Текст книги "Безжалостные парни (ЛП)"

Автор книги: К.М. Станич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– О, милая, – начинает Росс, когда остальные расходятся по своим классам на весь день. – Ты залетела.

– Ничего подобного; мы использовали презерватив, – выпаливаю я, и Росс смотрит на меня так, словно у меня выросли рога. На этот раз, когда я краснею, это определённо от смущения.

– Девочка, ты влюблена в этого парня.

– Нет, – рычу я, когда Росс поворачивается и направляется в класс, останавливаясь, чтобы посмотреть на задницу мистера Мерфи. Теперь, когда я была со Спенсером, я обнаружила, что он мне совсем не интересен, несмотря на его мускулистое совершенство. Представляете? – И перестань называть меня девочкой; люди могут неправильно понять.

– Привет, девочка, – зовёт Росс, слегка обнимая одного из своих друзей. Парень огромный, с чертовски большой растительностью на лице. Росс оглядывается на меня, направляясь вдоль ряда столов к нашим любимым местам. – Заткнись. Всё в порядке. Никто этого не ожидает, поэтому они ничего не замечают. Я уже говорил это раньше. – Он садится на своё место, а я занимаю своё, настороженно наблюдая за ним. Этот парень всё делает со вкусом. Я бы сказала, что он был абсолютным гейским клише, но я думаю, что это просто часть его естественной индивидуальности.

– Ты не злишься, что Спенсер и я… – Росс оглядывается на меня, приподняв бровь. – Разве ты не влюблён в него?

Он пожимает плечами, когда последний парень вваливается в класс, и мистер Мерфи оборачивается, чтобы осмотреть своих учеников. От моего внимания не ускользнул, мой разговор с ним о Дженике в последний день занятий перед весенними каникулами. Он фактически убежал от меня и захлопнул дверь у меня перед носом.

Наши взгляды встречаются через весь класс, но мистер Мерфи просто натягивает для меня одну из своих глупых улыбок, и я хмурюсь, когда он приступает к сегодняшнему уроку.

– Спенсер был как раз тем неуловимым типом плохого мальчика, которого, как я знал, у меня никогда не будет. Вожделеть его было безопасно, потому что этого никогда не могло случиться. – Росс оглядывает меня и вздыхает, качая головой. – Но, с тобой… это определённо могло бы случиться.

– Что могло случиться? – шепчу я, хватаясь за края стола, моё сердце бешено колотится в груди. Росс смотрит на меня с хитрым, загадочным выражением лица, которое превращается в понимающую ухмылку.

– Девочка, не заставляй меня отвечать на вопрос, ответ на который ты и так знаешь. Мой вопрос к тебе таков: что ты собираешься делать со своими великолепными близнецами?

– Близнецами? Моими? – я задыхаюсь, но уже знаю, что у меня здесь небольшая проблема.

Мне нравится не только Спенсер, но и… Мика и Тобиас тоже.

Либо я просто жадная любительница романтики, либо здесь есть что-то, что мне нужно изучить.

И как, чёрт возьми, мне теперь поговорить с парнями об этом?

Процесс обучения в Академии Адамсон разбит на семестры, но во второй половине последнего семестра все младшие классы обязаны пройти трехдневный семинар по охране труда, технике безопасности и домоводству.

– Это смешно, – бормочу я, пока близнецы спорят о том, кто поможет мне надеть фартук. Да, мой фартук. Мы все носим их, как море сверкающих домохозяек 1950-х или что-то в этом роде.

– Судя по количеству мятых блейзеров и слаксов, которые я вижу здесь сегодня, – начинает мистер Йохансен, поправляя толстенные очки и расхаживая по классу, – вам всем очень нужно научиться пользоваться утюгом. – Он делает паузу, чтобы взглянуть на меня, драматически прищуриваясь. – Особенно вам, мистер Карсон.

– Да, мистер Карсон, – подлизываются близнецы, берясь за половинки завязок фартука и туго затягивая их. – Особенно вам.

– Я знаю, как пользоваться утюгом, – ворчу я, когда Марк Грэндэм фыркает на своём месте рядом с нами.

– Как насчёт курса по обучению тому, как нанять хорошую прислугу? Моя семья платит людям за то, чтобы они делали это для нас. – Несколько парней хихикают, а Черч хмурится. Он самый богатый парень в школе, и, если его раздражает этот комментарий, что ж, это просто говорит вам о том, какой Марк тупой придурок. Но из-за этого Черч нравится мне ещё больше.

– Мужчина, который не может позаботиться о себе, не более, чем большой младенец, – произносит мистер Йохансен, и Спенсер ухмыляется, показывая Марку фак. Футболист Джок хмурится, его ноздри раздуваются, но он ничего не говорит. Он знает, что Студенческий совет надерёт ему задницу, если он это сделает.

– Придурок, – бормочет Спенсер, качая головой и откидывая серебристые волосы со лба таким образом, что мне хочется выдать эту глупую улыбку.

«Но, с тобой… это определённо могло бы случиться».

Типа, что, чёрт возьми, это значит, Росс?! Он серьёзно подводит меня в плане подружек-геев. Я имею в виду, наверное, потому, что он всё ещё ненавидит меня и всё такое.

– Давайте побьём его, – предлагает Спенсер, и близнецы хрюкают в знак согласия.

– Я считаю, что более тонкий подход к ситуации был бы благоразумным, – молвит Черч, закатывая рукава, делая глоток кофе, а затем на мгновение уставившись на гладильную доску, словно пытаясь расшифровать древнеегипетские иероглифы.

– О, да боже ж мой, – бормочу я, отталкивая его в сторону и хватая утюг. Я проверяю бирку на одежде, на которой мы должны тренироваться, наполняю резервуар утюга водой, а затем включаю его на самую низкую настройку. Левой ладонью я разглаживаю все складки, а затем приступаю к работе. Я заканчиваю ещё до того, как мистер Йохансен начинает раздавать классу идиотские инструкции. – Вот. Всё сделано. Можем мы теперь поговорить о загадочном убийстве?

– Чёрт побери, Чак, это было впечатляюще, – говорит Спенсер, подмигивая мне. – Неужели все бедные люди хороши в таких вещах? – я просто смотрю на него, подёргивая бровью.

– Клянусь богом, я ударю тебя по яйцам. – Я поправляю очки на носу, замечая, как Рейнджер изучает Марка. Темноволосый вице-президент Студенческого совета смотрит на парня прищуренными сапфировыми глазами, его рот сжат в тонкую линию. – Что? – спрашиваю я, и он моргает, словно приходя в себя, возвращая своё внимание ко мне.

– Тебе не кажется, что если бы ты узнал о самоубийстве в школе, а твой лучший друг пропал без вести, ты бы был… Я не знаю, немного более подавленным?

– Марк виноват, – говорят близнецы, беря в руки наш список дел на день. Первым делом нужно было погладить одежду на вешалке позади нас, вторым – испечь пирог с нуля (ха, он у нас в кармане)… Я беру у них список, потому что не могу вспомнить, какими ещё бесполезными вещами мы должны были заниматься сегодня.

Ах, ладно, полировать серебро (хм, слишком старомодно?), использовать уксус и пищевую соду для чистки ванной в общежитии, и… Я делаю паузу и с трудом сглатываю, комок застревает у меня в горле.

– Ты в порядке, Чак? – спрашивает Тобиас, наклоняясь, чтобы заглянуть мне в лицо. Он переводит взгляд с меня на бумагу в моей руке, а затем указывает на строку, о которой идёт речь. – Это из-за практики надевания презерватива на часть тела, которая тебя заводит? Или про часть настольных игр о ЗППП?

– Дай-ка мне взглянуть на это, – рявкает Спенсер, забирая бумагу у меня из рук и заглядывая в неё. – О, чёрт. Там действительно есть целый сегмент секса, да? Разве мы уже не обсуждали это в младших классах? Немного поздновато сейчас об этом вспоминать, правда?

– Пожалуйста, перестаньте болтать, – шепчу я, когда Черч забирает рубашку, которую я только что выгладила, и вешает её. Он кладёт передо мной следующий предмет одежды, и я набрасываюсь на него с рвением и энергией. Что угодно, лишь бы не говорить о презервативах.

– Только потому, что у кого-то уже был секс, это не значит, что он не может узнать об этом что-то новое, – парирует Тобиас, и мои щёки вспыхивают. Я пытаюсь в последний раз помолиться Богу, открывающему тёмные дыры, в которые можно заползти, но мои призывы снова остаются без ответа. Очевидно, что вселенная ненавидит меня. – Например, может быть, советы и хитрости для нового партнёра.

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? – спрашивает Спенсер, и я с грохотом опускаю утюг на гладильную доску. Все пятеро парней поворачиваются и смотрят на меня. Росс должен был быть частью нашей группы, но вместо этого он переписывается тайком со своим новым приятелем по интернету в углу.

– Именно поэтому я не хотела, чтобы кто-нибудь знал, – шепчу я, резко выдыхая и поднимая взгляд на близнецов и Спенсер. – Парни ведут себя странно рядом с девушками, вы все это знаете. Вы должны быть друзьями. – Я смотрю на Мику, и он сильно хмурится. – Мы думали, что Спенсер мёртв. И да, мы переспали. Он мне нравится. Вы мне тоже нравитесь, ребята. – Мои щёки вспыхивают, и я провожу языком по нижней губе. – Но есть вещи поважнее, чем то, кто с кем спит. Давайте постараемся запомнить это.

– Ты права, – говорит Тобиас с тяжёлым вздохом, прислоняясь бедром к столешнице. Они с Микой обмениваются взглядами. – Нам жаль, – ворчат они вместе, скрещивая руки на груди.

Спенсер перебрасывает галстук через плечо и бросает на меня такой надутый взгляд.

«Чёрт возьми, и это мне тоже нравится».

– Извини, Чак, – говорит он, и Рейнджер хмурится, отталкиваясь ботинком от края стойки и выпрямляясь. Он срывает с себя блейзер и набрасывает его на голову Росса.

– Давайте покончим с этим, а потом решим, за каким жутким засранцем мы хотим сегодня поохотиться. – Рейнджер выставляет миски для смешивания на стойку, как опытный крупье, раздающий карты за покерным столом. – Тобиас, Мика, влажные ингредиенты. Я займусь сухими.

– Мы всё равно предпочитаем влажное, – говорят они вместе, и я краснею, ещё сильнее вдавливая утюг в рубашку.

– Будь осторожна с этим, – говорит Черч, протягивая руку и кладя свои длинные, элегантные пальцы на тыльную сторону моей ладони. Я делаю паузу, и у меня временно перехватывает горло.

«Подождите, подождите, подождите, что?!»

Я вдыхаю, и этот аромат сирени и розмарина наполняет мои ноздри, заставляя меня ощетиниться. Я ведь не влюблена в Черча тоже, да? Это просто смешно. Совершенно нелепо. А потом он снова заговаривает, и я понимаю, что, должно быть, мне всё это просто почудилось.

– Тебе больше, чем кому-либо из нас, пригодилась бы хорошая оценка по этому предмету, мистер Последние десять процентов.

– Сейчас я всего лишь в последних двадцати процентах! – кричу я, и весь класс замолкает, а затем начинает хихикать, когда я спускаю воду и нажимаю кнопку подачи пара сбоку утюга.

– Технически, это лучшие восемьдесят процентов, верно? – спрашивает Спенсер, улыбаясь мне и облокачиваясь на стойку передо мной. Наши глаза встречаются, но я отвожу взгляд, чтобы сосредоточиться на своей работе.

Черч прав: мне действительно не помешала бы эта оценка.

Одна ошибка здесь, и папа действительно может отослать меня навсегда.

Я пока не готова попрощаться со Спенсером, близнецами или даже с Рейнджером и Черчем.

Ни за что на свете.

– Наденьте презерватив на пенис, оставив место на кончике для сбора спермы.

– О боже мой, я сейчас умру. – Я прикрываю рот рукой и смотрю на огурец передо мной. Все остальные получили по банану, но не-е-е-е-ет, старый хрыч мистер Крачек выбежал и достал лимонный огурец из коробки для ланча, чтобы отдать мне. Его лимонный огурец. Кстати, они круглые. – Он даже неправильной формы. – Я бормочу это, прикрываясь рукой, потому что, если быть совсем откровенной, уровень моего смущения зашкаливает.

Я сижу в классе, полном парней, со смазанным презервативом в одной руке, крошечным круглым лимонным огурчиком передо мной, а вокруг меня сидят великолепные парни из Студенческого совета Академии Адамсон для парней. Ну, и я трахнула их сержанта по вооружению всего за несколько дней до этого. Это немного чересчур.

– О, да ладно, Чак, взбодрись, – говорит Спенсер, натягивая презерватив на фрукт гораздо проще, чем прошлой ночью. Я думаю, он тоже нервничал, но, глядя на этого парня, с галстуком, перекинутым через одно плечо, и его самоуверенной сутулостью, трудно представить, что он нервничает из-за чего-либо. – Вот. – Спенсер разворачивает презерватив, прихватывает верх, а затем размахивает им перед моим лицом. – Удерживает сперму внутри.

– Ну и дела, спасибо за это, – выдыхаю я, когда он проталкивает банан в мою сторону.

– Можешь взять мой, – предлагает он, лучезарно улыбаясь. Я смотрю на него так, словно с удовольствием воткнула бы ему в шею ножницы, лежащие на столе мистера Крачека. – Что это за взгляд?

– Может быть, ей… – начинает Рейнджер и затем замолкает, заметно бледнея лицом. Его ноздри раздуваются, и он прищуривает свои сапфировые глаза, глядя на Спенсера. – Может быть, ему неудобно делать сексуальные действия, когда вы трое пускаете слюни на противоположной стороне стола. Стоит ли удивляться, что Чак не упомянул… его отличительные черты раньше? – Рейнджер берёт мой банан, разворачивает презерватив по всей его желтой длине, а затем возвращает его мне. Он поднимает руку. – Мистер Крачек, мы все здесь закончили.

Наш древний, неуклюжий учитель по сексуальному воспитанию подходит к нам, когда Спенсер берёт новый презерватив и каким-то образом умудряется надеть его на бугристую форму лимонного огурца.

– Отлично, отлично, – говорит мистер Крачек, прищуриваясь на нас. Я не уверена, смог бы он увидеть небоскрёб, завёрнутый в презерватив, если бы он находился в двух футах перед его лицом. – Все отличные оценки. – Он что-то записывает на своём айпаде, а затем резко поднимает взгляд, когда из-под стола звонит телефон Росса. – Мистер Джеймс, вы публикуете это фото в инста-чате онлайн? Половое воспитание – это не просто игра для социальных сетей.

– А? – спрашивает Росс, когда я подавляю приступ смеха, красиво складывая руки на столешнице, а затем обнаруживаю, что мои глаза отведены в сторону. Черч выглядит чертовски скучающим, один локоть лежит на столе, пальцы другой руки изящно поглаживают завернутый в презерватив фрукт.

Он улыбается и подмигивает, когда замечает, что я смотрю, и я бросаю взгляд вперёд, туда, где Мика ест эту чертову штуку.

– Вы имеете в виду Instagram и Snapchat, верно? – спрашивает Росс, и мистер Крачек фыркает, роняя стопку бумаг на стол перед нами.

– Я привлекаю вас к ответственности за нарушение субординации, – ворчит он, шаркая ногами, когда Росс разевает рот и отшвыривает его за спину.

– Этот старый пердун, наверное, уже много лет не трахался, – ворчит он, умело надевая презерватив, а затем морщит нос, вытирая пальцы бумажным полотенцем. – Держу пари, его член меньше похож на этот лимонный огурец и больше на сморщенный маринованный огурчик.

– Чёрт возьми, Росс, какие образы, – стонет Спенсер, зажимая уши руками. – Держи это дерьмо при себе.

– Печально, но это правда, – язвительно замечает Росс, передёргивая плечами, а затем встаёт и встряхивает своими блестящими светлыми волосами. – Я иду в комнату маленького мальчика-гея, чтобы посрать на радугу. – На последней фразе он фыркает в адрес Спенсера, который отвечает тем же, отправляя ему фак. – Если позволите, я отойду на минутку.

Росс уходит, плавно двигаясь по проходу. Марк Грэндэм хмурится, проходя мимо, и Росс посылает ему воздушный поцелуй.

– Я чувствую серьёзные флюиды гомофобии от этого парня, – ворчу я, и Тобиас фыркает, взъерошивая пальцами свои красно-оранжевые волосы. То, как они падают ему на лоб, заставляет меня чувствовать себя как бы… расплавленной изнутри. Да, расплавленной, извините, что я не более поэтична, окей?

«Ты же это не всерьёз, правда, влюбляешься в близнецов, когда у тебя что-то со Спенсер?»

Но да, это так. Я серьёзно. Ох.

– Я чувствую серьёзные флюиды убийства, – ворчит Мика над своим бананом, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Марка. Он поднимает руку в знак приветствия, а затем приподнимает брови, когда Марк усмехается и отворачивается. – Ха. Он определённо проявляет гораздо более серьёзное внимание, чем раньше. – Мика поворачивается обратно к группе. – Давайте выбьем из него всё дерьмо.

– Нет, больше никаких издевательств, – бормочу я, отодвигая от себя измазанный банан. – Тонкость – это название нашей игры.

Мы все замираем, когда дверь открывается и входит мистер Мерфи с обычной улыбкой на лице. Клянусь богом, его глаза скользят по мне, прежде чем он отворачивается. Я ожидала каких-то странностей между нами после истории с Дженикой, но он был, как обычно, весел.

Это чертовски подозрительно.

– Давайте подкараулим его после урока, – бормочу я, и Черч издаёт тихий звук цок-цок на выдохе.

– После Кулинарного клуба, – поправляет он, и я закатываю глаза.

– Как я могла забыть? Что мы готовим сегодня: поминальные пирожки? Печенье-убийца? Солёные крендельки с горчичным соусом?

– Это неплохая идея, – соглашается Черч, по-прежнему улыбаясь, а затем протягивает руку, чтобы взять лист. – Итак, о чём мы должны сделать нашу настольную игру: о герпесе или хламидиозе?

– У Спенсера есть и то, и другое: спроси у него, – близнецы указывают на друга, и мои глаза расширяются.

– Это неправда, – огрызается он, отталкивая их руки. Я замечаю, что мистер Мерфи наблюдает за нами. Как только он замечает, что я смотрю в его сторону, он поворачивается обратно к мистеру Крачеку, но не тут-то было, в его глазах мелькнул страх.

Может быть, он знает, что мы за ним следим?

– Если это так, я отрежу тебе яйца, – бормочу я, облизывая нижнюю губу и наблюдая, как мистер Мерфи выходит из класса. О да, этот парень чертовски подозрителен. В реальной жизни никто не бывает таким милым. Ни за что на свете.

Мы начинаем наш проект с создания этой до глупости простой настольной игры, которая подчёркивает опасность герпеса. Это действительно, гм, поучительно. На это уходит остаток дня, с перерывом на обед в середине.

Позже, когда мы выходим из класса, я чувствую, как Спенсер подходит вплотную ко мне сзади. Он запускает пальцы в мой задний карман и наклоняется, его дыхание шевелит мои волосы.

– На потом, – шепчет он, и когда я протягиваю руку назад, чтобы посмотреть, что он сделал, я нахожу несколько презервативов у себя в кармане. Мои щёки вспыхивают, и я с трудом сглатываю. Но мы не единственные, кто ворует презервативы.

– Итак, куда же, чёрт возьми, я дел остальное? – бормочет мистер Крачек, вытряхивая пустую коробку из-под Троян (прим. – Троян — популярная марка презервативов). Упс?

– На потом, моя задница, – ворчу я, и Спенсер улыбается мне.

– Если ты этого хочешь… – говорит он, и я шлёпаю его. Сильно. Но он мускулистый и сексуальный, и это слишком приятно, чтобы быть наказанием.

Чёрт возьми.

Мне действительно нравится этот парень, да?

Глава 9

После занятий мы собираемся на кухне в Кулинарном клубе, и мне на самом деле приходится ненадолго спрятаться в кладовке, чтобы скрыть несколько слезинок счастья. Я никогда не думала, что когда-нибудь снова увижу такой день, как этот – со Спенсером, сидящим на краю одной из столешниц и макающим палец в глазурь Рейнджера (звучит грязнее, чем есть на самом деле), и слыша сладкий, леденящий кровь крик Спенсера, когда Рейнджер тыкает в него вилкой, и он истекает всей упомянутой глазурью.

Чистое блаженство.

Позже, когда мы гуськом выходим из комнаты, Спенсер прижимает меня к двери.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, поворачиваясь и ловя его прекрасный бирюзовый взгляд. Моё сердце бешено колотится, но мне удаётся сохранить самообладание.

– Помнишь, что я сказал вчера? Мы поговорим, Чак. Нравится тебе это или нет. – Он замолкает, облизывает губы и отводит взгляд. Я поворачиваюсь и вижу близнецов в окне, они наблюдают за нами.

Здорово.

Пленённая аудитория.

Пленённая аудитория, состоящая из супергорячих идентичных близнецов, великолепного президента Золотого Мальчика и его татуированного вице-президента.

– Даже если ты просто хочешь остаться друзьями, – продолжает Спенсер, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на меня. Напряжённость в его глазах ошеломляет, как тропический шторм, ради которого мне хочется раздеться догола и танцевать под дождём. Чёрт. – Всё нормально. Просто… скажи мне.

– Какие есть альтернативы? – спрашиваю я, потому что на самом деле не позволяла себе заходить так далеко. Честно говоря, я всё ещё не оправилась от переживания его почти-смерти.

– Быть моим… парнем, – говорит Спенсер, сверкая лисьей ухмылкой. Он наклоняется ко мне, как в тот день, когда прижал меня к дереву и зацеловал до усрачки. Его губы скользят по моей шее, и я вздрагиваю. Мои глаза закрываются сами по себе. – Знаю, что я немного придурок, но дай мне шанс, Чак.

– Ты пытался избить меня, – бормочу я, и Спенсер улыбается.

– Не ври: я видел ту книгу о хулиганских романах в твоей комнате. Кому не нравится хороший роман о врагах и возлюбленных? Кроме того, ты сам напросился, придурок.

– Пошёл ты, – бормочу я в ответ, краснея с головы до ног.

Новый парень, да?

Папе бы это не понравилось.

Честно говоря, мне всё равно.

– Спенсер, – начинаю я, и тут дверь распахивается.

– Ребята, вы должны это увидеть, – шепчет Рейнджер, и мы со Спенсером обмениваемся взглядами, прежде чем последовать за ними в коридор.

Ещё одна записка от Адама, приклеенная скотчем к моему шкафчику (моему первоначальному шкафчику, который я только недавно вернула, потому что, знаете, связи в Студенческом совете и всё такое).

Оно написано фиолетовыми чернилами, как и все остальные.

Дорогая Ева,

Та смерть не была самоубийством.

Мы оба знаем, что это ты должна была висеть на том дереве.

Беги, беги так быстро, как только сможешь.

С любовью, Адам.

– Что за вечно любящий трах? – я задыхаюсь, когда Рейнджер выхватывает у меня записку и читает её, стиснув зубы, его рука сжимается в кулак и сминает край бумаги.

– Это такая хренотень. – Он поднимает глаза и смотрит на Черча. – Разве мы не можем заплатить какой-нибудь независимой судебной лаборатории за проверку этой ерунды? Там должны быть отпечатки пальцев, волокна или что-то ещё, что они могли бы использовать, чтобы выяснить, кто это написал.

– Это не такая уж ужасная идея, – говорит Черч, пока Спенсер таращится на записку.

– Это и есть те записки, которые ты получала? – спрашивает он, проводя пальцами по своим серебристым волосам. – Кто, чёрт возьми, этот ебанутый ублюдок? – мрачное выражение мелькает на его лице, и я представляю, что, если бы он знал, вся эта мантра «давайте побьём его», которую постоянно выкрикивают парни, звучала бы очень, очень правдоподобно.

– Это уже четвёртая, – признаюсь я, стиснув зубы. – Но они становятся всё хуже, всё более жестокими. Как думаете, я должна показать её отцу?

– Решать тебе, – отвечает Рейнджер, сильно хмурясь. Между его тёмными бровями появляется маленькая складочка, и мне приходится бороться с желанием протянуть руку и разгладить её большим пальцем. – Но это пугает меня. Я беспокоюсь о тебе, Шар…ли. – Я улыбаюсь. Он чуть снова не назвал меня Шарлоттой.

– У меня есть вы, парни, я не боюсь. – Я засовываю пальцы в карманы и дотрагиваюсь до презервативов, губы подёргиваются.

– Но, может быть, тебе стоило бы? – начинает Рейнджер, его взгляд снова устремлён вдаль. Близнецы обмениваются взглядами, когда Черч выхватывает листок из пальцев лучшего друга.

– Я отправлю её начальнику службы безопасности моих родителей. Конечно, он может что-то с этим сделать.

– Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? – спрашивает Рейнджер, пристально глядя на своего президента.

– Абсолютно. – Черч кладёт записку в карман как раз в тот момент, когда уборщик Эдди и ночной сторож Натан выходят из-за угла. Ни один из них не выглядит особенно счастливым, увидев нас.

– Школьный совет хочет, чтобы коридоры были свободны после семи. Вам придётся заняться болтовнёй в другом месте. – Натан шмыгает носом и протягивает руку, чтобы потереть его. В его бороде есть что-то подозрительно похожее на крошки Чито, и от него пахнет, как от чана с Маунтин Дью. Мои глаза сужаются. Этот парень на самом деле не такой уж старый? Как он вообще получил эту работу? Он бесполезен.

– Вам нравится слоняться по кампусу, воровать еду у студентов и вообще быть неумелым, неадекватным дураком? – спрашивает Черч, расправляя лацканы своего тёмно-синего блейзера академии. – Вместо того, чтобы беспокоить Кулинарный клуб – кстати, у нас есть разрешение на ночную работу в этом здании – возможно, вы могли бы лучше позаботиться о том, чтобы студенты не умирали на вашем дежурстве.

Натан сильно хмурится, и его ноздри раздуваются от гнева, но я сомневаюсь, что у него хватит мужества противостоять Черчу Монтегю. Этот парень наводит ужас, хотя теперь я убеждена, что он гораздо глубже и с большим количеством нюансов, чем кажется на первый взгляд. Его эмоции в лесу доказывали это. Вы не сможете подделать такой уровень чувств; даже смотреть на это было мучительно.

Мой взгляд перемещается на Эдди, этого долговязого парня средних лет в накрахмаленной, чистой униформе, с идеально причёсанными волосами, намазанными гелем и с грубыми руками, забрызганными белой краской. Он настолько прост, насколько это возможно, но, на мой взгляд, каждый здесь подозреваемый.

– А теперь, если вы нас извините, – продолжает Черч, а затем уходит по коридору, и остальные следуют за ним.

– Он всегда был таким? – шепчу я Рейнджеру, наклоняясь и вдыхая его запах чего-то сладкого и кожи. Моя кожа покрывается гусиной кожицей, но я игнорирую это чувство, засовывая руки в карманы, чтобы скрыть реакцию.

– С тех пор, как нам было по шесть лет, – отвечает он со вздохом, но я замечаю, что его губы слегка подёргиваются, как будто он борется с улыбкой. Черч ведёт нас по коридору и случайно проходит мимо кабинета мистера Мерфи, слегка притормаживая. Он на мгновение заглядывает в окно, а затем окидывает взглядом длинные каменные коридоры.

Я всё ещё не совсем привыкла к истории и величию этого места. Западное побережье – это что-то вроде крошечной Америки. Самому старому отстою, который у нас есть, сто лет. Но здесь многие здания старше, чем сама страна. Может быть, это и ерунда по сравнению с Европой или Африкой, но эту девушку из Калифорнии это чертовски впечатляет.

– Мика, Тобиас, у вас есть ключ от этого кабинета?

– Нет, господин президент, – отвечают они в унисон, а затем обмениваются взглядами.

– Но мы могли бы его раздобыть, – говорит Тобиас.

– Может быть, – добавляет Мика.

– Учительская была бы хорошим местом для снятия копии ключа, – размышляет Спенсер, поглядывая на меня. – Например, скажем, если бы у кого-то был отец, который был там…

– Подожди, ты хочешь, чтобы я украла ключи?! – я задыхаюсь, и тут рука Рейнджера скользит по моему рту, чтобы прикрыть его. Его кожа тёплая, ладонь сухая, и, хотя я быстро отдёргиваю его руку, мне понравилось это ощущение. Не закрытие рта, но просто… его прикосновение, я думаю.

– Мистер Мерфи, – приветствует Черч, когда учитель, о котором идёт речь, выходит из-за угла и окидывает нашу группу немного скептическим взглядом, его улыбка чуть-чуть сползает. – Как у вас сегодня дела?

– Пытаюсь сохранять позитивный настрой перед лицом потери нашей академии, – говорит он, и я не могу сказать, то ли он втайне злой и слишком много врёт, то ли чертовски искренний.

– Это понятно. Собственно, именно по этому поводу мы здесь и собрались. Рейнджер, – Черч указывает через плечо, и Рейнджер прищуривает свои тёмные глаза. – У него были проблемы с тем, чтобы справиться с этим. Он, ну, – Черч складывает пальцы на груди и смотрит на мистера Мерфи таким свежим взглядом, что я сама подозрительно прищуриваюсь, – был слишком застенчив, чтобы спросить: вы не возражаете, если он зайдёт к вам в кабинет немного поговорить?

– Я… – начинает мистер Мерфи, а затем резко выдыхает. – Я понимаю, что вам, возможно, больно, мистер Вудрафф, но я бы хотел направить вас с вашими опасениями к школьному психологу…

– Я хочу поговорить с вами, – говорит Рейнджер, бросая на Черча косой взгляд, который говорит: Я убью тебя позже. – Вы знали Дженику. Вы были друзьями.

– Ну, я не могу… – снова начинает мистер Мерфи, на лбу у него выступили капельки пота. – Я не могу говорить о твоей сестре, но, полагаю, если бы ты хотел просто посидеть и поболтать минутку…

– Да. – Рейнджер подходит к мистеру Мерфи, и мы все наблюдаем, как они заходят внутрь, а он тщательно задёргивает шторы и запирает за ними дверь.

– Мы же не просто отправили его туда, чтобы его убили? – спрашивает Мика, прислоняясь спиной к шкафчикам.

– Не так откровенно, нет, – отвечает Черч, а затем замолкает, когда Натан идёт обратно по коридору. На этот раз ночной сторож просто проходит мимо нас, не говоря ни слова, янтарные глаза Черча следят за его движениями.

Все остальные тихо ждут, пока Спенсер роется в сумке с книгами и достаёт коробку с новым телефоном внутри, включает его и настраивает, пока мы стоим там.

Мне и в голову не приходит беспокоиться о чём-либо, пока я не чувствую, как его глаза сверлят меня.

– Что? – спрашиваю я, и он ухмыляется мне, как акула, которая только что почуяла запах крови в воде. – Почему ты так на меня смотришь?

– О, Чак, – говорит Спенсер, а затем придвигается, обхватывает пальцами мой подбородок и целует меня так, что я просто сгораю от нетерпения. В этом поцелуе есть что-то другое, менее порочное, более… нежное. В этом есть что-то от той же нежности, которую я увидела на его лице в тот день в холле. Я толкаю его в ответ, и он смеётся, показывая мне экран своего телефона и все те смущающие сообщения, которые я отправляла, когда думала, что он мёртв.

«Я думаю, мы могли бы влюбиться друг в друга», – это лишь один пример.

Моё лицо белеет, и я бормочу что-то невнятное, пока он хихикает и читает список, но тут дверь открывается, и выходит Рейнджер. Его челюсть сжата, глаза как кремень.

– Пошли, – рявкает он, направляясь по коридору в своих армейских ботинках. Он не останавливается, пока мы не оказываемся перед общежитием для парней.

– Что не так? – спрашивает Черч, когда Рейнджер поворачивается, лезет в карман и достаёт фиолетовый фломастер.

Святое. Ёбаное. Дерьмо.

– Фиолетовый фломастер точно не указывает на мистера Мерфи как на убийцу, – говорит Тобиас на следующее утро, сидя на скамейке у мемориала Дж. Вудрафф возле общежития для девочек. Я давненько здесь не была и скучаю поэтому. Это, как бы, моё место. Но прямо сейчас, когда происходит вся эта ерунда? Я должна была бы быть чертовски сумасшедшей, чтобы прийти сюда одной.

– Нет, но это уже что-то, – произносит Рейнджер, поигрывая фломастером. – Он лежал там на краю стола, как будто недавно им пользовался.

– Это чертовски далеко идущее дело, – говорит Спенсер, засовывая руки в карманы. – Мистер Мерфи не убийца. Вы помните, как на первом курсе он спас оленёнка и выхаживал его, пока тот не выздоровел? Это же грёбаное дерьмо в стиле матери Терезы.