Текст книги "Без вести пропавшая"

Автор книги: Колин Декстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава пятая

Лежа в кровати в воскресенье, 21го сентября, Морс не мог избавится от навязчивого ощущения, что мог бы сделать сегодня столь многое, если бы только смог собраться с силами и начать действовать. Это чувство было похоже на отложенное, давно обещанное письмо, намеренно положенное на виду, – настолько сильное чувство, что простая задача постепенно вырастала до почти гигантских размеров. Правда, он написал директору школы «Роджер Бэкон» – и получил немедленный и деловой ответ. Но это было все; и он чувствовал, что не хочет заниматься делом. Большинство его причудливых представлений о девице Тэйлор испарились за прошедшую неделю после трезвой, утомительной рутины, и он начал подозревать, что дальнейшее расследование по факту исчезновения Вэлери будет включать в себя немного больше, чем непродуктивное продолжение подобной деятельности. Но теперь он за нее отвечал. И за все, что было до него.

Уже полдесятого. У него болела голова, и он решил устроить день полного воздержания. Он перевернулся, зарылся головой в подушку, и попытался ни о чем не думать. Но для Морса такое благословенное состояние безделья было совершенно невозможно. В конце концов, он встал в десять, помылся, побрился и направился быстрым шагом вниз по улице за утренней воскресной газетой. Дорога занимала не более двадцати минут пешком, и Морс наслаждался прогулкой. Его голова уже прояснилась, и он почти весело шагал по улице, мысленно размышляя, что купить – «Новости мира» или «Санди Таймс». Это была обычная дискуссия, которая происходила еженедельно, параллельно с борьбой в характере Морса между пошлостью и культурой. Иногда он покупал одну газету; иногда покупал другую. Сегодня он купил обе.

В половине двенадцатого он включил Радио-3, чтобы прослушать обзор новостей, и откинулся в своем любимом кресле с чашкой горячего, крепкого кофе на подлокотнике. Жизнь иногда бывала очень хороша. Он открыл «Новости мира», и на десять минут погрузился в шокирующие откровения и поразительные разоблачения, которые корреспондентам этой газеты так или иначе удалось накопать за последние семь дней. Было там несколько сочных статей, и Морс начал читать о тайной сексуальной жизни гламурной кошечки из Голливуда. Но ему надоело после первых же строчек. Плохо написано и (что более важно) не щекочет даже слегка; всегда было одно и то же. Морс твердо верил, что нет ничего более неудовлетворительного, чем такого рода половинчатая порнография; он любил или горячо, или ничего. Он не будет больше покупать несчастную бумагу. Тем не менее, он принимал подобное решение множество раз, и знал, что на следующей неделе он снова заглотит ту же глупую приманку непристойных обещаний на первой странице. Но этим утром с него было достаточно. Настолько, что он не бросил даже мимолетный взгляд на провокационную фотографию соблазнительной старлетки, обнажившей одну грудь за миллион долларов.

Предварительно выбросив (как всегда) раздел бизнес-новостей в мусорную корзину, он перешел к «Санди Таймс». Он поморщился, узнав, что «Оксфорд Юнайтед» основательно выпороли, прочел передовицу и литературную критику, без особого успеха попытался решить ребус с мостом, и наконец-то добрался до писем читатлей. Пенсии, загрязнение окружающей среды, частная медицина – все те же старые темы; но имеющие немало здравого смысла. И тут ему на глаза попалось письмо, которое заставило его выпрямиться. Он прочитал его, и недоумение отразилось на его лице. 24 августа? Покупал ли он «Санди Таймс» на той неделе? Он снова прочитал короткое письмо.

Для редактора.

Уважаемый сэр,

Моя жена и я хотели бы выразить нашу глубокую благодарность Вашей газете за статью «Девочки, которые убегают из дома» (номер от 24 августа). В результате, прочитав эту статью, наша единственная дочь Кристина вернулась домой на прошлой неделе после того, как отсутствовала более года. Мы искренне благодарны Вам.

Мистер и миссис Дж. Ричардсон (Киддерминстер).

Морс встал и подошел к большой куче газет, аккуратно сгруппированных в стопки, которые лежали в коридоре рядом с входной дверью. Бойскауты забирали их раз в месяц и, хотя сам Морс никогда не был даже скаутом-стажером, скаутское движение он одобрял. Нетерпеливо он разорвал веревки и погрузился в кучу. 31 августа. 14 сентября. Но за 24 августа не было. Она, возможно, была в той стопке, которую уже унесли. Проклятье. Он снова просмотрел, но ее нигде не было. Ладно, у кого может быть этот номер? Он подумал, не позвонить ли в соседскую дверь, но интуитивно решил, что может себя не утруждать. Как насчет Льюиса? Вряд ли, но стоит попробовать. Он позвонил по номеру его телефона.

– Льюис? Это Морс.

– Ах. С добрым утром, сэр.

– Льюис, вы покупаете «Санди Таймс»?

– Боюсь, что нет, сэр. У нас есть «Санди Миррор», – голос у него был несколько извиняющимся за неподобающее воскресное чтиво.

– Ох.

– Я полагаю, что мог бы принести вам газету.

– У меня есть сегодняшняя. Я хочу номер за август двадцать четвертого.

Теперь настала очередь сержанта Льюиса сказать: «Ох».

– Я не могу понять, как такой умный человек, как вы, Льюис, и не читает приличную воскресную газету.

– В «Санди Миррор» раздел спорта очень хорош, сэр.

– Вот как? Тогда вам лучше прихватить ее с собой завтра утром.

Лицо Льюиса прояснилось.

– Я не забуду.

Moрс поблагодарил его и положил трубку. Он чуть не сказал, что прихватит в обмен свой собственный экземпляр «Новости Мира», но посчитал, что будет правильнее скрыть от подчиненного определенные аспекты своей собственной испорченности.

Он всегда мог найти старые номера в справочной библиотеке. Это может подождать, сказал он себе. И, тем не менее, он не мог ждать. Он опять прочитал письмо родителей блудной дочери. У них теперь была дополнительная радость, с письмом в газете, впридачу. Папа, вероятно, вырежет заметку и будет носить в бумажнике – теперь, когда семейная ячейка снова функционирует. Мы все настолько тщеславны. Заметки, вырезки из газет и тому подобное. У Морса где-то до сих пор хранилась табличка с очками, набитыми им в крикете...

И вдруг его осенило. Все понятно. Четыре или пять недель назад Айнли возобновил дело Тэйлор по собственному желанию и проводил расследование в свое свободное время. Вероятно, репортер побывал в Управлении «Темз-Вэлли» и поговорил с Айнли о девице Тэйлор. Айнли дал ему факты (фантазиями Айнли не страдал!) Но, так или иначе, в результате он снова пересмотрел документы и заметил что-то, что пропустил раньше. Это было так же, как разгадывать кроссворд. Застрял. Оставь его на десять минут. Попробуй еще раз – и эврика! Подобное случалось со всеми. И он повторил себе – Айнли заметил что-то новое. Так и было.

Вследствии этого, решил Морс, если Айнли приложил руку к статье, в которой рассказывалось о Вэлери Тэйлор, как одной из пропавших девочках, то сам Айнли почти наверняка сохранил напечатанную статью – точно так же, как мистер Дж. Ричардсон будет хранить свое собственное напечатанное письмо в своем Киддерминстерском бумажнике.

Он позвонил миссис Айнли.

– Эйлин? – (Правильно на этот раз.) – Это Морс. Посмотрите, у вас случайно не сохранилась та информация из «Санди Таймс» – знаете, эта статья о пропавших без вести девочках?

– Вы имеете в виду ту, в которой они написали о дочери Ричардсонов?

Он был прав!

– Она самая.

– Да, конечно. Он упоминал Ричардсона несколько раз.

– Могу ли я... э-э... я могу подъехать и взглянуть на нее?

– Вы можете получить ее насовсем, отдам с удовольствием. Мне она больше не нужна.

Спустя полчаса, забыв о своем прежнем зароке, Морс сидел с пинтой пива над плоским и скучным стейком и пирогом с грибами. Он прочитал статью до конца с чувством разочарования. Истории шести девочек были описаны – после предварительного социологической аннотации о проблемах подросткового возраста – в паре колонок, посвященных каждой из них. Но центральный акцент был сделан на родителях девушек, сбежавших из дома. «Свет в гостиной оставляем каждую ночь, потому что она может вернуться», сообщила одна измученная мать. Ее было жалко, и это так огорчало.

Были, разумеется, и фотографии. Во-первых, ни одна из фотографий девушек, (по понятным причинам) не была сделана недавно, и две или три (и самой Вэлери в том числе) были менее чем четкими. И, таким образом, впервые главный инспектор Морс посмотрел на лицо Вэлери Тэйлор. Из шестерых она, несомненно, была бы на конкурсе красоты претенденткой на корону – хотя шла вровень с девушкой из Брайтона. Мордашка с пухлыми губками, зовущие глазки, красивые брови (выщипанные, подумал Морс) и длинные темно-каштановые волосы. Только лицо – фигуры не было, чтобы повосхищаться. А потом, над статьей, снимки родителей. Мистер и миссис Тэйлор, оказались ничем не примечательной парой, неловко сидящие на потертом диване: мистер в дешевом галстуке, в рубашке с закатанными рукавами, открывающими большую фиолетовую татуировку на широком правом предплечье; миссис одета в обычное хлопковое платье, украшенное брошью. И на низком столике рядом с ними в центре внимания были фотографии и поздравительные открытки к их восемнадцатой годовщине свадьбы. Это было предсказуемо и корректно, и Морс почувствовал, что небольшая чувствительность, возможно, хорошо соответствовала моменту.

Он заказал еще пинту и сел, чтобы прочитать комментарии к исчезновению Вэлери.

«Два года назад, в месяце июне установился долгий, жаркий период солнечной погоды, и во вторник 10 июня был особенно душный день в районе Кидлингтон в графстве Оксфордшир. В 12.30 дня Вэлери Тэйлор покинула школу «Роджер Бэкон» и пошла домой на Хетфилд-вэй в муниципальный дом, находившийся рядом, не более чем в шести или семи сотнях ярдов от школы. Как и многие из ее друзей Вэлери не любила школьные обеды, и весь предыдущий год возвращалась обедать домой каждый день. В день исчезновения своей дочери Вэлери ее мать, миссис Грейс Тэйлор, приготовила салат с ветчиной, сладкий черносмородинный пирог с заварным кремом, и вместе мать и дочь пообедали за кухонным столом. Дневные занятия начинались снова в 1.45, и Вэлери обычно выходила из дома примерно в 1.25. Также она поступила и 10 июня. Казалось, ничто не предвещало беды, в тот безоблачный день вторника. Вэлери пошла короткой дорогой, повернув в сторону школы, и весело помахав на прощание матери. Больше ее никто никогда не видел.

Мистер Джордж Тэйлор, сотрудник Оксфордского коммунального хозяйства, вернулся с работы в 6.10 вечера, и нашел свою жену в состоянии значительного беспокойства. Это было совсем не похоже на Вэлери – не сказать матери, что она, вероятно, вернется поздно, но в тот момент, как представлялось, не было особых оснований для беспокойства. Минуты текли; каждую четверть отбивали время дедушкины часы Тэйлоров. В 8.00 вечера мистер Тэйлор сел в машину и поехал в школу. На месте был только сторож, и он не мог ничем помочь. Тогда мистер Тэйлор объехал дома нескольких друзей Вэлери, но они также ничего не могли ему сказать. Ни один из них не мог вспомнить видел ли Вэлери во второй половине дня, но это было время игровых занятий, и в этом не было ничего необычного для учеников – по-тихому ускользать из области спорта.

Когда Тэйлор вернулся домой, было 9.00 вечера. «Должно быть какое-то простое объяснение», сказал он своей жене; но, если оно и было, оно не появилось, и время медленно продолжало идти. 10.00 вечера, 11.00 вечера. До сих пор ничего. Джордж Тэйлор предложил уведомить об этом полицию, но его жена была в ужасе от такого шага.

Когда я брал у них интервью на этой неделе, мистер и миссис Тэйлор с неохотой (и это понятно), говорили о муках, которые они пережили в ту ночь. На протяжении долгого бдения именно Грейс Тэйлор боялась худшего и страдала особенно сильно, в то время как ее муж был уверен, что Вэлери загуляла с каким-нибудь парнем и вернется на следующее утро. В 4.00 утра он сумел убедить свою жену принять снотворное, и отвел ее наверх в постель.

Она спала, когда он вышел из дома в 7.30 утра, оставив ей записку, что вернется в обеденное время, и что, если Вэлери до тех пор не объявится, им придется позвонить в полицию. На самом деле полицию уведомили раньше. Миссис Тэйлор проснулась около девяти, и в обезумевшем состоянии, позвонила им с телефона соседей.

Детектив главный инспектор Айнли из Управления полиции «Темз-Вэлли» возглавил расследование, и немедленно начались интенсивные поиски. В течение следующей недели весь район в непосредственной близости от дома Вэлери и площадь лесного массива позади школы прочесали с кропотливым старанием и терпением; облазили и реки, и водоем... но никаких следов Вэлери Тэйлор не нашли.

Сам инспектор Айнли откровенно критиковал родителей за задержку. По крайней мере, двенадцать часов было потеряно; даже пятнадцать. Если бы только полицию уведомили сразу, как только беспокойство Тэйлоров начало перерастать в настоящую тревогу.

Такая задержка является общей чертой случаев, описанных здесь. Фатально потерянное время; возможные жизненно важные улики, успевшие улетучиться – и все потому, что родители думали, что напрасно потратят время полиции и, будут выглядеть глупо, если своенравная дочь внезапно вернется обратно, в то время как полицейские уже примут заявления. Это обычная человеческая слабость, и было бы слишком просто обвинять таких родителей, как Тэйлоры. Но разве все мы сами действовали бы по-другому? Я точно знал, что миссис Тэйлор имела в виду, когда сказала мне: «Я все время чувствовала, что если мы позвоним в полицию, то обязательно произойдет что-то ужасное». Нелогично, скажете вы, но как понятно.

Мистер и миссис Тэйлор до сих пор живут в муниципальном доме на Хетфилд-вэй. Уже более двух лет они ждут и молятся о своей дочери, ждут, что она вернется, как и в пяти других случаях, описанных здесь. Дела о без вести пропавших в полиции остаются открытыми. «Нет, – сказал инспектор Айнли, – мы не закроем их, пока не найдем пропавших».

Неплохая статья, подумал Морс. Существовали несколько вещей в статье, которые его озадачили немного, но он намеренно подавил причудливые догадки, которые начали наводнять его ум. Он был прав. Когда Айнли увидел свои твердые факты в газете, он заметил что-то, что в течение двух лет таилось во мраке и ускользало из его рук. Какие-то подсказки или нечто другое привлекло его внимание и заполнило его свободное время, и, в конце концов, косвенно привело к его смерти.

Просто придерживайся фактов, Морс, придерживайся фактов! Это было трудно, но стоило попробовать. А завтра они с Льюисом начнут с материалов, содержавших факты, которые Айнли уже собрал для них. Во всяком случае, Кристина вернулась в Киддерминстер и, почему бы Вэлери не вернуться в Кидлингтон до конца месяца. Непослушные девушки возвращались домой, и в скором времени жизнь с мамой и папой налаживалась как прежде, до того, как они ушли. В реальной жизни, увы, похоже, так не бывает.

После третьей пинты пива Морс уже не мог остановить поток своих фантазий. Он еще раз по-быстрому, перечитал статью. Да, там было что-то не так. Что-то небольшое, но, подумал он, это небольшое заставило Айнли взглянуть на дело с новой стороны... И самые странные догадки вскоре начали формироваться в его уме, посвященные погоне за ускользающим фактом.

Глава шестая

Сержант Льюис, полностью наслаждавшийся полицейской рутиной на предыдущей неделе, постучал в кабинет Морса, задаваясь вопросом, что на этот раз было припасено для него. Он работал с непредсказуемым инспектором и раньше, причем получал удовольствие от работы с ним; но со своими оговорками.

Морс сидел в своем черном кожаном кресле, и перед ним на неприбранном столе лежала зеленая коробка с материалами дела.

– Ах. Входите, Льюис. Я не хотел начинать без вас. Было бы несправедливо, как считаете? – Он похлопал по документам жестом глубокой привязанности. – Здесь все есть, Льюис, мой мальчик. Все факты. Айнли был человеком фактов, – Айнли не был мечтательным теоретиком. И мы будем следовать по стопам великого человека. Что вы сказали?

И, не дав своему сержанту ни малейшей возможности сказать что-либо, он высыпал содержимое коробки на стол.

– Как нам лучше начать с верха или с низа?

– Было бы не плохо начать с самого начала, вам не кажется, сэр?

– Я думаю, что мы могли бы рассмотреть этот случай для начала с обоих концов, – но мы сделаем так, как вы говорите.

С трудом Морс развернул громоздкую кипу бумаг в правильном направлении.

– Что мы будем делать? – спросил Льюис безучастно.

Морс рассказал ему о своей беседе со Стрейнджем, а затем передал Льюису письмо, полученное от Вэлери Тэйлор.

– И мы принимаем дело к расследованию, Льюис – вы счастливы по этому поводу? – Льюис нехотя кивнул. – Возможно, вы не забыли про «Санди Миррор»?

Льюис послушно достал газету из кармана и протянул ее Moрсу, который вынул бумажник, нашел билет футбольной лотереи и с высокой степенью серьезности начал проверять его номера. Льюис смотрел, как его глаза попеременно загорались и гасли, пока билет не был всесторонне изучен и отброшен в направлении мусорной корзины.

– Я не буду транжирить деньги на Багамах на следующей неделе, Льюис. Как насчет вас?

– И я нет, сэр.

– Вы когда-нибудь что-нибудь выигрывали?

– Немного фунтов в прошлом году, сэр. Но это шанс один на миллион – получить большой выигрыш.

– Как и это чертово дело, – пробормотал Морс, брезгливо оглядывая плоды трудов Айнли.

В течение следующих двух с половиной часов они сидели над материалами дела Тэйлор, время от времени обсуждая наиболее неясные или интересные моменты – но по большей части молча. Независимому свидетелю этого сотрудничества стало бы ясно, что Морс читал примерно в пять раз медленнее, чем его сержант; но запомнил ли тот в пять раз больше прочитанного – было более чем сомнительным умозаключением. Для Морса было трудно сконцентрировать свои мысли на документах, лежавших перед ним. По его мнению, факты, чистейшие голые факты, сводились к чуть большему, чем он прочитал в пабе в предыдущий день. Заявления перед ним, проверенные и подписанные, лишь подтверждали простую голую истину: выйдя из дома, чтобы вернуться в школу, Вэлери Тэйлор бесследно исчезла.

Если Морс хотел фактов, ну, он получил один. Родители, соседи, учителя, одноклассники – все были опрошены по очереди. И среди всего благонамеренного многословия, все они могли сказать одно и то же – ничего. Далее, отчеты о собственных беседах Айнли с мистером и миссис Тэйлор, с директором школы, с классным наставником Вэлери, с партнерами по играм и с двумя ее бойфрендами. (Айнли явно понравился директор школы, и столь же явно он не одобрял одного из бойфрендов.) Все красиво, аккуратно записано мелким округлым почерком, который Морс уже видел. И ничего. Далее, отчеты по обширным запросам полиции и обыскам, а также сообщения о пропавшей девочке, замеченной в Бирмингеме, Лондоне, Рединге, Саутенде, и в отдаленной деревне в Морейе. Всё – несбыточные погони. Всё – ложные тревоги.

Далее, личные и медицинские отчеты о самой Вэлери. Она не была академически одаренной по какому-либо предмету; или если была, то успешно скрывала свой схоластический потенциал от учителей. Отчеты из школы предполагали отказ от изучения предметов, за ​​исключением практических, чтобы лучше проявить свои ограниченные способности (знакомые фразы!), но она выглядела достаточно представительной молодой леди, легко нравившейся (Moрс сопоставил со своими выводами) одноклассникам обоего пола. В день исчезновения ей было, что подтверждали школьные записи, семнадцать лет и пять месяцев, и она была ростом пять футов шесть дюймов. В предыдущем учебном году она сдала экзамены по четырем обязательным предметам (не слишком успешно) и должна была сдать еще три по выбранным предметам – английскому, французскому и прикладной науке. Из медицинского заключения следовало, что Вэлери была удивительно здорова. Не было никаких записей в ее медицинской карте Национального здравоохранения в течение последних трех лет, а до этого только корь и порез на указательном пальце левой руки.

Затем шел отчет, который, очевидно, вызывал у Айнли (реально) значительную горечь – о возможности неких проблем на внутреннем фронте, которые, возможно, были вызваны трениями между Вэлери и ее родителями, и привели к побегу из дома. На этом самом важном моменте Айнли углубился в проблему, исписав два листа писчей бумаги своей собственной справедливой рукой; но выводы были отрицательными. По свидетельству классного наставника Вэлери (среди многообразных обязанностей которого высоким приоритетом обозначалось нечто, называемое «попечение»), по свидетельству самих родителей, соседей и друзей Вэлери, как, оказалось, отсутствовали основания для предположения чего-то иного, кроме совершенно нормальных подъемов и спадов в отношениях между членами клана Тэйлоров. Ссоры, конечно. Вэлери несколько раз очень поздно возвращалась с танцев и дискотеки, а миссис Тэйлор была не сдержана на язык. (А кто бы не был?) Заключением Айнли стало то, что он не смог найти непосредственную причину в семейном кругу, кроме незначительных перебранок, следовательно, речь шла о необъяснимом уходе единственной дочери. Короче говоря – ничего. Морс подумал о старой латинской пословице. Ex nihilo nihil fit[7]7
  «Ибо ничто не происходит из ничего», Бенедикт Спиноза (1632-1677) – нидерландский философ-рационалист, натуралист.


[Закрыть]. Из ничего вы не получите чего. Не то, чтобы это помогало каким-либо образом.

Помимо печатных и рукописных документов, были три карты: схема Оксфорда, с указанием областей, охваченных поисками; большая областная карта Оксфордшира, на которой были отмечены непонятными символами основные автомобильные и железнодорожные маршруты; и, наконец, эскиз улиц между школой «Роджер Бэкон» и домом Тэйлоров с маршрутом Вэлери от дома до школы, который был тщательно и аккуратно выделен покойным инспектором красным цветом. В то время как Льюис плелся в нескольких милях позади своего шефа, сам шеф, казалось, нашел что-то необычно интересное в этом последнем пункте: его правая рука потирала лоб, и он, как показалось Льюису, пребывал в самом глубоком созерцании.

– Нашли что-нибудь, сэр?

– Э-э?.. Что? – голова Морса отпрянула, и с грезами наяву было закончено.

– Эскиз карты, сэр.

– О, да. Карта. Очень интересно. Да.

Он снова посмотрел на нее, решил, что не сможет сообразить, что его в ней заинтересовало, и взял «Санди Миррор» еще раз. Он прочитал свой гороскоп:

«У вас все получается лучше, чем вы думаете, так что может случиться серьезный прорыв. Немного романтики вам обеспечено. На этой неделе вам повезет, если вы проведете ее с кем-то остроумным и ярким»

Он хмуро посмотрел на Льюиса, который на данный момент, по крайней мере, не выглядел ни очень остроумным, ни очень ярким.

– Ну, Льюис. Что вы об этом думаете?

– Я еще не совсем закончил, сэр.

– Но у вас наверняка появились некоторые идеи.

– Еще нет.

– Ой, да ладно. Как вы думаете, что с ней случилось?

Льюису думалось с трудом, и, наконец, он высказал убеждение, устойчиво возраставшее по мере того, как он говорил.

– Я думаю, что она сбежала и оказалась в Лондоне. Как все они в конечном итоге.

– То есть вы думаете, что она все еще жива?

Льюис посмотрел на своего шефа с некоторым удивлением.

– А разве нет?

– Давайте пойдем, выпьем, – сказал Морс.

Они вышли из Управления «Темз-Вэлли» к перекрестку Белиш с Главной улицей, которая связывала Оксфорд с Банбери.

– Куда мы идем, сэр?

Морс достал рисованную карту Айнли из кармана.

– Я подумал, что мы должны слегка прогуляться по свежему воздуху, Льюис. Никогда не знаешь...

Лента муниципальных домов[8]8
  Ленточная застройка – коттеджи, стоящие в ряд и имеющие общие стены.


[Закрыть] располагалась недалеко от Главной улицы, слева по ходу от Оксфорда, и очень скоро они стояли на Хетфилд-вэй.

– Позвоним?

– Ну, надо же с чего-то начинать, – сказал Морс.

Дом был аккуратный, типовой постройки, с круглой клумбой с розами в центре хорошо ухоженной лужайки перед домом. Морс надавил на кнопку, и за дверью раздался звонок. Видимо миссис Тэйлор не было дома. С любопытством Морс заглянул сквозь оконное стекло, но не смог увидеть ничего кроме большого, красного дивана и обоев с уточками, летевшими по диагонали прямо к потолку. Двое мужчин ушли, тщательно прикрыв за собой ворота.

– Если я правильно помню, Льюис, там был паб сразу за углом.

Они заказали сырный суп и каждому по пинте пива, и Морс передал Льюису газету от 24 августа.

– Бросьте быстрый взгляд на это.

Через десять минут бокал Морса опустел, а Льюис к своему едва притронулся – было ясно, что быстрый взгляд довольно надолго затягивается, и Морс наполнил свой снова с некоторым нетерпением.

– Что? Что вас беспокоит?

– Они написали это не совсем верно, может, им было об этом неизвестно?

Морс посмотрел на него.

– Что это должно означать?

– Что ж. Здесь говорится, что ее никогда никто не видел после выхода из дома.

– Ее и не видели.

– А что вы скажете о регулировщике?

– Что?

– Регулировщик. Это было в материалах.

– О, это было?

– Я думаю, вы слегка устали, сэр.

– Устал? Бред какой-то. Вам нужна еще одна пинта.

Он осушил то, что осталось в его собственном стакане, взял бокал Льюиса и подошел к бару.

Элегантно одетая женщина с полноватой фигурой и привлекательными стройными ногами только что купила двойной виски и налила в него капельку воды, тяжелые бриллиантовые кольца на пальцах левой руки сверкали пошло и ярко.

– О, Берт, пачку сигарет, пожалуйста.

Хозяин протянул руку, передал сигареты, скосил глаза на ценник, дал ей сдачу, сказал: «Мерси, дорогуша» и обратил свое внимание на Морса.

– То же самое повторить, сэр?

По мере того как женщина поворачивалась у стойки, у Морса крепла уверенность, что он видел ее где-то раньше. Он редко забывал лица. Тем не менее, если она жила в Кидлингтоне, он мог видеть ее в любом месте. Но он продолжал смотреть на нее; так что Льюис начал подозревать нехорошие намерения у инспектора. Конечно, она была очень приятна – на самом деле. Лет тридцати пяти, возможно, милое лицо. Но мужик должен быть тверд, если...

Два с виду грязных строителя прошли, купив пиво, и сели играть в домино. Пока они шли к столу, один из них обратился к женщине: «Хэлло, Грейс. Как дела?», что оказалось для Морса небольшим сюрпризом. В действительности она выглядела лучше, чем на фотографии в газете.

В 1.20 дня Морс решил, что пора уходить. Они пошли туда, откуда пришли, мимо дома Тэйлоров и вниз к Главной улице, заполненной в это время практически непрерывным потоком машин. Здесь они повернули направо, и подошли к перекрестку Белиш.

– Как вы думаете, это наш регулировщик? – спросил Морс.

Посреди дороги стоял человек, одетый в белый мундир и фуражку с козырьком, орудовавший своим жезлом словно епископ-артритик посохом. Несколько учеников школы «Роджер Бэкон», возглавляемых учителем с флажком, пересекли перед ним шоссе – девочки были одеты в белые блузки, серые юбки и красные гольфы, а мальчики (на взгляд Морса) в мешанину из всякой старой одежды.

Когда регулировщик вернулся из середины потока, Морс заговорил с ним, как ему нравилось думать, интимным и добродушным тоном.

– Давно стоите здесь?

– Чуть более года, – это был маленький, с красным лицом человек с узловатыми руками.

– Знали парня, который стоял здесь раньше?

– Вы имеете в виду старину Джо? Конечно, я его знал. Он делал это – ой, пять или шесть лет.

– Сейчас на пенсии, вероятно?

– Ах. Можно и так сказать. Бедный старый Джо. Его сбили – парень на мотоцикле. Имейте в виду, старый Джо двигался немного медленно. Восемьдесят два ему было, когда его сбили. Бедный старый Джо.

– Он все еще в больнице, я надеюсь? – Морс пламенно молился о том, чтобы бедный старый Джо все еще хромал где-то по земле среди живых.

– Нет, не там. В местечке Коули, в доме престарелых.

– Ну, будьте осторожны, – сказал Морс.

Они с Льюисом перешли улицу с другой группой школьников, а он стоял и смотрел, как ребята, замешкавшись у магазинов и общественных туалетов, нехотя повернули на дорогу, ведущую к школе.

Вернувшись в кабинет, Морс прочитал вслух соответствующую часть показаний мистера Джозефа Годберри, проживающего на Оксфорд-роуд, Кидлингтон:

«Я почти всегда видел Вэлери Тэйлор, иногда перед ужином, и я видел ее 10 июня. Она не пересекала мою Белиш, потому что, когда я ее увидел, она шла по другой стороне дороги. Она шла довольно быстро, как если бы она спешила встретиться с кем-то. Но я помню, она помахала мне. Я совершенно уверен, что это была Вэлери. Она часто останавливалась и говорила со мной. «Джо», так она называла меня, как и большинство из них. Она была очень хорошей девушкой и всегда приветливой. Я не знаю, что она делала после того, как я ее увидел. Я подумал, что она собирается вернуться в школу».

Морс выглядел задумчивым.

– Теперь интересно, – сказал он.

– Интересно, что, сэр?

Морс смотрел вдаль, сквозь окно кабинета, и в его синем затуманенном взоре светилось запредельное волнение.

– Мне было просто интересно, несла ли она какую-нибудь сумку, когда ее увидел старый Джо Годберри.

Льюис выглядел настолько же озадачено, насколько и чувствовал себя, но не получил никаких дальнейших разъяснений.

– Видите ли, – сказал Морс, его глаза постепенно переориентировались на его сержанта, – видите ли, если она была с сумкой, то я начинаю думать, что вы были не правы.

– Не прав, сэр?

– Да, не правы. Вы сказали, что думаете, что Вэлери Тэйлор еще жива, не так ли?

– Ну да. Я думаю, что она объявится.

– А я думаю, думаю, заметьте, что вы не правы, Льюис. Я думаю, что Вэлери Тэйлор почти наверняка мертва.