Текст книги "Предназначено судьбой"

Автор книги: Колин Фолкнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Каково же было удивление сестер, когда они увидели перед собой не Алджернона, а Дункана. Вид у графа был весьма смущенный.

– Дункан?

– Джиллиан!

Она схватилась за грудь, чувствуя, как бьется сердце.

– Это Дункан, – сказала Джиллиан сестре с облегчением.

Беатриса, покраснев, попятилась в коридор.

– Добрый день, милорд, – пролепетала она.

– А кого же вы ждали? – удивился граф. – Что происходит? Вы как-то странно себя ведете.

Джиллиан молча закрыла за собой дверь.

– Ничего, просто…

Она лихорадочно думала, что бы такое соврать. Сейчас не время и не место обсуждать поведение Алджернона, к тому же в последнее время кузен ей совсем не докучал. Она вообще почти его не видела.

– Я думала, это одна из служанок ворует мои духи. Хотела застигнуть ее на месте преступления и как следует отчитать.

Граф кивнул, но, кажется, не поверил.

Тогда Джиллиан перешла в контратаку:

– А вы-то что здесь делаете?

Ведь с той памятной ночи Дункан ни разу не переступил порог ее спальни.

– Я думала, вы на верфи.

Она подозрительно оглядела комнату.

– Дункан!

– Что?

На столике лежали свежие цветы, еще не поставленные в вазу.

– Так это вы? – ахнула Джиллиан. – Это вы приносите сюда цветы? – Лицо ее просияло. – А я-то думала, что это слуги. Думала, Дафна им приказала. Я ведь даже благодарила ее, и она ни словом не обмолвилась, что это вы…

Тут граф густо покраснел.

– А что такого? – набычился он. – Я просто хотел, чтобы ваша комната была уютней. – Он порывисто сунул букет в вазу. – И ничего особенного.

Джиллиан подошла к мужу, нежно взяла его за плечи, проникновенно сказала:

– Спасибо, Дункан. Это очень мило с твоей стороны.

– Подумаешь. Какие-то цветы, – сконфуженно пробормотал он.

Она крепко сжала ему руку:

– Какие-то цветы? – передразнила она, приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы.

– Это не просто цветы. Это настоящее чудо.

Она наклонилась над вазой и вдохнула пьянящий аромат полной грудью.

Дункан внезапно засуетился.

– Я ведь не просто так вернулся. Мне понадобились кое-какие бумаги. – Он пятился к двери. – И вообще, вряд ли я успею вернуться домой к ужину. Мне еще нужно заехать к казначею, потом встретиться с купцами. Они предлагают вложить деньги в торговую экспедицию.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулась Джиллиан, очень довольная собой.

Кажется, ей удалось добиться значительных успехов. Дело движется медленно, но есть надежда, что их семейная жизнь с графом Кливзом будет счастливой.

– Тогда увидимся за завтраком.

– Вот-вот, за завтраком. Зато завтра после обеда, если хочешь, можем поехать с Уиллом на медвежью охоту.

Джиллиан поморщилась:

– Я бы лучше в театр сходила. Говорят, королевская труппа ставит «Клеопатру». Дафна была, и ей понравилось.

– В театр так в театр. Ну, до завтра.

Прежде чем Джиллиан успела попрощаться, Дункан торопливо вышел в коридор и был таков.

Возле лестницы он остановился и зажмурился. Сердце у него учащенно билось, ладони были холодными и мокрыми от пота. Странное ощущение – будто сзади подкрался гурон и схватил за горло.

Дункан пытался отогнать мучительные воспоминания. С чего вдруг всколыхнулись они в его душе? Он ничего не мог с собой поделать…

Только вдруг издалека донесся смех его сестры Салли… Потом он увидел и саму Салли.

Она бежала по лугу, ее светлые волосы развевались по ветру. Дункан гнался за ней, но не слишком быстро – сестренка была маленькая и бегала медленно. Они очень любили играть в догонялки.

Потом вдруг все изменилось. Дункан стоял на лугу один, беспомощный, не в силах сдвинуться с места. От ужаса крик застрял у него в горле, а на земле лежала малютка Салли, и вместо лица у нее была кровавая каша. Куда подевались ее светлые волосы, которые только что развевались на ветру?

Кошмар исчез так же внезапно, как и возник.

Граф вытер слезы, подозрительно огляделся по сторонам, но вокруг было пусто. Тогда Дункан зашагал вниз по лестнице, чувствуя себя последним идиотом. Всякий раз, когда память начинала играть с ним дурные шутки, он падал духом. Нужно как можно скорее восстановить свою власть над окружающим миром: заняться работой, кораблями. Вот скоро жена забеременеет, и тогда можно отправляться в путь. В Мэриленде полно дел. Там будет не до глупостей, и видения оставят его в покое. Начнется нормальная, размеренная жизнь.

Поздно вечером, когда Беатриса и графиня уже легли спать, Джиллиан сидела у себя в спальне и читала книжку сонетов, подаренную Дунканом. Девушке нравилась поэзия, но сегодня почему-то она никак не могла сосредоточиться на стихах.

Мысли были в основном приятными. Оказывается, цветы ей в комнату приносил Дункан. Разве это не свидетельствует о том, что она ему небезразлична? Но этого еще мало. Джиллиан сама должна найти путь к его сердцу. Необходимо, чтобы он добровольно снял вуаль – и в прямом смысле, и в переносном.

Джиллиан думала о маленьком мальчике, про которого сегодня рассказывала графиня. И тут ей в голову пришла идея.

Она быстро встала, набросила поверх ночной рубашки шелковый халат. Дункан говорил, что халат привезен с далекого Востока. Девушка сунула ноги в шлепанцы и, взяв с камина подсвечник, вышла в коридор. Там было пусто и темно. Где сейчас Дункан? Неизвестно…

Алджернон отправился в город прожигать жизнь, слуги давно легли спать. Кроме Джиллиан, в этом крыле дома никого не было.

Обругав себя за детский страх перед темнотой, она быстро прошла коридором к маленькой двери, откуда по узкой лестнице можно было попасть на чердак. Чердак представлял собой разветвленную анфиладу комнаток, расположенную над всем Брекенридж-хаусом. Как-то раз графиня водила своих «внучек» показывать этот пыльный лабиринт, заставленный ненужной мебелью, старыми портретами, сундуками с вышедшей из употребления утварью. По мере того как дом обрастал пристройками, увеличивался и чердак.

Даже при свете дня здесь было жутковато – казалось, что в темных углах прячутся духи прошлого. На лестнице Джиллиан заколебалась. Может быть, лучше подождать утра? Но где-то там, наверху, лежала любимая лошадка маленького Дункана. Это была важная деталь, кусочек из прежней жизни графа.

– Не будь дурой! – громко сказала она. – Какие еще привидения?

Звук собственного голоса придал ей мужества. Джиллиан убеждала себя, что она взрослая женщина, замужняя, находится в собственном доме. Чего ей бояться?

Подобрав полы халата, она решительно двинулась вверх по лестнице, а наверху свернула направо. Где-то там была маленькая комнатка, где она раньше видела старые детские игрушки. Может быть, и лошадка там.

На чердаке страх окончательно исчез. Комнаты с низкими потолками выглядели довольно симпатично, по-домашнему. В деревенской усадьбе Холлингсвортов был точно такой же чердак, где пахло старым деревом, плесенью, мышами. Может быть, когда-нибудь сын или дочь Джиллиан будет тоже бродить здесь в поисках примет давно ушедшего детства.

Джиллиан наклонила голову, чтобы не удариться о балку. Вот и старый кожаный сундук. Где-то здесь должны быть игрушки. Знаком был ей и надорванный портрет, косо стоявший на стуле с тремя ножками.

В этот миг сзади раздался звук, от которого у Джиллиан внутри все похолодело. Что это было? Мышь? Крыса?

Девушка застыла и прислушалась. Шаги!

Ей стало жутко.

– Кто там? – дрожащим голосом воскликнула Джиллиан.

Ни слова в ответ, лишь приближающиеся шаги.

Джиллиан знала, кто это.

– Алджернон! – позвала она.

Никакого ответа.

Шаги звучали все явственней.

У Джиллиан озноб прошел по коже. Какая же она дура, что среди ночи, одна, отправилась на чердак. Вдруг Алджернон на нее нападет? Ведь он уже угрожал ей. Кричи не кричи, все равно никто не услышит.

Она сделала единственное, что могло хоть как-то защитить ее, – задула свечу.

И тут же оказалась в кромешной тьме. Шаги были совсем близко. Тот, кто приблизился к ней, обходился без свечи. Но он был здесь – это точно. Джиллиан слышала его дыхание.

10

Девушка медленно попятилась. Она надеялась только на одно – что доски не заскрипят у нее под ногами.

– Кто там? – раздался зычный мужской голос.

Джиллиан чуть не подпрыгнула. Это был не Алджернон.

– Д… Дункан? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Это ты, Джиллиан?

– Ох, как же ты меня напугал! – воскликнула она и протянула руки в темноту. Сердце чуть не выпрыгивало у нее из груди.

Ладонь уперлась в широкую, твердую грудь.

– Что ты здесь делаешь в темноте? И почему ты звала Алджернона?

Голос был сердитым, но сильные руки взяли Джиллиан за плечи и притянули к себе.

– Так, всякие глупости, – ответила она, прижимаясь щекой к его рубашке.

От Дункана пахло табаком, мокрой кожей и всякими другими мужскими запахами.

– Все в порядке.

– Ничего себе «в порядке»! Я же вижу, тебя до смерти кто-то напугал. Ты же дрожишь.

– Ничего страшного, просто свеча погасла. Я не понимаю, как ты можешь бродить здесь без огня.

– Я здесь с детства каждый закоулок знаю. – Он погладил ее по голове. – В чем дело, жена? Алджернон тебя обижал? Говори правду.

В темноте она могла видеть лишь его смутный силуэт, но знала, что вуаль, как всегда, на месте. Знала она и то, что Дункан на нее смотрит.

– Не было ничего такого, с чем бы я не справилась сама.

– Ах он, трусливый мерзавец. Я с него шкуру сдеру.

Джиллиан положила руку ему на плечо.

– Не стоит. Он безвреден.

– Чего же ты тогда испугалась?

Он взял ее за подбородок двумя пальцами.

Джиллиан и сама не поняла, как это случилось: поднялась на цыпочки и поцеловала его, а руки сами обхватили Дункана за шею. От него пахло так волшебно, что кружилась голова.

Дункан заколебался, но лишь на миг. А может быть, ей только показалось, что он чуть помедлил…

Потухшая свеча упала на пол и откатилась в сторону.

– Джилли, – прошептал он, и его голос прозвучал так близко, что от удовольствия мурашки пробежали по ее телу.

Никто другой не умел произносить ее имя так, как он.

– Да, да, – прошептала она и вновь требовательно припала к нему губами.

Его широкая ладонь накрыла ей грудь, никогда еще мужская рука не касалась ее тела так требовательно, но Джиллиан ничуть не смутилась. Ей показалось, что этот жест совершенно естествен.

Она негромко простонала, стыдясь собственной несдержанности. Что подумает про нее муж? Но удовольствие было слишком острым.

Дункан поцеловал ее в шею, туда, где билась жилка, и прошептал что-то на неведомом языке. Джиллиан не стала допытываться, что именно он сказал – на всех языках нежные слова одинаковы.

Ее сосок напрягся под его настойчивыми пальцами.

Джиллиан не могла дышать, не могла думать. Конечно, леди не должна бы вести себя столь распущенно, но разве можно удержаться? Кровь стремительно мчалась по ее телу, а внизу живота почему-то стало очень жарко.

Она вцепилась Дункану в плечи, всецело отдавшись новым ощущениям. Каким-то чудом граф знал, где и как нужно ласкать ее тело.

Она вглядывалась в темноту, чтобы получше рассмотреть человека, который стал ее мужем. Им придется жить вместе до самой смерти, а ведь она его все еще почти не знает. Неуверенно Джиллиан коснулась вуали, закрывавшей левую половину его лица.

– Дункан…

– Джилли…

Он не отказывал, но голос его дрогнул. От страха? От боли?

– Я все равно ничего не увижу, здесь так темно, – прошептала она. – Но я хочу дотронуться до твоего лица.

Она медленно отдернула вуаль. Дункан весь напрягся. Может быть, он боится, что она отпрянет с отвращением? Как будто для нее могут иметь значение какие-то там шрамы!

Его рука по-прежнему лежала на ее груди, а Джиллиан, осмелев, швырнула вуаль на пол. Ее рука осторожно коснулась его щеки.

Пальцы обнаружили, что щека чисто выбрита. Это было неудивительно. Удивило другое – никаких шрамов на ощупь обнаружить не удалось.

Но сейчас было не время задавать вопросы. Здесь, в кромешной тьме, Дункан и Джиллиан смогли достичь компромисса. Демоны, истязавшие его душу, оказались безвластны.

Джиллиан вновь положила руки ему на плечи, чуть стиснула налитые силой мускулы.

– Сейчас, – прошептала она дрожащим от переполнявших ее чувств голосом. – Сделай меня своей женой.

Он нашел ее губы и поцеловал со всей страстью, которая накопилась за время долгого ожидания.

Джиллиан почти не осознавала реальности и опомнилась, лишь когда они уже лежали на полу, все еще слитые в поцелуе.

Руки Дункана скользили по ее телу – по рукам, ногам, по талии. Каждое прикосновение обжигало ее.

Когда он припал ртом к ее груди, Джиллиан вся изогнулась и громко застонала. Собственная реакция испугала ее, но Дункан стал нашептывать что-то нежное и ласковое. Его голос звучал отовсюду, его руки были везде, и страх прошел.

Он сжал губами ее твердый сосок, и Джиллиан вскрикнула от удовольствия. Потом рука Дункана спустилась по ее плоскому животу к разгоравшемуся огню меж бедер. Теперь Джиллиан хотелось только одного – чтобы он скорее оказался там.

– Джилли, моя Джилли, – хрипло бормотал Дункан. – Я мечтал о тебе с того дня, как увидел тебя. Ты должна была стать моей!

Она не могла дышать, думать, лишь чувствовала, как его пальцы зажигают все ее существо огнем.

Это было еще прекраснее, чем его прежние ласки. Без малейших колебаний Джиллиан раздвинула ноги, чтобы Дункану было удобней.

«Если бы я знала, что это будет так восхитительно, я бы уложила его в кровать в первую же ночь», – промелькнуло у нее в голове.

Прикосновения Дункана были поистине волшебными, потому что тело девушки как бы зажило собственной жизнью. Джиллиан непроизвольно гладила широкую спину мужа, ласкала его плечи, лицо. Она не произносила ни слова, ни о чем не думала.

Когда Дункан приподнялся, она была разочарована, но граф лишь спустил панталоны и снова прижался к ней. Тут Джиллиан почувствовала, как к ее обнаженному бедру прикасается нечто горячее и твердое.

Ей стало страшно, и она съежилась. Но Дункан тут же осыпал ее нежными, но страстными поцелуями.

– Сначала будет немножко больно, – прошептал он, – а потом хорошо. И боль больше никогда не повторится, я тебе обещаю. Останется только наслаждение.

Она кивнула и зажмурилась. Мать все рассказала ей про супружеские обязанности – и про боль, и про долг женщины сносить мужские посягательства терпеливо. Правда, про наслаждение леди Холлингсворт почему-то не упомянула.

Дункан не торопился. Он вновь и вновь целовал ее, а затем осторожно подался вперед. Чисто инстинктивным движением Джиллиан распахнулась ему навстречу. Какую-то секунду ей было не то чтобы больно, а как-то некомфортно, но сразу вслед за этим Дункан оказался внутри ее, и она забыла о неприятном мгновении.

Он остановился и спросил:

– Ты как?

Джиллиан обняла его за шею, наслаждаясь новым, неизведанным ощущением.

– Мне хорошо, – прошептала она и улыбнулась, растроганная его деликатностью.

Дункан начал ритмично двигаться, и Джиллиан утонула в океане сладостной неги, словно качаясь на волнах, причем волны накатывали все быстрее и быстрее, вздымались все выше и выше.

Она подавалась навстречу его движениям всем телом, издавая восторженные крики. Они превратились в единое целое, вместе карабкаясь к какой-то божественной вершине.

Дыхание Дункана стало учащенным. Джиллиан крепко держалась за мужа, не зная, куда он ведет ее, но твердо намереваясь пройти с ним этот путь до самого конца.

Восхождение завершилось так пленительно, что Джиллиан задохнулась. Она неслась на гребне волны удовольствия со всевозрастающей скоростью. Внезапно ее швырнуло куда-то в самое небо. Наслаждение, переполнившее ее тело, взорвалось на тысячи искрящихся осколков. Сила взрыва заставила ее тело содрогнуться в сладостных конвульсиях.

Миг спустя Дункан замер, громко застонал и остановился.

Медленно приходя в себя, Джиллиан вновь ощутила приятную тяжесть мужского тела, запах пыли, сумрачные контуры старого чердака. Она чувствовала себя опустошенной, и еще ей было ужасно стыдно. Неужели это она издавала эти непристойные крики? Она, Джиллиан Элизабет Холлингсворт-Родерик, вонзалась ногтями в спину Дункана? У него, бедняжки, наверно, вся спина исцарапана.

Дункан перекатился на бок и взглянул на нее, но Джиллиан зажмурилась, густо покраснев. Сердце ее часто билось, дыхание все еще не пришло в норму.

– Ты удивила меня, жена, – Дункан пристально смотрел ей в лицо.

– Извини, – смущенно пробормотала она. – Сама не понимаю, что на меня нашло.

Он рассмеялся и поцеловал ее в губы – уверенно и властно, как и подобает мужу.

– Ты удивила меня самым приятным образом. Большинство женщин… – он запнулся, подбирая слова, – в первый раз не получают никакого удовольствия.

Она раскрыла глаза пошире, но увидела лишь неясные очертания его лица.

– Значит… Значит, я вела себя прилично? Не слишком… громко?

Он снова рассмеялся и прижал ее голову к своему широкому плечу. Рубашка и халат Джиллиан задрались выше пояса, грудь была обнажена, но это девушку не тревожило. В конце концов, у Дункана тоже штаны были спущены ниже колен – и ничего.

– Нет, ты вела себя вполне прилично. Я бы даже сказал, идеально. Мужчине отрадно сознавать, что он доставил своей женщине удовольствие.

Своей женщине, мысленно повторила она и прижалась к нему, очень довольная.

– Я и не думала, что… – Она запнулась, но решила, что скромничать не будет. – Я и не думала, что мне будет так чудесно.

И снова он рассмеялся – звонко, беззаботно.

– Я с самого начала понял, Джилли, что мне будет с тобой хорошо. Увидел, как ты гоняешься за золотыми рыбками в пруду, и сразу понял. А на тебе ничего не было, кроме одной рубашки.

– Ты тогда поступил очень некрасиво. Подглядывал за чужими барышнями.

– Да, незабываемое воспоминание. – Он намотал на палец ее локон. – Не хочется вставать, но, думаю, нам лучше перебраться в спальню. Если сюда утром забредет кто-нибудь из слуг, тебе будет стыдно.

Джиллиан села, поправила рубашку и халат.

– Стыдно? Это еще почему? Мы с мужем поднялись на чердак сделать небольшую уборку, только и всего.

Посмеиваясь, Дункан поднялся, натянул штаны и помог жене встать на ноги.

Она смотрела на него снизу вверх, сожалея только об одном – что не видит его лица. Но спешить не следовало. На сегодня вполне достаточно. Она наклонилась, подняла шелковую вуаль и молча протянула ему. Потом нащупала в темноте ногами шлепанцы. Когда обернулась – вуаль уже снова была на его лице.

– Сюда, моя дорогая леди жена, – показал Дункан.

Она взяла его под руку.

– Пойдем ко мне в комнату. Давай спать вместе, – тихо предложила она.

– С удовольствием, – согласился он и повел ее через анфиладу темных комнат.

Среди ночи Джиллиан проснулась от того, что Дункан ласкал ей грудь. В сладком полусне она вновь отдалась мужу, получив от этого занятия удовольствия ничуть не меньше, чем в прошлый раз. А когда страсть обоих была утолена, Дункан крепко обнял жену, и они уснули вновь.

Зато утром новобрачную ждало разочарование – проснувшись, она увидела, что лежит в кровати одна. Джиллиан сладко потянулась, зевнула и свесила ноги на пол. Она была в чем мать родила, рубашка лежала на полу возле двери. Накануне Дункан сказал, что жены должны спать голыми. Джиллиан ему не поверила, но спорить не стала.

Вспомнив этот разговор, она улыбнулась и взглянула на часы.

Десять утра! Господи Боже! Она в жизни не просыпалась так поздно. Неудивительно, что Дункан уже ушел.

Она пробежала по холодному полу к двери, подобрала рубашку и халат. Чувствуя себя виноватой, быстро оделась. Нужно было встать на рассвете вместе с мужем, тогда они могли бы вместе позавтракать. Именно так должны начинать новый день муж и жена. И еще она хотела увидеть его лицо при свете утреннего солнца.

– Бездельница чертова, – сердито бормотала она. – Десять часов! Графиня и Беатриса, наверно, с ума сходят от беспокойства.

В дверь постучали, и Джиллиан поспешно оправила халат.

– Да?

– Шоколад и бисквиты, миледи. Милорд велел подать вам завтрак ровно в десять, – раздался из-за двери голос лакея.

Джиллиан наскоро провела рукой по волосам, испугавшись, что слуга увидит ее такой растрепой. Сразу догадается, чем они тут с Дунканом занимались.

Но мысль о горячем шоколаде и бисквитах была слишком соблазнительна. Джиллиан поняла, что умирает от голода.

– Войди, – сказала она, ретировавшись в дальний угол комнаты.

Она сделала вид, что смотрит в окно, а слуга поставил поднос на столик возле камина. Подбросил поленьев в огонь и спросил:

– Что-нибудь еще, миледи?

Джиллиан сосредоточенно смотрела в сад и не оборачивалась.

– Вдовствующая графиня и мисс Беатриса уже позавтракали?

– Да, миледи, – ответил лакей. – Графиня велела не накрывать для вас. Сказала, что вы поздно легли и поздно встанете.

У Джиллиан щеки покрылись румянцем. В этом чертовом доме невозможно что-либо сохранить в тайне.

– Пока все, Джеймс.

– Слушаюсь, миледи.

Он поклонился и исчез за дверью.

Джиллиан подошла к столику и налила себе густого, ароматного напитка. На подносе лежала записка. Почерк мужа Джиллиан узнала сразу.

Отставив фарфоровую чашку, Джиллиан с улыбкой прочла: «Надеюсь, ты хорошо спала, леди жена. Вернусь к вечеру. Д.».

Записка была совсем простой, постороннему человеку она показалась бы даже сухой, но Джиллиан растрогалась. Она аккуратно сложила листок, прижала его к груди. Через несколько часов Дункан вернется домой. Именно это он и хотел сказать. Записка, конечно же, значит, что графу не терпится увидеться с женой как можно скорей. Он любит ее! Все будет хорошо.

Джиллиан стала пить шоколад. В полдень ей предстояло встретиться с каменщиками, чтобы обсудить план ремонта южного фасада. Потом – спуститься на кухню, отдать распоряжения насчет ужина. Может быть, имеет смысл устроить трапезу в спальне, наедине с Дунканом. Ужин при свечах и без одежды…

День клонился к закату. Джиллиан хозяйничала в кабинете мужа, снимала со стен карты американских колоний, готовя комнату к ремонту. В этот миг раздался оглушительный грохот. Он был так ужасающ, что стены дрогнули.

– Господи! – ахнула Джиллиан, спрыгнула со стула и метнулась к двери. Она догадалась – произошло нечто ужасное. Собственно, она даже знала, что именно. Сколько раз говорила она рабочим, что строительные леса на лестнице нужно укрепить. А теперь леса наверняка обрушились!

Подхватив юбку, Джиллиан мчалась по коридору. Еще издали она услышала встревоженные крики. Пронзительно визжала горничная.

Чуть не поскользнувшись на мраморном полу, Джиллиан выбежала в прихожую и увидела огромное облако пыли, уже начавшее оседать.

– Что стряслось?

Рабочие и слуги сбились в кучку. Здесь же маячил и садовник.

– Леса обвалились, миледи, – объяснил один из лакеев Дафны. – Взяли и обрушились.

– Кто-нибудь пострадал? – спросила она, подходя ближе. – Все рабочие целы? Никого не завалило?

– Говорят, кого-то завалило… – неохотно ответил лакей.

– Кого? – насторожилась Джиллиан.

– Вроде бы господина графа, миледи…