Текст книги "Эпидемия FV (СИ)"

Автор книги: Кирилл Кудряшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Голос его был нормальным, может быть только каким-то чуточку неестественным, суховатым… Но без истерии, без надрыва, без… без сумасшедшинки!

А пошло оно все!

– Давай лопату!

Пару секунд Сергей просто стоял, видимо не веря услышанному. А может быть пытаясь понять, не подвох ли это? Не станет ли он, заполучив лопату, ЗАКАПЫВАТЬ могилу, вместо того чтобы углублять ее? В конце концов доверие к другу, видимо, победило опасения.

– Держи! – сказал он, выбираясь из ямы, скрывавшей его уже выше колена.

Земля под ногами хлюпала. Лопата с комом этой влажной земли, была неподъемно тяжелой, быстро натерла руки и отбила всякое желание копать дальше. Но Женя копал, стиснув зубы и утирая со лба пот… В этом было спасение от тяжелых мыслей – в тяжелой, напряженной работе.

– Давай я, – предложил Сергей, когда прошло минут пятнадцать.

– Еще немного… – пыхтя отозвался Женя. – Я не устал.

– Женя… – сказал он снова, но на этот раз каким-то другим тоном, как будто собирался о чем-то спросить или попросить. – Я хочу построить здесь дом… Ты поможешь мне?

– Дом? – Женя выпрямился, глядя на друга снизу вверх. – Зачем дом?

– Мариша хотела жить здесь… И я хочу остаться. Прямо вот здесь, на ее могиле. Я буду защищать ее, и она как бы всегда будет со мной. Я боюсь что та тварь, что уби… что напала на нее, вернется. Я не знаю, зачем, но ей зачем-то нужна наша малышка.

До этого моменте Женя никогда не видел, как сходят с ума. Разве что в кино… В кино всегда все было понятно – когда герой начинает говорить, или делать какие-то странные вещи, на заднем фоне начинает звучать тяжелая, напряженная музыка. Но в жизни… Сергей был нормальным. Полностью нормальным. Смотрел на него также, как смотрел всегда. День, неделю, месяц назад. Он говорил абсолютно серьезно, обдуманно, взвешенно. Но говорил то, чего говорить не должен был, не мог говорить!

Он вылез из ямы, воткнул лопату в землю, бросил взгляд на окна… Цирк, мать его! Нашли зрелище! В одном окне – Даша, Леха и Аня, в другом – главврач и ее сын. Нет бы выйти, поговорить, помочь! Нет, то ли боятся, то ли брезгуют… А скорее всего, и то и другое вместе.

– Серега… Знаешь что, пойдем, отдохнем? Попьем чаю, перекусим чего-нибудь на кухне, а? – только сейчас он осознал, что у него с прошлого вечера во рту не было и матовой росинки, и что он просто умирает с голоду.

– Зачем? – вполне искренне удивился тот. – Если ты устал – иди, отдохни. Я покопаю… Я должен докопать… Они могут придти ночью, я не могу оставить Маришу здесь. Они, ведь приходят только ночью, да? Ведь они не могут придти днем?

– Не знаю… Вроде бы не должны. Я думаю, они боятся света.

– Вот и я так думаю, – и все равно Сергей выглядел нормально, не был похож на сумасшедшего. Хотя, наверное, в этом и заключается первый признак шизофрении – абсолютно серьезно, с полной уверенностью в своих словах, бредить. – Поэтому я должен закончить до темноты… Ты иди, отдохни…

«Оставь его, это бесполезно! Поговоришь потом, когда похороните ее. Может быть тогда ему станет легче».

Бабай был прав, и хлопнув друга по плечу, он пошел в санаторий. К этому разговору они еще вернутся. Потом!

Леха

Дурацкий был день. Впрочем, после ужасной ночи это было закономерно. Сначала Марина… Страшно было даже подумать о том, что она носила ЭТО, убившее ее, в себе, принимая за своего ребенка. То есть, когда-то оно и было ее ребенком… Впрочем, знать этого наверняка он не мог, просто принял как единственно существующее объяснение, когда Аня рассказала им то, что утром рассказал ей Женька. Оно было немыслимым, страшным, но… но логичным и правдоподобным. Оно объясняло и «Голое безумие», и FV, и то, что произошло этой ночью.

Не все, конечно… Он, ведь, своими глазами видел, как настольная лампа сама летала по комнате, пытаясь зашибить это мерзкое создание. Но об этом как-то не говорили, даже не вспомнили ни разу…

И вроде бы он не первый раз в жизни видел мертвеца… Но почему-то сердце до сих пор замирало, когда он вспоминал, как нес Марину на руках, а одеяло, в которое они ее завернули, постепенно пропитывалось ее кровью, и прилипало к рукам. И этот запах… Раньше он думал что выражение «запах крови» – это какая-то метафора, просто фраза из вампирских романов. Ведь кровь не пахнет… Нет, не пахнет порез, нанесенный ножом, когда ты чистишь картошку. А когда крови столько, что она растекается по полу маленькими лужицами, она пахнет, и еще как. Приторно, жутко, не давая вздохнуть.

А потом Серега сошел с ума… Ушел копать могилу… В довершение всего к нему еще и присоединился Женька. Правда, к счастью, оказалось что с ним-то все в порядке, что хоть он не повредился рассудком. С Женькой случилось другое – он стал каким-то злым, раздражительным, угрюмым.

Пока они стояли у окна, наблюдая за Серегой, который вот уже четвертый час ворочал лопатой, Женька не проронил ни слова. Казалось, что он даже не дышит – так он и стоял, безмолвной тенью, просто наблюдал. А потом вдруг развернулся, и, коротко бросив: «Пойду, помогу ему», ушел, чтобы вскоре появиться под окном и отобрать у Сереги лопату. Они копали по очереди еще с час, после чего, коротко переговорив о чем-то, опустили тело Марины в вырытую яму, и стали забрасывать землей.

Елена Семеновна с сыном заперлись в своей комнате, и выходили за день, кажется, всего раз – чтобы поесть. Весь остальной персонал санатория исчез, а точнее, даже и не появлялся. На ночь все как всегда разбрелись по домам, а утром первая же пришедшая медсестра увидела кровь в коридоре, услышала про нападение маленького чудовища, и пулей умчалась обратно в поселок, видимо пустив там слух что в «Дзержинском» в скором времени, загрызут всех, кто там находится.

Так они и остались единственными обитателями «Дзержинского». Ели то, что находили в кухне. Ели прямо там, у плиты, на которой разогревали вчерашние котлеты, не утруждая себя тем, чтобы накрыть на стол. Естественно, долго так продолжаться не могло, и все это прекрасно понимали, но пока, в период полной неизвестности, другого выбора не было.

Телефоны не работали. Ни сотовые, ни городские. Радио хрипело, время от времени выдавая обрывки фраз, но не более того. О телевизоре можно было и вовсе забыть. Никаких новостей из Медянска. Никаких новостей откуда-нибудь вообще! Полнейшая тишина, жуткая, пугающая.

Вернулись Женька с Сергеем. Женька ушел в душ, а выйдя оттуда улегся на свою кровать, полностью игнорируя присутствие в комнате их троих. Единственный раз он открыл рот, чтобы сказать: «Не трогайте его» – когда они попытались остановить Серегу, который выгреб из своей комнаты все постельные принадлежности вместе с матрасом, и пошел обратно на улицу. Там он разложил матрас возле могилы, и улегся на него, глядя на холмик земли…

Даша порывалась пойти к нему, но они остановили ее. Все равно бесполезно. Сергей сейчас был не в том состоянии, чтобы прислушиваться к разумным доводам. Страшно было смотреть на него – видеть, как он стелит себе постель на голой земле, чтобы быть поближе к Марине. Чтобы, как он говорил, защитить ее.

Тогда он впервые задумался о том, что бы было с ним, случись это с Дашей. Если бы судьба распорядилась так, что беременна была бы она, а не Марина, и ИХ ребенок был превращен в чудовище, убившее собственную мать. Смог ли бы он сам выдержать это? Вряд ли…

Так пролетела пара часов… Женька лежал на своей постели с открытыми глазами и, кажется, о чем-то думал. Они втроем то сидели, то вставали, ходили на кухню перекусить, и снова возвращались обратно в комнату. Время от времени пытались настроить радио, да выглядывая в окно, посмотреть, как там Сергей.

Однажды ему удалось поймать какую-то волну. Аня и Даша тут же прилипли к радиоприемнику, Женька же даже не пошевелился, не выказал ни малейшего интереса к происходящему.

Впрочем, из обрывков услышанных фраз, перекрываемых треском помех, понятно стало не многое. Они не поняли даже, радиостанцию какого города поймали. Может быть Москвы, а может быть и соседнего Омска.

В Медянске введено чрезвычайное положение. В город введены войска, а все въезды и выезды из него перекрыты. Идет эвакуация, с тотальным осмотром всех эвакуируемых, но на предмет чего – понять не удалось. Количество жертв сообщалось, но когда диктор называл число, его заглушили помехи. Потом связь оборвалась, как будто ее и не было – снова лишь шелест и скрежет на всех частотах.

Леха собрался, было, выйти, рассказать Сергею об услышанном, выглянув в окно увидел что матрас пустует.

– Серега куда-то исчез, – сказал он. – Пойду, поищу…

– Не стоит, – ответил Женя, не меняя позы. – Ему нужно побыть одному.

А потом, спустя пару минут, когда Леха решил, что даже если и найдет Сергея, то не будет знать что ему сказать, Женя, вдруг, вскочил с постели, и дрожа всем телом сказал:

– Оно убило Серегу!

Даша закрыла лицо руками. Аня смогла лишь вымолвить: «Откуда ты это знаешь?», но ответа так и не дождалась. Леха и вовсе промолчал, просто проглотив комок в горле. Он поверил. Как поверил раньше в то, что Женька чувствует что в санатории безопасно… Поверил во все! В пришельцев, каким-то образом переносящих себя в тела не рожденных еще детей, в то, что Женька может чувствовать смерть на расстоянии…

– Как это случилось?

– Кажется, оно спало, – откинувшись назад ответил Женя. – Не помышляло даже об охоте… А Серега нашел его лежку. Попытался убить его, хотел зарубить лопатой… Оно было быстрее. Вы видели, как оно двигается, как прыгает? Как стрела из лука…

Заплакала и Аня.

Что дальше? Оно убьет их всех, по одному? Может быть стоит попытаться убить его раньше?

– Ты знаешь, где это произошло? – спросил Леха.

– Приблизительно.

– Может быть… Пойдем туда, и попытаемся убить эту тварь, пока она не пришла за нами?

– Я не пойду!

– Почему? Оно же убило Марину, Серегу… Оно придет и за нами! Ты что, боишься?

– Не знаю. Просто не пойду и все…

Возможно они не были правы, в очередной раз решив, что «Голое безумие» ушло? Возможно вот оно, в своей очередной форме, в новом проявлении. Вирус шизофрении! Сначала Серега, теперь Женька… Может быть все его слова о Серегиной смерти – бред, плод воображения? Может быть они зря паникуют?

Но сердце подсказывало, что не зря… Что Сергея действительно больше нет.

Сергей

Не хотелось ничего… Даже жить! Впрочем, и умирать тоже не хотелось. Было холодно. Сначала он хотел и вовсе лечь на голой земле, рядом с могилой Марины, но потом подумал что если замерзнет, то не сможет дать достойного отпора пришедшим из-за двери, а ведь именно для этого он здесь! Пришлось оставить Марину на несколько минут. Немного поесть, так как живот уже сводило от голодных спазмов, да перенести на улицу постельные принадлежности со своей кровати. Он хотел прихватить матрас и с Марининой – все теплее будет, но он пропитался ее кровью, и он не смог заставить себя взять его в руки.

Он не знал, сколько прошло времени. Просто лежал рядом с Мариной, смакуя в памяти лучшие моменты из их совместной жизни. Какой недолгой она была… Какой прекрасной могла бы быть, если бы… Если бы не это существо, пришедшее из другого мира! Маленькое, хищное, омерзительное! Лопата лежала на земле рядом с ним – Сергей так многого и не вспомнил из событий прошлой ночи, но хорошо помнил одно, манеру движения этой твари. Ее стремительные броски. Если она подберется к нему, и прыгнет вот так, как в прошлый раз, он перерубит ее лопатой пополам еще в воздухе…

Если сумеет встать. Все же на дворе не лето – сентябрь, и хотя солнце еще пытается греть, получается у него это уже достаточно посредственно. Холод пробирал до костей…

Сергей встал, немного размялся, огляделся по сторонам… На другом берегу Балаха можно различить несколько человеческих фигур, жителей поселка. Что они там делали? Впрочем, не важно. Его взгляд остановился на дальнем берегу озера – там, где дорога раздваивалась, и одна уходила к санаторию, а другая – в «Дзержинец»… Что-то привлекло его внимание… Камыши! Тот уголок озера густо порос камышом. Почему-то Сергей подумал о том, что камыши – идеальное убежище для маленького ночного хищника, чтобы переждать дневное время. Быть может тварь сейчас залегла там, в камышах? Отсыпается после охоты, набирается сил чтобы напасть вновь… Как здорово было бы найти его сейчас, и убить не дожидаясь наступления темноты!

Но для этого придется оставить Марину!

Если бы его друзья поняли его… Согласились бы посидеть здесь хотя бы часок. Но нет, они смотрят на него как на психа, думают что он спятил. Они не понимают что тварям нужна Марина! Зачем – он и сам не знал, но знал что дело именно в ней и в их малышке. Они хотят добраться до него.

Женька оказался способен хоть немного его понять. Помог копать могилу… От остальных помощи вообще было не дождаться. А еще эта кралья, главврачиха, явилась к нему и казала что он, видите ли, не имеет права хоронить Маришу здесь, у ее санатория. О каких правах она вообще может говорить, когда рушится мир? Когда открываются двери и в наш мир пробираются эти создания!

Конечно, Женька говорил, да и он сам склонялся к этому, что они активны только ночью. Но вдруг они ошибаются? Вдруг тварь только и только и ждет, когда он отойдет, чтобы раскопать могилу. Добраться до Маришки!

Позвать Женьку? Попытаться уговорить его занять на время его пост? Нет… Сергей был уверен в том, что он его не послушает и не поймет. У Женьки всегда была своя правда, и сейчас у него в голове какие-то свои мысли. Он чувствовал это…

Наверняка тварь спит сейчас в камышах, и не помышляет ни о чем кроме того, чтобы набраться сил. Нужно просто найти ее и убить!

Но оставить Марину…

Понимание пришло само, и Сергей улыбнулся своим мыслям. Все просто. Леха время от времени выглядывал в окно, видимо чтобы убедиться что он все еще здесь, а значит он, или девушки, будут продолжать поглядывать в окно и если он уйдет. Даже нет, особенно если он уйдет… Они, ведь, не верят в то, что твари охотятся за Мариной и их ребенком, считают его сумасшедшим. И если он уйдет на поиски твари – будут волноваться за него, быть может, даже не отходить от окна. И если тварь появится и станет раскапывать могилу – они увидят ее. Увидят, и тогда поверят ему, и уж наверняка попытаются убить это создание или хотя бы прогнать его.

Поудобнее перехватив лопату он направился к дороге…

Натруженные мышцы болели, но эта боль была сладкой. Напоминала о том, что он предал Марину земле, что теперь она надежна защищена от любых посягательств холмиком земли, а ее душа теперь каждое утро будет любоваться восходом солнца, и алой солнечной дорожкой в воде Балаха на закате.

А он, ведь, так ни разу и не видел ни солнечной, ни лунной дорожки! Как можно было прожить почти четверть века, и не увидеть такой красоты вживую? Видел на фотографиях, видел в кино, видел в своем воображении… Но никогда не видел в реальности!

Он вообще мало что видел. Мало видел жизни… Это было областью Марины, встречаться с новыми людьми, заводить знакомства, бывать в новых местах и восторгаться красотой той же солнечной дорожки. Он был мужчиной. Добытчиком, гарантом стабильности и безопасности. Строил карьеру, не забывая о семье. На кой черт ему нужна была карьера? На кой черт нужны деньги, статус, этот чертов джип, если все это никак не помогло ему уберечь Марину?

Он вошел в камыши, осторожно раздвигая их и стараясь ступать бесшумно… Может быть это все глупость, пришедшая ему в голову – то, что тварь может прятаться где-то здесь? Нет, не глупость… Коричневые пятна на стеблях не могли быть ничем другим кроме крови. Она действительно где-то здесь…

Он шел осторожно. Делал шаг, замирал, прислушиваясь и оглядываясь, затем делал второй, и снова останавливался. Следы крови вели вглубь зарослей камыша… Вот же оно! Мерзкое создание… Издалека его вполне можно было принять за ребенка. Обыкновенного человеческого ребенка, только с красноватой кожей… И спало оно совсем по-человечески, подстелив под себя стебли камыша, свитые на манер гнезда, и свернувшись калачиком. Оно умылось – видимо поэтому и направилось к озеру, хотело смыть с себя кровь, и это выдавало в нем разумное существо, а не простого хищника.

На миг Сергей заколебался. Занес лопату для удара, намереваясь ударить ею как штыком, отсечь ею голову твари, и остановился в нерешительности. До этого момента он думал о ней как о чудовище, о пришельце из другого мира, свирепом, убивающем любого кто попадает в его поле зрения. Но сейчас он смотрел на спящего младенца… Малыша, ростом не более двадцати сантиметров, свернувшегося клубком как спящий котенок. Пришельцы из иных миров, они, ведь, не такие! Они внушают ужас и отвращение, у них громадные клыки, острые когти…

Но он же видел этого «малыша» прошлой ночью! Видел его острые зубы, длинные когти, которыми он убил Марину. И его страшные черные глаза, пустые и бездонные! Это пришелец! Как бы хорошо он не маскировался под ребенка – ничто не изменит его чудовищной сути. И он убил Марину!

Тварь вздрогнула всем телом, и подняла голову – должно быть ее разбудил какой-то звук, а может быть само присутствие Сергея. Времени на раздумья больше не было! Он рубанул лопатой, метя в шею, но за мгновение до того как острие перерубило бы ей хребет, тварь проворно вскочила на ноги. Лопата лишь разрубила ее камышовое гнездо…

Теперь она была именно тварью, растеряв всякое сходство с младенцем. Нет, внешнее-то, конечно, осталось, но разведенные в сторону руки с когтями, и оскаленные зубы сводили это сходство нет. Она не торопилась нападать – замерла на чуть присогнутых ногах, и внимательно разглядывала Сергея… Он потянул вошедшую в землю лопату к себе, чувствуя, как гулко стучит его сердце. Надо было бить сразу, не раздумывая. Это существо убило Марину, и как бы трогательно оно не выглядело во сне – он знал его истинную природу!

Лопата взвилась в воздух – на этот раз он бил сверху вниз, с замахом, способным разрубить голову и человеку, и вновь промазал. Тварь, казалось, точно знала, куда вонзится лезвие, и не отскочила – просто отступила в сторону, продолжая рассматривать его, склонив голову на бок.

Издевается, скотина!

Он рубанул лопатой, едва выдернув ее из земли. Коротко, без размаха, пытаясь обмануть – рубнул острием по ногам твари. Точнее – по тому месту, где только что были ее ноги. Мгновение, и она сидит на черенке, обхватив его руками и ногами, вызывая ассоциации с пауком. Еще мгновение, и начинает карабкаться по нему вверх. Он вскрикнул выпуская черенок, и пытаясь ударить врага кулаком, но пришелец даже его руку использовал только как опору, и, оттолкнувшись от нее, взлетел к нему на плечо.

Шею пронзила боль – коротышка впился в нее зубами чуть пониже уха. Куснул, и тут же спрыгнул на землю, сплевывая что-то, попавшее ему в рот. Кусок плоти!

Он рефлекторно коснулся раны рукой, и наткнулся на что-то влажное. Кровь… Боли, как ни странно не было, зато кровь била фонтаном. Тварь вырвала из его шеи кусок мяса… Он попытался поднять лопату, но лишь упал на ее, не удержав равновесия. В голове помутилось, острые когти впились ему в спину, но сил на то чтобы стряхнуть тварь уже не было.

Последняя его мысль была о Марине… О том, что теперь ее некому будет защитить.

Аня

Только вчера все было хорошо! Ведь только вчера! Казалось что «Голое безумие» позади, что с ними все будет в порядке… Она даже убедила себя в том, что и ее родные живы, просто потеряли свои сотовые, или выбросили их к чертовой матери, от FV подальше! Ведь остались же Сережины мама и папа в Медянске, и ничего страшного с ними не произошло!

А потом… Потом все закрутилось со страшной силой, и казалось что хуже становится с каждой минутой! Марины не стало, Сергей, кажется, сошел с ума от горя. Женя… Что происходило с ним, она понять не могла, и ужасно этого боялась. После того как они с Сергеем похоронили Марину, он вернулся, улегся на кровать, и вставал лишь чтобы отлучиться в уборную, да перекусить. Взгляд у него был не то задумчивый, не то наоборот пустой и бессмысленный. А временами, когда Аня сидела к нему спиной, ей казалось что его взгляд колет ее между лопаток. Чужой, взгляд – не тот ласковый, который она привыкла на себе ощущать.

Ей было страшно.

Отдалились от нее и Леха с Дашей. Они остались в их комнате, но, тем не менее, были где-то далеко. Далеко и от нее, и от Жени, и друг от друга. Вечный весельчак Леха теперь даже не улыбался, уж не говоря о том, чтобы пытаться шутить.

И когда Ане стало казаться, что хуже уже быть не может – судьба вновь преподнесла сюрприз. Нет, не судьба. FV! Этим словом она теперь про себя называла все, что было связано с чужаками, вселившимися в тела еще не родившихся детей. FV добавило в ее жизнь еще немного черных красок, хотя светлых в ней и так, казалось бы, уже не осталось.

Не стало Сережи… Тварь – пришелец, или чудовище из какого-то параллельного мира, добрался и до него. Ощущение, что старуха с длинными когтями вновь прогуливается где-то рядом, вернулось. Где-то в подсознании вертелась даже жуткая мысль о том, что все происходящее – из-за нее. Смерть пришла за ней, тогда, много лет назад, когда саркома кости разрослась и убила ее соседа по лестничной клетке. Пришла, но почему-то промахнулась, повернула не туда. И вот, она пришла вновь… За ней!

Каждый взмах ее руки, предназначенный Ане, уходит в «молоко». Ее страшные когти, отнимающие душу, проносятся мимо нее, задевая ни в чем не повинных людей. Тех, кого она случайно встретила в пути. Пассажиров пылающего поезда. Марину. Сережу…

Смерть приняла облик FV и пришла за ней!

Глупо, безнадежно глупо было так думать, и Аня гнала эти мысли прочь. Получалось не слишком хорошо…

Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь ее обнял, прижал к себе, сказал, что все будет в порядке. Даже не кто-нибудь, а кое-кто конкретный! Но этот кое-кто стал каким-то другим. Отстраненным, чужим, не похожим на себя. Даже о смерти Сережи он сказал как-то… равнодушно! Как будто ждал, что это случится.

И почему они все поверили ему? Может быть, где-то на подсознательном уровне тоже почувствовали, как Сережина душа покидает тело? Быть может, существует какая-то телепатическая связь между лучшими друзьями – сродни той, что есть у матери с ее ребенком?

Или это опять происки FV?

– Ты что, боишься? – спросил Леха, предлагая выйти на охоту за этим существом. В его глазах – в глазах добродушного Лехи, который и в драках то никогда не чувствовал, читалась такая ненависть, что Ане становилось холодно, когда этот взгляд мимолетом касался ее.

– Просто не пойду, и все… – ответил Женя, и вновь отвернулся к стенке.

Аня была согласна с ним. Выходит из относительно безопасного номера, искать это существо, уже убившее двоих ее друзей – нет, она бы и сама просто не отпустила его. Она видела, на что способна эта тварь. Видела ее молниеносные прыжки, за которыми практически невозможно уследить, видела ее острые зубы и когти… Нет, она бы не позволила Жене идти. Не позволила бы, если бы смогла его остановить! Но его реакция была странной.

Он действительно не боялся. Ночью, она видела, как он бросился наперерез этой твари, спасая Сереже жизнь. Сейчас он просто не хотел вставать с кровати!

– Тогда я сам! – рявкнул Леха, и повернулся к двери. Даша повисла у него на руке, бормоча что-то бессвязное. Ей тоже было страшно… Только в отличие от Ани у нее был кто-то, кто мог обнять ее и успокоить!

А ведь вчера она почти согласилась ответить «да» на его предложение. Почти согласилась сказать ему, что согласна быть его женой! Но это было вчера. Вчера он не был таким бесчувственным, таким… неживым!

– Серегу не вернешь! – резко сказал Женя, поворачиваясь к Лехе. – А тварь эту тебе, поди еще, и найти-то не удастся. И вообще, кто знает, не найдет ли она тебя первой. Мстить ей – бессмысленно. Представь, что Серегу на охоте загрыз волк. Ты пойдешь мстить волку? Вряд ли. Вот и об этой твари думай не как о злобном инопланетянине, а как о несознательном существе, которое и само не понимает, что вокруг него происходит.

– Откуда ты знаешь, что эта тварь понимает, а что нет? Она вылезла из Марины, как гребаный Чужой! Она еще тогда пыталась загрызть тебя, а теперь убила Серегу! Она заберется к нам в форточку, когда мы заснем, и перегрызет нам глотки во сне!

Даша заплакала… Леха обнял ее за плечи, привлек к себе, но тона не сбавил…

– Я хочу найти ее, и убить, пока она не добралась до Даши! Или до Ани!

Хоть кто-то здесь вспомнил о ее существовании.

– Ты меня вообще слышишь? – спросил Женя. – Я тебе еще раз говорю, это не Чужой, это волк! Волки не имеют привычки забираться ночью в форточки! Они вообще предпочитают не нападать на людей. И это существо не напало бы само. Оно защищалось! Серега первым напал на него

– Черт! Да откуда ты знаешь, как это все было?

– Знаю.

От этого спокойного тона мурашки бежали по коже. Как, откуда он мог знать обо всем, что произошло с Сергеем? Не должен был! Не мог!

– Ну, давай на секунду допустим, что ты его выследишь, – продолжил Женя, садясь на кровати. – Ты его, а не оно тебя. Допустим даже, что ты его убьешь. Я не верю в это – оно чуть не прикончило меня тогда, едва родившись, но давай просто предположим. Итак, ты убил его. И что?

– Как что? – Леха опешил. – Все! Его больше нет!

– Ну да. Его больше нет. А что дальше?

– Дальше… – он пытался говорить уверенно, но Аня видела, что вся его ярость испарилась под градом простых, нерушимых Жениных аргументов. Она уже понимала, куда он клонит, и как бы она этому не противилась – все равно соглашалась с ним. – Дальше мы садимся в машину, и едем… В Омск! Я уверен, еще на трассе нас встречают спасатели, и отвозят в какой-нибудь палаточный городок, или куда-нибудь еще. Куда-то, ведь, эвакуируют людей? А потом начнем пробираться к своим родителям. Когда выясним, где они, и что с ними.

– Вот эта мысль мне нравится. Водить ты умеешь, поэтому просто садишься за руль, и едешь. По большому счету, так надо было сделать сразу же, сегодня утром, после смерти Марины.

Господи, до чего же обыденно это звучало. Как доклад по истории! «После смерти Сталина Советский Союз вышел на новую ступень развития…» «После смерти Марины…» Аня боялась даже мысленно произносить эти слова. Боялась вспоминать неестественно повернутую шею Марины, ее остекленевший взгляд, и приторный, просачивающийся везде запах крови.

Пару раз в голове мелькала мысль о том, что если тварь, вселившаяся в Марининого ребенка, выбралась у нее из живота, то почему у Марины была сломана шея. Только пару раз – Аня гнала эту мысль прочь, как и многие другие, сама прекрасно отдавая себе отчет в том, что она просто еще не вышла из шокового состояния, и не может трезво и взвешенно рассуждать. Сломанная шея Марины, настольная лампа, взлетающая в воздух… Было ли это все? Хотелось верить, что не было.

– …Но мы все растерялись и испугались, что, собственно, не удивительно, – продолжал, тем временем, Женя. – Нужно отсюда уезжать, поближе к официальным властям, к спасателям, к войскам. Но зачем эта охота? Зачем пытаться выследить волка? Ты что, вернешь этим Серегу, или Марину? Даже, если каким-то чудом ты его найдешь, и убьешь! Леха, я тебе напоминаю, у тебя еще жена осталась! Ты о ней подумай! Что с ней будет, если тебя не станет?

– Но мы же не можем…

– Можем! – перебил его Женя. – И сделаем! Ну убьешь ты это существо, и что? Сколько их в Медянске? Тысячи! Не твоя это забота, на них охотиться! А вот убираться отсюда надо. При желании можно прямо сейчас.

Аню пугали эти перепады настроения. Пол дня Женя был совершенно другим. Отстраненным, отрешенным, ушедшим себя. И вот за секунды он преображается. Вновь начинает что-то предлагать, вновь становится лидером компании – единственным, кто может трезво рассуждать в сложившейся ситуации. Вот только взгляд у него по-прежнему чужой. Как будто говорит он одно, а думает о чем-то другом. Не о них…

Не о ней!

А помнит ли он вообще, что вчера утром сделал ей предложение? Аня не была в этом уверена.

Леха задумался. Кажется, Женины доводы показались ему разумными, и согласиться с ними мешали лишь гордость, да злость на друга. Даша же, кажется, уже согласилась, и теперь молча, но с мольбой в глазах смотрела на мужа.

– Ладно, – наконец, сказал Леха. – Ты прав. Лучшей местью этой твари будет просто выжить! Тогда что, скидываем вещи в багажник, и помчались? Можно и Елену Семеновну с собой прихватить, если согласится. Место в машине есть, а ей, кажется, некуда идти. Если мы сюда вшестером доехали, то и отсюда вшестером уедем!

– Впятером! – поправил его Женя.

– Почему?

– Я с вами не еду. Мне надо в Медянск.

– В Медянск??? – хором воскликнули все трое.

Теперь Аня, кажется, поняла причину его странного поведения. Смерть Марины оказалась слишком трудным испытанием не только для Сергея, но и для Жени. Он тоже сошел с ума! Иначе как объяснить, что он собирается идти туда, откуда все бегут? В Медянск, ставший теперь логовом этих созданий, пришедших из иного мира. В Медянск, улицы которого усеяны телами людей! – Именно таким представлялся ей теперь родной город.

– Зачем? – Леха первым обрел дар речи. – Там же они!

– Плевать! Мне нужно в Медянск. Я потом вас догоню.

И тут Аню прорвало… За мгновение забылось все – и страх от того, что существо, убившее ее друзей, может быть где-то поблизости, и треволнения последних дней, и усталость, и страх за Женин рассудок. Осталась лишь обида. Чисто женская обида, не поддающаяся определению и классификации, которую могут понять лишь женщины – понять, но не выразить словами.

– Значит, ты бросаешь меня? – крикнула она ему в лицо. – Значит, отправляешь в Омск, с друзьями, а сам отправишься черт знает куда, потому что тебя на чем-то переклинило? Кто у тебя там? За кем ты едешь? Скажешь, что за родителями – не поверю! За последние два дня ты о них, кажется, и не думал! У тебя там девушка, да? Как ее зовут?

Она выплеснула из себя все, и ждала ответного выплеска эмоций. Пусть он обзовет ее дурой, пусть скажет, что всегда любил ее и только ее, и что в город собирается возвращаться именно из-за родителей.

Но Женя ответил спокойно – как, собственно, и всегда. Практически без интонаций…

– Настя.

– Ах, Настя?!!

Она залепила ему пощечину! Впервые в жизни, если не считать детских драк, когда для девочки еще не считалось зазорным побить кого-либо, а тем более мальчишку, Аня ударила кого-то. Ударила раскрытой ладонью, со всех сил, и руку тут же словно обожгло кипятком. Женя же даже не пошатнулся… Словно не ударила его по лицу, а натолкнулась на невидимую стену.

Или его лицо было каменным!