Текст книги "Корсар"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Джек Дю Брюл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 8

Майк сидел за рулем, Алана – на пассажирском месте. Пересохшее русло усеивали круглые валуны. Некоторые они огибали, через некоторые приходилось переезжать. За два месяца таких поездок бедра Аланы покрылись синяками и ссадинами.

Накануне вечером, в лагере, они посетили тунисского чиновника, уверенного, что их группа ищет римскую водяную мельницу, и заявили, что возвращаться каждую ночь к развалинам – излишняя предосторожность. Алана просила отпустить их на несколько дней. У Чеффи имелся спутниковый телефон, поэтому без связи с экспедицией они не остались бы ни на секунду.

У археологов раскопки продвигались семимильными шагами, а вот группа Аланы за два месяца не обнаружила ничего. Оставалась надежда, что, если им разрешат ночевать в пустыне, зону поиска удастся расширить, и тогда они все же возьмут след знаменитого берберийского корсара.

Алана не опускала руки по единственной причине – каждый вечер она связывалась по Интернету с сыном. Поразительно, до чего дошла техника! В экспедицию она впервые отправилась еще студенткой. Тогда раскопки велись в Аризоне, и всего в трехстах километрах от дома ей было куда тоскливее, чем здесь, в богом забытом уголке пустыни. Спасибо высоким технологиям, а точнее – спутниковой связи!

Чиновник ответил отказом. Грег отвел его в сторону. Через пару минут оба были в шатре, где стояли обеденные столы. Тунисец широко улыбнулся Алане и дал разрешение, при условии, что они будут ежедневно выходить на связь и вернутся не позже чем через семьдесят два часа.

– Бакшиш, – буркнул Грег в ответ на вопросительный взгляд Аланы.

– А если бы он не взял деньги, а доложил? – побледнев, спросила она.

– Это же Ближний Восток. По-другому тут не бывает.

– Да, но… – Алана не нашлась что сказать.

Вся ее жизнь прошла под нехитрым девизом «Правила надо выполнять». Она никогда не списывала, не утаила ни цента налогов и всегда настраивала круиз-контроль так, чтобы не превышать скорость. Мир делился на черное и белое – в каком-то смысле так жить было легче, в каком-то – куда сложнее. Любая нравственная дилемма разрешалась в доли секунды. С другой стороны, Алану окружали обычные люди, которые постоянно ищут лазейки, рассчитывая избежать ответственности.

Алана, разумеется, понимала, что мир не идеален, но ей не хотелось, чтобы ложь и лицемерие проникли в ее собственную жизнь. Алане бы в голову не пришло подкупить чиновника из археологического ведомства – просто потому, что так поступать нельзя. Но не отказываться же от подвернувшейся благодаря Грегу возможности! Они снова пустились в путь в расчете пробраться мимо водопада и найти тайное убежище Сулеймана аль-Джамы.

Воды и провизии захватили на три дня, а вот палатку взяли только одну: Алана не переживала, что придется спать вместе с мужчинами. Кроме того, в кузове грузовика надежно закрепили канистру с соляркой. Топлива вполне достаточно, чтобы расширить радиус поисков еще на пятьсот километров, если, конечно, буровая установка не израсходует слишком много.

Особых надежд никто не питал. Парусное судно не преодолело бы такой водопад: слишком высок. Однако делать было нечего, Триполийская конференция неуклонно приближалась. Поданным Аланы, сегодня госсекретарь вылетела в Ливию на короткий раунд предварительных переговоров, значит, ответственность растет с каждой минутой.

– Слушай, а обязательно проезжать по всем рытвинам и булыжникам? – спросил с заднего сиденья Грег.

– Вообще-то да, обязательно, – невозмутимо ответил Майк.

Грег перебрался в правый угол и теперь сидел прямо за Аланой.

– Давай тогда хоть левыми колесами, хорошо?

Небо вновь очистилось; когда остановились обедать, термометр показывал сорок два градуса. Алана достала из холодильника бутылки с водой и выдала каждому по бутерброду, приготовленному на лагерной кухне. По одометру проехали сто десять километров. Если ей не изменяла намять, до водопада оставалось еще тридцать.

– Может, вон там поищем? – с набитым ртом спросил Майк, показывая бутербродом на другой берег пересохшего русла. Утесы были круты, но в излучине сильно пострадали от эрозии, и по склону можно было подняться.

– Уклон градусов шестьдесят, а то и больше, – заявил Грег.

– Если наверху найдется, за что зацепить лебедку, поднимемся без проблем, – добавил Майк.

– Согласна, – кивнула Алана.

Покончив с едой – на такой жаре удовольствия от нее никто не получил, – Майк подъехал к подножию склона. Снизу он казался круче, чем они прикидывали, да еще и метров на десять выше. Машина поползла вверх, но вскоре задние колеса забуксовали, стали крутиться вхолостую, выбрасывая облака пыли. Алана и Грег выпрыгнули. Алана начала разматывать стальной трос лебедки, а Чеффи, самый крепкий из всей троицы, полез вверх по склону. С каждым шагом из-под его ботинок сползали крошечные лавины песка и мелких камешков, и вскоре Грег встал на четвереньки. Большая соломенная шляпа слетела с головы и покатилась вниз. С досады Грег выругался, но тут же пристегнул крюк к поясному ремню и полез дальше, до крови обдирая пальцы об острые камни.

На восхождение потребовалось минут десять. За это время рубашка Грега промокла насквозь, а лысое темя словно накалилось добела. Он ненадолго исчез из виду, волоча за собой трос, но вскоре вернулся и крикнул:

– Зацепил трос за камень! Попробуйте подняться и шляпу мою захватите.

Лебедка управлялась из машины, поэтому Алана подняла шляпу, пока ту не унесло ветром, и вернулась в кабину. Майк включил первую передачу, поддал газу и запустил лебедку. Мотор на ней стоял не особенно мощный, но редуктор обеспечивал вполне достойный крутящий момент. Машина неторопливо поползла вверх. Алана с Майком торжествующе переглянулись, а Грег издал радостный вопль.

Вдруг на лицо женщины упала тень. Она подняла глаза, ожидая увидеть ястреба или грифа…

Прямо над ними сотнях в трех метров скользил большой двухмоторный самолет. Удивительно, но шума двигателей почти не было слышно: складывалось впечатление, что самолет планирует. По эту сторону границы аэродромов не имелось, и Алана сразу поняла: воздушное судно терпит бедствие.

Самолет проплыл мимо, и она успела заметить две важные детали. Во-первых, на хвосте виднелась рваная дыра с заляпанными, видимо гидравлической жидкостью, краями. Во-вторых, по фюзеляжу шла надпись «Соединенные Штаты Америки».

Грог тотчас перестал ликовать. Прикрывая ладонью глаза, он повернулся и проводил взглядом падающий правительственный самолет.

Алана ахнула: она вдруг сообразила, кто на борту.

Поглощенный подъемом Майк ничего не заметил. Когда у спутницы перехватило дыхание, он решил, что возникла проблема с тросом, и спросил:

– Что там такое?

– Давай наверх, и побыстрее!

– А я чем занят? Что за спешка?

– Падает самолет госсекретаря!

Майк, увы, поделать ничего не мог. Машину поднимала лебедка, поэтому оставалось лишь ждать. Алана позвала Грега:

– Что-нибудь видно?

– Ничего, – ответил Чеффи, перекрикивая рокот мотора. – Ушли за холмы. До них пара километров. Дыма нет. Кто знает, может, пилоту удалось благополучно посадить самолет.

Восемь долгих минут машина взбиралась на склон, словно муха, ползущая по хлебной корке. К радости Аланы и Майка, Грег по-прежнему сообщал, что не видит дыма.

Наконец они выбрались из пересохшего русла. Чеффи отцепил крюк и снял петлю с огромного валуна. Стальной трос прочертил в камне глубокую борозду и застрял, поэтому пришлось упереться ногой.

– Похоже, он упал уже в Ливии, – заметил Майк.

– Ты о чем? – удивилась Алана.

– Говорю, вполне возможно, что самолет упал уже за ливийской границей. – Майк говорил громко, чтобы Грег тоже услышал.

Решать было Алане, но она глядела на Чеффи, ожидая подтверждения. Если Грег впрямь из ЦРУ, в таких делах ему и карты в руки.

– Тут в радиусе ста километров ни души, – заметил Грег. – Если им удалось сесть, на борту могут быть раненые, а у нас есть автомобиль.

– На кого ты работаешь? – спросила Алана.

– Мы теряем время.

– Грег, это важно. Раз придется пересекать границу, я должна знать, кто ты такой.

– Ну хорошо. Да, я из ЦРУ. Послали приглядывать за вами троими, вернее, двоими, ведь милейший доктор Бамфорд с самого прибытия из лагеря ни ногой. Вы же догадались, что это за самолет? – Алана кивнула. – Знаете, кто там на борту?

– Да.

– Вы патрулей боитесь, а госсекретарю что, помирать? Ливийцы же сами ее пригласили! В конце концов, мы просто хотим помочь – ничего за это не будет.

Алана повернулась к Майку. Лицо худого нефтяника было бесстрастно, словно разговор шел о погоде.

– Что думаешь, Данкан?

– Я вообще-то не из героев, но, по-моему, стоит попробовать.

– Тогда вперед! – решила Алана.

По пустыне ехать, что по поверхности Луны: никаких следов цивилизации. Между рекой и холмами, о которых говорил Грег, тянулась безжизненная равнина, усеянная валунами. Здесь, в сердце пустыни, встречались лишь ящерицы, но и им хватало ума в палящий зной не высовываться из нор.

По дороге Грег безуспешно пытался дозвониться до начальства. Его телефон был подключен к особой системе правительственной связи, которую используют и военные. Она просто не могла не работать – и все же не работала. Грег заменил батарейку.

– Вот дерьмо! – сплюнул он. – Годовой бюджет Управления – тридцать миллиардов, а у меня телефон пятилетний, да еще и не работает! Так и знал… Имейте в виду: у нашей миссии низкий приоритет. Найдем бумаги аль-Джамы – отлично, не найдем – конференция все равно начнется.

– Но ведь Кристи Валеро говорила…

– Все, что угодно, лишь бы ты согласилась. Послушай, мы с Майком игроки, поэтому понимаем: иногда стоит рискнуть. Наша экспедиция – полный нонсенс. Меня послали сюда в наказание за то, что пару месяцев назад облажался в Багдаде. Тебя же… не знаю, зачем отправили тебя, но мне вместо оборудования дали кусок дерьма, так что делай выводы!

После филиппики Грега все замолчали, настроение в кабине испортилось. Мысли Аланы метались от рассказа Чеффи к тому, что может их ждать на месте приземления самолета. В обоих случаях перспектива вырисовывалась мрачная. Алана не была знакома с Фионой Катаморой, но трепетала от восхищения перед ней. Именно такой госсекретарь нужен Америке! Она даже представить боялась, что Катамора погибла в авиакатастрофе.

Думать о словах Чеффи было столь же мучительно. Алане казалось, Грег ошибается. Неизвестно, какое у него оборудование; впрочем, переживать вряд ли стоит. Кристи Валеро и Джулиан Перлмуттер изложили все весьма убедительно. Выбить почву из-под ног исламистских радикалов, чтобы они не могли больше оправдывать свои зверства, стало бы важнейшим шагом в борьбе с терроризмом. Чеффи может болтать что угодно. Алана верила: результат мирных переговоров напрямую зависит от успеха их экспедиции, пусть и предпринятой наудачу.

Майк свернул в ущелье между холмами. В тени было куда прохладнее, чем на открытой местности. Каньон длиной около полумили изгибался, пересекая невысокую гряду. Признаков катастрофы, например столбов черного дыма, по-прежнему не просматривалось. Самолет летел очень низко и сейчас уже наверняка приземлился, поэтому сохранялась надежда, что посадка прошла благополучно.

Истек еще час. Группа Аланы давно миновала незримую границу и незаконно находилась на ливийской территории. Надежда была только на Грега, который свободно говорил по-арабски. При встрече с патрулем именно Грегу предстояло выручать всех троих.

Кругом вздымались бесконечные каменистые дюны, источающие волны жара. Казалось, горизонт вдали дрожит. Машина взобралась на очередной холм, и Майк уже хотел двинуться дальше, но вдруг ударил по тормозам, включил задний ход и обернулся.

– Что случилось? – воскликнула Алана, когда грузовик пустился вниз по склону, на который только что поднялся.

– Патруль! – ответил за Майка Грег.

Алана посмотрела вперед. На гребне холма появилась защитного цвета машина, из люка в крыше высовывался солдат, приникший к зловещего вида пулемету. Грузовик с большим клиренсом, баллонными шинами и угловатой кабиной идеально подходил для пустыни.

– Брось, Майк! – Грег пытался перекричать шум мотора. – Убегать нет смысла, только хуже сделаем!

Майк замер в нерешительности, затем кивнул, понимая, что Чеффи прав. Он отпустил газ, а когда машина остановилась, заглушил двигатель, не убирая руки с руля.

Ливийцы притормозили метрах в двадцати, чтобы пулеметчику на крыше было удобнее держать всю троицу на прицеле. Задние двери распахнулись. На песок выпрыгнули четыре солдата в пустынном камуфляже и с «Калашниковыми» наперевес.

Никогда в жизни Алана так не боялась. Уж слишком неожиданно все произошло! Только что они были одни, а уже через мгновение перед глазами появился ствол. Вернее, стволы.

Ливийцы орали и размахивали оружием, требуя, чтобы троица вылезла из машины. Чеффи пытался поговорить с ними, но безрезультатно. Один из солдат сделал шаг назад и полоснул очередью по земле – каждая пуля выбила фонтанчик песка, который тут же снесло ветром.

От страшного грохота Алана вскрикнула.

Все трое подняли руки над головой, дескать, сдаемся. Солдат схватил Алану за запястье и силой вытащил из кабины. Возмущенный его грубостью, Майк дернулся и получил прикладом по плечу, да так сильно, что правый бок онемел.

Алана растянулась на земле, мучаясь не столько от боли, сколько от стыда. Грег выбрался с заднего сиденья, ни на секунду не опуская рук.

– Простите, – начал он по-арабски, – мы и не знали, что заехали в Ливию.

– Скажи им про самолет, – потребовала Алана, поднялась и отряхнула спину.

– Да, точно. – Чеффи опять заговорил с солдатами. – Мы увидели самолет, подумали, что он вот-вот разобьется, вот и решили взглянуть, в чем дело.

Знаков отличия у солдат не было, но в одном явно угадывался командир.

– Где вы видели самолет? – спросил он.

Грег облегченно вздохнул: удалось завязать разговор.

– Мы из археологической экспедиции. Работаем в Тунисе, по ту сторону границы. Самолет пролетел над нами на высоте тысячу футов… ой, то есть триста метров.

– Вы видели, как он упал? – спросил небритый солдат.

– Нет, не видели. Мы подумали, он сел где-то в пустыне, потому что дыма не заметили.

– Вам повезло, – последовал неожиданный ответ.

– О чем вы? – уточнил Грег.

Пропустив вопрос мимо ушей, командир направился к своей машине и что-то достал. Что именно, американцы не понимали, пока ливиец не передал предметы подчиненному. Наручники!

– Что вы делаете? – по-английски возмутилась Алана, когда солдат схватил ее за плечи. – Мы же ни в чем не виноваты!

Когда металл сомкнулся на запястьях, женщина плюнула конвоиру в лицо. Тот отвесил пощечину, и она вновь растянулась на земле.

Майк оттолкнул солдата, который собрался сковать ему руки, и успел броситься к распростертой Алане, но тут в дело вступил командир ливийцев. Он выхватил из кобуры пистолет и спокойно всадил нефтянику пулю в лоб. Голова Майка откинулась назад, и он рухнул на песок всего в двух шагах от Аланы. Потрясенная до глубины души, она завороженно смотрела, как на лбу Майка раскрывается омерзительный третий глаз, из которого сочится струйка темной жидкости.

Алана почувствовала, как ее поднимают на ноги. Она не нашла в себе сил ни идти, ни сопротивляться, и ливийцы затолкали ее в кузов своей машины. Чеффи, которого усадили рядом, тоже был в шоке. Внутри оказалось жарко, куда жарче, чем в пустыне, а когда солдат надел ей на голову черный мешок, стало совсем худо.

Ткань отлично впитывала слезы, брызнувшие из глаз Аланы Шепард.

ГЛАВА 9

Ливия, Триполи. Отель «Коринтия Баб Африка»

Как только секретарь открыла дверь, посол Чарльз Мун поднялся из-за стола и шагнул в сторону. В знак особого уважения он приветствовал гостя посреди кабинета.

– Благодарю вас, министр Гами, за то, что нашли время посетить меня лично! – скорбным тоном проговорил Мун.

– Президент Каддафи сожалеет, что не может лично выразить соболезнования от имени правительства Ливии. Государственные дела… Прошу считать мой визит знаком того, что мы разделяем вашу озабоченность этим ужасным инцидентом. – Гами протянул руку.

Посол США пожал ее и жестом пригласил гостя к стеклянной стене, где стояла пара диванов и откуда открывался замечательный вид на ослепительную морскую гладь. У самого горизонта на запад полз танкер. Оба сели.

Невысокий Мун носил мешковатый костюм, ливийский же министр, напротив, был за метр восемьдесят, тщательно причесан и импозантен. Его костюм явно шили на Сэвил-роу, [6]6
  Сэвил-роу – улица в Лондоне, где расположены ателье дорогих мужских портных.


[Закрыть]а туфли начистили до зеркального блеска. По-английски Гами говорил почти безупречно, едва уловимый акцент лишь добавлял его речи особого шарма. Он скрестил ноги и одернул брюки, чтобы ткань легла безукоризненно.

– От имени нашего правительства заявляю, что мы выслали поисково-спасательные группы и подняли в воздух авиацию. Мы не прекратим поиски, пока точно не установим судьбу самолета, на котором летела государственный секретарь Катамора.

– Благодарю вас, министр Гами, – церемонно ответил Мун. Как опытный дипломат он отлично понимал: тон порой важнее слов. – Усилия ливийского правительства и ваш визит демонстрируют, сколь серьезно вы относитесь к инциденту, который может обернуться ужасной трагедией.

– Я понимаю, мы делаем лишь первые шаги к взаимовыгодному сотрудничеству между нашими странами. – Гами обвел комнату широким жестом. – В отсутствие официальной посольской резиденции вам приходится работать в гостиничном номере, однако мне бы не хотелось, чтобы случившееся пагубно повлияло на установившееся взаимопонимание.

Мун кивнул.

– Начиная с мая две тысячи шестого года, когда между нашими странами были возрождены дипломатические отношения, ваше правительство оказывало нам полную поддержку. Очень хочется верить, что инцидент не носит… э-э-э… спланированного характера. – Последние слова Мун выделил интонацией и добавил: – Если не откроется новых обстоятельств, мы будем расценивать случившееся как трагическую случайность.

Теперь кивнул Гами: он тотчас все понял.

– Да, несомненно, это трагическая случайность.

– Может ли мое правительство оказать вам какую-либо помощь? – спросил Мун, заранее зная ответ. – Авианосец «Авраам Линкольн» сейчас в Неаполе. Он готов подключиться к поискам в течение дня или двух.

– Господин посол, я бы с радостью принял ваше щедрое предложение, только мы уверены: наши военные и гражданские поисковые группы отлично подготовлены к выполнению стоящей перед ними задачи. Случись еще один инцидент в воздухе, мне страшно представить его дипломатические последствия. Кроме того, наш народ еще не забыл тот день, когда американские военные самолеты последний раз появились в небе над Ливией.

Гами намекал на бомбардировщики ФБ-111 и самолеты-носители, которые 14 апреля 1986 года сровняли с землей казармы, а также здорово потрепали ливийские силы ПВО. Бомбардировку произвели в ответ на серию взрывов в Европе, которую в США связывали с одной из ливийских террористических группировок. Ливия такой связи не признавала, однако взрывы прекратились на целое десятилетие, пока не появилась «Аль-Каеда».

Гами улыбнулся.

– Мы осознаем, что часть ваших разведывательных спутников будет следить за территорией Ливии. Если им удастся обнаружить самолет и вы сочтете нужным поделиться с нами информацией, мы с пониманием отнесемся к ее источнику. – Мун попытался возразить, но ливиец прервал его протестующим жестом. – Прошу вас, господин посол, в комментариях нет нужды.

Мун улыбнулся впервые с того момента, как двенадцать часов назад замолчал радиолокационный ответчик на борту самолета Фионы Катаморы.

– Я лишь хотел заверить, что мы непременно поделимся информацией.

– Осталось обсудить еще один вопрос, – сказал Гами. – В данный момент, учитывая имеющиеся договоренности, я не вижу причин отменять или откладывать начало мирной конференции.

– Сегодня утром я говорил с президентом, – сообщил Мун, – и он высказал аналогичные соображения. Если случится страшное, мы почтим память Фионы Катаморы и доведем до конца конференцию, которая, по ее мнению, является идеальной возможностью для достижения стабильности в регионе. Уверен, она возражала бы против отмены саммита больше, чем кто-либо другой.

– Известно ли, кто будет представлять ваше правительство на конференции, если, как вы выразились, «случится страшное»?

– Честно говоря, я не в курсе. Президент отказался даже очертить круг кандидатов.

– Что ж, я вполне его понимаю, – заметил Гами.

– Госсекретарь Катамора много значила для него.

– Могу представить. Судя по тому, что я читал и видел в новостях, она была удивительной женщиной. Прошу прощения, я имел в виду «она удивительная женщина». – Гами поднялся, явно удрученный своей оплошностью. – Не буду больше отнимать у вас время, господин посол. Я просто хотел лично выразить соболезнования. Даю вам слово: как только мне станет что-либо известно, я позвоню вам в любое время дня и ночи.

– Благодарю вас.

– Положа руку на сердце, Чарльз, – Гами неспроста обратился к собеседнику по имени, – если такова воля Аллаха, то она воистину неисповедима!

Мун понимал: лишь самые искренние чувства способны побудить Гами хоть намеком признать, что он ставит под сомнение волю Аллаха.

– Благодарю вас.

Посол США проводил ливийского министра к лифтам.

– Интересно, как быть, если самолет разбился? – пробормотал Мун, озвучивая запоздалую мысль.

– Не понимаю.

– Если произошла авария, наше правительство наверняка потребует, чтобы на месте крушения работала комиссия американских экспертов. Установлением причин авиакатастроф занимается Национальный комитет по безопасности на транспорте.

– Ах вот в чем дело… – Гами потер подбородок. – У нас тоже есть такие специалисты. Не вижу проблемы, но мне следует переговорить с президентом.

– Разумеется. Благодарю вас.

Мун вернулся в кабинет. Вскоре в дверь постучали.

– Войдите.

– Что думаешь? – спросил Джим Кублицки, резидент ЦРУ в Ливии.

В колледже Кублицки считался восходящей звездой американского футбола, но уже пятнадцать лет служил в разведке. Он был так высок, что едва проходил в дверь, поэтому не участвовал в оперативных мероприятиях – слишком выделялся из толпы. Зато Джим знал толк в организации, и четыре прикомандированных к посольству агента уважали и ценили своего босса.

– Если в этом замешано ливийское правительство, Гами не в курсе, – ответил Мун.

– По моим сведениям, Али Гами – любимчик Каддафи. Если самолет сбили, он должен знать.

– Вот и я нутром чую, что ливийцы тут ни при чем. Несчастный случай.

– Пока они не найдут место крушения и эксперты его не осмотрят, уверенности нет.

– Разумеется.

– Ты спросил, можно ли будет подключить ребят из Комитета по безопасности на транспорте?

– Спросил. Гами не против, но сказал, что должен обсудить это с Каддафи. Кажется, вопрос застал его врасплох – он хочет подумать. Ему надо устроить так, чтобы не получилось, будто наши эксперты лучше. Только ливийцы не откажут – иначе грянет дипломатический скандал.

– А если откажут, то автоматически себя выдадут, – добавил Кублицки, подозрительный, как и все шпионы. – А как он сам по себе? Я имею в виду Гами.

– Мы раньше, разумеется, встречались, но на сей раз за дипломатическими реверансами почувствовался человек. Он вежливый, обходительный, даже в сложившихся обстоятельствах. Уверен, он искренне переживает. Вдобавок Гами сам очень много сделал для конференции – ее срыв стал бы пятном на его карьере. Он правда расстроен. Трудно поверить, что этот режим мог породить такую личность.

– Каддафи, как Валтасар, увидел письмена на стене, когда мы покончили с Саддамом. Сколько времени прошло между свержением Хуссейна и отказом Ливии от ядерного оружия?

– Несколько дней, по-моему.

– Вот так-то! Не успеют увидеть, что бывает с тем, кто американцам голову морочит, – сразу на попятную!

Мун состроил скептическую гримасу. Он не страдал ура-патриотизмом, был категорически против вторжения в Ирак, хотя не сомневался: без него мирная конференция попросту не состоялась бы. Мун пожал плечами. Как получилось, так получилось, зачем ворошить прошлое?

– Узнал что-нибудь? – спросил он у Кублицки.

– Управление военно-космической разведки переключило на западную пустыню один из спутников с Залива. Снимки уже начали поступать специалистам. Если самолет там, его найдут.

– Пустыня тянется на тысячи миль, – напомнил Мун, – а местами еще и горы.

Его собеседник был непоколебим.

– На снимках из космоса можно номер машины прочесть.

Посол был слишком огорчен, чтобы ввязываться в дискуссию и объяснять, что разглядывать мелкие детали – это одно, а обыскивать территорию размером с Новую Англию – совсем другое.

– Еще что-нибудь известно?

Кублицки понял, что разговор окончен, и поднялся.

– Нет, сэр. Сейчас надо просто сидеть и ждать.

– Хорошо. Передай секретарю, чтобы занесла мне аспирин.

– Конечно!

Агент ЦРУ выскользнул из кабинета.

Чарльз Мун сжал виски. Он не дал воли чувствам при известии об исчезновении самолета, однако перед усталостью даже его профессионализм был бессилен. Посол четко понимал: если Фиона Катамора погибла, подписание Триполийского соглашения сорвется. Он солгал Гами: на самом деле кандидатура представителя США обсуждалась, и президент решил отправить в Триполи вице-президента, ведь заместитель госсекретаря – фигура недостаточно крупная. Вот только пост вице-президента занимал молодой симпатичный конгрессмен, кандидатура которого была частью предвыборной сделки. Дипломатического опыта у него не имелось, равно как и мозгов.

На одном из приемов в Белом доме вице-президент беседовал с делегацией курдов и допытывался, известно ли им значение слова «курдюк». Во время обеда, который давали в честь президента КНР, он в шутку спросил, чем китайцы отличаются от японцев. По Интернету уже несколько месяцев гулял ролик, где вице-президент пялится на грудь известной актрисы, похотливо облизывая губы.

Чарльз Мун не любил молиться, но вдруг ощутил острое желание рухнуть на колени и просить Бога пощадить Фиону. Еще ему хотелось помолиться за сотни и тысячи людей, которые погибнут в бессмысленной ближневосточной бойне, если госсекретаря не удастся отыскать.

– Господин посол, вы просили аспирин, – напомнила секретарь.

Мун поднял взгляд.

– Оставьте пузырек, Карен. Он мне понадобится.