти его с собой, оживился; видимо, решил, что ему ничего не грозит, или же просто решил отомстить, но, так или иначе, а он поднялся, цепляясь ладонями за бетонный пол, уселся и подтянул свое тело к стулу. Ухватив его за ножки, он размахнулся с ревом на Лассе, намереваясь удврить его по ногам, хотя бы чем-то отплатить за боль, но реакция того была моментальной.
Одним выстрелом он успокоил рыжего навсегда, прострелив его голову.
Глава 24. Два выстрела
– А ведь он очень жестокий, – медленно произнесла Люси, словно завороженная, опуская руку с телефоном. – Очень жестокий… Зверь. Ты не боишься его?
Она бросила быстрый взгляд на Леру. В глазах Люси блестели слезы, и вид ее – какой-то потрепанный, побитый, – был словно у человека, который все потерял. Вот и Лассе е отверг, не увидел в ней женщину, жестоко оттолкнул, пренебрег ею. И это рвало душу Люси больше всего.
Лера, сурово сопя, ничего не ответила. Она сидела в старом кресле, от которого невыносимо воняло сыростью, с руками, неловко стянутыми веревкой – Люси и связать толково ее не сумела, – и уничтожающе глядела на Люси, которая, прихрамывая, нервно расхаживала перед ней, по всему подвальному помещению, еле освещенному тусклой пыльной лампочкой, рдеющей под низким потолком как красный уголек.
Странное дело; всю жизнь Лера боялась Люси, тряслась от каждого ее слова, хотя та ее и пальцем не трогала, а сейчас, когда щеки Леры горели от полученных от нее пощечин, страх куда-то вдруг улетучился. Люси кричала и била Леру по лицу, но в ее истерике было так много слабости и беспомощности, что Лера даже боли не почувствовала – только изумление. Люси, злобная паучиха Люси вдруг сделалась слабой и беззащитной, и Лера физически ощутила ее страх и обреченность.
– Я бы на твоем месте не рассчитывала на жизнь с ним, на долго и счастливо, – все еще пытаясь придать себе вид победительницы, приосаниваясь, продолжала Люси, но было видно, что она глотает слезы от страха и беспомощности. – Даже если он сможет выторговать твою жизнь… даже если…
Люси резко замолчала, тряся черноволосой головой. Теперь она беззвучно мотала головой, словно отрицая и прогоняя страшные мысли, и слезы катились по ее бледным щекам непрерывным потоком.
– Даже если ты выйдешь из этого подвала, – заключила Люси, наконец, кое-как справившись со своей истерикой, – тебе придется жить с ним. Ты знаешь, что ему нужны только твои деньги? Ты знаешь, что он бьется за них? Он торговался за них, не за тебя… Он выставил условие, оценил свою подпись в миллион, даже смертельно рискуя, он все равно думает о том, как бы не потерять все, понимаешь? Не о тебе – о деньгах!
Лера злорадно усмехнулась, исподлобья глядя на женщину, которая из кожи вон лезла – хотела причинить боль посильнее.
«Знала бы ты, – злорадно думала Лера, – что нет никакого контракта, и никакая подпись не нужна, и что он идет именно за мной – ты бы пела по-другому!»
Люси выглядела болезненно; ее красивое лицо то и дело покрывалось красными пятнами, женщина болезненно охала, она заметно прихрамывала, ноги ее тряслись от усталости, и Люси маялась, с трудом передвигаясь, не жалея одежды прислоняясь спиной к грязным стенам в попытке передохнуть, но отчего-то не присаживалась, даже не пыталась опуститься на корточки. Она была измучена, вымотана, но ее, несмотря на нездоровье, заставили сторожить Леру, и это говорило только о том, что в этой ситуации Люси сама жертва, притом она попала в безвыходную ситуацию, между молотом и наковальней. Между гангстерами и Акулой. И непонятно, кто из них опаснее.
– Он мучает Фреда, – простонала Люси. Ее темные глаза истекали слезами, она стенала, страдая, и Лере ее стало даже жаль. Люси сейчас выглядела очень одинокой, потерянной жалкой. За нее некому было вступиться, никто ее не жалел, и даже те люди, ради которых она пошла на это преступление, не дорожили ею. – Он ранил его, он в него выстрелил! Твой Лассе его пытает! Чертов садист! Чудовище! Ты понимаешь, что это значит?! Ты понимаешь, чем это грозит?! Он и тебя будет мучить, проклятая девчонка!..
Лера и тут смолчала, сжав крепко губы, наблюдая, как тает Люси – вместе со слезами, с остатками надежд выпутаться из этой скверной ситуации, вместе с последними искрами любви, растоптанной Лассе. Пожалуй, то, как себя вел Лассе, его свирепая решительность, его холодная злоба, то, с каким упорством он подбирался к ней, готовый отобрать все, ранило Люси больше всего и уничтожило в ее сердце созданный соблазнительный и красивый образ. Не сотвори себе кумира… Добрый Бог говорил это не потому, что готов был карать – нет. Люси только сейчас поняла смысл; падающий со своего пьедестала кумир больно ранил, разбивал вдребезги самые смелые и чистые мечты. И это было страшнее немилости божьей. Лассе оказался не таким, каким Люси хотела его видеть, и это убивало женщину.
Люси рыдала, бессильно опускаясь на колени, охая и стеная, словно каждое движение причиняло ей боль. Не в силах терпеть, не смущаясь уже Леры, Люси задрала повыше узкую юбку, обтягивающую ее бедра, и Лера с изумлением увидела на бедре, на отекшей ягодице Люси огромный багровый синяк.
– Что смотришь, – зло шипела Люси, сверкая глазами. – Это он сделал… Твой Лассе! А говорил, что не бьет женщин… Жизнь долгая, и может статься, что ты тоже… тоже сделаешь что-то, что ему не понравится… и тогда!..
– Что сделала ты? – с вызовом произнесла Лера, рассматривая такую жалкую беспомощность Люси.
– Я полюбила его! – в истерике выкрикнула Люси. – Всего лишь! Полюбила!
– И легла в мою постель! – мстительно и злобно рявкнула Лера. – На мое место! За это, да?! Он отлупил тебя за это, да?! Тогда, когда я вас застала?!
Она зашлась в таком хохоте, что даже пощечина Люси не заставила ее замолчать.
– Ты все проиграла! – выкрикнула Лера, отпихнув Люси ногами, когда та в очередной раз замахнулась. Сил у женщины осталось слишком мало, она отшатнулась бледной тенью от Леры, и девушка зловеще продолжила: – Мне было бы жаль тебя, если бы ты сама не разрушала свою жизнь! Ты заварила эту кашу, ты кутила, тратила кучу денег, потому что всегда думала, что сможешь выкрутиться, что тебе все с рук сойдет, да?! Ты думала, что покрутишь задницей, и мужчины, очарованные тобой, сами тебе все простят и принесут нужное, да?! Но попался один, что не стал тебе помогать! Потому что он мой! Мой! Мой! И ты не нужна ему потому, что у него есть я! Лассе мой!
– Замолчи!
– Акула придет за мной! – исступленно выкрикнула Лера в лицо Люси, сходя с ума от ярости. Казалось, все сдерживаемые до сих пор эмоции прорвали плотину ее молчания, и все то, что мучило, все, что страшило, вышло наружу. – И вам всем конец! Вы просто не знаете его! Вы не видите его, настоящего! А он сказал – он и Мишу не побоится, если придется за меня драться, а значит, вам конец!
– Замолчи! – Люси снова налетела на Леру и вцепилась ей в волосы. – Замолчи, замолчи!
Она трясла девушку, словно хотела вытрясти из нее все злобные и смелые слова, она готова была рвать и терзать ее, но Лера лишь хохотала, как безумная, и Люси вынуждена была снова со стоном отступить, потому что избитое тело болело. Оно было просто изломано усталостью, слабостью и страданием, и Люси хотелось просто лечь вниз лицом и умереть. У нее не было сил даже на то, чтобы заставить замолчать девчонку, за которой с неумолимой свирепостью шел сюда жестокий Акула – и в руках его наверняка был пистолет.
– What's going on here?
Голос, такой негромкий, гортанный, был словно разорвавшаяся бомба. Лера вскрикнула в ужасе и отпрянула от человека, выступившего из подвального мрака в круг света от тусклой лампы.
Человек, задавший этот вопрос, не казался страшным и опасным. Обычный мужчина, каких на улицах полно. Неплохо одет, со спокойным бесцветным лицом. Волосы с рыжинкой – Лера едва не вскрикнула, сообразив, где она видела это лицо раньше. Этот бесцветный взгляд, простоватый прищур, спокойные губы.
В тот самый год, когда Люси пыталась свести ее с Фредом. В свете догорающего заката. Отец Фреда, ворошащий вилами сено, отирающий пот с упрямого, как у быка, лба.
– Я бы поприветствовал тебя в своей семье, крошка, – сказал тот, увидев огонек узнавания в глазах девушки, – но ты ведь отказалась, не так ли?
С ним была еще пара людей – их он жестом послал обратно, ко входу, убедившись что в комнате с заложницей не таится опасности. Белки его глаз поблескивали, покуда он осматривал темные углы, и это отчего-то было так жутко, что Лера молча вжалась в сырое кресло, и даже ноги подтянула, пытаясь свернуться в клубочек.
– Я же велел не шуметь, – с неодобрением произнес он, обращаясь к Люси. – Ты могла привлечь ненужное внимание, разве это не понятно?
Голос говорившего был спокоен и глух, а пощечина – звонка, сокрушительна и сильна. От нее Люси крутанулась, вскрикнула и рухнула на пол, как подрубленное дерево, и Лера вскрикнула тоже, словно это ее ударили.
– Тупая шлюха, – произнес бандит, разглядывая упавшую Люси, с нехорошим удовлетворением, потирая ладони, словно сделал что-то хорошее. – Какого черта? Кто сюда идет? Мне прямо сейчас пристрелить тебя? Если б ты не была моей сестрой, я бы давно повесил тебя. Бесполезная туша.
– Нет, нет, – шипела Люси, униженно извиваясь на грязном полу, стараясь подняться. – Послушай! Девчонка не сможет нам дать денег!
Незнакомец смолчал; он всего лишь одним шагом настиг Люси и поднял ее на ноги одним рывком, запустив руку в ее волосы.
– Что значит – не сможет? – удивлено спросил он. – Ты же уверяла, что сможет.
Люси, перепуганная насмерть, даже не смела кричать от боли, все так же мерзко, подобострастно извиваясь у него в руках.
– Она вышла замуж, и у нее брачный контракт с мужем! – взвизгнула Люси. – Нужна его подпись! Поэтому он сюда едет! Она – племянница его босса, он хочет получить ее живой, чтобы босс не наказал его! Он поможет нам получить миллион!
– Я рассчитывал получить больше, – заметил негодяй, крепко встряхивая Люси за волосы, и та испустила жалобный вой.
– Но я должна тебе меньше, – прорыдала она. Голос ее сорвался и стал почти не слышен, потонул в рыданиях, но бандит ее понял.
– Я, – выдохнул он ей на ухо, притянув ее голову к себе, – рассчитывал получить больше! Твоя ферма ничерта не стоит, мне мало ее! Понятно?
Он отпихнул Люси, вытолкнул ее из круга света, и та заскулила, всхлипывая, где-то в полумраке. Неспешно двигаясь, бандит прошел к Лере, забившейся в уголок кресла, присел перед ней, так что его немигающий взгляд оказался прямо напротив ее перепуганных глаз, а перед ее лицом раскрылся блестящий, острый складной нож.
– Ты же понимаешь, детка, что я все равно возьму свое, – произнес бандит, почти осторожно, нежно взяв один ее пальчик и прижимая к нему лезвие. Лера пискнула и зажмурилась, ощущая, как лезвие ранит ее кожу, как почти касается сухожилий, готовое отхватить кончик пальца. – Кто твой муж? Боевик, полицейский? М-м-м?
Казалось, негодяй наслаждается страхом жертвы, тем, как она замирает и скулит в ужасе, глядя расширенными от ужаса глазами на свои пальцы, которых касался нож, словно решая, какой из них отрезать. И Лера понимала, что он нарочно пугает ее, чтобы она выболтала в страхе то, что помешает Акуле драться за нее. А значит, надо быть сильной.
– Юрист! – выкрикнула Лера, трясясь, как в лихорадке. Нож чуть отстранился, лезвие щекотнуло кожу девушки. – Лассе юрист! Он умный! Он составлял контракт!
– Юрист, – повторил бандит задумчиво. – Умный юрист. Отчего тогда ты уверена, что он тебя освободит?
Лера вспомнила Акулу – хладнокровного, яростного, разбросавшего незадачливых насильников.
– Потому что он любит меня! – в панике выкрикнула она, отворачиваясь с содроганием от страшного человека и почувствовав, как лезвие коснулось ее щеки. Нужно быть сильной…
– В любой другой день, – произнес рыжий, явно упиваясь ее страхом, водя острием ножа по ее щеке, – я бы пустил тебе кровь, и даже вырезал бы тебе глаза. Но, боюсь, в банке начали бы задавать ненужные вопросы о том, куда подевались твои пальцы и глаза. Только поэтому я тебя не трону, а не потому, что твой муж меня пугает. Запомни это. Еще никому не удавалось меня напугать.
– А вдруг мне удастся? – раздался напряженный голос Акулы от входа, и бандит молниеносно обернулся. – Вдруг?..
****
Мертвого Фреда Лассе свалил на ступенях, ведущих в подвал. Он обещал его привезти – он его привез. Но никто не говорил, что рыжий мерзавец будет жив.
Осыпающиеся со змеиным шелестом под мертвым телом камешки и мелкий мусор привлекли внимание затаившихся внизу чудовищ. Лассе, двигаясь осторожно, мягко вдоль стены, наблюдал, как медленно приоткрывается дверь, как осторожно появляется тонкая щель между дверью, окованной металлом, выкрашенным в зеленую краску, и косяком.
Тело Фреда сидело на ступенях, рыжая голова понуро свесилась вниз, словно рыжий наполучал оплеух. Раздавленная ботинком Лассе рука словно цеплялась за кирпичную кладку. Идеальная приманка.
– Черт! – выкрикнул тот, кто приоткрыл дверь и высунул нос, и дверь – неприступная, бронированная, как панцирь черепахи, – распахнулась, а Акула беззвучно скользнул туда, в распахнувшуюся перед ним темную яму.
Первым же ударом – быстрым, сильным, немилосердным, хлестким, безо всякого опасения, – Лассе уложил одного их охранников негодяя, чувствуя как рвутся перчатки на руках. В кулаке Лассе был зажат пистолет, и оставались большие сомнения насчет того, выживет ли после такого тяжелого удара в висок поверженный человек. Второй охранник успел ударить первым, откинув Лассе назад на шаг, но тот, сжав зубы, перенеся боль, в ответ долбанул в испуганно вытаращенный глаз бандита, откинув человека вглубь подвала. Тяжеленная дверь за его спиной захлопнулась, погружая все в темноту, и Акула с яростью ударил несколько раз в чужое лицо металлом, зажатым в кулаке. Дробя кости, выбивая кровь. Раз, два, три…
– Полежи спокойно, – дрожащим от ярости голосом прошептал он, опуская на пол обмякшее тело.
Схватка была быстрой, буквально молниеносной, беззвучной. Яростная возня в темноте. И следом тишина.
Впереди маячил свет; чей-то голос бормотал, вскрикивали женщины – обострившимся слухом Лассе уловил голос Леры. Она кричала: она плакала. Она была напугана, и какой-то урод с садисткой радостью стращал ее, издевался. Вот кто сейчас выгребет по полной программе…
– Кто твой муж? – расслышал Лассе, мягко, беззвучно подкрадываясь.
– Мой муж юрист! – выкрикнула Лера, и Лассе добавил про себя: «Ее муж Акула. Сейчас посмотрим, у кого из нас нервы крепче и зубы острее…»
Когда он ступил в маленькую комнатку, Лера его не заметила. Она с ужасом смотрела на человека, готового отрезать ей пальцы, и Лассе сам не заметил, как в темноте он выловил Люси и прижал ее горло в сгибе руки, на локте.
– Обменяемся? – спросил Лассе, рассматривая человека, который стоял напротив него и держал Леру точно так же, как он Люси – словно живой щит перед собой, целясь в Лассе.
У Леры были перепуганные глаза. Ласе видел – она даже плакать не могла, замершая в сжимающих ее руках. Ничего, ничего… все сейчас решится.
– Юрист,– прошипел бандит яростно, встряхивая перепуганную Леру. – Ты сказала, он не боевик! Ты сказала, он юрист!
– У меня много хобби, – огрызнулся Акула, целясь в американца. – Так что?
– Сын мой где? – рявкнул бандит.
– Во дворе, – ответил Лассе, щуря серые глаза. – И Люси в моих руках. Так что? Отдашь мне жену в обмен на них? Или я выпущу мозги сначала ей, а потом ему…
– Сына сейчас мои люди освободят. Они всюду в этом доме. Жену твою, – хмыкнул рыжий. – Не раньше, чем ты подпишешь бумаги.
– Миллион хочешь? – Лассе поморщил презрительно губы, блефуя. Его серые газа сверкали, словно он выигрывал очередную партию в покер.
– Больше, – хохотнул бандит. – Сколько стоит твоя девочка? А?
– А твои родственники? – поинтересовался вкрадчиво Лассе. Черт подери. Неужто жили и умерли в один день?! Но нет. Блеф до конца. – Люси?
– Эта шлюха не стоит ничего! – прорычал американец яростно, наводя пистолет в перепуганное лицо женщины, и Лассе одним взмахом откинул ее от себя.
Бандит чуть выступил из-за Леры, дуло его пистолета проследовало за Люси, словно притянутое магнитом, и два выстрела слились практически в один. Рыжий прикончил Люси; он хотел показать Лассе, как она мало значит и лишь на миг отвел дуло пистолета от головы перепуганной Леры. Этого было достаточно, чтоб Лассе хладнокровно нажал на курок, разбив пулей его профиль, откинув выстрелом его от вскрикнувшей девушки.
Люси с простреленной головой упала, замолкнув навсегда; ее юбка неряшливо задрадлась, и стали видны ее чулки и кружевные трусики – словно она и после смерти пыталась кого-то соблазнить, привычно с кем-то расплатиться своим телом, раскинув бесстыдно ноги.
– Все, что я делаю руками, хорошо, – выдохнул Лассе, откидывая пистолет, увидев, как отлетел бандит и как оседает перепуганная до обморока Лера.
Он подхватил ее у самого пола, почти без чувстве, почти ничего не соображающую. Глаза ее закатывались, словно она умирала, не в силах удержать душу, и Лассе, содрав со сбитых рук перчатки, осторожно коснулся ее холодного личика горячими от крови и напряжения пальцами.
– Лера, – шептал Лассе, сжимая ее обессилевшее тело, прижимая ее холодное личико к своей щеке. – Милая моя… Лера… любимая моя… ну же, посмотри на меня! Лера, Лера!
