Текст книги "Слово на букву «Л»"
Автор книги: Клер Кальман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Аннотация
Слово на букву «Л» – запретное для Беллы слово. Более того, после смерти Патрика она объявила «свободную от секса зону». Но все изменилось, когда ее садом занялся Уилл – лучший садовник в городе, куда она переехала. Ведь «быть счастливой – не запрещается», как верно заметила подружка Беллы – озорная и добрая Вив.
Смешной и проникновенный роман о мужестве, которое понадобится каждому, кто не сдается в поисках любви.
* * *
Нечасто встречаются романы, написанные столь откровенным и трогательным языком, как роман «Слово на букву „Л"». Молодая английская писательница Клер Кальман сумела рассказать простую любовную историю так, как никто до нее, избежав утешительной лжи, пошлости и штампов.
Утрата любимого, переезд в другой город, смена работы... Казалось, в жизни Беллы наступила черная полоса одиночества. Да и где тридцатилетней работающей женщине знакомиться? Не на вечере же поэзии? Хорошо хоть верные друзья не дают пасть духом, обещают удочерить. И все-таки в ее жизни появляется человек, который заставляет снова поверить в то, что «быть счастливой – не запрещается».
Клер Кальман
Слово на букву «Л»
Посвящается моей сестре Стефани, которая сказала: «Ты можешь!»
Пролог
Она медленно падает, выставив перед собой растопыренную, словно осенний лист на фоне хмурого неба, ладонь. Серый асфальт неумолимо приближается, уже отчетливо видна проступающая в сети трещин железная сетка. Красиво, как будто летишь с небоскреба – прямо на паутину улиц внизу.
Подумаешь, споткнулась о край тротуара, подумаешь, упала. Ничего страшного: всего лишь здоровенный багровеющий синяк на левой коленке, содранная кожа на руке да отбитая задница. Войдя в дом, Белла осторожно прикладывает к колену наполовину пустую упаковку замороженных овощей и отхлебывает красного вина. Перед сном она еще раз твердо говорит себе, что ничего страшного не случилось, но, проснувшись следующим утром, понимает, что кто-то где-то щелкнул выключателем и вся ее энергия разом испарилась. Она пьет утренний кофе, опираясь на кухонный стол и не отваживаясь сесть. И дело вовсе не в ушибах: просто она боится, что у нее уже никогда не хватит сил встать.
К вечеру Лондон становится зловещей пародией на динамичный, кипящий жизнью мегаполис. Невыносимый шум и гарь окружают Беллу. Ветер гонит разбросанный по земле мусор, песок залепляет глаза. Она чувствует себя беззащитным кроликом, замершим в свете фар. На нее почти наезжают выныривающие неизвестно откуда автобусы. Злобно орут, пытаясь ее объехать, велосипедисты. Напрягшись каждой клеточкой своего тела, она переходит дорогу под оглушающий грохот собственного сердца. Когда на тротуаре кто-то налетает на нее, Белла успевает подумать, что сейчас рассыплется на мелкие осколки. И в ту же секунду все ее тело взрывается фейерверком разбитого стекла. Осколки скрипят под ногами безразличных прохожих. Какие-то люди начинают осторожно сметать их, чтобы Белла могла заново собрать себя, но она видит, что это невозможно: некоторые закатились за урну и фонарный столб, откуда их уже никогда не достать.
Врач выслушивает ее рассказ без особого сочувствия, лишь поджимает губы:
– Вы слишком много работаете. Месяц за месяцем испытываете длительный стресс. Хотите заболеть? Тогда продолжайте в том же духе.
– Но, доктор...
– Вам не нужны никакие лекарства. Возьмите отпуск, отдохните. И подумайте наконец, что вам делать со своей жизнью.
– И все?
– И все.
Ее начальник нисколько не удивлен.
– Полумертвая ты мне не нужна, – говорит он. – Вали-ка на Карибы, на месяц. Пить коктейли май-тай и трахать официантов.
– На Карибы? – переспрашивает Белла. Но для этого надо сначала доползти до расположенного напротив их офиса туристического агентства – задача почти невыполнимая в ее нынешнем состоянии. Интересно, есть ли у них турпакет, предусматривающий коктейли через капельницу?
Может, лучше не на Карибы, а к друзьям? И через несколько дней Белла осматривает узкие улочки, кривобокие строения и старинные каменные ограды в Кентиш-сити, где живут Вив и Ник. Она плутает по городку, словно переживший удар паралитик, заново учась всему тому, что раньше казалось ей таким легким. Спустившись к тихой улице у реки, она видит объявление: «Продается дом».
По сравнению с квартирой в Лондоне, которую они снимали вместе с Патриком, дом номер 31 – просто чудо: светлый, просторный, с настоящим садом, а не унылой полоской асфальта перед входом. К тому же Вив считает, что Белле нужно начать все заново и что местные компании такого опытного специалиста просто с руками оторвут.
Войдя в какой-то транс, Белла передает бумаги адвокату и строительному обществу. Пишет объявления о поиске работы. Заполняет формы, собирает нужные бумаги – все это нетрудно и отвлекает от тяжких мыслей. Берешь ручку, аккуратно заполняешь клеточки. Вопросы очень простые: имя, адрес, номер счета, доход. Заполнил, получил. Просто волшебно.
Последние недели перед увольнением она отрабатывает на автопилоте: всегда с улыбкой, всегда вовремя. Часто уходит с работы пораньше и проводит вечера, заполняя формы и обдумывая планы, со вкусом вникает во все детали, будь то обнаруженная в доме номер 31 протечка или снос садового сарая.
В ее аккуратном блокноте, разделенном на секции цветными закладками, легко найти любую справку. Застежки блокнота защелкиваются с приятным звуком, сигнализируя, что все в порядке. Она записывается к новому врачу, открывает счет в новом банке, рассылает изящно сделанные карточки с извещением о перемене адреса. Это очень легко. Всего и требуется, что позвонить или аккуратно сложить лист бумаги формата А4 и опустить конверт в ящик. И есть чем занять мысли. Каждая из стадий этого кропотливого процесса под названием «Покупка дома» служит ей надежной скобкой, скрепляющей осколки старинного разбитого блюда, на которое похожа ее жизнь.
1
Однако как только Белла оказалась на месте, затея с переездом вдруг разом потеряла все свое очарование. Вокруг расстилался пейзаж из картонных коробок, напоминающий картины кубистов. Грузчики разгрузили их на редкость удачно: теперь каждый проход через комнату не уступал по трудности переходу через Альпы. И отопление не спешило включаться. Наверняка продавец не упустил возможности отвинтить от котла какую-нибудь жизненно важную деталь. Как только он заполучил подписанный договор, он мог сделать все что угодно. А как спорил по каждому пункту! Этот тип без конца звонил и действовал ей на нервы – то приторно-масляным тоном, то едва прикрытой грубостью. Сначала он выражал уверенность, что она заодно купит и кованые настенные светильники.
– Нет, – сказала она, – не купит.
– А встроенные полки?
– Но не за отдельную же цену, – возразила Белла. – Ведь они встроенные!
– А карнизы для штор? – А ковровое покрытие на лестнице? Почти новенькое, не потертое, – настаивал он, вцепившись в нее, как бульдог.
Это драное зеленое покрытие, безусловно, пригодилось бы, если бы ей вдруг пришла в голову странная идея покрасить все в цвет хаки. Но раз оно так дорого бывшему владельцу, то пусть он его и забирает, решила Белла.
* * *
Она присела на лестницу и, стараясь не приклеиться к ней вместо снятого покрытия, приоткрыла ногой ближайшую коробку. Туалетный ершик, обернутое пузырчатым целлофаном зеркало, резиновый крокодил-пищалка. Ну, и почему все это здесь? Она проверила, что написано на коробке: ВАНН. Чудесно. Эта коробка должна была быть выгружена наверху. В ванной. Что тут непонятного? Очевидно, надо было написать КОРОБКА В ВАННУЮ, ТО ЕСТЬ НАВЕРХ – В КОМНАТУ, В КОТОРОЙ СТОИТ ВАННА. Так к списку неотложных дел еще кое-что добавилось: перенести нижние коробки наверх, а верхние – вниз.
Ее взгляд упал на отслаивающуюся над плинтусом краску. Один-единственный псориазный дом на улице и тот достался ей. Влажность. Это надо включить в список самым первым пунктом – до развешивания картин, наведения красоты в ванной, или росписи садовой ограды, или... Перед ее мысленным взором раскинулся уходящий в бесконечность это самый Список Неотложных Дел.
_____
Раздался стук в дверь.
– Деревня, ты что, не умеешь в звонок звонить?
– Сама ты деревня, он у тебя не работает, – Вив обняла Беллу и впихнула ей в руки позолоченную подарочную коробочку.
– Коробочка! Это как раз то, чего мне не хватает. И как ты догадалась?
– Это кексы. Паек SOS. Господи, а у тебя что – везде коробки?! – Вив недоверчиво завертела рыжей головой.
– Даже не думала, что у меня столько барахла, – пожала плечами Белла.
– И что же в них?
– Сама не знаю. Книга. Картины. Вилки-тарелки. Беженцы прячутся. В общем, всякая ерунда.
Вив открыла одну из коробок.
– Старые выставочные каталоги?
– Все хотела разобрать и выбросить, да так и не собралась.
– Я все поняла, девиз семьи Крейцер: «Все свое ношу с собой!».
– Спасибо на добром слове. Займись лучше делом и помоги найти чайник. Он должен быть в коробке с надписью КУХ, что значит кухня, если не догадаешься. Но вообще-то он может быть и в коробке с надписью ВАНН.
В первую ночь на новом месте Белла решила оставить включенным свет во всем доме. Правда, пришлось сходить в ближайший магазинчик за лампочками, поскольку прежний владелец вывинтил их все до единой. Она лежала без сна, глядя на полоску света под дверью спальни.
Я должна радоваться, сказала она себе. Ведь у меня новый дом. Новая работа. Новый город. Грустные мысли надо гнать. Это ничего, что на работу в «Скоттон дизайн» нужно выйти уже через неделю, а в доме еще ничего не сделано. Да, по дому работы много, но поэтому он и стоил недорого.
– Ты что, вообще ничего не понимаешь? – возразил внутренний голос. – Как будто тебе мало было и без переезда. Теперь ты навсегда погрязнешь в хаосе. Кроме того, ты здесь никого не знаешь, кроме Вив и Ника, но не ходить же к ним каждый день. Ты им не нужна, у них своя семья.
Вконец загрустив, она подумала о Патрике: Вот если бы он сейчас был здесь, что бы он делал?
– Храпел бы, – ядовито напомнила она себе.
Но противный внутренний голос не унимался:
– Вообще-то ему бы здесь понравилось. А теперь, когда в доме нет мужчины, кто справится с сыростью? А с коробками?
– В конце концов, – громко сказала Белла, – Патрик никогда бы не стал этим заниматься. Он бы до второго пришествия переступал через эти чертовы коробки и приговаривал: «Надо наконец их разобрать».
– Но он, по крайней мере, согрел бы тебе сейчас ноги, – услужливо подсказал все тот же внутренний голос.
_____
Белла закусила губу и поклялась хотя бы сегодня думать только о хорошем: о чудном собственном домике, в котором наконец можно навести красоту (особенно учитывая, что Мистер Мелочность убрался наконец со своими ненаглядными светильниками и тошнотворными коврами); о том, что не надо больше тратиться на межгород, так как Вив живет рядом; о том, что теперь не нужно задерживать дыхание при приближении Вал (коллеги Беллы, более известной под именем Вонючка); о новой интересной работе и о том, что для стресса не остается никакой лазейки в ее новую замечательную жизнь.
Да, утешилась она, главное – никакого стресса. Не надо ехать на работу, уткнувшись носом в подмышку соседа. Не надо тратиться на такси, когда боишься возвращаться вечером. Не надо ютиться в квартире, где даже днем темно. Отныне не будет никаких мыслей о Патрике, которые мучили ее всякий раз, когда она возвращалась в пустую квартиру. И, чтобы окончательно приободриться, Белла пропищала голоском Поллянны[1]:
– Ох, ну и повезло девочке. Можно начать с чистого листа!
2
Так, собираемся: взять портфель, почистить туфли, накрасить губы, причесаться.
О, черт, на голове колтун! Напоминает колли, извалявшуюся в траве. Для полноты эффекта Белла часто задышала, высунув язык. Может, лучше заколоть наверх? Она собрала волосы в пучок, пытаясь придать прическе элегантный вид.
Теперь я похожа на причесанного пуделя. Где-то у меня была шляпа, подумала она. В Зоне Коробок наверняка найдется какой-нибудь головной убор. Вопрос: где?
Она пнула ближайшую коробку, как будто шляпа могла оттуда пискнуть.
Сколько там у нас времени? – взглянула на часы Белла. На охоту за шляпами определенно не хватит. Да и что с ней делать, с этой шляпой? Не носить же ее на голове целый день. Может, притвориться мусульманкой? Или сделать вид, что прохожу курс химиотерапии? Она подошла к крану на кухне и выпила стакан воды, чтобы успокоить расходившийся от волнения желудок. Прямо как первый раз в первый класс.
– Ради бога, тебе уже тридцать три года, – сказала она себе, – и теперь никто не отберет твой пенальчик.
Мама разговаривает с мистером Боундесом, классным руководителем. Она слегка опирается на его руку и смеется, откидывая голову назад. Белла стоит потупясь, разглядывая свои новые ботинки, темно-синие, с блестящими серебряными пряжками и такими тугими ремешками, что она еще не умеет сама их застегивать. Уже сентябрь, но на ней белые носочки с синими якорьками. Другие девочки одеты по-осеннему, в серые высокие гольфы.
Кто-то поглаживает ее по голове.
– Так приятно видеть ученицу в настоящей школьной шляпке, – говорит мистер Боундес, наклоняясь к маме, – нынешние родители за этим вообще не следят.
Он смеется, как будто удачно пошутил, а Белла думает, что это, наверное, взрослая шутка, поскольку ей совсем не смешно.
– Эти шляпки такие хорошенькие, правда? – говорит мама особым, певучим голосом и рассеянно постукивает по полям пальцем.
Стоя под сенью шляпы, Белла воображает себя большим темно-синим грибом: хорошо было бы расти в лесу, ножками в мягком мху, пальчиками в земле; кролики прибегали бы поболтать с ней и пощекотать ее своими носиками; листики, улетая, шелестели бы ей прощальные песни.
Мистер Боундес прощается с мамой и сдает Беллу на руки старшей ученице, которая отводит ее в класс.
_____
В классе кроме нее нет ни одной девочки в шляпке.
* * *
Белла не сразу находит «Скоттон дизайн».
Наверно, в прошлый раз заходила с другой стороны, решает она. Может, надо было повернуть сразу за обувной мастерской? В прошлый раз она шла от вокзала, так что надо повернуть налево, а не направо. Или направо?
Она на мгновение замирает, пытаясь унять приступ паники. Прохожий, раздраженный наплывом туристов, огибает ее с громким вздохом. Слева нависает громада собора – ага, собор слева, значит, надо пройти мимо этой дешевой закусочной и книжного магазина.
Ведомая лондонским инстинктом, она автоматически заворачивает в кафе – взять капуччино и булочку на вынос. Кофе извергается пенной лавой из-под неплотно закрытой крышки бумажного стаканчика.
Облизывая пальцы, она входит в вестибюль и сталкивается со своей новой начальницей.
– Белла! Ты приехала! Как здорово! – Селин бросает взгляд на часы. – Так, у меня встреча с новым клиентом – в два! Но утром меня все равно не будет, так что надо сейчас быстренько ввести тебя в курс дела!
– Конечно! – Белла пытается вклиниться в поток восклицательных знаков и тоже разговаривать с энтузиазмом. Господи, неужели она сама разговаривала на интервью с такой же экспрессией?
– Отлично! – Она оглядывается, куда бы пристроить свой кофейный мини-фонтан. Завтра надо будет взять тройной капуччино, чтобы зарядиться энергией и не выглядеть на фоне остальных соней из «Алисы в стране чудес».
Расторопный Гейл быстро освобождает Беллу от кофе, пальто и портфеля и говорит:
– Не обращай внимания на Селин. Она просто пытается произвести впечатление на такого крутого арт-директора, как ты. Сами-то мы тут лаптем щи хлебаем! Кстати, вот здесь у нас кухня. Это кофеварка, тут лежит чай, а туалет – дальше по коридору. А теперь пойдем, познакомимся с другими сокамерниками.
На следующий день позвонила Вив.
– Ну что, пойдем есть тапас[2]? Правда, я такая безнадежная зануда, что приглашаю тебя опять в тот же самый ресторанчик.
– А зачем носиться по разным местам, когда ты и так знаешь, где кормят хорошо, а где – плохо? А что ты зануда, я и так знаю, и ты меня не переубедишь, даже если каждый день будешь водить в новый ресторан. К тому же выбор у тебя весьма небольшой.
– И у тебя теперь тоже! Не в Лондоне живешь, забыла?
– Зато у меня осталось еще кое-что от городского шика, а ты небось читаешь в меню «фокаччия»[3] и думаешь, что это народный румынский танец!
Белле теперь искренне нравилось, что в округе всего пара ресторанов. В Лондоне она порой бесилась, когда Патрик начинал выбор кухни с географической карты: «Так, значит, европейская еда? Итальянская, французская или все-таки греческая?» Потом он переходил к поиску неуловимого совершенства, состоящего из триединства: хорошей еды, обслуживания и атмосферы: «В Конка д'Оро хорошие официанты, но овощи в прошлый раз были сыроваты. Хочешь, пойдем в Ле Божоле? Чипсы там ничего, но ты помнишь, как соседи посмотрели на нас, когда мы попросили уксус?» В конце концов, устав от поисков, они частенько оставались дома.
* * *
Опоздав на двадцать минут, Вив влетела в тапас-бар с извинениями:
– Прости, прости, прости! На работе полный завал! Какой-то урод включил фен – пробки выбило, и вся сеть полетела.
Подруга обожала кризисные ситуации. Они заказали по пиву и, обсудив, что лучше выбрать – пинчос моруносили поло аль аджилло,пришли к единому мнению.
_____
– Как он тебе? – Вив повела бровями в сторону официанта. – Ничего, да?
Белла сморщила нос.
– Тебе не угодишь. Я думала, тебе нравятся латиноамериканцы.
– Да какой он латиноамериканец, он наверняка из Брумли, – протянула Белла, потом добавила: – Скажи еще, что с такими запросами мне парня не найти. Ты прямо как моя мамаша.
– Я этого не говорила. Ты обязательно кого-нибудь найдешь. Незачем торопиться.
– Тихо-тихо, слышишь? – Белла склонила голову набок.
– Что?
– Тик-так. Это мои биологические часы. По-моему, мама слышит их за пятьдесят миль. Но мне все равно, потому что я решила о сексе не беспокоиться.
– Кстати, а как твои родители? – поинтересовалась Вив. – Уже видели новое имение Крейцеров?
– Да ты что, я их пока и близко не подпускаю. Алессандра про тебя спрашивала, – при имени матери Белла добавила в тембр театральных ноток. – Я прямо вижу, как она вперится в пятна от сырости и обязательно спросит:
– О, что это – такой специальный эффект, Белла, дорогая?
– Что тебе нужно, Белла, дорогая, так это тщательно разработанный план по поиску мужчин.
– А что, я никогда не пренебрегаю планами, какими бы идиотскими они ни были. И приглашениями тоже.
– Спасибо, – фыркнула Вив, – больше ты от меня приглашении не дождешься.
– Я не тебя имела в виду, дурочка, – Белла отхлебнула пива прямо из горлышка. – А мужчины меня больше не волнуют. Мне нравится быть одной.
– Лгунья!
– Вот свинья! Нравится. Или ты думаешь, что все одинокие женщины должны страдать, раз сама замужем за идеальным мужчиной?
Вив покачала головой.
– Ну, идеальным Ника и родная мама не назовет. А как новый коллектив? На сколько баллов тянет по нашей шкале?
Эту секретную шкалу они выработали, когда охотились за мужчинами дружной бригадой. Две другие их подружки, Кэт и Шинейд, давным-давно вне игры – выскочили замуж. А когда Вив съехалась с Ником, все охотничьи угодья остались одной Белле.
– Да по нулям – двое женатиков, один гомик и один маньяк.
– А приличные мужчины есть?
– Я уже забыла, как они выглядят. Это такие существа со щетиной и жутким самомнением? Как же, ходила тут с одним таким пообедать. Тим, наш главбух, помнишь? Безнадежный случай. Он мне все уши прожужжал про акции, все советовал, какие продавать, а какие покупать. Нет уж. Я лучше одна поживу. Не нравится мне вся эта семейственность.
– Что-что тебе не нравится?
– То. Когда люди лишаются собственного мнения. Меня тошнит от этих сладких парочек: «Ах, мы считаем так-то и думаем то-то. Ах, по-нашемумнению Гражданин Кейн– не очень интересное произведение. Ах, намбольше нравится сычуаньская кухня, а не кантонская...». В семье люди нивелируются до амебообразного состояния.
– Ерунда. У нас с Ником не так.
– Ага! У нас!А личные местоимения единственного числа – что, забыты?
– Ладно, – Вив вздохнула и помахала официанту, чтобы тот принес еще по кружке. – Но в семье, согласись, есть и хорошие стороны: любовь, взаимная поддержка, секс, наконец.
– Секс? А что это вообще такое? Это то, что бывает между первым поцелуем и последней ссорой? Знаем, проходили...
– Так ты что, – Вив многозначительно нахмурилась, – с тех пор ни разу?
– Ни разу. После Патрика – никого. У меня объявлена свободная от секса зона.
Никого после Патрика. Она помнит, как это было в последний раз. В День Подарков, на Рождество. Когда они вернулись домой из Норфолка, от его родителей. Это была длинная, скучная поездка, и всю дорогу моросил дождь.
* * *
Квартира показалась им холодной и нежилой. В холодильнике, несмотря на Рождество, не было ничего, кроме наполовину пустой банки томатного пюре, одинокого лимона и двух бутылок вина.
_____
– Пойду в кроватку, – говорит она, подавляя зевок, – устала до смерти!
– Правильно. Я тоже ложусь.
Белла стягивает рубашку и, даже не расстегнув манжеты, бросает ее куда попало. Нащупывает под подушкой свою черную безразмерную футболку и пушистые спальные носочки. Плетется в ванную почистить зубы.
– Почитаешь на ночь? – спрашивает Патрик.
В коридоре стоит сумка с подаренными на Рождество книгами. Она отрицательно качает головой. Раздается щелчок выключателя, и тут же она чувствует его руку на своем теле. Он тихонько сдавливает под футболкой ее живот и шепчет: «Ты такая мягкая и приятная».
Она оборачивается, чтобы поцеловать его на ночь и пожелать спокойной ночи.
В ответ его язык настойчиво раздвигает ее губы. Она пытается пробормотать, что очень устала, что уже спит. Но он гладит ее волосы, тихо шепчет, что любит ее, что ее кожа такая нежная, что она – такая сексуальная.
Ее тело уже откликается на его прикосновения, и, когда его рука оказывается между ее бедер, она чувствует, что там уже все влажно. Белла слышит его глубокой вздох.
* * *
Да, она помнит, как это было. В День Подарков в позапрошлом году.
_____
– Какой хорошенький. Вон тот. Да не оборачивайся! – заговорщически прошептала Вив.
– Ладно, не буду.
– Нет, смотри, только быстро!
Белла чуть не вывернула шею, пытаясь разглядеть ничего не подозревающую жертву и одновременно притворяясь, будто рассматривает высоко висящий испанский плакат, рекламировавший корриду.
– Да он не один! – прошипела она. – Ты что, не видишь, за столом сидит еще одна персона – в блузке в горошек. И если ты не заметила, то этот горошек вовсе не гарнир, а женщина!
Вив не сдавалась:
– Ну и что, может, это его двоюродная сестра, в гости приехала.
– Ты еще скажи, переодетый Далай-лама. Давай рассуждать логически: два человека в ресторане. Один из них мужчина, другой – женщина. Сдается мне, что это похоже на пару. Нормальные пары ходят иногда поужинать. Я знаю, я читала в воскресном приложении к «Сандей».
* * *
После ресторана они вместе дошли до собора. Он весь сиял в вечернем освещении, но некому было любоваться на эту красоту – все туристы уже уехали. Днем тут обычно бывало столпотворение: фланировали группы японцев, ведомые гидами-тамбурмажорами с высоко поднятыми зонтиками; толпились легионы французских школьников в голубых кепках и с одинаковыми пластиковыми кошельками на шее, на которых словно было написано крупными буквами: «Паспорта и деньги здесь. Можно красть». Теперь же было тихо.
Белла перешла через мост, под которым темно поблескивала река. Тихо покачивались лодки, постукивая друг о друга деревянными бортами. Стояла волшебная, чарующая ночь. В такую ночь возлюбленный мог бы вдруг повернуться к тебе и сказать: «Едем в Рим, сейчас же!» Неужели у кого-то и вправду так бывает? Вив часто жаловалась, что Ник всегда был тяжел на подъем. И сама Белла не могла припомнить, чтобы хоть с одним из парней у нее что-то произошло спонтанно. Ни с кем не довелось ей внезапно улететь в Европу, заняться сексом на полу кухни или в ванной. Однажды, видимо, под влиянием гормонов они с Шоном, который был ее парнем до Патрика, попытались заняться любовью на лестнице. Приятного оказалось мало: штанины сразу перепутались, коленки лезли не туда, а ступеньки врезались в спину. Пока они, стреноженные джинсами, взобрались наверх, в спальню, их бешеная страсть уступила место унылому сарказму.
Это только в женских журналах пишут: «Любовь потеряла свое очарование? Займитесь сексом в необычном месте». Или: «Положите в карман бойфренду любовные записочки, пусть он найдет их на работе. А когда вы на людях, не забудьте шепнуть ему, что забыли надеть трусики».
Да он подумает, что у вас преждевременный маразм! Например, вы ему шепнете про трусики в «Теско»[4], в отделе консервов. То-то он удивится. А может, он так возбудится, что тут же затащит вас за прилавок с пастеризованным молоком? Или завалит на морозильную камеру с полуфабрикатами? А если у вас попа замерзнет? А другие покупатели – станут ли они по-английски делать вид, что ничего не происходит? Или будут пытаться дотянуться до ручки морозилки у вас за спиной, приговаривая: «Прошу прощенья, дорогуша, я только достану мандариновый кекс. Видите ли, моя золовка его очень любит».
Навстречу ей идут, обнявшись, парень с девушкой. Через каждый шаг они останавливаются, чтобы поцеловаться, и покачиваются, словно подвыпившие крабы. А вот и пожилая парочка. Им далеко за пятьдесят, они держатся за руки. Когда она еще была с Патриком, ей нравилось смотреть на других влюбленных. Словно была какая-то тайна, известная только им одним. Она помнит, как встречались четыре пары глаз и безмолвно говорили друг другу: «Только мы знаем, как прекрасна жизнь».
Теперь же встреча с влюбленными только расстраивает ее. Какие же они самодовольные. Если вдруг ей снова придется быть в паре (что само по себе звучит ужасно: в паре – как в упряжке или в тюрьме), надо остерегаться такого напыщенного вида. Нельзя так завидовать чужому счастью, одергивает она себя. Прибавив шагу, Белла дает себе обещание мыслить позитивно. Все хорошо. Она независима, поэтому имеет право встречаться с разными мужчинами. У нее есть время заняться домом. Теперь не нужно аккуратно складывать полотенца (чего она никогда понять не могла). Все выходные можно ходить в растянутых майках. И не надо покупать эти безумно дорогие мармеладки – обязательно со вкусом трех фруктов, которые так нравились ему.
Но я их тоже полюбила, честно напоминает она себе. И встречаться мне не с кем. Ну ничего, решает она, главное – захотеть.
Ночью, лежа в постели, Белла думает о Нике и Вив. Ей кажется странным, как безболезненно Вив перешла от «Вив» к «Вив и Ник», как будто так и должно было быть. Она словно нашла свою половинку. Я бы, думает Белла, и внимания не обратила на такого, как Ник. Лысый как коленка, пластилиновый человечек. А его нездоровая страсть к машине! Хотя его бледно-голубая «кармен-чиа» ломается через каждые двадцать миль. И все-таки они с Вив любят друг друга.
Есть и менее подходящие друг другу люди, которые все же живут вместе. Взять хотя бы ее родителей – отец такой мягкий, всегда старается угодить, а мать... хорошо хоть она сама на нее не похожа.
Белле приходит в голову, что, возможно, в эту же минуту Вив тоже думает о ней. Положив голову на плечо Ника, она шепчет: «Бедная Белла совсем вышла в тираж. Целый год без секса. Ей никогда не найти такого парня, как Патрик. Но ей пора его забыть».
И Белла слышит, как в ее голове отдается: забыть, забыть, забыть...
3
Под строчкой «ЙОГУРТ – ИДЕИ?» Белла делает прекрасный набросок с новой начальницы. Шея, воротник рубашки, очки подняты на лоб, – не иначе для того, чтобы рассматривать потолок... Карандаш сам собой продолжает линию, удлиняет подбородок, и вот вместо шефини получается квохчущая над зернышком курица.
– Какие будут предложения? – Селин вопросительно выгибает брови.
Белла поспешно ставит на рисунок кружку с кофе и пытается придать своему лицу осмысленное выражение. Пусть думают, что она взвешивает ответ. О чем вообще идет речь: о йогурте или уже о дизайне загородной гостиницы? Она чувствует себя как нерадивая ученица. Белла Крейцер! Ты опять спишь!
– М-м-м... – начинает она, заглядывая в блокнот к Энтони и пытаясь прочесть подсказку, которую тот лихорадочно там строчит.
– Йогурт, – повторяет Селин. – Есть еще идеи насчет упаковки? Фокусная группа находит старый дизайн слишком простым. Клиентам нужен новый, интересный продукт.
– Я тут подумала, – глубокомысленно кивает Белла (вылитый креативный директор, который жить не может без мыслей об упаковке для йогурта), – и определенно считаю, что мы должны сконцентрироваться на чувственной концепции. Покупатель – я хочу сказать, потребитель, – хочет иметь здоровый, но в то же время приятный глазу продукт. Я набросаю к завтрашнему дню что-нибудь более... сексуальное.
– Отлично! – Селин довольно постукивает ручкой по зубам. – У кого еще есть идеи?
Нижняя губа у Беллы уже болит – так часто она ее прикусывает, чтобы не рассмеяться. На работе она всего ничего, а уже не может сохранять серьезное лицо. Здесь ничуть не лучше, чем в рекламном отделе женского журнала, где она раньше работала. Ну как можно сохранять серьезное выражение, когда взрослые люди рассуждают о йогурте, стиральном порошке и прокладках с таким видом, как будто решают судьбу планеты?
Селин, глава «Скоттон дизайн» (или «Скротум дизайн»[5], как любит выражаться Энтони), во многих отношениях женщина вменяемая и, как она сама часто говорит, «тоже шутки понимает». Но иногда она ведет себя так, как будто из-за некрасивой упаковки обрушатся небеса, не меньше. Для нее катастрофа, если шрифт на пачке прокладок недостаточно хорошо, по ее мнению, передает сухость, свежесть, беззаботность, здоровую сексуальность и динамичный образ жизни. Это же всего лишь шрифт! Да и кому вообще нужны эти прокладки? А для чего тогда трусы? Не иначе скоро будут выпускать прокладки для прокладок. Чтобы ваши прокладки всегда были свежими!
Белла обещает себе прекратить бурчать. И в удачные дни даже может с точностью сказать, какой шрифт лучше передает беззаботность, чем другие. В конце концов, любую работу следует уважать за то, что она приносит средства к существованию. А деньги как раз нужны – на ремонт. Надо избавиться от сырости, починить вытяжку, заменить стекла и дверной звонок и, наверно, морозилку тоже... Перед ее мысленным взором тут же появляется Список Неотложных Дел и принимается опутывать ее, как бинты египетскую мумию. Она закрывает глаза и старается успокоиться, думая о предстоящей встрече с Вив. Только бы не попасться на глаза Селин при выходе.
