Текст книги "Красным по белому (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

8

Прошло несколько дней. Довольно тяжелых дней, надо признать: Ксавье и капитан Северус по очереди контролировали продвижение поезда, стараясь одновременно и не дать ему угодить в очередную ловушку и не дать неизвестному магнетизеру понять, что его присутствие вычислено. А особенно – не дать магнетизеру понять, что в данный конкретный момент кто-то отправляется контролировать штурмана. Иначе – какой смысл в таком контроле? Где два подвергшихся воздействию, там и три. Конечно, существовала вероятность, что Ксавье по крови досталась отцовская устойчивость к магнетизму… Но случай был не тот, когда стоит полагаться на неподтвержденные вероятности.

Главным подозреваемым продолжал оставаться малыш Крис, хотя у Ксавье просто-напросто разрывалось на куски сердце от одной мысли, что мальчик оказался предателем и саботажником. Отряд Макграта ему нравился, при всем их своеобразии, и не хотелось расставаться с той дружбой, которая успела завязаться между ними. А если малыш Крис – предатель, то и Макграт сотоварищи, несомненно, тоже. Не хотелось бы, ой как не хотелось бы…

Как ни пытался Ксавье продолжать относиться к малышу по-прежнему, подозрительность все же просачивалась, он сам за собой замечал, что разговаривает с Крисом холодно и строго, без злобы, но и без всякого душевного тепла. Несколько раз он ловил обиженно-недоуменные взгляды мальчика, а один раз, проснувшись ночью, кажется, даже слышал приглушенные всхлипывания. Впрочем, за последнее он не поручился бы.

Обвинять мальчишку Ксавье не торопился.

В-первых, никаких доказательств у него все же не было. А стоило юноше представить, как он при всех говорит, мол, наш юнга – на самом деле не юнга, а злобный и коварный магнетизер, желающий нам всем провала и, возможно даже смерти… Он даже в собственных мыслях начинал чувствовать себя глупо.

Во-вторых, подозреваемый, пусть даже главный, вовсе не обязательно – виновный. Ксавье не исключал и возможной ошибки. А тогда магентизер поймет, что его присутствие больше не тайна и от скрытого саботажа может перейти к открытым действиям. Юноше не хотелось, чтобы ему однажды выстрелил в спину капитан, доктор или кок, уверенные, что перед ними – забравшийся в вагон полярный медведь.

Ну, и в-третьих… Ксавье не представлял, как можно обеспечить изоляцию того, кто может просто-напросто приказать страже открыть дверь и выпустить его. Правда, насколько он слышал, для того, чтобы воздействовать на человека, магнетизеру нужен прямой зрительный контакт и блестящий предмет, но Ксавье далеко не был уверен в своих познаниях в этой области. В школе на улице Серых крыс об этом тоже ничего не говорилось: при всем том объеме знаний, который в ней давали, школа не могла научить абсолютно всему. Нет, был, конечно, способ, абсолютно исключающий любое воздействие со стороны магнетизера… Но Ксавье морально не был готов хладнокровно застрелить мальчишку.

– Господин Драккен… Оливер!

Ксавье очнулся от мрачных и тягостных мыслей. Крис осторожно потянул его за рукав:

– Вас зовет капитан…

Действительно, в дверях стоял Северус, качнувший головой, мол, пойдемте со мной.

Ксавье подошел к двери и обернулся.

– Я решил все задачи по тригонометрии, – жалобно произнес Крис, глядя на начальника экспедиции снизу вверх.

Юноша не выдержал. Магнетизер он или нет, но так третировать мальчишку было просто свинством. Он подошел к нему, погладил по мягким волосам и улыбнулся. Почти искренне:

– Ты молодец, Крис. Ты молодец…

9

– Это не он, – решительно произнес капитан, когда они закрылись в его каюте.

– Почему вы так решили?

Основным признаком невиновности Криса был его возраст. Маловероятно, чтобы в настолько юных годах можно было добиться настолько больших успехов в магнетизме. С другой стороны – природного таланта тоже никто не отменял.

Это обстоятельство они уже успели обсудить, поэтому капитан явно имел в виду не его.

– Смотрите сами, – Северус достал несколько исписанных листов бумаги, – Я вспомнил все свои действия в тот день, поминутно. Так вот – я оказался на месте штурмана вне расписания. Время моей вахты подходило только через час. Но я решил побыть в кабине, посмотреть на горизонт…

Да, у капитана иногда наступали приступы нетерпения, во время которых он мог, не отрываясь от подзорной трубы, смотреть вперед, в сторону пока недостигнутого полюса.

– … и я решил сменить штурмана Мейснера пораньше. Я никого о своем решении не предупреждал, просто отправился на вахту. И до вашего прихода – ко мне никто не приходил. Понимаете?

– Нет, – искренне не понял Ксавье.

– Да что ж тут непонятного⁈ – разозлился капитан, – Смотрите – наш магнетизер должен был зачаровать разведчика, чтобы тот поставил флажок перед трещиной. Я думаю, он не имел в виду именно эту самую трещину – просто какое-то препятствие, любое, которое остановит «Полюс» и которое разведчик должен проигнорировать. Разведчика – и штурмана, потому что тот тоже заметил бы трещину и остановил поезд. Двух человек – обязательно двух! Но трещина-то обнаружилась в то время, когда на дежурстве должен был быть не я! А Мейснер! Это он должен был быть магнетизирован, а не я!

Ксавье задумался:

– То есть, если бы нашим магнетизером был малыш Крис… Он не смог бы вложить вам необходимое внушение… почему?

– Потому что от своего выхода из каюты до самой кабины штурмана я его не встречал!

Юноша почувствовал непередаваемое облегчение. Всегда радует, когда выясняется, что хороший человек – на самом деле хороший. Однако холодная рациональная рептилия, именуемая «Жизненный опыт» заставила его попытаться разбить аргументы капитана. Как бы ни хотелось в них верить.

– Если он – магнетизер, то он мог просто заставить вас забыть о встрече… Нет не мог. В это самое время мы с Крисом сидели над тригонометрией. Хотя… Я выходил, он мог выскочить из каюты…

– И? Случайно наткнуться на меня он, конечно, мог – наши каюты почти рядом. Но догадаться, куда я отправляюсь, он не мог точно. А намеренно отправиться ко мне, чтобы что-то внушить – опять-таки не мог, так как знал, что время моей вахты еще не пришло.

Крис потер подбородок, с недовольством отметив, что пора бы и побриться. Полярная экспедиция – не повод для того, чтобы отращивать бороду, тем более что, благодаря паровым машинам, у них было вдосталь горячей воды. Даже Крис, в отличие от большинства мальчишек, лелеющих пух под носом, как первые признаки своей мужественности, и тот каждое утро размахивал бритвой, соскребая мыльную пену с лица.

Какая-то мысль упорно блуждала в голове, блуждала, никак не желая оформиться словесно. Магнетизер мог встретить капитана и внушить, что тот его не видел… Мог… Но… Было какое-то «но», определенно было!

– Магнетизер мог встретить вас, внушить необходимые ему действия, а потом приказать забыть о вашей встрече. Но!

Вот оно!

– Но вас могли видеть другие! Даже если предположить, что магнетизер заметил свидетеля и успел воздействовать и на него – можно проверить, кто где находился, по его собственным словам, а потом – по словам остальных, чтобы найти расхождения в показаниях! И вот эти расхождения и укажут нам – могут указать! – на того человека, встречу с которым вы необъяснимым образом забыли! Бумагу!

На развернутом чистом листе был на скорую руку набросан схематический план «Полюса». Рядом с ним Ксавье начал записывать всех членов экипажа.

Он сам, капитан, малыш Крис… Четыре кочегара, четыре разведчика, кок, старший механик, штурман…

Ксавье поставил на плане жирную точку на месте своей каюты, отметил ее цифрой один. Это он сам. Остальные…

Проклятье, но ведь остальные – проверенные во всех возможных направлениях люди! Люди, с которыми они уже столько дней движутся по снежной пустыне, люди, с которыми они живут бок о бок, с которыми делят хлеб!

Ксавье отвернулся и прислонился лбом к холодному стеклу иллюминатора. Все то же самое черное чувство, которое он испытывал, подозревая Криса, вернулось.

Кто из списка – предатель? Кто?

Штурман Мейснер? Хмурый, казалось, никогда не улыбавшийся человек, с лицом, как будто вырубленным топором, аккуратный до занудства?

Кок Опфер? Улыбчивый, с мучнисто-белым лицом и длинными седыми волосами, почти не выходящий из кухни… камбуза?

Старший механик Роскопф? Веселый и жизнерадостный, обветренный докрасна, постоянно крутящий в руках какие-то детальки и шестеренки?

Разведчик Торнер?

Кочегар Фаланд?

Кто из них? Кто?

Взгляд Ксавье скользнул по списку. В нем, в этом списке, показалась какая-то неправильность, что-то в списке было не так…

Юноша машинально пронумеровал позиции… И замер.

– Капитан… – тихо произнес он, – Сколько людей у нас в экипаже?

– Считая вас и меня?

– Считая всех.

– Двенадцать и плюс ваш юнга. Тринадцать.

– Посмотрите.

Северус приподнялся и посмотрел на перечень членов экипажа.

Начальник экспедиции.

Капитан

Штурман.

Старший механик.

Кок.

Первый разведчик.

Второй разведчик.

Третий разведчик.

Четвертый разведчик.

Первый кочегар.

Второй кочегар.

Третий кочегар.

Четвертый кочегар.

Юнга.

– Четырнадцать… – заворожено произнес капитан. Потом пересчитал экипаж еще раз, – Четырнадцать… Это как? У нас же было двенадцать, плюс один. Откуда взялся лишний⁈

– Мне кажется… – проговорил Ксавье, глядя на список, – что этот лишний – и есть магнетизер. Который убедил нас всех, что он – член экипажа. Только… кто он?

Шнееланд

Бранд. Королевский дворец

4 число месяца Королевы 1855 года

Королевский казначей Орэль айн Лаутер

Красавцы. Просто красавцы.

Казначей прошелся вдоль строя солдат, пытаясь выглядеть не менее внушительно, чем эти бравые парни. Не получилось, сложно быть внушительным, когда ростом ты напоминаешь древесный пенек. И телосложением… древесный пенек.

Плевать. Пусть сердце казначея дрожало, как овечий хвост, он чувствовал себя человеком, который войдет в историю. Уважаемые люди, которые давно уже связались с ним и предложили деньги и помощь за небольшие и необременительные услуги, помогут в этом. Помогут остановить войну, которую собирается начать этот безумец, Первый Маршал, не понимающий, что в этой войне у Шнееланда нет никаких шансов. Потому что для войны нужны три вещи – деньги, деньги и деньги. А их в казне, извините, нет. Уж кому, как не казначею, это знать. Нет, выяснилось, конечно, что деньги на глупые прожекты короля шли и из других источников, но благодаря, хе-хе, небольшим кадровым перестановкам, эти ручейки, вроде того, что тек из Зеебургского рыцарства, удалось запрудить.

Его, айн Лаудера, будут помнить как того, кто не дал начать войну. А если корль все же поддастся влиянию дурных советчиков – то имя айн Лаудера войдет в историю благодаря этим парням.

По документам – Особая стража Казначейства, предназначенная для того, чтобы отбивать нападение грабителей, которые могут вдруг решить вынести королевскую казну. Нет, ну а что? Вон, даже банк «Бегумиум» – и тот ограбили! Обворовали, конечно, то бишь, пролезли ночью и тайком, но важен сам факт! Все под угрозой! Поэтому – нужно подготовиться заранее и подготовить надежных людей. Так, чтобы грабители, несомненно, многочисленные и хорошо вооруженные – а иначе им не хватило бы смелости нападать на королевскую казну – наткнуться на хорошо экипированную и вооруженную охрану. Каждый охранник одет в скрытую под темно-серым мундиром кирасу, плоский стальной шлем – чтобы не цеплялся за низкие своды– вооружен двумя револьверами и коротким тесаком, каждый из них натренирован на то, чтобы действовать в узких коридорах казначейства…

Или королевского дворца.

Но о последнем – тсс! Даже не думать!

– Ну что, солдаты? Готовы служить?

– Да, сэр!

Ну, над этим мы еще поработаем…

Глава 22

Беренд

Нахайск

9 число месяца Короля 1855 года

Цайт

1

Доктор Реллим с видимым наслаждением пил утренний чай в трактире при гостинице, в которой они поселились. Надо признать – с полным на то правом. В том смысле, что чай в Беренде всегда был выше всяких похвал.

В-первых, чтобы получить чай из Орентиса, берендцам нужно было только перевезти его через Цветное море, на самом деле – длинную цепочку переходящих друг в друга через узкие проливы внутренних морей, по некоему стечению обстоятельств названных по цвету. Синее море, Красное море, Зеленое море, Желтое… Отчего лучшие сорта чая были здесь по цене вполне доступны широким массам населения. Это вам не Брумос, где пили чай настолько мерзкого качества, что без молока эту дрянь и в рот не возьмешь. И не Белые земли, в которые чай если и приходил, то по такой цене, что проще уж купить кофе.

Во-вторых, берендцы, по своему обыкновению, творчески развили орентисские традиции чаепития. И получилось нечто самобытное и при этом – действительно хорошее. В отличие от, например, кислой капусты. Цайт искренне попытался ее попробовать, но берендцы никогда не клали в кислую капусту тмин, зато зачем-то пихали в нее морковку в непредставимых количествах, отчего получалось нечто совершенно неупотребимое. А вот чай… Добавки местных трав, отчего чай становился еще ароматнее и полезнее, множество разнообразной выпечки, вроде памятных еще по прошлому раз… пш… вш… печенюшек, в общем… Огромный блестящий чайник с краником, из которого наливали кипяток – samowar.

Реллим повернул краник и подлил в свою кружку, с фарфорового бока которой смотрел на Цайта хмурый лесной вепрь. Сам доктор тоже смотрел на юношу, с какой-то легкой непонятной иронией.

Цайт осторожно отвернулся, делая вид, что просто задумался о чем-то своем.

На самом деле – он, конечно, действительно задумался. О докторе Реллиме.

Кто он такой, этот грюнвальдский доктор никому неизвестной науки? Веселый, жизнерадостный толстячок, любитель вкусно покушать? Шарлатан и мошенник? Гений, открывший целое направление физики, на которое не обращали внимания другие ученые? Убийца, сумевший прикончить проклятого лессца так, что никто не засомневался в том, что эта смерть – естественная? И, судя по неясным намекам – успешно проворачивавший нечто подобное и раньше?

Навряд ли – мошенник. Его «эфиристические конструкции» действительно оказывали какое-то воздействие, правда, не очень понятно было, причиной ли тому – «токи эфира» или же ловкость самого доктора. Да и его эфиристический конденсатор, чем бы он ни был – именно та штука, ради которой они все и отправились в это путешествие, в южные степи Беренда. Навряд ли бы руководство Шнееланда – кто бы там на самом деле не принимал окончательное решение, Немо или Первый маршал – поверило Реллиму на слово, выделив немалые средства на эти испытания без всякой проверки.

Или же – очень хитрый мошенник, задумавший огромную аферу ради какого-то крупного куша. Но какого? На этом фантазия Цайта пасовала, а фантазия насчет мошенничества у фаранов была очень богатой.

В трактире, тем временем, наметилось некое оживление: на утренний завтрак спустились остальные члены научной экспедиции – доктор Бруммер и несколько мастеров, прибывшие на грузовой барже, которая и перевозила основную задачу экспедиции.

А, хотя нет – белоземельцы в Нахайске были зрелищем привычным и такого ажиотажа вызвать не смогли бы. Интерес местных жителей был вызван появившимся в общем зале знаменитым сыщиком Раулем Римусом, как оказалось, известном даже в далеком Беренде. Ну или сыщик привлекал внимание своей внешностью: питладский костюм в коричнево-черно-желтую клетку, лысая голова с остатками седых волос на висках, черная перчатка на левой руке, скрывающая механический стальной протез. Римус и сам по себе был личностью примечательной, даже если не брать во внимание его славу.

Интересно, зачем он здесь?

В голове Цайта начала зарождаться какая-то мысль… что-то, имеющее отношение к доктору Реллиму… доктору и сыщику… Но в этот момент в трактир вошел очередной посетитель и мысль тут же пропала из головы.

2

Новопришедший был ослепителен и торжественен. Высокий, лет сорока с небольшим, с роскошными пышными усами, скорее даже – усищами, в блистающей военной форме темно-синего цвета. На голове – берендская фуражка, очередное «переосмысление», выглядящая, как плоское блюдо, лежащее на голове, на плечах – золотые георгины эполетов, на груди, золотые пуговицы, скромно прячущиеся между разлапистыми звездами орденов, на поясе – берендский кортик.

Сзади за пришедшим скромно молчали несколько офицеров.

Пересчитав ордена и пуговицы, оценив размер фуражки, эполетов и свиты, Цайт понял, что перед ним – не меньше, чем генерал.

Что ослепительный незнакомец ту же и подтвердил:

– Генерал Ронченсальпкюменский, – звякнул он шпорами, представляясь доктору Бруммеру.

Берендский язык и без того был трудным особенно со своими шипящими звуками в неожиданных местах, а фамилии и географические названия с севера Беренда, места, откуда, собственно появилось и начало разрастаться Берендское королевство – были еще более чудовищны. И это белоземельский язык обвиняют в чрезмерной длине слов!

Генерал с непроизносимой фамилией оказался куратором научной экспедиции со стороны Беренда, и заявился с утра пораньше в гостиницу он для того, чтобы принести свои извинения. Так-то Бруммер сотоварищи должен был встретиться с генералом Ропсенштильским только на обеде, где и обсудить все тонкости, однако человек предполагает, а у короля может оказаться свое собственное мнение на этот счет. В общем, хотя все было оговорено и договорено, но обстоятельства изменились, и генерал должен срочно отбыть в столицу.

Знаменитые берендские обязательность и пунктуальность…

Правда, это не означало, что их бросают на произвол судьбы: генерал оставлял вместо себя свое доверенное лицо, каковое и отвечало за то, чтобы задача, поставленная перед экспедицией, была выполнена точно и в срок, без лишних помех, в лице берендской бюрократии или каких-нибудь еще воров и грабителей.

– Полковник Можжевеловский, – доверенное лицо говорило по-белоземельски свободно, но с ощутимым берендским акцентом, смягчая согласные звуки в неожиданных местах и чуть проглатывая «п», «к» и «т», – Доброе утро.

– Dobroje utro, – показал свои познания в берендском Цайт. Судя по выражению лица полковника – его произношение тоже не отличалось правильностью.

Впрочем, заносчивым и высокомерным полковник не был. Он присел за стол к доктору Бруммеру, коротко обговорил с ним планы на ближайшее время и пообещал появиться на железнодорожном вокзале к тому моменту, когда экспедиция отправится к приморские степи.

– Долго ли нам придется ехать до места?

– Не так долго. До Кабирторе около полутора тысяч werst… триста миль…

Ого. Белоземельцы переглянулись. ВСЕ Белые земли в ширину были меньше трехсот миль, расстояние от Белых земель до столицы любой из Трех империй, было меньше трехсот миль… А для берендцев это – «недалеко»…

Огромная, чудовищно огромная страна…

Впрочем, если сосчитать площадь Брумоса со всеми колониями, то он окажется поболее Беренда. А по населению – раз в пять побольше. Беренд, конечно, огромен, но сила любого государства – не только и не столько территория. Сила любого государства – это люди.

Пока Цайт размышлял над вопросами глобальной политики, полковник успел рассказать, как они поедут – сначала железной дорогой, потом пароходом по реке – предложить называть его просто Grigorrijgerasimovitsh – белоземельцы дружно вздрогнули от этой «простоты» – и откланялся, предложив отдохнуть после дороги.

Рауль Римус тем временем спокойно закончил завтрак – по его лицу было непонятно, то ли он доволен, что никто не бежит к нему с криком «Вы же этот!!!», то ли напротив, недоволен – промокнул губы салфеткой и исчез.

Что же за мысль пришла при виде него в голову…?

И тут Цайт вспомнил.

Рауль Римус приезжал в Бранд, раскрыть убийство гаттонбергского епископа. Он тогда успел пообщаться и королем, и с мэром, и даже с Вольфом, ловко исчезнув от последнего, отчего тот крайне расстраивался. И в их разговоре, в гостинице «Худ и Хеннике», перед тем, как их опять разбросало в разные стороны, Вольф опять с огорчением упомянул это обстоятельство. И, кажется, Ксавье, рассказал, что мэр Грауфогель упоминал о своем разговоре со знаменитым сыщиком, который признался, что у него есть противник, гений преступного мира, которого знаменитый сыщик никак не может поймать. Уж больно тот ловкий тип, настолько ловкий, что никто даже не подозревает, что нераскрытые громкие ограбления – это его рук дело.

Ловкий тип, которого не может поймать даже сам Рауль Римус… Как там сказал доктор Реллим, перед тем, как напоить его Цайта, своим эфиристическим чайком? «Знаменитый сыщик не сможет меня разоблачить. Меня не смогли разоблачить даже самые серьезные люди».

Что, если…

Что, если Реллим – и есть тот самый неуловимый преступник?