Текст книги "Безжалостные парни (ЛП)"

Автор книги: К.М. Станич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Рейнджер и я прошли весь путь до дома директора и даже забрались на решётку, только чтобы обнаружить, что Шарлотта пропала. – Черч скрещивает руки на груди, его холодный, деловой взгляд перемещается с Мики на меня, всё ещё сидящую на коленях Тобиаса. Он быстро моргает – небольшая вспышка удивления на обычно каменном лице. Хотя я знаю, что мне не в чем чувствовать себя виноватой, я всё равно соскальзываю с колен Тобиаса.

– Вы забрались на мою решётку? – спрашиваю я, на мгновение обрадовавшись. У меня никогда раньше не было парня, который забирался бы на мою решётку, шутки в сторону. – Но подождите, ребята, почему вы вообще были у меня дома?

– Хотел отдать тебе это, – говорит Рейнджер, входя в комнату в сопровождении Черча, следующего за ним по пятам. Он передаёт коробку с новеньким Айфоном, прежде чем обратить свой устрашающий взгляд на близнецов. – Это ёбаный телефон, такой же, как у вас двоих. Проверьте свои чёртовы сообщения.

– Мы… – Мика замолкает, отодвигая контроллер к краю кровати. – Да, мы облажались. Извините. – Он на мгновение закрывает лицо руками, и мне приходится отвести взгляд. Наш маленький пузырёк счастья только что лопнул, и агония на его лице почти невыносима для меня.

– Вы купили для меня телефон? – спрашиваю я, когда Черч садится на край кровати Мики, внимательно наблюдая за мной.

– Мы не были уверены, сколько времени пройдёт, прежде чем директор купит тебе новый.

– То есть, подумали, возможно, он не мог себе этого позволить? – говорю я, включая телефон. На самом деле я не так хорошо знакома с финансами отца, но в любом случае я благодарна ему. Он тратит бешеные деньги на мамину реабилитацию, так что кто знает? Может быть, сейчас действительно туго с финансами? – Спасибо, – добавляю я, прежде чем ребята из Студенческого совета успевают сказать что-нибудь ещё. Я на мгновение прижимаю телефон к груди, крепко зажмуривая глаза.

– Извините, что мы вас напугали, – говорит Тобиас, и Черч кивает, как будто это конец дискуссии. – Мы просто… никто из нас не мог уснуть. – Он опускает взгляд на одеяло и теребит выбившуюся нитку, а Рейнджер прислоняется плечом к стене, тяжело вздыхая.

– То же самое. Я так устал, что чувствую, словно могу отключиться на ходу, но… – он замолкает, потому что нет причин выражать словами то, что мы чувствуем, этот ползучий страх, что понедельник принесёт новости и боль, от которых мы никогда не сможем отмыться. – Я подумывал обследовать и чердак, и комнату Марка, посмотрим, не сможем ли мы найти следы этой дыры.

– И ещё, – начинает Черч, на мгновение закрывая глаза. – Кто-то разбил все лампочки в коридоре. Там темно, как во грехе. – Он снова открывает их и пристально смотрит на меня. – Они не были такими, когда мы уходили.

– Это так чертовски жутко, – рычит Мика, снова вытирая лицо. – Кто-то убил… кого-то, и похоже на то, что мы единственные люди в мире, которые знают или которым не всё равно.

– Кто бы ни был ответственен за этот беспорядок, он явно связан с полицией, – говорит Черч, как будто он уже некоторое время размышлял над этим. – Что меня беспокоит, так это то, что школьный совет, похоже, тоже не слишком обеспокоен.

– Что именно это могло бы означать? – спрашиваю я, и от того, как Черч смотрит на меня, у меня мурашки бегут по коже.

– Что они тоже в этом замешаны. – Он замолкает и распрямляет ноги. – По крайней мере, некоторые из них.

– Зачем школьному совету желать смерти Шарлотте и… тому, кто болтался там, в лесу? – спрашивает Рейнджер, как будто он тоже думал об этом несколько дней. – В этом нет никакого смысла. Кроме того, – он бросает на меня извиняющийся взгляд, как будто уже сожалеет о том, что собирается сказать, – если бы они хотели её смерти, у любого из них было бы достаточно денег, чтобы, знаете ли, нанять кого-нибудь для этой работы.

– Ты имеешь в виду, типа, нанять киллера? – я задыхаюсь, потому что действительно ли это реальность, в которой мы живём? Наёмный убийца?! Для меня, Шарлотты Фаррен Карсон? Что я такого сделала, чтобы заслужить попадание в чёрный список? – Это безумие.

– Безумие, но это правда, – говорит Черч, вставая и проводя руками по своей пижаме в бело-голубую полоску, смахивая воображаемую пыль. – Я поговорю об этом со своей матерью.

– Твоя мать… – начинает Рейнджер и вздыхает. – Разговор с твоей матерью чреват серьёзными последствиями, Черч. Ты это знаешь.

– Я в курсе, – холодно отвечает Черч, выражение его лица становится жёстче, когда он смотрит на Рейнджера. Затем поднимается на ноги, и все остальные следуют за ним. Такая харизма чертовски пугает. И всё же я направляюсь в коридор и поднимаюсь на один лестничный пролёт вместе с остальными ребятами, наблюдая, как близнецы опускают чердачную дверь и поднимаются по ступенькам.

– Будьте осторожны! – зову я, приподнимаясь на цыпочки и прикусывая губу. Я едва справляюсь с тем, что недавно произошло. Представьте, если бы один из близнецов исчез на этом жутком чердаке и никогда оттуда не вышел?

– Чувак, – говорит Тобиас, присаживаясь на корточки и глядя на нас через дверь, с телефоном в руке и включенным фонариком, чтобы осветить темноту. – Кто-то явно подлатал это дерьмо.

– Что за ёбаная хрень? – Рейнджер стонет, проводя пальцами по волосам и вздыхая. Он обменивается взглядом с Черчем, и их бесстрашный лидер кивает. Не сбавляя темпа, Рейнджер спускается обратно по лестнице и направляется прямиком в комнату Марка Грэндэма, стуча кулаком в дверь.

Как ни удивительно, она открывается, и вот он, сонный, измученный Марк Грэндэм, он же парень с тампонами. Он тупо щурится на нас, держась одной рукой за край двери, на его почти симпатичном лице застыла хмурая гримаса. То есть, может быть, он был бы сексуальным, если бы не был похож на пятно спермы.

– Чего ты хочешь, Вудрафф? – он огрызается, а затем Рейнджер сильно толкает дверь внутрь. Достаточно сильно, чтобы она врезалась в Марка и отшвырнула его назад. – Убирайся из моей комнаты, ты, грёбаный псих.

Драма слишком сильна для меня, чтобы сопротивляться, поэтому я топаю вниз по лестнице, Черч прямо за мной, Тобиас и Мика плетутся за ним.

– Официальное дело Студенческого совета, – объявляет Черч, когда близнецы врываются внутрь и хватают Марка за руки, оттаскивают его назад и толкают на кровать. Черч включает свет и осматривает обстановку, скрестив руки на груди.

Сосед Марка по комнате, какой-то неузнаваемый тупоголовый качок, стонет и накрывает голову подушкой, смирившись с тем, что происходит. В Академии Адамсона вы не связываетесь со Студенческим советом.

– Что это, чёрт возьми, такое? – Марк рычит, когда Рейнджер хватает стул со стола соседа Марка по комнате и встаёт на него, вытаскивая перочинный нож из своих пижамных штанов, чтобы потыкать им в потолок. – И что эта маленькая киска, любящая тампоны, здесь делает? Он не входит в Студенческий совет, если только ты не уволил этого педика Росса. – Марк хмуро смотрит на меня, и я показываю ему фак, поправляя очки на носу.

Я почти забыла, что должна была хранить свой секрет. Хорошо, что я, наверное, выгляжу ужасно в мешковатой толстовке Адамсон с капюшоном, которую прятала под курткой, мои спортивные штаны забрызганы краской с тех пор, как я помогала тёте Элизе покрасить её гостиную в фиолетовый цвет. Почти уверена, что сейчас я вполне правдоподобный чувак, может быть, уродливый чувак, но чувак.

– Ещё раз назовешь Росса педиком, и я буду вынужден отпустить близнецов, – говорит Черч, улыбаясь этой безжалостной улыбочкой, которая убеждает меня, что он не шутит, ни капельки. – А теперь закрой рот и сиди спокойно. Всё закончится раньше, чем ты успеешь оглянуться.

– Это такой пиздец, – ворчит Марк, вырывая руки из захвата близнецов и хмурясь. – Когда Юджин завтра вернётся из Канкуна, он сдерёт с тебя десять шкур.

Мои уши навостряются, и я чувствую, как этот ужасный ледяной холод пронизывает меня насквозь.

– Ты общался с Юджином? – спрашиваю я, чувствуя, что начинаю дрожать от прилива адреналина.

Марк просто закатывает глаза, явно не собираясь отвечать на мой вопрос. Мика хватает его за рубашку и дёргает вперёд, так что они оказываются лицом к лицу.

– Всё, что требуется, – это простое «да» или «нет», придурок, – рявкает он, и я вижу, как напрягаются мускулы на его руках. Мика МакКарти не боится затевать драку, особенно если он чувствует, что каким-то образом помогает другу, делая это. Эти ребята из Студенческого совета более безжалостны, чем я думала.

– Чёрт возьми, чувак, отвали. Нет, я ещё не разговаривал с Юджином. Мы не девчонки. Нам не нужно весь день сплетничать по смс. – У меня вырывается вздох облегчения, и я решаю, что в интересах просто покончить с этим, не буду упоминать его женоненавистническую шутку.

Марк отпихивает Мику назад с такой силой, что засранец-качок ударяется головой о стену и испускает поток красочных ругательств.

Черч, тем временем, просто наблюдает за всем происходящим у стены рядом с дверью, в то время как Рейнджер достаёт телефон и делает множество снимков.

– Мы здесь закончили, – объявляет Черч, и близнецы отходят от Марка. Мы выходим из комнаты группой, и я съёживаюсь, когда дверь за нами захлопывается с такой силой, что с потолка в холле осыпаются крошечные кусочки штукатурки. В очень, очень тёмном холле. Свет в общей комнате на первом этаже включен, но здесь, наверху, темно как в аду.

Я оглядываюсь назад, на свою комнату на верхнем этаже, и меня бросает в дрожь.

Я в некотором роде рада, что не осталась там совсем одна, даже если жизнь с папой – настоящая форма ада. Единственным плюсом в последнее время является то, что он не отключал Wi-Fi по ночам. Я полагаю, что это форма сострадания, исходящая от него.

– Там был очевидный шов, – бормочет Рейнджер, уводя нас обратно в свою комнату. Его и Спенсера. Ну, технически, я думаю, это комната Черча, но…

Как только мы входим, и я вижу кровать Спенсера, всё ещё не застеленную с последнего дня, когда он был здесь, мои глаза наполняются слезами. Я обнаруживаю, что меня тянет к его угольно-серым простыням, и в конце концов забираюсь под них, слушая разговоры мальчиков.

Близнецы замечают это и обмениваются взглядами, останавливаясь рядом с Черчем, когда Рейнджер тяжело опускается на край своей кровати.

– Там была дыра, и кто-то её залатал. И проделал с этим чертовски хорошую работу. Это почти незаметно.

– Значит, тот, кто охотится за мной, что-то вроде эксперта по строительству? – спрашиваю я, потирая переносицу. У меня начинается мигрень, я это чувствую.

– Марк виновен, – говорят близнецы в унисон, глядя друг на друга, прежде чем вернуться в комнату. Они указывают друг на друга. – Мы это чувствуем.

– Почему вы так говорите? – Черч спрашивает мягко, но не так, как будто он с ними не согласен, а скорее, как будто хочет услышать их независимые мысли, прежде чем принять собственное решение.

– Дыра вела с чердака в его комнату. А потом была так искусно замаскирована. Зачем волноваться? Если только вы не хотели исключить мысль о какой-либо связи между вами и нападениями. – Тобиас пожимает плечами, и Мика продолжает за него.

– Я думаю, одним из придурков в толстовках мог быть Блейн, – я предполагаю, что Блейн – сосед Марка по комнате, пока не слышу обратное. – Но серьёзно, Марк – тот ещё придурок-вафельник, в комплекте с масляным лицом и кленовым сиропом для душа.

Я приподнимаю брови. Воу. Оскорбление, достойное насмешки в своём безумии. Я возьму на заметку. В любом случае, это кажется уместным.

– Если он один из нападавших на меня, то их, по крайней мере, ещё двое, – добавляю я, чувствуя, как усталость впивается в меня ногтями, и держусь изо всех сил. Я хочу вернуть Спенсера. Я хочу Кулинарный клуб, и выпечку тортов, и даже… даже лёгкие издевательства, я хочу, чтобы всё вернулось на круги своя. – Потому что я отчётливо слышала мужской крик, когда я атаковала первого парня перцовым баллончиком, и мужское ворчание, когда я ударила второго ломом. – Я смотрю на четыре лица, смотрящие на меня в ответ. – А там, в Эверли, одной из нападавших на меня была женщина.

– Давайте присмотрим за Марком, – говорит Черч, закрывая лицо в этой тёмной пустоте. Я бы не хотела быть на его плохой стороне. Чёрт, я была такой какое-то время, и это было некрасиво. И даже тогда его гнев был вызван только моим поведением. Представьте, если бы он подумал, что я причинила боль или даже убила его друга? Я бы не исключила, что этот парень пырнет кого-нибудь ножом. – И, может быть, он приведёт нас к двум другим.

– Или к Спенсеру, – предлагает Рейнджер, и в комнате воцаряется тишина. Мы все так сильно скучаем по нему в этот момент. Когда я приподнимаю его простыни и закрываю глаза, вдыхая этот фирменный аромат иссопа и кедра, я знаю, что не сдвинусь с этого места, не сегодня вечером.

– Можно я посплю здесь? – спрашиваю я.

Рейнджеру не требуется и секунды, чтобы ответить.

– Конечно, – шепчет он, а затем я сворачиваюсь калачиком и тихо плачу, когда гаснет свет, включается электрический камин и тихий звук закрывающейся двери подчёркивает, что близнецы и Черч покидают комнату. – Я собираюсь принять несколько таблеток снотворного. Хочешь? – я качаю головой; сейчас слова даются слишком тяжело.

Снаружи шторм бушует ещё сильнее.

Я изо всех сил стараюсь не думать об этом как о предзнаменовании.

Не работает.

Несмотря на мой уровень усталости, похоже, что я долго не засну, очень-очень долго. Вместо этого я остаюсь лежать там в компании шума бури и тёмного шепота моих мыслей.

Глава 5

Рейнджер засыпает первым, и мягкий звук его дыхания служит успокаивающим фоном на фоне потрескивания камина и стука дождя за окном.

Я лежала, свернувшись калачиком, в постели Спенсера, вдыхая его запах и прижимая его подушку к лицу, желая, чтобы вместо этого я обнимала его. То есть, если бы он вообще позволил мне. Если бы он не пропал, как бы всё обернулось? Смог бы он простить меня за ложь? Конечно, он простил бы остальных членов Студенческого совета. Я имею в виду, я мало что знаю об их истории, но, похоже, они какое-то время дружили.

Наконец, я засыпаю и позволяю своим мечтам привести меня в школу, которая не является этой школой, но, знаете, всё ещё похожа на этот сумасшедший сон. Здесь большие белые колонны и фрески, которые совсем не похожи на каменные стены и деревянные балки Адамсона. Спенсер там, и близнецы тоже, все они играют в эту дурацкую гоночную игру в моей комнате в общежитии. Черч и Рейнджер появляются позже со щенками золотистого ретривера на руках, и вот тогда я понимаю, что полностью растворилась в стране грёз.

Затем один из щенков из сна заканчивает тем, что мочится на меня, и я обнаруживаю, что промокла насквозь; я начинаю просыпаться, чувствуя себя глупо из-за того, что так разозлилась на собаку из сна.

Когда я моргаю, просыпаясь, я понимаю, что кто-то забирается ко мне в постель, кто-то мокрый, как, ну знаете, во сне о писающем щенке.

– Оу, – говорит человек, когда я пробиваюсь сквозь туман сна. – Какого чёрта ты делаешь в моей постели?

Мои глаза широко распахиваются, и я сажусь прямо, прислонившись спиной к стене, и в шоке таращусь на парня с серебристыми волосами, который смотрит прямо на меня.

Я дам вам подсказку: это не Юджин Мазерс.

– Что за… чёрт? – шепчу я, чувствуя, что начинаю дрожать. У меня такое чувство, будто я смотрю здесь на привидение, призрак Спенсера Харгроува, который просто случайно осторожно сидит на краю кровати и смотрит на меня так, словно не уверен, что делать с моим присутствием.

Честно говоря, я тоже немного побаиваюсь его.

– Почему ты в моей постели, Чак? Или мне следует говорить Шарлотта? – кажется, он зол на меня, но в то же время устал. И он весь промок после грозы. Его бирюзовые глаза ярко блестят в оранжево-жёлтом свете камина.

– Ты жив? – шепчу я в ответ, пытаясь проглотить твёрдый комок в горле. – Пожалуйста, скажи мне, что я не сплю. Я не вынесу такого разочарования.

– Жив? – спрашивает Спенсер, глядя на меня так, словно я, чёрт возьми, сошла с ума. – Конечно, я жив. Что за глупый вопрос такой…

Я не могу себя остановить. Я бросаюсь вперёд и обвиваю его руками, сжимая так крепко, как только могу, зарываясь лицом в изгиб его шеи. Слёзы свободно катятся по моему лицу, пропитывая его ещё больше.

«И, чёртов ад, от него так чертовски вкусно пахнет. Так вкусно».

– Что происходит? – спрашивает Спенсер усталым и нетвёрдым голосом. Сначала он напрягается, но, возможно, есть что-то в том, как я держу его, что высвобождает часть его гнева. Медленно, неуверенно он обнимает меня за талию и прижимает к себе в ответ. – Что происходит? Что я пропустил?

– Где ты был? – шепчу я хриплым голосом. Рейнджер отключился, накачанный снотворным. Наверное, мне следует попытаться разбудить его. Черча и близнецов тоже. Но, кажется, я не могу отпустить этого парня, как бы сильно я ни старалась. – Вся эта неделя была сущим адом. Мы все думали, что ты умер.

– Что? Я же сказал вам, ребята, что взял передышку. Мой брат заехал за мной, и мы остановились у него дома в Натмеге.

– Кто-то умер в лесу, Спенсер, студент в спортивной форме с серебристыми волосами. Мы все думали, что это был ты. Он висел на дереве. Это было чертовски ужасно, даже хуже. – Я прижимаю его чуть крепче, закрывая глаза от нового потока слёз.

«Неужели это происходит на самом деле? Или это тоже сон? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет по-настоящему».

То, что сказал Мика, о том, что снова узнать, что Спенсер мёртв, теперь приобретает такой смысл. Мне кажется, что, если я проснусь и узнаю, что это неправда, у меня будет нервный срыв.

– Подожди, что? – спрашивает он, пытаясь отстраниться от меня. Я останавливаю его на полпути поцелуем, который удивляет даже меня своей свирепостью. В одну минуту я отчаянно хочу услышать его голос, обсудить всё это до конца, просто чтобы убедиться, что это реально. В следующее мгновение я прижимаюсь своим ртом к его рту, мой язык прокладывает себе путь между его сомкнутыми губами.

Долю секунды он сопротивляется, отталкивая меня назад.

– Шарлотта, о чём, ёбаный в рот, ты говоришь?

Я прерываю его ещё одним поцелуем, этим мучительным соприкосновением губ. Зубов немного многовато, но я ничего не могу с собой поделать. Этот поцелуй должен произойти. Спенсер стонет и прижимается ко мне, его сладко-пряный аромат ошеломляет меня и пробуждает все мои чувства. Я чувствую, что оживаю в его объятиях, с этим поцелуем, с его запахом и теплом, просачивающимися в меня.

«Шарлотта, притормози», – шепчет моё подсознание, но Спенсер уже целует меня в ответ, его язык танцует дикое танго наших губ. Он целует меня с едва сдерживаемой потребностью, с этим обжигающим жаром, который, кажется, накапливался целую вечность. Это поражает меня, как поезд, и я внезапно оказываюсь на спине.

Мои руки скользят вниз по его спине, задирая толстовку и рубашку, чтобы я могла провести ладонями по его влажной, тёплой коже. Твёрдое, горячее тело Спенсера между моих бёдер, одетое в спортивные штаны и ботинки без шнуровки. Он прижимается своим тазом к моему, когда мы целуемся, и я стону ему в рот.

Сейчас в воздухе витает так много эмоций, что я знаю, что мне, вероятно, следует сделать шаг назад и оценить ситуацию. Мой логический мозг, кажется, работает в одном направлении, в то время как моя эмоциональная сторона тянет в противоположном направлении.

Когда Спенсер запускает пальцы в мои волосы, я действительно теряю самообладание, задираю его толстовку и рубашку и прерываю наш поцелуй ровно настолько, чтобы скинуть вещи в сторону.

Спенсер поддерживает этот волнообразный ритм у моего паха, что заставляет меня извиваться и впиваться ногтями в мышцы его спины. Он роется с чем-то в прикроватной тумбочке, а затем возвращается с презервативом.

Он приподнимается ровно настолько, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, серебристо-пепельные волосы падают ему на лицо. Я вижу все восхитительные оттенки в его бирюзовых глазах, эти зелёные, голубо-бирюзовые искорки, когда он изучает выражение моего лица. Та раскалённая добела химия, которую мы испытывали в течение нескольких месяцев, витает в воздухе между нами, моё дыхание становится прерывистым. Это почти чересчур, все эти чувства внутри меня; мне нужен выход.

– Что мы делаем? – шепчет Спенсер, но у него в руке презерватив, так что у него должны быть какие-то догадки. Глядя на него снизу-вверх, я снова чувствую слёзы и обвиваю руками его шею, снова притягивая к себе.

Облегчение смешивается с вожделением, создавая это мощное зелье эмоций, которое захватывает всё моё существо. Мои единственные мысли – о том, чтобы подобраться к нему как можно ближе, чтобы убедиться, что он действительно здесь.

Мы лихорадочно работаем вместе, чтобы снять с меня брюки, оставив нижнее бельё на месте. Рука Спенсера легко освобождает его член из штанов, и наступает напряжённый момент, когда он открывает упаковку презерватива и изо всех сил пытается его надеть.

Я оттягиваю трусики в сторону, сердце бешено колотится, и понимаю, что совсем не нервничаю, не так, как было, когда мы с Коди дурачились. С ним я чувствовала себя неуверенно, почти напуганной. Со Спенсером всё по-другому. Нет ни колебаний, ни страха.

Он смотрит мне прямо в лицо, а затем открывает рот, чтобы что-то спросить, но я прерываю его поцелуем, проводя пальцами по его затылку, чувствуя, как тонкие волоски щекочут мою кожу. Спенсер пристраивается к моему входу и медленно вводит себя внутрь.

У меня вырывается вздох, заглушаемый горячим прикосновением его губ, пока моё тело приспосабливается к новым ощущениям. Немного тесно, немного неудобно, но так приятно. Вдвойне приятно, когда он начинает двигаться, медленными, но сильными движениями своих бёдер придвигая нас всё ближе и ближе друг к другу.

Правая рука Спенсера скользит вверх под мою рубашку и находит обнажённую грудь. Сегодня вечером я не стала утруждать себя лифчиком; казалось, это не имело особого значения перед лицом его возможной смерти.

– Чёрт возьми, как тебе удавалось прятать это так долго? – он шепчет у моих губ, заставляя меня дрожать. Звук его голоса сюрреалистичен, как сон, ставший реальностью. Я никогда ничего так сильно не хотела за всю свою жизнь.

– Бинтами и молитвами? – шепчу я в ответ, но сейчас меня меньше всего волнует проблема с тайной девушкой. Всё, чего я хочу, – это его губы на моих. Крепким, но нежным нажатием я давлю на его шею и прижимаю его рот к своему, ощущая слабый привкус мяты, как будто он почистил зубы, прежде чем ввалиться сюда.

Спенсер мнёт мою грудь рукой, потирая большим пальцем затвердевшую точку моего соска. Как будто он зажёг бенгальский огонь внутри меня, посылая эти яркие, красивые цвета по всему моему телу.

Звук срывается с моих губ, полушёпот, полу-стон, когда я обхватываю его ногами, прижимая так близко, как только могу. Когда мы вот так вместе, мне хочется никогда больше не расставаться.

«Я говорила тебе, Чак, что ты влюбишься во всех этих парней. Я предупреждала тебя, не так ли? В первый день. В первый же день я предупреждала тебя».

Моё подсознание взывает ко мне, но я отталкиваю его в сторону, запутавшись в разбитом от любви сердце и новой надежде.

Спенсер Харгроув жив.

Не часто случается так, что жизнь преподносит неожиданный сюрприз, а затем позволяет тебе вернуться домой.

Я наслаждаюсь этим.

– Спенс, – шепчу я, называя его прозвищем, которое по праву мне не принадлежит. Но… мне кажется, что так оно и есть. Такое чувство, что он принадлежит мне. Он отвечает стоном у моего уха, этим мягким, сладким звуком мужского удовлетворения. Может быть, мы и трахаемся, но я думаю, что мы могли бы также… ну, знаете, заниматься чем-то ещё.

– Чак, – мурлычет он мне в ответ, целуя меня в шею и запуская пальцы в мои волосы. Когда кончики его пальцев касаются моей кожи головы, я вздрагиваю. Всё моё тело реагирует на его прикосновения, я крепко прижимаюсь к нему. Кончиками пальцев провожу по испарине на спине Спенсер, в то время как это давление и жар нарастают внизу моего живота, заставляя меня чувствовать напряжение. – Расслабься, – приказывает он, беря меня за запястья и поднимая их над головой.

Спенсер прикусывает мою нижнюю губу, а затем проводит по ней языком, отпуская меня, чтобы он мог приподняться надо мной, двигая бёдрами сильнее и быстрее, передавая это интенсивное ощущение из моего живота в мои конечности.

Мои губы приоткрываются, и голова запрокидывается, но я всё ещё вижу его в потрескивающем свете камина, он движется надо мной, дождь отбивает ритм стаккато за окном.

Я не ожидаю испытать оргазм – большинство новичков не испытывают – но он всё равно поражает меня, этот яростный огонь, этот пылкий порыв, который взрывается во мне яркой волной. На этот раз, когда я обнимаю Спенсера, меня трясёт по другой причине.

Я чувствую себя лёгкой, невесомой, воздушной.

Он продолжает двигаться, добавляя эти маленькие всплески удовольствия к моему безмятежному расслаблению. Спенсер тоже кончает, всё ещё погружённый глубоко в меня, прижимаясь носом к моей макушке, в то время как его тело дрожит и напрягается.

– Господи, Чак, – бормочет он, а затем перекатывается на спину, тяжело дыша и уставившись в потолок. Я не могу пошевелиться. Почти уверена, что мои ноги превратились в желе. Я едва могу дышать. Это, и я чувствую себя опустошённой теперь, когда Спенсер отдалился от меня.

Мои щёки горят, и я поворачиваюсь на бок, просто чтобы убедиться, что он действительно здесь.

– Это было… неожиданно, – шепчет он, бросая взгляд на спящего Рейнджера, закутанного в одеяла и слегка похрапывающего.

– Неожиданно, – начинаю я, всё ещё пытаясь подобрать нужные слова. Спенсер встаёт, чтобы выбросить презерватив в мусорное ведро в изножье кровати, прежде чем забраться обратно и обхватить меня рукой за талию.

– Неожиданно, но охуенно потрясающе, – добавляет он, наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать меня. На этом всё не заканчивается, одним касанием губ. Нет, удовольствие пронзает меня насквозь, и я выгибаюсь навстречу ему.

Я понимаю, что большую часть своей жизни я была в некотором роде титулованной засранкой. Никогда это не было так очевидно, как в этот момент. Может быть, я действительно учусь заботиться о ком-то, кроме себя?

– Хотя я всё ещё зол, – добавляет Спенсер, слегка хмурясь, когда отстраняется от меня, его глаза изучают моё лицо. Я понимаю, что он, вероятно, часто этим занимается, встречается со случайными девушками. Он не знает, что это мой первый раз, и я чертовски уверена, что не собираюсь ему говорить.

«Однако, если ты прямо не скажешь близнецам этого не делать, они это сделают. Чёрт возьми, даже если ты прямо скажешь им «не делайте этого» они, вероятно, всё равно проболтаются».

– Я не могу поверить, что вы, ребята, лгали мне.

Мои глаза наполняются слезами, а глаза Спенсера расширяются.

– Ты в порядке? – спрашивает он, быстро моргая. Он наклоняется ближе и запечатлевает поцелуй на моём лбу. – Я не хочу портить этот момент. Мне не следовало даже заговаривать об этом, прости меня.

– Дело не в этом, – выдыхаю я, обхватывая пальцами его руку, просто чтобы удержать его на месте. – Мы все думали, что ты мёртв, Спенсер.

– Я сейчас в таком замешательстве, – говорит он, садясь. Я тоже сажусь и тут замечаю, что его взгляд блуждает вниз. Одна из моих сисек выглядывает из-под рубашки. Вспыхнув, я убираю её и скрещиваю руки на груди. Я дрожу, но это неудивительно. Внутри меня бурлит так много эмоций, что это практически буря. – Ты сказала, какой-то парень покончил с собой?

– Студент с серебристыми волосами, одетый в спортивную форму, был повешен на дереве в лесу. – Я смотрю Спенсеру прямо в лицо. – Всю эту неделю никто не мог тебя найти, и полиция не разглашает имя студента. Мы все подумали, что это ты.

Он просто смотрит на меня, как будто понятия не имеет, как на это реагировать. На его лице появляется чувство вины, и он проводит пальцами по волосам.

– Я в ярости швырнул телефон в дерево и разбил его… а потом решил, что мне будет лучше без него. Иногда, злясь, я совершаю глупые поступки. – Спенсер поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и я чувствую, как моё сердце колотится в ответ.

«Я только что потеряла девственность с этим парнем», – думаю я и заканчиваю тем, что облизываю нижнюю губу. Он замечает это и слегка улыбается. Это длится всего секунду, прежде чем пропасть, как будто он наконец понимает, насколько это серьёзно.

– Ты в порядке?

– Я только что провела, типа, целую неделю, думая, что ты мёртв, – шепчу я в ответ, и губы Спенсера поджимаются. Он придвигается ближе и сажает меня к себе на колени, напоминая мне Тобиаса. – И твои друзья тоже. Я никогда не видела Мику таким… испорченным.

– Вы, ребята, правда думали, что я мёртв? Всё это время? – я киваю, и Спенсер тихо чертыхается, прижимая меня к себе. Рейнджер был так прав: я должна была сказать ему раньше. Чего я так боялась? Этого? Потому что я признаю: это очень много.

У нас со Спенсером неоспоримая связь, которая, если быть честным с самой собой, пугает меня до чёртиков. Это так интенсивно, так грубо. Я никогда раньше ни с кем так себя не чувствовала.

– В ту ночь в душе на меня напали двое людей в толстовках. Они взобрались на чердак и пролезли через весь чердак в комнату Марка Грэндэма. Затем они заманили нас в туннели под школой, прежде чем запереть там. – Я поднимаю глаза и вижу, что Спенсер смотрит на меня, разинув рот, его тёмные брови приподняты. Он весь вспотел, и я тоже. Свернуться калачиком в его объятиях прямо сейчас и заснуть – это был бы рай.

Но мы должны разбудить других парней. Они заслуживают того, чтобы знать, что их друг жив.

– Рейнджер чуть не умер. На самом деле, дважды. Он чуть не утонул. Мне пришлось сделать ему искусственное дыхание…

– С кем ты разговариваешь? – бормочет Рейнджер, переворачиваясь и садясь. Он обхватывает голову руками, запуская пальцы в свои тёмные волосы, прежде чем, наконец, оглядывается, глаза затуманены и тяжелы ото сна. Когда он видит, на чьих коленях я сижу, его глаза расширяются, и он с рёвом вскакивает с кровати. – Где, блядь, ты был?! – он рычит, дёргая Спенсера за руку. Я сползаю с его колен и вспоминаю, что на мне нет штанов…

Рейнджер этого не замечает. Вместо этого он кладёт ладони на обе обнажённые руки Спенсера, и его трясёт, когда он смотрит на своего друга сверху вниз своими пронзительными сапфировыми глазами.

– Я… разбил телефон, и просто пытался расслабиться. Я понятия не имел, что здесь творится такое дерьмо. Я был дома у Джека, накуривался…

– Тебя всю неделю накуривали в доме твоего брата, в то время как мы, блядь, умирали за тебя?! Ты с ума сошёл? Ты знаешь, через что ты всех нас заставил пройти?