Текст книги "Война за "Асгард""

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 66 страниц)

Темнота и тишина медблока больше не давили на нее. В темноте всегда хорошо думается. Никто не знает, что она здесь, никто не помешает ей обдумать все до конца. Ну-ка, ну-ка, Дана, подумай еще, ты уже почти докопалась до истины, оказывается, нервная встряска здорово прочищает мозги.

Если Фил и его хозяева сделали ставку на нее, это может означать только одно – у них просто не оставалось другого выхода. Ее задача изначально была наверняка поручена Карпентеру, но потом Роберт неожиданно передумал и решил оставить своего пиармена на базе “Бакырлы”. Следовательно, весь спектр возможностей заговорщиков сузился до одного-единственного варианта: использовать в качестве диверсанта ее, Дану Янечкову. Хорошо это или плохо? Для самой Даны, разумеется, плохо; но не лучше и для Карпентера. Если она завалит задание, отвечать все равно придется ему. Ничего не зная о таинственной организации, на которую работал Фил, Дана тем не менее почти не сомневалась в том, что за проколы там спрашивают строго.

Эта мысль окончательно привела ее в чувство. Она сделала несколько дыхательных упражнений по методике школы Си-гурда и, ухватившись за угол стола, поднялась на ноги. Бог знает, сколько времени она просидела скрючившись в своем темном углу. Мышцы, во всяком случае, успели затечь основательно. Пришлось бесшумно потанцевать, перенося вес тела с пятки на носок, – со стороны, наверное, это смотрелось очень смешно. Но никто не смотрел на нее со стороны, никто не знал, что произошло с ней за последние полчаса, и Дане стало чуть легче от мысли, что никто и никогда этого не узнает…

…Если верхняя палуба “Грома Господня” была местом чинным и тихим, залитым неярким светом голубоватых ламп и выложенным мягчайшими коврами, то салон на второй палубе представлял собой натуральный вертеп. Перегородки здесь, по-видимому, изначально не предусматривались конструкцией – во всяком случае, салон просматривался во всю свою гигантскую длину. В воздухе чувствовался какой-то странный запах; принюхавшись, Дана поняла, что это марихуана. Громко играла музыка – и не что-нибудь духовное, а самый отвязанный меска-линовый блафф. Посередине салона на обширном пространстве, свободном от кресел, танцевали мужчины и женщины в ярких разноцветных одеждах. В хвостовой части лайнера громоздилась пирамида красных, желтых и фиолетовых ящиков разнообразных размеров с маркировками CNN, CBS и WBC, обтянутая мелкоячеистой страховочной сетью. Вторая палуба была вотчиной журналистской братии – шумной, веселой, безо всякого почтения относящейся к покою важных персон, расположившихся у нее над головой. Впрочем, звуконепроницаемые перегородки между двумя ярусами огромного лайнера хранили этот покой надежнее любых запретов.

Осторожно обойдя танцующих, Дана направилась в голову салона. Музыка играла здесь потише, да и травкой пахло не так отчетливо. Кое-где пластиковые шторки, отделявшие кресла от прохода, оставались поднятыми на высоту человеческого роста. Она заглянула в одну такую кабинку – там сидел грузный лысый мужчина с бэджем компании “WesterNet”. В одной руке мужчина держал электронный блокнот, в другой – пустой стакан; отсутствующий взгляд сверлил дыру в спинке расположенного перед ним кресла.

– Прошу прощения, – сказала Дана. – Вы не знаете, где я могу найти Фила Карпентера?

Мужчина вздрогнул и выронил блокнот.

– Проклятие, – выдохнул он. – Вы меня напугали…

Он наклонился, чтобы поднять блокнот, задел плечом выдвижной столик и зашипел от боли. Дана наблюдала за его действиями с холодным любопытством естествоиспытателя.

– Последний раз я видел этого парня перед отлетом, – сообщил наконец лысый. – А вы вообще-то уверены, что он летит с нами?

Дана фыркнула и двинулась дальше по проходу. Через три или четыре ряда она неожиданно увидела Ивана. Иван, выглядевший в темно-синем комбинезоне техника значительно старше своих лет, оживленно жестикулируя, доказывал что-то двум молодым журналистам WBC. Те посмеивались, однако не без уважения.

– Привет, – сказала она, подходя. Журналисты немедленно уставились на нее, словно на леди Годиву, выехавшую на утреннюю прогулку. Чтобы позлить журналюг, Дана обняла Ивана за плечи и почувствовала, как мгновенно окаменели его мышцы. – Как дела?

– Здравствуйте, госпожа Янечкова. – Иван попытался повернуть голову, но ткнулся щекой в ее волосы и резко отшатнулся. – Все отлично, спасибо. Вот, объясняю тут ребятам, что программу настройки микрофонов можно прицепить к блоку проверки частоты, а они не соглашаются– Не привыкли они так делать, понимаете? Авремя это экономит здорово…

– Твой русский дружок хорошо соображает, крошка, – подмигнул один из журналюг. – Если он и под одеялом такой же изобретательный, тебе просто ужас как повезло.

Смысл его слов не сразу дошел до Ивана. Краем глаза Дана увидела, как медленно багровеет смешно оттопыренное ухо мальчика, и аккуратно нажала предплечьями ему на ключицы – спокойно, спокойно, я сама разберусь…

– Малыш, – сказала она журналюге, – самое большое мое везение – это то, что под моим одеялом никогда не будет тебя. А теперь прошу извинить, джентльмены, я украду у вас этого молодого человека.

Ивана она так и не отпустила – повела, обнимая и одновременно удерживая от неразумных поступков, через проход, туда, где за поднятой шторкой виднелись три свободных кресла. Мальчик бормотнул что-то себе под нос – наверное, выругался по-русски. Дана одобрительно усмехнулась – слов она не поняла, хотя русский когда-то знала неплохо.

– Расслабься, парень. – Она опустила шторку и указала Ивану на кресло. Тот неуверенно сел, опасливо поглядывая на Янечкову. Вот смеху-то, подумала Дана, а ведь он меня боится. – Эти козлы всюду одинаковы, мне приходится отбривать их тупые наезды по двадцать раз на дню. Правда, не бери в голову.

Иван молча кивнул. А он ничего, подумала Дана, скуластенький, белобрысый. Она вспомнила, как напряглись под ее рукой плечи Ивана, и едва заметно вздохнула. Эй, сказала она себе, ты что, дурочка, ему же еще шестнадцати не исполнилось. Ну и что, парировал насмешливый внутренний голос, Фробифишеру вот скоро семьдесят, и это не мешает ему развлекаться с пятнадцатилетней Тришей Мэллоун… Мысль о новой воспитаннице босса вернула Дану к реальности, и она приказала внутреннему голосу заткнуться.

– Сантьяго шлет тебе привет. – Дана улыбнулась мальчику. – Он надеется, что ты здесь не слишком скучаешь.

Лицо Ивана мгновенно посветлело.

– Да не скучаю я здесь, пусть господин Мондрагон не беспокоится. Тут интересно, техники всякой навалом, только успевай разбираться. Я чего с ребятами-то зацепился – у них компьютеры крутейшие, на таких работать – одно удовольствие, а они с ними толком даже и обращаться не умеют…

– Ну да, – усмехнулась Дана. – Ты же у нас компьютерный гений. Я читала в твоем досье – ты еще в России этим славился.

Иван пожал плечами.

– Да какой гений… Так, соображаю кое-что по мелочи. Знаете, госпожа Янечкова, что мне непонятно – здесь, ну, я имею в виду за границей, чего только не напридумано, а половина всех фишек просто так пропадает. Как будто придумывали одни люди, а пользуются совсем другие, глупые.

– Во-первых, – сказала Дана решительно, – забудь такое обращение – “госпожа Янечкова”. Я тебе такая же госпожа, как ты мне король Аравийский. Дана я, понял, русский мальчик Ваня, Дана! Во-вторых, как это ни печально, ты прав. Те, кто просто пользуется изобретениями, всегда глупее изобретателей. С другой стороны, зачем миру столько умников? Но ты все равно молодец. Ладно, я вот что хотела у тебя спросить: ты Фила Кар-пентера давно последний раз видел?

– Нет, полчаса назад примерно. Он заходил проверить, как у меня дела. Я ему уже сказал, а вам не успел… Спасибо вам большое, гос… Дана, вы так здорово придумали насчет того, чтобы мне техником сюда устроиться. И господин Карпентер тоже помог с документами и вообще…

– Так где он сейчас? – перебила его Дана. Иван растерянно поморгал.

– У себя, наверное. Я не видел, куда он потом пошел. Хотите, сбегаю по-быстрому?

– Ну, сбегай, – согласилась Янечкова. Продолжать поиски Фила самой ей совершенно не хотелось. – Только не встревай больше в споры о высоких технологиях, договорились?

– Хорошо, Дана! – Иван бодро вскочил с кресла. – Я мигом, Дана!

“А парню явно нравится звать меня по имени, – подумала Янечкова. – И еще он избегает смотреть мне прямо в глаза. Или я ничего не понимаю в маленьких мальчиках, или парнишка влюбился. В его возрасте это быстро. Тем более что духи “L'Aven-ture” безотказно действуют и на арабских монархов, и на русских крепостных…”

Она опустила шторку, откинулась на спинку кресла и позволила себе немного расслабиться Совсем чуть-чуть, пока не придет Карпентер. Скользкая сволочь, такая же мерзкая рептилия, как и серый чешуйчатый гад, свернувшийся вокруг ее запястья. Ну подожди, подумала Дана, я покажу тебе, кто из нас настоящая змея.

Ждать ей пришлось недолго. Сначала она услышала шаги – тяжелые, уверенные, сразу напомнившие ей о том, каким здоровым и сильным оказался прикидывавшийся рекламным мальчиком Карпентер, когда дело дошло до рукопашной схватки Шаги остановились напротив ее кресла, кто-то осторожно поскреб пальцем опущенную шторку Дана непроизвольно затаила дыхание.

Шторка с мягким шорохом скользнула вверх, и Фил заглянул к ней в кабинку. Такой же прилизанный и аккуратный, как всегда, – идеально выглаженный воротничок стальной, под цвет глаз, сорочки, элегантный песочный галстук, широкий ремень из воловьей кожи, свободные клубные брюки, дорогие мокасины. Дана, не торопясь, подтянула под себя ноги, освобождая ему проход. Карпентер протиснулся – почти грациозно, несмотря на то, что пространство между рядами кресел не оставляло свободы для маневра.

– Рад тебя видеть, – сказал он тоном, подразумевавшим, что Дана оторвала его от чрезвычайно важных и срочных дел. – Что у вас наверху?

– Роберт просил меня кое-что тебе передать. Кое-что конфиденциальное.

– Выйди, – не оборачиваясь, приказал Фил. Иван, топтавшийся у него за спиной, тотчас же сделал шаг назад. – И присмотри, чтобы рядом никто не околачивался.

– Большой Хэллоуин состоится на сутки раньше, – сообщила Дана. – Тридцатого октября Информация пока закрыта, но, если хочешь, можешь поделиться ею с кем-нибудь из журналистов. Утечка санкционирована боссом.

Карпентер посмотрел на нее странным взглядом. Дане показалось, что если он и удивлен, то не ее словами, а чем-то другим. Только вот чем?

– Забавно, – произнес наконец Фил. – И когда же об этом стало известно?

“Он знал, – подумала Янечкова. – Он узнал о переносе намного раньше. Не от своих ли настоящих хозяев? ”

– Спроси чего полегче. Мне сказали часа два назад, но я думаю, что иерархи приняли решение сразу после нашего отлета.

Карпентер мрачно кивнул.

– Что-нибудь еще?

Дана расшифровала эту фразу как “если тебе больше нечего мне сказать, проваливай обратно наверх, и поскорее”. Ну нет, дорогуша, подумала она, я тебе еще сюрприз припасла…

– Да, – напряженным голосом произнесла она. – Вот это Не торопясь, расстегнула замочек на запястье и хорошо рассчитанным движением швырнула браслет в собеседника. Серая змейка мелькнула в свете лампы и пропала в дернувшейся ладони Карпентера.

– Как прикажешь тебя понимать? – медленно спросил он, в упор разглядывая ее своими холодноватыми, невыразительными глазами. Янечкову передернуло, как от прикосновения лягушачьей лапки.

– А ты еще не догадался? Я отказываюсь.

Она продумала тактику разговора еще наверху, в темноте и тишине медблока. Зная Фила не один год, Дана предполагала, что он потребует объяснений, попробует разговорить ее, заставит выплеснуть все накопившиеся страхи и сомнения – иными словами, расписаться в собственной слабости. А когда это произойдет, выложит на стол два-три припрятанных в рукаве туза и быстро докажет ей, кто здесь хозяин положения Он наверняка предусмотрел такую возможность и тоже подготовился к ней заранее. Поэтому единственной верной тактикой было сломать его игру с самого начала.

Фил молча ждал продолжения Дана так же молча смотрела на него, демонстративно давая понять, что следующий ход – за ним. Поединок взглядов продолжался минуты полторы, потом Карпентер сдался.

– Нервишки не выдержали? – поинтересовался он. – Как-то не верится, извини. Неужели гуляш по-будапештски готовить легче?

Дана презрительно усмехнулась. Специально меня злит, подумала она. Пусть старается, пусть думает, что может вывести меня из равновесия После того, что я сегодня выдержала, это вряд ли кому-то удастся.

– Ну так ты соизволишь объяснить, в чем, собственно, дело? – не выдержал наконец Фил. – Или будешь корчить из себя непорочную деву?

Мы уже богохульствуем, отметила про себя Янечкова. Один – ноль в мою пользу. Что ж, гаденыш, это только начало.

– Мог бы и сам догадаться, – равнодушно обронила она. – Кое-что изменилось, не так ли?

Карпентер сморщился, как если бы у него вдруг заныл зуб.

– Так ты из-за этого… Из-за того, что Большой Хэллоуин будет завтра?

Дана посмотрела на него с брезгливой жалостью.

– Минус сутки, милый, – сказала она ровно. – Минус сутки. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Главное – не вдавайся в объяснения, шептал ей внутренний голос. Заканчивай каждую реплику вопросом, вынуждай его отвечать, а не спрашивать. Он уже поплыл, еще немного – и ты сможешь сделать с ним все, что тебе потребуется.

Но Фил тоже кое-что соображал в искусстве умной беседы.

– Боишься не успеть? – спросил он, понимающе прищурившись. И оборвал фразу, передав пас Янечковой.

Вместо ответа Дана поднялась с кресла, расправила платье. В переводе с языка жестов это означало: “Я по горло сыта твоим обществом, hasta la vista, baby”1(До свиданья, детка (амер. сленг). Карпентер, окончательно потеряв самообладание, схватил ее за руку и резко дернул вниз. Голова ее мотнулась вниз, как у сорвавшейся с нити марионетки.

– Только не нужно устраивать мне сцен, – прошипел Фил. – Ты что, забыла, что тебя ожидает, если ты вздумаешь отказаться ?

– А что ожидает тебя? – усмехнулась Дана. – Может, расскажешь?

Несколько мгновений он глядел на нее так, словно хотел придушить прямо здесь, в кабинке. Потом глубоко вздохнул и расслабился.

– Ладно, – процедил Карпентер сквозь зубы. – Чего ты добиваешься?

Ну вот, подумала Янечкова, уже лучше. Теперь, когда противник de facto2 (Фактически (лат.) признал, что находится в зависимом положении, можно перейти к предъявлению ультиматума.

– То, чего ты добиваешься, невозможно, – нехотя проговорила она наконец. – За те несколько часов, что мы проведем на “Асгарде”, к компьютеру не подберется даже Джеймс Бонд.

Фил промолчал. На этот раз его молчание могло и не быть тактической уловкой. Скорее всего, он просто не нашелся, что возразить.

– Знаешь, о чем я думаю? – продолжала Дана. – По-моему, ваш заговор раскрыт. Меня совершенно не интересует, кто заварил всю эту кашу с переносом Большого Хэллоуина, но только этот кто-то вас здорово ущучил. Из этого я делаю вывод, что служба безопасности “Асгарда” на ушах стоит в ожидании всевозможных диверсий. Теперь я хочу, чтобы ты сам кое-что мне сказал. Представь себе, что я предъявляю твой подарочек какой-нибудь военной шишке на “Асгарде” и вкратце излагаю, как ты меня шантажировал. Как тебе кажется, что будет в этом случае с тобой и что будет со мной? Пусть даже я не так безгрешна, как мне бы порой хотелось, неужели иерархи не простят мне парочку ошибок молодости за то, что я сорвала твои гнусные замыслы?

– Ты не доживешь до отпущения грехов, – покачал головой Карпентер.

– Я предполагал, что ты можешь выбрать этот вариант, и, поверь, принял кое-какие меры…

– Верю, – легко согласилась Дана. – Но речь сейчас, извини, не обо мне. Я действительно могла бы настучать на тебя службе безопасности, и, что бы ни случилось потом со мной, тебе хватило бы проблем до конца жизни. Браслет с рубином, однако, у тебя. Подумай немного и поймешь, что это значит.

Фил поморщился, будто проглотив несвежую устрицу.

– Решила не закладывать старого приятеля. Очень благородно с твоей стороны. Но если ты думаешь, что за это тебе скажут большое спасибо…

– Не мели чепухи, – оборвала его Янечкова. – Это значит, что я отказываюсь работать на вас на прежних условиях. Если ты и вправду хочешь, чтобы камень попал по назначению, тебе придется принять мои условия.

– Хитрая сучка, обмануть всех надумала? Ни одному слову твоему нельзя верить, шлюха славянская!

– Прекрати истерику! – прикрикнула Дана. – Задача усложнилась в тысячу раз, согласен? Значит, и вознаграждение должно увеличиться соответственно.

Фил воззрился на нее с таким непритворным изумлением, что Дана даже испугалась, не выросли ли у нее маленькие рожки. Да нет вроде бы…

– Какое вознаграждение, сука ?! Ты только что мне доказывала, что не сможешь ничего сделать!

– А я и пытаться не стану, пока не получу свою плату. Аванс, во всяком случае. Ну, ты готов выслушать мои условия?

И без того малоподвижное лицо Карпентера застыло мертвенной гипсовой маской. Он скрипнул зубами и поднялся.

– Ты еще пожалеешь об этом, дрянь…

Переломный момент, шепнул Дане внутренний голос. Он испытывает тебя так же, как ты до этого испытывала его. Ни в коем случае нельзя дать ему понять, что ты в нем нуждаешься.

Она призвала на помощь все свои силы, всю свою ненависть. Если бы Фил ушел сейчас, унося браслет с таинственным рубином, шансы избежать разрушения упали бы до нуля. В тот момент, когда он шагнул к выходу из кабинки, ей захотелось вцепиться в его широкий кожаный пояс и потащить обратно. Вместо этого она вонзила ногти в мягкую обивку кресла и заставила себя отвернуться. Зашуршала поднимающаяся шторка… Дана зажмурилась. Ей хотелось плакать.

– Черт с тобой! – рявкнул Карпентер, с треском опуская шторку. – Сколько ты хочешь?

Ой-ой-ой, запаниковала Янечкова, неужели у меня получилось? Неужели я его сломала? Господи, господи, дай мне силы не показать, как я рада этой победе!

– Я хочу, чтобы ты связался с одним человеком, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно. Сердце билось, как колокол в руках сумасшедшего звонаря. – В Нью-Йорке.

– Ради твоего же блага надеюсь, что ты никому ничего не успела разболтать. – На губах Фила мелькнула змеиная усмешка. – Иначе окажется, что ты подписала приговор и себе, и своим друзьям.

– Не стоит так волноваться. Этот человек ничего не знает. Кроме одного – он скажет тебе, сколько денег ты должен перевести и куда. Когда деньги поступят на счет, он мне позвонит. После этого я постараюсь выполнить твою просьбу. Тебе все ясно, милый?

– О да, – хмыкнул Карпентер. – Ясно как день. Потом выяснится, что ты не смогла справиться со своим маленьким поручением, но денежки-то уже будут у тебя. Пожалуй, я и впрямь недооценил тебя, маленькая хитрая стерва.

– Прибереги комплименты до лучших времен. Если у меня ничего не выйдет, тебе в любом случае придется несладко, не правда ли? Я не собираюсь с тобой торговаться. Либо ты делаешь так, как говорю я, либо можешь забыть о главном компьютере “Асгарда” навсегда.

Фил облизнул пересохшие губы. Дане показалось, что температура воздуха в кабинке поднялась градусов на десять.

– Отлично, – сказал он наконец. – Ты держишь меня за яйца. Не знаю, как тебе это удалось, но ты меня одолела. Я свяжусь с нью-йоркским хмырем, и, если сумма, которую он назовет, окажется разумной, ты ее получишь. Но предупреждаю: если ты провалишь операцию, деньги тебе уже не понадобятся. Никогда. Я не люблю, когда меня уделывают такие мелкие сучки, как ты.

– Вот номер, по которому ты найдешь того человека, – Янечкова протянула ему тонкую пластиковую карточку с выбитым на ней сетевым адресом.

Адрес принадлежал виртуальному секретарю доктора Соломона Голдблюма, точнее, созданной им искусственной личности по имени Мартин. Час назад Дана связалась с Голдблюмом по конфидент-каналу и рассказала о постигшем ее несчастье. Старый доктор сочувственно кряхтел, ссылался на последние достижения медицины, несколько раз повторил, что не все еще потеряно и отчаиваться нельзя, а под конец спросил, не удалось ли ей раздобыть денег на операцию. Дана, смущаясь, ответила, что, возможно, некие филантропы и согласятся предоставить ей необходимые средства, но с определенными оговорками. Голдблюм уверил ее, что постарается выполнить все разумные пожелания неизвестных филантропов. Тогда Дана перечислила эти пожелания: переговоры должна вести виртуальная личность, связь которой с клиникой доктора Голдблюма установить будет невозможно; сумма, достаточная для покрытия стоимости “поцелуя Снежной королевы” и послеоперационного обслуживания, называется филантропам один раз и не корректируется в сторону уменьшения; филантропам следует перевести требуемую сумму на номерной счет клиники, в которой будет проходить операция. Выбор клиники и переговоры с ее администрацией об открытии счета Дана доверяет доктору Голдблюму. К тому моменту, когда она дошла до последнего условия, Сол, конечно, уже сообразил, что филантропы не совсем филантропы, а вся комбинация попахивает чем-то неприятным, если не сказать – криминальным. Но Янечкова рассчитала верно. Старый доктор принимал ее беду слишком близко к сердцу, для того чтобы отказать ей в последней надежде на спасение. Покряхтев еще немного, Соломон Голдблюм велел своему ВС синтезировать Мартина – личность-однодневку, сетевого мотылька, обреченного на короткую жизнь и бесславную гибель в глубинах виртуального мира. У Мартина имелся свой ай-ди номер, своя кредитная карточка и адрес в сети – именно этот адрес Дана и протянула сейчас Карпентеру.

– В Нью-Йорке сейчас уже ночь. – Фил взял карточку двумя пальцами, как будто боялся испачкаться. – Пожалуй, я позвоню ему завтра утром.

“А сам тем временем посоветуюсь со своими боссами и попрошу их найти владельца адреса”, – мысленно договорила за него Дана. Нет уж, такой форы я тебе не дам.

– Можешь не звонить вообще, – пожала она плечами. – Но я даже думать над твоей проблемой не начну до того момента, как деньги поступят на счет.

– Тебе не кажется, что ты обнаглела, девочка? Сначала ты за каким-то дьяволом требуешь, чтобы я протащил на лайнер этого русского щенка, потом начинаешь выкачивать из меня деньги, угрожаешь, ставишь немыслимые условия… Может, пора остановиться, а?

Дана с удовольствием наблюдала за тем, как он бесится. А ведь я действительно приперла мерзавца к стенке, подумала она. Осторожней, Дана, шепнул внутренний голос, как бы ему не пришло в голову отплатить тебе за сегодняшнее развлечение…

– Кстати, мой подопечный писатель тебе очень благодарен, – сообщила она Карпентеру. – Не говоря уже об Иване. Приятно, когда не все считают тебя сволочью, правда?

Фил молча положил браслет на подлокотник кресла. Рубины переливались маленькими капельками крови.

– Я свяжусь с твоим человеком немедленно, – спокойно сказал он. – Можешь начинать обдумывать нашу проблему.

Неожиданно снизошедшее на Карпентера спокойствие испугало Дану больше, чем все его угрозы. Наверняка замыслил какую-то подлость, подумала она. Жаль, что нельзя прочитать чужие мысли, сейчас это умение здорово пригодилось бы…

– Увидимся, – бросил он, выходя. Дана протянула руку и взяла браслет. Нагретый ладонью Карпентера металл казался живой плотью.

Минуту или две она сидела неподвижно, приходя в себя, словно боксер в углу ринга после тяжелого раунда. Потом надела браслет на запястье и защелкнула замок. Крошечные коричневые пятна на коже вроде бы стали чуть больше и немного заметней. Хватит, оборвала себя Дана, все равно ты ничего не сможешь поделать с ними до возвращения домой. А раз так, то и нечего сейчас об этом думать.

“А будет ли оно, это возвращение? – спросила она себя. – Хочешь не хочешь, но деньги отрабатывать придется. А если рубин таит в себе смерть? Смерть для всех, кто соберется на базе “Ас-гард” в день Большого Хэллоуина? Неужели не существует способа проверить, что это – вирус, бомба или что-то еще? Проклятие, я ведь так и не выполнила поручение босса. Не узнала у Фила, собирается ли он посвящать в тайну кого-нибудь из журналистов… Стоп, стоп, стоп, а зачем Роберту вообще знать, какое решение примет его помощник по связям с общественностью? Сам же сказал – это его работа, пусть и думает… Нет, определенно здесь что-то не то…”

Мысли путались, сменяя друг друга, прежде чем она успевала сосредоточиться на чем-то определенном. Роберт приказал ей узнать, что предпримет Карпентер, получив от нее конфиденциальную информацию. Она не узнала… не в последнюю очередь потому, что реакция Фила на ее слова оказалась совсем не такой, как она ожидала. Так, может быть, именно это и имел в виду Фробифишер? Возможно, смысл задания состоял в том, чтобы посмотреть, как воспримет его помощник новость о переносе Большого Хэллоуина? Тогда почему же Роберт не сказал об этом прямо?

“Он подозревает, – неожиданно поняла Дана. – Он подозревает Фила уже давно, иначе взял бы его на “Асгард”. Необходимость присматривать за журналистами – отговорка, довольно правдоподобная, но отговорка. Но если Роберт что-то знает о Карпентере, что мешает ему подозревать и меня?”

Дана резко тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Ощущение колышущейся вокруг невидимой липкой паутины вызывало почти физическую тошноту. “Ты должна быть сильной, – сказала она себе, – все это слюни и сопли, никакой паутины не существует, тебя никто и ни в чем не подозревает”. Она поднялась с кресла, чувствуя себя девяностолетней старухой. Браслет оттягивал руку, будто кандалы каторжника.

Иван, как выяснилось, никуда не ушел – стоял в пяти шагах от ее кабинки, засунув руки в карманы своего новенького комбинезона, ощупывая салон цепким взглядом. Ни дать ни взять телохранитель, подумала Дана и неожиданно улыбнулась.

– Вольно, рядовой Кондратьев, – скомандовала она, – можете сдать дежурство. Вверенный вам объект возвращается на базу.

Иван хмыкнул и вытащил руки из карманов. Посмотрел на них, как будто видел впервые, и спрятал за спину.

– Проводишь меня до лифта? – спросила Янечкова. – А то ведь заблужусь еще ненароком.

– Конечно, Дана, – мгновенно откликнулся Кондратьев. – Пойдемте, я покажу…

– Не так быстро, Ваня. – Дана взяла его под руку, благо ширина прохода между креслами позволяла двигаться парами. – Тебя в России не обучали, как следует обращаться с дамами?

Улыбка сошла с лица Ивана.

– В России – не обучали, – жестко сказал он. – А вот господин Мондрагон рассказывал, как надо…

Он выставил локоть таким образом, что Дана при всем желании не могла коснуться рукой его бока, и повел ее по салону. Попадавшиеся навстречу журналисты прижимались к креслам и провожали их диковатыми взглядами.

– Извини, – попросила Янечкова, когда молчание Ивана стало почти враждебным. – Я как-то не подумала, что у тебя там хватало других проблем…

Иван буркнул что-то неразборчивое и отставил локоть еще дальше.

– Знаешь, у меня ведь тоже детство не сахар было. – Дана отпустила его руку и остановилась. – Мать в прачечной работала, отец – дальнобойщик, нищета, одним словом. Но видишь – выбралась и даже не вспоминаю теперь, как в те годы тяжело приходилось. А когда все же приходится вспомнить, вот как сейчас, то уже и не верится, что все это – моя жизнь…

Кондратьев вздохнул. Прозрачные глаза его слегка затуманились.

– А вы откуда, Дана? Из какой страны? Фамилия вроде на русскую похожа…

Янечкова улыбнулась – так просто оказалось растопить лед недолгой обиды этого славного мальчика.

– Я словачка. Есть такой регион в Евросоюзе – Словакия. Прежде, когда Россия империей считалась, мы с вами дружили. Народы наши родственные, так что я по-русски понимаю и даже могу немножко говорить А ты словацкий, если захочешь, тоже поймешь – там много похожих слов. Вот как ты на своем языке скажешь девушке: “Я тебя люблю”?

Иван покраснел.

– Я тебя люблю, – медленно и четко выговорил он по-русски. Глаза его при этом смотрели куда-то на носки Даниных туфелек

– Вот видишь, – засмеялась Дана – Все просто. А по-словацки будет “милую те”. Понятно?

– У нас слово такое есть – милая, – сказал Иван. – Это как по-английски honey, только лучше. Ласковое очень слово. Ау вас, значит…

– А у нас “миловать” – значит любить. Ну вот, самое главное ты уже выучил…

– Уау, – громко произнес развалившийся неподалеку в кресле длинноволосый субъект в дымчатых очках. На коленях у него сидело существо неопределенного пола, странным образом напоминавшее медвежонка-коала. – Леди и джентльмены, по-моему, сейчас здесь начнется real-net-show ..

Кондратьев шагнул к нему, сжимая кулаки. Длинноволосый комично закатил глаза, изображая испуг, дико заржал и быстрым движением опустил шторку.

– Факеры, – сплюнул Иван. – Трусливые здесь все, точно бабы. Скажут гадость и сразу прячутся, чтобы по морде не получить.

– Ты поосторожнее, – посоветовала Янечкова. – Вот врежешь кому-нибудь, а потом в тюрьму сядешь. Или Сантьяго за тебя штраф платить придется. Трусы-то они трусы, и ничтожества к тому же, но за каждым – своя корпорация. А права корпорации – дело святое

По мере приближения к лифту их все больше обволакивала льющаяся из спрятанных под потолком динамиков музыка – медленный, тягучий как смола латиноамериканский сенсанс. Запах травки становился все отчетливей. На площадке, приспособленной для танцев, плавно перемещались три или четыре пары, остальные участники марафона, по-видимому, сошли с дистанции.

– Потанцуешь со мной? – неожиданно спросила Дана. Иван молча кивнул и повел ее на середину площадки. Пальцы, сжимавшие ее ладонь, стали горячими и влажными. Что я делаю, подумала Дана, неужели у меня больше нет дел, кроме как танцевать с этим мальчиком сенсанс на высоте одиннадцати километров над Тихим океаном? Она взяла его руку и положила себе на талию. Музыка струилась горячими ленивыми волнами, закручиваясь в разноцветные кольца и спирали. В ее медленных ритмах чувствовалась скрытая, таящаяся до поры страсть. А почему бы и нет, подумала Дана. Может быть, моя жизнь уже закончена Может быть, она оборвется завтра вечером, во время Большого Хэллоуина. А возможно, мне предстоит сгнить заживо в приюте для безумных стариков и старух. Я заслужила этот танец, я заслужила этого мальчика с его юным, сильным и гибким телом, так непохожим на пропитанную запахом разложения тушу Роберта… Какжаль, что танцевать нельзя вечно..

Иван танцевал неумело, но очень осторожно, словно боясь переступить какую-то невидимую границу. Это забавляло Дану, она играла с ним, как кошка с мышкой, то приближалась, то отступала, как бы нечаянно задевала бедром и касалась грудью, терлась шуршащей тканью своего платья о синий комбинезон Ивана, томно изгибалась в его руках, едва не падая на спину, так, что ему приходилось крепко прижимать ее к себе. Сенсанс сплетал вокруг них золотую жаркую сеть. Зрачки Ивана расширились, дыхание стало тяжелым и глубоким. Он наконец перестал сопротивляться и привлек партнершу к себе, осторожно положив одну ладонь на ее маленькую упругую попку. Дана прильнула к мальчику и почувствовала, как он возбужден.