Текст книги "Сквозь тернии к счастью (СИ)"
Автор книги: Кира Фарди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Ты и орехи туда положишь?
– Нет. Молотые косточки и придадут такой вкус.
– Но косточки будут попадаться на зубах.
– Не переживайте. Это почти не чувствуется. Погодите, я вас сейчас угощу.
Я очень гордилась этим необычным рецептом, доставшимся мне от бабушки. Несколько тортов я испекла заранее, чтобы уже утром они украшал витрину, как талисман. По дороге к холодильнику я заглянула в комнату к дочери. Леночка и Семен, устав от игр, заснули прямо на полу. Они весь вечер носились рядом со взрослыми, заряжая всех веселым смехом.
Я только открыла дверь холодильника, как услышала крик:
– Рита, тебя к телефону спрашивают, – звал Гарик.
– Меня?
Это было настолько неожиданно, что я схватила торт и кинулась в зал. Трубка лежала на барной стойке. Я поставила поднос рядом, взяла ее и спросила:
– Да, кто говорит?
В трубке что-то хрипло дышало и шипело, будто там жило сказочное чудовище. Я испугалась и хотела уже отключиться.
– Это я, – послышался слабый голос, словно ветер колыхнул занавеску на окне.
Я вздрогнула, резко повернулась, зацепила локтем поднос, и торт упал на пол. Я смотрела на кусочки, разлетевшиеся в разные стороны, на пятна белоснежного крема, до меня доносились встревоженные крики друзей, но в голове билась только одна мысль: «Антон?»
Я съехала по стене на пол, прямо в кремовую кашу. Сердце готово было выскочить из груди, глаза заполнились слезами. Вся защита, которую я выстраивала долгими годами, рухнула в один миг.
Только сейчас я поняла, как долго ждала этого момента!
Глава 11. Антон
Очнулся я в больничной палате. Вокруг меня собралась толпа врачей, не иначе решили устроить консилиум.
Я огляделся: опять торчит из локтевого сгиба игла капельницы, на пальце надета прищепка пульсоксиметра, а рядом пикают медицинские приборы. До боли знакомое и ненавистное положение тела, вытянутого на больничной кровати.
– Что случилось? – просипел я.
– Антошечка, – ко мне кинулась мама. Ее лицо было красное от слез. – Доктор, он очнулся.
– Я вижу, вижу, – по-английски ответил врач и наклонился ко мне.
– Что со мной было?
– Вот мы и пытаемся разобраться. Расскажите нам, молодой человек, что случилось.
– Не знаю, – растерялся я. – Я разговаривал по телефону, потом почувствовал, как иголки побежали по всему телу, руки задрожали, и я отключился.
– Мы нашли тебя на веранде. Ты лежал на досках пола, будто пытался самостоятельно встать.
– Я? Встать?
Вот это была новость! Я совершенно не помнил этого момента. Телефон упал… Черт! Может, я пытался до него дотянуться?
– Интересно, – потер подбородок врач и переглянулся с остальными.
– А может, это восстанавливается чувствительность? – с надеждой спросила мама.
– Я бы не хотел вас расстраивать, но чудеса случаются очень редко. Но соглашусь, в организме Антона произошел какой-то сдвиг. Будем разбираться, на пользу эти изменения или во вред.
Доктор осмотрел меня со всех сторон, постучал молоточком, исколол иголкой. Я напряженно вглядывался в безжизненные ноги: вдруг палец шевельнется! Но все оставалось по-прежнему. Колени не дергались, боль не появлялась. Когда врач провел молотком по правой ступне, я улыбнулся.
– Вы что-то почувствовали? – вскинулся он.
– Нет. Щекотно немного, – машинально ответил я, поднял веки и понял: все пораженно смотрят на меня. Я растерялся и глупо пошутил: – Ну, бывают фантомные боли, а это фантомная щекотка.
Врачи вдруг разом загомонили и начали громко спорить на своем языке. Мы с родителями только переводили взгляд с одного говорившего на другого. Наконец доктора вышли, нет, почти выбежали из палаты.
Мама все это время больно сжимала мою руку, и я попытался освободить пальцы.
– Ой, прости, прости, – спохватилась она и бросилась к отцу. – Коля, что это сейчас было? Я ничего не поняла.
– Не знаю. Нас пригласят и обо всем расскажут.
– Антон, но что могло спровоцировать обморок и эти странные изменения в твоем организме? С кем ты разговаривал?
Я поймал строгий взгляд отца из-под насупленных бровей.
– Может быть, это упоминание о Рите? – сказал вдруг он.
Я опешил: не ожидал такого предательства от отца.
– О какой Рите? – мама внезапно побледнела.
– Па-па! Причем тут какой-то разговор? – возмутился я: еще не хватало, чтобы мама уцепилась за это и опять начала вредить Рите.
Я подавал отцу знаки глазами, бровями и сжатыми в кулак пальцами, но он старательно отводил взгляд. Черт! Как привлечь его внимание? Лучше бы он заткнулся! Но папа, видимо, решил выложить все и сразу.
– Просто ребята болтали на веранде, – сказал он, по-прежнему не глядя на меня. – Вспоминали юность, вот и прошлись немного по глупой влюбленности Антона.
– Больше их ноги не будет в нашем доме! – мама вскочила. – Что с ними не так? Зачем нужно было ворошить прошлое? – тут она уставилась на меня гневным взглядом. – А ты, конечно, сразу бросился звонить той нищенке!
Я поразился ее прозорливости. Ничего себе! Сходу вычислила проблему.
– Аня! Успокойся! – папа обнял жену за плечи, но она сердито вывернулась и подошла к окну. – Откуда Антон знает, где сейчас эта девушка? Ты чего взбесилась?
– Правда, мама! – я обрадовался подсказке. – Она, наверное, давно уже обо мне забыла. Случайно все так совпало. Одно с другим не связано.
Но мама не слушала. Она выбежала в коридор следом за докторами.
– Папа, ты зачем упомянул Риту? – не на шутку перепугался я. – Сейчас она устроит мне Армагеддон! Я и так прикован к вам и к этому креслу, теперь еще и свободы лишусь!
– Антон, не драматизируй! – тихо ответил отец. – Разве ты не понимаешь?
– Что?
– Вдруг упоминание о Рите дало толчок твоему организму! Что-то изменилось. Появилась чувствительность. Может быть, это твой шанс.
– Ничего не появилось. Два дня назад эти же врачи сказали, что у меня нет шансов на выздоровление. А сегодня вдруг появились? Не смеши меня! Это обычные судорожные сжатия мышц. Они бывают у парализованных. Я читал.
– Тогда почему так взволновались врачи?
Ответить на этот вопрос я не мог: сам не понимал причины здешней суеты.
Дверь вип-палаты приоткрылась, появилась мама, потом снова вышла. И вдруг из коридора донесся ее командный голос:
– Дима, где смартфон Антона?
– На вилле, – пробасил в ответ охранник. – На столе лежит.
– Привези мне! Живо!
– Что? – я чуть снова не грохнулся в обморок. – Пап, останови ее!
– Как?
Это был хороший вопрос. Если мама что-то решила, то шла вперед, как скаковая лошадь с шорами на глазах: только прямая дорога, ни шагу в сторону. Я покрылся холодным потом.
Конечно, мать сразу не вычислит, с кем я разговаривал, но проверит историю звонков. Так, что она обнаружит? Неизвестные номера. Сможет ли она в чужой стране выяснить, кому принадлежат эти номера? Нет, конечно!
Я вздохнул и тут же снова запаниковал. Туплю! Совсем голова не варит! Достаточно просто позвонить по этим номерам, чтобы понять, кому они принадлежат.
А вдруг Рита подойдет к телефону? Этого нельзя было допустить!
В палату заглянула медсестра и пригласила родителей к врачу. Это шанс!
– Пап, позови мне Диму, если он еще не уехал.
– Зачем?
– Пап!
Охранник вошел и остановился у кровати, прямой, суровый, неприступный.
– Дим, сядь. Поговорить надо!
– Говорите, Антон Николаевич. Я вас слушаю.
– Сядь, тебе говорю! – я готов был прибить этого тугодума, но дотянуться не мог.
Он нехотя опустился на стул, косясь на дверь.
– Не бойся ты! Родителей вызвали к врачу. Дима, можешь меня выручить?
– Смотря в чем, – сказал он и впервые посмотрел мне прямо в глаза.
– Помоги! Мне двадцать шесть лет, – начал я. – Я парализован без шансов на выздоровление и прикован к кровати, а мать полностью управляет моей жизнью. Я превратился в некое существо среднего пола: не мужик, не хозяин своего тела, не знаю, что происходит вокруг, от меня все скрывают. Пожалуйста, принеси телефон сначала мне.
– Но Анна Анатольевна…
– Димон, – у меня на глазах выступили слезы: я бессовестно давил на жалость. – Будь другом. Пойми меня как мужик мужика! Я не прошу меня пристрелить! Я только хочу получить свой телефон обратно.
– Я не могу, Антон Николаевич, – тихо ответил охранник. – Меня сразу уволят.
– Никто не узнает, если мы не расскажем.
– Не могу. Простите.
Он встал и направился к двери. Не знаю, на что я надеялся, но на всякий случай крикнул:
– Тогда сделай все сам. Удали из истории звонков последние несколько номеров без адресата.
Дима был уже у двери, но повернулся ко мне и… кивнул.
– Погоди! Еще! Помоги мне сесть в кресло.
– Но капельница…
– Плевать! Думаешь меня она сейчас волнует?
– Но…
– Не парься!
Охранник придвинул кресло к кровати, пока я выдергивал из вены иглу, и посадил меня в него. Он ушел, но несколько раз оглянулся. Нет, есть в мире еще хорошие люди!
Я направил кресло к кабинету врача, где сейчас сидели мои родители. Подслушать разговор было не менее важно, чем спасти телефон от рук матери.
– Простите, – спросил я по-английски симпатичную черненькую медсестру с живыми карими глазами, – как найти кабинет доктора Гринберга?
Кабинет располагался в этом же корпусе. Чтобы попасть в него, мне нужно было доехать до лифта, подняться на два этажа и свернуть в левый проход. Путешествие прошло без проблем. Я тихо катил по пустому административному коридору, пока не наткнулся на табличку с надписью:
Dr. Greenberg
Дверь к моему разочарованию была плотно закрыта. Я осторожно потянул за ручку – образовалась щель, не больше сантиметра. Весь мой организм превратился в слух.
Глава 12. Рита
Я сидела на полу и смотрела на телефон, зажатый в руке. Мир вокруг перестал существовать. В голове все ещё шелестел тихий голос:
– Это я…
Первая мысль: «Кто это я?»
Посторонний человек так не скажет. Позвали к телефону именно меня. Быстрый взгляд на трубку – из динамиков уже слышались короткие гудки.
Бросили? Отключились? Тогда зачем звонили? И что это было? Кто-то решил пошутить? Зачем? Никто не знает, что я в этом кафе стала работать.
Вторая мысль перекрыла первую: «А вдруг за мной следят?»
Я лихорадочно осмотрелась, но поймала лишь изумленные взгляды друзей. Они не знали: бежать ко мне на помощь или смеяться. Комизм ситуации перевесил. Все дружно захохотали, я тоже неуверенно улыбнулась.
Вот дуреха! Чего только не почудится от усталости!
– Господи! Рита! Как же так? – ко мне бросилась Людмила. – Такой красивый торт! Как жалко! У меня уже слюнки потекли!
Она пальцем собрала крем, оставшийся на стойке, сунула его в рот и закатила глаза от восторга. Степан подал мне руку. Я встала и огляделась. В голове ещё шумело, но я уже пришла в себя.
– Рита, кто это был? С кем ты разговаривала? – тихо спросил он, забирая у меня из рук телефон.
– Не знаю, – уклончиво ответила я. – Ничего не успели сказать, как я задела этот чертов поднос. Надо же так заляпать все! Пойду, переоденусь.
Мне хотелось скрыться от любопытных глаз и остаться одной. Я быстро сменила джинсы и футболку и подошла к зеркалу. На меня глядела незнакомка. Глаза провалились, лицо побледнело. Даже губы казались обескровленными.
– О боже! Какой кошмар! Это не мог быть Антон. Просто мне, дуре, показалось.
Все же этот телефонный звонок выбил меня из привычной колеи. Точно! Больше не буду брать трубку!
Я пригладила волосы, мазнула по губам розовым блеском. Теперь была абсолютно уверена в своей правоте. Как может тихий и далекий голос, едва слышимый в трубке, быть голосом Антона? Столько лет прошло!
Я взяла Леночку на руки, сняла с неё платье и колготки и положила в кроватку. Сеньку пристроила на свой диван в большой комнате. Когда родители пойдут домой, они его заберут. Эти простые действия помогли мне успокоиться.
Шок немного прошёл. Думала, что уже забыла, а оказывается…
Я снова полезла в холодильник и грустно посмотрела на полки. Если я возьму ещё один торт, останется всего три. Этого не хватит даже, чтобы накормить первых посетителей. Придётся полночи простоять у плиты. Тяжела ты доля ресторатора!
Но обещание надо было выполнять. Я понесла торт в зал. Друзья уже убрали беспорядок и сидели за столом, тихо беседуя. Я торжественно поставила на стол поднос.
– Это будет наше фирменное угощение.
– Красиво, – покачала головой Людочка. – И ветка черемухи на верхнем корже. Сама рисовала?
– А кто же? Все сама.
Я взяла нож и начала резать. Все молча наблюдали за моими действиями. Наконец треугольники торта легли на тарелочки. Чёрные коржи перемежали слои белого крема из натуральной сметаны, взбитой с сахарной пудрой и ванилином. В середине поблескивала прослойка из жидкой карамели.
Друзья осторожно отломили вилками по кусочку и сунули их в рот. Я наблюдала за реакцией. Торт из черемухи отдает экзотикой, но нравится не всем. Как раз крохотные частички косточек могут хрустеть на зубах и вызывать неприятные ассоциации.
Но все обошлось. Первое впечатление сменилось совершенным восторгом.
– О боже! Это невероятно вкусно! – запищала Людмила.
– Ты молодец! – качал головой Азамат.
– Какой дэвушка пропадает! – восхищенно цокал языком Гарик. – Степка, давай, не хлепай ушами.
– Ешь, не подавись! – сердито буркнул Степан. – Сам разберусь!
Я, счастливая, что моя стряпня всем понравилась, побежала делать чай.
Друзья разошлись по домам, рядом только остался Степан. Он ходил за мной хвостиком и все пытался помочь.
– Иди домой! Мне еще торты печь.
– Давай вместе. Ты одна не справишься.
– Ну, давай, – нехотя согласилась я.
Степан надел передник. Он смешивал ингредиенты для теста, а потом помогал сделать крем, пока коржи выпекались в жарочном шкафу.
Я даже была ему благодарна, потому что не хотела оставаться со своими мыслями наедине. Они уводили меня куда-то в прошлое, заставляли вспоминать то, что я загнала в самые дальние углы сознания.
А еще вдруг появилась мечта.
Однажды, случайно, в дверь модной «Белой черемухи» зайдет Антон. Он, не зная, что я хозяйка этого заведения, закажет кофе и мой фирменный торт и станет кормить им с ложечки свою возлюбленную. Та будет отнекиваться: как же, надо соблюдать фигуру. Тогда он не станет уговаривать, а съест все до последней крошечки сам.
В полном восторге он позовет шеф-повара для комплимента. Я выйду, красивая, в белоснежной куртке, повязанной длинным фартуком шоколадного цвета. он поднимет на меня глаза и замрет, потом смутится и сбежит, как трус, чтобы не объясняться.
Если честно, плохая мечта. Ну, увидел бы он меня успешной и красивой, а дальше что? Никакого удовлетворения.
Я привычным жестом взялась за дверку духовки, распахнула ее и схватила горячий противень. Резкая боль ударила по мозгам. Пальцы разжались, и противень с испекшемся коржом свалился на пол.
– Господи! Рита! Что сегодня с тобой? Как можно?
Степан стиснул запястья и потащил меня к раковине. Он дул на пальцы, лил на них прохладную воду, а я плакала от боли физической и от боли душевной. Сердце так и рвалось на части.
– Ну, что ты, что ты! – Степан обнял меня за плечи и прижал к себе. – Глупая! Я не ругаюсь. Просто испугался за тебя.
Я спрятала лицо у него на груди и зарыдала по-настоящему. Истерика не останавливалась. Хотелось кричать, что-нибудь крушить и спрашивать небеса: за какие грехи мне назначены такие испытания? Я потеряла родителей и бабулю. Мой любимый бесследно пропал, документы исчезли. Такое впечатление, что весь мир против меня. Еще и обожглась до кучи!
Наконец стресс и шок вылился слезами, и мне стало легче.
– Достань аптечку, – попросила я Степана. – она там, в верхнем шкафчике.
Он перевязал мне пальцы.
– И что ты теперь будешь делать? – сочувственно спросил меня.
Я оглядела кухню: испеченные коржи остывали на разделочном столе. Взбитый крем ждал, пока его намажут сверху.
– Буду тобой руководить. Справишься? – Степан кивнул. – вот и отлично. Каждый торт нужно разрезать на две части. Возьми это приспособление.
Степан ловко разрезал все коржи, пропитал их специальным сиропом, потом смазал кремом. Осталась самая трудная часть: выложить из крема ветку черемухи для украшения.
Этим я занялась сама. Превозмогая боль в обожженных пальцах, я кривовато, но нарисовала то, что нужно, потом из мешочка выдавила крем и полюбовалась своей работой. Получилось неплохо. Если учесть, что каждый торт будет разрезаться на порционные куски, то и вовсе никто не заметит корявости. А на витрину поместим те три торта, которые я сделала еще днем.
– Придется завтра тебе поработать официантом, бариста и охранником одновременно, – сказала я. Справишься?
– Разве я тебя брошу?
Я посмотрела на Степана, столько нежности и тепла было в его словах, что заныло сердце. И почему я никого, кроме друга, в нем не вижу? Рядом со мной есть твердое мужское плечо, всегда готовое прийти на помощь, а я вспоминаю серые глаза мажора. Его голос вызывает в душе трепет и заставляет дрожать каждую клеточку моего тела.
Черт! Как избавиться от наваждения?
Я посмотрела на часы и ужаснулась: два часа ночи!
– Степа, иди домой. Мы все сделали. Спасибо тебе большое за помощь.
– Я останусь с тобой.
Он шагнул ко мне, но я выставила перед собой забинтованные руки.
– Пожалуйста. Не надо.
– Рит, ты же знаешь, как мне нравишься.
Еще шаг. Я – назад и уперлась спиной в плиту.
– Степа, не смей! Прошу тебя.
– Рита…
Лицо Степана было напряжено. Глаза возбужденно горели. Он стоял так близко, что я видела крохотную родинку на мочке его уха. Такая ситуация меня пугала. Я совсем не искала приключений, но и оттолкнуть друга грубостью и хамством не хотелось. Полная неблагодарность за помощь!
Степан вдруг наклонился. Его губы резко придвинулись, но я уловила этот момент и успела отвернуть голову. Поцелуй пришелся куда-то в шею. Мурашки побежали у меня по спине. Я присела, поднырнула под его руку и кинулась к двери.
– Убирайся! Немедленно! – меня почему-то трясло от возмущения.
Несмотря ни на что, я его понимала. С одной стороны, мужику надоело топтаться вокруг меня. Все жужжали ему на уши, что пора перейти к решительным действиям. Вот он и перешел. А с другой – я не хотела торопиться. Только не насилие! Тихие, уютные, мирные отношения – больше мне ничего не нужно от жизни.
– Рит, прости. Я не хотел, – замялся он. Случайно получилось. Ты такая аппетитная, как ванильная булочка, вдруг захотелось тебя укусить.
Он засмеялся, я тоже улыбнулась и облегченно вздохнула:
– Иди домой. Я тоже устала. Завтра в восемь жду тебя на работе.
Я выпроводила его, заперла дверь, оглядела зал: все готово, можно открываться. Вдруг на плечи навалилась усталость. Казалось, ломит все тело и гудят ноги. Я посмотрела на перебинтованные руки, кое-как умылась и буквально упала на свой диван. Раздвигать его не было сил. Я просто подмяла подушку и легла.
Внезапно мой нос уловил легкий запах мужского парфюма. Я резко села и принюхалась. Аромат шел от наволочки. Точно! Здесь спал Сенька. Людочка моет голову своим мужчинам только специальным шампунем.
Запах принес далекие воспоминания. Я уткнулась носом в подушку и тяжело задышала. Слезы хлынули из глаз:
– Я скучаю по тебе! – сами собой произнесли губы. – Я скучаю по тебе, – повторила я.
Глава 13. Антон
Сначала я ничего не расслышал: мешал шум волн, набегавших на берег, доносившийся из распахнутого французского окна, которое вело на широкий балкон, больше похожий на веранду. Пришлось подъехать к окну и прикрыть его. Теперь стало лучше, и я вернулся к двери кабинета.
Голоса звучали отдаленно, будто доктор и родители находились в другой комнате, но все равно тихо. Вдруг мама вскрикнула. Раздался топот ног. Я схватился руками за колеса и заметался, не зная, куда спрятаться: единственное место – веранда.
Я – к ней.
– Аня, стой! – это уже папа. Стук каблуков прекратился: кажется, ему удалось задержать мать. – Давай дослушаем врача до конца.
– Надо срочно бежать!
– Куда? Ты в своем уме? Что ты хочешь делать?
– Не знаю. Придумаю, – бессвязно бормотала мать.
– Успеешь!
О чем это они? Что случилось? Куда собралась мать? Эти вопросы взбудоражили меня и заставили волноваться. Надвигались перемены, но хорошие или плохие, я пока не понимал.
– Анна Анатольевна, – услышал я мягкий голос доктора Гринберга, – садитесь, мы спокойно поговорим.
– Аня, давай не будем пороть горячку, – подтвердил отец.
Послышались шаги, которые удалялись от двери. Так, они вернулись в кабинет. Я выдохнул. От напряжения даже спина вспотела. Я снова превратился в слух. Какое счастье, что в этом крыле никого не было! Иначе пришлось бы объясняться с сотрудниками клиники и родителями.
Вот скрипнуло кожаное сиденье от опустившегося в кресло тела, шаркнули по полу ножки стула.
– Анна Анатольевна, я хочу повторить, – начал доктор, – что обморок Антона спровоцировал пережитый стресс. Но главное не это! Нас больше взволновало появление чувствительности. Стресс, обморок, чувствительность – понимаете взаимосвязь? Организм будто встряхнулся.
О чем он? О щекотке? Это реально была она? Я замер, потом ущипнул себя за ногу – нет реакции. Вообще никакой.
– Я понимаю, что что-то изменилось, но… Простите.
Мама всхлипнула, раздались странные звуки: «Вжик, вжик». Вообще, наша «железная леди» сегодня была похожа на обычную мать, убитую горем. Мне стало ее жалко, сердце все же не каменное. Захотелось обнять крепко-крепко и сказать: «Мама, я тебя люблю!»
– Не волнуйтесь. Вот, возьмите.
А, сообразил я, видимо, добывали из пачки салфетку.
– Я сейчас очень взволнована. Войдите в мое положение. Единственный сын прикован к постели, и его организм вдруг отреагировал на старые воспоминания. Есть отчего сходить с ума.
– Аня, прекрати истерику! О чем это говорит, доктор? – спросил взволнованно отец.
– Я предлагаю провести ещё одно обследование. Одно могу сказать: что-то изменилось в сознании Антона, и это надо использовать. Николай Сергеевич, вы говорили, что накануне ребята вспоминали некую девушку. Что за история с ней связана?
– Антон влюбился, – ответил отец.
– Так это же прекрасно!
– Не очень, – сердито сказала мама. – Эта мелкая щучка нацелилась на нашего мальчика и просто клещами вцепилась в него. А у Антона уже невеста была.
– Аня, не преувеличивай. Да, Маша хотела выйти замуж за сына, а он ей никогда и намёка не давал.
– И что случилось? – перебил перепалку доктор.
– Антон с друзьями затеяли нелепый спор. Сын заявил, влюбит девчонку в себя, а сам попался на ее смазливую мордашку. Я была против. Тогда они стали встречаться тайком. Антон поссорился с друзьями, с Павлом вообще подрался и упал в ледяную воду пруда. Это поздней осенью было. Сын заболел пневмонией, но не долечился и сбежал из дома. Несколько дней скрывался.
– Д-а-а-а, проблема! И вы его найти не могли?
– Я попросила Павла проследить за сыном и доложить мне, если он решит сделать какую-нибудь глупость. Ну, понимаете, ему легче было разыскать Антона. Он знал, в каких местах тот бывает.
– Аня! Как тебе не стыдно! Фу, мерзость! Ты ещё и друзей настроила друг против друга!
– Так, Пашка ничего и не узнал! Его заметил Антон и рассердился еще больше, – теперь мать оправдывалась.
Отец вскочил, резко отодвинув стул. Тот упал на пол. Я вздрогнул и схватился руками за колеса, намереваясь сбежать. Но стул подняли, а отец остался в кабинете.
– Получается, любовь между молодыми была, как у Ромео и Джульетты? – в голосе доктора звучал скрытый смех.
– Ничего подобного! – возмутилась мама. – Я все равно бы не допустила неравных отношений.
– Так-так-так! – воодушевился доктор Гринберг. – Очень похоже на синдром Гештальта.
– В смысле? Какой ещё синдром?
– В психологии есть такой термин – синдром незавершенного действия. Степень постлюбовной травмы зависит от насыщенности и остроты отношений. Если их оборвали на пике без логического завершения, такая травма прячется в глубине подсознания, отражаясь на поведении, характере и последующих поступках.
– Вы хотите сказать, что это я виновата в состоянии Антона? – в голосе мамы появился металл.
Так, надвигалась буря. Я сжал колеса, но не собирался сбегать. Разговор принял очень важный для меня поворот.
– Отчасти. Если бы не авария, ваши влюблённые завершили бы отношения: скорее всего, расстались бы. Ваш протест, Анна Анатольевна, плеснул бензина на тлеющие угольки и разжег их со страшной силой. Напомните мне, как случилась авария.
– Никто не знает, – угрюмо ответил отец. Мама опять заплакала. – Антона нашли на дороге, вызвали скорую, а нам уже сообщили из больницы.
– А друг, который наблюдал за ним. Он ничего не видел?
– Нет, конечно! В пять утра нормальные люди спят. Я вообще не понимаю, что делал Антон в том районе в такую рань! А он говорит, что снимал номер в соседней гостинице, вот и все. Я проверила: действительно, он жил там несколько дней, когда сбежал из дома.
– Я понял. А девушке вы сообщили о тяжелом состоянии сына?
– Ещё чего! – мама разозлилась. Упоминание о Рите действовало на неё, как красная тряпка на быка. – Она же первая встречная без роду без племени! Я и так от горя чуть с ума не сошла. Разве я могла думать о какой-то нищенке?
Я сжал пальцы в кулак так, что ногти впились в кожу. Слушать слова матери было невыносимо тяжело. Я повернул кресло и поехал к лифту. Все! Хватит! Скоро вернётся Дима. Если получится, сумею перехватить у него телефон.
Я нажал на кнопку вызова кабины и замер: нет, эмоции эмоциями, а надо дослушать до конца, пока меня никто не заметил. В честь чего они разговаривают о Рите? Какое отношение она имеет к моей семье?
Кресло бесшумно подъехало к двери. Я напряжённо прислушался.
– Анна Анатольевна, – мягко говорил доктор. – Я понимаю, девушка вам не нравится, но давайте подумаем о благополучии вашего сына. Если его тело так реагирует на простое воспоминание о ней, что будет, когда она появится рядом?
– Аня, и правда. Хватит капризничать.
– Ваш муж прав, разыщите девушку. Как бы она ни была обижена на вашего сына, она не откажется помочь больному человеку.
Стоп! О чем они говорят? Я ничего не понимал и проклинал себя за то, что уехал и упустил нить разговора. Они хотят привезти Риту? Эта шокирующая мысль заставила мое сердце бешено биться от волнения. Если я пять лет страстно запрещал себе даже думать о ней, то теперь также страстно хотел увидеть.
– Но я не знаю, где она сейчас, – ответила мама.
– Так, найдите!
– Позвони Павлу, – предложил отец. – Он на днях вылетает в Москву.
– Антон рассердится.
– А мы ему ничего не скажем. Пусть будет сюрприз.
– Погодите, а вы уверены, что девушка поедет?
– Ну, деньги у неё не лишние. Предложим хорошую сумму, прилетит как миленькая, – мама в своём репертуаре.
– Аня, ты не права. Вдруг у неё своя жизнь? Она и думать забыла об Антоне! Рита вышла замуж, родила детей. Ты готова, как танк, снова вломиться в ее жизнь?
– Да чем она пожертвовала, скажи на милость? – в голосе матери звучала неприкрытая злость. – Это мой сын пострадал!
– А причём тут Рита? – я был благодарен отцу за попытку защитить мою любимую.
– Если бы он не сбежал из дома, ничего бы не случилось.
– И все же, советую подумать. Если девушка будет рядом с Антоном, я уверен, его физическое и моральное выздоровление пойдёт семимильными шагами.
– Да, сын давно о ней забыл!
– Вы уверены? Он молчит, чтобы вас не раздражать. Загнал воспоминания в подсознание. Если бы забыл, организм не отреагировал так на упоминание о девушке.
Кресло опять заскрипело, кто-то встал. Я дернулся, но не двинулся с места. Дверь распахнулась прямо у меня перед носом. Родители растерянно переглянулись.
– А ты что здесь делаешь?
– Не смейте приближаться к Рите! – сквозь зубы произнёс я. – Не позволю!
– Но сын…
– Попробуйте только ее тронуть! Увидите, что я сделаю!
Меня трясло. Началась дрожь мелкими покалываниями в ступнях, но постепенно поднялась выше. Голова запрокинулась, из горла вырвался хрип.
Сам не понимая, что делаю, я резким движением направил кресло к окну, распахнул его и выехал на веранду. Свежий ветер ударил прямо в лицо, шум моря загудел в ушах. Я приблизился к краю низкой балюстрады и схватился за нее руками. Один рывок – и тело полетит вниз.
– Анто-н-н-н… Н-е-е-е-т!
Глава 14. Рита
Утром я проснулась с головной болью, опухшим лицом и ноющими пальцами. Полный набор неудачницы. Да еще и не услышала сигнал будильника. Вскочила, как угорелая. Бегом в комнату к дочери – и она спит!
Так, кажется открытие будет суматошным.
– Леночка, вставай! В садик опоздаем.
– Ма-ма, – захныкала дочь, – не хочу в са-дик! – дочка тянула на себя одеяло и отбрыкивалась.
– Солнышко, мама очень будет сегодня занята. Давай, глазки умоем.
Я кинулась в закуток, который стал для нас ванной комнатой. Кое-как собрала хныкающего ребенка и негнущимися пальцами уже заплетала ей волосы, когда раздался звонок в дверь. Так с зажатыми в руках косичками я и побежала к входной двери, а дочка семенила за мной.
Слава богу, это был Степан!
Я повернула ключ и впустила его. Вместе с ним влетела волна холодного воздуха. Снова осень, снова холода. Правда, теперь у меня есть сапоги по сезону, но тоже далеко не новые.
– Ты еще не готова?
– Степа, будь другом! Отведи Леночку в садик. Это рядом.
– Мама, а ты? – уцепилась за меня дочь.
Я присела перед ней на корточки, поцеловала в розовые щечки.
– Солнышко, я постараюсь тебя забрать пораньше.
– А Сенька придет?
– Да. А после садика ты прогуляешься к Сеньке в гости. Согласна?
– Да! – закричал счастливый ребенок.
Я натянула на Леночку куртку, схватила шапку. Вот-вот, и снег пойдет.
– Нет, не эту! – опять рассердилась дочь.
– А какую?
– Ту, где ушки светятся.
Да, моя девочка – настоящая модница. Недавно мы купили шапочку со светодиодными вставками, вот теперь она с ней не расстается. Я в спешке совершенно забыла о том, что любит ребенок. Пришлось бежать в комнату.
Наконец дочь была готова. Она доверчиво сунула ладошку в руку Степана, и они вышли за дверь: большой человек и маленький.
Сердце защемило о боли. На секунду представилось, что это Антон. Вот он ведет дочку в садик, как и должно быть в крепкой, любящей семье.
Я встряхнула головой: некогда поддаваться воспоминаниям, они меня не прокормят, и побежала к холодильникам за тортами. Пора готовить угощение к открытию, но сначала надо создать атмосферу.
Я бросилась к кофемашине и сварила себе чашку кофе, чтобы наполнить зал для посетителей ароматным запахом. Прихлебывая на ходу, я разложила торты в витрине, потом встретила доставку из кондитерских, пристроила блюда с пирожными. Пока воспользуюсь услугами других, но постепенно полностью перейду на фирменную продукцию: есть у меня парочка рецептов из разряда «Пальчики оближешь».
