Текст книги "Останься со мной (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Тише, тише, – укрощая свою страсть, шептал он, удерживая затрепетавшуюся девушку под собой, жадно целуя ее подрагивающие плечи. – Ну, чего ты напугалась? Это всего лишь удовольствие. Так и должно быть.
Он запустил руку под ее теплый животик, приподнял девушку, прижал ее к себе, мягко толкнулся в ее тело раз, второй, третий, ощущая ее испуганную настороженность. Девушка сжималась, принимая его в себя, обмирала каждый раз от непривычных ощущений в своем животе – и жарко выдыхала, чувствуя вместе с его членом все нарастающее возбуждение. Его пальцы осторожно легли в низ ее живота, поглаживая меж мокрыми губками, и Лера ахнула, почувствовав знакомое ей уже жгучее наслаждение. Его ласкающая рука заставила девушку дрогнуть и двинуться – точно так же мягко и плавно, как двигался он, приникая и прижимаясь к нему все плотнее, пуская его глубоко в свое жаркое тело.
– Девочка моя…
Лера молчала; ее глаза были крепко зажмурены, словно она все еще страшилась удовольствия, которое делает ее сильное юное тело неуправляемым и откровенным. Она закусила губу, но напряженные бедра и дрожь выдавали ее, и когда толчка в ее тело стали сильнее и быстрее, она не вынесла – выкрикнула подступающее наслаждение, забившись под мужчиной. Ее сопротивление, ее страх перед накатывающим наслаждением, ее невинный трепет еще больше распалили мужчину, и он, забывшись в страсти, распластал девушку на постели, прижался к ней сильнее, резче и жестче толкнулся в ее тело – до крика, до стона, до откровенного вопля. Он брал ее сильными глубокими толчками, удерживая ее тонкие ладони, с головой погружаясь в обжигающее наслаждение, и Лера снова выкрикнула, забившись в своем первом оргазме под мужчиной, выгибая мокрую шелковую спинку.
Глава 12. Опасность
В душ они пошли вместе, но и там, под упругими теплыми струями воды, Лассе снова взял Леру. Сзади, по-животному, как дикую самку. Хищно и жестко. Снова овладел ее телом, напал, растерзал, не насытившись, не утолив свою жажду, не упившись ее стонами, не усыпив свою страсть. Настойчиво, жадно, не в силах уже контролировать свое желание, не в силах сдерживаться. От близости и доступности девчонки голова кружилась, от ее податливости и покорности желание разгоралось все сильнее, а в беспомощности Леры было что-то такое особо эротичное, что напрочь срывало крышу и будило в мужчине зверя. Одним неосторожным, резким толчком проникнув в узкое лоно девчонки, Лассе едва не вскрикнул от боли вперемешку с острым удовольствием. Это было почти насилие, почти борьба, которая доставляла обоим особое удовольствие. Целуясь под струями теплой воды, захлебываясь страстью, которую любовники словно передавали из губ в губы друг другу, они занимались любовью яростно, жестко, словно в первый раз, объятые иссушающей жаждой друг друга.
Девчонка томно и жалобно постанывала, сил у нее не было ни стоять на подгибающихся, дрожащих ножках, ни кричать. Скользя ладонями по черному кафелю, она, измученная и пресыщенная, всхлипывала, откинув голову на плечо мужчины, и стонала, вздрагивая от толчков в свое тело.
– Ой, ой, – пискнула она, когда его ладонь скользнула меж ее ног и чуть приподняла – но лишь затем, чтобы его член толкнулся в ее тело сильнее, резче, глубже. Ее бедра задрожали – Лассе уже знал, что означает эта дрожь, и потому перехватил девчонку крепче, стиснул ее мокрое скользкое тело. Прижимаясь лицом к ее мокрой шее, исцеловывая ее в страсти, продолжал неистово вколачиваться в ее лоно, брать ее особо люто, жестко, до криков, до воплей, почти до мольбы.
– Ой! О-о-ой…
Лера забилась в его руках, стиснув бедра, зажав меж ними его ладонь, жарко дыша, изо всех сил отталкиваясь от кафельной черной стены, по которой текли потоки воды. Каждый раз она кончала бурно, содрогаясь всем телом, с криками, с изумлением в бирюзовых глазах, и Лассе чувствовал, как ее вопли растекаются в его сознании таким же обжигающим удовольствием, как оргазм. Ее узкое лоно пульсировало, принимая его член, и девчонка обмякла, потеряв все силы окончательно.
– О-о, какая ты горячая, – посмеиваясь, шептал он ей на ушко, обнимая дрожащее тело обессилевшей девушки, целуя ее мокрые волосы, осторожно покидая ее лоно. – Есть еще силы? Продолжим? Я слушал бы тебя всю ночь.
Но до постели ему пришлось Леру нести, потому что у нее совершенно не слушались ноги, дрожали коленки, и Лассе с запоздалым раскаянием понял, что переусердствовал. Девушка совсем уж неопытная, можно уж было сдержаться… и ничерта невозможно! Лассе ощутил, что и еще раз готов ее взять, черт дери, что хочет ее так же нестерпимо, как и в начале вечера, и не только потому, что не насытился ее телом. Ее стоны – вот изысканный коктейль из чувств, который он готов был пить бесконечно. Покорность, изнеможение, наслаждение и почти отчаяние, потому что девчонка не могла справиться с таким мощным потоком новых, неизведанных еще ощущений. Она не знала еще, как это бывает, не совсем готова это принять, и его силы, его страсти, его желания, его одержимости ей было слишком много… чересчур много. Он выпил все ее силы, выжал все ее эмоции досуха, до изнеможения, до полного растворения в блаженстве. Лассе чувствовал это, понимал, и его власть над девушкой пьянила его больше секса.
Однако, уложив ее в постель и заботливо закутав в одеяло, он получил поцелуй. Лера, обхватив его лицо ладонями, заставила его склониться к ней и порывисто поцеловала с таким трепетом, с таким пылом и так трогательно одновременно, словно не могла выразить словами… впрочем, и он не мог сказать, что именно было выражено этим искренним поцелуем. Благодарность? Нет, не то, совсем не то. Она хотела сказать, что все, что между ними происходило – это было настоящим. Это было мукой и блаженством для нее, высказать которые она не может.
– Как же больно ты кусаешь, Акула, – шепнула она, целуя его еще и еще, запуская тонкие, словно фарфоровые пальцы в его влажные черные волосы. В этой ласке, в откровенном любовании друг другом сейчас, после сжигающей страсти, после откровенной, животной, жаркой возни, было так много живого чувства, что у мужчины дрогнуло сердце. Никогда раньше после секса не было так хорошо и так невероятно важно… пожалуй, важнее и значимей, чем сам секс.
– Почему больно? – так же шепотом ответил он, обнимая девушку, лаская ее губы даже не поцелуями – осторожными нежными касаниями, изощренной умелой лаской, тоньше и чувствительнее которой нет. – Почему больно?
– Потому что я боюсь тебя, – дрогнувшим голосом ответила Лера. – Теперь боюсь…
– Не бойся, – отвечал он, посмеиваясь, притягивая девушку к себе, и целуя ее страстно, так же хищно и жадно, как до того брал ее, чтобы еще раз услышать ее нежный дрожащий стон. – Я не хочу, чтоб ты меня боялась…
* * *
Утром раньше будильника зазвонил телефон; басовитые нотки звонка тревожно разливались в темноте комнате, и Лассе, просыпаясь, мгновенно определил, что звонит Миша.
Первым делом он нашел рядом с собой Леру, памятуя о ее вредной привычке дразнить его и убегать в тот момент, когда, казалось бы, все хорошо. На данный момент это было важнее утреннего аврального звонка Миши – то, что Лера была рядом. И она была рядом; не убежала, наговорив кучу колких гадостей. Не выдумала дутую причину, чтобы улизнуть снова из его жизни. Девушка спала, тихо посапывая, и Лассе не смог отказать себе в удовольствии – приник к ней, долго и страстно целуя в шею, в плечо, проводя по животику, укрытому легким покрывалом. Звонил босс – а это автоматически означало, что встать придется, и разбудить Леру тоже. А жаль; с утра было бы неплохо еще хотя бы полчаса покувыркаться, жадно нацеловать чуть припухшее от вчерашних игр лоно девушки, упиваясь ее запахом…
– Слушаю, Михаил Александрович, – произнес Лассе, оторвавшись, наконец от Леры и приняв входящий.
– Девчонка где?
Голос Миши был сух, остр, деловит. От прозвучавшей в нем опасности Лассе даже окончательно проснулся и собрался, словно ожидая удара неизвестно откуда. Миша знал о вчерашних выкрутасах Леры – плохо. Не орал, не злился, не грозился оторвать голову – хорошо. Или все же тоже плохо? Что там за дело такое нарисовалось, в сравнении с которым попытка изнасилования Леры – пустяки?!
– Э-э-э… – проблеял Лассе, поднимаясь с постели и изображая временную неосведомленность о местонахождении Леры. Когда хотел, он умел очень искусно врать и притворяться, и на данном этапе жизни Мише не нужно было знать, что они спят в одной койке. Хотя… Лассе вдруг почувствовал острое желание сказать об этом здесь, сейчас, поставить Мишу в известность, сказать ему о серьезности своих намерений. Лерка, юная соблазнительная богиня, не шла у него из головы. Она собой затмевала все – дела, работу, всех женщин, и бывших, и тех, которые крутились возле Лассе в настоящем времени. Черт, неужели серьезно?! Все всерьез?!
Прошлепав босыми ногами до кухни, Лассе притворил за собой двери, машинально поставил чайник и уселся за стол.
– Она спит, – ответил он, наконец. – Она у меня. С ней все в порядке. Вчера все обошлось.
– Отлично, – так же страшно, хищно и сухо произнес Миша. Лассе на миг показалось, что он слышит звук потираемых ладоней. – Вези ее ко мне, а сам… а сам…
Слышно было, как Миша листает что-то, словно раздумывает, словно выбирает кандидатуру для того, чтобы провернуть некое дельце.
– … а са-ам, – протянул Миша, раздумывая. – А сам езжай в аэропорт. Прилетает Люси Комбз – и она должна с первых шагов понять, что мы с ней шутки шутить не будем.
– Зачем? – изумился Лассе.
– Затем! Женишка ты от нее отогнал, и, кажется… кажется… Они что-то хотели провернуть. Девчонка с ней встречаться не должна. Вообще. Ни с ней, ни с женихом, понял? Ни встречаться, ни видеться, ни говорить, чтоб мозги девчонке не запудрили. Речь идет об огромных деньгах. Тебе столько и не снилось. О деньгах моей семьи – Лера часть моей семьи, и я ее ограбить не позволю. Люси, кажется, хотела наложить на них лапу каким-то образом, а ты явился и выдернул у нее лакомый кусочек изо рта. Притом настолько внезапно, что она забегала по потолку, как таракан. Теперь она будет пытаться примирить голубков и выдернуть девчонку обратно в Америку, а там прополощет ей мозг, запугает, заставит подписать бумажки… Ну, тебе лучше знать, как делаются такие дела. Так что твои вот эти записи – они бриллиантовые. И с женишком, который в койке со шлюхами кувыркается, и драка… Выставить ее недостойным опекуном сейчас и оспорить опекунство – раз плюнуть.
– Понял, – ответил Лассе. – Как себя с ней вести?
– Естественно, естественно! Улыбайся пошире, как ты умеешь, постарайся понравиться… Анька говорила – ты девок пачками совращал в свое время? Да ладно, не скромничай, я и сам знаю, что было. Вот вспомни былую хватку. Заставь ее расслабиться, переключиться на тебя. Пока она не в курсе, что это именно ты Лерку-то у нее из-под носа, она, может, чего и выболтает тебе…
Лассе кивнул и Миша, удовлетворенно хмыкнув, дал отбой.
Дверь неслышно отворилась, и осторожно вошла Лера. Она завернулась в одеяло и придерживала его на груди, закрываясь так целомудренно и невинно, словно это не она вчера… черт, не думать об этом! Сейчас нужно заняться заданием Миши, а если позволить себе снова начать ласкаться с ней, то можно запороть все дела разом.
– Что он сказал? – голосом нашкодившей испуганной маленькой девочки произнесла она. – Зачем он звонил?
– Велел тебя привезти, – ответил Лассе, протянув руку, обхватывая девушку и принуждая ее усесться себе на колени. – Что ты испугалась? Не бойся, он не уже не сердится за твой демарш. Наоборот – он очень беспокоится за тебя.
– А ты, – не обращая внимания на то, что Лассе весьма призывно ее поглаживает, – ты куда поедешь? Куда он отсылает тебя? Кому ты должен улыбаться?! Я слышала…Что случилось?
Ее яркие глаза были полны тревоги, девушка позволила Лассе распустить на ее груди одеяло и коснуться ладонью ее обнаженной кожи, не сопротивляясь и даже не пытаясь прикрыться, и Лассе даже удивился – отчего она так всполошилась?
– Не бойся, – шепнул он, целуя ее в плечико. – Ты в безопасности.
От этих слов она вздрогнула. Лассе с удивлением заглянул в ее побледневшее лицо.
– Она прилетает? – безотчётно произнесла Лера, впадая в ступор, словно кролик перед удавом. Ее кожа под рукой Лассе стала прохладной, словно вся кровь отлила от нее к сердцу, готовому разорваться в груди. Лассе на миг замер, прекратив ласкаться к девушке, чуть встряхнул ее, словно пытаясь вытряхнуть ее из страшного оцепенения.
– Она – это Люси, твой опекун? – переспросил он. Лера не ответила, только кивнула. На ее побелевшем личике черной точкой проступила ранее почти незаметная родинка, светлые пятна редких веснушек на носу. – Она что, угрожала тебе?
Лера не ответила; вместо этого она обхватила Лассе за шею, прижалась к нему порывисто, сильно, вся дрожа.
– Она угрожала тебе, – шепнула девушка, заливаясь слезами. – Она сказала… сказала, что тебя искалечат, изобьют, сделают инвалидом, если я… если мы будем вместе… Любого, с кем я посмею… Акула! Я боюсь за тебя! Они сделают это, они могут! Я не должна быть с тобой, понимаешь?! Но я хотела, потому что люблю тебя! Прости…
Она стыдливо замолкла, рыдая у Лассе на плече, и он обнял ее, убаюкивая и успокаивая.
– Поэтому ты от меня тогда, утром, сбежала? – уточнил он. Лера не ответила, лишь часто-часто закивала, вытирая шмыгающий нос краешком простыни. – Меня, значит, берегла? Спасала?
Лера снова молча закивала головой, и Лассе тихо-тихо рассмеялся, зарываясь лицом в ее волосы и млея от нежности.
– Глупенькая, – произнес он. – Если б ты сказала об ее угрозах сразу, она бы уже прикусила свой язык и не смела бы даже соваться сюда. Ну, теперь поздно. Ладно; разберемся как-нибудь.
– Я не хочу, чтоб ты ехал к ней на встречу! – выкрикнула Лера. В ее голосе было так много страха, почти настоящей паники, что Лассе снова с изумлением глянул в ее лицо, чуть отстранив девушку от себя. – Я! Не хочу! Чтобы! Ты! Ехал!
– Лера, Лера, – мягко ответил Лассе, чуть сжав ее плечи. – Ты не хочешь, но хочет Миша. Не бойся. Лера, я же не мальчишка, которого можно так вот запросто отловить на улице и отлупить. Я поеду не один, в конце концов. Меня тоже охраняют. Ты же видела…
Но девушка зажмурила глаза и тряхнула головой – нет, нет!
– Не поэтому! – выкрикнула она. – Я не хочу, чтоб ты встречался с Люси! Просто не хочу! Она… Она умеет морочить головы. Она наговорит тебе обо мне всякого… Она…
Лерой словно овладело какое-то безумие, речь ее стала бессвязной, ее заколотило, и Лассе с трудом справился с ее дрожью, с ее тонкими руками, которые словно окостенели, и разжать которые было просто невозможно. От прежней Леры – дерзкой, вызывающей, смелой, – не осталось и следа. Она превратилась в испуганное, забитое существо, которое попалось в ловушку и билось, запутываясь все больше, и не зная, как выбраться.
– Милая моя, – тихо шептал Лассе, укачивая девушку, порядком напуганный ее реакций. – Ну что такого она может наговорить? Что? После того, как я вытащил тебя с этой вечеринки вчера, чем ты еще можешь меня удивить? Что такого было в твоей жизни? В парней без счета я не поверю. Я знаю, что это не так. Снимки? Фотографии в непристойном виде? Наркотики? Алкоголь? Что?
– Нет, Акула, – очень серьезно, мертвенно-спокойным голосом отозвалась Лера, глядя в одну точку, словно загипнотизированная. – Ты не понимаешь. Не обязательно говорить гадости. Ты просто не знаешь Люси; а я не могу объяснить. Она как паук; она ради своего развлечения отнимает у меня все, что мне нравится, изламывает и выбрасывает. Я боюсь, что и тебя… отнимет.
– Не отнимет, – произнес Лассе твердо. Ему очень захотелось наплевать на приказы Миши, на его внезапно нарисовавшуюся родственницу, снова затащить Леру в постель и там целовать ее и трахать до тех пор, пока из ее головы не вылетят все гнетущие мысли. – Она не сможет. Она просто не сумеет. Лера… я с тобой не просто так. Поверь; я часто говорил эти слова, говорил их очень легко, чтобы добиться, чтобы получить желаемое. Теперь я говорю их тебе, и говорю потому, что хочу получить много больше. Я люблю тебя, Лера.
Глава 13. Достойные противники
Лассе хмурился с неудовольствием. Шум аэропорта раздражал его, присутствие мордоворотов – тоже. Миша настоял на том, чтобы охранники сопроводили его в аэропорт, и Лассе уныло размышлял, что теперь эта парочка шкафов будет таскаться с ним везде и всегда.
– Никакой личной жизни, – пробормотал Лассе, прихлебывая кофе из мягкого пластикового стаканчика. Дрянь редкостная, но стоит как крыло от самолета… Почему-то ему сейчас не думалось о заморской гостье, табличку с чьим именем терпеливо держал над головой один из мордоворотов – тот, что повыше. Думалось о Лере – и сердце сжималось от этих мыслей.
Когда он оставлял ее у Миши, Лера смотрела на него так, словно видела его в последний раз. В ее теле, во всех ее движениях был столько напряжения, что казалось – еще миг, и она бросится с плачем ему на шею, уцепится руками и ногами и не отпустит никуда, устроив истерику. Черт! В памяти Лассе всплывал ее взгляд, полный мольбы, и он морщился, но уже не от горечи кофе, а от этого самого взгляда, от страха Леры, от ее уверенности, что все кончено… Что ж там за монстр такой, эта Люси? Что, вот так сразу – увидит, и тотчас киллера наймет?
«Девчонка навыдумывала себе всякого», – думал Лассе хмурясь. Однако, как бы он себя не убеждал, что страхи Леры преувеличены, он все не мог не понимать, что они обоснованы. Лера мачеху панически боялась – это факт. Вот и нужно узнать, чем та сумела пронять девушку.
– Лассе Виртанен?
Голос женщины вполз в его уши, как змея, сладкой шелковой лентой опутывая разум. Лассе обернулся – и застыл, едва не поперхнувшись кофе. Мордоворот с табличкой как-то растерянно топтался за спиной женщины, неспешно стягивающей с руки черную перчатку, и Лассе, придя в себя, проглотил горький кофе и нашел в себе силы кивнуть, глядя в улыбающееся лицо женщины.
Насмешливо улыбающееся, надо отметить.
Люси Кобз, подкравшаяся так незаметно, вынырнувшая из толпы и заставшая его врасплох, словно охотящаяся черная мамба, была невероятно хороша собой. Хороша – и умна, про себя отметил Лассе. Если бы он ее увидел издалека, у него было бы время подготовиться к встрече с ней, и его чувства – изумление, невольное восхищение, – не выписались бы так красноречиво на его лице. Женщина использовала фактор неожиданности, и теперь посмеивалась, пожиная плоды своих трудов, наблюдая, как мужчина приходит в себя.
Это была зрелая женщина, лет сорока, невысокого роста, черноволосая, но в ней было великолепно все. Да, пожалуй, так – великолепно. Не просто красиво – великолепно. Чистое лицо с тонкими чертами лица, прекрасные выразительные темные глаза, чуть тронутые прозрачным блеском яркие губы, роскошные черные волосы, фигура – чуть полноватая, но это была прекрасная, манящая полнота, гладкость, сочность.
И одета она была со вкусом. Скромно – это было не то слово, каким можно было бы описать ее, хотя оно просилось первым. Темное платье, безо всяких вырезов, без выставления напоказ соблазнительных участков тела, однако, подчеркивало абсолютно все достоинства этой женщины, и Лассе отметил, что проходящие мимо мужчины оглядываются на нее с явным интересом.
– Так вы проводите меня или так и будем стоять тут? – в улыбке открывая белоснежные зубы, произнесла Люси. Ее темные глаза смотрели озорно, словно гипнотизируя, и Лассе не заметил, как ее рука оказалась в его ладони, и он церемонно касается ее губами.
«Черт! – мысленно ругнулся он, приходя в себя. – Вот отчего Лера так переживала… Люси-то красотка, и наверняка пустит в ход все свои чары. Уже пустила…»
Лассе рассмеялся, покачивая головой, чтобы скрыть свое смущение. Похоже, он, охотник на женщин, сам попался, притом впервые в жизни – и на весьма простую приманку.
Люси, все так же ослепительно улыбаясь, чуть приподняла брови – ах, какой милый, какой живой знак удивления! – и Лассе ничего не оставалось сделать, как предложить ей руку.
– Конечно, – промолвил он. Голос его плохо слушался, Лассе смущенно кашлянул, и это снова рассмешило Люси. – Идемте!
* * *
В автомобиле Люси расположилась удобно, но поза ее не была вызывающей. Лассе был готов к тому, что женщина пустит в ход свои чары, начнет строить ему глазки, но Люси не стала этого делать. Никакой деланной сексуальности, никаких пошлых дешевых штучек… Она была естественная и вела себя так свободно и расковано, словно ей не предстояло неприятное объяснение с Мишей.
– Устала чудовищно, – выуживая из сумочки пудреницу и разглядывая свое белоснежное лицо в зеркальце, доверительно произнесла она, обращаясь к Лассе и сглаживая неловкое молчание. – Прилетела сразу, как только смогла… Конечно, я не девочка, но когда дело касается семьи – я не могла поступить иначе.
– Вы так заботитесь о Лере, – уважительно произнес Лассе, всеми силами стараясь вытравить из своего голоса издевку, и Люси вскинула на него свои темные глаза.
– Оставьте при себе свои сарказмы, – очень серьезно произнесла она. – Конечно, забочусь. Вы можете мне верить или нет, но я – я забочусь о ней.
Лассе чуть склонил в знак согласия голову и промолчал.
Он умел врать, притворяться и мастерски играть, если ему того было нужно. Настолько убедительно, что люди, не знакомые с ним и незнающие о его коварстве и виртуозном мастерстве вранья, верили ему без всяких задних мыслей. Блефовать, играть на чувствах, притворяться – Лассе считал это не только одной гранью своей личности, естества, своего характера, но и неотъемлемой частью свей профессии. Хитрость он впитал с молоком матери и считал себя профи в этом вопросе. Но сейчас, глядя в темные глаза Люси, в которых кроме серьезности читалась еще и легкая обида, он едва языком не прицокнул от восхищения, ибо встретил мастера спорта международного класса по вранью.
«Серьезный противник, – посмеиваясь, думал Лассе. – Ведь она же подозревает, что Лера могла рассказать о ее угрозах, о ее давлении? И все равно строит из себя невинную овечку… ай, молодец какая! Достойный противник».
– И жених ее – тоже, – уточнил Лассе язвительно.
– Я знаю о произошедшем инциденте, – в тон ему ответила Люси. – На самом деле, вы правильно сделали, что надавали ему оплеух. Мало только. Расслабился мальчишка, пакостит, совсем не умеет себя держать в руках. Болван. Размазня… Я закурю. Можно?
Изумленный Лассе только кивнул головой, наблюдая, как Люси зажимает ярко-красными губами тонкую сигарету, как прикуривает… Он ожидал, что она станет все отрицать, выкручиваться, нападать в ответ, но Люси преспокойно признала недостойное поведение своего протеже. Однако!
И еще один сюрприз, пожалуй, неприятный, очень неприятный, переигрывающий самого Мишу с его планами на несколько ходов вперед: Люси откуда-то знала, что именно он, Лассе, замешан в деле с Лерой. Знала его в лицо; знала, похоже, и о том, что Лассе посчитал ребра Фреду в гостинице.
– Что у вас с Лерой? – без обиняков, прямо, спросила Люси, глядя прямо в глаза Лассе, пуская в сторону серый дым. – Зачем было это все – танцы, потакание ее капризам?
Под внимательным взглядом этой чертовки Лассе едва смог собраться, но все же собрался – сказалась многолетняя привычка притворяться. Но вот ответить…
А, собственно, что он мог ответить?
«Скажу как есть – она же меня пристрелит, – думал Лассе. – За наследство эта кобра из меня решето сделает. Скажу, что без умысла – начнет щебетать о том, что хорошо было бы Леру вернуть в лоно любящей семьи. Скажу, что Миша велел – хм… его подставлю, дам ей пищу для инсинуаций».
– Скажем так, – медленно произнес Лассе, отстраняясь от женщины, откидываясь на спинку сидения, – я хотел оказать Валерии Евгеньевне просто знак внимания. Сами понимаете – юная девушка, неуверенная в себе, одна в незнакомом городе… Ни знакомых, ни друзей… А я работаю на Михаила Александровича. Развлекать его гостей – скажем так, это одна из моих обязанностей. Я не думал, что мои знаки внимания вскроют такую проблему. У нас, знаете, не принято бить женщин, – глаза Лассе сощурились, он смотрел на женщину довольно агрессивно, и Люси не вынесла – или притворилась, что не вынесла его ледяного взгляда, стыдливо опустила глаза, стушевавшись. – И вы должны понимать, что Михаил Александрович будет препятствовать этому браку. Я скажу точнее, безо всякого притворства: этого брака не будет.
– Ну, об этом говорить рано, – усмехнулась Люси. На ее белоснежных щеках горели ярко-пунцовые пятна, словно ей было непереносимо стыдно, но Лассе готов был поспорить на последний доллар, что она злится и страстно желает только одного – огреть его чем-нибудь потяжелее или расхлестать лицо ногтями. – Опекун ее все-таки я.
– Плохой опекун, – ядовитым голоском подзудел Лассе, внимательно наблюдая за реакцией Люси. – Ненадлежаще исполняющий свои обязанности опекун.
– Вы мне угрожаете? – расхохоталась Люси. Она снова вскинула взгляд своих темных, бархатных глаз на Лассе, и он с изумлением рассмотрел в них веселый огонек искренней симпатии.
– Я не угрожаю, – мягко ответил Лассе, в свою очередь включая все свое обаяние и улыбаясь так обворожительно, как только он умел. – Ни в коем случае. Просто констатирую факты – а этих фактов у меня очень много. Я не привык разбрасываться пустыми словами, все мои утверждения имеют доказательства. Иначе…
– А вы нравитесь мне, – внезапно перебила его Люси. – Нет, правда. Вы мне нравитесь. Есть в вас что-то… опасное, несмотря на ваше обаяние.
– Благодарю, – ответил Лассе, все так же беспечно улыбаясь. – Я нравлюсь многим.
– Лере тоже понравились? – невинно заметила Люси, многозначительно приподняв брови. – Миша знает, что вы с ней спите? Я, может, и плохой опекун, – она сморщилась, словно изготавливаясь заплакать, – но под моим присмотром этого не было. А вот под опекой Миши…
Лассе задумчиво возвел взгляд к потолку, деланно изображая беспечную задумчивость, хотя внутри него все клокотало. Опасность, ярость – все это перемешивалось в его разуме и стекало по нервам, обжигая каждую клетку тела адреналином.
«Откуда знает? Догадалась? Блефует? – молниеносно пронеслось в его голове. – Лера выболтала? Нет, вряд ли. Блефует. Но наговорит об этом Мише, чтобы убрать от Леры меня. Убирает потенциальных защитников. Умна, гадина…»
– А спать с ней у меня приказа не было, – тихо и гадко, максимально гадко ответил он, глянув в глаза Люси с тем же нахальством, с каким она смотрела в его глаза. – Но если бы это случилось, у вас не было бы ни единого шанса.
– М-м-м, – протянула Люси, улыбаясь Лассе так обворожительно, словно собиралась его соблазнить. – Ты так хорош?
– Да-а, – ничуть не смущаясь ее бессовестного вопроса, ответил Лассе сладким голоском. – И даже больше. Нужно рассмотреть этот вариант. Я не самая плохая партия для Валерии Евгеньевны. По крайней мере, я не бью женщин!
– Вы их любите, – поддакнула Люси. – Сверх меры.
А вот это уже интересно.
Люси не говорила много, но и того, что она сказала, было достаточно, чтобы понять: она тоже времени зря не теряла. Она собрала свое досье, вероятно, еще более обширное, чем Лассе собрал на Фреда. Знает все о нем, о том, кто, казалось бы, рядовой юрист. Зачем она наводила справки?
Лассе безразлично пожал плечами. Весь его расслабленный вид словно говорил женщине – ну и что?
– Моя личная жизнь, боюсь, не поможет вам бросить тень на Михаила Александровича, – с нехорошим удовлетворением произнес он. – Я всего лишь юрист. Один из его наемных работников, каких у него много. Шоферы, охрана – все люди взрослые, и никто не свят…
– Но не все они трутся возле моей падчерицы, – резко прервала Лассе Люси. – Далеко не все. Не приглашают ее на танцы, не подвозят домой. Давайте сделаем так: заключим с вами союз. Я уверяю вас – я не чудовище и не людоед. Я действительно Леру люблю и желаю ей только добра, – голос Люси был холоден и резок. – Фред – не плохой. Напротив; для Леры он отличная партия, она им будет вертеть так, как ей заблагорассудится. Вы же уже знакомы с ее характером? Да, характер у нее есть. У Фреда – нет. Он размазня, он тряпка. Он ведомый. И к тому же, он из хорошей семьи, с достатком. И я не злая ведьма, я просто хочу устроить будущее Леры. Помогите мне, а? Я умею быть щедрой и благодарить людей. Всего-то и нужно, что умолчать кое о чем перед Мишей; подтвердить, что девчонка взбалмошная, непослушная…
– Вероятно, она видит свое будущее как-то иначе, – пожал плечами Лассе, игнорируя намеки Люси. – И не хочет провести всю жизнь с Фредом.
– Что она там может хотеть?! – вспылила Люси, яростно туша сигарету в пепельнице. – Ей едва исполнилось восемнадцать! Она дерзкая и совершенно без тормозов! Дайте ей распоряжаться деньгами – и это будут бесконечные алкогольные вечеринки, мужчины без счета, дурная компания, вредные привычки, да все, что угодно!
– А Фред, значит, может ее от этого оградить, – насмешливо замети Лассе.
– Да! – твердо ответила Люси. – Он, может, болван, но он не испорченный мальчик. Его готовят преемником отцовского бизнеса, он ответственный, он…
– Вашего неиспорченного мальчика, – смакуя каждое слово, произнес Лассе, щурясь, как сытый кот на сметану, – я поймал прямо на шлюхе. На недорогой московской шлюхе, которую он подобрал черт знает где – и черт знает что поймал от нее. Вы правда думаете, что Михаил Александрович закроет на это глаза? Что он одобрит для своей племянницы человека, который уже в таком юном возрасте таскается по проституткам?
Люси замерла с раскрытым ртом. Похоже, об этом факте тайный информатор Люси не упомянул – или не знал, или работал и на Фреда тоже и не посмел ябедничать на него. Или же информатором был сам Фред, что тоже вероятно.
– Так-то, – произнес Лассе веско, явно намереваясь закончить разговор.
Но у Люси были другие планы.
Одним прыжком, мягким, гибким и быстрым, она оказалась на коленях Лассе, оседлав его, сжав своими бедрами его бедра, и тот удивленно заморгал, увидев ее лицо прямо напротив своего лица, ощутив запах духов, смешанных с запахом табака. Наличие охранника и шофера ее, казалось, не смущает, напротив – она игриво оглянулась на них через плечо, посмеиваясь, и снова обернулась к своей жертве.
– Ну, так что же, – проворковала Люси, хищными горящими глазами глядя Лассе в лицо. Он и вздохнуть не успел, как узел его шелкового галстука был распущен, пара пуговиц на сорочке расстегнута, и Люси явно не собиралась останавливаться на достигнутом. – Он, как и вы, любит женщин… Сверх меры. Вы же не видите в этом ничего дурного, м-м-м?
