Текст книги "Мне запретили тебя любить (СИ)"

Автор книги: Кира Владова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 40

Кирилл

– Мы не будем спешить. Хорошо? – шепчу я, перебирая пальцами волосы, пахнущие морем и солнцем.

– Договорились, – покладисто соглашается Мия.

Мы в гостиной. Мия лежит на диване, устроив голову на моих коленях. Я кайфую, наслаждаясь тем, что любимая рядом.

Грета недавно уехала, дядя повез ее в аэропорт. Мама Мии хлопочет на кухне, готовит ужин. Мы пытались ей помочь, но только мешали, дурачась, и она выгнала нас в гостиную.

– Только после свадьбы, – уточняю я.

– А когда она будет? – интересуется Мия, помолчав.

– После школы.

– Ты уже все решил?

– Нет, – быстро возражаю я. – Озвучиваю свое мнение. А ты как хочешь?

– Разве не надо получить диплом, встать на ноги? – перечисляет Мия скучным «взрослым» голосом. – Найти работу…

– Зануда, – шутливо вздыхаю я.

– Ладно, ты прекрасно знаешь, что у нас нет денег, чтобы снимать жилье. И на все остальное – тоже. И навряд ли они скоро появятся. Предлагаешь сесть на шею Леониду Сергеевичу и свесить ножки? Я так не хочу, – пылко произносит Мия.

– И я так не хочу, – соглашаюсь я. – Ты поступать куда планируешь?

– В универ… Но я уже решила! Если не поступлю на бюджет, верну все деньги, что Леонид Сергеевич потратит на мое обучение.

– Я тоже буду учиться в столице. Но не в универе…

– Давно хотела спросить! – Мия садится. – У вас свои школы, интернаты… И институты тоже?

– Ну… да, есть такое.

– На кого ты будешь учиться? Кем станешь?

Ее глаза горят неподдельным интересом.

– Юридический, наверное, – отвечаю я, старательно улыбаясь. – Урегулирование конфликтов между людьми и чародеями, всякое такое.

Я мечтал о профессии боевого мага. Это нечто среднее между военным и стражем порядка: патрулирование больших городов, поиски и задержание нарушителей, освобождение заложников. Родители против, и юрфак – их выбор. Однако теперь, взяв на себя ответственность за Мию, я не могу исчезнуть на несколько лет. Учиться на юриста можно в обычном институте, а на боевого мага – только в закрытом училище, спрятанном в горах от глаз обычных людей.

Я не смогу оставить Мию.

– Что-то радости не слышу, – замечает она. – Ведь это не то, чем бы ты хотел заниматься?

Мия чуткая, ее не обманешь. А, может, это наша связь делает ее проницательной.

– Не то, – признаюсь я. – Но то… не получится.

– Почему? – Она хмурит брови.

– Может, не будем об этом? – Я пытаюсь увильнуть от неприятного разговора.

– Кай, а если бы я занялась вдруг не физикой, а пошла учиться на переводчика? – спрашивает Мия. – Ты уже знаешь, чем я увлечена. Тебе было бы все равно?

– Нет. Но…

– Скажи! – требует она. – Я же не отстану.

– Ладно, – сдаюсь я. – Я хотел стать боевым магом.

Может, обойдемся без объяснений?

– А теперь не можешь? Из-за той… Клео? – морщит лоб Мия. – Из-за того, что она сделала?

Ха! Как бы ни так. Мия вцепилась в меня, как клещ.

– Нет. Вернее, отчасти. Из-за того, что Клео лишила меня силы, я не могу учиться в школе чародеев, – терпеливо объясняю я. – И к экзаменам по мастерству меня допустят, когда полностью восстановлюсь. Если не успею в этом году, то только в следующем…

Этого должно хватить.

– И что? – не отстает Мия. – Поработаешь год, потом поступишь. Зачем идти туда, куда душа не лежит?

– Бельчона, понимаешь…

– Кирилл, ты ломаешься, как девица на выданье, – говорит дядя, появляясь в гостиной. – Прости, услышал, о чем вы говорите. Скажи уже Мие, как есть.

– Дядя! – возмущаюсь я.

– Ты что-то скрываешь? – тут же спрашивает Мия.

Обложили!

– Это закрытое заведение, – цежу я, прижатый к стенке. – Там учат боевой магии. Типа военного. И оно… далеко.

– Так это из-за меня?!

Мия со всего размаха шлепает меня ладонью по плечу.

– Ай! Ты чего?! – Я перехватываю ее руку. – Больно же!

– Больно? – Она тут же тушуется. – Прости…

Мия трет место, куда прилетела плюха, а потом заявляет:

– Ты сам виноват.

– В чем же?

Дядя наблюдает за нами. Впрочем, его присутствие нисколько не мешает нам выяснять отношения.

– Ты отказываешься из-за мечты ради меня. А мне не нужна такая жертва! – горячо произносит Мия. – Думаешь, это сделает меня счастливой? Не веришь, что я буду тебя ждать?!

– Не только ради тебя, – бормочу я виновато. – Не представляю, как расстанусь с тобой надолго. Да я за пять дней чуть с ума не сошел!

– Но это же не разорвет нашу связь? – Мия смотрит на дядю. – Леонид Сергеевич! Мы же можем расстаться на время учебы?

– Можете, – кивает он. – Первый семестр будет сложно, новичков держат в изоляции, зато потом увольнения каждую неделю.

– В горах! – возмущаюсь я. – Мия будет лазить по горам?!

– Поверь, есть способ, – хмыкает дядя. – Я знаю, мой друг там учился.

– Все равно…

– Кай, перестань, – просит Мия. – Это же твоя мечта. Не нужно от нее отказываться. Знаешь, почему я не отказалась от тебя, хотя все разумные доводы – против такого решения?

– Я-то думал, потому что любишь, – фыркаю я.

– Из-за любви я хотела пожертвовать всем, лишь бы тебе было хорошо. Но потом поняла, что любовь нельзя превращать в жертвенный камень. Я приняла ее такой, какая она есть, со всеми трудностями, что ждут нас впереди.

– Э-э… Проверю, скоро ли ужин, – говорит дядя и уходит.

А я молчу, насупившись.

Мия права. Она права! Но как же сложно это признать…

– Тебе было… так же трудно… решиться? – спрашиваю я отрывисто.

– Сначала – да, – кивает Мия. – А теперь не жалею.

– Я подумаю, – иду я на уступку самому себе. – Мне надо… как-то переспать с этим. Осмыслить. Послушай, а потом? Я получу назначение. А ты? Ты же хотела работать с дядей.

– Мы еще школу не закончили, – напоминает Мия. – Стоит ли загадывать так далеко?

– Стоит, – упрямо возражаю я. – Не хочу, чтобы потом ты жертвовала своей карьерой.

– А что ты планировал? Как видел нашу жизнь?

– Ну… Поступим, будем учиться. Первый год поживем в общаге, ты – в своей, я – в своей. У меня есть своя квартира, и первый год мы могли бы ее сдавать. А потом поженились бы, переехали туда…

– А после окончания? – перебивает меня Мия.

– Вернулись бы сюда, к дяде. Как ты хотела.

– Вот смотри… – Мия садится ко мне на колени. – После школы мы можем сделать так, как хотим оба – и ты, и я. А после… После будем решать. Давай не будем загадывать так далеко. Пожалуйста.

Кончиками пальцев она касается моей щеки. Нежно целует… в нос.

Разве я могу сопротивляться?!

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Давай не будем загадывать.

– Молодежь! – зовет дядя. – Помогите накрыть на стол! Ужин готов!

– Уже идем! – отзывается Мия.

Она быстро целует меня в губы – и убегает. Я иду следом, вполне осознавая, что бельчонок вьет из меня веревки.

Впрочем, мне это нравится.

Глава 41

Мия

Я была уверена, что принять выбор Кая будет сложно. Это как в детстве с мороженым – желанное лакомство, но если много съесть, то заболеешь ангиной. Мне казалось, родители Кая покоя нам не дадут, как только узнают, что он прогнал Грету. Но о нас будто забыли.

Благодарить за это, наверное, нужно Леонида Сергеевича. Или родители Кая не верили, что наша связь – истинная, и надеялись, что сын перебесится и вернется домой после окончания школы. А если мы и переспим, то и это на пользу, силы восстановятся.

После каникул мы с Каем вернулись к учебе. Акулу отправили доучиваться подальше от нашего города, остальные из той четверки перевелись в другие школы. Озерова и Воронкова публично извинились за неспортивное поведение. Их исключили из команды поддержки, но я туда все равно не вернулась. Хватит, напрыгалась.

В целом, класс вел себя, как будто ничего не случилось, и меня это устраивало. Только из-за Полли я переживала. Все же мы долго дружили, и я ей доверяла. Странно смотреть на бывшую подругу и осознавать, что не покалечилась из-за нее лишь случайно.

Я и Тефтельке не могла всего рассказать. Но Катя все же что-то узнала, и прекратила общаться с Полли. Зато сблизилась с Никитой, и даже начала с ним встречаться.

Кай ушел из баскетбольной команды из-за работы в хосписе. Он уверил меня, что ни чуточки не жалеет, потому как играл в баскетбол ради поддержания спортивной формы, но работа полностью заменяет ему тренировки.

По сути, мы с Каем виделись только в школе. Вечером мы приползали домой выжатые, как лимоны: я – от репетиторов, он – с работы. Сил хватало лишь на то, чтобы посидеть рядышком на диване, соревнуясь, кто дольше продержится. Обычно, я засыпала на плече Кая минут через десять таких посиделок.

Но было и хорошее. Зимние каникулы, когда мы чуть ли не каждый день бегали на каток. Прогулки на свежем воздухе по выходным. Двойные свидания с Катей и Никитой. Перемены в школе. И обожаемые нами уроки английского языка, потому что мы с Каем сидели за одной партой, радуя Дину Филипповну успехами.

– Мия, Кирилл, вот вам статья о женщине-космонавте. Составьте диалог, используя материалы статьи.

И все, целый урок можно шептаться о чем-то своем, за пять минут пробежав глазами статью.

– Вы готовы? К доске.

Мы научились импровизировать так виртуозно, что Дина Филипповна лишь улыбалась, ставя нам «отлично».

А потом пришла весна, и подготовка к экзаменам стала занимать еще больше времени. Леонид Сергеевич разрешил Каю тренироваться на полигоне института, где он и оттачивал магические умения пару раз в неделю. К слову, Кай быстро восстанавливался. Он утверждал, что одно мое присутствие обладает лечебным эффектом.

И мы оба как-то не заметили… как сдали школьные экзамены. Еще предстояло собеседование в универ – для меня, и внутренние экзамены – для Кая, да и баллы мы еще не знали. Однако вовсю шла подготовка к выпускному балу, на который мы оба решили не ходить.

– Мия, что за фокусы! – возмущалась мама. – А как же платье? А золотая медаль? А рассвет встречать?

– Зачем мне этот рассвет, если мы с Каем скоро расстанемся? – возражала я. – И платья не надо, деньги сэкономим. Аттестат я после заберу.

Леонид Сергеевич Кая не уговаривал. Нет, так нет. Но из столицы в наш городок внезапно прибыла его мама.

Глупо было надеяться, что родители забудут о Кае. Единственный сын, наследник. Может, я на их месте, тоже не отдала бы сына без боя какой-то безродной девчонке.

Так уж получилось, что и я, и мама стали невольными свидетельницами скандала, что мать Кая закатила, едва войдя в дом. Впрочем, Марина Ильинична все же пыталась вести себя вежливо.

Она приехала в день выпускного, утром, без предупреждения, когда мы все завтракали в столовой. Леонид Сергеевич вышел, чтобы открыть дверь, и вернулся с Мариной Ильиничной.

– Доброе утро, сынок!

Она бледнеет, едва ее взгляд падает на нас с мамой.

– Вот, значит, как, – многозначительно произносит Марина Ильинична. – Вы теперь… семья.

– Марина, не начинай, – просит Леонид Сергеевич. – Ты приехала, чтобы поздравить Кирилла? Жаль, что не предупредила, он не идет на выпускной.

Заметно, что он пытается «взять огонь на себя», но тщетно.

– Ты отнял у меня сына! – восклицает Марина Ильинична. – Вы все…

Закрыв лицо руками, она опускается в кресло.

– Мы пойдем, – говорит мама, пытаясь увести меня на кухню.

– Нет, останьтесь! – велит Марина Ильинична. – Мия, ты должна знать, что Кирилла я тебе не отдам!

Я молчу, зато Кай взвивается.

– Я вещь, что ли?! Почему ты считаешь, что имеешь право распоряжаться моей жизнью?!

– Я тебя родила, – уверенно отвечает Марина Ильинична. – Ты мой сын. Ты обязан меня слушаться!

Так себе логика…

– Я люблю Мию. Мы поженимся, как только я закончу училище.

– Господь услышал мои молитвы, – бормочет Марина Ильинична, определенно выдохнув после того, что наша с Каем свадьба откладывается лет на пять. И тут же вскидывается: – Какое училище? Как?! Училище?! Ты должен подать документы на юрфак! Отец знает?!

Леонид Сергеевич хочет что-то вставить, но Кай ему позволяет.

– Должен?! Кому должен? Почему должен? Потому что вы с отцом так решили?!

– Я сойду с ума, – жалуется Марина Ильинична кому-то в пустоту и обмахивается платочком, что достала из сумочки. – Мой сын кричит на меня!

– Прости. – Кай тут же сбавляет тон. – Давай оставим эту тему. Я сделал свой выбор, и это не обсуждается. Мне жаль, что для тебя это пустой звук, но я не буду…

– Неблагодарный! – Марина Ильинична сжимает пальцами виски. – Я тебя растила, баловала… Кирюша, чего тебе не хватало? Адреналина? Иначе я не могу объяснить твою тягу к военной службе и к побирушке!

Я фыркаю под нос. Оскорбление меня не задевает. Наверное, потому что мне безразлична Марина Ильинична. Зато мама вдруг отодвигает меня в сторону и выходит вперед.

– Позвольте! – произносит она дрожащим от гнева голосом. – Это моя дочь – побирушка?! Да как у вас язык повернулся!

– Хотите сказать, что работаете служанкой по призванию? – кривит губы Марина Ильинична. – А на самом деле вы из древнего аристократического рода? Ха-ха! Не смешите! Ваша дочь, как пиявка, присосалась к богатому мальчику!

– Марина, замолчи! – чуть ли ни рычит Леонид Сергеевич.

– Мама! – вопит Кай. – Этого я тебе никогда не прощу.

Одна я спокойна. Потому что люблю Кая не из-за денег.

– Ладно, пусть я – простая служанка, – продолжает наступление мама. – Но отец Мии из рода, поважнее вашего! Не хотела об этом говорить. Не хотела, чтобы Мия знала. Но я заткну вам глотку этим именем! Любая экспертиза докажет, что я не вру! Мия – дочь Арсения Волкова!

– Ик! – дергается Марина Ильинична и оглядывается на Леонида Сергеевича. – Ик!

– Да, Марина, – твердо произносит он. – Того самого. Фух, Татьяна… Наконец-то! Я уж думал, ты никогда не решишься…

Кай смотрит на меня, вытаращив глаза. Марина Ильинична – с ужасом, а мама и Леонид Сергеевич – с гордостью. А мне почему-то хочется очутиться далеко-далеко от гостиной. Или сделать вид, что я ничего такого не слышала.

Понятия не имею, кто такой Волков, но мне отчего-то больно от мысли, что Михаил Беленький мне не отец.

Глава 42

Кирилл

Мия – дочь Волкова?! Того самого?! Вау…

Я таращусь на нее, как будто вижу впервые в жизни. И вдруг отчетливо понимаю, если бы ее отец был жив, мама не устраивала бы истерику из-за наших отношений, а торопила бы со свадьбой.

У чародеев есть свои лидеры и знаменитости. Арсений Волков, больше известный, как Акела, легенда боевых магов. На его счету сотни, нет, тысячи спасенных жизней. Он не успел жениться, и древняя ветвь Волковых, берущая начало от первых чародеев, оборвалась, когда Акела погиб в авиакатастрофе.

Тут я роняю челюсть, потому что до меня доходит, о каком друге рассказывал дядя! И почему никто в семье не говорил о том, что дядя и Акела дружили? Впрочем, это как раз неудивительно. Дядя Лёня, конечно, не изгой, но на семейных сборищах о нем не вспоминают.

Так… Что-то не сходится! Зачем такому чародею, как Акела, охранник? Ведь муж Татьяны Петровны был телохранителем, я это запомнил.

– Но Арсений официально не удочерил Мию! – оживает мама.

– Он и не мог, – огрызается Татьяна Петровна. – Он ничего не знал о дочери.

– Арсений погиб, когда Мия еще не родилась, – напоминает дядя.

– И почему вы молчали столько лет? – не унимается мама. – Родители Арсения еще живы. Да они озолотили бы вас вместе с внучкой!

Вот, кстати, да. Интересно, почему.

– Потому и молчала, что мне этого золота не нужно! – ворчит Татьяна Петровна. – Не хотела, чтобы они знали. Не хотела вмешивать Мию во все эти ваши чародейские интриги. Я знаю, что тот самолет взорвали. Я всегда хотела, чтобы моя дочь жила обычной жизнью!

– Так ваш муж тоже чародей? – выпаливаю я.

– Нет.

– Но… зачем Волкову… охранник?

– Ты забыл о том, что чародеи скрывают свое существование? – усмехается Татьяна Петровна. – Волкову по статусу телохранитель требовался. Муж еще радовался, что работа легкая…

Она машет рукой.

– И вы его любили? – не унимаюсь я. – Волкова?

– Кирилл! – осаживает меня дядя.

– Любила, – отвечает Татьяна Петровна. – И не жалею, что изменила мужу. Ты это хотел услышать?

– Есть еще причина, – вмешивается дядя, чтобы сменить тему. – Татьяна?

– Да говорите уж, – машет она рукой. – Это ваша тайна.

– Моя истинная – сестра Татьяны, – говорит дядя. – Она не хотела такого же для своей дочери.

– Но от судьбы не уйдешь! – горько произносит Татьяна Петровна. – Именно в вашем доме моя дочь встретила Кирилла.

– Все тайное становится явным, – возражает дядя. – Я говорил тебе, что Мия имеет право знать правду.

Мия слушает их молча, но после этих слов бочком движется к выходу. Ее бегства не замечает никто, кроме меня. Я иду за ней следом и нагоняю в саду.

– Бельчона…

– А? – оборачивается Мия. – Кай, не сейчас. Пожалуйста.

– Нет. – Я отрицательно качаю головой. – И не проси, одну не оставлю. Не сейчас.

Она недовольно морщится и идет в глубину сада, туда, где на липе висят старые качели. Веревки давно подгнили, ветка скрипит, но Мия садится на потемневшую доску.

– Упадешь, – предупреждаю я.

– Никогда, – отвечает она. – Их твой дядя делал, для меня. Он обещал, что они никогда не оборвутся.

– А ты поверила? Много времени прошло. Даже если тут заклинание стояло, оно давно выветрилось.

– Никому нельзя верить, – произносит Мия с болью.

– Неправда! Мне можно, – возражаю я.

Она вздыхает так тяжело, что мне самому становится больно.

– Если будет нужно, ты же тоже соврешь, – говорит Мия. – Ради меня.

– Не знаю, – отвечаю я честно. – Надо будет, совру. Но очень постараюсь этого не делать. А ты? Разве ты никогда не врешь? Во благо?

– Да, и я такая же, – соглашается она.

– Не суди так строго, Мия, – прошу я. – Прости ее.

– Да при чем тут мама! – злится она. – Мне что теперь делать?

– Ничего. Мне все равно, кто твой отец.

– Не ври! Тебе не все равно. Я видела, как ты на меня смотрел.

– Как?

– Как будто у меня рога выросли! Позолоченные!

Мы редко ругаемся, но… бывает. И я давно уяснил, что Мие нужно время, чтобы успокоиться. В обычное время я оставил бы ее одну, как она и хотела. И через полчасика ее злость прошла бы. Однако сейчас я до одури боюсь, что потеряю Мию. Она права, правда многое изменит. Если не в наших отношениях, то в отношении к ней и ее матери – точно. Шутка ли – наследница легендарного Акелы, Арсения Волкова! Да моя мать ни за что не промолчит! А, значит, об этом узнают все наши. И родители Волкова – тоже.

– Я удивился, это правда, – соглашаюсь я кротко. – Известная фамилия.

– Известная? – переспрашивает Мия. – Это еще хуже! А кем он был?

– Он был очень хорошим человеком и чародеем…

Я рассказываю Мие о Волкове, пока со стороны дома до нас не доносится голос Татьяны Петровны:

– Мия! Мия, где ты? Мия!

Это напоминает мне тот день, когда я впервые увидел Мию – обаятельную девчонку, развешивающую белье на веревках в саду. Как наяву слышу: «Вот же поросенок!» Именно после этих слов я оставил мяч, чтобы взглянуть на «поросенка». И пропал.

Я люблю Мию, и не потому, что она – моя истинная пара. Истинная связь – это бонус, чтобы никто не сумел нас разлучить. Любовь – это даже больше, чем волшебство. И я уверен, что наши чувства не изменятся под влиянием времени или обстоятельств.

Сажусь рядом с Мией, обнимаю ее за талию, и Мия кладет голову мне на плечо.

Старые качели скрипят, но отчего-то я верю, что веревка не оборвется.

Эпилог

Мия

– Горько! Горько! – кричат гости и начинают считать: – Один! Два! Три!

На глаза наворачиваются слезы. Сегодня я позволила себе быть сентиментальной.

– Ты чего? – пыхтит на ухо Кирилл. – Жалеешь, что у тебя не было такой свадьбы?

– Да иди ты! – сержусь я. – У меня все было прекрасно. А плачу от радости! Или это ты жалеешь?

– Я об одном жалею, – вздыхает он. – Увольнение только до вечера.

– Не завидуй, – фыркаю я. – Потерпи, всего год остался.

– Двадцать! – скандируют гости. – Ура-а-а!

Раскрасневшиеся жених и невеста опускаются на стулья, а ведущий свадебной церемонии приглашает всех размяться в танце.

– Все же хорошо, что наша свадьба не была такой… старомодной, – говорю я, когда мы с Кириллом выходим на крыльцо банкетного зала, подышать воздухом.

– Дядя тоже не в восторге, – хмыкает он. – Это, между прочим, твоя бабуля настояла.

– Ее можно понять, – парирую я. – Это, между прочим, твой дедуля чуть всю жизнь ее дочери не испортил.

– Ой, не начинай, – просит Кирилл. – Все равно не поругаемся.

– Иногда мне кажется, что ты этого хочешь, – жалуюсь я, отворачиваясь.

– Ну… может… самую малость… – признается он, обнимая меня. – Ради бурного примирения.

И лезет ко мне целоваться.

– Маньяк! – смеюсь я, отбиваясь. – Увидят же!

– И что? Я целую собственную жену!

Мы с Кириллом поженились год назад, после того, как получили дипломы. Пять лет… С одной стороны, они пролетели незаметно, в учебе. С другой, я помню и бессонные ночи, полные рыданий. Мы скучали друг без друга безумно. И каждый день, проведенный вместе, казался нам драгоценным подарком судьбы.

После того, как Кирилл принял присягу, мы виделись почти каждую неделю, за исключением тех выходных, на которые выпадали его дежурства. Дядя оказался прав, вернее, просто знал, что в училище есть портальное сообщение с разными городами. Так что Кирилл тратил на дорогу ко мне каких-то пять минут.

И все же три-четыре часа, проведенные вместе – слишком мало, чтобы утолить нашу жажду друг друга. Спасала учеба. Но мы все равно считали часы до того дня, когда сможем пожениться и жить вместе.

Когда выяснилось, чья я наследница, родители Кирилла приняли его выбор. Он иногда виделся с матерью и отцом, но, кажется, так их и не простил. Я не вмешивалась. Мне со своими родственниками проблем хватало.

Во-первых, как выяснилось, семья мамы жила в столице: отец, мать и сестра. То есть, я обзавелась бабушкой, дедушкой и тетей. Мама не ссорилась с ними. Они с сестрой решили, что «так будет лучше».

Ненавижу эти слова! Но все же… в чем-то понимаю и маму, и тетю.

Тетя Света старше мамы. Именно от нее дядя Лёня уехал еще до моего рождения, чтобы разорвать истинную связь. Однако, как оказалось, это невозможно.

Дядя Лёня, а не Леонид Сергеевич? Конечно! Теперь мы родственники, и не только через Кирилла.

Они дружили… Светлана, Леонид, Арсений… Мама тоже крутилась в их компании, хоть и была младше. Она уже тогда влюбилась в Арсения, но он не воспринимал ее всерьез – девчонка же! А у Светланы и Леонида случилась первая любовь. И истинная связь. Кстати, от мамы скрывали «чародейство», но она все равно узнала – от Арсения, случайно. Это и определило ее дальнейшую судьбу.

Когда дядя Лёня уехал, «разорвав» связь, тетя Света долго болела, с трудом переживая разлуку. И решила, что ни за что не признается, как несчастна. Придумала, что вышла замуж и родила детей. А мама, хоть и любила Арсения, вышла замуж за обычного человека, Михаила Беленького. Но от судьбы, как известно, не убежишь.

Когда дядя Лёня выразил желание заботиться о маме и ребенке, она согласилась из-за сестры. Так она могла хотя бы изредка рассказывать Светлане, как живет ее любимый. Да и вообще… «присматривать» за ним – следить, чтобы он вовремя ел, не болел. Правда, дядя Лёня предлагал полное содержание, не требуя ничего взамен, но мама выставила условия: она будет работать служанкой, и я не должна ничего знать о прошлом, вплоть до того, что мои бабушка и дедушка живы.

– Мне казалось, это убережет тебя, – вздыхала мама, когда мы говорили. – Но от судьбы не убежишь.

Я не винила маму за ошибку. Ей тогда было меньше лет, чем мне сейчас. Это мне с Кириллом повезло, а мама и тетя вынесли немало испытаний. Кто я такая, чтобы судить юных влюбленных девочек?

Но если с мамиными родственниками я познакомилась легко, сразу получила статус «любимая внучка», и охотно забегала к ним в гости после занятий, то с родственниками отца поначалу общалась с трудом.

Если честно, я вообще не хотела знакомиться с Волковыми. Да, их не в чем упрекнуть, они не знали о моем существовании. И все же… они другие, что ли? Я выросла, как дочь служанки. А они – аристократы в седьмом поколении. Я все время боялась сделать что-то не так.

Знакомиться пришлось, потому что мама Кирилла хранить тайну не захотела. Так и заявила, что ее драгоценный сыночек не женится на дочери служанки, но с удовольствием возьмет замуж наследницу знаменитого Акелы. Кирилл только поржал над этим. А мне пришлось расхлебывать!

Без экспертизы не обошлось. Причем пожилая чета извинилась за то, что пришлось делать тест тысячу раз до и столько же – после. Ужасно неловко! А когда подтвердилось, что я – их внучка, они стали обращаться со мной, как с хрупкой и драгоценной вещью. И мне опять было неловко.

Пришлось отбиваться от попыток поселить меня в «родовом гнезде». Меня задаривали, просили присутствовать на семейных торжествах, даже сватали! А я терпела, чтобы не обидеть стариков.

И все же настал момент, когда терпение лопнуло. Я решительно отказалась от дорогой машины и высказала все, что накопилось.

Несмотря на злость, я все же старалась быть вежливой, и сказала, что буду навещать их и без подарков, замуж выйду только за Кирилла, а любимую физику не брошу ни за что в жизни. Как ни странно, после этого меня полюбили еще сильнее. Потому что я «так похожа на отца»! Дедушка не без гордости заявил, что у меня такой же волевой характер, а бабушка, прослезившись, добавила, что как будто вернулась в молодость.

Свадьбу мне планировали грандиозную. И мы с Кириллом поженились тайно, чтобы избежать шумихи и толпы гостей.

Столько обид было…

Но нас простили, когда выяснилось, что во время ритуала я, получив силы Кирилла, стала… немножко ведьмой.

Во время бракосочетания ведьма и чародей делятся своими силами друг с другом. И Кирилл уперся, что хочет того же самого и для нас, хотя силой обладал только он. У полукровок редко проявлялся магический талант. Но когда мы по-настоящему стали мужем и женой, произошла моя инициация, как ведьмы.

Мне сказали, что полноценной сильной ведьмой я не стану, однако могу использовать дар при изучении природных сил магии. Вот так я вляпалась в маго-физическую аспирантуру! Под руководством дяди Лёни.

Кирилл, окончив училище, получил звание офицера и распределение в военно-магическую часть. И жить ему полагалось там. Так что… семейным очагом мы пока не обзавелись. И радовались каждой встрече.

– Слышь, бельчона… – говорит Кирилл, уставившись куда-то вдаль.

– Чего?

– Мы же молодоженов поздравили?

– Поздравили, – соглашаюсь я.

– И дядин дом… сейчас свободен?

– К чему это?

– Ну его, этот торт! Поехали, а? Я так соскучился…

Кирилл смотрит на меня щенячьими глазами, и я ведусь, хотя прекрасно знаю, что он и по характеру – тот еще котяра. Просто… я хочу того же самого.

– Может, все же предупредить? – сомневаюсь я.

– Брось, им не до нас. Вспомни нашу первую брачную ночь.

Я помню, Кирилл. Никогда не забуду.

– Ты успеешь вернуться в часть?

– Женщина! Сейчас перекину через плечо и утащу в пещеру! – шутит Кирилл. – Если упираться будешь – точно не успею.

– Тащи, – милостиво разрешаю я.

«Мне запретили тебя любить», – твердили мы, едва познакомившись.

Но запретить любить нельзя. Никогда. Никому.