Текст книги "Предназначено судьбой"

Автор книги: Колин Фолкнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

29

– Атар, что это ты задумал? – спросила Джиллиан ровным, спокойным голосом, чтобы не испугать его.

Дворецкий стоял на бочке, как всегда одетый в нарядную красную ливрею.

– Мой хозяин… – забормотал он и запнулся.

– Все в порядке, Атар. Твой хозяин жив. – Джиллиан медленно подбиралась к бочке. – Он не утонул. Известие было ложным. Во всем виноват Алджернон, это он составил заговор против твоего господина.

Атар весь затрясся.

– Нет! Не приближайтесь!

Джиллиан остановилась.

– Но это правда. Во всем виноват Алджернон. Дункан отправился его разыскивать. Боюсь, Алджернону конец.

– Вы ничего не понимаете, – безумно осклабился Атар. – Это все моих рук дело.

– Что-что? – побледнела Джиллиан.

– Что ты такое несешь, Атар? – сердито воскликнула графиня. – Немедленно слезай с этой дурацкой бочки. Зачем нужен весь этот балаган? Чего ты хочешь добиться?

Атар нахмурился.

– Вы ничего не понимаете, вы ничего не знаете. Это я хотел убить его, но у меня ничего не вышло.

– Ты хотел убить Дункана? – шепотом переспросила Джиллиан.

– Да.

Он так это признес, что она ему поверила. Да и выражение лица подтверждало его намерение.

– Но зачем? Зачем тебе понадобилось убивать человека, который всегда был добр к тебе? Он освободил твоего отца, он собирался и тебе дать свободу.

– Да кто он такой, чтобы давать мне свободу? – с надрывом воскликнул Атар. – Почему у него есть все, а у меня ничего?

Он чуть шевельнулся, бочка наклонилась, и Джиллиан замерла от ужаса.

– Но Дункан жив. Тебе не нужно убивать себя. Ведь покушение на убийство и убийство – не одно и то же.

– Для раба это все равно. Так или иначе, меня повесят. – Взгляд Атара блуждал по сторонам. – А виновата во всем она.

– Кто?

– Та белая сука. Она обещала щедро мне заплатить. Говорила: «Зачем тебе свобода, если нет денег?» Говорила, что хорошо понимает, как тяжело быть рабом. Говорила, что хочет мне помочь. – Он поправил петлю. – Но она меня, конечно, обманула. Я ей понадобился, потому что ее трусливый сын ни на что не способен.

– Атар, не делай этого. Дункан – человек разумный. Ты много лет служил ему верой и правдой, он не забудет этого.

– У раба только один выход…

Джиллиан кинулась вперед, но поздно – дворецкий спрыгнул с бочки. Раздался леденящий душу хруст – это сломались шейные позвонки.

Джиллиан в ужасе закрыла глаза руками. Графиня обняла ее за плечи.

– Все в порядке, деточка, – прошептала она. – Ты ничего не могла сделать. Он сошел с ума.

В конюшню вбежали конюх и старый Вильям.

– Ой, нет! – застонал старик и рухнул на колени. – Только не мой мальчик, только не мой сын.

Джиллиан почувствовала резкий толчок в животе и зажмурилась. Нужно взять себя в руки. Нужно действовать.

Атар раскачивался на веревке.

– Снимите его, – приказала Джиллиан, отвернувшись. – Эй, ты! – подозвала она конюха. – Беги, приведи слуг. И еще запрягите мне коляску.

Конюх смотрел на нее с испугом и не тронулся с места.

– Живей!

Она глубоко вздохнула, дожидаясь конца приступа. Не может быть, чтобы это были роды. Еще слишком рано.

– Нужно остановить Дункана, – обернулась она к Дафне. – Иначе он убьет Алджернона, а тот не виноват.

– Правильно, – кивнула графиня.

Через несколько минут подали запряженную коляску. Джиллиан с трудом села на сиденье.

– С тобой все в порядке, деточка? – озабоченно спросила Дафна, усаживаясь рядом.

Джиллиан еще раз глубоко вздохнула, боясь, что графиня заметит ее состояние.

– Все хорошо.

– Смотри, я ведь могу справиться и одна. Они оба мои внуки, я за них отвечаю. А твое место в постели.

Джиллиан щелкнула кнутом.

– Вперед! Нужно торопиться, иначе Дункан его прикончит. Он не даст Алджернону и рта раскрыть. Разве Дункану может прийти в голову, что Констанция и Атар были в сговоре?

Графиня подобрала вожжи, и коляска покатила на юг.

– Не сюда, а туда, дура.

Констанция с размаху влепила служанке пощечину.

Девушка отшатнулась, едва не уронив поднос, на котором стоял графин с бренди.

– Сколько раз говорить, что напитки всегда должны стоять здесь, – показала Констанция.

Давясь слезами, служанка поставила поднос на столик.

– Что-нибудь еще, госпожа? – прошептала она, стараясь держаться от хозяйки на отдалении.

– Нет, ты мне больше не нужна. Марш отсюда!

Алджернон посторонился, чтобы девушка могла выйти. Он пришел к Констанции, потому что ему сказали, что та заболела. Нервно покручивая тонкий ус, он спросил:

– Могу ли я что-нибудь для вас сделать, мадам? Вы, кажется, расстроены.

Она откинулась на спинку кресла, положила ногу на табуретку.

– А как же мне не быть расстроенной? – Отпила бренди. – Вчера ночью явился Питер. Я не видела его уже несколько недель.

Ее губы дрожали.

Сегодня Констанция была не похожа на себя. Вместо платья – шелковый халат, светлые волосы убраны в тюрбан; румяна на щеках размазаны, тушь под глазами подтекла. Мать показалась Алджернону какой-то сникшей, постаревшей.

– Понятно… – протянул он, не зная, что сказать.

– Явился в мою спальню, добивался меня… – Она отхлебнула из бокала и ожесточенно выкрикнула: – А от самого пахло женскими духами! Мерзавец! – Она снова налила из графина. – Нелегко женщине моего возраста удерживать возле себя такого мужчину, как Питер.

– Само собой, – промямлил Алджернон, пятясь к двери.

– Он любит азартные игры. Ему все время нужны деньги. Без денег мне его не удержать. Вот почему, сынок, мне понадобятся кое-какие средства из твоего наследства. Ерунда – всего несколько сотен фунтов в год. Тогда Питер будет доволен, и я смогу держать его в узде.

Алджернон взялся за ручку двери. На деньги ему было наплевать, но слышать, как убивается мать, он не мог.

– Я покину вас, мадам. Если вам станет лучше, мы можем поужинать вместе.

Внезапно дверь распахнулась сама, Алджернон обернулся и замер.

– Дункан? – просипел он внезапно севшим голосом.

Дункан ворвался в спальню словно вихрь. Он надеялся, что поездка верхом немного остудит его гнев. Дункан не хотел совершать убийство на горячую голову. Если уж он поднимет руку на брата, то не сгоряча, а ради защиты своей семьи. Однако одного взгляда на физиономию Алджернона было достаточно, чтобы у Дункана помутился рассудок от ярости.

– Что, удивлен? – На лице Дункана появилась зловещая улыбка, а Алджернон сделался белее мела. – Как поживаете, дорогая матушка? – язвительно осведомился воскресший из мертвых.

Констанция сидела такая же бледная, как ее сын.

– Ты… Ты жив? – выдавила она. – А как же сообщение? Нам сообщили, что ты погиб.

Но в следующую секунду она взяла себя в руки и мелодраматически воскликнула:

– О возлюбленный сын мой! Иди в мои объятия!

Алджернон, прижавшись к стене, попытался прокрасться к двери, но Дункан поймал его за шиворот.

– Не так быстро, дорогой кузен. Нам есть, о чем поговорить, ненаглядный братец.

Алджернон затрясся.

– Что тебе известно о нападении на мой корабль?

– Ничего… Т-только то, что знают все. Мне об этом рассказала мадам.

– Так ты не знал, что на нас должны напасть пираты? Между прочим, они убили Уилла. Решили, что он – это я.

– Какой кошмар, – искренне огорчился Алджернон. – Я любил Уилла.

– Прекрати! – с отвращением произнес Дункан. – Не смей об этом говорить. Лучше расскажи мне, как ты все устроил. Ведь я отплыл на неделю раньше, чем собирался, к тому же на другом корабле. Должно быть, на Канарских островах меня поджидал твой шпион. Он-то и натравил на нас пиратов.

Алджернон весь дрожал.

– Клянусь… Клянусь, я этого не делал!

Дункан расхохотался и схватил Алджернона за горло.

– Подлая, трусливая тварь! Признавайся! Хоть умри человеком, а не жалким трусом!

– Скажите же ему! – взмолился Алджернон, обращаясь к Констанции. – Скажите ему всю правду, матушка. Ради Бога!

Дункан оглянулся на Констанцию. У нее были точно такие же голубые глаза, как у Алджернона. Как странно, что он заметил это только сейчас.

– Что сказать? – пожала плечами Констанция.

Дункан нахмурился. Неужели она тоже в этом участвовала? Это было бы неудивительно. Как же он был наивен, как глуп. Он сжал Алджернону горло так, что тот захрипел.

– Матушка, скажите ему, – еле слышно произнес он.

– Да что сказать, я ничего не понимаю!

Констанция хладнокровно поправила складки халата. Точно так же она выглядела в тот далекий день, когда бросила Дункана на милость индейцев, а сама ускакала. Еще бы, ведь он был не ее сыном…

– Я искренне хотела помочь тебе, Алджернон, – сокрушенно вздохнула Констанция. – Ей-богу, я спасла бы тебя, если бы могла. – Она грустно покачала головой. – В конце концов, нас столько связывает. Но игра закончена. – Она беспомощно развела наманикюренными ручками. – Ничего не поделаешь.

– Мама, пожалуйста, – всхлипнул Алджернон.

– Да, сын мой, это он во всем виноват. – Констанция проникновенно посмотрела на Дункана. – Мне следовало остановить его, но я всего лишь слабая женщина. К тому же я была здесь, в Америке. Что я могла?

– Мама!

– Он хотел завладеть тем, что не принадлежало ему, – прочувствованно продолжила Констанция. – Он хотел отнять у тебя титул, деньги, общественное положение.

По лицу Алджернона текли слезы.

Констанция отвернулась.

– Видимо, тебе придется его убить. Иначе не будет у тебя спокойной жизни.

– Нет! – зарыдал Алджернон, пытаясь вырваться. – Она лжет! Это все она придумала! Она меня заставила! Я не хотел тебя убивать! Я хотел только одного: чтобы она меня любила.

Дункан заглянул в полные ужаса глаза Алджернона. Заглянул – и внезапно поверил. Констанция вполне могла принять участие в заговоре. Ведь однажды она уже бросила того, кто считал ее своей матерью.

– Значит, ты действовал по ее воле?

– Да, – кивнул Алджернон. – Но я… я ничего так и не сделал. Я знал, знал, что она замышляет, но я ничего такого…

Констанция вскочила.

– Перестань болтать, Дункан. Просто убей его. Он представляет для тебя постоянную угрозу. Разве ты не видишь – он сумасшедший? Твоей семье не будет покоя, пока он жив.

Алджернон, задыхаясь, выпалил:

– Ей помогает Атар. Это он, а не я, перерезал канаты, стягивавшие строительные леса. Он нанял человека, стрелявшего в тебя в Нью-Форесте. И пиратов тоже нанял он. А я… Мне велели помалкивать.

Дункан чуть разжал пальцы, чтобы Алджернон не задохнулся раньше времени.

– Кому же верить? Возможно ли, что верный Атар так ненавидит своего господина? Маловероятно, но не исключено.

Дункан схватил Алджернона за плечи и силком усадил на стул.

– Отвечайте, Констанция. Атар виновен или нет? Он действовал по вашей воле?

В коридоре раздались топот и крики. Дверь спальни вновь распахнулась, и на пороге появилась Джиллиан.

– Не убивай его! – крикнула она. – Он этого не делал!

Она тяжело дышала, по лицу струился пот.

– Во всем виноват Атар. Мне очень жаль, но это правда.

– Но не только Атар, – объявила появившаяся следом Дафна. В руке она сжимала хлыст. – Дорогая Конни, ведь Атар не один все придумал, правда?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Констанция попятилась к кровати. Голова у нее дрожала, голос пресекался.

– Я ничего-ничего не понимаю! Не угодно ли чаю? У меня есть чудесное печенье, а повар приготовил торт из малины.

– Ах, ты ничего не понимаешь?! – Дафна щелкнула кнутом, наступая. – Сейчас я тебе устрою хорошую взбучку, сразу вспомнишь!

Дункан поспешно отнял у нее кнут.

– Бабушка, не нужно. Где Атар? – обратился он к Джиллиан.

Она с трудом сделала шаг вперед.

– Мертв. Повесился. Мы не смогли его остановить. Должно быть, он видел, как ты скачешь сюда. Увидел и понял, что игра окончена.

– Джиллиан, почему ты на ногах? Зря ты сюда приехала. – Он нахмурился. – Как ты себя чувствуешь?

Она обмякла, и он едва успел ее поддержать.

– Ой, – простонала Джиллиан, держась руками за живот.

Тут Дункан увидел, что платье у нее внизу все мокрое.

– Ребенок? – прошептал он ей на ухо, содрогнувшись от страха.

Она кивнула и застонала, чувствуя, как начинаются схватки.

– Но ведь еще очень рано. – Он осторожно помог ей подняться.

– Извини. – Она виновато улыбнулась. – Слишком много переживаний. По-моему, наш малыш решил появиться на белый свет раньше, чем его ждали.

Дункан подхватил Джиллиан на руки.

– Вон отсюда! Все вон, кроме бабушки!

Алджернон с готовностью шмыгнул к двери.

– А с тобой, дорогой кузен, я еще не разобрался! – крикнул ему вслед Дункан. – Так что не исчезай!

Констанция тем временем исполняла какой-то странный танец. Вид у нее был совершенно безумный.

– И уведи отсюда эту стерву, пока я ее не прикончил.

Алджернон схватил мать за руку.

– Пойдем, матушка. Пойдем.

Констанция кокетливо посмотрела на него:

– Не хотите ли потанцевать со мной, молодой человек?

Дункан положил Джиллиан на кровать.

– Я пошлю за помощью. Но здешним слугам я не доверяю. Пусть приедут мои. Бабушка, побудьте с ней. Пожалуй, я съезжу за ними сам.

Он быстро поцеловал Джиллиан в пылающий лоб и бросился вон из комнаты.

На следующее утро Джиллиан лежала все в той же постели, пребывая в блаженной полудреме. Рядом с ней лежал новорожденный сын.

Услышав, как открылась дверь, она приоткрыла сонные глаза и увидела, что тяжелые занавески задернуты, и в комнату едва проникает солнечный свет.

– Джилли? – раздался обеспокоенный голос.

Она устало улыбнулась. Какая долгая выдалась ночь…

– Дункан?

– Как наш сын?

– Посмотри сам. Он маленький, но Дафна говорит, что вполне здоровенький.

Ребенок пошевелился и, не просыпаясь, припал губами к груди.

Дункан осторожно сел на краешек постели.

– Никогда не видел более прекрасного зрелища, – прошептал он.

– Он похож на твоего первого сына? – тихо спросила Джиллиан. – Того, что умер?

Дункан отрицательно покачал головой.

– Но я чувствую то же самое. Вот здесь. – Его рука коснулась груди.

– Хочешь подержать его?

– Нет. Пусть лучше спит. – Но руки Дункана сами потянулись к малышу. – Да, хочу.

Джиллиан поневоле улыбнулась, передавая отцу ребенка. Кто бы мог подумать, что Американский дьявол так сентиментален? Ведь мужчины обычно так мало внимания уделяют своему потомству. Ничего особенного – просто жена исполнила свой долг.

Дункан осторожно провел пальцем по темечку младенца.

– Как ты думаешь, он будет рыжий?

Джиллиан положила руку под голову. Она очень устала, но чувствовала себя прекрасно, несмотря на перенесенные страдания. К тому же ей ужасно хотелось есть.

– Пока трудно сказать. Сам видишь, волос у него немного. Лысый, как яблочко – это Дафна так выразилась. – Она весело посмотрела на мужа. – Еще она сказала, что ты был точно таким же.

– Кроме нее, никто меня таким уж и не помнит, – усмехнулся Дункан.

– Что ты думаешь о вчерашних событиях?

Он ответил не сразу.

– Что касается Констанции, то я испытываю огромное облегчение. Предательство Атара меня больно ранило. А Алджернон… Мне его просто жалко.

Джиллиан укутала ребенка в мягкое одеяльце. В трех коротких предложениях Дункан высказался о своих чувствах откровеннее, чем когда бы то ни было. Джиллиан была довольна.

– Как мы назовем твоего сына?

Ребенок запищал, и Дункан погладил его по спинке. Это получилось у него так естественно, словно он всю жизнь только и занимался тем, что успокаивал грудных младенцев.

– Я думаю, Уильям. Уилл.

Джиллиан кивнула.

– Хороший выбор.

Дункан осторожно прижался щекой к нежной детской головке. – Знаешь, ведь Уилл простил тебя за то, как ты с ним обошелся.

– Знаю.

– А ты сам себя простил?

Он вздохнул.

– Думаю, да. Я погорячился. Чувствовал себя оскорбленным. Уилл хорошо меня знал. Лучше, чем я сам себя.

Ребенок опять запищал, заворочался.

– Он что, голоден?

– Да. – Она забрала ребенка у отца.

Дункан смотрел во все глаза, как она подносит дитя к груди.

– Мы будем хорошо жить втроем, Джилли. – Он глубоко вздохнул. – Я это чувствую.

Джиллиан поправила краешек детского одеяльца. Ей не хотелось сейчас говорить на эту тему, но Дункан начал первым… Роды ничего не изменили в их отношениях, поэтому она сказала:

– Дункан, я здесь не останусь.

– Не смеши меня.

– Я серьезно. Я не стану с тобой жить. Ведь ты уверен, что я спала с другим мужчиной.

– Я давно простил тебя.

– Меня нельзя простить за то, чего я не делала!

Обида нахлынула с новой силой. Да, она хотела любить Дункана, но не такой ценой. Как он смеет говорить подобные вещи! Неужели ему в самом деле безразлично, что его жена ему изменяла – если уж он в это верит? Изменила один раз, изменит и другой.

– Ты считаешь, что я тебя предала, а я этого не делала.

– Я никуда тебя не отпущу.

– Ты не сможешь вечно удерживать меня.

– Я люблю тебя. – Его зеленые глаза неотрывно смотрели на нее. – Разве этого недостаточно?

Она покачала головой и посмотрела на ребенка.

– Мне очень жаль, но недостаточно.

Она из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. Ведь они вместе вынесли столько всяких испытаний! Ужасно, что все кончается, и так глупо.

– Я только хочу, чтобы ты привез с Ямайки мою сестру, если она еще жива. И тогда мы с ней вернемся в Лондон. Я буду жить в Брекенридж-хаусе. Ведь ты этого и хотел. Скандала никакого не будет, твое имя не пострадает.

– Я хочу, чтобы ты жила со мной. – Он сжал руки в кулаки. – Пожалуйста…

Она закрыла глаза, уверенная в своей правоте. И все же ей было страшно, что не выдержит сердце.

– Я устала. Оставь меня.

– Я буду сражаться за тебя, Джилли. Я тебя не отпущу.

Когда она открыла глаза снова, его в спальне не было.

30

Джиллиан сидела на крыльце, возле колыбельки, в которой спал маленький Уилл, и лущила горох. Стоял теплый августовский день, с моря дул свежий бриз. В Мэриленде ей нравилось, здесь было так прохладно, не то что на жаркой Ямайке.

– Тебе незачем этим заниматься, – удивился Дункан, застав свою жену за столь прозаическим делом.

Он вернулся с табачной плантации раньше обычного. Как правило, Дункан приезжал ужинать уже после захода солнца.

– Знаю. Но после того, как ты отправил Утреннюю Зарю к Робертсонам, я никак не могу справиться с новой служанкой. Она вечно ничего не успевает. – Джиллиан ссыпала горох в деревянную миску. – К тому же мне скучно сидеть без дела.

Дункан заглянул в колыбель, потрогал пухлую, теплую ножку. Младенец крепко спал.

– Как быстро он растет!

Натянутые отношения между супругами сохранялись. Прошло уже три месяца после рождения ребенка, а они все спали порознь. Да и разговора по душам не получалось. Джиллиан была тверда в своем решении. Дункан должен ей поверить, иначе между ними все будет кончено.

К сожалению, у Дункана в руках была козырная карта. Джиллиан не могла уехать, пока муж не привезет с Ямайки Беатрису, а Дункан не торопился. Он говорил, что не хочет оставлять жену одну. Вдруг она сбежит в его отсутствие? Хоть Джиллиан и обещала, что не сделает этого, муж делал вид, что ей не верит. Таким образом, их отношения зашли в тупик. Оба упрямились, ни один не желал уступать.

Радовала лишь надежда, что Беатриса жива. Когда Уиллу было шесть недель, с купеческого корабля, зашедшего в бухту, принесли письмо. Точнее, не письмо, а короткую записку. Там было всего три строчки:

Дж., однажды ты сказала, что я найду свою любовь. Не приезжай ко мне. Я сама к тебе приеду.

Б.

Джиллиан толкнула колыбель ногой и потянулась за очередной пригоршней гороха. Ей нужно было запастись терпением. Вне зависимости от того, удастся ли вернуть Беатрису, все равно раньше весны отплыть в Лондон она не сможет. Мальчик еще слишком мал и не выдержал бы тягостного плавания зимой.

Она посмотрела на Дункана, который стоял рядом и, судя по всему, никуда не спешил.

– Дафна сказала, что сегодня утром ты навещал Констанцию, – Джиллиан постаралась прервать затянувшееся молчание. – Ей лучше?

Он сел на ступеньку, посмотрел на пологий склон холма, спускавшийся к воде. Один из слуг подстригал траву на газоне.

– Нет. Впрочем, трудно сказать. Алджернон уверяет, что она окончательно спятила, но кто ее знает…

– Алджернон ради нее может и соврать.

– Это уж точно.

Джиллиан все лущила горох.

– Я знаю, такое бывает. Люди ни с того ни с сего вдруг сходят с ума. Но с Констанцией это произошло что-то уж больно быстро. Как только выяснилось, что она замышляла тебя убить, у нее тут же помутился рассудок.

Дункан задумчиво потер подбородок. За несколько месяцев нормальной жизни он окреп, поднабрался здоровья. Казалось, и следа не осталось от мучительных месяцев, проведенных на сахарной плантации.

– Да, мне это тоже кажется подозрительным. Но в то же время разве могу я отдать в руки правосудия безумную?

– Что же с ней делать? Дафна говорит, что муж гонит ее из дома. Дети останутся у него, а с ней он не желает иметь ничего общего. Если ему верить, она допилась до белой горячки.

– Питер умнее, чем я думал. – Дункан сорвал травинку, рассеянно прикусил ее зубами. – Наверное, отправлю Алджернона и Констанцию обратно в Англию. Пусть живут в каком-нибудь из моих поместий. Могу даже отдать Алджернону свой дом. Назначу им ренту – достаточную, но не слишком роскошную. Придется им жить поскромнее.

– Это еще очень щедро, особенно если учесть, что они пытались тебя убить.

Он пожал плечами, глядя куда-то вдаль.

– Знаешь, мне некогда думать о мести и о правосудии. Черт с ними, пусть живут. Лишь бы исчезли из моей жизни.

Джиллиан не удержалась от улыбки.

– Ты добрый человек, Дункан Родерик.

– Добрый-то добрый… – Он не договорил.

– Что ты там рассматриваешь? – Она приподнялась и тоже посмотрела на море. – Что это, Дункан?

Ей стало не по себе. В бухту входил корабль, и Джиллиан сразу же подумала о пиратах. Летом морские разбойники, бывало, наведывались в Чизапикскую гавань. В основном это были любители легкой наживы, но иной раз приплывали и кровожадные головорезы, которым просто нравилось проливать кровь.

– Мы ведь не ждем никаких кораблей?

Дункан уже спускался по ступеням.

– Унеси ребенка в дом.

– Дункан!

– Делай, как я говорю.

Он перешел на бег, устремившись к сигнальному колоколу. Заслышав набат, работники должны были собраться возле дома и вооружиться.

– Всех женщин и детей – в погреб.

– Но…

– Не спорь со мной, ради Бога! Просто делай, что я тебе говорю.

Зазвенел колокол, нарушив утреннюю тишину.

Джиллиан еще раз взглянула на парусник и, подхватив ребенка, побежала в дом. Так и быть, она проследит за тем, чтобы женщины и дети были в безопасности, но сама в погребе отсиживаться не будет.

Через каких-нибудь пять минут все женщины и дети уже были в безопасном месте. Джиллиан поцеловала сына, отдала его на попечение прабабки и поднялась наверх. На кухне у нее был припрятан заряженный пистолет – как раз на подобный случай.

Когда она вышла из дома, Дункан и с десяток работников, вооруженных мушкетами, уже были на берегу. Джиллиан бегом спустилась по склону, подобрав юбки. – Это что у них, белый флаг? – спросила она, щурясь от солнца.

Дункан удивленно обернулся.

– Я же велел тебе отвести женщин и детей в погреб.

– Я сделала это.

– Но ты тоже должна быть там. Немедленно вернись в дом. Дай мне разобраться в том, что происходит.

Джиллиан никак не реагировала на его слова.

– Неужели они сдаются?

– Похоже на то.

– Не понимаю. С какой стати корабль, не сделавший нам ничего дурного, будет сдаваться?

Дункан озадаченно покачал головой:

– Впервые вижу подобное.

– Ты думаешь, это пиратский корабль?

– Очень возможно. Ты только посмотри: низкая посадка, косые паруса, обтекаемый корпус.

– Кто же это может быть?

Дункан покосился на пистолет в ее руке.

– Есть у меня кое-какие предположения.

Они молча смотрели, как незнакомый корабль входит в бухту и бросает якорь возле «Королевской удачи».

– А вдруг это Индиго?

– Это не исключено. Джилли, вернулась бы ты в дом.

– Уилл – мой сын. Я тоже имею право защищать его. И еще я имею право знать столько же, сколько знаешь ты.

– Джиллиан… Смотри, они спускают шлюпку. – Он достал из кармана подзорную трубу. – Чтоб я провалился!

У Джиллиан бешено заколотилось сердце. Неужели какие-нибудь новости о Беатрисе? А вдруг пират позволил ей вернуться в колонии?

– Кто это? Индиго?

Тут она разглядела в шлюпке женщину в белом платье.

– Дункан! Это Беатриса? Он ее привез?

– Смотри сама. – Дункан передал ей трубу. – Можете идти в дом, – сказал он работникам. – В шлюпке только двое. Но приглядывайте за кораблем. Если откроют огонь – все сюда.

Джиллиан с трепетом поднесла к глазу подзорную трубу. А что, если это не Беатриса?

– Ой, не может быть! – прошептала она, улыбаясь. – Это она! Дункан, это Беатриса! – Она схватила его за загорелое плечо. – Он все-таки привез ее!

Дункан тоже улыбался, видя, как она счастлива.

– Ну вот, теперь мне можно не плыть на Ямайку.

Он забрал у нее пистолет и отдал одному из слуг.

– Пойдем, Джилли, встретим твою сестру. – И протянул руку.

Джиллиан подумала, что все равно будет любить Дункана, даже если они расстанутся. Другому мужчине в ее жизни места нет.

– Пойдем.

Взявшись за руки, они спустились на пляж. С моря дул соленый ветер, трепал им волосы, к ногам ластились зелено-голубые волны.

Джиллиан бросилась вперед, крича:

– Беа! Беа!

Тем временем шлюпка ткнулась носом в песок.

– Джил! – просияла улыбкой Беатриса. Она была в белом платье французского покроя, широкополой соломенной шляпе и закрывалась от солнца кружевным зонтиком. Бриллиантовые серьги посверкивали в ее ушах, а светлые волосы были уложены в замысловатую прическу.

Рядом с ней находился Индиго собственной персоной. Он предложил Беатрисе руку и помог ступить на берег. Сестры бросились друг другу в объятия.

Джиллиан смеялась, но Дункан видел, что она в любой момент может разрыдаться.

– Беа, ты ко мне вернулась!

– Не вернулась, а приехала в гости, – поправила Беатриса, целуя сестру в щеку. – Потом назад, на Ямайку.

– Назад? Но зачем?

– Рада вас видеть, – сказала Беатриса, обращаясь к Дункану.

Он кивнул, потом, слегка покраснев, приблизился к ней и поцеловал:

– Рад, что вы живы и здоровы, сестра.

– Судя по тому, как похудела Джиллиан, вы стали отцом, сэр, – заметила Беатриса, поправляя шляпку.

Дункан горделиво улыбнулся:

– Да, у нас красивый, здоровый мальчик.

– Я очень за вас рада.

Беатриса взяла за руку Индиго. Пират был тоже одет во все белое, да и шляпа у него была точь-в-точь такая же, как у Беатрисы.

– Познакомьтесь с моим мужем. – Беатриса застенчиво улыбнулась, а Индиго смотрел на нее во все глаза. – Господин Индиго Мульдуне.

У Джиллиан отвисла челюсть.

– Это твой муж? – пролепетала она. – Так вот почему ты говоришь, что приехала в гости? Но как ты могла выйти замуж за пирата? Ведь он пытался убить нас!

– Индиго больше не пират. Он искренне раскаивается в своих былых прегрешениях. Отныне он будет заниматься только выращиванием сахара. Все абсолютно законно, уверяю вас.

Однако Джиллиан все так же хлопала глазами, ничего не понимая.

– Мы плывем в Каролину. Королевский губернатор должен даровать моему мужу полную амнистию.

Дункан усмехнулся. Он слышал об этих так называемых «амнистиях». Стоили они недешево, но королевский губернатор действительно имел право даровать помилование, кому пожелает, – и за цену, которая покажется ему уместной.

– Должно быть, дорого придется заплатить? – насмешливо спросил Дункан.

– Разумеется, – с достоинством ответила Беатриса. – Но надо же возвращать свои долги обществу.

Индиго снял шляпу, поклонился и впервые открыл рот:

– Рад видеть вас, милорд, в добром здравии. Хочу воспользоваться этим случаем, чтобы принести свои глубочайшие извинения… Я ошибался – скажем так. Беатриса открыла мне глаза.

Дункан чуть не расхохотался. Все это было очень забавно, а забавнее всего было то, что Дункан верил в искренность этого прохвоста. Сразу было видно, что он любит Беатрису. Во всяком случае, эта парочка выглядела куда более счастливой, чем Дункан и Джиллиан.

– Разумеется, вы не сможете забыть то зло, которое я вам причинил. Но прошу вас простить меня, как подобает прощать доброму христианину, – продолжил Индиго.

Дункан грозно прищурился:

– Насколько благородны ваши намерения относительно Беатрисы? Или же она вам понадобилась только для того, чтобы получить амнистию?

Индиго обиженно развел руками:

– Вы видите перед собой нового человека, сэр. Я люблю ее. – Он поцеловал Беатрисе руку. – Слава Богу, я понял это вовремя. Еще чуть-чуть, и я совершил бы непоправимую ошибку, вступив в предосудительную связь с ее сестрой.

Он поцеловал Беатрису в губы.

Дункан вздрогнул.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что, благодарение Господу, не успел вступить в плотскую связь с уважаемой Джиллиан. Признаться, искушение было велико. Не обижайтесь, сэр, но ведь все считали, что вы умерли. – Он не отрываясь смотрел на Беатрису. – Как я рад, что все сложилось именно так.

Джиллиан укоризненно посмотрела на Дункана, как бы говоря: «Вот, а ты мне не верил!»

Утратив дар речи, он смотрел на ее печальное лицо, читая упрек в ее глазах. Какую роковую ошибку он совершил! Возможно, это самая страшная ошибка в его жизни, а Дункан оступался не раз и не два. Он не поверил жене, а теперь выяснилось, что она говорила чистую правду. Дело не в том, что слова Джиллиан подтвердил пират – он мог и соврать. Но выражение лица у Индиго было такое, что Дункан понял – пират не лжет.

– Простите меня, – пробормотал Дункан, – но я должен поговорить с женой наедине. Поднимитесь на веранду, выпейте чего-нибудь прохладительного.

Беатриса взяла мужа под руку.

– Не беспокойтесь, мы немного погуляем по берегу. Соскучились по твердой земле.

Дункан повел Джиллиан в дом.

– Ну что еще? – раздраженно спросила она.

– Нужно поговорить.

– Именно сейчас? Когда приехала сестра?

– Сейчас.

– Куда ты меня тащишь?

Они поднялись на веранду.

– Не знаю. Куда-нибудь, где нам никто не помешает. – Он крепко сжал ей руку. – Я совершил страшную ошибку, Джилли.

В коридоре стояла Дафна, держа в руках маленького Уилла.

– Бабушка, – обратился к ней Дункан. – Приехала Беатриса, причем не одна, а с мужем. Позаботьтесь о них, пожалуйста. Мне обязательно нужно перемолвиться парой слов с Джиллиан.

Вид у Дафны был удивленный, но она ничего не сказала. Разумеется, она давно поняла, что между супругами пробежала кошка, однако с расспросами не лезла.

– Идите, – махнула она рукой. – Я выйду к вашим гостям.

Дункан открыл дверь гостиной и жестом предложил Джиллиан войти.

Она молча подошла к окну, заранее зная, о чем он намерен с ней поговорить. Не знала Джиллиан лишь одного: – как поведет себя. Ее одолевали противоречивые чувства. Да и вообще – слишком много событий для одного дня.

– Чего ты хочешь, Дункан? – холодно спросила она.

– Джиллиан, я совершил ошибку. Ты не спала с Индиго.

– Я тебе сказала это еще несколько месяцев назад. Почему ты не поверил мне, а ему поверил?

Он шумно вздохнул.

– Я заслужил этот упрек.

– Ты заслужил не только упрек.

– Джилли, прости меня.

Он протянул к ней руки, но тут же убрал их. В его голосе звучало неподдельное раскаяние.