Текст книги "Мне запретили тебя любить (СИ)"

Автор книги: Кира Владова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 28

Кирилл

– Кай! – От взволнованного голоса Мии звенит в ушах. – Зачем ты встал? Как маленький! Я сейчас позову твоего папу.

– Нет, – возражаю я, усилием воли заставляя себя стоять ровно. – Голова закружилась. Помоги дойти до кровати.

Мия подставляет плечо, но я стараюсь идти самостоятельно, лишь делаю вид, что опираюсь.

Что делать? Что же теперь делать…

Почему же я был уверен, что пронесет? Все так естественно выглядело! Они сами взяли кота на руки. Неужели среди них есть кто-то из наших? Нет, я знал бы. А, может, сотрудник Капы пришел не по мою душу? Он же спрашивал дядю. Мало ли…

Мия помогает мне лечь и укрывает одеялом, щупает лоб.

– Температуры вроде бы нет, – сообщает она. – Тебе легче?

– Да, – киваю я и беру ее за руку. – Прости, что заставил беспокоиться.

– Ничего. Главное, что ты в порядке.

– А ты как? Как прошел день в школе? Сильно устала?

Мия улыбается как-то грустно.

– В школе норм. Думала, будет хуже. Никита рычал на всех, кто пытался меня задеть. Спасибо.

– Лучше бы я сам.

– А эти… они не пришли, – тихо произносит Мия. – Говорят, их какой-то дикий кот подрал.

– Да-а? – Делаю вид, что удивлен. – Так им и надо.

– Кирилл, какой у тебя тотем?

Шах и мат. И кого я пытаюсь обмануть? Это же Мия, мой бельчонок. Ей достаточно сопоставить факты. И голос строгий, и сразу Кирилл, а не Кай.

Уйти в несознанку? Признаться? Хочу, чтобы она знала – я ни о чем не жалею.

– Это лучше драки, – уверенно отвечаю я. – И это справедливо.

– Да, – соглашается Мия. – Мне их не жаль. Но… разве так можно?

– Нужно.

– А как же закон о безопасности?

Она и об этом знает? Наверное, дядя рассказал.

– Я отвечу по закону, бельчонок. Тебя это не касается. Не переживай, никто ни о чем не узнает.

– Когда ты так говоришь, мне страшно, – жалуется Мия.

Я крепче сжимаю ее руку.

– Ничего не бойся. Иди. Отдохни, поешь. Я тоже устал, извини. – Показываю на горло. – Я тебя не гоню, но…

Какую бы причину придумать? Боюсь, что здесь вот-вот появится капитан Соловьев. Мие не нужно ничего знать.

– Ты можешь заразиться, – заканчиваю я.

– Рили? – Мия опять улыбается. – Я уже заболела бы, будь это инфекция. Но я, правда, пойду. Надо переодеться, есть дела. Я еще навещу тебя сегодня, хорошо?

– Конечно!

Неохотно разжимаю пальцы. Если бы ни Капа, никуда не отпустил бы бельчонка. И поесть, и учить уроки можно в моей комнате.

К счастью, Мия успевает уйти до того, как стучат в дверь.

– Кирилл, это к тебе, – сдержанно говорит отец, пропуская вперед сотрудника Капы.

– Капитан Соловьев Роман Михайлович. – Он быстро проходит в комнату, представляясь. – Кирилл Карецкий?

– Да, – отвечаю я хрипло.

Притворяться, что мне хуже, чем на самом деле, нет нужды. Голос сел сильнее, и я едва могу говорить.

– Я же сказал, что он болен! – сердится отец.

– Вижу, – коротко отвечает Соловьев, буквально впиваясь в меня цепким взглядом. – Кирилл Александрович, все же постарайтесь ответить на мои вопросы. Где вы были вчера вечером, около полуночи?

Вдоль спины бежит неприятный холодок. Я успел все обдумать. Соврать не получится. Камер на улице, может, и нет, зато любая магия оставляет след. И прямо сейчас Соловьев сравнивает отпечатки, что я оставил, с рисунком на моей ауре. Вернее, на том немногом, что от нее осталось.

– Я же говорил, он спал, – ворчит отец.

– Ваш сын совершеннолетний, – возражает Соловьев. – Поэтому отвечать должен сам.

И я называю улицу, на которой все произошло.

– Кирилл! – Отец бледнеет. – Ты в своем уме?!

– Это вы совершили нападение на одноклассников? Королеву, Рыбкину, Полякова и Ефимова?

– Да, я…

Соловьев смотрит на меня, как на отморозка. Отец и вовсе сереет лицом.

– Вы понимаете, что вам придется понести наказание?

– Да…

Откидываюсь на подушку и закрываю глаза. Штраф – оплата лечения и компенсация морального ущерба. И тюремное заключение. В моем случае – не меньше года.

– Кирилл Александрович, позвольте узнать причину такого поведения. Вы защищались? Вступились за слабого?

Отрицательно качаю головой. Я не выдам Мию. Если начнется расследование, правду не утаить. А дальше цепная реакция – о порке узнает ее мать, начнутся разборки в школе. И то, что Мия хочет забыть, будет выставлено напоказ. Я наказал ее обидчиков. Все, точка. За свое безрассудство отвечу сам.

– Кирилл, да быть такого не может! – взрывается отец. – Я же тебя знаю, ты не такой! Послушайте, капитан. Он заболел еще утром, не пошел в школу, а после вдруг сбежал, из-за девушки. Они вместе провели день…

– Где провели? – перебивает отца Соловьев. – Есть свидетели, что они были вместе?

– В торговом центре, – отвечаю я. – Там и камер полно.

– Так. А дальше?

– Они вернулись вечером вместе. У Кирилла была высокая температура. Я дал ему лекарство, он уснул. Всё! Ума не приложу, как он мог покинуть дом без моего ведома!

– Через окно, – подсказываю я.

– И что же вас заставило уйти? – спрашивает Соловьев. – Или кто?

– Никто. Просто… захотелось.

– Это бред! – восклицает отец.

– А эта девушка?

– Не трогайте Мию! – рычу я, подрываясь. И откуда силы взялись! – Она тут ни при чем!

– Девушка – дочь женщины, что работает у моего брата, – отвечает отец. – Они живут здесь же, в доме. Но девушка была дома, это точно. Я с ней разговаривал примерно в это время.

Интересно, о чем! Это я выясню позже.

– Так. Еще раз! – Соловьев рубанул воздух ребром ладони. – Кирилл Александрович, вам захотелось прогуляться, просто так, вы встретили одноклассников и, вызвав тотем, расцарапали им лица. Все верно?

– Да…

– Вы сами в это верите, капитан? – возмутился отец. – 0н явно что-то скрывает! Поговорите с Мией. Она, наверняка, что-то знает!

– Мия – девушка, что живет в доме? – уточняет Соловьев. – Это ее я встретил, когда пришел?

– Да, – отвечает отец.

– С ней я, конечно, поговорю. Но Кирилл Александрович вину не отрицает, и нет никаких сомнений в том, кто нарушил закон. – Соловьев говорит с отцом, покачиваясь с пятки на носок и обратно. – Вы же понимаете, что я обязан заключить его под стражу?

– Больного?

– У нас есть врачи.

– А другого способа у вас нет? Я гарантирую, что он никуда не сбежит до суда.

– Суд? – удивляется Соловьев. – Суд состоится лишь в том случае, если будут предоставлены доказательства того, что есть смягчающие обстоятельства. Тогда будет созвана комиссия, и, возможно, наказание ограничится штрафом. В противном случае…

Он разводит руками.

– Кирилл, скажи правду! – требует отец.

Он смотрит на меня с надеждой и отчаянием одновременно. И, несмотря на ситуацию, мне приятно, что он верит в то, что я не подонок, напавший на одноклассников от скуки.

– Прости, пап…

Я не предам Мию.

Глава 29

Мия

Я вспоминаю о том, что не поблагодарила Кая, садясь за стол. Вот же дурочка! Он, больной, весь день меня утешал, а после сбежал, чтобы наказать Акулу. А я даже «спасибо» не сказала!

– Мам, я сейчас вернусь.

– Поешь сначала! Куда понеслась? Мия! Мия, поросенок эдакий, вернись, кому сказала!

Мама кричит вслед, но я ее не слушаю. Это то, что нужно сказать лично, и отложить никак нельзя.

Взлетаю по лестнице и, подбежав к двери, собираюсь постучать, но вовремя останавливаюсь. В комнате Кая слышны мужские голоса, причем отчетливо, потому что дверь чуть-чуть приоткрыта. Наверное, сейчас лучше уйти…

– Не трогайте Мию! – кричит Кай.

И я замираю, стараюсь не дышать, чтобы не пропустить ни слова.

В комнате Александр Сергеевич и мужчина, которого я встретила у дома. Обычный, к слову, мужчина, ничем не примечательный, лет тридцати пяти. Он вежливо поинтересовался, не ошибся ли адресом, а после попросил позвать хозяина дома.

Я знала… Я так и знала, что добром это не кончится!

Когда Леонид Сергеевич рассказывал о чародеях, то упомянул и закон о нанесении вреда обычным людям. По его словам, он защищает нас от чародеев и ведьм, ведь они обладают силами, нам недоступными. И наказание за нарушение закона суровое.

Кай! Зачем… зачем ты это сделал…

Я понимаю, почему он так поступил. Он защищал меня. И да, я обрадовалась, когда узнала, что он отомстил Акуле и остальным! А должна была подумать о последствиях. Цена мести слишком велика!

Мне приятно и то, что Кай хранит мой секрет. Вот только я не согласна с тем, чтобы его наказали без суда и следствия. Мне страшно до одури, до тошноты, но я не собираюсь отмалчиваться в стороне.

Все тайное становится явным. Глупо было надеяться, что удастся скрыть эту позорную порку.

– Можно вас на пару слов? – говорит Александр Сергеевич, очевидно, обращаясь к посетителю.

Я слышала, как он представлялся: капитан Соловьев.

Через мгновение дверь распахивается, и двое мужчин, едва переступив порог, останавливаются, увидев меня.

– Полагаю, та самая девушка, что живет в доме? – интересуется капитан Соловьев.

Я медленно киваю.

– Ты все слышала? – спрашивает Александр Сергеевич, быстро прикрывая дверь в комнату Кая.

– Почти все, – выдыхаю я. – Это моя вина. Кай… То есть, Кирилл применил силу из-за меня.

– Она знает? – Капитан Соловьев быстро оборачивается к Александру Сергеевичу. – Вы с ума сошли!

– Знает, – кивает он.

– Знает о чем? – грозно спрашивает мама, появляясь на этаже. – Мия, что происходит? Почему я должна за тобой бегать?

А вот это реальный попандос…

Ситуация такова, что мама все равно узнает о моем школьном позоре, но я надеялась на помощь Леонида Сергеевича. Он умеет ее успокаивать. А вот так… неожиданно… Ой, что будет!

– Все в порядке, Татьяна, – говорит Александр Сергеевич. – Это я позвал Мию. Хотим кое-что у нее спросить.

– Да? – Мама скептически смотрит на капитана Соловьева. – А вы, случайно, не из полиции?

– Можно и так сказать, – сдержанно отвечает он.

– Тогда задавать Мие вопросы вы будете в моем присутствии, – чеканит мама. – Она несовершеннолетняя, и я несу за нее ответственность.

– Мам… – робко подаю я голос.

– А ты лучше помалкивай! – рычит она на меня.

– Татьяна, вы неправильно поняли. – Александр Сергеевич пытается оттеснить ее к лестнице. – Нет никакой необходимости…

Из комнаты Кая выходит Леонид Сергеевич, плотно прикрывая за собой дверь.

– Лёня, не бросай Кирилла! – переключается на него Александр Сергеевич. – Если он опять что-нибудь учудит…

– Он спит, – коротко отвечает Леонид Сергеевич. – Прошу всех пройти в мой кабинет. Сюда, пожалуйста.

Спит… по воле дяди? Они и такое умеют? Но это хорошо. Кай будет защищать меня до последнего, а я не хочу платить за свой комфорт его свободой.

В кабинете Леонида Сергеевича сразу становится тесно. Мне всегда казалось, что кабинет большой, просторный, но сейчас не всем хватает места, чтобы сесть.

– Мия, принеси стул, – просит Леонид Сергеевич.

– Постою, – возражаю я.

И незаметно проскальзываю к окну, поближе к креслу хозяина дома. Сейчас он кажется мне самым надежным человеком в комнате. Мама слишком эмоциональна, она поймет и пожалеет – потом. А сейчас страшно представить ее реакцию.

Представившись, капитан Соловьев вопросительно смотрит на Леонида Сергеевича.

– Мия давала подписку о неразглашении, – неохотно говорит он и достает папку из ящика стола. – Вот она.

– Как несовершеннолетняя, с разрешения матери, полагаю? – спрашивает капитан.

– Конечно, – внезапно отвечает мама. – Как же иначе?

Леонид Сергеевич переводит на нее взгляд, полный искреннего удивления. Я, честно говоря, тоже в шоке. Так мама знает, что работает у чародея?

– А вы? – Капитан оборачивается к маме.

– И я давала. Давно, другому человеку. Полагаю, найдете информацию в реестре, если понадобится.

Мамин взгляд не предвещает ничего хорошего, но адресован он не мне, а Леониду Сергеевичу. Впервые вижу, чтобы она так на него смотрела.

– Что ж, это упрощает дело, – говорит капитан. – Мия, полагаю, вам есть, что рассказать?

– Да, – киваю я. – Пожалуйста, если у вас есть способ убедиться, что я говорю правду, используйте его сразу. Мне будет трудно… повторить.

И я выкладываю им все, с предысторией о том, как «любят» в нашей школе бедных учеников, и о том, как Акула и Королева пытались понравиться Каю. Моя исповедь затягивается, но я понимаю, что если опущу детали, капитан не поймет, насколько правильным было наказать виновных.

Я стараюсь ни на кого не смотреть, и все равно порой с огромным усилием выталкиваю из себя слова. Особенно, когда описываю то, что случилось в раздевалке.

Меня не перебивают. Даже мама молчит. И я заканчиваю – в полной тишине, глотая горькие слезы.

– Кирилл не виноват. Это я спровоцировала его на месть. Потому что не хотела, чтобы кто-то узнал. Потому что умоляла молчать. Он меня любит, и поэтому не смог остаться в стороне.

Первым меня обнимает Леонид Сергеевич – неловко, скупо. И от этого неожиданного, но искреннего жеста, мне сильнее хочется плакать. Мама буквально вырывает меня из его рук – и тоже обнимает, крепко и порывисто. А после…

– Мия! Почему же ты молчала? Доченька, я же не знала, как ты страдаешь… Я этого так не оставлю!

– Роман Михайлович, вы все слышали, – произносит тем временем Александр Сергеевич. – Я говорил, что Кирилл не мог сделать это просто так!

– Да, – соглашается капитан. – Полагаю, суд примет это во внимание. Если удастся доказать факт насилия.

– Они снимали все на видео, – говорю я, с трудом вырываясь из маминых объятий. – У кого-то из них есть видео. Уверена, они его не удалят.

– Хорошо, я все проверю, – кивает капитан. – Вы собираетесь придать это огласке?

– Нет! – отвечаю я.

– Да! – одновременно со мной произносит мама.

– Только если это нужно, чтобы оправдать Кирилла, – добавляю я.

– Мы это обсудим, – говорит Леонид Сергеевич.

Глава 30

Кирилл

Они все решили без меня.

Опять!

По мнению отца, я – неуравновешенный подросток, способный на любые безумства. Ладно, это я переживу. В конце концов, в чем-то он прав. Это я повелся на вызов Никиты, это я решил сыграть в благородство и взять на себя последствия нападения. Месть – холодное блюдо. Я должен был все обдумать, не бросаться грудью на амбразуру. Так что это я виноват в том, что так и не смог защитить Мию.

Но все гораздо хуже! Это она меня защитила.

Я проглотил обиду на дядю – за вынужденный сон в ответственный момент. Я могу понять отца. Но как теперь смотреть Мие в глаза – не представляю. Я – ничтожество. Виновник того, через что ей сейчас приходится проходить. А еще я – трус. Потому что отдал то злополучное видео, чтобы избежать заключения. После чего попросил отца и дядю сказать Мие, что ко мне нельзя. И что телефон у меня отобрали.

Мне очень стыдно. И этот стыд сильнее желания видеть Мию.

– Так даже лучше, – заявил отец. – Выздоравливай, набирайся сил. О Мие есть, кому позаботиться. Я с удовольствием забрал бы тебя отсюда, но, увы, ты не можешь покинуть город, пока не закончится следствие.

В тот момент я и сам уехал бы, не задумываясь о последствиях.

Вот только от себя не спрятаться.

Закрываю глаза – и вижу Мию, солнечную девочку с голубыми, как небо, глазами. Она – испытание, которое я провалил. Обещал, что всегда буду рядом, а сам боюсь написать ей пару слов, чтобы поддержать.

Меня тошнит от самого себя. Я заслуживаю такую девушку, как Клео. А добрым наивным девочкам вроде Мии нужно держаться от меня подальше. Вязну в рефлексии, не оставив себе ни единого шанса оправдаться. И в момент, когда слезы вот-вот брызнут из глаз в великой жалости к самому себе, в дверь кто-то скребется.

– Кай? Спишь?

Тихий голос Мии звучит так громко! И первое желание – притворится, что сплю. Но тогда… Тогда я даже хуже Акулы.

Сажусь на кровати, шарю рукой, чтобы зажечь ночник.

– Не включай свет, – просит Мия шепотом.

Я охотно подчиняюсь. Не хочу, чтобы она видела мое лицо.

– Как ты? – произносим мы хором.

– Сначала ты скажи, – выдыхает Мия. – Тебе легче? Горло все еще болит?

«Горло не болит, температуры нет, но мне не легче, бельчонок. Мне очень трудно, потому что… мне нельзя тебя любить. Не потому что запретили, а потому что я тебя не достоин».

– Да, все норм. А ты? – выдавливаю я.

Мия прикрыла дверь, но стоит у порога, не проходит в комнату. А я представляю, как сжимаю ее в объятиях, как зарываюсь лицом в пушистые волосы, и не двигаюсь с места.

– Все не так уж и страшно, – говорит Мия. – Твой дядя обещал деликатно со всем разобраться. И мама ему подчинилась. Кай… мне кажется… или ты не рад меня видеть?

В груди щемит. Больно… Очень больно…

«Ты такая чуткая, бельчонок…»

– Кажется, – вру я. – Конечно, рад. Просто… не хочу заразить. И вообще… уже поздно. Ты идешь завтра в школу?

– Иду, – отвечает Мия. – Прости, не хотела тебя беспокоить. Мне сказали, что нельзя, но… я ждала, когда все уснут, потому что… не поблагодарила тебя. Спасибо, Кирилл. Выздоравливай. Спокойной ночи.

Она сбегает сразу же. К счастью. Потому что я не хочу ничего говорить. Спасибо? За что? Такой бред! И только позже соображаю, что Мия сказала «Кирилл», а не «Кай». Осознанно или нет, но она начала использовать мое прозвище, когда оттаяла. Обращение по имени звучит официально, отстраненно. Она ошиблась… или специально?

Кажется, в приступе жалости к самому себе я умудрился обидеть Мию…

Собираюсь встать рано утром, чтобы проводить Мию в школу, попросить прощения за трусость, но благополучно сплю до обеда. И, проснувшись, вижу у своей кровати маму.

– Сюрприз! – довольно говорит она. – Кира, сынок, как ты себя чувствуешь?

– Сносно… Мам, как ты здесь?

– Не понимаю, что тебя удивляет, – отвечает мама, щупая мой лоб. – Ты же болен! Как я могла не приехать?

Мама ведет жизнь светской львицы и всегда сильно занята. А еще она терпеть не может провинциальные города и брата своего мужа, то есть, дядю Лёню. И вдруг она здесь?!

– К тому же, у твоего отца дела, он вернулся домой на пару дней. А я побуду с тобой.

А-а-а… Так ее отец заставил. Сказал, небось, что проблемного отпрыска нельзя оставлять на попечение дяди. А если рассказал о Мие…

Меня прошибает холодный пот. Бельчонку сейчас только разборок с моей мамой не хватает!

– Температуры нет, – сообщает мама. – Кира, может, оденешься и спустишься к обеду? Тебе надо поесть.

То, что она не упоминает о Мие, ни о чем не говорит. А вот мне не мешало бы перекинуться парой слов с Татьяной Петровной. Навряд ли мама подпустит ее близко, если я останусь в кровати.

– Да, устал лежать, – соглашаюсь я. – Приведу себя в порядок.

Мама и о моей выходке молчит. Навряд ли отец не рассказал ей о следствии.

– Оденься прилично, – просит мама. – Я приехала не одна.

– А с кем?

– Увидишь.

С семейным адвокатом? Только и остается, что гадать. Надеюсь, не с мозгоправом. Мама уже пыталась заставить меня посещать сеансы психотерапии. Кажется, ей проще думать, что сын тронулся умом, чем допустить, что у меня есть собственное мнение, и мои ошибки – мой личный жизненный опыт.

За чисткой зубов вспоминаю о телефоне. У Мии уроки, но я могу ей написать. Вчерашние сомнения отходят на второй план. Мне все еще стыдно, но защитить Мию от мамы я обязан.

«Только что проснулся. Как ты? Как дела?»

Сообщение она открывает почти сразу. Ждала?

«Вау! Завидую. Все тихо. Как ты?» – отвечает Мия.

Времени у меня не много, мама не любит ждать. Особенно, если в доме гость. Поэтому сразу перехожу к главному.

«Норм. Здесь мама».

«Знаю. Познакомились утром».

«Она тебя обидела?!»

«Нет. С чего бы? Кир, мне пора. Позвоню после уроков».

Ага, я поверил. Как же! Как-то подозрительно быстро Мия свернула разговор. Ла-а-адно…

Спускаюсь в столовую – и навстречу мне поднимается Грета. Так вот кто гость!

– Привет, систер! – улыбаюсь я.

Хоть одна хорошая новость! С Гретой мы дружим с детства, и как бы наши родители не мечтали нас поженить, мы оба категорически против. Поэтому я не опасаюсь подвоха. В компании Греты – или Герды, как мы иногда шутим, – можно расслабиться. Кай и Герда – друзья, разве нет? Нигде не написано, что они поженились и жили долго и счастливо!

– Ты похудел, – говорит Грета, заглядывая мне в глаза. – И совсем бледный.

– Зато ты прекрасно выглядишь, – отшучиваюсь я. – Прогуливаешь школу?

Грета – рыжая бестия с роскошной фигурой, зеленоглазая и опасная. У нее идеальная белая кожа, без единой веснушки, грудь на «троечку», причем это не оценка, а размер, и осиная талия. Есть на что запасть, и практически все пацаны из нашего класса пускают на Грету слюни. Впрочем, она неприступна, как истинная принцесса, и только я знаю, что она заглядывается на мужчин постарше.

– У нас каникулы, – напоминает Грета. – А у тебя разве нет?

– На следующей неделе, – вспоминаю я. – Точно.

– Потом поговорите, – вмешивается мама. – Садитесь за стол.

Стол сервирован так, как любит мама – по полной программе. Она сама разливает первое из пузатой супницы, а после приносит из кухни жульен.

– Мам, ты и готовила сама? – спрашиваю я небрежно, холодея от мысли, что она уже выгнала Татьяну Петровну.

– Нет, конечно. Но заставлять мать твоей невесты прислуживать за столом – это моветон. Не находишь? – спокойно произносит мама.

А вот теперь точно страшно. У мамы есть план, как избавиться от Мии. И она уверена в том, что он сработает.