Текст книги "Сквозь тернии к счастью (СИ)"
Автор книги: Кира Фарди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Все! Можно и выдохнуть. Я оглядела кафе и осталась довольна.
– Любуешься делом своих рук? – раздался сзади голос Степана.
– Конечно, – я смутилась. – Нет, помещение и вправду хорошее досталось, даже ремонт не делали.
– Согласен.
– Но с дизайном поработать пришлось.
Я ласково провела ладонью по поверхности стола нежно-кремового цвета. Вообще в кафе преобладали пастельные тона. А еще здесь было много света, и он лучился из высоких окон, с потолка и со стен. Особенно ярко была освещена стена для фотографий. Мне хотелось, чтобы все гости оставляли о себе память.
Все, хватит мечтать. Я подхватила подносы, и вскрикнула. Степан сердито отодвинул меня плечом.
– Не можешь попросить?
Он забрал подносы из моих рук и понес их на кухню.
– Останься в зале. Скоро открываться.
Я посмотрела ему вслед. Высокий, широкоплечий мужчина с черными серьезными глазами. Хороший друг и помощник. Почему я не могу сделать следующий шаг? Что-то останавливало меня.
И даже не брак, заключенный в ЗАГСе, запись о котором куда-то исчезла. Нет. Какое-то неосознанное чувство заставляло меня держать дистанцию. Мне чудилось, что Степан что-то от меня скрывает. Он редко смотрел прямо в глаза. Приходилось всегда ловить его ускользающий взгляд. Хотя это могла быть привычка.
Все! Надо пересилить себя и решиться. Леночке нужен отец, а мне муж и защитник. «Тебе же не нравилось, что он был женат», – тут же вылезла совесть. И что? Много пар расстаются. Не я причина его развода.
Убеждая себя так, я пошла проверять, все ли в порядке.
Мы заказали рекламу во всех социальных сетях, сделали собственный сайт и организовали фотосессию, в которой принимали участие сами. Попросили друзей в день открытия оставить положительные отзывы: как известно, они привлекают новых клиентов.
Казалось бы, все сделано. Для угощения, пока я ещё не развернулась в полном объеме, я заказала пирожные из известных кондитерских. Но чего-то все равно не хватало. Изюминки, вишенки на торте.
Я, морщась от боли, вытащила из подсобки деревянную доску для объявлений и задумалась: что на ней написать? Она будет стоять на тротуаре у входа и привлекать случайных прохожих.
Шутливая мысль пришла в голову сразу. Я взяла мел и вывела:
Бесплатные фото на память.
Вы можете привести с собой девушку, жену или любовницу.
Если приведёте всех сразу – угощение за наш счёт.
Я нарисовала чашку, над которой поднимался дымок, и тарелочку с тортом! В конце концов, попробовать можно. Даже если кто-то воспримет эту надпись всерьёз, придётся выполнять обещанное.
Стрелки на циферблате неумолимо приближалось к девяти часам – времени открытия кафе. Я следила за ними, не отрывая взгляда. Как только маленькая доползла до цифры двенадцать, я побежала к входной двери. Степан за мной. Он вынес растяжку и установил у порога.
Все. Ждем. Замерли…
Первый колокольчик над дверью зазвенел буквально через пять минут. Вошли двое: парень и девушка. Они приблизились к витрине, немного потоптались, не зная, что выбрать.
– Пошли отсюда, – шепнула девушка. – Здесь дорого.
– Вы первые посетители нашего кафе, – нашлась я. – Для вас угощение сегодня за отзыв на сайте и фото.
– Правда? – просветлел лицом парень. – Здорово.
Я показала на фотоаппарат Азамата, лежавший на барной стойке.
– Вы можете сделать снимок и повесить его на эту стену на память. Потом придете в следующий раз и увидите себя снова.
– Ой, как интересно! – воскликнула девушка. – А что вы нам посоветуете выбрать? Здесь все так красиво!
– Кусочек фирменного торта «Белая черемуха» поднимет вам настроение, – улыбнулся Степан.
Я смотрела на него и поражалась. Его лицо вдруг осветилось широкой улыбкой, глаза стали теплого медового цвета. И почему я вообще решила, что они у него черные? Странно, и смотрел он прямо, не отводил взгляд.
Но долго размышлять над этими переменами мне было некогда. Колокольчик звенел весь день, не умолкая. К вечеру мы продали все заготовленные сладости, торты и пирожные.
В обеденный перерыв мне пришлось стоять у плиты и выпекать новую порцию пирожных. Я ограничилась эклерами. Их можно было сделать быстро и легко. Я отправила Степана в магазин за творожным сыром «Рикотта» и сгущенным молоком, а потом заставила осторожно взбивать ингредиенты.
Крем получился нежным, воздушным, похожим по вкусу на пломбир. Я сварила глазурь и разделила ее на три части. В одну порцию добавила цедру лимона, в другую – ванилин, а в третью – шоколад. Получилось три блюда разноцветных пирожных.
Они едва успели остыть в холодильнике, как тут же пошли в дело. Я устала так, что к вечеру едва стояла на ногах. Хорошо еще, что Людмила забрала Леночку к себе.
Когда вновь звякнул колокольчик, я была в кухне, готовила последнюю на сегодня порцию пирожных. Гостя принимал Степан. Я стояла спиной к двери, как вдруг кто-то крепко обнял меня сзади и заверещал:
– Ритка! Я приехала!
Я обернулась: сзади стояла Анжела. Ее глаза радостно сияли, руки были распахнуты для объятий. Я кинулась к ней, как к самому дорогому человеку. Мы расплакались. Обе. Сами не поняли, почему, но заревели в два голоса. Степан растерянно посмотрел на нас, а потом махнул:
– Ну, бабы! От горя воете, и от счастья тоже.
– Точно! Ритка, чего мы, дуры с тобой ревем? Я же теперь никуда не денусь, рядом буду.
Мы засмеялись. Я вызвала Анжелу сразу, как только начала заниматься кафе. Но она никак не могла решиться расстаться со своим альфонсом-кавалером, который прочно сидел у нее на шее и пил кровь, как паразит.
– А своего обормота куда дела?
– Да, пошел он… лесом! А то и подальше! Просто собрала чемодан и сбежала. Я теперь бомж. Пустишь, подруга, переночевать? Я тебе полы в кафе вымою.
Мы снова обнялись. Быстро убрались в зале, приготовили ужин, пока Степан занимался подсчетом сегодняшней выручки, и сели за стол. Нам предстояло еще много обсудить и спланировать. Уже первый день показал, что даже втроем мы не справимся с таким наплывом посетителей.
– Знаешь, подруга, – начала Анжела. – Я тут наблюдала немного, пока ты была занята. Дороговаты цены для студенческого люда. Первый день они пришли поглазеть, но в следующий раз появятся только со стипендии.
– И что ты предлагаешь?
– А если установить еще фритюрницу и выпекать пончики? Просто посыпанные сахарной пудрой или с начинками. Для студентов – самое то.
– Это было бы здорово, вот только пончики опускают кафе на разряд ниже. Не хочу с самого начала превращаться в забегаловку.
– Да, согласна. Ладненько, пошли печь торты. Придумаем что-нибудь.
Мы еще два часа работали на кухне. Вместе было здорово все делать и в два раза быстрее. Степана отправили домой: хотелось поговорить, вспомнить былые дни.
– Антон так и не появился?
– Нет. За пять лет ни слуху ни духу. И семья пропала.
– Рит, а ты не думала, что у Стрельниковых что-то случилось?
– Думала, но ответ найти так и не смогла. Помнишь, мы со Степаном ездили к ним домой, и я упала в обморок?
– Ну.
– Я тогда в больнице встретила Анну Анатольевну.
– Да, ладно! И что? – Анжела так и застыла с руками, перемазанными мукой.
– Ничего. Прошла мимо, толкнула только меня и исчезла.
– А ты не поинтересовалась, что в стационаре делала мать Антона.
– Степан спросил в регистратуре, но ему ответили, что она родственника навещала.
– В зачуханной больничке? Великосветская дама? Что-то верится с трудом.
– Да, я и не выясняла потом. Узнала о беременности и, мир перевернулся.
О том, что я вчера в трубке слышала Антона, я не сказала. Не захотела, потому что сама не знала, как отнестись к этому факту. Анжела еще решит, что у меня глюки на почве усталости.
Мы сходили к Людмиле, которая жила недалеко, за Леночкой, уложили дочку спать, а потом и сами устроились вместе на моем диване. Я уткнулась носом в подушку, мечтая еще раз на секундочку почувствовать мужской аромат, втянула ноздрями воздух, а потом рассердилась на себя и сдернула наволочку.
– Ты чего? – сонно спросила Анжела.
– Так.
Я сменила наволочку и легла, сердясь на себя. «Все! Больше никаких воспоминаний! Жизнь продолжается!» – засыпая подумала я, еще не зная, что прошлое стучится в двери и вот-вот появится на пороге.
Глава 15. Антон
Ко мне кинулись отец и доктор Гринберг, но оторвать мои руки от балюстрады было не так просто. Я вцепился в неё намертво, желая показать родителям всю решимость, на какую был способен. Если нельзя по-хорошему, буду действовать своими методами.
– Антоша, зачем ты так? – рыдала мама, ломая рядом руки.
– Не трогайте Риту! Не позволю! – шипел я, брызгая слюной.
Меня трясло от злости и отчаяния, в глазах помутнело, я боялся только одного: потерять сознание и не довести задуманное до конца.
– Хорошо, хорошо, мы поговорим, я обещаю, только отпусти, – дышал тяжело отец.
Я видел, как он взволнован, слышал, как дрожит его голос, но в этот момент ненавидел всем сердцем обоих родителей: мать за настырность и непреклонность, отца за слабость.
– Помогите, доктор! – услышал я рыдающий голос матери. – Он сошёл с ума!
– Я вам покажу! Не трогайте Риту!
Внезапно я почувствовал укол в шею. В голове зашумело, руки ослабли. Я отчаянно ещё хватался за перила, но пальцы уже разжались, и меня оттащили от балюстрады, а потом кресло выкатили в холл.
– Отвезите его в палату, – приказал доктор Гринберг кому-то, но я этих людей уже не видел, голова закружилась, перед глазами сгустился туман, и сознание померкло.
Проснулся в палате. Мать сидела рядом и листала страницы смартфона. Кстати, моего. Она меня не замечала: была сосредоточена на занятии.
– Ну, и что ты там обнаружила?
Мама вздрогнула и посмотрела на меня, потом ласково провела тёплой ладонью по руке. Я дернулся.
– Ты проснулся, – мягко произнесла она. – Как ты нас напугал!
– Ты до самой смерти будешь контролировать мою жизнь? – зло вырвалось у меня.
– Зачем ты так? – в ее голосе звучала обида. – Мы с папой тебе добра желаем.
– Ваша забота, как цепь на шее: душит и душит. Ты посмотри в интернете, сколько людей с такой же травмой, как у меня, живут полной жизнью! Посмотри. Они могут жениться, заниматься любимым делом, а я? Ты оградила меня от внешнего мира, заперла здесь! – я уже кричал.
Мама вскочила и нажала кнопку вызова медсестры.
– Позовите доктора Гринберга! Сыну плохо!
– Мне плохо? Да, мне плохо! От вас! Видеть тебя не могу! Убирайся!
Я схватил с тумбочки кружку-поильник и кинул ее в стену.
– Девушка! Срочно в палату! – взвизгнула мама.
«Господи, что делаю, идиот! Нельзя!» – я вдруг ужаснулся поведению и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Черт! Перестарался с эмоциями. Опять придут и сделают укол.
– Мама! Ма-ма! Со мной все хорошо. Я просто рассердился, – уже спокойнее сказал я, хотя внутри все дрожало от гнева. – Ты теперь постоянно будешь держать меня на препаратах? Тогда лучше вообще не жить!
– Ты меня пугаешь, сынок, – в ее голосе опять зазвучали слезы.
– Это ты меня пугаешь. А как же обследование? Оно не даст результата, если я буду все время в полусонном состоянии.
В палату вбежала медсестра.
– Что случилось? У доктора сейчас приём пациентов.
– Все в порядке, – устало ответила мама. – Я переволновалась.
Медсестра проверила капельницу, записала данные приборов. Озадаченно поглядела на разбитую кружку. Мы молчали, стараясь не смотреть друг на друга.
– Давай поговорим, – начал я, когда медсестра вышла. – Зачем тебе понадобилась Рита?
– Доктор Гринберг сказал, что причина твоего нового состояния в ней. Антон, почему ты не хочешь попробовать? Вдруг и правда это поможет?
– Мама, я тебя знаю. Только тебе дай добро, и ты потопчешься по чужой жизни и уничтожишь все, как слон в посудной лавке.
– Зря ты так. Я постараюсь осторожно.
– Нет. Я против! Если появился сдвиг в моем состоянии, то он не связан с этой девушкой. Я ее уже пять лет не видел. Неужели ты думаешь, что мимолетное увлечение может стать любовью всей моей жизни? Не смеши! Сколько у меня этих девчонок было!
– Тогда я ничего не понимаю. Почему?
– Обычное совпадение. Мы ведь вспоминали не только наш идиотский спор. Кстати, ты мне можешь вернуть телефон, или я заложник без права общения?
– На, держи.
Мама протянула мне мобильник, я чуть не икнул от удивления. Получается, Дима выполнил мою просьбу. Надо же! Может быть, у меня появился союзник?
– Ладно, я пойду. Папа волнуется. Надеюсь, все будет хорошо?
– Если ты мне дашь слово!
– Не трону я твою Риту, успокойся.
***
Анна Анатольевна вышла из палаты и замерла у приоткрытой двери. Она не могла уйти, не проверив, чем занимается ее беспокойный сын. Она так устала за годы болезни и отчаяния!
Антон листал страницы телефона и, кажется, был доволен. Мать вздохнула и побрела по коридору. Нужно пойти к врачу, встретиться с мужем, о чем-то поговорить, кого-то убедить, а силы закончились. Взяли и закончились. Волевая и решительная женщина, которой она была, превратилась в страдающую мать, потерявшую надежду.
Анна Анатольевна заметила диван, стоявший под раскидистой пальмой, и устало опустилась на него. Он тоже тяжело вздохнул и заскрипел, будто жаловался на свою судьбу.
«Что делать? Как быть?» – вяло всплывали в голове вопросы. Если бы не запрет сына, она давно бы уже начала охоту на ведьм. Что ей какая-то нищая девчонка! Здоровье сына важнее.
Она тяжело вздохнула, села поудобнее и закрыла глаза. Первое отчаяние прошло, в работу включились практичные мозги. Как бы Антон ни ерепенился, а воспользоваться шансом, предоставленным судьбой, надо. Небеса вдруг откликнулись на ее молитвы, послали лучик надежды. Неужели она его проигнорирует? Ни за что!
Анна Анатольевна достала телефон. Своими планами она не собиралась делиться с мужем. Его мягкий характер сейчас только навредит делу. Начнёт отговаривать, призывать к совести. У неё есть совесть, вернее, эгоизм матери, которая должна во что бы то ни стало спасти своё дитя.
– Паша, здравствуй, – тихо сказала она. – Ты один?
– Да, – раздался знакомый голос в трубке. – Что случилось?
– Я хочу встретиться. Поговорить надо.
Они договорились пообедать в кафе при клинике. Анна Анатольевна быстро побежала к лифту. Уже спускаясь на первый этаж, придумала план.
Павел появился только через полчаса. Она уже от нетерпения выпила две чашки кофе.
– Да, я вас слушаю.
– Паша, – с места в карьер начала она. – Ты можешь разыскать ту девчонку, на которую вы спорили с Антоном.
– Даже не знаю. Пять лет прошло.
– Паш, очень надо. Я тебя умоляю. Только сделай так, чтобы никто об этом не узнал. Ни одна живая душа. Богом молю. Это важно.
– А что случилось? Зачем вам она нужна?
– Понимаешь, ваш приезд и воспоминания о прошлом сработали как спусковой крючок для организма Антона. Он упал в обморок, а после этого появилась слабая чувствительность. Доктор считает, что сын пережил стресс, которым и стал разговор о Рите.
– Стресс?
Анна Анатольевна умоляюще посмотрела на друга сына. Он хмурил брови, нервно теребил салфетку и все время отводил взгляд, будто испытывал неловкость.
Пять лет назад она попросила Павла проследить за Антоном, и тот с радостью согласился. Ей тогда даже показалось, что он вошел в азарт. Павел звонил ей каждый час и отчитывался, рассказывал, где бывал ее сын и что делал.
Она не понимала тогда перемещений Антона. То он в торговом центре что-то покупает, то торчит у девчонки в общежитии, но ночевал он всегда один в маленьком отеле, причем не в том, возле которого его нашли. И вдруг Пашка заявил, что больше следить не будет, потому что его раскрыли. А через день и произошла та авария.
– А почему именно я?
– Паша, тебе не кажется, что ты отчасти виноват в том, что случилось? Я поручила тебе следить за сыном, а ты отказался. Если бы ты тогда не бросил его, ничего бы не случилось.
– Вот и наймите детектива! – Пашка встал и швырнул на стол скомканную салфетку.
– Паша, погоди, не злись! – Анна Анатольевна схватила его за рукав. Не хочу, чтобы об этом узнал Антон. Он сегодня пригрозил нам броситься с балкона, если мы не оставим девушку в покое.
– Так оставьте. Это я вам как друг говорю. Вы столько пережили! Зачем вам новая головная боль?
– То есть, ты не хочешь? – Анна Анатольевна приготовилась заплакать, хотя глаза у неё были сухие.
– Да, не хочу снова влезать в это дерьмо.
– Ну, какое же это дерьмо? Я не прошу тебя привезти Риту. Только найди ее и позвони мне. Все. Ты же летишь домой. Кстати, когда?
– Завтра.
– Пашенька, миленький! Очень тебя прошу. Я даже заплатить тебе за работу не могу: у тебя своих денег хватает. Могу только уговаривать.
– Ладно. Но действовать я не буду.
– Хорошо, хорошо, – заторопилась мать Антона. – Найди ее и тайно понаблюдай.
– Стоп! Вы же сказали – позвонить вам.
– Ну, мне же надо знать, как она живет, чтобы выработать стратегию. А дальше я сама.
Она попрощалась с Павлом и в приподнятом настроении пошла на встречу с мужем. Лёд тронулся, а значит, есть шанс вылечить Антошку.
* * *
Мать ушла, у меня в руках телефон. Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Наконец-то мог подумать о дальнейшей судьбе без посторонних. Итак, что же произошло? Организм отреагировал на голос Риты, это факт. А что дальше? Куда двигаться? Снова позвонить в кафе и предупредить? Но кто меня поймет? Рита, кажется, не знает, что со мной случилось. И все равно: сказать надо.
Я залез в интернет и разыскал сайт «Белой черемухи». В прошлый раз я попал на этот номер случайно, зато теперь мне хотелось все внимательно рассмотреть.
Сайт был сделан профессионально: представлена полная информация о кафе. Сердце замерло, когда я открыл фотоальбом. Неизвестно, на что я надеялся, но все равно волновался.
С первой же фотографии на меня смотрела она. Вернее, это была группа людей, но я видел только свою любимую. Волнение захлестнуло сознание, в глазах появились радужные пятна. Я яростно потер ладонями лицо. Если я так буду реагировать на Риту, то не доживу и до конца месяца.
Она стала еще прекраснее. Огромные лучистые глаза сияли еще ярче. Пушистые волосы завивались колечками на лбу и у висков. Рита улыбалась, так широко и весело, как никогда не улыбалась мне.
Я перевел взгляд на ее соседей. Азамат Григорьевич, Людмила с большим животом, какие-то дети и… Кто это? Я зло посмотрел на высокого черноволосого мужчину, стоявшего рядом с Ритой. Степан? Наш охранник? А он что там делает?
И, черт возьми, почему он так смотрит на мою жену?
Я быстро набрал номер кафе и замер в ожидании ответа.
Глава 16. Рита
Сегодня утро началось с суматохи: мы опять проспали. Какое-то тотальное невезение. Казалось бы, вчера все успели, легли вовремя, но проспали.
Я бегом собрала хныкающую дочь и потащила ее в садик, оставив Анжелу распоряжаться в кафе. Она должна была заполнить приготовленными вчера сладостями витрину, заправить кофемашину и сделать на скорую руку завтрак.
Я прибежала обратно, запыхавшись. Подруга стояла с телефонной трубкой в руках и кого-то громко отчитывала.
– И не смей сюда больше звонить! Слышишь! Ты нам всю жизнь сломал!
«Нам? Кому это? А-а-а, Анжеле и ее родителям. Понятно».
Я на цыпочках прошла мимо, не желая мешать разговору. Вдруг Анжела стукнула чем-то по столу, я подпрыгнула и обернулась:
– Ты чего хулиганишь? – шепотом спросила я. – С кем разговариваешь?
Анжела резко повесила трубку. Ее лицо пошло красными пятнами, губы ещё шевелились, будто она продолжала спор. Наконец она посмотрела на меня и сфокусировала взгляд.
– Да так! Некоторым здесь не место! Раздевайся, завтрак готов.
«Наверное, бывший донимает, – решила я. – Сама виновата, не надо было ему номер телефона кафе давать».
Мы завтракали молча. Анжела не рассказывала о случившемся, а я не спрашивала, а когда закрутился рабочий день и вообще было не до разговоров. Подруга окунулась в ресторанный процесс, словно рыбка, попавшая в родной пруд. Только и слышался ее веселый голос:
– Степа, отнеси это на столик у окна.
– Рита, два капучино и два куска «Черемухи».
– Степа, убери эти подносы.
– Как? Ты ещё не вымыл тарелки? Шевелись, охрана!
– Вас в каком месте сфотографировать? – это уже вопрос к посетителям. – Здесь? Отлично! Рита, неси камеру!
С ней работалось весело. Анжела просто лучилась энергией и щедро дарила ее окружающим. Мне казалось, что солнце взошло и зайчиками разбежалось по всему кафе.
Смущал только один момент: когда раздавался телефонный звонок, трубку всегда брала Анжела. Она мчалась наперехват, сломя голову, и хватала телефон, даже если я или Степан уже приготовились отвечать. Слушала собеседника, хмурилась и отключалась, а потом минут пять была мрачнее тучи и ворчала себе под нос:
– Нет, что за козел! Сказано ему, убираться!
Я несколько раз дёрнулась, а потом и вовсе махнула рукой: сама разберётся, не маленькая. Захочет, расскажет, какая проблема ее мучает. Не захочет – ее дело.
Два дня прошли в напряжении. Мы пекли торты и пирожные, принимали посетителей, делали фотографии, словом, крутились, как белки в колесе. Телефонные звонки по-прежнему раздавались с завидным постоянством, и все так же к трубке неслась Анжела.
– Рита, – ко мне подошёл Степан. – Ты не знаешь, что происходит?
– Нет, она ничего не рассказывает. Матерится только.
– Странно. Ты все же раскрути ее на разговор. Не нравится мне все это. Чувство какое-то странное, будто беда надвигается.
– Это у тебя сенсоры секьюрити заработали, – засмеялась я. – Все нормально. В кафе, где нет спиртного, алкаши не заглядывают.
– И все же, поговори с ней.
Я удивленно смотрела на Степана и не узнавала. Со мной он всегда был строгий, предупредительный, следил за каждым моим движением и все старался помочь, поддержать, подхватить, донести. С Анжелой он вёл себя совершенно иначе: шутил, улыбался, и казался приветливым и милым человеком.
Я только плечами пожимала, глядя на эти перемены, но в душе не шевельнулась ни одна клеточка. Степан был другом, а друзей не ревнуют. Мне даже бороться за его внимание не хотелось. Я ловила себя на мысли, что чувствую облегчение, когда он выполнял распоряжения Анжелы и был вдалеке от меня.
Сегодня день тоже пролетел незаметно. Зазвонил телефон. мы посмотрели на него напряженно. Анжела на рысях бросилась к стойке бара, схватила трубку, но сразу передала мне: звонила Людмила.
– Рита, как дела? Справляетесь?
– С трудом.
– Ничего, вот рожу и выйду к вам на помощь.
– А малыша с кем оставишь?
– Т-ю-ю-ю, нашла проблему! В люльку – и с собой, – засмеялась Людочка.
Вечером, уложив Леночку спать, мы с Анжелой пошли в кухню выпекать торты и пирожные. Это уже стало привычной работой: днём крутимся в кафе, а вечером печем. В свободное от посетителей временя я ещё занималась бухгалтерией и документами.
– Знаешь, – я начала разговор издалека, – придётся нанять ещё сотрудников. Иначе мы так и будем крутиться втроём без выходных и личной жизни. А выручка почти полностью идёт на закупку продуктов.
– Рита, может, будем использовать что-то подешевле? Надо калькуляцию хорошую сделать.
– Вот видишь, этой кропотливой работой кто-то должен заниматься, а я не успеваю.
– Тогда предлагаю устроить выходной. Почему мы без отдыха пашем?
– Тоже верно, но жалко сейчас перерыв делать. Только открылись, и клиенты постоянные появились.
– Ты как собака на сене: сама не «ам» и другому не дам. Решись уже!
Я удивленно посмотрела на Анжелу: она была раздражена. Подносы и тазики с тестом с грохотом летали по разделочному столу. Того и гляди вывалит на пол испечённые эклеры, заготовки для пирожных и коржи для торта. Я вымыла руки и обняла ее:
– Подружка, давай чайку попьём. Днём все кофе да кофе, а я чаю хочу, с мятой.
– Где я тебе поздней осенью мяту найду? – недоверчиво посмотрела на меня Анжела, но тоже пошла мыть руки.
– Я из Любимовки привезла. Летом ещё насушила.
Мы очистили от заготовок стол и взяли себе по эклеру.
– Ох, хорошо-то как! – вздохнула Анжела, прихлебывая чай. – Домом пахнет.
– Согласна. Я даже соскучилась по нему.
– Ты так и будешь жить при кафе?
– Не знаю. Нужна своя квартира, но где ее возьмёшь?
– Может, снимем где-нибудь неподалёку? – Анжела смотрела на меня так внимательно, что я почувствовала, как тревога поднимается штормовой волной.
– Зачем? Мы ещё не зарабатываем столько, чтобы тратить средства на съем жилья. Я даже не знаю, останутся у нас свободные деньги или нет после выплаты по счетам за свет, воду и аренду кафе.
– Ты все же подумай, – настаивала подруга.
– Так, Анжелка, колись! Что происходит? Ты не привезла с собой беду?
– Ничего себе заява! – вытаращилась на меня подружка. – Может, мне тогда убраться отсюда подобру-поздорову?
– Анжелка, не обижайся. Ты ведёшь себя так странно, что даже Степан заметил.
– А ему какое дело? Пусть о своей жизни думает, – продолжала злиться она.
– Не сердись. Мы сейчас одни, рассказывай.
– Рит, за эти пять лет Антон не показывался?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что я поперхнулась чаем и закашлялась. Анжела постучала меня по спине, потом сунула в руки полотенце. Я вытерла вспотевшее лицо, но ещё несколько секунд пыталась отдышаться.
– Нет, – наконец выдавила я. – А почему спрашиваешь?
– Просто Леночка так на него похожа! Одно лицо.
– А ты ещё помнишь, как он выглядит?
– А то! Я же у вас на свадьбе фото делала. Парочку себе оставила. Показать?
Я замерла, не зная, как реагировать на этот вопрос, боясь выдать свои настоящие чувства.
– Нет. Не хочу.
– Ну, Слава богу! – выдохнула она. – А я все переживала, что ты его не забыла.
– Да, что случилось? Говори!
Тревога уже скрутилась в самое настоящее торнадо и гнало волну по всему телу. Пятка застучала по полу, я взяла эклер, но уронила, не донеся до рта. Тут же стала суетливо убирать вывалившийся крем. Короче, вела себя, как истеричная дура.
– В общем…, – Анжела сделала паузу, – это он все названивает. Нарисовался откуда-то через пять лет и непременно хочет с тобой поговорить.
Тряпка выпала из рук.
– А п-почему ты мне т-трубку не дала? – я едва выдавила из себя вопрос, настолько была шокирована.
– Зачем? – Анжела вскочила и забегала по кухне. – Он пропал, даже не поинтересовался, как ты перенесла его предательство, ничего не знает о ребёнке! Ты думаешь, я хотела, чтобы ты снова погрузилась в это дерьмо?
– Анжела, пожалуйста, не кричи, – шепотом попросила я и спрятала лицо в ладонях: оно было мокрое. Я даже не почувствовала, когда заплакала.
– Я не могу. Как представлю, что он опять появится на пороге, убить могу, – она схватила нож и замахнулась им на невидимого противника.
– Анжела, это моя жизнь, – не слушала я ее. – Я сама решу, что мне с ней делать.
– Да, ты уже один раз решила!
– Уходи!
– Куда? – теперь растерялась подруга.
– Совсем уходи. Не хочу тебя видеть.
– Да, ты сошла с ума! – Анжела покрутила пальцем у виска. – Кто гостя на ночь глядя из дома гонит?
Я встала и поплелась к двери. Не хотела ее видеть. Потом пожалею о своём поступке, но не сейчас. В эту минуту я ненавидела ее всей душой. Как? Как можно решать за другого человека такие вещи?
Перепуганная Анжела побежала за мной. Она встала впереди, раскинула руки и зачастила:
– Ритка, да ты послушай! – теперь плакала и она. – Я после твоего Антона всех модно одетых парней обхожу стороной. Вот как увижу на ком-то дизайнерскую тряпку, так и чешу подальше, только пятки сверкают.
– Это твоё дело, – я обогнула ее и вышла в зал для посетителей, освещённый призрачным светом ночной иллюминации города.
– И мое тоже! Сегодня пришёл один такой в кафе, весь из себя расфуфыренный. Заказал кофе и торт, но сидел и брезгливо ковырялся вилкой, а на меня как на таракана смотрел. Я чуть не выставила его за дверь. Еле сдержалась.
– Анжела, мне это не интересно, уходи!
Я действительно ее почти не слушала. Антон! Звонил Антон. Несколько раз. Вернее, каждый день. Не мог он просто так вдруг появится и начать преследование по телефону. Значит, что-то ему было надо. А эта дура…
Я повернулась к двери и схватилась за задвижку.
– Идиотка! Больная! Дай мне хоть куртку взять! – закричала Анжела.
Она побежала в квартиру и по дороге изо всей силы ударила по стулу, тот свалился, я на секунду переключила внимание.
Я подняла стул, подошла к двери и остолбенела: на крыльце стоял Блонди.
Глава 17. Антон
«Что делает Степан рядом с Ритой? Разве они знакомы?» – эти мысли терзали мою голову, пока я слушал длинные гудки. От нетерпения мял рукой простыню, даже не заметил, как сбросил одеяло на пол. Видеть свои неподвижные голые ноги при солнечном свете было еще противнее. Я уставился в потолок.
Когда раздался щелчок ответа, сразу выдохнул:
– Рита?
– Нет. А кто ее спрашивает? – в незнакомом голосе звучали подозрительные нотки.
– Позовите Риту к телефону! Срочно!
Но трубку взяла какая-то злобная курица: ни грамма вежливости.
– Кто это? – гаркнула она.
– Ее бывший знакомый.
– Какой? Не позову, пока не представитесь.
– Антон Стрельников, – выдавил я из себя.
И тут началась буря. Эта девица наорала на меня и отключилась.
Это было так неожиданно и несправедливо, что я несколько секунд смотрел на мобильник, не соображая, что это сейчас было. Я опять набрал номер кафе и услышал тот же грубый голос:
– Оставь нас в покое, козел!
Так, я все понимаю, меня можно назвать козлом: пропал на пять лет и весточку о себе не подавал. Но это касается только нас двоих: меня и Риты. Почему какая-то мегера лезет в наши отношения?
От нервного напряжения меня стало трясти. Буквально зуб на зуб не попадал. Я опустил руку вниз, пытаясь достать одеяло, но до пола было слишком далеко. Опираясь левой кистью на кровать, я сместился к краю и вытянулся.
Кончики пальцев коснулись одеяла, но ухватить его не получилось.
Злость и холод придали мне сил. Я еще немного подвинулся, потом сел. Руки, за спиной упиравшиеся в матрас, подрагивали и подгибались. Глаза заливал пот. Эта работа показалась мне невероятно трудной. Дома были специальные приспособления, которые помогали мне выполнять простые действия, а в клинике – ничего.
В таком положении я мог дотянуться до кресла. Конечно, кнопка вызова медсестры была намного ближе, но я не хотел просить помощи.
Осторожно я оторвал одну руку от кровати и потянулся к спинке кресла. Пальцы крепко ухватили ее, но больничный агрегат оказался слишком тяжелым, чтобы я мог в таком положении сдвинуть его с места. Пока я крутился, смахнул на пол телефон.
– Мать твою! – рявкнул я от отчаяния.
Дверь тут же приоткрылась, и в палату заглянул Дима.
– Что случилось? – встревоженно спросил он.
Я обрадовался ему, как доброму знакомому.
– Проходи, садись. Поговорить надо.
Дима поднял телефон, накрыл мои ноги и заботливо расправил одеяло.
– Не могу. Я должен быть на посту.
