Текст книги "Та, которой могло не быть (СИ)"
Автор книги: Кира Леви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Никогда ещё в своей жизни я не чувствовал неуверенности, и не было таких моментов, когда я бы не знал, что делать. Но только не в отношении моей маленькой супруги.
Стихии требовали завершения брачного ритуала, а я и помыслить не мог о том, чтобы лечь в супружескую постель с подобными намерениями. Как исполнять супружеские обязанности с незрелым магом, не достигшим совершеннолетия, не покорившим свои Стихии?
Вся эта неделя после свадьбы превратилась в сущий ад. Видеть Мирайю, случайно её касаться, общаться в непосредственной близости, видеть в её глазах желание и каждый раз отгораживаться от неё, закрыв дверь между комнатами на ключ. Было пару ночей, когда я себя останавливал в самый последний момент, уже взявшись за ключ и повернув его среди глубокой ночи. А однажды я не выдержал и вошёл в её комнату. Мирайя спала, свернувшись в клубочек. Такая маленькая на огромной постели. Так хотелось лечь рядом, но я сдержал себя и ушёл в свою комнату.
Стихии мне дали в жёны уникальную женщину. Не устану восхвалять их.
– Сильных Стихий, – поздоровался с сонным созданием.
– Куда уж больше. Меня переполняет энергией, – немного хриплым, сорванным от страстных стонов голосом ответила супруга. От этого её голоса внутри сладко сжалось. Коралловые губы, чуть припухшие от жадных поцелуев, насытиться которыми невозможно, притягивали.
– Я помогу.
Я развернул её лицо за подбородок и склонился, больше не сдерживаясь и наконец-то освободившись от всех запретов. Целовать желанную женщину можно по-разному. Утренний поцелуй был наполнен трепетной нежностью и неспешной уверенностью, что сокровище, что в моих руках, никуда не сбежит. Я изучал и запоминал изгиб губ красиво очерченного рта, боролся с бойким язычком, пил жаркое дыхание, чувствовал, как разгорается её желание, как подставляется под ласки упругое тело.
– В твоих глазах горит огонь рода Демийских, – оторвавшись от губ, я с удовольствием рассматривал серые глаза жены. Магия разгоралась внутри расширенных зрачков, закручиваясь огненной спиралью.
– Что это значит? – немного настороженно спросила Мирайя. Её руки продолжали обнимать меня за шею, не отпуская.
– Род Демийский не прервётся и получит сильных наследников. Ты приняла мои Стихии полностью. Пропустила их через себя и, объединив со своими, вернула мне. Ты мой источник, Мирайя, щит и копьё. Такого ещё не было в истории.
– А это как-то видно посторонним? Ну, что я такой уникум.
– Нет.
Мирайя задумалась, неосознанно поглаживая меня по волосам. Тонкие пальцы пропускали короткие пряди моих волос между пальцев. Я перевернулся, чтобы не наваливаться на жену, и потянул её на себя, прижав к себе.
– Тогда не стоит никому говорить о моих способностях. Пусть все знают, что я твой источник. Этого достаточно.
– Ты чего-то опасаешься? Кому-то не доверяешь? – её предложение удивило. Я привык делиться с братом всем важным. А способности нашей семьи были даже слишком важны для королевства.
– Не хочу лишнего внимания. Я и так в центре внимания.
– Король должен знать. И твой отец, как верховный маг.
Она упрямо мотнула головой и, скатившись с меня, села в постели.
– Калеб, что это такое?! – супруга смотрела по сторонам и открывала рот, как рыбка, выброшенная на берег.
Я быстро сел рядом и перетянул её к себе на колени. Обнял, защищая, и успокаивающе погладил по дрожащей спине.
– Ничего страшного не произошло. Подумаешь, всего-то придётся сделать ремонт. Не в первый раз. Графиня Виленийская поможет. У неё уже опыт в этом деле есть.
Ну да, комната была полностью разрушена. Не пострадала только кровать, на которой мы спали. Остальная мебель была разбита в щепки. Шпалеры ободранными лохмотьями свисали со стен. Все мелкие предметы сметены с дамского столика на пол. Обрывки обивки кресла ленточками свисали с люстры.
Успокоить Мирайю не получалось. Видимо, что-то не то я говорил, потому что она вдруг жалобно расплакалась.
– Это что же, всякий раз будет, когда мы с тобой... будем... заниматься любовью?
От такого предположения я рассмеялся. Заплаканные глазки с осуждением посмотрели на меня, отчего мне сразу же пришлось напустить на себя серьёзный вид.
– Нет, моя дорогая. Это был единственный раз, когда Стихии были полностью предоставлены себе и в конкурентном противостоянии решали, которая их них станет доминирующей.
– Ты уверен? – она повернула ко мне лицо, обняла за шею и так это, не шутя, предложила: – Предлагаю проверить опытным путём.
Глава 41. Время разделить прошлое
После подтверждения статуса супругов на брачном ложе, Калеба как подменили. Вся его нерешительность в отношении меня, хвала Стихиям, испарилась. Осталось только пуританское воспитание зоуракца. А это значит, в присутствии посторонних не проявлять откровенных знаков внимания. Никаких публичных поцелуев в губы, объятия выражаются в скромной поддержке за талию. Максимум – это держаться за руки.
Зато наедине или скрывшись со мной за углом от внимательного взгляда бабушки, Калеб вёл себя раскованно и страстно-несдержанно. И мне это нравилось. Потом мы, как заговорщики, переглядывались за столом, стараясь держать лицо, а не расплываться в глупой улыбке влюблённых.
Кроме того, Калеб нарушил все установленные обществом правила в части поведения супругов. За столом мы сидели рядом, и спальня у нас стала общей.
Изначально я переселилась к мужу на время ремонта в моей комнате, да так и осталась. Милорд Демийский непреклонно заявил:
– Я слишком мало могу уделять тебе времени в течение дня, любовь моя, чтобы ещё ночью не чувствовать тебя рядом.
Из всей его фразы тогда я услышала для себя самое важное – мой супруг признался в любви.
Калеб, лукаво улыбаясь, протянул руки в мою сторону. Ладони его были сложены так, словно между ними что-то находилось. На моих глазах творилась магия. Зеленоватая дымка клубилась между ладоней, просачиваясь сквозь пальцы. Мужчина медленно приподнял одну ладонь, и на второй я увидела чудный бутон алой розы. На моих глазах лепестки раскрылись в пышный цветок. Одновременно с этим у розы вырос зелёный стебель с листьями.
– Калеб, она прекрасна! – взволнованно потянулась за волшебным цветком. – Это чудо!
Я уже взяла розу и вдыхала сладковато-свежий аромат. Цветок не был иллюзией. Он был настоящим!
– Как ты это сделал? – было чему удивляться. Один из учителей как-то рассказывал о редчайших способностях магов. Но ничего подобного за супругом я не замечала.
– Созидательная магия, – мужчина улыбался, глядя на моё ошарашенное лицо.
– А почему ты раньше не показал, что владеешь ею? И в хрониках королевской семьи об этом ничего не сказано.
Муж обнял меня за талию, прижимая к себе и удерживая розу между нами.
– Потому что раньше я ею не владел.
Мои глаза от удивления округлились, и я с неподдельным интересом ждала продолжения объяснения.
– Это результат сплетения Стихий после нашего единения. Такое чудо стало возможным благодаря тебе, Мирайя.
– Мирайя! – нетерпеливо позвал меня Калеб. – Мирайя, ты где?
Я находилась в домашнем кабинете мужа, смежном с библиотекой, и усердно изображала прилежную ученицу. На самом деле я пыталась открыть дневник, оставленный для меня Мирайей. Я всё ещё никак не могла назвать её мамой. В последнее время учиться не получалось, мне было тяжело сосредоточиться на чём-то одном. Мысленно я то и дело обдумывала всё, что мне стало известно о прошлом моих биологических родителей, о моём рождении. Мне неимоверно хотелось разгадать тайну, окутывавшую моё рождение. Данных скопилось уже предостаточно. Стоило всё систематизировать и проанализировать, но доверять эти сведения бумаге я не хотела. Мало ли, кто мог прочитать мои записи. Вот и приходилось прокручивать умозаключения в голове снова и снова.
Зов мужа вывел меня из глубоких размышлений. Калеб уже подходил к столу, когда я задвинула дневник за книгу по теории техномагии. Этот раздел магии стал для меня открытием. Конечно, я видела её применение на примере машин, но не придавала значения. Сегодня на уроках я предлагала учителю варианты сочетания магии с предметами быта. Это было весело и позволяло внедрить в повседневную жизнь предметы, аналогичные тем, что мы пользовались на Земле.
– У тебя от меня какие-то секреты? – вдруг спросил Калеб и посмотрел в сторону неаккуратно спрятанного дневника родительницы.
От неловкой ситуации я покраснела, выдавая себя ещё больше. Тем не менее встала из-за стола и, обойдя стол, приблизилась к супругу. Я чувствовала, как Калеб нетерпеливо, ждёт пока я подойду поближе, чтобы заключить в объятия и поцеловать так, как может только он. У нас уже вошло в привычку: он возвращается со службы, а я встречаю его на уровне портала. А сегодня я потерялась во времени, из-за чего заставила мужа понервничать.
Скрывать что-либо от мужа с ментальными способностями было невозможно. Хотя против моей воли он никогда не проникал в моё сознание. Всегда следовал кодексу менталистов. Копаться в сознании других можно было, только заручившись добровольным согласием непосредственно того, кого считывают или же его официального представителя. Конечно, это не распространялось на преступников, шпионов, которые как раз и проходили через ведомство супруга.
Придумывать оправдания на ходу тоже желания не было. Я устала в одиночку копаться во всей этой истории.
– Это не секрет. Скорее, запутанное дело, к которому ты тоже имеешь отношение.
Мне удалось заинтересовать супруга. Но прежде я захотела слегка его подразнить.
– Я сегодня целый день решаю, какой фасон платья стоит заказать модистке. Приглашение твоего брата на королевский бал сонного сезона озадачило меня. На этом балу я впервые появлюсь в роли твоей супруги. Наши наряды должны быть парными, а я совсем не знаю, какой цвет выбрать основным. Что предпочтёшь?
Этот бал был последним в году и знаменовал собой начало календарной зимы. Следующий бал организовывался весной и праздновался в первый день нового года.
– Наш родовой цвет тёмно-фиолетовый. В остальном полагаюсь на твой вкус, радость моя.
Муж вдруг мягко подхватил меня за локоть, привлёк к себе и нежно поцеловал. Коварный приём напрочь выветрил из головы все мысли, кроме романтических. Я таяла в руках супруга, нежась в его неспешной ласке. И не знаю, чем бы всё закончилось, если бы мы не свалили на пол с громким стуком книги и фарфоровую чернильницу. Изящная вещь разбилась вдребезги, разбрызгивая вокруг себя содержимое.
Большая часть чернил попала на тетрадь Мирайи и я, приглушённо ойкнув, рефлекторно бросилась её спасать, совсем позабыв, что в мире магии разлитые чернила можно убрать взмахом трости.
– Что это? – муж перехватил у меня из рук тетрадь и с интересом развернул её. – Ого! Чей это у тебя гримуар?
На развороте, где раньше были записаны слова, посвящённые мне, теперь не было текста. Зато появились рунические символы. Значение рун я ещё не изучала, но из всех изображений узнала только один, обозначающий «сокрытие». Когда я гостила у герцогини, бабушка показывала, как открывается сейф для хранения драгоценностей. Там тоже был этот символ.
– Что такое гримуар?
– Это как личный дневник мага, в котором ведутся записи всех экспериментов, записываются конечные формулы заклинаний, какие-то теории, над которыми трудится маг.
Калеб пролистнул пустые страницы и вернулся к началу.
– Его можно открыть? Как-то прочитать? – я нетерпеливо заглядывала в тетрадь.
– Подобрать код входа очень сложно. Как правило, маги очень хорошо защищают свои открытия. Но, чтобы их труд не пропал даром, они назначают наследника, которому и открывается гримуар. В крайнем случае, если маг по какой-то причине не успевает это сделать, то гримуар сам может выбрать себе нового хозяина. Знания, хранимые в подобных магических книгах, могут нести опасность для непосвящённого.
Супруг закрыл гримуар и отложил его на край стола. Обложка оказалась совершенно чистой. Никакого следа от чернил не осталось и в помине, что порадовало. А вот серьёзное и даже строгое выражение лица герцога не сулило мне ничего хорошего.
– Итак, откуда у тебя подобная вещь?
– Давай сначала поужинаем, – мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Не каждый день приходится признаваться кому-то, а тем более очень близкому человеку, что мои родители, возможно, хотели причинить вред своему ребенку. – Разговор будет откровенным... и непростым.
Калеб нехотя согласился. Подхватил дневник Мирайи и забрал с собой в столовую. Я шла рядом и обдумывала, что стоит рассказать, а о чём умолчать. Но, поспорив сама с собой, решила, что пришло время разделить груз прошлого хотя бы со своим супругом. Более подходящей кандидатуры не было. Отец был в числе подозреваемых. Бабушке не стоило говорить что-либо о её дочери, пока я не разберусь с тем, что произошло на самом деле. Она слишком её любила. Брата в качестве помощника я не рассматривала, просто потому, что не хотела втягивать его в это тёмное дело.
Несмотря на то, что Калеб очень хотел выяснить, откуда у меня гримуар неизвестного мага, ужинали мы степенно, уделяя должное внимание шедеврам поваров. Всему своё время.
Наш новый управляющий мастер Фергюсон присутствовал за ужином. Он, словно ястреб, следил за работой нанятого персонала. Меня же всё ещё коробило от того, что даже простой семейный ужин на двоих превращался в целую церемонию. Но для герцога Демийского это было естественным. Я же представляла, что ужинаю в ресторане.
Между сменами блюд, как правило, заводился неспешный разговор. Этот раз не стал исключением.
– Совсем забыл тебе рассказать, – супруг развернулся ко мне вполоборота и накрыл мою ладонь своей. Прикосновение позволило тут же считать эмоции Калеба. Спокойная уверенность почему-то сочеталась с тревогой. Это было как многослойный пирог: сверху красивый и румяный, а внутри ещё сыроватый.
– Что-то случилось? – настороженно прислушалась, стараясь ничего не упустить из эмоций герцога на случай, если он захочет что-то скрыть от меня.
– Ничего непредсказуемого. Сегодня состоялось заседание Совета магов. Король утвердил срок наказания для маркиза Мелфи, виконта Ормонда и барона Баттенберга.
– Ох, – я совершенно забыла об этом. – И какой срок?
После моей сумасшедшей свадьбы я ни разу не встречалась с братом. Только с отцом виделись дважды. Вторая встреча была после состоявшейся брачной ночи. Оказывается, когда дочь становится супругой магу, то отец это ощущает. Он чувствует, как из рода уходит часть магии. Со временем ощущение потери стирается.
– Семь лет. Король считает, что твой брат и так наказал себя. Приговор вступит в силу с завтрашнего дня.
– Завтра? Так быстро? Калеб, я хочу увидеть брата до его отъезда. Он сейчас в родовом замке Мелфи, – меня потряхивало от новости. – Нужно было подать прошение королю. О, Стихии, я плохая сестра.
– Мирайя, успокойся. Ты прекрасная сестра. Я видел, что Аластер принял тебя и не винит. Он взрослый маг и понимает, что за свои поступки следует отвечать. К тому же он был не один, а с друзьями. Ты бы не подала прошение в их защиту, и было бы несправедливо, если бы они понесли наказание, а главный зачинщик – нет.
Калеб сжал мою руку, привлекая к себе внимание.
– Не грызи себя. Если хочешь, то завтра увидишься с братом. Я придержу вестник с решением короля на сутки. Маркиз будет добираться к месту службы своим ходом, а не порталами. Это дань традиции. Маг должен прочувствовать тяготы дороги и лишения. Он будет ограничен в средствах и сможет взять с собой только самые необходимые в дороге вещи.
– Да! Хочу! – я подскочила со своего места в порыве куда-то бежать. Но, заметив на лице супруга недоумение, присела на стул. – Будем добираться порталами? На дорогу нужно часа три, если я не ошибаюсь. Но я ещё так не путешествовала. В прошлый раз из-за нестабильности моих Стихий отец остерёгся пользоваться порталами.
– Теперь всё изменилось, – Калеб развернул мою ладонь и поцеловал в серединку. – Ты научилась стабилизировать магию, удерживать Стихии в подчинении. Завтра утром я провожу тебя в замок Мелфи. Мы воспользуемся королевским порталом. Он доставит нас до границ земель твоего отца. Непосредственно в замок мы не сможем попасть. Хранитель не позволит. Но это сократит наш путь до часа. Магистр отправится с нами. Он тоже хочет увидеть сына перед его отъездом. И твой дядя – милорд Райерд Мелфи. Так что вся семья соберётся.
– Мастер Фергюсон, – герцог махнул в сторону управляющего, – пожалуй, на сегодня всё. У миледи пропал аппетит. Подайте чай в библиотеку.
Калеб поднялся из-за стола и помог мне встать, придержав стул и предложив мне локоть. Мне стало стыдно, что я не дала мужу спокойно поесть, может быть, в первый раз за день.
Герцог целыми днями пропадал на работе и не всегда успевал пообедать. Мне об этом бабушка рассказала.
– Ты из-за меня остался голодным, – тяжело вздохнула и покосилась на стол.
– Не тревожься. Сейчас меня больше интересует другое. Я хочу, чтобы ты утолила мой голод иного рода. Тайны, вот что меня интересует. Мне не терпится узнать про гримуар.
***
В библиотеке было уютно. Приглушённый свет создавал немного интимную атмосферу, но мне было не до романтики. Мы расположились в креслах друг напротив друга. Управляющий установил столик между нами и сервировал его всем необходимым для чаепития.
Я нервно потёрла руки, расправила несуществующие складки на подоле платья, собралась духом и подняла глаза на супруга. Калеб терпеливо ждал.
– То, о чём я тебе сейчас расскажу, пока никто не должен знать. Это касается меня и моей семьи. Обещаешь? – я протянула над столиком руку, чувствуя, как кожу приятно пощекотало горячим паром, поднимавшимся от наполненных чаем чашек.
– Обещаю, – муж пожал мне руку, и магия подтвердила его клятву, окутав наши скреплённые ладони золотистым сиянием. Так просто, когда Стихии послушны, и мысленно можно ими управлять.
– Гримуар, который ты держишь в руках, принадлежит Мирайе Виленийской-Мелфи. Моей матери. Дай мне его.
Калеб с невозмутимым выражением лица протянул мне тетрадь. Я взяла её в руки и открыла. Когда гримуара касалась уже только я, то на форзаце снова появилась надпись, адресованная мне.
– «Моей малышке, с надеждой на прощение. Слишком родная, чтобы стать ненужной. Пусть Стихии решат, кем тебе стать. Мирайя Мелфи, твоя мама. Позволю себе ею быть, мой огонёк, хотя бы на страницах этого дневника.» – я вслух зачитала послание и, отложив тетрадь на некоторое время в сторону, принялась рассказывать всё, о чём я узнала из своих снов, видений, и какие успела сделать выводы из разговоров с членами семьи.
Герцог очень внимательно меня слушал. Взгляд его изменился, стал пристальным и таким железным, что захотелось под ним поёжиться. Сейчас он больше походил на главу Тайной канцелярии, чем на моего любимого мужчину, который сумел окружить меня заботой и нежностью. Эта другая ипостась моего супруга могла бы испугать в том случае, если бы я не добровольно ему всё рассказывала, а находилась на допросе.
– Моя бабушка – очень хорошая мать, безгранично любившая свою дочь. Она вырастила Мирайю совершенно домашним ребёнком. Романтической, как и положено быть юной неискушённой девушке, и достаточно умной, чтобы стать прагматичной женщиной.
Когда Мирайя достаточно повзрослела, герцогиня вывела её в свет. Девушке нужно было подыскать подходящую партию. Это не мог быть маг со средними способностями. Нет. Ведь Стихии девушки были очень сильными.
На том первом балу и состоялась знакомство Мирайи с герцогом Мелфи. Такой завидный холостяк обратил внимание на способности юной магессы. Он был так галантен, внимателен. Мужское внимание льстило, а то, что это был сам легендарный магистр – вдвойне! Только тут и начинаются загадки, – я перевела дыхание и отпила остывающий чай. – Бал длился два дня. На второй день Мирайя, следуя коридорами замка, случайно отстала от группы молодых девушек, таких же, как она, дебютанток, и свернула куда-то не туда. Вообще она была достаточно любопытна, и в зале ей было не настолько интересно, как посмотреть, где служили её отец и мать. Свернув в очередной раз, она столкнулась с магистром. Сердечко юной девушки затрепетало. Оказаться наедине с таким завидным холостяком! Тем, кто вчера выказывал ей знаки внимания! Но магистр её не узнал. Холодно поинтересовался, что она делает в личном крыле принцев и предложил провести в зал. Малышка Мирайя растерялась и молча согласилась. Ещё через два дня магистр сговорился с герцогиней Виленийской о помолвке. Он оценил потенциал девушки и, получив одобрение Оракула, подписал брачный договор.
– Откуда тебе известны такие подробности?
– Об этом мне рассказала сама Мирайя. Точнее, её воспоминания, заключённые в портрет в столичном доме Виленийских. Вести диалог с воспоминаниями достаточно сложно, – я кривовато улыбнулась, вспоминая, как в течение трёх дней, пока гостила у герцогини, складывала из разрозненных фраз, озвученных «призраком», эту историю. – К сожалению, колоссальная разница в возрасте и в жизненном опыте привела к тому, что брак моих родителей не был счастливым. В этом признался и мой отец. Он не дал юной девушке того, что желало её сердечко – любви.
Мирайя быстро поняла, что супруга она интересует только как неиссякаемый источник. Она не смирилась, старалась привлечь внимание герцога. Иногда у неё получалось. Казалось, что искра в сердце бесчувственного супруга разгорается, но потом всё снова гасло. С моим зачатием тоже не всё просто, – я тихонько рассмеялась, вспоминая, что мне рассказало воспоминание Мирайи. – Мирайя опоила мага приворотным зельем собственного производства. Великий магистр не распознал его. Для отца это могло плохо закончиться, если бы Мирайя была подлой и бессердечной. Зелье вызывает слепое обожание. Со стороны это выглядит, как сильная привязанность. Мужчина теряет волю и полностью подчиняется женщине. Но эти чувства искусственны. А подобный суррогат Мирайю не интересовал. Она хотела, чтобы её любили так же, как это было у родителей.
Я замолчала, сосредоточенно вглядываясь в одну точку. Мне было жаль мою биологическую мать. Тяжело представить, какое разочарование она испытала, когда осознала, что является нелюбимой женой, и перемены вряд ли наступят.
– Дальше, – голос герцога вернул меня в действительность.
– Я не знаю, что произошло дальше. Действие зелья прекратилось через сутки, но муж продолжал оказывать Мирайе знаки внимания. Это было золотое время. Бабушка говорит, что Мирайя светилась от счастья. Через две недели она убедилась, что ритуал прошёл, как нужно, и она беременна мной. Вот тогда Оракул и выдал то пророчество, которое изменило судьбы многих. Твою и мою в том числе.
Сначала всё было прекрасно, но, по воспоминаниям бабушки, чем больше был срок беременности, тем сумрачней становилась Мирайя. В воспоминаниях Мирайи об этом ничего нет. Я надеялась, что записи в гримуаре прольют свет на эту тайну. Но я не могу его прочитать. Судя по посвящению, он мой, но мне он не открывается. Для этого нужен какой-то особый ритуал? – я с надеждой ждала ответ Калеба.
– Обычно такие вещи реагируют на кровь. И я согласен, он – твоё наследство.
– Я уже пробовала. И ничего. Страницы пусты, как видишь, – действительно, кроме одной единственной надписи, ничего не было.
– Где ты это делала?
– В комнате, где нашла дневник, а потом ещё в спальне Мирайи в доме Виленийских, – я разочарованно вздохнула и захлопнула гримуар.
– Не то, – маг дёрнул плечом. – Такие ритуалы нужно проводить у источника. Завтра я помогу тебе.
– Правда? – робкая надежда задрожала внутри, как огонёк. – Ты останешься со мной?
– Да, – для убедительности Калеб кивнул. – Нам нужно провести один ритуал у источника, чтобы Хранитель земель признал мою магию, как дружественную.
– Теперь перейдём к самой неприятной части моего рассказа. Я расскажу только то, что видела и слышала, но почему так произошло – ответа у меня нет.
Я снова промочила горло чаем и приступила к повествованию. Герцог не перебивал. Слушал так внимательно, что, казалось, превратился в натянутую струну.
– Ты знаешь, как я попала в этот мир и почему. Знаешь, как неприветливо меня в нём встретили. Боевое заклинание, выпущенное Аластерем в спину непонятной не магички, должно было убить меня на месте. Нет свидетеля – нет причины для разбирательств. Но в это дело оказалась втянута герцогиня Виленийская, да и не магичка оказалась с секретом. Мощное заклинание Аластера сослужило добрую службу. Оно разрушило печать, наложенную Сильфом на мой магический источник, и выпустило Стихии. Те, в свою очередь, пробудили мои глубокие воспоминания о моём рождении. Я родилась в сезон гроз, когда цвели пионы и небо разрезали молнии...
Мои воспоминания-видения во время моего рассказа словно ожили, выпущенные из подсознания. Казалось, я слышу голоса наяву. Чувствую движение ветра – призванного элементаля. Ощущаю холод в своём маленьком тельце и острую боль от прокола на пальце. Я не понимаю, что происходит, почему меня вытолкнули из укромного тёплого местечка в этот враждебный мир. И вдруг ощутила резкую боль в сердце, словно меня проткнули острой иглой и прокрутили на её острие. Я закричала, схватившись за грудь.
Сильные тёплые руки подхватили меня и прижали к живому источнику, отгораживая от холодного сумрака мира Теней.
Я осознала себя не сразу. Со слипшихся от слёз ресниц по щекам стекали солёные капли. Горячие губы мужа торопливо что-то шептали. В ушах стоял писк, но постепенно он стих, и я разобрала слова какого-то заклинания.
– Больше не смей так делать! – Калеб крепко прижал меня к себе. Он был напуган и зол.
– Ты ещё не умеешь самостоятельно выходить из транса.
– Я не специально. Сама не понимаю, как так получилось, – прохрипела и уткнулась лицом в плечо супруга, вдыхая его аромат и медленно приходя в себя.
– Какая же ты непредсказуемая, любовь моя.
Мне нравилось сидеть на коленях у мужа. В его объятиях я чувствовала себя защищённой и спокойной. И молчать было уютно. Наконец-то мы оба успокоились.
– Итак, – герцог подвёл итог, – кто-то из магов хотел отнять Стихии у младенца. Умно. В целом, у нас трое подозреваемых. Если отнять Стихии у новорождённого, он не умрёт, но будет жить, как не маг. Хотя, если повезёт, то может проявиться собственный пассивный дар. Учитывая твою родословную, с большой вероятностью это была бы менталистика. Но у тебя проявилась ещё эмпатия, которой нет у твоих родителей, но есть у дяди. Так, моё сокровище, позволь мне поговорить с магистром об этом.
– Почему три? – я сосредоточенно засопела. Всё это время я думала только о двоих. О близнецах.
– Ты только что говорила тремя мужскими голосами. Так, я подниму из архива дело двадцатисемилетней давности. В свете открывшихся обстоятельств кое-что теперь выглядит иначе. Мне нужно восстановить в памяти то время.
– А мне покажешь? – совсем не по-герцогски шмыгнув носом, я снизу вверх посмотрела на Калеба.
– Обязательно.
