Текст книги "Сквозь тернии к счастью (СИ)"

Автор книги: Кира Фарди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Рита…

– Немедленно, говори, где встретимся? – уже кричала я, едва сдерживаясь. Казалось, будто яма разверзлась под ногами, и я лечу туда, все ускоряясь.

– Рита, слушай меня! Я за границей, в Израиле. Встретиться мы не сможем. Пока во всяком случае.

– А как?

– Рита, Блонди возле тебя не крутился?

– Какой Блонди? А-а-а, этот, – я наконец начала понимать, о чем меня спрашивает Антон. – Да, вчера появился. Антон, как ты себя чувствуешь?

Проблема с Блонди казалась теперь такой маленькой и второстепенной!

– Вот свинство! Он к тебе приставал? – мой мажор по-прежнему не отвечал на вопросы.

– Меня он не видел, – наконец включилась в разговор я.

– Рита, ты можешь временно куда-то скрыться? Потом снова вернешься на работу. Возьми отпуск.

Первый шок прошел, и мозги стали работать. Если Антон не хочет говорить об аварии, значит, все хорошо. И чего я всполошилась?

– Уехать? Зачем? Я только-только обосновалась на новом месте. Нет, ни за что! Никакие Анны Анатольевны не лишат меня любимого дела.

– Рита! Ты меня не слушаешь!

– Антон, я все понимаю, но наши с тобой пути разошлись пять лет назад. Если бы ты сообщил мне об аварии сразу, возможно, мы были бы до сих пор вместе. Но, увы, нельзя пойти против судьбы.

– Но мы женаты! – воскликнул Антон. – И я матери об этом не говорил.

– И что? А ты знаешь, что книга записей регистрации брака пропала?

– Не может быть! – голос Антона опять звучал встревоженно.

– И из электронных документов наша строчка тоже исчезла.

– Как?

– Очень просто. Нет ее, и все. Я хотела восстановить свидетельство о браке, иначе живу в непонятном статусе, как соломенная вдова, а оказалось, я давно свободная женщина. Как видишь, то, что ты не сказал матери о женитьбе, ничего не значит.

– Ничего не понимаю, – голос в трубке отдалился и стал звучать странно: будто человек на другом конце задыхается.

– Антон, ты как? Что с тобой? – но в ответ только тяжелое дыхание.

В душе все всколыхнулось и сжалось в тугую пружину: я перепугалась не на шутку.

– Я на месте. Последствия аварии.

– Черт возьми! Ты можешь членораздельно рассказать, что случилось?

– Ничего особенного. Вышел рано утром из отеля, взял с собой свидетельство, хотел поговорить с родителями о нашем браке. Замечтался, а тут гололед, машина, вот и попал под колеса.

Я слушала его, а перед глазами проявлялась картинка: я стою в холле большого стационара, а навстречу мне идет злая Анна Анатольевна. Вот она толкает меня плечом и шипит сквозь зубы:

– Убирайся.

Вместе с картинкой материализовалась какая-то мысль, но я никак не могла ухватить ее за хвост.

– Погоди, а в какой больнице ты лежал?

– Меня сначала привезли в тринадцатую городскую клиническую больницу, а потом родители отправили в Германию.

– Но… ничего не понимаю, – я действительно растерялась, потому что вспомнила, что именно там побывала со Степаном. – Я видела твою маму, и она мне ничего не сказала.

– Когда это было?

– Примерно через две недели после того, как ты пропал.

– Мама была еще в шоке.

– Антон, почему? Что тогда случилось?

Вдруг страшный грохот раздался у меня в ухе. Я испуганно подпрыгнула. Мне показалось, что сейчас сердце остановится от страха, и я закричала:

– Антон! Что случилось? – тишина напугала меня больше, чем его слова о Блонди. – Не молчи!

– Все нормально, – будто из подвала, донесся далекий голос. – Телефон упал и откатился в угол. Я завтра позвон…

Связь оборвалась. Я растеряно сжимала в ладони нагревшуюся от разговора трубку. Будто и не было пяти лет страданий. Этот человек, как метеорит, снова ворвался в мою жизнь и готов был ее разрушить.

– Ты чего кричала? – в дверь кухни просунулись три головы: черная – Людмилы, русая – Анжелы и светленькая – Леночки.

– Мамочка, тебя Снежная королева напугала? – дочка настороженно посмотрела на прозрачные двери холодильника.

– Нет. Снежная королева живет на севере. В Москве она быть не может.

– Растает, как мороженое? – Леночка округлила глаза.

– Да, растает. Кстати, я купила Баскин Робинс с грецкими орехами. Хочешь?

– Да, да, да! – захлопала в ладоши дочка и забралась на стул.

Я положила ей на блюдце мороженое и только после того, как заняла ребенка, повернулась к подругам.

– Девочки, даже не знаю, что сказать. Я в шоке. Прийти в себя не могу.

Анжела потащила меня в комнату.

– Рассказывай. Что этот петух от тебя хотел?

– Какой петух? – ничего не понимая, переводила взгляд с Анжелы на меня Людмила.

Я вздохнула и начала рассказывать. Подруги охали, ойкали и всплескивали руками.

– Вот это номер? – качала головой Людмила.

– И ты ему веришь? – злилась Анжела. – Опять сладких речей наслушаешься и попадешь в ловушку мажоров. Представляешь, – она повернулась в Людмиле, – вчера один из них нарисовался в кафе.

– Кто?

– Блонди!

– Мать ети! – Людмила охнула и схватилась за живот. – Я с тобой, девка, раньше срока рожу!

– И что делать теперь будем?

– Ничего, успокойтесь, девочки. Будем работать и жить. Антон завтра позвонит, и я все расспрошу подробно.

– Погоди, подруга! – воскликнула Людмила. – Точно тебе говорю, он врет, как сивый мерин!

– Почему?

– Вспомни, Степан тогда узнавал в больнице, почему там отиралась Анна Анатольевна. Что он тебе сказал?

– Степан? Ничего, – тихо ответила я и похолодела: внезапная догадка вспыхнула в мозгу. – Анжела, смени Степана в зале и пришли его ко мне. Поговорить надо.

Глава 21. Антон

Я разговаривал с Ритой: убеждал ее, умолял не игнорировать мои слова, но она будто на своей волне была, вела другую ветку разговора. Левая рука, которой я опирался на кровать, начала дрожать. Она работала плохо и не могла удержать вес худого, но все ещё тяжелого тела. Я попытался устроиться поудобнее, но сделал только хуже.

«Только бы не упасть!» – подумал я, но тут-то меня рука и подвела.

Она скользнула по простыне, я потерял шаткое равновесие и завалился набок. Телефон выпал из онемевших пальцев и грохнулся на пол, а следом полетел и я. Тощие ягодицы, не защищённые упругими мышцами, смачно хлопнулись о деревянную плитку.

Я слышал, как кричала Рита, но ничего не мог поделать: проклятый смартфон очутился под кроватью. В палату вбежал охранник.

– Антон Николаевич! Ах! Вы!

Он кинулся ко мне. Я приложил палец к губам и показал рукой на телефон. Димка сразу сообразил: неповоротливой рыбиной нырнул по кровать и выключил его.

– Слава богу! Я представляю, как Рита перепугалась, – облегченно выдохнул я. – Помоги мне сесть в кресло и одеться.

Дима поднял меня. Когда он надевал спортивные брюки на мои ноги, я заметил, что на бедре расплывается синяк. Черт! Придётся завтра объясняться с матерью. Стоп! А почему завтра? Слова Риты не выходили у меня из головы. Почему исчезла запись о регистрации? Кто постарался?

– Антон Николаевич, куда вы хотите поехать? Сейчас вечер.

– Дима, мне надо подумать, а лёжа не получается: клонит в сон.

Охранник ушёл. Я подъехал к окну. Вдалеке бликовало под светом луны море. Такое спокойное и умиротворенное, оно тихо набегало волнами на галечный пляж в ресницах пальм и откатывалось обратно, оставляя пенистый след.

Электрические столбы, ярко освещавшие дорогу, тянувшуюся вдоль берега, были невидимы в черноте вечера, потому казалось, что вдоль пляжа кто-то незримый протянул две гирлянды огоньков: внизу – мчавшиеся автомобили, а наверху – фонари.

Свобода! Она манила, звала к себе.

Мне до чертиков надоела клиника, врачи, опека родителей. Высокая стена защиты, которую я выстраивал годами, рассыпалась по кирпичику. Теперь я и сам не понимал, почему так долго держался вдалеке. Я мечтал снова заглянуть в бирюзовые глаза Риты, коснуться ее тёплой ладони, поцеловать сладкие, пахнущие ванилью, губы.

Но в том положении, в котором я пребывал последние годы, свобода мне могла только присниться.

Надо что-то делать. Но что? Я вытащил телефон и полистал галерею. Обрадовался, как ребёнок, увидев, что сохранилась фотография загранпаспорта. Я набрал номер Макса.

– О, привет! Антоха, как дела?

– Нормально. Ты ещё в Израиле?

– Да, завтра утром улетаю.

– Один? Или с Машкой?

– Один.

– Вот и отлично! Можешь мне помочь?

– Чем?

– Я тебе пришлю сейчас скрин паспорта, купи мне билет до Москвы.

– А сам чего?

– У меня карты заблокированы. Маман бдит, – засмеялся я.

– Но как ты сможешь? На коляске?

– А в чем проблема? Инвалидам везде у нас дорога. Закажи, кстати, и обслуживание. И потом, со мной будешь ты и охранник.

– А как же мать?

– Этот вопрос я сейчас решу. Ты билет мне купи.

Следующий звонок был отцу. Он сразу взял трубку, будто ждал у телефона.

– Антон, – строго сказал он, – ты почему не спишь? Завтра тяжёлый день.

– Пап, у меня каждый день такой. Вы дома?

– Да, а что случилось? – в голосе отца появилась насторожённость. – Ты меня пугаешь.

– Надо поговорить с мамой. Срочно. Сейчас Дима меня привезёт.

– Антон, не пугай меня! – крикнул он, но я отключился.

Так, этот вопрос решён. Я действительно хотел поговорить.

Во-первых, мне надоело скрываться. Я решил сделать то, что запланировал ещё пять лет назад: рассказать родителям о женитьбе.

Во-вторых, мне нужно было по-тихому взять из дома паспорт. А в этом мне должен помочь Димка. Я во всяком случае надеялся на это.

Я подъехал к двери и распахнул ее. Дмитрий сразу вскочил со стула, на котором сидел.

– Вы что-то хотите?

– Дим, мне срочно надо встретиться с родителями. А сначала… хочешь пропустим по стаканчику в баре? – я весело посмотрел на охранника.

– Как? Но Анна Анатольевна…

– Это моя забота. Скажу, что сбежал, а ты меня разыскивал.

– Но…

– Никаких «но»! Ты со мной? Или я один справлюсь? Мне надо серьезно поговорить с родителями, а без бутылки я это сделать не смогу.

Дима пожал плечами и взялся за ручки кресла. Естественно, выбора у него не было. Он приставлен ко мне и как охрана, и как нянька. Хорошо ещё, что его сменщик не успел прийти. Иначе моя задумка провалилась бы, даже не начавшись.

Выйти из клиники удалось незамеченными. Дима посадил меня в салон автомобиля, сложил кресло и убрал в багажник. Я опустил стекло. Теплый ветер сразу ударил в лицо.

Черт возьми! Как хорошо!

Бар мы встретили сразу, как только покинули территорию клиники. Скромная, незаметная забегаловка, где проводят вечера соседи и друзья.

Кресло пришлось оставить в гардеробе. Охранник привычным жестом подсунул руку под мои колени, я обхватил его за шею, так и направились к барной стойке.

Удивительное дело, на нас никто не обращал внимания, будто каждый день заливали в этом месте горькую судьбу инвалиды-колясочники.

– Виски на два пальца, – сказал я. – И льда побольше. Дим, а ты что будешь?

– Я на работе, Антон Николаевич.

Мой молчаливый компаньон выполнял все просьбы, но с каждой минутой мрачнел все больше.

Без слов было понятно, чего он опасается. Нестандартное поведение подопечного грозило ему увольнением. А мать платила работникам хорошо. Редко кто мог по доброй воле отказаться от денег.

Я знал только Степана, который ушёл из дома по собственному желанию. И вот теперь он, а не я, стоит на фотографии рядом с Ритой и смотрит на неё голодными глазами.

Черт! Холодный виски опалил мне горло. Вот такой парадокс. Отвыкший к алкоголю, я задохнулся и закашлялся. Дима бросился ко мне с салфеткой.

– Может, поедем отсюда, Антон Николаевич.

– Подожди, я ещё не готов, – едва выговорил я, и запил жгучую жидкость водой.

– К чему?

– К разговору с матерью. И с тобой.

– А со мной, о чем хотите?

Я не ответил. Надо уговорить Димку меня сопровождать, но согласится ли он? Вот в чем вопрос. Зазвонил телефон. Я мельком глянул на экран – Максим.

– Ну, что?

– Купил.

– Отлично.

– Рейс в шесть утра. Не опаздывай.

– Ладно.

Я держал телефон в руках, не решаясь его убрать. Так хотелось получить хоть чьё-то одобрение и поддержку! Именно сейчас навалилось отчаяние из-за своей беспомощности, неутоленных желаний, любви к Рите, которая почище виски жгла меня изнутри.

Я открыл журнал звонков, набрал уже знакомый номер и долго слушал длинные гудки, не решаясь отключиться. Разумом понимал, что кафе уже закрыто. В Израиле почти ночь, а в Москве ещё на час больше.

Выдержанный виски гулял по крови, а сердце сжимала тоска. Я открыл сайт кафе и стал разглядывать фотографию. Намеренно увеличил, чтобы видеть только родное лицо.

– Это ваша девушка? – спросил Димка.

Я обернулся: он стоял сзади и тоже смотрел на фото.

– Жена, – как дыхание вырвалось внезапно это слово.

– Кто? – Димка вытаращил глаза.

– Жена, о которой никто не знает. Вот ее мне и надо сейчас спасти.

– От кого?

– От матери. Она вдруг решила разыскать Риту и притащить ее в Израиль.

– А разве это плохо? Ваша любимая будет рядом.

– Плохо. Мать ее ненавидит. Из-за неё мы и поженились тайно. Много всего случилось. Ещё и авария эта… И Рита о ней не знала.

– Ек-макарек! – воскликнул обычно спокойный охранник. – Ну, вы даёте!

– Да, я ещё тот засранец! Ладно, вечер воспоминаний закончился. Поехали.

Я вернул размер фотографии на место.

– А где это она? – опять спросил Димка.

– Она работает в Москве, в кофейне с таким поэтичным названием «Белая черемуха».

– А это кто? – палец охранника уткнулся в детей.

– Не знаю. Наверное отпрыски Людмилы. Вон, беременная женщина стоит.

– Странно, девочка совсем на неё не похожа. Если бы я встретил вас рядом, непременно бы подумал, что это ваша дочь. Одно лицо.

– Чт-о-о-о?

На меня слова Димы произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Я поднёс телефон к глазам и увеличил фото девочки. Милые светлые кудряшки облепили лоб, серые глаза смотрели с насмешливым прищуром. Малышка держала за руку мальчика и улыбалась, показывая мелкие, как у белочки, зубки.

– Нет, не может быть! – пробормотал я, шокированный увиденным.

Сознание отказывалось верить в такое. Мы же только одну ночь провели вместе. Как же так? Нет, это неправда!

В ушах зазвучал детский крик:

– Мамочка! – а следом раздались короткие гудки.

Точно! Рита повесила трубку сразу после этого крика. Я, идиот, решил, что это ребёнок посетителей кафе.

Хотя… Черт! Кажется, у нас с Димкой богатая фантазия?

– Стоп! Дим, не гони лошадей.

– Вы не знали? – тихо спросил Димка. – Может, она хочет скрыть? Или просто не успела рассказать. Вы сами подумайте, муж пропал на пять лет и вдруг объявился, как с неба на голову свалился. Я бы такому типчику не доверял.

– Я пять лет не видел Риту, даже не предполагал.

– Может, я ошибаюсь. Вы не торопитесь, проверьте.

– Дим, я утром хочу улететь в Москву, – если еще пять минут назад я сомневался в принятом решении, то теперь оно мне казалось самым правильным и нужным. – Ты со мной?

– Н-не знаю, – неуверенно ответил он. – А что босс скажет?

– Мы сейчас поедем на виллу. Я поговорю с матерью. У меня есть к ней парочка вопросов. Ты, пока я отвлекаю родителей, поищешь мой паспорт. Ещё нужны деньги. Мои карты мать заблокировала за ненадобностью.

– Я возьму свои.

– Я в долгу не останусь, поверь! Просто мне надо разобраться с этой чертовой жизнью, которая бьет ключом, да все по голове, – горько засмеялся я. – Поехали на виллу?

– Да.

Глава 22. Рита

Степан пришёл сразу, как только его позвали. Он появился в дверях с встревоженным выражением на красивом лице. Высокий, стройный мужчина, который стал мне другом, а в последние дни вызвал ещё тайные мысли о более тесном общении. И этот замечательный во всех отношениях человек, кажется, меня обманул.

Чувство неприязни к нему пересилило былую дружбу. Он приближался ко мне, а я едва сдерживалась, чтобы не сделать шаг назад.

– Ты что-то хотела? – спросил Степан и посмотрел внимательно карими глазами. И опять я поразилась: почему при взгляде на меня они сразу темнеют, будто туча набегает на солнце.

– Садись.

– Рита, некогда. Говори быстрее. В зале много народа.

– Ничего. с посетителями Анжела разберётся, – подошла к нему и дёрнула за рукав, заставляя опуститься на стул. – Степан, помнишь, я упала в обморок, и ты отвёз меня в больницу?

– Ну. Ты чего вдруг заговорила об этом? Сто лет прошло.

– Мы там встретили маму Антона, – продолжила я, не слушая его.

– Да, помню. Она нахамила в очередной раз.

– Я тебя попросила сходить и узнать, что эта леди делала в захудалой больничке.

– Да.

– И что ты узнал?

– Не помню уже! – Степан неожиданно занервничал. Он вытащил из кармана сигареты и зажигалку, прикурил. Я подняла брови, он тут же сунул окурок под струю воды. – Прости, забылся.

Пачка была тоже смята и выброшена в мусорное ведро. Тут он сообразил, что она полна сигарет, сдержанно выругался, наклонился и вытащил ее обратно.

Его действия вызывали недоумение. Моя бабушка в таких случаях говорила: «Знает кошка, чьё сало съела».

– Степа, не увиливай от ответа. Шпионом тебе никогда не быть. Что ты узнал?

– Что-то неважное. Рита, заканчивай допрос! Некогда.

Он встал, я подбежала, схватила его за руку. Злость потихоньку закипала в груди. Она ворчала, бурлила и вот-вот готова была вылиться на голову упрямому Степану.

– Куда направился? Я ещё не получила ответа. Ты знаешь, с кем я сегодня разговаривала по телефону?

– Нет.

– С Антоном.

– С кем? С этим…, – Степан захлебнулся словами, – пижоном длинноногим? Да я его…

Он сорвался с места и заметался. Выскочил в коридор, вернулся. Схватил меня за руку, потащил за собой, бросил на середине дороги. Его лицо раскраснелось, глаза стали, как горящие угли, так и готовы были испепелить меня взглядом.

– Степа! Успокойся! – я похлопала его по плечу. – Он не просто так звонил, по делу. И важному! Только вот он сказал одну вещь, о которой, сдаётся мне, знал и ты, но промолчал.

– Ты о чем? – зрачки Степана расширились.

– Антон сказал, что попал в аварию, – я сделала паузу, наблюдая за его реакцией. – А мы с тобой видели в больнице его мать, и ты, дорогой мой друг, ходил узнавать, что эта прекрасная дама там делает.

Я чувствовала, как моя злость выливается в сарказм, но не могла остановиться. Все, абсолютно все, решают за меня. Анна Анатольевна старалась держать подальше от меня своего сына, будто я прокаженная.

Анжела скрыла звонок Антона и сама пыталась от него избавиться. Степан решил не сообщать мне об аварии. Я чувствовала, что потеряла не только пять лет жизни с любимым человеком, но и доверие к своему окружению, которое действовало из лучших побуждений, конечно, но управляло мной, как марионеткой.

– Рита, ты пойми…

– Ты, Степа, говори, говори. Может, я и пойму, наконец, почему ты меня обманул?

Степан отвернулся, пожевал губами, а потом посмотрел мне прямо в глаза и пошёл в атаку:

– А как я мог сказать девушке, которая упала на улице в обморок, а потом ещё и узнала о беременности, что ее любимый только что вышел из комы и лежит парализованный по горло?

– Что? По горло…

У меня резко закружилась голова, перед глазами расплылись круги, руки повисли вдоль тела. Я сделала шаг назад и плюхнулась на диван, неподвижно глядя на Степана.

– Вот видишь! – он торжественно поднял палец. – У тебя и сейчас реакция дай бог, какая! А тогда… Не мог я, Рита сказать. Язык не повернулся. Я сам был в шоке. Представить не мог, что сын из богатой семьи окажется в такой ситуации.

– А потом? – я уже плакала навзрыд. – Потом, кто тебе мешал? Он там… один… боролся…, а я… жена… ни сном ни духом…

Слезы текли по лицу, но мне было не до них: я только зло размазывала их ладонью. Все сразу встало на свои места. Я неожиданно поняла, почему так ненавидела меня Анна Анатольевна.

Теперь я сама мать и любого готова порвать, как Тузик грелку, за своего ребёнка. Попробуйте только тронуть мою малышку, ни перед какие авторитетом не спасую!

Цепочка событий предстала перед глазами во всей неприглядности. Если бы не мое знакомство с мажором, не стремление, несмотря ни на что быть вместе, Антон был бы сейчас здоров. Рассекал бы на своём крутом автомобиле, целовался с красивыми моделями и тратил мамины деньги, не задумываясь. Но главное, он был бы здоров!

– Рита, Рита…, – Степан покрутился рядом, сел на диван, попытался меня обнять, но я дёрнула плечом, и он сбросил руку. – Не убивайся ты так! Если он звонил, значит, поправился. Ну, почти… Говорили, что у него даже речи не было. А сейчас сам позвонил. Или кто-то другой?

Я вспомнила звонок Антона. Его голос звучал тихо, немного хрипло, когда он кричал, но обычно. И слова все были понятны. Слава богу: речь восстановилась. Отчаяние сменилось надеждой. Пять лет прошло. В их семье много денег. Вся современная медицина к их ногам.

– Нет, звонил сам, это точно, – ответила я.

– Вот видишь! Я иногда спрашивал потом о здоровье Антона. Все же мы были знакомы. Но родители быстро перевели его в другую клинику, всех сотрудников уволили, дома и квартиры продали. В общем, так и потерялись контакты. А зачем он появился снова? Чего хотел? Как его дела?

– Не знаю. Он позвонил сообщить, что Анна Анатольевна опять меня разыскивает. Только не понимаю, зачем я ей нужна.

– А что тут непонятного? – усмехнулся Степан. – Сиделка, наверное, понадобилась.

– Не выдумывай, у них денег хватает, чтобы нанять профессионала, – отмахнулась я. – Меня пугает другое.

– Что?

– Вдруг она узнала о Леночке!

– Екарный бабай! Вполне может быть. Если Антон по-прежнему парализован, детей он иметь не может, а тут готовая внучка. И напрягаться не надо.

– Степа, молчи лучше! – у меня опять заныло сердце.

Нет, оно просто разрывалось на части. Новость об аварии, потом о параличе Антона, Блонди, снова появившийся на горизонте, предположение, что семье Стрельниковых нужна не я, а дочка – есть от чего сойти с ума.

– Рита, ты простишь меня? – спросил расстроенный Степан.

Но мне было не до него. Голова разламывалась от боли и пухла от мыслей.

– Степа, солгать – дело нескольких секунд, но на прощение требуется время. Не трогай меня сейчас. Я не знаю, что делать.

Мы вышли в зал. Кафе опустело. Анжела решила закрыть его сегодня пораньше. И правильно, мне не до посетителей. Леночка сидела за детским столиком и рисовала, а подруга сновала по залу, вытирая столы.

– Ну, о чем вы секретничали? – с любопытством спросила она.

– Потом расскажу, – отмахнулась я и пошла к дочке.

Минут десять мы убирались в зале. Я приготовилась мыть полы, Степан чистил кофемашину, а Анжела колдовала в кухне, разогрева ужин. Леночка сновала между нами, то показывая всем рисунок, но предлагая надеть кукле сапожки, то показывала порвавшееся по шву платье. Привычная жизнь хорошо знакомых людей, которым комфортно вместе.

Звонок колокольчика раздался внезапно.

– Мы закрыты! – крикнула я не поднимая головы, по-прежнему занятой горькими мыслями.

– До закрытия ещё час. Мы успеем выпить по чашке кофе, – услышала я мелодичный женский голос.

«Вот черт! Анжела не повесила табличку!» – подумала я и подняла голову: на меня насмешливо смотрела модель Маша, а за ее спиной маячил Блонди.

У меня в груди будто что-то взорвалось. Я метнулась в служебный коридор, схватила по дороге Леночку, которая бежала в зал.

– Мама, ты чего! – закричала она, но я закрыла рот ребёнку и побежала в кухне.

– Тише, тише, – лихорадочно шептала я дочке в ушко. – Молчи. Пришёл плохой дядя.

В кухне Степан и Анжела накрывали на стол и что-то обсуждали. Они подняли на меня удивленные глаза, потом посмотрели на извивающуюся Леночку, которая не желала сидеть на руках с закрытым ртом.

– Что случилось?

– Держи ребёнка! – я сунула дочь в руки Степана. – Не выпускай!

– Да что с тобой?

– Хозяева, – услышали мы голос из коридора, – Вы куда пропали?

Я побежала обратно. За мной кинулась Анжела. Мы успели вовремя: только вылетели из кухни, как сразу столкнулись с Блонди.

– Ты чего здесь мужик забыл? – сразу пошла на него грудью четвертого размера Анжела. Природа наградила мою подругу худощавую фигурой с отменными буферами, которые притягивали взгляды всех мужчин. – Пошёл отсюда!

– Утю-тю, какая цыпочка! – издевательски присвистнул Блонди.

– Да, я цыпочка? – качнула грудью Анжела. – А ты, петух заморский, иди топчи свою курицу с ногами-палочками!

Она уже практически выталкнула его в зал, где нетерпеливо топталась у барной стойки Маша. Пикироваться она могла часами, и переговорить ее не мог на моей памяти никто.

– Ритуля, ты на какой помойке эту грымзу нашла? – продолжал издеваться Блонди, отступая.

– Это я грымза? А ты у нас кто? Святой Михаил?

Разозлить Анжелу несложно, а вот остановить, когда она в ярости, гораздо труднее. Она продолжала наступать, и Блонди, несмотря на свою наглость и высокомерие, двигался назад, пока не прижался спиной к входной двери.

Я молча шла сзади. Мысль в голове была только одна: что этот козел забыл в моем кафе?

– Прекратите это безобразие! – крикнула Маша. – Я буду жаловаться вашему директору!

– Вперед! – Анжела толкнула меня в бок. – Давай! Директор перед тобой.

Машка явно растерялась. ее запал мгновенно улетучился. Она подхватила Блонди под руку и потащила его на улицу.

– Ритуля, я не прощаюсь, – подмигнул мне бывший друг Антона. – Скоро опять приду в гости, и не один!

Они вышли и вовремя. Степан не сумел удержать Леночку в кухне, и зареванный ребенок ворвался в зал и с воплем бросился ко мне. Я охнула и резко села на пол, не отводя глаз от окна. Меня колотило крупной дрожью от напряжения. Леночка с восторгом повалилась на меня.

Уже у машины, Блонди оглянулся и на секунду застыл на месте. Анжела показала ему средний палец. Он сердито фыркнул и захлопнул дверь.

Видел он или нет дочку? С этим вопросом мне предстояло пережить ночь.

Глава 23. Антон

Когда мы подъехали к вилле, родители уже сидели на веранде и ждали, пока Дима припаркуется, достанет кресло и посадит в него меня. Удивительно, но мама не набросилась на меня с упреками. Она просто подошла ко мне, поцеловала в щеку и сама направила кресло внутрь дома. О том, что она сердится, говорило бледное лицо и плотно сжатые губы.

Отец молча шёл следом. В воздухе повисло напряжение. Я повернулся, встретился взглядом с Димой и показал глазами на лестницу, ведущую на второй этаж. Он едва заметно кивнул.

– Антоша, ты будешь чай? – спросила мама и поморщилась. – Где ты нашёл в клинике алкоголь.

– Мы заезжали в бар, – спокойно ответил я, решив, что буду говорить только правду, какой бы неприглядной она ни была.

– Дима, как ты допустил такое? – мама гневно уставилась на охранника.

Тот лишь пожал плечами и отошёл в сторону.

– Это я захотел. И вам советую налить себе, разговор будет трудным.

– Кто пьёт на ночь глядя? – возмутилась мама.

– Все. С утра пить не принято, – усмехнулся отец.

Он внимательно посмотрел на меня и пошёл к домашнему бару. Достал два бокала, подумал, поставил третий и начал колдовать над напитками.

– Ну, и о чем ты хотел с нами поговорить? – спросила наконец мама, проигнорировав коктейль, приготовленный отцом.

– Мама, папа, вам лучше сесть.

– Сын, ты меня пугаешь, – возразил отец

Он сделал глоток коньяка, который приготовил себе, поставил стакан на столик и сел на диван. Мне достался бокал красного вина: как всегда, никто не спросил моего желания.

– Вот именно!

Редкий случай родительского единения.

– Я женат, – выпалил я.

В гостиной повисла звенящая тишина. Это мама покачивала кубиками льда. Она все же взяла в руки бокал и теперь явно не знала, что с ним делать. Вот она хотела поставить его на стол, но промахнулась, и фужер с коктейлем полетел на пол, во все стороны разбрызгивая спиртное.

– А-а-а! Что за ерунда! – воскликнула она, разглядывая лужу на паркете. – Тебе это приснилось?

– И на ком? – глухо спросил отец, кажется, сразу догадавшись, что я говорю правду, и бросил на пол несколько салфеток.

– На Рите. Мы поженились пять лет назад.

– Чт-о-о-о? – мама пошатнулась.

Отец вскочил, подхватил ее за талию и осторожно посадил на диван.

– Анечка, Анечка, тебе плохо? – он поглаживал маму по плечу, а она все ещё не могла прийти в себя.

Мне было немного стыдно, что я скрыл такой важный факт своей жизни от родителей, но в то же время я злился на них.

– Коля, вызови врача. Пожалуйста. Думаю, от стресса у Антона разыгралась фантазия.

– Я не вру, а вы хотите верьте, хотите нет. Я не планировал говорить Рите об аварии. Я вообще запретил себе о ней думать. Это вы виноваты, что все вернулось.

– Бессовестный мальчишка! И ты только сейчас сообщаешь нам об этом? – вскинулась мама.

– Разве ты не знала? – ехидно спросил я. – Не прикидывайся невинной жертвой, мамочка! Ты прекрасно была в курсе и подсуетилась в своей манере.

– Как ты смеешь так разговаривать с матерью! – отец встал. Его лицо пылало праведным гневом. – Она ночами не спала, сидела у твоей кровати.

– А я не просил! – выкрикнул я. – Лучше уж смерть, чем такая жизнь! Если бы не мамуля, я, может быть, и в аварию не попал бы.

– Думай, о чем говоришь! – прикрикнул отец.

– Коля! Я не понимаю, – заплакала мама. – Он считает, что это я виновата?

– Как тебе не стыдно?

– О, вот вы и показали своё лицо. Вдвоём набрасываетесь на убого инвалида. Давайте, вперёд!

Я кричал, а сам следил за Димкой, который под шумок уже поднялся по лестнице и скрылся в моей комнате. Я сомневался, что именно там находится мой загранпаспорт. Скорее всего, мама его куда-то спрятала. Но проверить надо было.

Вот Дима вышел из спальни и отрицательно покачал головой. Я незаметно махнул рукой вправо, и повернулся к родителям. Я видел, что они в шоке, но какая-то злость сжигала меня изнутри. Я не верил слезам матери. Казалось, что она хорошо притворяется, чтобы избежать ответственности за свои поступки.

– Откуда в тебе столько злости? – простонала мама.

– От тебя, дорогая мамочка. Каждое действие имеет своё противодействие. Третий закон Ньютона.

– Но что я тебе плохого сделала? Это ты женился тайком и молчал об этом пять лет.

– Ой, вот только не надо фальшивых слез! Папа, она прекрасно все знала, следила за мной с помощью Пашки, а потом тайком удалила запись о нашей регистрации в загсе. Представляешь! Ты говоришь, она ночей у моей постели не спала? Чушь все это! В это время она думала, как избавиться от моей жены. Твои помощники, мамуля, не погнушались и книгу записей украсть.

– О боже! Вразуми этого несносного мальчишку! Что он несёт? Кто тебе внушил эти безумные мысли?

Мама вскочила, залпом выпила мое вино, к которому я даже не притронулся: так противно мне было, с грохотом поставила пустой бокал на стол и… успокоилась. Растерянность исчезла с ее лица. Оно будто затвердело и стало похоже на египетскую маску.

– Я сегодня разговаривал с Ритой, она и рассказала.

– Ничего удивительного. Я так и знала! Коля, он все эти годы общался с девчонкой? Она тебе дороже своих родителей?

– Мне дороги все! – меня уже трясло.

Если несколько минут назад я ещё контролировал свои эмоции, потому что выиграть время и найти паспорт было важнее, то теперь меня уже понесло. Я схватился за ручки кресла и отъехал максимально далеко от родителей, чтобы в отчаянии не плеснуть в эгоистичные лица остатками вина.