Текст книги "Слово на букву «Л»"

Автор книги: Клер Кальман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Я так и знал, что ты сразу избалуешься.

– Ладно, пришел, так заходи.

Она поставила перед ним тарелку. С круассаном. Попробовала было не сиять как медный таз, даже прикусила губу. Разозлилась, что до неприличия рада его видеть. Удивилась. Спряталась на кухне, избегая его взглядов и разговаривая через плечо.

Не показывай, что влюбилась,не показывай.

– Вот, с утра пошла, купила круассанов. Проснулась рано, не могла больше заснуть, вот и встала.

– Почему не могла заснуть?

– Да так, знаешь... – Она открыла воду и начала сосредоточенно скрести раковину.

Все пространство от входной до балконной двери было застелено полиэтиленом. И сами растения, и строительные материалы, и галька – все это будут вносить через дом, иначе в сад не попасть.

Они приступили к работе, расчищая заросли ежевики и убирая хорошие растения, чтобы не завалить их строительным мусором.

– Не перенапрягайся, – произнес Уилл. – Будешь напрягаться, надорвешь спину.

– Думаешь, раз я женщина, то слабая?

– К чему так волноваться? Дело не в том, какого ты пола, а в том, что к такой работе ты не привыкла. Если всю неделю сидеть за офисным столом, физический труд может оказаться в тягость, – он прислонил вилы к стене. – Пора сделать перерыв.

– Красиво будет, – он взмахнул рукой в направлении сада, как будто уже видел плоды их трудов. – Но сначала придется повозиться, так что готовься.

В обед приехал Дуглас снять с газона верхний слой и подготовить место под патио. Это был тихий, неразговорчивый мужчина, который едва кивнул в ответ на приветствие Беллы.

– Стеснительный, – шепнул ей Уилл, размечая место под перголу[18], – боится красивых женщин.

– А вот здесь будет твоя беседочка. Видишь? Когда все посадим, тебя в ней вообще не будет видно.

– Замечательно, – сказала она.

_____

Уже некоторое время Белла была прикована взглядом к черной дыре за дверцами ее шкафа.

Вполне возможно, если пялиться туда достаточно долго, в шкафу само собой материализуется маленькое черное платье. Пора, пора обновлять гардероб. А пока у нее было всего три подходящих к случаю наряда. Вариант первый: черные шелковые брюки с коричневым облегающим топом. Вариант второй: шелковая кремовая блузка, короткая красная рубашка и сексуальный черный топ (отвлекающий внимание от выпирающего живота). Вариант третий: платье пурпурного цвета в облипку (особенно в подмышках).

Взгляд ее случайно упал на вишнево-красный ансамбль, который отдала ей Алессандра. Какая великолепная ткань! Она сняла наряд с вешалки и приложила к себе. Красиво, даже слишком красиво для нее. Она просто не чувствовала себя достаточно уверенной, чтобы надеть этот костюм. Кроме того, наверняка он слишком нарядный для вечеринки у Вив. Нет, вернемся к трем вариантам. Брюки очень удобные, но надо же хоть раз в году и ноги выгулять! Тогда пурпур? А то все время в черном. Да, решено, побольше дезодоранта, живот втянуть – и пурпур! Очень подходящее для флирта платье. Придает отваги.

Слишком часто в последнее время она думает о сексе. Наверно, из-за воздержания. В прикроватной тумбочке у нее до сих пор лежит не распакованная пачка презервативов.

– Надо быть во всеоружии, – сказала тогда Вив. – И в сумочку тоже положи. Действительно, а вдруг Белле приспичит прямо среди бела дня? Например, пойдет она в овощной магазин выбирать капусту, а там ее одолеет непреодолимая страсть к ничего не подозревающему продавцу. Тут-то она его и завалит, а презервативы как раз под рукой! Вив определенно видела в Белле зачатки гораздо более эмоциональной личности, чем это было на самом деле. В действительности же Белла не могла обойтись без плана, даже когда шла за хлебом и молоком.

Учитывая, что презервативы пропадали без толку, хозяйственная Белла уже начала сожалеть, что поддалась на уговоры и вместо трех пачек купила целых двенадцать. С тремя пачками, да такими темпами она, может быть, уложилась бы в срок годности. Господи, «такими темпами»! Эдак ей их хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Ну, я пошел, – сообщил снизу Уилл.

– Подожди секундочку, я тоже иду, – застучала она каблучками вниз по лестнице.

– Кто это там бьет копытцами? Ты куда... – остановился он на полуслове.

– Что, что такое?

– Ничего, извини. Я тебя просто сразу не узнал – без чумазого-то личика. Во всей красе я тебя еще ни разу не видел, вот и растерялся.

– Э-э, так как я выгляжу? Не слишком...?

– «Не слишком» что?

– Не слишком в обтяжку? Мне кажется, что у меня выпирает живот, – она повернулась к нему боком.

– Господи, конечно! Как я не заметил! На тебя все будут показывать пальцем. Нет, нет, надень лучше пончо. А еще лучше – плащ-палатку.

– Не смешно. Отвечай немедленно, полнит меня это платье или нет?

– Нет. В таком платье на твой живот никто и внимания не обратит.

– Кончай увиливать, полнит или не полнит?

– Невероятно, – Уилл тряхнул головой. – Почему любая девушка считает, что она – толстая? Не иначе это нервное заболевание, которое поражает исключительно женский пол.

– Так, значит, полнит?

– Дурочка. Иди, веселись, мой маленький Моби Дик, – он повернулся к выходу, – а я пойду, попробую протолкнуться в «Теско».

Странно. У нее точно оставались две бутылки вина. Мыши их выпили, что ли? Ну вот, теперь надо будет тоже заехать в магазин.

В магазине и вправду была толпа народу. Ну кому, скажите на милость, придет в голову тащиться за покупками в субботу вечером? Может, это сбежавшиеся со всей округи одиночки? В журналах всегда пишут, что магазины – отличное место для знакомства. Вероятно, потому, что там сразу проявляется сходство вкусов. И неважно, что ваши вкусы в области политики, идеологии и жизненных принципов не совпадают. Главное, вы оба купили подливку в гранулах, чиккен-нагетс и бургеры. Она начала с интересом рассматривать покупателей и их тележки. Хотелось бы, очень хотелось встретить обладателя такой тележки, в которой полно шоколада, хорошей итальянской пасты и приличного вина. Хорошо бы еще, чтобы он умел целоваться и удачно шутить. Господи, разве это так много?

«В рыбном отделе вам предлагаются скидки на филе копченой трески...»– раздался голос из репродуктора. Белла подняла глаза. Может, купить, сделать кеджери[19]? И тут, поглощенная мыслями о рыбе, в конце прохода между стеллажами она увидела Уилла. Тот выглядел не менее поглощенным своими покупками. Тоже небось ходит, ищет любовь среди полок с консервами. Сейчас она его подловит.

Подкрадусь и ущипну его за зад, решила она. Нет, лучше просто подразню. Или нет, еще лучше – подойду и поздороваюсь, как все нормальные люди. Да, так и сделаю.

Пока она толкала к нему тележку, Уилл бросил свою и скрылся за углом прилавка. Белла подумала, что среди его покупок она, скорее всего, увидит замороженную лазанью, пиво и что-нибудь неожиданное, вроде Баттенбергского кекса. Подойдя поближе, она обнаружила яблоки, бананы и – ха! – замороженную лазанью! Ничего интересного. Так, что еще? Два больших полиэтиленовых пакета с надписью: «Суперсухие подгузники „Ньюборн", мягкие и впитывающие». И большая пластиковая бутыль с детской пенкой для ванны фирмы «Джонсон и Джонсон».

Она отскочила как ужаленная и чуть было не сбила с ног подростка бандитского вида, который, стоя прямо за ней, засучивал рукава.

Разворачивая тележку, она чуть не сбила какую-то женщину и, извиняясь на ходу, помчалась дальше, через отдел вин прямо к кассе и выходу.

12

– О-о-о, – протянула, открыв дверь, Вив. – Сексуальный пурпур. На кого охотимся? На определенный вид или на любого самца, по неосторожности оказавшегося на твоем пути?

– Ох, решай сама. Тут два варианта. Либо я, как Мата Хари, одним своим видом изменю ход истории, либо ограничусь одним завалящим мужичком. Посмотри, живот не выпирает?

– Скажите пожалуйста, откуда такая самооценка? В прошлый раз тебя из-за плинтуса видно не было.

В ответ Белла только выгнула бровь:

– И ты называешь себя радушной хозяйкой? Я здесь уже целых сорок пять секунд, а мне даже выпить не предложили. Мне что, свое открывать?

Пока Вив намазывала булочки маслом и чесноком, Белла выложила на блюда фисташки и оливки.

– Подожди, мы сегодня и так обожремся, – сказала Вив, заметив, что Белла грызет фисташки одну за другой. – У тебя все нормально? Ты какая-то напряженная сегодня.

– Да, все нормально. Передай-ка мне булочку.

– Постой, постой, у нас впереди еще ужин. Да что происходит?

– Ничего. Все так глупо.

– Что глупо? – на кухню вплыл Ник и со словами «о, фисташки!» сгреб с блюда целую пригоршню.

– Я только что видела Уилла в универсаме. У него была полная тележка детских подгузников.

– Вот сволочь! – негодующе мотнул головой Ник. – А что, что я такого сказал? Так всегда говорят. А кстати, кто такой Уилл?

– Беллин садовник. Я тебе сто раз про него говорила! А ты не расстраивайся, он того не стоит.

– Я себя чувствую такой дурой. Мне казалось, между нами что-то происходит, что-то особенное...

Ник выжидательно поднял бровь, изображая полное внимание.

– Уйди отсюда! – в один голос завопили Вив с Беллой.

– Знаешь, Вив, я думала, я ему нравлюсь. А он наверняка так же флиртует со всеми клиентками подряд, только чтобы их умаслить. А потом возвращается к жене, они вместе воркуют над ребеночком и смеются! Смеются надо мной, над моими дурацкими коробками и дурацкой росписью. И теперь я его просто ненавижу, даже больше, чем себя. Лучше бы я никогда с ним не встречалась. Во всем я виновата, это я позволила себе влюбиться в него, а это было глупо, глупо, глупо! Как его теперь выгонишь? Он уже начал работу, и, если он уйдет, сад навсегда останется перекопанным. А в доме и так уже одни мешки с землей, живу как на складе. Налей мне еще, пожалуйста.

– Белла, мне жаль. Мы обязательно найдем тебе кого-нибудь поприличней, правда, Ник?

– Что Ник? Чуть что, так сразу Ник. Вы же сами говорили, что среди моих друзей нет ни одного приличного.

Белла снова зачерпнула пригоршню фисташек:

– Не утруждайтесь. Моя жизнь кончена. Мне уже все равно. Я объявлю целибат и посвящу свою жизнь искусству.

– Как сестра Вэнди?

– Да. Только у меня зубы получше.

– Это уж точно, – Вив выхватила у нее блюдо с орешками и унесла в гостиную. – После вас двоих уже ничего не осталось. Хоть перекладывай в чайное блюдце!

Тут Ник ослабил галстук, закатал рукава и картинно размял пальцы, словно собираясь исполнить маленький этюд Шопена перед благоговейно замершим залом.

– Если кто-нибудь, – он кивнул на Беллу, – наконец захочет нарезать помидоры для салата, я приготовлю – эффектная пауза – заправку.

– О, дорогой, – Вив изумленно захлопала глазами, – а можно мы посмотрим?

Ник вымыл руки и выставил их вперед, как хирург.

– Так и быть, – ответил он, – полотенце!

Приготовление французской заправки для салата представляло собой драматический спектакль в пяти актах. В главной роли блистал Ник, вооруженный пестиком и миской. На столе были приготовлены крупные головки чеснока, два сорта горчицы, какое-то чрезвычайно дорогое оливковое масло, изготовленное из строго определенного сорта тосканских оливок, и еще целый набор таинственных ингредиентов, спрятанных от взора зрителей для создания пущего эффекта.

Пока Белла резала помидоры, Ник приступил к Акту Первому: перетиранию чеснока с морской солью.

– Ник, на тебя так интересно смотреть. Ты никогда не думал открыть мастер-класс? – подначила его Белла.

– Смейся, смейся, – ответил тот, – посмотрим, как ты будешь просить добавки. Когда я готовлю салат, тарелки подчищаются дочиста.

– Истинная правда, о Великий, но к чему метать бисер перед свиньями? Подожди, когда придут гости. Тогда мы сможем оценить тебя по достоинству. – Белла подняла ладони, как таблички на фигурных соревнованиях. – За технику исполнения – 5,6 балла. За художественную выразительность – 5,9 балла.

Когда раздался звонок, Ник уже погрузился в Акт Третий: перемешивание двух видов горчицы и чеснока. А Вив, по локоть в тесте, чертыхалась над «проклятым лолло россо». Так что пришлось Белле открывать дверь.

За дверью стояли Сара и Адам, которых Белла уже встречала, и кузен Ника Джулиан. Он ходил за салфетками, обошел три магазина и вернулся с пустыми руками. Белла, стараясь не слишком пялиться на Джулиана, предложила всем выпить.

Начали прибывать и другие гости. Белла случайно ввязалась в спор между двумя прибывшими парами насчет того, какие детские садики лучше готовят детей к школе. Но, как только она высказалась, все четверо как один повернулись к ней и выступили единым фронтом. Одна из дам озвучила общее мнение:

– Вот когда у вас будут дети, тогда и поговорим.

Белла вновь почувствовала себя несмышленой шестилеткой, которой мать то и дело выговаривает:

– Вот вырастешь, узнаешь.

Или:

– Вот станешь постарше, тогда делай что хочешь.

Ха! Похоже, этот волшебный день так и не настал. Ей ужасно захотелось сказать этим людям что-нибудь такое, отчего те отчаянно смутились бы. Например, что у нее никогда не будет детей, потому... потому что у нее какая-нибудь ужасная болезнь или что она завещала свою матку научному институту. Что у нее навсегда повреждены фаллопиевы трубы – неудачная операция, да, знаете ли, ее яичники отказываются производить яйцеклетки, пока не получат специального письменного разрешения.

Стоя в другом конце комнаты, Джулиан вдруг поймал ее взгляд и приветственно поднял бокал. Какой он все-таки симпатяга. Белла поспешно отступила с оборонительных позиций и со словами: «Я сейчас... надо поздороваться со старым знакомым» – направилась к нему, стараясь не очень торопиться.

Лучше бы ей в этот момент было остановиться и не пить больше. Дальше все было как в тумане. Услышав взрыв хохота, она неодобрительно поджала губы, пока до нее не дошло, что это ее собственный смех. Но ей уже было плевать. Ей захотелось хоть раз в жизни стряхнуть оковы здравого смысла и безудержно флиртовать и смеяться. Она наслаждалась своей новой ролью куклы Барби и роковой женщины одновременно, наслаждалась тем беспроигрышным эффектом, который это производит на мужчин. Неожиданно она обнаружила, что держит Джулиана за рукав, преданно заглядывая ему в глаза и требуя рассказать о его необыкновенных путешествиях. Он взглянул на нее с непритворным интересом и с удовольствием принялся рассказывать.

Далеко за полночь, когда последний гость был благополучно загружен в такси, Вив препроводила Беллу наверх.

– И не спорь. В таком состоянии тебе нельзя ехать домой, – пьяно настаивала она. – Джулиан вызвался лечь на диване, так что ты можешь спать здесь. Хотя он не прочь подкатиться тебе под бочок, он весь вечер на тебя смотрел.

Вив погрозила подружке пальцем и начала стелить постель. Белла тоже ухватилась было за край простыни, но только захихикала, не в силах вспомнить, как надо правильно заправлять ее под матрас.

– Прекрати! – Вив сама еле сдерживала смех. – А еще называется приличная девушка.

– Пусть здесь ложится, – Белла упала на так и не заправленную до конца постель. – Я его не трону. Ну, может, только чуть-чуть. Говоришь, я ему нравлюсь?

– А то. Он к тебе так клеится, того и гляди впрыгнет тебе прямо в вырез твоего сногсшибательного платья. Но я бы на него не ставила, потому что через несколько дней он уедет в Вашингтон. Да и не так уж он хорош, у него самомнение – выше крыши.

– Зато какие плечи! – Белла зачмокала губами.

Вив, вздохнув, накрыла ее покрывалом:

– Завтра спим до упора.

– Скажи коридорному – пусть покажет ему дорогу, – пробормотала Белла в подушку, – а дальше я о нем сама позабочусь. Со мной не пропадешь.

13

– Ты обещала показать мне город. – Голос Джулиана в трубке звучал уверенно. – Я приехал всего на несколько дней, а завтра еще надо съездить в Ковентри. Давай встретимся в пятницу вечером? Очень хочу осмотреть все интересные места. Особенно такие, куда обычные туристы не заглядывают.

– Конечно, хочешь, – подумала Белла, кокетливо рассмеявшись в ответ. Действительно, чего ходить вокруг да около? И так все ясно. Господи, как она напилась. С ней такого не случалось уже года два, не меньше. С тех самых пор, как стала бояться забеременеть.

* * *

У нее задержка – две недели. В огромном, безликом зале «Бутс» она покупает тест на беременность и потом всю дорогу домой ощупывает лежащую в сумке упаковку, словно та уже знает ответ. Белла напоминает себе, что задержка вполне вероятна и оттого, что она просто понервничала. Скорее всего, у нее просто стресс. Вернувшись домой, она пытается вести себя как обычно, как будто это повлияет на результат. Сначала налить чаю, почитать газеты. А не мчаться тут же в ванную, лихорадочно открывая коробочку с тестом.

Она неуклюже подставляет полоску под струю мочи, забрызгивая свою дрожащую руку. Тест обещает почти мгновенный результат, но для Беллы и одно мгновенье – мука. Она гипнотизирует взглядом клочок лакмусовой бумажки, и ожидая, и страшась, что на ней вот-вот проявится голубая линия. Для нормальных женщин голубая линия возвещает: «Возрадуйтесь, младенец родится!» Для нее же – просто «Залетела!».

Голубая линия так и не проявляется. Белла чувствует огромное, всепоглощающее облегчение, как будто в доме вдруг разом распахнулись все окна, впустив свежий воздух. Однако Патрик, похоже, уже свыкся с мыслью, что Белла беременна. Он примеряет на себя роль Гордого Отца. В «Маркс и Спенсер» задерживается у прилавка с ползунками, вместо того чтобы вдвоем с Беллой выбирать своему отцу халат. Рассматривает в витринах риэлторских фирм фотографии больших семейных домов, которые им явно не по карману.

Пустая лакмусовая бумажка оказывается для него слишком сильным ударом. Лицо его сереет, в глазах отражается разочарование и потеря. Она крепко прижимает его к себе, как будто он тоже несчастный ребенок, снова и снова покрывая его голову поцелуями. Потом они идут ужинать в ресторан, где выпивают две бутылки какого-то особенно дорогого вина, а дома запивают его дешевым скотчем. Каждый напивается по своей собственной причине. Белла пьет не спеша, ибо каждый новый глоток приносит все большее и большее облегчение. Скотч обжигает ей рот, в ноздри ударяет терпкий запах горящих торфяников и сухого дуба.

На следующее утро их обоих мучает похмелье. Патрик неудачно шутит, что теперь он знает, как себя по утрам чувствуют беременные и что это была хорошая тренировка. Больше он на эту тему не заговаривает.

* * *

В пятницу утром на улице тепло и солнечно, в такую погоду не грех и юбку надеть. Белла бреет в душе ноги и убеждает себя, что она делает это вовсе не из-за встречи с Джулианом, а из-за перспективы надеть юбку. Она вовсе не ожидает, что он будет гладить своими теплыми мужскими руками ее шелковую, гладкую кожу, не-а, не ожидает. И ей совершенно все равно, какое белье выбрать, ну просто абсолютно. С этими мыслями она вытряхнула на кровать содержимое ящика для белья. Все приличное (набор из кремовых кружевных трусиков и лифчика, а также комплект сексуального темно-красного цвета) осталось в корзине с грязным бельем. Надо было вчера все перестирать, теперь ничего не высохнет. К тому же развешанное всюду белье вряд ли понравится Джулиану, если он после прогулки вдруг вознамерится зайти на чай.

Белла придирчиво, словно у корзины с уцененным товаром, вертит в руках то одно, то другое. Три пары старых и вытянутых хлопчатобумажных трусов когда-то белого, а теперь серого цвета. Подаренный на День святого Валентина набор с вышитым красным сердечком и игривой надписью: «Навек твоя? Не уверена».Все это она сложила обратно в ящик.

Так, бледно-розовый гарнитур. Нет, слишком вытянулся. Про персиковые эластичные трусы и говорить нечего: она их купила, чтобы убирать живот, но так и не смогла носить – они так жмут, что приходится бегать в туалет каждые двадцать минут. Черные кружевные стринги тоже не подходят: они такие крошечные, что по сравнению с ними попа кажется просто огромной, к тому же они страшно врезаются. И вообще, это подарок Патрика. Она тоже засунула их в ящик.

Можно было бы в обеденный перерыв заскочить в магазин и купить пару простых белых трусиков. Господи, о чем она думает! Это же просто прогулка, никто не собирается лезть ей под юбку. Ну, может, они сходят потом пообедать, и все. А все-таки новое белье не помешает купить...

Телефон звонит в тот самый момент, когда Белла уже хватается за ручку двери. Она ждет, пока включится автоответчик, чтобы послушать, кто звонит.

– О, хорошо, что ты все-таки сняла трубку. Ты сегодня дома? – говорит Уилл.

– Сама удивляюсь, но нет. А ты хотел зайти? – интересуется она, хотя очень хочет спросить: Как жена? Как ребенок?

Он отвечает, что хотел только посмотреть, как принялись кусты, которые они пересадили. И предупредить, что завтра работать не будет, но заскочит проверить, как идут дела, да, и еще Дуглас придет в одиннадцать. А куда она собралась?

– Да так, никуда, – он что, полностью уверен, что она влюбилась в него по уши?– Просто у меня свидание.

– А, – кашлянул он в трубку, – ну, удачи.

Белла, слегка запыхавшись, вошла в собор с восточного входа. Она чуть-чуть опоздала, но Джулиана еще не было. Она вышла на солнышко и, подставив лицо его лучам и оперевшись на тумбу, принялась наблюдать за прохожими. Ее бирюзовая шелковая юбка слегка колыхалась на ветру. Она поправила выбившуюся прядь, угрожавшую прилипнуть к накрашенным помадой «Мюлберри Дью»[20] губам.

Два еще совсем зеленых подростка при виде нее попытались было лихо присвистнуть, но у них вышел лишь тоненький писк. Убеждая друг друга, что они все равно крутые парни, ребята изобразили неприличные жесты и со смехом убежали. Мимо прошел, что-то бормоча, старик в засаленной соломенной шляпе и до дыр заношенном блейзере. Его, словно на буксире, тащил за собой маленький, гнусаво тявкающий терьер, напоминающий старый, застиранный банный коврик.

Что за чудесное место для внимательного глаза художника! Белла подумала, что надо было захватить альбом с набросками. Она закрыла глаза и попыталась запечатлеть увиденные картинки.

Кто-то загородил ей солнце.

– А знаешь, сегодня ты выглядишь еще восхитительнее, чем в том красном платье, – сказал Джулиан. – Я заслужил поцелуй?

Ну сколько можно? Джулиан, кажется, безмерно гордился своей способностью заниматься сексом по-марафонски. Но марафон, в общем-то, гораздо зануднее спринта. Плохо, когда секс не удался. Но когда партнер еще и марафонец... Белла почувствовала, что у нее уже все онемело. Лучше бы она осталась дома, никуда не ходила, сидела бы, решала себе кроссворды. Может, так и поступить? Достать газету со стола и, перегнувшись через его плечо, начать заполнять клеточки? Он так занят, небось и не заметит. Хотя, наверно, спрашивать у него совета будет уже перебор:

– О-о-о, о-о-о, да, да, о-о-о, мой жеребчик! Как ты думаешь, что это за слово: на «с» начинается, на «с» кончается, четыре буквы?

Интересно, если обнять его покрепче, он кончит наконец? В таких упражнениях лежа нужно усердие.

Она обвела взглядом комнату. Этот абажур сюда явно не подходит. И форма у него неудачная, из этого положения даже лампочку видно. Может быть, сделать новый, из пергаментной бумаги, и разрисовать его? А завтра надо еще не забыть зайти в магазин. Туалетная бумага кончается, и вообще... Отбеливатель, оливковое масло, макароны (рига-тони или тальятелли), печенье «Ракушки», – Белла мысленно переключилась на список покупок.

А он все не кончал.

– О-о-о! – простонала она, надеясь, что это возымеет действие. Он собрался установить олимпийский рекорд, не иначе. – Как хорошо...

Она закрыла глаза и постаралась отпустить свои мысли на свободу. Пусть они текут плавно, унося ее в чувственные фантазии, которые всегда приходили ей в голову, когда она лежала одна, вспоминая о Патрике. Пусть он будет здесь, пусть любит ее, ласкает, пусть освободит ее.

Она видит перед собой знакомое улыбающееся лицо. Он крепко, только раз целует ее губы и поднимает ей юбку. Чем выше он ее поднимает, тем явственней чувствуется прикосновение к бедрам давно смятого парчового покрывала на их кровати. Складки покрывала, словно рельеф пересеченной местности, твердо перекатываются под ее телом. Смущенная неожиданным напором, она отодвигается, тревожно вглядываясь в его глаза. И как только он снова прикасается к ней, его карие глаза меняют цвет на серый, а волосы становятся светлее и короче, прямо под ее руками превращаясь в торчащие во все стороны пружинки... Это Уилл. Под его нежным взглядом ее глаза наполняются слезами, и она рвется к нему, покрывая его рот жадными, страстными поцелуями.

_____

Он подхватывает ее снизу и крепко прижимает к себе. Задыхаясь, она все ближе и ближе приникает к нему снизу, рывками тянет его к себе, все быстрее и резче. Он повинуется, сливаясь с ней так, будто в ней заключена вся его жизнь. И остается лишь жар и его запах, и барабанный гул пульса (сначала гулкие басы, потом частая дробь и, наконец, заполняющий все звук), пока она не отстраняется от него одним рывком, но потом снова приникает мягким и теплым, словно тающее масло, телом.

– Разогрелась наконец? – Джулиан игриво шлепнул ее по заду. – Медленно запрягаешь, быстро ездишь, да?

– Можно и так сказать, – она откинулась на спину, залившись краской стыда, удовольствия и вины.

Еще раз повернулась на гладких простынях, удивленно ощущая их нежное прикосновение, уже скучая по грубым отпечаткам парчового покрывала.

– А этот козел винторогий мне и говорит: «Не положено, сэр». Интересно, да?

– Очень, – громко ответила она, придав своему голосу столько убедительности, сколько было в ее силах. Убедительность была продемонстрирована скорее ради себя, чем ради него.

На самом деле ей было интересно только одно: что случилось с ее головой? Она только что переспала с парнем, у которого такой богатый словарный запас, что ей в жизни больше не придется скучать.

– Хочешь чаю или чего-нибудь еще?

– Бренди, если есть. – Джулиан лениво наблюдал, как она снимает халат с крючка за дверью. – Классная жопа.

Пока грелся чайник, Белла стояла и смотрела на свои ноги, мягкие и бледные на фоне холодного пола. Ногти пора подстричь. И лак надо перекрасить.

Господи, да что с ней такое? Она только что прыгнула в постель к совершенно незнакомому мужчине. Мало того – замечталась о другом, даже о двух других. И единственное, что ее беспокоит, это лак на ногтях? Нет, ей точно пора в психушку. С другой стороны, понятно, почему она думает про педикюр. Потому что об этом думать гораздо приятнее, чем о той куче дров, которую она – как последняя дура! – наломала за такое короткое время. И все без толку. Мало того, что она так и не избавилась от мыслей об Уилле, так теперь еще впутала в это дело Джулиана, а главное – предала Патрика. Три в одном флаконе, нечего сказать.

А что, если она уже никогда не сможет заниматься любовью, не представляя на месте другого мужчины Патрика? Ее захлестнула новая волна стыда. В смятенных чувствах она налила Джулиану гигантскую порцию бренди и, войдя в спальню, протянула ему бокал, призывно покачивая бедрами.

– Ты была потрясающа, – произнес он. – Особенно под конец.

Она лишь улыбнулась и уткнулась лицом в его грудь, чтобы он ничего не прочел в ее глазах.

Раздался звонок в дверь. Сонно повернувшись, она увидела на подушке рядом с собой совершенно незнакомое лицо.

– Кого-то ждешь? – спросил Джулиан. – Не священника, надеюсь?

Белла рассмеялась и отрицательно помотала головой. Очень смешно. Посмотрев на часы, она подумала, что это, наверно, Дуглас пришел пораньше. И вдруг ее пронзила мысль: а вдруг это Уилл? Может, притвориться, что ее нет дома?

Звонок прозвенел снова. Так, одеваться некогда. Впрочем, ей нечего беспокоиться. Она ему не жена и спит, с кем хочет. Запахнув поплотнее халат и скрестив руки на груди, Белла поспешила вниз по лестнице. Придав лицу независимое выражение, она распахнула дверь.

– Доброе утро, – сказал Уилл, по-хозяйски проходя на кухню, – прости, что разбудил. Чудесный день, пора вставать! Пойдем в сад. Обещаю, что не буду смотреть на щетину на твоих ногах.

– Нет у меня никакой щетины! – она инстинктивно потерла одной ногой о другую. Х-м-м. Я их только вчера побрила.

– Не переживай, мне и так нравится.

Ну как ему удалось повернуть все так, как будто она выставляет ноги ему напоказ? Все, все передергивает!

– Чайком угостишь?

– А у тебя что, руки отсохли?

– Я же не дома.

– Да? А всегда ведешь себя так, как будто ты у себя дома.

Уилл, обернувшись, внимательно взглянул на нее:

– Ты чего с утра такая колючая? Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось.

Господи, почему бы ему просто не уйти? Она снова сложила перед собой руки на груди и уставилась себе под ноги:

– Я занята.

– Чем это ты в халате занята? – засмеялся было Уилл, но тут же покраснел. – О, извини.

Он с треском поставил чайник на место.

– Что же ты сразу не сказала? Я ведь всего лишь садовник, можно было не щадить мои чувства.

– Дело не в этом... Я просто...

– Чего стесняться. Мы люди привычные.

Да пошел он к черту! Еще и выставляет ее виноватой.

– Как ты смеешь! Заигрывал тут со мной, как с дурочкой, а у самого жена и ребенок!

– Что? – Уилл осмотрелся, как будто искал кого-то у себя за спиной. – Это ты мне?

– А кому же? Я видела, как ты покупал подгузники в «Теско», полную тележку! Между прочим, мог бы и сразу сказать, что женат. Или эта незначительная деталь полностью стерлась из твоей памяти?

Уилл громко вздохнул и покачал головой:

– Белла, запомни, коммуникация – залог хороших отношений. Почему ты просто не спросишь: «Уилл, зачем тебе столько подгузников?» Тогда я отвечу: «Хорошо, что ты спросила, Белла. Затем, Белла, что я – гордый и заботливый дядюшка, о чем, как мне кажется, я тебе уже не раз рассказывал. У моей сестры, дорогая Белла, есть маленький сын, и ему, представь себе, нужны подгузники. А еще у нее есть пятилетняя дочка и трудоголик муж, так что я ей просто помогал, понятно?»

Примолкнув, Белла лишь сжимала и разжимала кулаки. Едва собрав достаточно воздуха в легких, придавленных тяжестью грудины и разом опавших, она почти что прокаркала:

– Но я думала...

– Не надо думать, Белла, надо спрашивать, – шагнул к ней Уилл.

– А вообще-то, мне все равно! – опомнилась она. – Мне все равно, сколько там у тебя детей. Хоть целый детский приют!

– Спасибо, что предупредила. В следующий раз, когда приду к тебе, буду иметь в виду. А если серьезно и если кому-нибудь в этой комнате случайно интересно, могу сказать, что я: а) бездетен; б) не женат; в) рассматриваю любые предложения. Спасибо за внимание. Пойду проверю кусты и немедля отчалю.

– Не надо немедля. Оставайся столько, сколько захочешь, – она прикусила губу.