Текст книги "Мне запретили тебя любить (СИ)"

Автор книги: Кира Владова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 31

Мия

Все так быстро меняется, что я уже не знаю, как реагировать на происходящее. Внутри – звенящая пустота. И хочется проснуться, потому что все это – дурной сон.

Увы, реальность безжалостна.

Спасая Кая, я не думала о том, что будет дальше. Вернее, даже предположить не могла, что его обида окажется сильнее здравого смысла. Разве я могла поступить иначе? Разве он не поступил бы так же, поменяйся мы местами?

Пытаюсь убедить себя, что Кай просто устал, измучен болезнью и чувствует себя паршиво. А я ведь не поверила его отцу! Александр Сергеевич сказал, что Кирилл не хочет меня видеть. Но я дождалась, когда все уснут и отправилась к нему в комнату. И сразу поняла, что мне не соврали.

Все? Любовь умерла? Нет никаких истинных пар, все это чушь, выдумки. Так, может, все к лучшему…

– Ты здесь? – удивляется мама, включая свет на кухне. – Опять плачешь?

– Нет, – отвечаю я, вытирая ладонями сухие щеки и щурясь от света. – Не спится. Уже пора вставать?

– Еще нет. – Мама наливает в стакан воду из-под крана. – Думала, ты у Кирилла.

– Слышала, как я уходила?

– Мне тоже не спится.

Мама садится напротив меня, берет меня за руки.

– Мия, что бы ты ни думала, в обиду тебя я не дам. Это касается всего, поняла? Хочешь уехать – давай уедем. Я откладывала деньги на твою учебу, но можем потратить их иначе. Хочешь учиться и работать с Леонидом Сергеевичем – учись и работай, я не возражаю. Хочешь замуж за Кирилла… – Она тяжело вздыхает. – Иди замуж. Только…

– Меня не возьмут, – тихонько договариваю я. – Мам, я все понимаю, правда. Хочешь, честно скажу?

Она кивает, поглаживая кисти моих рук ладонью.

– Знаю я, что не пара ему. Знаю… Но это чувство… Оно сильнее меня. И я… Я подумала, что ничего плохого не случится, если я позволю себе испытать его. Знаю, что Кирилл на мне не женится. Знаю, что он уедет обратно, к семье и друзьям. Но хоть немножко… – Я заглядываю маме в глаза, в надежде увидеть понимание. – Чуть-чуть, ненадолго… Я могу быть счастлива… от глупой любви?

Я впервые так откровенничаю с мамой. И мама впервые не злится, не кричит, не упрекает. В ее взгляде я вижу сочувствие.

Что произошло в кабинете, когда меня выставили вон – загадка. Леонид Сергеевич и мама разговаривали довольно долго. Или так только казалось…

Александр Сергеевич велел мне ждать в гостиной и ушел провожать капитана Соловьева. Я, оглушенная, и не думала о том, что не должна подчиняться чьим-то приказам.

– Рад, что ты призналась сама, – сказал Александр Сергеевич, вернувшись. – Но не обольщайся. Я вытряс бы из тебя правду, в любом случае. Ты определилась с суммой?

Я не сразу сообразила, о какой сумме он говорит. Благодарности я не ждала, но не понимала, как можно вот так… ненавидеть. Я же ничего плохого не сделала. И уж точно не мечтаю о замужестве с его сыном!

– Деньги, – напомнил Александр Сергеевич. – Сколько денег ты хочешь?

– Я должна ответить сейчас?

– А когда? Не можешь определиться? Давай поступим проще. Найдите дом или квартиру, я помогу совершить сделку, оплачу жилье, ремонт и необходимую мебель. Скажи, в каком институте планируешь учиться. Плюс бонус… на мелкие расходы.

Это слишком жестоко!

– У меня скоро день рождения. Я отвечу, когда мне исполнится восемнадцать.

– Хорошо, – согласился Александр Сергеевич. – Завтра я уеду, но через пару дней вернусь.

Тогда я думала, что у меня есть несколько дней, чтобы провести их с Кириллом. Сейчас… не уверена, что стоит ждать дня рождения. Кирилл уже отвернулся.

– Можешь, – произносит мама, хоть я и не жду ответа. – Но за это придется заплатить. Тебе будет очень больно, Мия.

– Мне уже больно, – вздыхаю я. И, улыбнувшись, пытаюсь пошутить: – Зато будет, что вспомнить на старости лет.

– Глупости! – хмурится мама. – Ты встретишь того, кто полюбит тебя по-настоящему. И забудешь об этом мажоре!

– Мам, а если бы Кирилл не был мажором? Если бы он был… сыном садовника из соседнего дома? Ты относилась бы к нему иначе?

– Да хорошо я к нему отношусь, глупая. – Мама садится рядом и обнимает меня за плечи. – Если бы он мог тебя защитить, любил бы и заботился о тебе, о ваших детях… Разве желала бы я большего? Но он поступит так, как пожелают его родители.

Знаю, мама. И это я знаю…

Утром, выйдя из дома, я становлюсь свидетелем сцены, подтверждающей, что закон подлости существует. Возле крыльца чемоданы и новые гости – девушка моих лет и элегантно одетая женщина постарше.

– Мия! – зовет меня Александр Сергеевич, и улизнуть незамеченной не удается. – Познакомься, это Марина Ильинична, моя жена.

Собственно, я уже догадалась.

– Доброе утро, – вежливо здороваюсь я.

– А это Грета, невеста Кирилла, – продолжает Александр Сергеевич.

И я понимаю, ради чего затеяно это «знакомство».

– Он будет рад, – отвечаю я, не моргнув глазом. – Простите, мне пора в школу. Опаздываю на автобус.

– Не торопись, – вмешивается Леонид Сергеевич. – Нам сегодня по пути. Подожди меня в машине.

Он отдает мне ключи и помогает брату втащить в дом чемоданы. Наверное, еще и указания маме дает, где разместить гостий. А я стою на улице, играя брелоком.

– Чего не села? Холодно же, – упрекает меня Леонид Сергеевич, вернувшись.

– Воздухом дышала, – отвечаю я.

Сегодня на мне старая куртка. Я попросила маму упаковать ту, что подарил Кирилл. Было искушение оставить ее себе, на память, но так нельзя. Он купил ее на деньги отца, и такой дорогой подарок я не приму, даже если он сделан от чистого сердца.

– Садись, поехали, – ворчит Леонид Сергеевич.

– Простите… – вырывается у меня.

– Мия! – Он смотрит на меня раздраженно. – Что еще?

– Ничего. – Ныряю в салон, на переднее сидение, и пристегиваю ремень. – У вас из-за меня много хлопот. Простите.

– Глупости, – морщится он. – Это у тебя много проблем из-за моей беспечности. Впредь постараюсь не разочаровывать.

Что ж, ему удалось меня удивить.

– Но… почему? Почему вы так заботитесь обо мне?

– Ты выросла на моих глазах, – отвечает он. – Увы, ничего нового я тебе не скажу. Хочешь знать больше – спрашивай у мамы.

– Это не ваша тайна?

Он едва заметно кивает и жмет на газ.

– Ты довольно спокойно отнеслась к появлению Греты, – замечает Леонид Сергеевич спустя пару кварталов.

– Вовсе нет. – Мне не хочется повторять, что я прекрасно знаю свое место. – Я устала, Леонид Сергеевич. Устала бояться, рефлексировать, плакать… Да, вы можете сказать, что предупреждали, и будете правы.

– Хочешь прогулять школу? – неожиданно предлагает Леонид Сергеевич.

– Мне послышалось… – произношу я, помолчав. – Или нет?

– Могу отпросить тебя. Отдохнешь. Хоть немного.

– Дома? – уточняю я. – Мама сочтет, что это перебор. Два прогула на одной неделе…

– Маму я беру на себя. Но ты права, дома сейчас не до отдыха. Хочешь, оформлю тебе пропуск в институт? Посидишь в лаборатории, посмотришь… Или сходи в кино, погуляй по городу.

– Сегодня контрольная по алгебре, – вздыхаю я. – Спасибо, но лучше в школу. А еще тренировка вечером. Вот там я точно отдохну.

– Как хочешь, – соглашается Леонид Сергеевич.

В школу мы заходим вместе.

– Не переживай, – говорит он на прощание. – Хуже точно не будет. И больше не скрывай такое, договорились?

– Постараюсь, – отвечаю я честно.

После разговора с Кириллом настроение не становится лучше. Его голос вроде бы звучит теплее, но маму он боится, это очевидно. А еще он ни слова не говорит о невесте.

Перезваниваю ему после уроков, потому что обещала.

– Ты скоро вернешься? – интересуется он. – Я уже соскучился.

– Вечером. Тренировка же, – напоминаю я.

– Может, пропустишь ее?

– На каникулах игра, мы выступаем. Я все еще капитан команды, Кирилл.

– Ладно, – вздыхает он. – Завтра пойду в школу, выздоровел уже. Дома со скуки умереть можно.

«Что ж невеста тебя не развлекает?»

Я глотаю ехидную шутку.

– Долечись нормально, скоро каникулы.

– Мия…

Он переходит на шепот, и у меня мурашки бегут по спине.

– Что? – спрашиваю я, замирая.

– Нет, ничего. Позже скажу. Не по телефону.

Мы болтаем о ерунде, потом я иду обедать, зависаю в библиотеке, готовя уроки. Тяну до последнего…

И только когда до тренировки остается десять минут, иду в раздевалку.

Мне страшно сюда заходить. Страшно здесь находиться. Все напоминает о том, что случилось буквально два дня назад. И взгляды девчонок – как удары той скакалкой по обнаженному телу. Все знают, что произошло. И мне опять стыдно до одури.

В раздевалку заходит Ольга Степановна, один из наших тренеров.

– Все здесь? А чего толчемся? Марш на разминку. Беленькая, тебе особенное приглашение нужно? Переодевайся – и в зал, живо.

Она бесцеремонно выгоняет девочек из раздевалки, и я быстро натягиваю форму.

После разминки мы отрабатываем синхрон, а после я повторяю свои трюки, доводя движения до абсолюта. Увы, но полноценно отвлечься от проблем не получается. Я думаю то о Кирилле, то его невесте, то о его родителях. Это не мешает тренироваться, но оставляет какое-то тягостное чувство, как будто ноет больной зуб.

При выполнении любого станта, фигуры, где меня подбрасывают или поднимают вверх, моя безопасность зависит от споттеров. Одна из них, Дуся Пряникова, девушка Скелета. Я забываю об этом не от беспечности. Просто… Это даже хуже, чем зашквар – думать плохо о девчонках из команды. Мы же единое целое! Чирлидинг – спорт, в нем нет места для мести или разборок.

К сожалению, не все такого же мнения. Я узнаю это на собственном опыте, когда после очередного выброса чувствую, что меня ведет в сторону от базы. И той, что должна предотвратить мое падение, не оказывается на месте.

Глава 32

Мия

– Беленькая! Мия! Жива? Не шевелись! Мия!

У Ольги Степановны очень громкий голос, но сейчас я едва слышу, что она кричит.

Я успела сгруппироваться, все же меня этому учили, а тренер смягчила падение, практически пожертвовав собой. Упала я на нее, но после неудачно откатилась в сторону, по инерции, и приложилась затылком об пол. Или от этого, или от пережитого страха, в ушах сейчас гудит, как будто в голове поселился рой пчел.

– Жива, – отвечаю я. – Все в порядке…

Пытаюсь встать, но Ольга Степановна не позволяет.

– Лежи, не шевелись! Вдруг повредила чего. Нельзя шевелиться! Смотри сюда. Пальцев сколько?

– Два… – отвечаю я не очень уверенно.

– А я кто?

– Ольга Степановна…

– Отлично. Но все равно лежи! Сейчас скорая приедет.

– Не надо!

– Надо, Мия. Так, чего застыли? Тренировка закончена, марш по домам. Пряникова, Озерова, Куприна остаются, – командует Ольга Степановна.

У меня ничего не болит, только затылок ноет. Шишка обеспечена, но не думаю, что есть сотрясение. Вот если бы с той высоты, да об пол… К горлу подкатывает тошнота. Ничего. Руки-ноги целы. Это просто испуг. Мне повезло.

Лежать неуютно, но с тренером лучше не спорить. Пусть врач ей скажет, что все в порядке.

– Значит, так, девы мои, – говорит Ольга Степановна споттерам. – Сейчас переодеваетесь, и в администрацию. И, не дай бог, кто-то уйдет домой!

– А что такое? – пытается возмутиться Тома Озерова. – Вы нас в чем-то подозреваете?

– Да! – отрезает Ольга Степановна. – Допрыгались вы со своей травлей. Поступила жалоба от родителей Мии. И теперь со всем, что с ней произойдет, будет разбираться полиция. Пряникова, ты совсем берега потеряла?

– Это не я! – протестует Дуся. – Я говорила, что так нельзя! Почему сразу я!

– В зале есть камера видеонаблюдения, – сообщает Ольга Степановна. – Запись тренировки велась. Так что сразу будет понятно, по чьей вине это произошло.

– Это случайность, – едва слышно бормочет Надя Куприна.

Я лежу тихо, как мышка, закрыв глаза. Это все неприятно, но… предсказуемо? Ничего не закончилось. Кто-то еще почувствовал себя оскорбленным из-за того, что я не та, за кого себя выдавала.

Скорая приезжает быстро, и меня забирают в больницу, облачив шею в корсет.

– Так положено, – говорит врач в ответ на мои протесты. – Если все в порядке, опустят домой.

Я вдруг понимаю, что мне, в общем-то, все равно. Возвращаться домой не хочется. И вообще, я устала. События последних дней вымотали меня так, что не осталось никаких эмоций.

А еще, мне, кажется, вкололи что-то успокоительное. Я едва запомнила приемное отделение, осмотр врача, обследование на компьютерном томографе. В какой-то момент рядом появляются мама и Леонид Сергеевич. А мне все время хочется спать, и я с трудом открываю глаза, когда меня о чем-то спрашивают.

– Ей лучше остаться в больнице, – наконец говорит врач. – Под наблюдением, на пару дней. Мы не нашли ничего серьезного, но могут проявиться симптомы сотрясения. Оно легкое, и все же…

– Так дома, может, лучше. Спокойнее, – робко возражает мама.

– Надо, значит, наблюдайте, – решительно отвечает Леонид Сергеевич. А после обращается к маме: – Татьяна, перестань! Мия отдохнет в отдельной палате. Дома сейчас шумно.

– И нервно, – соглашается с ним мама.

Я ныряю в спасительный сон.

Кирилл

Я дебил, если сразу не догадался, что Грета – часть маминого плана. Она привезла ее, чтобы я рассмотрел разницу между наследницей благородного рода и дочкой служанки.

– Между прочим, меня представили, как твою невесту, – говорит Грета.

Она в моей комнате. Сидит на широком подоконнике, грызет яблоко.

– Мие? – уточняю я мрачно.

– И Мие, и ее матери, – кивает Грета.

– Зачем ты согласилась ехать сюда? – осеняет меня. – Разве не знала, что тебя хотят использовать?

– Знала, – легко соглашается она. – Кир, а тебе не надоело?

– Ты о чем?

– О нас с тобой. – Она смотрит на меня внимательно, брезгливо откладывая в сторону огрызок яблока. – Это была забавная игра, и одно время я даже верила, что это правда, но…

– Но – что? – холодно интересуюсь я, так как она молчит.

Волоски на коже встают дыбом, тело покрывается мурашками. Кажется, я догадался о какой «игре» идет речь.

– Ладно, скажу, если настаиваешь. – Она облизывает губы, испачканные соком. – Мы дружим с детства, и я всегда знала, что выйду за тебя замуж.

– Однако… – цежу я сквозь зубы. – Так ты лгала мне все время?

– Я поддерживала твою игру, – возражает Грета. – Мне хотелось дружить с тобой, а не враждовать. Когда ты начал злиться из-за того, что нас называли женихом и невестой, я сделала все, чтобы угодить тебе. Но я была уверена – и это правда, Кирилл – что тебя смущают разговоры взрослых. Однако ты, как и я, понимаешь, что мы – прекрасная пара. Наши семьи давно знакомы, родители дружат, мы равны по статусу, по силам…

– А как же твои увлечения? Мужчины постарше? – напоминаю я.

– А как же твоя Клео? – парирует Грета.

– Это не одно и то же!

– О да. Я мирилась с ней, потому что… – Она отворачивается к окну, и белоснежная кожа на ее лице покрывается красными пятнами. – Мама сказала, у мужчины должен быть опыт. Я придумывала поклонников постарше, чтобы заставить тебя ревновать.

Капец.

Нет, я еще в столовой сообразил, что просто не будет. Но Грета… Это неожиданный поворот.

Это какой же я дебил, если столько лет считал ее подругой? И был уверен, что мы так хорошо понимаем друг друга!

Клео меня предала? Это Грета меня предала. Прикончила ударом под дых.

– Кай, я тебе ни капельки не нравлюсь? – У Греты дрожит голос, но я не уверен, искренность это или притворство. – Я же твоя Герда, мы так хорошо знаем друг друга.

– Я тебя не люблю, – отвечаю я. – И никогда не полюблю. Мия – моя истинная пара.

– Ты – парень, тебе проще! – неожиданно зло выкрикивает она. – Проще взбрыкнуть, показать характер. Родители простили тебе Клео. И Мию простят. А я даже думать о ком-то другом не смею! Отец убьет меня, если я его ослушаюсь.

– То есть, я должен тебя пожалеть?

– А почему нет? Мы дружим с детства!

– Грета, остановись, – прошу я.

Голова идет кругом. Мамино «оружие» действует безотказно! Где-то в глубине души уже шевелятся сомнения: бесчестно бросать Грету в беде, я должен ей помочь.

Ага, щаз-з…

Она давит на жалость, прогибает меня под обстоятельства. Скорее всего, выполняет мамины указания. И если меня так повело, что же они приготовили для Мии…

– По-твоему не будет, Кирилл, – тихо говорит Грета. – Ты зависим от родителей так же, как и я.

– Ты не слышала? Мия – моя истинная.

– Вы уже переспали?

– Не переходи границы! – рявкаю я.

– Если нет, вы можете расстаться. Достаточно уехать друг от друга на большое расстояние.

– Что ты вообще об этом знаешь?

– Кажется, побольше твоего, – усмехается Грета. – Знаешь, почему твой дядя живет здесь, а не в столице?

– Здесь институт, где он работает.

– Здесь филиал столичного института, – припечатывает она. – Твой дядя уехал из столицы, потому что его отец, твой дед, был категорически против его брака с истинной. Сам догадаешься, что она не из нашего круга?

– Почему ты знаешь то, чего не знаю я?

Мурашки? Да меня уже потряхивает от напряжения. Мама выбрала прекрасное время, чтобы меня добить.

– Взрослые любят болтать, а я умею слушать, – отвечает Грета.

– Мой отец не такой, – возражаю я.

– Твой отец уже предложил Мие деньги, чтобы она убралась подальше.

– Это неправда.

– Правда.

– Да и пусть! – злюсь я. – Уверен, Мия отказалась. Потому мама и привезла тебя!

– Мия никак не может решить, сколько попросить за услугу.

Да откуда бы Грете все знать?! Подслушивала? Возможно. Но и приплела кое-что заодно. Лишь бы сказать гадость о Мие!

Нет, она не такая. Не верю.

– Мия вернется вечером, и я спрошу у нее, правда ли это, – мрачно произношу я. – Не потому что верю в эту чушь, а чтобы уличить тебя во лжи.

– Кир, я не враг тебе, – вздыхает Грета. – Понимаю, после Клео ты оказался тут один, без семьи. Потеря сил, новая школа… Это все стресс. Отдохни, подумай…

– С удовольствием отдохну, – перебиваю я ее. – Если оставишь меня одного.

Она кивает и уходит, а я запираю дверь в свою комнату на ключ, чтобы избежать разговора с мамой.

Не выдержу, если и она начнет чернить Мию. Не вынесу. Не вывезу.

Чем ближе вечер, тем сильнее тревога. Знаю, когда у Мии обычно заканчивается тренировка, слежу за временем… И вдруг слышу какую-то суету внизу. С улицы доносятся хлопанье дверей, визг шин.

Спускаюсь, чтобы узнать, что случилось.

– В этом доме вечный бардак! – недовольно говорит мама. – Твой дядя повез в больницу свою служанку. Он знает о существовании такси?!

– С Татьяной Петровной что-то случилось? – пугаюсь я. – Что?

– Не с ней, с ее дочкой, – вмешивается Грета. – Кажется, она упала с высоты и разбилась.

Сердце останавливается, легкие схлопываются. Я не могу сделать вдох, не могу пошевелиться.

Мия… разбилась?!

– Не разбилась, – морщится мама. – Ударилась головой. Кира, ты куда? Кирилл, остановись! Стой, я сказала!

Мама оказывается у двери быстрее, чем я.

– Не пущу! – говорит она твердо. – Ты еще болен. И ты там не нужен!

– Уйди с дороги, – глухо рычу я.

– Если уйдешь, я уничтожу девчонку, – шипит мама. – Пока я пытаюсь решить проблему по-хорошему, но если ослушаешься сейчас… Ты не представляешь, что ее ждет!

Серьезный аргумент в борьбе со строптивым сыном. В сердцах швыряю куртку на пол и, взлетев по лестнице, опять запираюсь в своей комнате. Хватаю телефон, и только тогда замечаю, как дрожат мои руки.

«Мия! Бельчонок мой любимый… Пусть все будет хорошо! Пожалуйста!»

Глава 33

Мия

В больнице спокойно, но скучно. Палата отдельная, поговорить не с кем. Телевизор смотреть нельзя, хоть я и не знаю, что там показывают. Но он висит на стене – огромный темный экран, в котором отражается часть стены и потолок. В телефоне сидеть тоже нельзя. Мама оставила его, взяв с меня слово, что я не нарушу запрет. Телефон только для звонков! Простую книгу почитать нельзя, чтобы не напрягать зрение. Аудиокнигу нельзя слушать, чтобы не напрягать слух. И все это из-за того, что я стукнулась головой.

Можно только лежать и рассматривать предметы интерьера: тумбочку со стоящей на ней бутылкой воды и кружкой, зеленые растения в горшках на столе и подоконнике, панель над кроватью с розетками и торчащими из нее трубками.

В первой половине дня меня развлекала медсестра, возила по кабинетам, где врачи проводили разные исследования: рентген, УЗИ, МРТ и прочие аббревиатуры. Еще раньше из меня выкачали несколько пробирок крови. После обеда я немного вздремнула и, проснувшись, маялась от скуки. Пока не начались часы посещений.

Мама пришла первой, но пробыла недолго. Она принесла домашней еды, всплакнула, держа меня за руку, и пообещала, что будет лучше обо мне заботиться.

Куда уж лучше?

– Мам, ты не виновата в том, что случилось, – говорю я. – Если кто и виноват, то только я. Мне хотелось учиться в этой школе, хотелось заниматься чирлидингом.

– О твоих занятиях после поговорим…

– Не стоит, мам. Я ухожу из команды. Больше никаких тренировок.

– Правда? – удивляется она. – А я думала, придется запрещать…

Не придется. Для меня это слишком сильный стресс. Сначала то, что случилось в раздевалке, после – дурацкое падение. Я не хочу преодолевать страх, я устала быть сильной. Сосредоточусь на учебе.

– Как там дела… дома? – спрашиваю я.

Хочется узнать о Кае, но отчего-то страшно. Приехать он, наверное, не может, потому что болен. Или не хочет, что вероятнее, потому что и не звонит.

Судя по печальному вздоху, матушка Кирилла – та еще стерва.

– Все в порядке, – говорит мама. – Работы прибавилось, но я справляюсь.

– Прости, мам…

Это все из-за меня. Нельзя было отвечать на чувства Кирилла. Это главная ошибка, которую я совершила.

– Глупости не говори, – отмахивается она. И произносит нечто непонятное: – От судьбы не убежишь.

Я не решаюсь спросить, считает ли она моей судьбой Кирилла или позорное разоблачение в школе.

Мама уходит – торопится готовить ужин. Но вскоре в палате появляются мои подружки. И моей радости нет предела, потому что Полли не одна.

– Белка! – Тефтелька с порога бросается к кровати, чтобы меня обнять. – Белка, дурочка! Как ты могла! Белка, прости! Не делай так больше!

Она, как обычно, шумная и импульсивная, но я понимаю, что прощена.

– Я как узнала! Как представила! Белка, не смей больше обманывать! Как же я без тебя! – причитает Тефтелька.

– Успокойся. – Полли с трудом оттесняет ее от меня. – Сказали же, Белке нельзя волноваться. Белка, ты как? Голова сильно болит?

– Не болит, – отвечаю я. – Меня тут… наблюдают. Надеюсь, завтра выпишут.

Девчонки притащили мне корзину с фруктами и щедро поделились школьными новостями. По словам Тефтельки, Леонид Сергеевич «навел шороху» и «поставил всех на уши». И теперь Акуле, Королеве, Скелету и Гоблину грозит исключение. Решение будет принимать попечительский совет школы. А Дуся не виновата в моем падении, на видеозаписи четко видно, как Озерова сбивает ее плечом, как будто споткнувшись. Но я не упала бы, если бы четко сработала «база» – девочки, делающие выброс. В сторону меня повело не без помощи подружки Озеровой – Маринки Воронковой.

– А эти-то почему? – тоскливо спрашиваю я, глядя в потолок.

– Дуры потому что, – твердо говорит Тефтелька. – Они девчонкам впарить пытались, что ты – ведьма, и это твой кот расцарапал тех, кто устроил «наказание».

– Чушь какая, – морщусь я.

А сердце тревожно пропускает удар. Я не ведьма, но кот…

Смотрю на Полли, ведь это она намекала на причастность Кирилла. Но она увлеченно чистит гранат, отделяя зернышки от пленок.

– Да все будет хорошо, – уверенно произносит Полли. – Озерову с Воронковой, тем более, исключат. А остальные поостерегутся тебе вредить. Все ж были уверены, что за тебя заступиться некому. Но вышло наоборот. Никому из тех, кто вредил, не удалось улизнуть.

– Потому что все на видео записано, – замечает Тефтелька.

И меня бросает в жар, стоит представить, что и они видели это «кино». Девчонки, почувствовав мое настроение, быстро меняют тему.

Едва они уходят, в дверь палаты скребется Дуся. И она с подарками! Принесла мне цветы и игрушечного бельчонка.

– Мия, это не я. Не думай, что это я, пожалуйста!

– Не думаю, – успокаиваю я ее. – Знаю уже, кто виноват.

– Я с ним рассталась, – всхлипывает Дуся. – Не буду встречаться с подлецом.

У всех своя трагедия. Моя ложь – как камень, брошенный в воду. Всего лишь маленький камушек, ложь во спасение, а круги по воде все идут и идут, затрагивая все больше людей. Дуся – одна из пострадавших.

Позже всех меня навещает Леонид Сергеевич. Он приходит с пустыми руками, но с приятными новостями.

– Я говорил с врачами, завтра тебя выпишут. Анализы в норме. Как раз каникулы, отдохнешь. Да и буря уляжется.

– Спасибо, Леонид Сергеевич. И…

– Только не извиняйся! – перебивает он поспешно. – И не чувствуй себя обязанной.

– Но…

– Это мой выбор, Мия. Кажется, я уже говорил это? И намекал, что пообещал Татьяне не рассказывать тебе о причинах. Но я не твой отец. И забота о тебе – мой выбор.

– Леонид Сергеевич, я приняла решение расстаться с Кириллом.

Мне нужно было это сказать. Наши отношения токсичны… для всех, кто нас окружает. Нет никого, кто радовался бы этому, желал бы нам счастья. Все попытки сблизиться заканчиваются плохо.

Кажется, Кирилл пришел к такому же решению.

– Почему, Мия? – интересуется Леонид Сергеевич. – Хочешь повлиять на мое решение не оказывать тебе материальную поддержку для учебы в институте?

– Нет… Справлюсь сама. Мама сказала, что откладывала деньги на мою учебу. Я буду работать…

– Сильно устала? – вдруг спрашивает он.

– Если и устала, то от отдыха, – вздыхаю я. – Все бока отлежала.

– Не хотел тебя утомлять, но если так… – Леонид Сергеевич берет стул и ставит его ближе к кровати. – Мия, позволь поделиться одной историей. Видишь ли, я знаю об истинных парах не понаслышке. Когда-то я встретил… свою единственную.

Я замираю. Неужели это… мама?!

– Я был чуть старше, чем вы с Кириллом, – продолжает Леонид Сергеевич. – Мы учились в одном институте. Но мой отец не одобрил наш союз. Я не выдержал его давления. Тогда мне казалось, что я жертвую собой, спасая ее, ведь отец пригрозил испортить ей жизнь. Однако сейчас точно знаю, что поступил, как трус. Я отказался от своей истинной. Я ее предал.

– Но… разве от истинной связи можно избавиться? – спрашиваю я в гнетущей тишине.

– Можно, если не было физической близости, – кивает Леонид Сергеевич. – Если уехать далеко. Но у магии сложная природа. И истинные пары были придуманы не просто так. Я уже говорил тебе, что у любого волшебства есть своя цена? Я отказался от истинной, взял ответственность на себя. И я больше не могу полюбить.

– А она?

– К счастью, она вышла замуж, у них с мужем есть дети. Но я рассказал тебе это не для того, чтобы ты меня жалела. Ты и Кирилл… вас заставят сделать то же самое. И я должен этому помешать.

– Не должны, – слабо протестую я. – Вы же говорили, что мне нельзя любить Кирилла.

– Тогда я не знал, что вы, возможно, истинная пара.

– Так это не точно?

– Нет. Но это неважно. Да, я не хотел, чтобы ты разочаровывалась. Но все уже зашло слишком далеко. И я на вашей стороне. Не хочу, чтобы вы повторили мою судьбу. Поэтому, как бы ты решение не приняла, можешь рассчитывать на мою поддержку.

– Да… – киваю я задумчиво.

Увы, возлюбленная Леонида Сергеевича – не мама. Жаль…

– Ты меня услышала, Мия? Я не лишу тебя поддержки из-за Кирилла.

– Да, Леонид Сергеевич. Спасибо. Но, похоже, вы зря переживаете. Наша связь не истинная, и Кирилл уже… отступил.

– Почему ты так решила? Он сказал тебе? – хмурится Леонид Сергеевич.

– Он ничего не говорит. Кстати, как он? Ему же не стало хуже?

– Ему стало лучше, если ты о здоровье.

– Тогда… тем более…

Настроение стремительно падает. Я и так не сильно обрадовалась тому, что рассказал Леонид Сергеевич. Поддержка – это замечательно, конечно. Но ведь Кирилл исчез…

– Говорил же паршивцу, позвони, – бормочет Леонид Сергеевич, набирая чей-то номер.

– Не заставляйте Кирилла, если он не хочет!

– Сказал бы я, чего он не хочет! – отчего-то сердится Леонид Сергеевич. – Да! Поднимайся, мы закончили. – И говорит мне, отключив связь: – Кирилл приехал со мной. Это я попросил его посидеть в машине, хотел сначала поговорить с тобой. Сейчас он придет. Будь снисходительна, Мия, на его самолюбии знатно потоптались все, кому не лень. Завтра жди, я приеду за тобой.

Он неловко целует меня в макушку и уходит. А я растерянно поправляю волосы, жалея, что нет зеркальца. Небось, выгляжу, как чучело!

– Можно?

После вежливого стука дверь приоткрывается, и в палату заглядывает Кирилл.

– Нужно! – всхлипываю я жалобно, хотя только что пообещала себе не плакать и быть сильной.