Текст книги "Корсар"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Джек Дю Брюл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 33

Кабрильо улучил минутку, чтобы полюбоваться океаном. Океан его всегда завораживал; величественный, загадочный, манил куда-то за горизонт. Океан – он многолик. Это и зеркальная гладь тропической лагуны в жаркий день, и азиатский шторм с бушующими валами, от которых на многие мили вокруг ничто живое не скроется. Океан манит, как песнь сирены, и одновременно дает яростный отпор дерзкому. За эту непредсказуемость Кабрильо только сильнее любил его.

Хуан основал корпорацию и сразу понял, что корабль будет для нее идеальной базой: обеспечит мобильность и анонимность. А в душе был еще и безумно рад, что сможет все время проводить на «Орегоне» и, как сейчас, наслаждаться незабываемыми картинами открытого моря.

Чуть слышно шептал ветерок, волны нежно покачивали судно, словно младенца в колыбели. Вдали от берега свежий, пропитанный солью воздух напоминал Хуану о детстве, о песчаных берегах Южной Калифорнии.

– Простите, капитан. Я не помешаю? Хотел еще раз поблагодарить вас перед отплытием.

Кабрильо обернулся. Перед ним стоял бывший министр иностранных дел Ливии, в костюме, который нашел для него Никсон в своем реквизите.

Хуан с искренней теплотой пожал протянутую руку.

– Не стоит благодарности.

Спасенные пленники должны покинуть «Орегон» засветло. Кабрильо не сомневался в выдающихся качествах своего корабля и команды, однако ни один капитан не любит сажать людей в шлюпки, а уж ночью это особенно рискованно. Поэтому он стоял на крыле мостика и наблюдал за ливийцами, которые теснились у борта в тени лодки.

Новой одежды на всех не хватило, поэтому многие были все в тех же лохмотьях. Зато бедняги наелись и отмылись. Кто-то заметил Кабрильо. Толпа замахала руками, закричала восторженно.

– Они живы лишь благодаря вам, – сказал министр.

– Их жизни для меня важнее благодарности. С вами отправятся мои люди. Они постоянно будут на связи, так что вы сразу узнаете, чем все кончилось. Встречаемся на рассвете. Если что-то пойдет не по плану, вас доставят в Тунис, а там уж сами решайте, как быть.

– Я отправлюсь домой, – гневно воскликнул ливиец, – и верну свой пост!

– Как же получилось, что вас арестовали? Гами приказал?

– Нет, министр юстиции. Мой политический оппонент. Сегодня я министр иностранных дел, а завтра утром меня запихивают в фургон, а мое кресло занимает Гами.

– Когда это произошло?

– Седьмого февраля.

– А откуда взялся Гами? Он же ваш бывший подчиненный?

– Это он сам так говорит. Не знаю, откуда Гами появился, только в Министерстве иностранных дел он не работал. Единственное, что мне удалось выяснить: Гами как-то сумел добиться встречи с президентом Каддафи. А это мягко говоря, непросто. Уже на следующий день объявили, что я арестован, а его назначили министром.

– Может, он сумел каким-то образом надавить на Каддафи?

– Каддафи – пожизненный президент. На такого не надавишь. Его и шантажировать-то нечем.

– Одну минуту. – Хуан прошел на мостик и снял со стены микрофон. Вахтенный в командном центре отозвался мгновенно. – Сделай одолжение, – попросил Хуан, – посмотри, не сообщали ли в прессе о преступлениях с участием граждан Ливии в течение месяца до седьмого февраля этого года.

– Вы что-то подозреваете? – поинтересовался дипломат, когда Хуан вернулся.

– Министром иностранных дел не назначат человека с улицы. – Кабрильо ужасно хотелось вызвать Оверхолта и потребовать, чтобы вице-президента не пускали вечером на прием. – Возможно, Гами и не связан с аль-Джамой, но я все равно ему не верю. Ни на йоту. Устроил тут дипломатическое шоу, превратил конференцию в дело всей своей жизни… – Хуан замолчал.

– Что?

– Время. Время и еще ваша должность. – Теперь он говорил увереннее. – Вы оказались в лагере у людей аль-Джамы. Это не совпадение. Уверен, аль-Джама так или иначе связан с Гами.

– Капитан, вы забываете, что речь идет о моей родине, хотя гордиться и нечем. Мы давали убежище террористам, разрешали строить тренировочные лагеря – в них всегда работали политические заключенные, тут нет ничего необычного.

– Но ведь Ливия осудила терроризм.

– Осудила, а в правительстве все равно нет единства. Например, у министра юстиции другое мнение. Я точно знаю: раньше он поддерживал аль-Джаму.

– Так вы думаете, Гами тут ни при чем?

– Вполне возможно, хоть мне и не хочется этого признавать. А уж у меня-то причин его не любить побольше, чем у многих. Он занял мой пост и даже живет в моем доме!

Рация на мостике затрещала. Хуан опять шагнул внутрь и нажал кнопку.

– Да?

– Если ты ожидал чего-то сногсшибательного, то, увы, разочарую. Двух ливийцев арестовали в Амстердаме за контрабанду героина, один погиб в Швейцарии в автокатастрофе – кроме него еще четыре трупа. В Венгрии гражданина Ливии арестовали за насилие в семье, еще одного – за покушение на убийство, но уже тут рядом, в Тунисе: не поделил что-то с продавцом.

– Спасибо. – Хуан вернулся к тунисцу. – Тупик.

– А что вы ожидали услышать?

– Если честно, не знаю.

Сорокаместный катер опустили со шлюпбалок. Бывшие заключенные поднимались на борт через проход в релинге. Пойдут с перегрузкой, иначе всех не забрать. Впрочем, катера полностью крытые, вдобавок особой конструкции – с повышенной остойчивостью, так что даже при урагане пассажирам ничего не грозит, разве только теснота.

Хуан еще раз пожал министру руку.

– Удачи.

Вот и последний ливиец благополучно взошел на борт. Хуан кивнул Грегу Чеффи. Тот очень расстроился, что приходится покидать корабль. Впрочем, Кабрильо тоже не прыгал от восторга, когда узнал, что Алана ускользнула с группой Линды без его разрешения.

Он помахал на прощание механику, который поведет судно, – тот нырнул в плексигласовый люк и задраил его за собой. Заработали лебедки: они опустили катер на воду у борта «Орегона». Стропы тут же отцепили изнутри, затарахтел мотор, и суденышко стало понемногу отходить от гигантского сухогруза.

Подошел второй катер, который спустили с левого борта. Они будут держаться вместе всю ночь и постараются вернуться как раз к завтраку.

На потайном лифте Хуан спустился в командный центр за рулевой рубкой и занял свое кресло. Он до сих пор не придумал, как подобраться к «Сидре» и как не топить фрегат после того, как госсекретарь будет спасена. В углу главного экрана светились показания радара. Ливийцы – а их детекторы значительно уступали в дальности современным системам «Орегона» – даже не подозревали, что за ними следят. Фрегат лениво полз на восток в какой-то миле от берега, едва делая восемь узлов. Кроме «Сидры» на экране виднелся только супертанкер, следующий параллельным курсом, скорее всего, к нефтяному терминалу в Аз-Завийе.

Кабрильо взглянул на часы. До начала приема в доме Гами оставалось чуть больше часа. Гости, наверное, уже в пути. Через два часа совсем стемнеет. Луна сегодня в первой четверти, выйдет только после полуночи – данное обстоятельство до предела сужает интервал для активных действий.

Хуан решил отвлечься, выбросить из головы проблемы – глядишь, вдохновение его и посетит. Он полез в Интернет посмотреть полицейские отчеты о происшествиях с ливийцами. Особенно жуткой оказалась автокатастрофа в Швейцарии. Три жертвы обгорели до неузнаваемости – их пришлось опознавать по зубам, – личность же водителя, ливийского студента, установили исключительно потому, что он управлял взятым в аренду автомобилем.

Проглядев еще пару отчетов, Кабрильо вспомнил недавний разговор на палубе и отыскал фотографию министра юстиции. С экрана смотрело отталкивающее, уродливое лицо: нос картошкой, глаза – узкие щелочки, кожа вся в оспинах. Мало того: у министра недоставало половины нижней челюсти, а пересаженная кожа была так туго натянута, что блестели многочисленные шрамы и шрамики. По официальной информации, министра ранило во время американской бомбежки Триполи в 1986 году, но, порывшись в базе данных ЦРУ, Кабрильо выяснил, что на самом деле его до полусмерти избил обманутый муж.

Хуан усмехнулся. То ли дело его новый знакомый – бывший министр иностранных дел. Вот кто держится молодцом – человека лишили поста, посадили в тюрьму, мучили непосильной работой, а он все равно отказывается обвинить во всем Гами. Ливийца куда больше волнует, что Гами занял его дом.

– Местечко, должно быть, первый класс, – пробормотал Хуан.

Отыскать в Интернете статью о жилище Али Гами оказалось нетрудно. Нашелся и адрес, по которому Хуан на специальном сайте легко определил координаты GPS и ввел их в Google Earth. Компьютер попытался приблизить изображение, так что оно на мгновение расплылось… А в следующее мгновение Кабрильо взвился со стула, чем перепугал всех, кто оказался в командном центре.

Он ткнул кнопку на подлокотнике кресла и бросил в микрофон:

– Макс, давай живо сюда! У нас проблемы.

Кабрильо вернулся к монитору. Дом, окруженный стеной, стоял посреди пустыни, за многие километры от населенных пунктов. Внутри подъездная дорожка, по которой автомобили подъезжают к парадному входу. Сбоку солярий со стеклянной крышей, а живые изгороди позади дома образуют настоящий лабиринт. На крыше спутниковая антенна.

Каких-то сорок восемь часов назад Кабрильо уже видел этот дом – правда, в качестве декорации.

Хуан мгновенно все понял. Нападение случится сегодня. Аль-Джама нанесет удар до конференции, он хочет показать, что никаких переговоров о мире не будет – нечего и пытаться. Учитывая пристрастие террориста к драматическим эффектам и к обезглавливанию неверных, нетрудно сообразить, что послужит сигналом. Кабрильо представил хрупкую шею Фионы Катаморы и возвышающуюся над ней фигуру с мечом.

Он закрыл глаза, и меч сверкающим полумесяцем ринулся вниз.

ГЛАВА 34

Палач придирчиво осмотрел помещение. Он был один. Свидетели – этих счастливчиков определил жребий – пока не пришли. Между тем именно для свидетелей предназначалась большая часть залы. Задник – кусок плотной черной материи – уже свисает с трубы. Проверенная камера закреплена на штативе. Связь в полном порядке. Пол застелен плотным полиэтиленом – так убирать легче.

Палач вспомнил, как впервые отсек человеку голову мечом. У жертвы оказалось повышенное давление, сердце бешено стучало – вот кровь и хлынула фонтаном. Ее было столько, что тогда, в Багдаде, они предпочли не отмывать полы и стены, а просто больше не появляться в этом доме.

Сегодня предстоит одиннадцатая казнь. Палач ждет ее с нетерпением. Раньше ему не доводилось убивать женщин, во всяком случае мечом. Десятки их погибли от взрывов, что он устраивал по всему свету, от Индонезии до Марокко. Это не считая жительниц Ирака и Афганистана, словивших шальную пулю в перестрелке с американцами.

Об убитых палач не думал. Аль-Джама отдавал приказы – он их выполнял. Прикажи командир не взрывать людей, а здороваться с ними за руку, на душе у палача не стало бы ни легче, ни тяжелее.

Примечательно, да ни для кого в организации и не секрет, что он не правоверный. Родители были мусульмане, но не слишком религиозные, они водили сына в мечеть лишь по праздникам. Прежде чем попасть к аль-Джаме, он служил в Иностранном легионе. Там-то он впервые и почувствовал голод, до сих пор не утоленный. Он сражался, убивал и пытал для себя, а не из абсурдного убеждения, будто так велит Аллах.

Он не пытался понять своих соратников – с их стороны достаточно беспрекословного подчинения. Впрочем, вполне возможно, обычные люди сражаются наравне с профессиональными солдатами из страха, что в противном случае райские врата будут для них закрыты. А чего стоят фанатики, согласные взрываться, – такого оружия не сыщешь ни в одном арсенале. Каждый взрыв бросает вызов западному миру – миру, где человеческая жизнь возведена в абсолют, – и потому навсегда отпечатывается в душах.

С робким стуком в залу заглянул помощник.

– Все в порядке, Мансур?

– Да, – ответил палач ровным голосом, – все хорошо.

– Когда вести американскую шлюху?

– Перед самой казнью. Я заметил: они больше всего трусят в первый момент, когда понимают, что вот-вот умрут.

– Как скажешь. Я тут, за дверью, если понадоблюсь.

Палач не ответил. Дверь закрылась.

Эта женщина не станет молить о пощаде. Мансур видел ее лишь мельком, однако успел почувствовать вызов. Так даже лучше. Предыдущие жертвы плакали, унижались, а Мансура это сердило. Да, именно сердило. Достойнее смириться с судьбой, чем опускаться до мольбы. Интересно, те, другие, правда верили, что могут разжалобить Мансура? Ведь ясно же: раз привели к палачу, значит, смерть неизбежна. Взывать к его милосердию – все равно что руками заслоняться от лавины.

Нет, эта женщина не станет молить о пощаде.

– Следи за правым флангом, – скомандовала Линда и выпустила короткую очередь поверх фальшборта. – Они ползут вдоль обвала – хотят нас обойти.

Ответили пальбой из нескольких точек, чего и ждал притаившийся в стороне Эрик. Он выбрал себе мишень – предположительное место засады одного из стрелявших, – но в полной темноте так и не понял, попал или нет.

В первые секунды боя обе стороны, заставшие друг друга врасплох, пытались перегруппироваться. Линда велела своим лезть на «Сакр» – единственное убежище от пуль в пределах досягаемости. Командир террористов отдал приказ беречь патроны и готовиться к общей атаке.

Враги быстро перемещались. Подобно гигантским светлякам, они включали и тут же выключали фонари, стараясь осветить дорогу, однако не выдать своего местоположения. Американцы сначала повелись на яркие пятна, открыли стрельбу – и вскоре поняли свою ошибку. Террористы включали фонари, лишь надежно укрывшись, – свет предназначался не им, а их товарищам.

– Ну же, ну же, – бурчал Марк, лихорадочно роясь в рюкзаке. – Я знаю, она где-то здесь.

Пули впивались в доски, а иногда попадали в пушечный порт, высекая щепки возле его лица.

Линда крикнула Эрику:

– По моей команде… Давай!

Они вскочили, поливая огнем все вокруг. Один из террористов случайно попал в луч света от фонаря своего же товарища. Он пробирался к высохшему руслу, откуда рассчитывал влезть на пирс – с пирса палуба легко простреливалась, бой был бы недолгим.

Луч света лишь скользнул по его ноге, но этого оказалось достаточно. Линда прицелилась выше, в грудь, и нажала на спусковой крючок. В треске автоматных очередей послышался крик.

Кругом засвистели пули. Эрик с Линдой снова пригнулись.

– Это безумие, – прохрипел Стоун.

Во тьме он не мог разглядеть дерзкую усмешку Линды, зато услышал ее в ответе:

– Бой – всегда безумие.

Что-то тяжелое стукнулось о корму.

– Ложись! – тут же завопила Линда.

Мгновение спустя раздался взрыв. Осколки засвистели над их распластанными телами, застучали по дереву.

У Линды звенело в ушах; нечеловеческим усилием она заставила себя не отвлекаться. Гранату бросили, чтобы они на какое-то время потеряли террористов из поля зрения. А врагу нельзя и секундной передышки давать.

Линда выглянула из-за фальшборта. Огоньки мелькали по всей пещере. На миг ей стало страшно: ведь их фактически двое против двенадцати. Алана безоружна, а Марк сейчас не сможет выстрелить, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

Она порылась в подсумке и вытащила брикет взрывчатки, на ощупь нашла детонатор с минутной задержкой, воткнула его и бросила бомбу через борт. Выпустив короткую очередь, Линда снова залегла.

– Нельзя, чтобы нас обошли, – пояснила она Эрику. – Сейчас будет взрыв – попробуй в его свете найти цель.

Она не помнила, сколько уже расстреляла патронов, поэтому на всякий случай перезарядила винтовку. При других обстоятельствах можно было бы поручить Алане снаряжать полупустые магазины.

Раздался грохот. Ударная волна толкнула Линду в грудь, однако девушка была готова к взрыву. Огненный шар вырос до самого потолка и залил пещеру мертвенным светом.

Они с Эриком тут же вскочили. Тех из террористов, что оказались на открытом месте, свои быстро спрятали под плотным огнем. Хорошенько прицелиться и уложить хоть одного мерзавца защитникам корабля не удалось.

Ответные очереди раздались сразу из восьми мест. Острой щепкой Линде оцарапало подбородок. Ей страшно хотелось продолжить стрельбу, пока свет окончательно не угас, но пришлось снова залечь, чтобы укрыться от кинжального огня. Когда пальба чуть поутихла, девушка полоснула вслепую по склону возле пирса, на случай если кто-то из врагов снова решит попытать счастья.

Вдруг сквозь пороховую гарь, к которой уже успели принюхаться, пробился знакомый запах. От взрыва гранаты на корме вспыхнул пожар. Пока дыма была больше, чем огня, – но это пока. Огонь быстро разгорался. Если срочно не потушить, им всем конец. «Сакр» станет погребальным костром для отважной четверки.

– Марк, давай на корму. Мы прикроем.

Вместо Мерфи подползла Алана.

– Лучше я. Он занят.

– Голову не поднимай, – предупредила Линда, пораженная смелостью Аланы.

Огонь разгорался. Вначале он освещал лишь корму, но с каждой минутой сиял все ярче, словно утреннее солнце, – и это сыграло на руку террористам. Корабль был теперь у них как на ладони, и нули стали ложиться куда точнее.

Алана подобралась к пламени вплотную и увидела, что горит не палуба, а специальная скамейка для рулевого. Девушка легла на спину, просунула ноги под сиденье и резко их выпрямила, однако скамья, вместо того чтобы полететь через борт, развалилась пополам и осыпала ее пылающими углями. Алана стала отчаянно отряхиваться, потом стащила футболку и в одной тоненькой майке принялась голыми руками тушить пожар. Все это время прямо у нее над головой Линда вела перестрелку с террористами.

Наконец потух последний язычок пламени. Алана увидела, что от майки осталась пара лоскутов, а ладони обгорели до самого мяса. Боль была адская. Не в состоянии передвигаться на четвереньках, Алана поползла к своим по-пластунски, извиваясь всем телом, как змея.

Линда посветила на ее раны фонариком и охнула.

– Ничего, пройдет, – выдавила Алана.

– Заткните уши, – вдруг озабоченно прошептал Мерфи.

Секунду он рассматривал мерцающие огни фонариков через запальное отверстие огромной пушки, а когда решил, что пора, просунул в него стерженек детонатора. Стерженек воткнулся в заряд взрывчатки, который Марк предварительно засунул в ствол и утрамбовал. Туда же он поместил ядро, сплавленное из множества крошечных металлических шариков.

Сработал таймер взрывателя, и заряд картечи выплюнуло из дула вместе с трехметровым языком пламени. Отдача отбросила пушку назад, веревки не выдержали нагрузки, и двухтонная бронзовая громада, проломив фальшборт, рухнула на крутой береговой откос к самому подножию пирса. Свист картечи потонул в грохоте выстрела. Мерфи выглянул. Ему показалось, что два или три фонарика больше не светят.

Гром пушки послужил сигналом: первый раунд боя закончился, теперь начинается второй. Пальба возобновилась с утроенной яростью, пули застучали по бортам «Сакра», словно враги задались целью разнести корабль в щепки. Трое на борту отстреливались, однако под ливнем металла даже голову было трудно поднять.

Воинственный клич на мгновение заглушил перестрелку. Террористы все разом бросились на штурм. Эрик попытался остановить их прицельным огнем, но тут же получил пулю в плечо. Зацепило несильно, однако приклад как следует не упереть, поэтому он переключился на стрельбу очередями – стал поливать ими пол в десятке метров от борта. На пути врага выросла сплошная огневая завеса.

Когда щелчок затвора просигнализировал, что магазин пуст, Эрика сменил Мерфи. Он стрелял без остановки в отчаянной попытке сбить порыв атакующих. Вскоре у Марка тоже кончились патроны, и тогда с оглушительным воплем в бой вступила Линда, грозная, как разгневанная валькирия. Она палила не целясь – просто держала террористов на расстоянии, пока у них не кончился атакующий запал. Дальше, думала Линда, они сами попрячутся.

Кругом свистели пули. К огромному облегчению Линды, вспышки стали понемногу отступать. Штурм отбит. Враг не сумел прорваться.

Линда нырнула обратно за фальшборт, дрожа всем телом, словно в плечо все еще ударяла отдача тяжелой винтовки, и насквозь мокрая от липкого пота. Ответный огонь слабел.

– Вы как, ребята?

– Меня зацепили в плечо, – откликнулся из темноты Эрик.

– И как я не сообразил взять у Линка прибор ночного видения! – сокрушался Марк. – Полезли под землю без единственного устройства, от которого тут есть хоть какая-то польза!

– Алана?

– Я здесь, – еле слышно отозвалась чуть живая от боли Алана.

– Марк, найди анальгетик.

Перестрелка, которая последние десять минут то стихала, то разгоралась с новой силой, совсем прекратилась. В ушах звенело, но мужской голос, донесшийся от входа, все расслышали хорошо:

– Даю вам последнюю возможность сдаться.

– Вот тебе на! – воскликнул Эрик. – Знакомый голос.

– Как? Кто это?

– Они с командиром беседовали на «Орегоне». Это лоцман… не то Хассад, не то Ассад – как-то так его звали.

– Теперь понятно, откуда взялась засада на дороге, – сообразил Марк.

– Нам-то все равно. – Линда выдержала паузу и прокричала в ответ: – Генералу Маколиффу тоже как-то предложили сдаться в Арденнах! Лучше его не ответишь, так что цитирую: пошел ты!

– Ну, теперь-то у нас проблем не будет, – саркастически бросил Мерфи.

К третьему раунду враг отнесся со всей серьезностью.