Текст книги "Угольки (ЛП)"

Автор книги: Клэр Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Я планирую поехать с ними. Такие задачи мы с Кэлом выполняли особенно хорошо. Как только мы наберем достаточно волонтеров и припасов, мы тронемся в путь.

Я хорошо завтракаю, болтаю и смеюсь с остальными. И меня накрывает неожиданным пониманием, что я могу быть искренне счастливой даже без Кэла. Без него все никогда не будет прежним, но это не означает, что мне не будет хорошо.

У меня здесь есть семья. Сообщество. Люди, которые знают меня и заботятся обо мне. Безопасность, надежность и стоящая работа. И даже если ничего не изменится, этого более чем достаточно на остаток моей жизни.

Я не ожидаю такого озарения в обычное пятничное утро, и это меня слегка потрясает. Я думаю, что весьма хорошо скрываю эмоциональную реакцию, но Оливия тихо поворачивается ко мне и спрашивает:

– Ты в порядке?

– Да, – я улыбаюсь ей совсем чуточку нетвердо. – Мне хорошо.

Она всматривается в мое лицо и кивает, будто верит мне.

– Хорошо.

Если бы я верила в божественные силы, направляющие жизни людей, то дальнейшее развитие событий имело бы больше смысла. Случайность не может объяснить такую иронию. Потому что именно в этот момент Фэйт подходит к крыльцу, приближаясь со стороны ворот.

– Рэйчел, – говорит она со странно напряженным выражением лица. – Тебе лучше подойти.

Я немедленно встаю, заметив спешку в ее глазах.

– В чем дело?

– Ты нужна нам у ворот.

Я иду с ней без вопросов, и мое сердцебиение учащается. Может, это и не кризис, но ощущается все именно так.

Мы прошли примерно половину пути, когда она говорит:

– Слушай, решение целиком и полностью за тобой.

– Какое решение?

– Впускать его или не впускать. Он предлагает помощь, и естественно, помощь нам не помешает, но решать тебе. Мы поступим так, как ты захочешь. В этом мы с Джексоном согласны.

Несмотря на расплывчатость ее слов, я прекрасно понимаю, что сейчас происходит. И что именно ждет меня у ворот в Новую Гавань.

Теперь мое сердце бешено стучит в ушах и кончиках пальцев. Мои ладони и ступни похолодели. Но я не сбиваюсь с шага, не ломаюсь и не разваливаюсь на куски, хотя всегда думала, что так случится, если я окажусь в таком положении.

Я слышу его голос, когда еще не дошла до ворот. То же низкое, хриплое, тягучее произношение, которое я до сих пор иногда слышу во снах.

– Я здесь не для того, чтобы чинить проблемы. Слышал, вам нужна помощь.

– Нам правда нужна помощь, – это Джексон кричит со сторожевого насеста. – И я бы с радостью принял тебя к нам. Но приоритет здесь у Рэйчел, поэтому нам надо сначала спросить у нее.

– Не знал, что она здесь. Думал, она до сих пор с Марией. Мне необязательно помогать с поездкой. Могу просто оставить эти вещи и уехать, – он не кажется обиженным или возмущенным из-за того, что его не впускают сразу же. Его тон просто будничный. – Слышал, ситуация экстренная.

– Погоди минуту и дай нам узнать. Мы в любом случае будем благодарны за пожертвование. Но я не могу впустить тебя, пока Рэйчел не даст добро.

– Все хорошо, – кричу я. – Впусти его, – я дошла до ворот. Кэла по-прежнему не видно, поскольку он с другой стороны, но я знаю, что он ждет там.

Я правда поверить не могу, что это происходит. Понятия не имею, что я чувствую. Только все мое тело пульсирует предвкушением и в то же время холодным ужасом.

Фэйт обеспокоенно смотрит на меня.

– Ты уверена…?

– Уверена, – я смотрю на Джексона на сторожевом насесте. – Нам нужна его помощь. Впусти его!

Я не могу пошевелить даже пальцем, когда ворота начинают медленно и скрипуче открываться.

Он выглядит старше. Это первое, что я замечаю, когда мельком вижу его за воротами.

Кэл вышел из грузовика, чтобы поговорить, и стоит у водительской дверцы. Он таких же габаритов, что и всегда. Крупный. Всегда как будто занимает слишком много места вокруг себя. Его волосы и борода явно не подстригались с тех пор, как он меня оставил, и выглядят как никогда спутанными. На нем те же выцветшие джинсы, в которые он был одет, когда ушел. Под загаром он выглядит еще бледнее, если такое возможно. Изможденный. Потрепанный.

Последние шесть месяцев для меня были нелегкими, но Кэлу явно пришлось тяжелее.

Вопреки всему мое сердце тянется к нему, будто наши сердца навеки связаны невидимыми узами. Я не могу вынести, что он так много страдал, даже если он сам сотворил с собой такое.

Его взгляд безошибочно находит меня, и он смотрит с изнывающей тоской, которую я вижу с расстояния.

И в это самое мгновение я понимаю, что его чувства ко мне не изменились. Он до сих пор любит меня так же сильно, как и шесть месяцев назад. Я знаю это с такой же уверенностью, как и то, что я до сих пор его люблю.

Наконец-то сумев оторвать от него взгляд, я вижу, что он привез целый грузовик припасов – видимо, пожертвования для города.

Это изумительно, правда. Я не могу представить, где он сумел найти это все. Должно быть, он так усердно трудился, чтобы найти столько всего нужного, когда уже очень сложно отыскать стоящие вещи.

Мое горло будто сжимается. Я смотрю на Кэла. До сих пор чувствую ту мощную тягу тоски и сочувствия, но не только ее. Я любила его. Я доверяла ему. А он ушел от меня, не сказав ни слова.

К тому, что было между нами раньше, уже не вернуться.

– Он может остаться, – говорю я Фэйт. – Он может поехать с нами, если хочет. Он нам нужен, и я в порядке.

Затем я поворачиваюсь к нему спиной и ухожу.

***

Поскольку Кэл пожертвовал так много, а также готов поехать с нами и охранять поставки, мы решаем выждать один день на случай, если прибудут еще волонтеры, а потом мы тронемся в путь с утра.

Меня устраивает. Мне теперь не терпится покончить с этой поездкой, потому что Кэл планирует помочь с миссией и снова уехать.

Он не сказал мне ни слова, но не потому, что он избегает меня. Я избегаю его, а он это явно знает и принимает.

Уверена, он и не ожидал иного.

Возможно, мне стоит призвать силу воли и завязать с ним разговор. Возможно, мне станет лучше, если я поставлю точку. Но эта идея вызывает во мне ужас, так что пока мне этого не удалось.

На следующий день я снова завтракаю на крыльце с Фэйт, Джексоном, Оливией, Грантом и несколькими другими. Я хорошо проводила время, поэтому стараюсь не переживать, когда вижу Кэла, шагающего от амбара к дому. Он явно работал. Он грязный, потный и, наверное, только что ополоснул лицо водой, потому что борода и кончики волос мокрые.

Он вежливо кивает, проходя мимо нас к дому. Он не задерживается. Он никогда не попытался бы настоять на своем, если знает, что я этого не хочу. Однако он бросает на меня быстрый голодный взгляд, будто не может удержаться от торопливого осмотра.

Это причиняет мне боль. Во многих отношениях.

– Ты в порядке? – Фэйт дожидается, когда Кэл зайдет внутрь, и задает этот вопрос приглушенным тоном, чтобы больше никто не услышал.

Я киваю.

– Я правда в порядке. Это тяжело, но не сокрушает. Со мной все будет хорошо.

– Ладно. Хорошо, – она одаривает меня беглой сардонической улыбкой. – Но если захочешь, чтобы кто-то расквасил ему рожу, я к твоим услугам.

Я хрюкаю, поскольку это явно шутка, но я все равно оценила ее порыв.

Не то чтобы я хочу, чтобы Кэлу расквасили рожу. Но приятно знать, что кто-то сделал бы это ради меня.

Через пару минут Кэл выходит со своим завтраком. Он даже не косится в нашу сторону. Он не задерживается и не смотрит, пригласят ли его присоединиться к нам. Он спускается по ступеням крыльца, затем пересекает двор, садится на тюк соломы и ест там.

Он достаточно далеко, чтобы не быть прямо в поле моего зрения, но он на периферии. Если поверну голову, то могу его увидеть.

А значит, он видит меня.

Такое чувство, будто он постоянно наблюдает за мной, когда думает, что я не вижу.

Разговор на крыльце продолжается, но теперь он чуть приглушенный. И через пару минут я начинаю ерзать на месте. Мне некомфортно. Я расстроена. Кэл там совершенно один. Никто с ним не разговаривает. Вчера было не так плохо, потому что тут был Мак, и Мак старался общаться с ним и ужинать рядом с ним. Но этим утром Мак на воротах. Большинство жителей Новой Гавани разделяют взгляды Фэйт. Мужчина, который бросает тех, кто у него на попечении – это мужчина, с которым не стоит знаться. Их взгляды простые и неосложненные, и обычно это было бы верной точкой зрения.

С Кэлом все намного сложнее, но он до сих пор почти изгнанник здесь.

И мне это ненавистно. Это были и его друзья тоже, и потерял их всех, когда потерял меня. Все не должно быть так, но что есть, то есть.

Наконец, я больше не в силах это выносить.

– Может кто-нибудь пойти и поесть с ним?

Все удивленно смотрят на меня, поскольку вопрос вырывается безо всякой подводки.

– Такое чувство, будто мы сторонимся его, и мне это не нравится. Я этого не хочу. Пожалуйста, – я перевожу взгляд между их лицами. – Я еще не готова это сделать, но может кто-то пойти поговорить с ним?

Джексон выпрямляется, будто готов подняться на ноги, но бросает взгляд на Фэйт и явно передумывает. Так что я смотрю на Гранта. Кэл неплохо сблизился с ним, когда они работали вместе, чтобы отбить бункер от Волчьих Стай. Кэлу он нравится и пользуется его уважением.

Лицо Оливии полно сострадания, и она молча сжимает руку Гранта. Он кивает и встает, берет свою тарелку и воду, затем идет к Кэлу.

Я облегченно выдыхаю, когда Грант задает Кэлу вопрос и получает кивок в ответ. Грант садится на солому рядом с ним, и они начинают разговаривать.

Кэл не улыбается. Ни разу. И он до сих пор иногда бросает быстрые взгляды на меня. Но теперь он хотя бы не один.

***

К нам приходит еще парочка волонтеров, так что мы готовимся завтра отправиться в путь с самого утра.

Нам предстоит перевезти столько припасов, что требуется аж три транспортных средства – два пикапа и джип. Гейл, одна из моих подруг в Новой Гавани, будет впереди со мной, мы обе поедем на мотоциклах. А Кэл послужит охраной сзади.

Может, это мелочно и жалко, но я испытываю облегчение, что он будет так далеко от меня во время путешествия. Не то чтобы мне неприятно его присутствие в поездке, но я боюсь, что он может меня отвлечь. А этого мы не можем себе позволить.

Пока мы дожидаемся отправления, я держусь возле мотоцикла, на котором поеду. Я получила его в прошлом году, когда мы отвоевали бункер. Он принадлежал кому-то из членов Волчьей Стаи и находился в гораздо лучшем состоянии, чем один из мотоциклов Кэла, на котором я ездила раньше.

Кэл поправляет груз в кузове его пикапа. Он не сядет за руль, поскольку он будет охранять процессию сзади, но он явно взял на себя ответственность проверить, как хорошо вещи уложены в кузове его грузовика.

Я стараюсь не наблюдать за ним, но устоять сложно. Он такой знакомый. Вопреки всему он для меня ощущается как возвращение домой.

Теперь в его бороде виднеется седина, чего раньше никогда не было. Еще одно лишнее доказательство того, какими тяжелыми были для него последние шесть месяцев.

Он стоит в кузове грузовика. Наклоняется. Его сильная спина и подтянутая задница подчеркиваются этой позой.

Еще одна печальная правда, которую я вынуждена признать. Я до сих пор желаю его тело – первобытно, примитивно – как и всегда. Никто другой не вызывал во мне такой физической потребности. И противоречивая природа наших отношений явно ничего не приглушила.

Затем Фэйт подходит ко мне и спасает меня от водоворота моих мыслей.

– Ты уверена, что не хочешь поехать? – спрашиваю я у нее.

– Я бы хотела, но не могу. Один из нас должен остаться здесь и позаботиться обо всем. Я определенно могу позаботиться о себе, но Джексон – настоящий боец. Вам будет лучше с ним, – словно предсказывая мой следующий вопрос, она добавляет: – Мы можем поехать оба, если Кейт и Мигель свободны, чтобы управлять всем в наше отсутствие. Но их ребенок должен родиться буквально через пару недель, так что по идее это может случиться со дня на день. Я не хочу сейчас перекладывать на них бремя надзора за фермой, – она вздыхает, взглянув на Джексона, который разговаривает с Грантом и Оливией возле джипа. – Мне всегда ненавистно, когда он уезжает от меня, особенно в опасную поездку, но он знает, что надо быть осторожным. И мы согласились не быть эгоистичными в отношении друг друга, если другим людям нужна наша помощь. Мы не хотим так жить.

– Да. Это имеет смысл. Мне нравится. Но все равно это должно быть непросто, – я честно не могу себя контролировать. Мой взгляд скользит к Кэлу. Я знаю, как тяжело выпустить из-под контроля близкого человека, поскольку мне так надолго пришлось отказаться от любых притязаний на Кэла, и я даже не знала, жив он или мертв.

– Он до сих пор любит тебя, – голос Фэйт смягчился. – Ты же это знаешь, верно?

– Знаю.

– И похоже, он сделал много хорошего за то время, пока его не было. Видимо, он брался за разные работы, когда находил людей, которым нужна помощь. Он не принимал от них плату, как раньше.

Я с трудом сглатываю.

– Я этого не знала. Я понятия не имела, чем он занимался, – часть меня гадала, вдруг он просто засел где-то и несчастно сводил концы с концами, не делая ничего, только оставаясь в живых.

– Судя по всему, он много помогал Маку.

– Что? Мак ничего не говорил!

– Кэл попросил его молчать, а Мак всегда держит слово.

– О.

Я понятия не имею, что обо всем этом думать. Я так привыкла слышать от Фэйт озлобленность в адрес Кэла.

Должно быть, она осознает это.

– Я до сих пор зла на него за то, что он сделал с тобой. Я понимаю его мотивы, но он сделал это неправильно. Он мог бы как-то иначе дать тебе свободу и больше вариантов. Но он… повел себя лучше, чем я от него ожидала. И не смей никому говорить, но мне вроде как его жалко. Он так сильно тебя любит, но так убежден, что не заслуживает тебя, и поэтому он саботировал свои шансы быть с тобой.

Я кривлю губы, чтобы подавить прилив эмоций.

– Я не хотела, чтобы ты чувствовала себя виноватой! – Фэйт протягивает руки и быстро обнимает меня. – Я подумала, это может помочь. Знать, что то, что ты в нем любила, никуда не делось. Что то, что ты вложила в него, не было впустую. Ты изменила его к лучшему, как и он изменил тебя.

Я киваю, и черты моего лица искажаются от попыток не заплакать, пока я не могу выдавить ни слова. Столько чувств, которые я шесть месяцев не позволяла себе признавать, резко накатывают разом. Дрожат во мне.

– Береги себя там, – Фэйт снова обнимает меня. – Я ожидаю вас всех обратно.

Прежде чем я успеваю заставить свое горло работать, она уже уходит попрощаться с Джексоном.

Гейл с улыбкой подходит ко мне.

– Готова сделать это?

– Готова.

Я бросаю беглый взгляд в сторону Кэла и неожиданно встречаюсь с его глазами.

Его взгляд удерживает меня, пленяет на несколько долгих секунд, после чего я наконец-то отворачиваюсь.

***

День выходит длинным, тяжелым, выматывающим нервы, но мы преодолеваем его почти без проблем, не считая каких-то неполадок с двигателем пикапа Мака, которые Кэл и Джексон смогли устранить.

Когда начинает темнеть, мы находим уединенную полянку, чтобы разбить лагерь на ночь. Мы в абсолютной глуши на восточной окраине Кентукки, и нам уже несколько часов не встречалось ни единой живой души.

Чем восточнее мы заходим, тем меньше людей находим. Так всегда было с самого Падения. Побережье до недавнего времени было необитаемым, и большая часть групп мигрирует к центру страны, где намного больше людей, ресурсов и инфракструктуры. Даже два года назад в этих регионах было больше людей. Теперь большинство из них исчезло.

Город, которому мы помогаем, тоже мигрировал бы, но жители слишком старые и больные, чтобы выдержать дорогу. Долгое время лишь сильным разрешалось выжить, но теперь все уже не обязано быть так.

Мы не должны позволять, чтобы это стало нашим финальным ответом.

Я устала, но чувствую неугомонность, поэтому вызываюсь взять одну из первых смен по охране периметра. Мои эмоции все еще бунтуют после разговора с Фэйт утром. Я сегодня почти не видела Кэла, но я знала, что он здесь. Не так уж далеко от меня.

Я не знаю, что с ним делать. Простить его? Избегать его? Попросить его снова исчезнуть? Ни один из этих ответов не кажется легким или правильным.

Лучше всего было бы перестать любить его, но этого попросту не случится.

В полночь я заканчиваю свою смену и иду обратно к угасающему костру. Весенняя ночь немного прохладная, но не настолько, чтобы поддерживать огонь до рассвета.

Большинство людей нашло места для сна. Мне тоже стоит так сделать. Утро настанет быстрее, чем мне кажется, и мне нужно отдохнуть. Я не вижу Кэла среди спящих, и его не было в охране. Понятия не имею, где он сейчас.

И это не должно иметь значения.

Я решаю, что надо сначала пописать, так что беру пистолет и выхожу за периметр, чтобы найти какое-нибудь дерево неподалеку и использовать в качестве прикрытия. Я уже возвращаюсь, когда внезапно оказываюсь лицом к лицу с Кэлом.

– Я просто ходила писать, – говорю я, объясняя, почему хожу одна в темноте. Я не сомневаюсь, что он заметил мой уход и пошел следом, чтобы убедиться в моей безопасности.

Он кивает. Его глаза поглощают мое лицо беглым взглядом, затем он опускает их.

Я обхватываю себя руками и пытаюсь придумать, что сказать.

Кэл кажется странным. Напряженным. Он не может удерживать взгляд на одной точке, а руки крепко сжаты в кулаки.

Внезапно я осознаю, что он очень мелко дрожит.

– Кэл?

Его глаза взлетают к моему лицу. Он делает пару прерывистых вдохов.

Я осознаю, что он боится. Нервничает. В такой манере, которой я никогда не подмечала за ним прежде. Он боится быть в моем присутствии. Говорить со мной. Теперь, когда момент настал.

– Все хорошо, – я слишком эмоциональная, и мне не хочется быть такой. – То есть, не хорошо, но я тебя не ненавижу. Мы можем… Наверное, мы можем общаться. Мы не обязаны полностью избегать друг друга. Так всем будет неловко.

– Ты меня не ненавидишь? – ворчливо спрашивает он.

– Нет. Никогда не ненавидела. Долгое время я очень злилась на тебя. И иногда до сих пор злюсь. Но я никогда тебя не ненавидела. Я… – я прочищаю горло. – Я понимала, почему ты уехал. Это было неправильно, но я понимала, почему.

– Это не потому, что я тебя не люблю. Надеюсь, ты это знала.

– Знала. Но ты все равно не должен был этого делать.

Обычно я могу его прочесть, понять, что именно он чувствует, но сейчас мне этого не удается. Он наблюдает за мной с изнывающим, почти недоуменным выражением.

– Я думал, так будет лучше. Для тебя.

– Я знаю, что ты так думал. Но ты не имел права принимать это решение в одиночку.

Если он поспорит со мной сейчас, если он настоит, что был прав, когда причинил мне боль так безжалостно, то может, я наконец-то сумею отпустить. Отпустить его. Это будет доказательством, что он никогда не передумает насчет того, что для меня так важно.

Но он не спорит. Он резко отводит голову в сторону и бормочет.

– Да. Теперь я это понимаю. Прости.

Я этого не ожидала. Ни разу за все те разы, что прокручивала в голове подобный разговор. Я застываю на месте, и его грубое привлекательное лицо расплывается перед моими глазами.

Минуту мы стоим молча. Затем Кэл откашливается.

– Ты хорошо справлялась. Сама, имею в виду. Мак рассказывал мне, как у тебя дела.

Во мне что-то вспыхивает.

– И тебе никогда не приходило в голову, что я тоже хочу, чтобы кто-то сказал мне, как у тебя дела?

Он моргает.

– Ээ, нет. Ни разу не приходило. Думал, что если я буду поблизости, маячить в твоем круге общения, то тебе будет хуже. Поэтому я держался на расстоянии.

– Я знаю, почему ты так делал, но это тоже было неправильно. Ты правда думал, будто мне без разницы, в порядке ты или нет? – мне ненавистно, что на последних словах мой голос срывается.

Он слегка дергается, будто ему приходится остановить себя, чтобы не потянуться ко мне.

– Думал, ты меня ненавидишь.

– Это не так работает.

– Наверное, но я думал, что ты точно двинешься дальше. Найдешь другого мужчину и будешь счастлива. Ты такая молодая, сильная, великолепная, милая и сексуальная, что любой захотел бы тебя. Но Мак сказал, что ты ни разу этого не делала, – он снова качает головой с тем тоскливым, недоуменным выражением. – Ты не хотела найти себе нового мужчину?

У меня отвисает челюсть.

– Нет. Не хотела.

– Почему нет?

Он реально не знает. Не имеет ни малейшего понятия. И это поражает и разъяряет меня до такой степени, что слова просто слетают с языка.

– Потому что я влюблена в тебя, тупой ты засранец. Я до сих пор тебя люблю.

Я никогда не собиралась сообщать так много, и я вижу шок, омывший лицо Кэла.

Мне уже нечего говорить или делать, так что я разворачиваюсь на пятках и ухожу от него.

Он не идет следом и не пытается вновь заговорить со мной.

Глава 13

Следующим утром мы рано трогаемся в путь. Если все пройдет хорошо, то в середине дня прибудем в город.

Я не чувствую себя так странно или тревожно из-за разговора с Кэлом, как мне думалось. Я даже не чувствую себя виноватой из-за того, что он знает о моих чувствах к нему. Это факт жизни. Моего существования. Такой же факт, как то, что он любит меня.

Так что в целом я чувствую себя чуть лучше, чем вчера. Ничего не решено, но мы как будто сделали первый шаг.

Это лучше, чем ничего.

Мне даже удается кивнуть, когда я утром вижу его на другой стороне лагеря. Слегка улыбнуться ему. Он не подходит и не заговаривает со мной, но его лицо смягчается в очевидной манере. От этого мое сердце сжимается.

Первые несколько часов проходят в такой же лишенной событий тягомотине, что и вчерашний день, но я по какой-то причине на нервах. Наверно, это эмоции, связанные с Кэлом, но такое чувство, будто мои нервные окончания пылают, как это бывает, когда назревает кризис.

Может, мое тело запуталось и убеждено, что этот сдвиг в отношениях является чрезвычайной ситуации.

Как бы там ни было, я еще настороженнее, чем обычно, пока мы с Гейл ведем караван по скалистой горной тропе в Западной Вирджинии. Это более неровная местность, чем наш регион Кентукки. Более угрюмая. Более устрашающая с каменистыми уступами и глубокими темными впадинами. Мы передвигаемся медленнее, чем вчера.

В таком ландшафте могут притаиться монстры.

Мы с Гейл уезжаем чуть вперед, когда тропа описывает глубокую петлю, а затем сужается между двумя высокими выступами скалы. Мы обе резко останавливаемся, когда поворачиваем и обнаруживаем, что дорога преграждена огромным упавшим деревом.

Первое, что я замечаю – дерево не вырвано из земли с корнями. Его срубили.

А значит, это ловушка.

Я выстреливаю из пистолета в небо, чтобы предупредить остальную группу позади нас, и мы с Гейл выполняем резкие U-образные развороты, чтобы вернуться охранять остальных и припасы. Но из ниоткуда раздается выстрел, пробивший переднюю шину Гейл. Она успевает спрыгнуть прямо перед тем, как ее мотоцикл заносит в сторону.

Ее байк вскользь задевает мой, катясь по земле и выбивая меня из равновесия. Поскольку я это предвижу, я тоже соскакиваю с мотоцикла прежде, чем он падает, но плохо приземляюсь на свою слабую лодыжку – ту самую, которую я повредила, когда чуть не замерзла насмерть. Она подворачивается, и я чуть не падаю.

Внезапная боль так обжигает, что первые несколько секунд я даже не осмысливаю ее. Я бегу за Гейл. Она несется обратно к нашему каравану и стреляет в направлении стрелков, которые заняли высокие позиции на защищенном утесе над нами.

На моем пятом шаге случается сразу две вещи. Мучительная боль в лодыжке наконец-то накрывает меня будто приливной волной, и я вижу, как Гейл подстреливают.

Пуля попадает ей в грудь или в плечо (слишком много всего происходит, чтобы я могла оценить точное место ранения), и она падает передо мной.

Потом не остается ничего, кроме боли. Паники. И еще чего-то темного и отчаянного. Сродни абсолютному одиночеству.

Моя больная лодыжка подкашивается, и я тоже падаю, едва сумев пригнуться за несколькими упавшими камнями, которые могут предоставить мне минимальное укрытие.

Они до сих пор стреляют по мне. Пули рикошетят от камней, за которыми я прячусь. То, что они в меня не попадают, кажется чудом.

Но я в ловушке. Я никогда не выберусь из этого маленького укрытия живой. Я даже не могу достаточно приподняться, чтобы безопасно выстрелить в ответ. Гейл, возможно, мертва, а я никогда не сумею вернуться к остальным своим друзьям. К Кэлу.

Я их потеряла. Навеки. Я знаю это с сокрушительной уверенностью.

Для меня все кончено.

Стрельбы становится больше. Остальные члены моей группы, должно быть, образовали защитный фронт против стрелков.

Я даже не знаю, кто эти нападающие. Они могут оказаться кем угодно. Незнакомцами, которые хотят то, что есть у нас, и готовы убивать ради этого.

Мой разум погрузился в болезненную дымку. Если бы можно было что-то сделать, я бы сделала. Думаю, я до сих пор способна передвигаться, хотя никак не смогу перенести вес на лодыжку. Однако я едва могу поднять голову так, чтобы не превратиться в мишень для стрелков, так что остается лишь затаиться и ждать.

Я начинаю слышать голоса. Торопливые крики. Мне требуется около минуты, чтобы узнать в них своих друзей. Моих людей. Я слышу, как Грант выкрикивает приказы остальным. Он всегда берет на себя руководство в кризисных ситуациях. Затем я слышу, как Джексон кричит о том, чтобы прикрыть ее, вытащить ее, и каким-то образом я понимаю, что он говорит про Гейл.

Может, она не мертва. Может, она сумела вернуться к остальным.

Надеюсь, что так. Конечно, остальные тоже могут не выбраться, но с ними у Гейл хотя бы будет шанс.

Хотя бы она не в ловушке, травмированная и одинокая, как я.

Затем раздается еще один голос. Такой знакомый. Хрипло кричащий. Так громко, что он эхом отражается от отвесных скал.

– Где, бл*дь, Рэйчел? Где Рэйчел?

– Она бежала сразу за мной, – это Гейл. Живая, но говорящая слабым голосом.

– Мы вытащим ее сразу же, как только сможем, – снова Грант, всегда пытающийся надзирать за операцией. – Питер, сдвинься влево вон туда. Кэл, подожди! Кэл, нет! Ты не можешь просто…

Я вижу все происходящее как тусклый, расплывающийся фильм, и я знаю, что именно сейчас происходит. Вопреки здравому смыслу, стратегии и безопасности Кэл идет за мной.

Его убьют. Ужасающий, но неизбежный исход. Я пытаюсь приподняться в тщетной попытке остановить его, но тут пуля свистит прямо над моей головой.

Так что я снова распластываюсь и повторяю отчаянные мысленные молитвы, обращаясь к любому, кто может услышать.

«Пожалуйста, не дай этому упрямому засранцу угробить себя».

Стрельба возле меня снова возобновляется. Это из-за Кэла. Я точно знаю. Затем он внезапно оказывается почти на мне, ныряя в укрытие за те же камни, которые я использую для защиты. Он, наверное, даже не знает, что я здесь. Он просто пытается укрыться, как это сделала я.

– О бл*дь! – он здесь. Каким-то образом он здесь. Большой, тяжело дышащий и спешащий. – Бл*дь, малышка. Я тебе навредил? Ты пострадала? – он старается держаться пониже, но в то же время ощупывает меня везде, явно ища травмы.

– Я в порядке. Только лодыжку подвернула. Очень сильно.

Он издает беспомощный гортанный звук, затем стискивает меня в свирепом объятии, пока мы оба до сих пор растянулись за камнями.

Я обнимаю его несколько секунд, но мое облегчение из-за его присутствия длится недолго.

– Ты чем думал, черт возьми? Пришел за мной сюда. Тебя могли убить! – я отстраняюсь достаточно, чтобы видеть его лицо, и замечаю кровь на его левой щеке. Издав сдавленный звук, я ощупываю его волосы и нахожу источник кровотечения. Пуля, должно быть, задела его вскользь. – Ох, бл*дь, Кэл! Тебе чуть башку не снесли! Чем ты вообще думал?

Его ладони обхватывают мое лицо. Вовсе не нежно.

– Я уже говорил тебе раньше. Если тебя ранят, то лишь потому, что со мной уже разделались. Если ты умрешь, я уже мертв. Это никогда не изменится.

Я на мгновение расклеиваюсь, и он снова крепче стискивает меня в объятиях. Мы вместе лежим за камнями, и вокруг столько стрельбы. Крики. Я понятия не имею, что вообще происходит.

Только то, что Кэл здесь. Здесь, со мной.

– Нам надо выбираться отсюда, малышка, – говорит Кэл через пару минут. – Будь они умными, они бы удерживали высокие позиции, но похоже, они двигаются в эту сторону. Мы будем легкими мишенями. Нам лучше бежать.

– Я не могу бежать. Прости. Моя лодыжка слишком повреждена. Но ты иди. Может, выберешься. Я могу попробовать хотя бы прикрыть тебя, – я начинаю опять приподниматься в сидячее положение, но Кэл меня останавливает.

– Ни за что. Бл*дь, да я скорее лягу и помру, чем оставлю тебя здесь одну. Я понесу тебя.

– Нет! Ты не сможешь…

Я не заканчиваю свое мучительное возражение, потому что Кэл уже действует. Встает на колени. Затем на ноги. Наклоняется, чтобы взять меня на руки.

Затем он делает это. Он реально делает это. Он выбегает под пули без оружия и защиты. Он несет меня обратно к остальным.

Стрелки определенно изменили положение. Иначе у нас не было бы ни единого шанса. Должно быть, они теперь сосредоточились на караване. Но как только мы минуем поворот, и остальные оказываются в поле зрения, мы тоже становимся мишенью.

Кэл бежит со всех ног. Движется со мной в бешеном темпе. Наверное, это единственная причина, почему его еще не подстрелили вместе со мной.

Я действительно вижу один из пикапов перед нами. Кэл пытается укрыться за ним. Он почти добегает. Мы так близко.

Затем мир мгновенно переворачивается вверх тормашками. И я падаю. Падаю. Я вижу, как земля приближается будто в замедленной съемке.

Затем я вижу, как я врезаюсь в нее.

Последнее, что я осознаю – это то, что даже сейчас тело Кэла приземляется на меня сверху.

Даже в падении он старается защитить меня.

***

После этого пустота. Сколько она длится, понятия не имею. Я ничего не осознаю, пока не начинаю видеть странную черноту. С огоньками, пляшущими на темном фоне.

Я какое-то время наблюдаю за огоньками. Они завораживают. Но в итоге уходят даже они. Потом остается лишь умиротворенная темнота, и я также осознаю нечто еще. Такое приятное. И странно знакомое.

Мне требуется долгое время, чтобы опознать, что я чувствую. Это мягкое, нежное и медленно. Как ладонь, гладящая мою голову, мои волосы. Мне это так нравится.

Потом появляется что-то еще. Запах. Теплый, землистый и такой знакомый. Он всюду вокруг меня. Сливается с лаской. Я люблю это. Нуждаюсь в этом.

Это ощущается как нечто мое.

Какое-то время я отдыхаю в этом.

Затем раздается голос. Низкое, ворчливое бормотание.

– Рэйчел, малышка. Вернись ко мне. Пора тебе вернуться ко мне. Ты нужна мне, малышка. Открой глаза.

Он такой мягкий. Но в то же время невероятно расстроенный. Эмоции делают его низкий голос таким сиплым. Я не могу вынести, когда он так несчастен.