Текст книги "Побег из гарема"
Автор книги: Констанс О'Бэньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– В Вашингтоне все прошло для тебя хорошо, Торн?
Он решил не тревожить ее подробностями.
– Нормально.
– Это не ответ.
– Не забивай себе голову. У меня есть новости об Ахмеде.
Ее глаза засветились надеждой.
– Ты нашел его?
– Пока нет, но один из людей, которых я нанял, доложил, что Ахмеда видели. Похоже, какой-то работорговец наткнулся на него в тот день, когда он отправился в Чарлстон, и, поскольку у него не было документов, отвез его на аукцион. Но, должен добавить, не раньше, чем Ахмед отметелил с дюжину парней.
– С ним все в порядке?
? Это пока неизвестно. Но мы знаем, что он был продан на какую-то плантацию, только пока еще не выяснили, на какую. Завтра я поеду в Чарлстон и посмотрю, что можно узнать.
– Я не понимаю, зачем кому-то отлавливать Ахмеда. Он же не раб.
Торн не сумел сдержать улыбки.
– Мне сказали, что его купили с расчетом, что он будет хорошим… э… производителем.
– Но Ахмед не может. Он же евнух.
Торн рассмеялся, и в его голубых глазах заплескалось веселье.
– Я знаю это, и ты знаешь, Бриттани. Но человек, купивший его, этого не знал. Можешь себе представить, как он удивится?
Бриттани не видела в этой ситуации ничего забавного.
– Надо забрать оттуда Ахмеда как можно скорее!
Торн привлек ее к себе и обнял так крепко, что пуговицы сюртука вдавились в нее. Как же чудесно было находиться в его объятиях! Он наклонил голову и коснулся губами ее губ.
Она бросила на него предостерегающий взгляд и подтолкнула к двери.
– Иди спать. Тебе надо отдохнуть.
– Бриттани, так ты мне почитаешь или нет? – позвал Бен.
Она поспешила к своему свекру. Торн полюбовался грацией ее движений и со вздохом сожаления пошел к себе в комнату. Он мечтал о ее зеленых глазах и уснул с улыбкой на губах.
Глава 30
Солнце только-только выглянуло из-за верхушек сосен, когда Бриттани на цыпочках вышла из спальни свекра и направилась в комнату Торна. День был чудесный, и она надеялась получить новые известия о том, где сейчас находится Ахмед.
Когда она открыла дверь, ее постигло разочарование. Торн явно спал в своей постели, потому что простыни были смяты, но сейчас комната была пуста.
Она поспешила вниз, надеясь найти его за завтраком. К ее огорчению, в столовой его тоже не было, зато она увидела Вильгельмину.
– Если ты ищешь своего мужа, то напрасно. Он сказал, что у него срочные дела в городе. – Глаза ее превратись в узкие щелки, голос был пропитан сарказмом. – Торн, похоже, и в самом деле сторонится тебя, а?
Бриттани направилась к двери, не имея желания состязаться в острословии с Вильгельминой, но приторно-сладкий голос остановил ее.
– Итак, вы с Эсмеральдой раздуваетесь сегодня от гордости. Может, вам стоит повесить вывеску и заняться частной практикой?
Бриттани повернулась к мачехе Торна.
– Вашему мужу стало лучше, мадам, но моей заслуги тут нет. Эсмеральда разобралась, в чем причина его недуга. Она считает, что он съел что-то не то. Совсем непохоже, чтоб причина была в сердце. Уверена, если вы навестите Бена, он расскажет вам, насколько лучше себя чувствует.
Вильгельмина отодвинула тарелку и поднялась.
– Было бы неплохо, если б ты не вмешивалась не в свои дела.
Она выплыла из комнаты, оставив Бриттани в замешательстве. Вильгельмина даже не пытается скрыть, что выздоровление мужа не доставляет ей никакой радости.
Эсмеральда права. Странные дела творятся в этом доме. Бриттани была намерена позаботиться об отце Торна и убедиться, что он идет на поправку. Она уговорила его съесть то, что приготовила для него Мэтти. Потом почитала ему сельскохозяйственный журнал, пока старик не уснул.
Она закрыла журнал, отложила его и на цыпочках вышла из комнаты, прошептав Ливии:
– Оставайся с ним и никуда не уходи, пока не придет Эсмеральда и не отпустит тебя обедать.
Девушка кивнула и заняла свой пост у постели старого хозяина.
* * *
Бриттани еще раньше обнаружила этот маленький коттедж, но ни разу не входила внутрь, поскольку дверь всегда была заперта. Сегодня, однако, она была открыта, потому что одна из служанок убирала там. Бриттани вошла, сразу же ощутив покой и безмятежность.
Служанка вытерла пыль, вымыла и навощила полы в трех комнатах, и теперь они сверкали и пахли воском.
Бриттани подошла к кровати, опустилась на мягкую перину и почувствовала освежающее дуновение легкого ветерка, влетающего в открытое окно.
Какая-то тень упала налицо Бриттани, и, обернувшись, она увидела стоящего над ней Торна.
– Я не слышала, как ты вошел, – сказала она, выпрямляясь. – Надеюсь, ты не против, что я пришла сюда?
Он сел рядом, хотя и на некотором расстоянии.
– Почему я должен возражать?
– Ты узнал про Ахмеда? – с надеждой спросила Бриттани.
Торн кивнул:
– Да, я выяснил, где он. – Торн улыбнулся. – Как насчет того, чтобы завтра прокатиться в карете и привезти его домой?
Не задумываясь о том, что делает, Бриттани бросилась на шею Торну и обняла его.
– Ты просто чудо! Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя! Добрее и лучше тебя нет никого на свете.
Он взглянул на нее, ощущая ее близость каждой клеточкой своего тела.
– Осторожнее, маленькая танцовщица, может, я сделал это только для того, чтобы заполучить тебя в свои объятия.
Говоря это, Торн проворно расстегивал ее платье. Он не собирался заниматься с ней любовью, но когда пальцы ощутили шелковистость кожи, не смог ничего с собой поделать. В мгновение ока платье Бриттани полетело на пол, его одежда быстро последовала за ним.
В саду за окном нежно запела какая-то птаха, и другая отозвалась переливчатой трелью.
Бриттани с готовностью пришла в объятия мужа, взволнованная огнем, который увидела у него в глазах. Ласки его горячили кровь, а губы обжигали. Она застонала, когда он перекатился на нее и прижал к себе.
От восторга его проникновения она вскрикнула. Словно глубокие хрустальные воды моря поглотили ее. Они сомкнулись у нее над головой, и она потеряла всякую способность размышлять, ощущала только трепет мерцающего пламени внутри, как будто он зажег в ней огонь. Сердце колотилось как молот, дыхание сделалось прерывистым.
Торн совсем потерял голову. Он не мог думать ни о чем, кроме наслаждения, которое нашел в объятиях Бриттани. Страсть подхватила их своим стремительным потоком и вынесла в открытый океан неземного блаженства.
В момент наивысшего наслаждения тело Бриттани откликнулось на его пылающее, словно огонь, желание. Тихий стон сорвался с губ Бриттани, когда Торн зажег, а потом утолил ее жажду.
Тела их остывали, сердцебиение замедлялось, между тем как сумерки накрывали коттедж своим тенистым покрывалом. Прохладный ветерок шевелил занавески на окне, остужал разгоряченную кожу.
– Я хочу заботиться о тебе и быть для тебя надежной защитой и опорой. Считаю, что это мой долг.
– Почему ты сейчас говоришь об этом, Торн?
– Я не рассказывал тебе о том, что происходило в Вашингтоне. К сожалению, тебе все еще грозит опасность со стороны турков. Лучше, если поменьше людей будут знать, что ты живешь в Стоддард-Хилле.
– Торн, я не удивлюсь, если ваше правительство захочет передать меня турецкому правительству, то есть султану Селиму. Это возможно?
Он был поражен ее сообразительностью, но подумал, что лучше пока не говорить всей правды.
– Турецкое правительство не диктует Вашингтону, что делать.
Она села, на лице ее было написано смятение.
– Почему ты говоришь загадками, Торн? Поверь, я не упаду в обморок при первых признаках опасности.
Он расстроено взъерошил рукой волосы.
– Ну, если ты настаиваешь, меня попросили отправить тебя назад в Турцию.
– И все же ты решил этого не делать?
– Разумеется, нет. Ты же моя жена. Я предвидел, что может произойти нечто подобное, и это одна из причин, почему я женился на тебе.
Она встала с кровати и натянула платье через голову.
– Значит, это настоящая причина, по которой ты женился на мне?
– Есть и другие.
– Похоже, ты снова оказался втянутым в окружающие меня интриги, Торн. У тебя свои проблемы, и тебе ни к чему было взваливать на себя еще и мои.
Он улыбнулся:
– Я оказался втянут в твои трудности еще до того, как мы встретились. Если ты помнишь, я еще даже в глаза не видел тебя, когда турецкий флот дал залп.
Взгляд ее был загнанным.
– Значит, ты женился на мне, чтобы не дать мне попасть в лапы султана? Поэтому, Торн?
Он спустил ноги с края кровати и натянул бриджи.
– А почему ты пошла за меня, Бриттани? – ответил он вопросом на вопрос.
Она покачала головой, в глазах застыла печаль.
– Наверное, мы оба немного поторопились, решив пожениться. Если б я попросила родных отца, уверена, они бы замолвили за меня слово, и я могла бы остаться в стране под их защитой.
– Может быть, – согласился он. – Но если б я снова оказался перед таким выбором, то поступил бы точно так же. На размышления не было времени.
– Я не дала тебе ничего, Торн, тогда как ты пожертвовал ради меня своей свободой.
Его голубые глаза потемнели.
– Я рад, что узнал тебя, Бриттани Стоддард. Из-за чего бы это ни случилось и к чему бы ни привело, наши с тобой жизни переплелись.
Она гордо вскинула голову и выдавила улыбку.
– Сомневаюсь, что тебе доставило удовольствие быть из-за меня не в ладах с правительством.
Он окинул взглядом ее лицо.
– Но я ведь был вознагражден.
Печаль тяжким грузом легла ей на сердце. Для Торна женитьба на ней была ошибкой. С каждым днем она все больше и больше зависит от него. «Если это любовь, то почему же тогда так больно? – спрашивала она себя. – Почему его слова разрывают мне сердце?»
Она отвернулась от него, чтобы он не прочел в ее глазах боль и обиду.
– Быть твоей женой – самая тяжелая задача, с которой мне когда-либо приходилось справляться. Будь у меня выбор, не уверена, что снова согласилась бы выйти за тебя.
Он подошел сзади, но не прикоснулся к ней.
– Я знаю, что жизнь в Стоддард-Хилле не может быть для тебя приятной. Мне известно, с какой мстительной злобой относится к тебе Вильгельмина. А с тех пор как отец заболел, для плантации наступили тяжелые времена. В домашнем хозяйстве порядка нет, поля не обрабатываются. С моей стороны было ошибкой втянуть тебя в свои беды.
Она повернулась и посмотрела на него округлившимися глазами.
– Я знаю, что Стоддард-Хилл однажды снова расцветет, а злоба твоей мачехи меня не слишком задевает, но кое-какие ее намеки не дают мне покоя.
Его взгляд сделался настороженным.
– Какие, например?
– Она утверждала, что это из-за нее тебе пришлось уехать из Стоддард-Хилла.
Он вздохнул и посмотрел на сад за окном.
– В этом она права.
Бриттани опустила глаза, отказываясь верить, что Торн мог возжелать отцовскую жену.
– Еще она почти в открытую говорит, что вы с ней… были любовниками. – Она подняла на него глаза, чувствуя себя скверно оттого, что подвергает сомнению честь Торна.
Он устало вздохнул, взял ее за руку и повел к кровати. Усадил ее, подтащил стул и сел напротив.
– То, что я тебе сейчас открою, я не рассказывал ни одной живой душе. Я нахожу все это отвратительным, но понимаю, что должен быть с тобой откровенным.
Она решительно замотала головой. Ей было стыдно, что она опустилась до того, что сует нос в дела Торна. Ведь все это было задолго до того, как она вошла в его жизнь.
– Ты ничего мне не должен, Торн. Храни свои секреты, а я буду хранить свои.
Он улыбнулся одним уголком рта.
– У тебя они есть?
Она, не мигая, встретилась с его взглядом.
– Думаю, да.
Он долго и пристально смотрел на нее, прежде чем заговорить:
– И, тем не менее, я тебе расскажу. Я покинул Стоддард-Хилл потому, что мой отец подумал, что я соблазнил его жену.
Лицо Бриттани побелело, пока она ждала, чтобы Торн заверил ее, что не делал ничего подобного.
– Ни за что не поверю, чтобы ты мог так предать своего отца! – воскликнула она.
Он взял ее руку в свою.
– Важно то, что отец в это поверил и велел мне убираться из Стоддард-Хилла.
Она презирала себя за этот вопрос, но просто должна была знать.
– Ты ведь никогда не был ее любовником, правда?
Он тяжело вздохнул.
– Ты просишь правды, а ее нелегко открыть. – Он обнял Бриттани за плечи, пытаясь найти слова, которые заставят ее все правильно понять. – Да, когда-то давно я был ее любовником.
Сердце Бриттани разлетелось на осколки, и непрошеные слезинки скатились по щеке.
– Никогда бы не подумала, что она…, что Вильгельмина из тех женщин, которые могут привлечь тебя. – Она оттолкнула его руки, не желая, чтобы он к ней прикасался.
Торну сдавило грудь, ему с трудом удалось сделать вдох.
– Это не то, что ты думаешь, Бриттани. Все, о чем я прошу, – это верить мне.
Он встал и протянул руку, и она неохотно вложила свою ладонь в его.
– Я провожу тебя в дом, и можешь готовиться к поездке в Чарлстон. – Он улыбнулся, но улыбка не затронула глаз. – Есть у меня и хорошая новость. Кэппи нашел покупателя на мой корабль.
– Вот как?
– Да. Какая-то женщина хочет купить «Победоносец». Так что, как видишь, не все еще потеряно.
Бриттани избегала встречаться с ним взглядом, опасаясь, как бы он не догадался, что та самая женщина – это она и есть.
– В нашей жизни немало и хорошего, Торн. Твоему отцу стало гораздо лучше, и мы скоро вернем Ахмеда. После бури всегда светит солнце.
Он взял ее за руку и вывел в сад.
– И кто же вооружил тебя этой мудростью?
– Моя мама.
Глава 31
Возница направил лошадей под увитую виноградом арку, и карета покатила по извилистой подъездной дороге, ведущей на плантацию Джонсонов. Лошади цокали копытами по укатанной дороге.
Бриттани сидела рядом с Торном, и каждый нерв в ее теле был натянут от напряженного, полного нехороших предчувствий ожидания.
– Ты уверен, что Ахмед здесь? – спросила она.
– Мне так сказали.
Она нервно сжимала и разжимала пальцы в кружевных перчатках.
– Я никогда не задумывалась, как много Ахмед значит в моей жизни, пока он не пропал. Меня беспокоит этот человек, который купил его.
– Ты должна понять, Бриттани, что мистер Джонсон, возможно, тут не виноват. Должно быть, он купил Ахмеда, полагая, что это законная сделка. Все подстроил работорговец.
– По мне так нет никакой разницы. Никто, ни мужчины, ни женщины, ни дети, не должны подвергаться такому унижению – продаваться и покупаться, как скот. Мне известно про невольничьи аукционы. Мою маму когда-то выставили на всеобщее обозрение, и она рассказывала мне, как это ужасно и унизительно.
Торн взглянул на Бриттани.
– Интересно, как твоя мать стала женой великого визиря? Господин Симиджин купил ее на аукционе?
– Да, и это просто счастье, что именно он купил Английскую Розу в тот день. Позже, уже после того, как мама стала единственной женой Симиджина, она попросила его освободить всех рабов, а он так любил ее, что сразу же исполнил ее желание. Конечно, многие из них, как, например, Ахмед, остались, потому что восхищались мамой. Никогда не думала, что Ахмеду когда-нибудь придется пережить такое унижение.
Торн посмотрел мимо Бриттани на увитый плющом господский дом.
– Здесь, на Юге, рабство – образ жизни. Как бы отвратительно оно ни было, думаю, пройдет еще немало лет, прежде чем его отменят.
Карета остановилась, Торн спрыгнул на землю и помог выйти Бриттани, а мистер и миссис Джонсон стали медленно спускаться по широким ступенькам, чтобы приветствовать их.
Ина Джонсон была застенчивой маленькой женщиной, черноволосой и черноглазой. Она льнула к своему коренастому, пышущему здоровьем супругу, словно, нуждалась в его защите.
Теодор Джонсон заговорил первым. Он представился сам, представил жену, при этом вид у него был извиняющийся.
– Я весьма сожалею, миссис Стоддард, что стал участником вопиющего обмана. Знай я, что раб принадлежит вам, тотчас же известил бы вас.
Бриттани была не в настроении успокаивать совесть мистера Джонсона. Ее беспокоило, что она не видит Ахмеда.
– Где он? – спросила она без дальнейших церемоний. – Если вы причинили ему какой-то вред, вам это не сойдет с рук.
Одно веко Ины Джонсон нервно задергалось.
– То, что вы из Стоддард-Хилла, не дает вам права так разговаривать с нами или угрожать нам.
Бриттани взглянула мимо женщины на ее мужа.
– Немедленно приведите сюда Ахмеда.
Мужчина отвел глаза от ее пронизывающего взгляда.
– Сожалею, но должен сказать, что мне пришлось велеть его… высечь.
Торн шагнул вперед, а Джонсон быстро попятился.
– Что? – прошипел Торн сквозь зубы. – Вы уведомили моего первого помощника, что ему не причинят вреда.
Теодор Джонсон неловко переступил с ноги на ногу.
– Тут, видите ли, какое дело. Мы знали, что сегодня вы приедете за Ахмедом, поэтому решили, раз уж потеряли на нем деньги, то по крайней мере могли бы использовать… Мы поместили его с тремя нашими самыми крепкими молодыми рабынями. А когда он отказался… ну, вы знаете, я велел его раздеть и высечь. Мы у себя на плантации не терпим непослушания.
Бриттани резко развернулась к мужчине.
– Вы дурак! Ахмед не мог сделать то, что вы требовали. Он же евнух. Наверняка он сказал вам об этом.
Лицо Джонсона побелело под загаром.
– Чертов упрямец! Уверяю вас, он промолчал. Я понятия не имел…
– Разумеется, он вам не признался! – гневно бросила Бриттани. – Ахмед – человек замкнутый и гордый. С какой стати он стал бы вам в чем-то признаваться? – Слезы заблестели у нее на глазах. – Немедленно отведите меня к нему.
Торн бросил на Теодора Джонсона предостерегающий взгляд.
– Вам лучше сделать, как она говорит.
Джонсон развел руками.
– Я подумал, что мог бы предложить вам полторы тысячи долларов за Ахмеда.
Бриттани разозлилась окончательно.
– Вы оскорбляете меня, сэр. Ахмед – свободный человек, и никто не будет ни покупать, ни продавать его.
Торн, сверкая глазами, шагнул к Теодору Джонсону.
– На вашем месте я бы не мешкая сделал то, на чем настаивает моя жена.
Джонсон подтолкнул свою жену в сторону ступенек, давая понять, чтобы шла в дом.
– Идемте, – сказал он Торну, – я отведу вас.
Торн взял Бриттани под руку, и они пошли рядом с мистером Джонсоном. Бриттани была так зла, что не решалась заговорить, не доверяя себе. Когда они пришли к строению, стоящему в стороне от других, Джонсон жестом предложил им войти.
– Это изолятор. Как вы увидите, о нем заботятся наилучшим образом.
– Его не пришлось бы лечить, если бы не ваша жестокость, – с чувством сказала Бриттани. Она оттолкнула мистера Джонсона и вошла в длинное узкое строение с грязным полом. Когда глаза ее привыкли к темноте, она увидела три соломенных матраса на полу.
Она бросилась вперед и вскоре отыскала Ахмеда. Тот лежал на животе, и она в ужасе вскрикнула, увидев красные рубцы, глубоко врезавшиеся в кожу его спины.
Она опустилась на колени рядом с ним, и слезы ослепили ее.
– Ох, Ахмед, Ахмед, что же они с тобой сделали?
Глаза Ахмеда открылись, и он попытался подняться.
– Маленькая госпожа, это вы, или это опять сон?
Она сжала его руку.
– Это явь. Я приехала, чтобы забрать тебя отсюда.
– Не позволяйте им больше бить меня, госпожа. И простите меня, потому что деньги, которые дал мне господин Симиджин, украл работорговец.
Горький всхлип вырвался из горла Бриттани, и она повернулась к Теодору Джонсону.
– Вы совершили черное дело, сэр. Причинили боль нежнейшей на свете душе.
У хозяина плантации не было на это ответа, и он отвел глаза от ее обвиняющего взгляда.
– Не бойся, Ахмед, – сказал Торн, помогая евнуху подняться. – Мы отвезем тебя домой. Больше никто никогда не ударит тебя.
* * *
Вскоре Ахмед был удобно устроен на третьем этаже Стоддард-Хилла. Эсмеральда наотрез отказалась подниматься по лестнице в его комнату, но приготовила одну из своих исцеляющих мазей для его ран, после чего боль уменьшилась.
Отцу Торна теперь не требовался постоянный уход, он уже мог вставать с постели, и Бриттани делила свое время между двумя больными.
Торн уехал в Чарлстон в тот же вечер, как они привезли Ахмеда домой, и с тех пор от него не было ни слуху ни духу. Тревожная тишина повисла над Стоддард-Хиллом, словно все ждали, что что-то должно случиться.
Бриттани заглянула в комнату Ахмеда и обнаружила, что он спит. Когда она накладывала мазь ему на раны, он даже не пошевелился. Она была рада видеть, что спина его отлично заживает, и не сомневалась, что не позже чем через неделю он окончательно поправится.
Бедный Ахмед слишком дорого заплатил за то, что поехал с ней в Америку.
Бриттани спустилась на второй этаж, собираясь пойти в комнату Бена и почитать ему перед ленчем. Услышав в холле перешептывание, она прижалась спиной к стене. Вильгельмина и доктор Кросс, похоже, о чем-то горячо спорили.
– Ты совсем рехнулась, Вильгельмина. То, о чем ты просишь, невозможно.
Вильгельмина просверлила Кросса гневным взглядом.
– Ты сделаешь, как я скажу, Джордж. Ты слишком глубоко увяз в этом, чтобы теперь отойти в сторону.
Бриттани отвернулась, когда доктор Кросс сграбастал Вильгельмину в объятия и начал бесстыдно гладить ей грудь.
– Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все, – хрипло пробормотал он. – Все, что мне нужно для счастья, – это забраться к тебе между ног.
Бриттани затошнило от отвращения. Она и раньше подозревала, что Вильгельмина и доктор любовники, теперь же окончательно убедилась в этом. Ей было противно наблюдать за этой отвратительной сценой. Неужели у Вильгельмины нет ни стыда, ни совести? Как она может вытворять такое прямо перед спальней своего мужа?
Бриттани услышала, как дверь открылась и закрылась. Когда она подняла глаза, коридор был пуст. Очевидно, Вильгельмина повела любовника к себе в комнату.
Бриттани быстро прошла по коридору и спустилась на первый этаж, не желая встречаться с Вильгельминой. Как она теперь посмотрит в лицо женщине, зная правду о ней и докторе Кроссе?
Бриттани хотелось подышать свежим воздухом и уйти подальше от угнетающей атмосферы, нависшей над домом. Она выбежала в дверь и заспешила через широкую лужайку, ведущую к реке.
Здесь хорошо дышалось, и она наблюдала, как вода плещется о берег. Несколько дней Бриттани удавалось не думать о том, что Торн с Вильгельминой когда-то были любовниками. Теперь ее передернуло, когда она представила Торна на месте доктора.
Ей трудно было поверить, что такой мужчина, как Торн, предал бы своего отца из-за подобной стервы. Она вытерла набежавшие на глаза слезы. Похоже, здесь все погрязли в обмане. Полно, да место ли ей тут? В одном Бриттани уверена: она больше не наивна. Она увидела грязную сторону жизни, которая долгие годы была от нее скрыта.
Бриттани не замечала приближающегося к ней сзади Торна, пока он не покачал изумрудным ожерельем у нее перед носом. Поскольку она отдала изумруд Кэппи для покупки «Победоносца», то была потрясена, что он попал в руки Торна.
Повернувшись, она увидела, что челюсть его напряжена, а глаза горят гневом.
– Если б я хотел твоей помощи, я бы попросил о ней, Бриттани. Должно быть, ты решила, что поступила очень умно, использовав вымышленное имя для покупки «Победоносца».
Чувство, проникшее ей в душу, было таким же холодным и тяжелым, как камень у нее в руке.
– Я только хотела помочь.
– И у тебя могло бы выйти, не будь мой поверенный таким честным. Он видел тебя как-то раз в Чарлстоне и обратил особое внимание на этот изумруд. Когда точно такой же был вручен ему в качестве платы за «Победоносец», он сразу же узнал его. Остальные свои драгоценности ты найдешь у себя в спальне.
Она протянула ему ожерелье.
– Торн, пожалуйста, возьми его. Я хочу отдать его тебе.
Он сунул руки в карманы.
– Ты ничего не знаешь о мужской гордости, Бриттани. Это я должен дарить тебе драгоценности, а не брать их у тебя.
Она понимающе кивнула.
– Я уже как-то говорила тебе, что многого не понимаю в этой стране.
– Мне интересно, откуда ты взяла это имя – «леди Джулианна Мэридон»?
– Это девичье имя моей матери. – Она протянула к нему руки, но он оставил без внимания этот жест. – Я просто хотела помочь, Торн. Если я поступила неправильно, прости.
Она отвернулась и пошла прочь, но он нагнал ее.
– Я не хотел показаться неблагодарным, Бриттани, но больше никогда не пытайся действовать вот так, за моей спиной.
Она метнула в него гневный, обвиняющий взгляд.
– Это я действую у тебя за спиной?! Как ты можешь обвинять меня в этом, когда сам за спиной Бена спал с его женой! – Она увидела, как лицо его побелело, но теперь не могла остановиться. – Меня уже тошнит от всего этого вранья. Лучше б я никогда не приезжала сюда!
Он долго молчал.
– Вижу, что ты поверила в худшее обо мне. Очень жаль, Бриттани.
– Я не знаю, кому верить, кто здесь мой друг, а кто враг. Знаю только, что когда я увидела, как Вильгельмина ведет доктора Кросса в свою спальню, я представила тебя рядом с ней.
Он схватил ее за руку и развернул.
– Когда это было?
– Совсем недавно. Возможно, он все еще там. – Она зло смахнула слезинку со щеки. – Ты ревнуешь к доктору?
Взгляд, которым он ее наградил, был ледяным.
– Думай что хочешь, Бриттани.
Она смотрела, как он шагает к дому, и спрашивала себя, сказала ли про Вильгельмину и доктора назло, чтобы насолить Торну. Оставалось лишь надеяться, что она поступила правильно.
Вильгельмина провела пальчиком по животу Джорджа Кросса.
– Думаю, пожар – лучший способ избавиться от всех троих сразу, Джордж.
Он схватил ее за руку.
– Ты с ума сошла? Да нас сразу заподозрят!
Она задумчиво посмотрела на него.
– Конечно, мы потеряем дом, но тут уж ничего не поделаешь. Его можно выстроить заново.
– Я этого не сделаю, Вильгельмина.
Она потерлась о него обнаженным телом.
– А для меня?
У Джорджа Кросса не было возможности ответить, потому что в этот момент дверь с треском распахнулась, и на пороге возникли Торн и Кэппи, похожие на ангелов мщения.
Вильгельмина оцепенела, похолодев от нехорошего предчувствия.
– Как ты смеешь вот так врываться ко мне в комнату, Торн?! Я скажу твоему отцу, чтобы он… – Она осеклась и натянула на себя одеяло, прикрывая свою наготу.
– У тебя ровно час, чтобы собрать свое барахло и убраться отсюда, Вильгельмина! Как видишь, я привел с собой Кэппи как свидетеля твоей опрометчивости.
Торн подошел к съежившемуся Джорджу Кроссу и сдернул его с кровати.
– И забирай с собой своего любовника, – сказал он, отшвырнув его с такой силой, что тот врезался в стену и приземлился на пол, хватая ртом воздух.
Вильгельмина вызывающе вскинула голову.
– Ты не можешь меня прогнать.
– Вот как? А что, если я скажу, что Кэппи разыскал некоего мистер Диверса, который готов рассказать властям, как ты и этот человек пытались отравить моего отца и как наняли этого негодяя Диверса, чтобы убить Бриттани?
Вильгельмина опустила глаза.
– Мне некуда идти, – пробормотала она, понимая, что не дождется сочувствия от Торна Стоддарда.
Глаза Торна были холодными, на лице написано отвращение.
– Может, тебе удастся убедить своего любовника позаботиться о тебе.
Торн перевел взгляд на доктора Кросса, который с трудом поднялся и натягивал бриджи.
– Для пользы вашей практики, доктор, советую вам найти другой штат, который больше придется вам по душе. – Взгляд Торна ожесточился. – Если б не отец, я бы позаботился, чтобы вас обоих повесили. Но, будьте уверены, если когда-нибудь еще увижу вас в Южной Каролине, то передам властям.
Кэппи увидел, как краска отхлынула от лица Вильгельмины, ибо она поняла, что проиграла. В его сердце не было жалости ни к ней, ни к доктору, ибо те замышляли убийство.
После того как Торн с Кэппи вышли из комнаты, Вильгельмина соскочила с кровати, и лицо ее было маской ярости.
– Не бывать этому! – закричала она. – Торн не может выставить меня вон!
Наконец ее любовник заправил рубашку в бриджи.
– У тебя нет выбора, Вильгельмина. Либо уехать, либо пойти под арест. Торн Стоддард отнюдь не шутил.
Она повела вокруг себя рукой.
– Я не могу отказаться от всего этого.
– У тебя есть я, – напомнил он.– Я позабочусь о тебе.
Истерический смех заклокотал в горле Вильгельмины.
– Слабое утешение! Бог мой, ты хоть представляешь, что я теряю?
– Но ты проиграла, Вильгельмина, – напомнил он. – По всем статьям…
Плечи ее ссутулились, и она опустилась на кровать. Да, она проиграла и потеряла все. Она старалась не думать о той давней ночи, когда стояла в освещенном лунным светом саду с Торном, а он клялся ей в любви. Она проиграла еще тогда, в ту ночь. Тогда она держала целый мир в своих руках, но сама же разрушила его.
Через некоторое время от дома отъехала коляска, загрохотав по пыльной дороге. Никто не вышел попрощаться с Вильгельминой, и никто не пожалел о ее отъезде.
Когда коляска выехала за ворота, она оглянулась, чтобы последний раз посмотреть на Стоддард-Хилл.
