Текст книги "2312"

Автор книги: Ким Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Перечни (7)

непредвиденный (непредусмотренный) разрыв… бракованный шов… отказ шлюза… неудача… искра гипербарического огня… повышение содержания окиси углерода… повышение содержания двуокиси углерода… ошибка в конструкции… трещина в капоте двигателя… внезапная потеря воздуха… солнечная вспышка… некачественное (загрязненное) топливо… усталость металла… усталость сознания… удар молнии… удар метеорита… случайное превышение критической массы… отказ тормозов… выроненный инструмент… падение после того, как споткнулся… утрата охладителя… дефект изготовления… ошибка в программе… человеческая ошибка… разгерметизация… возгорание аккумулятора… помрачение рассудка… преступное поведение ИИ… саботаж… неправильное решение… замыкание… ожидание отпуска, приводящее к отклонениям в сознании… всплеск космического излучения…

(Из «Журнала происшествий в космосе», том 297, 2308 год)

Извлечения (8)

Большое влияние оказала периодизация, предложенная Шарлоттой Шотбек. Конечно, сама идея периодизации противоречива и даже сомнительна: часто при ее проведении зажмуриваются и воинственно машут руками, воспроизводя мифы из сплошного «шумного, буйного смятения» задокументированного прошлого. Тем не менее, похоже, действительно существует разница в жизни человека, скажем, Средневековья и Возрождения или Просвещения и эпохи Постмодерна. Чем вызвано это отличие – изменениями в производственных процессах, в структуре чувств, в научных парадигмах, в династической преемственности, в технологическом прогрессе или в культурных метаморфозах – не имеет практического значения. Пробужденные тени создают шаблон, рассказывают историю, которой могут следовать люди.

Долгое время почти повсеместно была принята периодизация, включавшая феодальный период и Возрождение, за которыми следовало Раннее новое время (семнадцатый и восемнадцатый века), Новое время (девятнадцатый и двадцатый века) и Постмодерн (двадцатый и двадцать первый века), после чего однозначно потребовалось новое название. Эта потребность долго приводила к созданию соперничающих систем, и это соперничество (наряду с общей увлеченностью историков этого периода микротемами) препятствовало распространению общепринятой новой классификации предыдущих периодов. И лишь в конце двадцать третьего столетия Шарлотта Шотбек предложила историческому сообществу свою периодизацию того, что называется «затянувшимся постмодерном» и о чем бесконечно спорили на конференциях. Позже она призналась, что ее периодизация первоначально была шуточной, но вопреки этому (а может, благодаря) стала очень влиятельной и почти общепризнанной.

По Шотбек, «затянувшийся постмодерн» следует разделить на:

Смятение (колебания): 2005–2060. От последних лет Постмодерна (Шарлотта определяет эту дату по году объявления Организацией Объединенных Наций о переменах в климате) до наступления Кризиса. Напрасно потраченные годы.

Кризис: 2060–2130. Исчезновение летнего льда в Арктике, неумолимое таяние вечной мерзлоты и связанные с этим высвобождение метана и неизбежный подъем уровня моря. В этот период все плохие тенденции, породив «девятый вал», приводят к росту средней глобальной температуры на 5 градусов Кельвина и подъему уровня моря на пять метров, что в итоге вызывает к 21 20 году недостаток продовольствия, массовые бунты, катастрофический рост смертности на всех континентах и исчезновение множества видов фауны и флоры. Первые базы на Луне, научные станции на Марсе.

Поворот: 21 30—2160. Verteswandel (то есть «мутация ценностей», любимый термин Шотбек), за которой следуют революции; мощные ИИ; самовоспроизводящиеся фабрики, начало терраформирования Марса; использование энергии ядерного синтеза; быстрое развитие биосинтеза; попытки улучшить климат, в том числе катастрофический Малый ледниковый период 2142–2154 годов; космические лифты на Земле и на Марсе; стремительное завоевание космоса; возникновение космической диаспоры; подписание Мондрагонского договора. Таким образом начинается

Ускорение (Аччелерандо): 2160–2220. Использование новых технологических возможностей, среди прочего увеличение продолжительности жизни; терраформирование Марса и последующая Марсианская революция; охват диаспорой всей Солнечной системы; выдалбливание террариев; начало терраформирования Венеры; строительство Терминатора; Марс присоединяется к Мондрагонскому договору.

Замедление (Ритардандо): 2220–2270. Причины Замедления неясны, но историки называют завершение терраформирования Марса, его выход из Мондрагонского договора и растущий изоляционизм, заселение всех лучших террариев и исчерпание свободного доступа к гелию, азоту, редкоземельным элементам, ископаемым видам топлива и фотосинтезу. Становится очевидным, что увеличение продолжительности жизни столкнулось с проблемами и доступно не для всех. В последнее время историки подчеркивают, что в этот период тридцатикубитовые квантовые компьютеры достигли петафлопной производительности классических компьютеров, что создало особый тип квантовых компьютеров, именуемых «квакомы»; важным фактором также указывают, что квакомы еще не обрели усовершенствованные функции быстрых ИИ, в то время как проблемы декогеренции в квантовых компьютерах создали предпосылки для начала следующего периода.

Балканизация: 2270–2320. Рост напряженности отношений Земли и Марса; агрессия и начало холодной войны за контроль над Солнечной системой; марсианский изоляционизм; внутренние проблемы Венеры; решение терраформировать три больших спутника Юпитера; значительное увеличение числа неприсоединившихся террариев и исчезновение за горизонтом событий многих населенных; рост влияния квакомов; недостаток газообразного сырья и редких веществ приводит к стремлению запасти их и, как следствие, к трайбализму; трагедия присоединившихся обратно; раздробление целого на множество «независимых городов-государств-анклавов».

Термин «постбалканизация» сама Шотбек считает результатом чересчур несдержанной риторики в жарких дискуссиях.

Однако она же пишет, что затянувшаяся балканизация может привести к периоду хуже Замедления или даже Кризиса – возможно, этот период назовут Атомизацией, или Распадом.

Она рассказывает, как на одном выступлении предположила, что все минувшее тысячелетие можно назвать последним феодальным периодом, а после встречи к ней подошел человек и спросил: «С чего вы взяли, что он последний?»

Но то, что произошло в 2312 году, позволяет предположить, что двадцать четвертое столетие обозначит решительный поворот.

Япет

Япет похож на каштан – приплюснут возле полюсов, а на экваторе у него выпуклый пояс, отчетливо видный из космоса. Почему Япет приплюснут на полюсах? Одно время он был расплавленным и, точно большая капля воды, быстро вращался, и даже сейчас продолжительность суток у него всего семнадцать часов; что-то проходившее мимо заставило его вертеться волчком. Во вращении он затвердел. Откуда выпуклый пояс на экваторе? Никто не знает. Какой-то аспект превращения вращающейся капли в ледяной шар, как признает большинство, какой-то выступ или выброс. Сатурнологи продолжают спорить об этом.

Что бы его ни породило, этот выступ прекрасно вписался в концепцию города: этакая Хай-стрит – главная улица, – проходящая по окружности всего спутника. Город вначале располагался на стороне, обращенной к Сатурну, который в здешнем небе вчетверо крупнее Луны, какой она видна с Земли. Замечательно, когда в небе такая картина, тем более что орбита Япета по отношению к плоскости колец Сатурна наклонена на семнадцать градусов и потому обеспечивает бесконечно меняющиеся виды этого великолепного подвижного чуда. Со всех остальных спутников кольца видны только ребром. К тому же с бугра Япета видна та половина поверхности спутника, которая ниже бугра на двенадцать-семнадцать километров, так что величественную, окруженную кольцами жемчужину над головой всегда уравновешивает ледяная пустыня внизу.

Цвет поверхности спутника зависит от того, откуда смотреть: главное полушарие Япета совершенно черное, а тонкая атмосфера – абсолютно белая. Это противопоставление, которое заметил астроном Кассини в октябре 1671 года, когда открыл Япет – результат действия приливных сил, остановивших вращение Япета. Одно полушарие всегда остается ночной стороной, и именно там всегда выпадает черная пыль, выбрасываемая движущимся в другую сторону спутником Фебой (второй такой в плоскости колец). За четыре миллиарда лет толщина слоя черной пыли составила всего несколько сантиметров. Противоположное полушарие, собирающее сублимируемый на темной стороне иней, покрыто самым белым в системе льдом. В итоге – двуцветный спутник, единственный такой во всей Солнечной системе.

Люди, поселившись на Япете, подрезали экваториальный бугор до каменно-алюминиевой основы. Для базовых структур города были использованы формы раковин разных видов. Некоторые ровные участки на бугре оставили открытыми – космопорты, посадочные площадки для космических кораблей, – но большую часть бугра теперь накрывал длинный навес-галерея, раскинувшийся над зданиями, которые стояли на широких бульварах, параллельных Хай-стрит, и чередовались с фермами, парками, садами и лесами. Воздух под навесом всегда теплый, архитектура зданий довольно открытая, так что в обрамлении потолков и крыш часто бывает виден Сатурн. Биомимикрия раковин позволила строителям использовать кальций, извлекая его из-под мантий, а сами эти мягкие структуры генетическими манипуляциями модифицированы по форме, что позволило архитекторам надстраивать биокерамические структуры слой над слоем, возводя здания, точно кораллы, пока пространство под навесом не заполнилось. Как и большинство биокерамических структур, скошенные слоистые конструкции создавались в виде гребешков, зубцов, отростков, вееров и других конхологических форм, отчего ряды зданий напоминают ряды огромных раковин. В связи с этим часто упоминают Сидней с его каноническим зданием оперы, но на самом деле сейчас бугор скорее напоминал Большой Барьерный риф – бесконечные наслоения раковин со множеством отверстий, проделанных трубчатыми червями, – только чтобы сохранять вид на Сатурн.

В темной зоне – Кассини-Реджо – бугор рассекал пространство, на которое время от времени выходили люди на роверах и хопперах, сдували черную пыль и создавали рисунки на белоснежном льду. Везде, где легко создать подобный контраст, человек запечатлевает свои мысли – читай, Вселенная! Еще до возникновения Лиги Сатурна, когда первые люди прилетели с Марса на Титан за азотом и всем прочим, что можно забрать и увезти на красную планету, энтузиасты прилетали сюда и рисовали белым по черному. Пыль сметалась дуновением, легким, как дыхание, и вскоре огромные поля Кассини-Реджо, точно Ньюспейпер-Рок[56]56
  Государственный исторический памятник Ньюспейпер-Рок, буквально «Газетный камень», расположен в юго-восточной части штата Юта на западе США. Достопримечательностью памятника является плоский скалистый утес, где обнаружена крупная коллекция петроглифов.


[Закрыть], покрылись петроглифами. Здесь есть белые на черном абстрактные рисунки, звери, схематические человечки, кокопелли, надписи из букв множества разных алфавитов, портреты, изображения особенностей ландшафта, деревьев и других растений. Некоторые области позже были полностью очищены от пыли, а еще позднее раскрашены черным по белому в стиле тром-плей, – то есть так, что глядя с возвышения вы видите одно, а из космоса – что-то другое.

Граффити на Япете! Впоследствии это объявят ошибкой, скандальным поведением, нравственной глухотой и даже преступлением, в любом случае мерзостью; раздавались призывы вновь полностью зачернить Кассини-Реджо. Когда-нибудь это может произойти, но не особо надейтесь: правда в том, что мы здесь, чтобы заявить о себе Вселенной и, когда нам дают в руки средство сделать это, трудно им не воспользоваться. Все ландшафтное искусство говорит об этом: мы живем на табула раса и должны заполнять ее. Это наш мир, и его красота – исключительно у нас в голове. Даже сегодня люди иногда уходят за горизонт, чтобы оставить свои инициалы в пыли.

Варам дома

Варам вернулся домой, преследуемый призраками. Несмотря на все свои теории, он по-прежнему оставался в туннеле. Он пытался вернуться в псевдоитератив своей жизни на Япете, и в некоторых отношениях это далось легко: свою прошлую жизнь здесь он никогда не забудет. День или два было странно, что очутившись в городе, куда не приезжал много лет, он все равно, проснувшись, волшебным образом знал, куда пойти, знал, что в маленьком магазинчике за углом можно купить свежий хлеб, молоко и прочее: тогда все эти промежуточные годы уходят, и ты опять дома. Утром на работу, вниз по длинной эспланаде под северной стеной-окном, выходящим на огромный спуск вдоль бугра. Белое с черным на краю района Кассини, обширный китайский пейзаж – черная тушь на белой бумаге. Возле небольшой площади в квадратной башне с белыми стенами размещались несколько департаментов Совета, здесь много знакомых; он как будто возвращался к своей ранней реинкарнации. Он может все проделать точно, сыграть, как актер в пьесе, написанной в прошлом столетии, может жить повседневной благонадежной обычной жизнью, взяв за основу дежавю, которое он воскресил в себе, – но нет.

Нет. Ведь гораздо более сильный псевдоитератив туннеля по-прежнему заполняет его сознание и накладывается на сиюминутные ощущения. И поскольку Япет в настоящем был по большей части Япетом воспроизведенным, для Варама гораздо более ярким оказалось прошлое, то, что он пережил вместе с подругой с Меркурия. Он постоянно думал о ней. Не так уж велики меркурианские особенности Свон, но там, внизу, она пережила очень многое. И он с ней. Свон защитила его у входа в лифт и сделала это так обыденно, словно это само собой разумелось, когда размышлять было некогда: мгновенный животный рефлекс. А у него было гораздо больше времени для раздумий, когда он помогал ей бороться с лучевой болезнью.

И вот, когда ему казалось, будто он ни о чем не думает, он обнаружил, что насвистывает Бетховена и при этом слышит нечеловечески виртуозные трели жаворонка. Он задумался о том, как это звучало на самом деле, и все ли время вела запись Полина, и можно ли вновь проиграть созданную ими музыку – в виде просто записи… И эти бедные музыканты… Возможно, запись всегда искажает воспоминания, и не стоит ее искать. Лучше слышать, переживая все заново. По-настоящему он снова это услышит лишь если они повторят свой «концерт».

Нет. Нужно думать о чем-нибудь другом, вернуться в настоящее. Возможно, он снова где-нибудь встретится со Свон, и они опять будут свистеть… или нет. Скорее нет – они ведь в реальном мире. Итак… недавнее или нет, прошлое есть прошлое; единственная реальность – настоящее. Нужно создать новый псевдоитератив, который не будет зависеть от привычек, выработанных за три или четыре жизни. Нужен новый Япет; тогда, возможно, воспоминания о Свон займут должное место.

И вот он отправился в парк, откуда был прекрасно виден Сатурн, – на вечернюю прогулку, посовещаться с великим окольцованным божеством, возможно, увидеть, как над гигантом, словно драгоценный камень, висит его настоящий дом, Титан, а то и рассчитывая, что прогулка в парке вернет ощущение дома. В парке он встретит небольшую группу музыкантов, которые заиграют новую мелодию, все ее подхватят, а он сможет либо слушать, либо насвистывать – даже начать новую партию, в свой черед, финал Шестой или финал Седьмой, и музыканты подхватят, и исполнят на своих инструментах всю партитуру. Сатурн над головой, истинно талантливые музыканты… эти мгновения очистят его, полностью поглотят, и Свон будет с ним в его сознании. Какой у нее характер!

В дни, когда нет заседаний Совета и различных рабочих комиссий, можно проехаться по городу, выйти у ворот для небесных лодок, взять одну такую лодку и спуститься по гигантскому склону бугра Япета в район белых волн с черными гребнями: там одна часть напоминает смятую снежную простыню, а другая подобна замерзшим волнам на водной поверхности. Отдельные бугры там величиной с большие холмы. Лодка будет скользить по откосу гигантского бугра, оставляя след, подпрыгивая, будет съезжать косо – под углом сорок пять градусов – или строго вертикально, и спуск даже на самой большой скорости займет весь день. Поездка такая долгая, что люди, спускаясь в больших кораблях, устраивали пирушки; иногда Варам тоже это пробовал. Внизу садились в фуникулеры и начинали подъем; все были в отличном настроении и иногда начинали петь; пили шнапс и пели Шуберта. Все это Варам когда-то тоже делал, в свой первый год жизни на Япете, но оно почему-то не вошло в привычку и забылось. А теперь воспоминания о Свон вызвали к жизни и это.

Даже работа заставляла вспомнить Свон: Совет обсуждал договор с Лигой Вулкана о получении света – ведь Терминатор разрушен. Варам указал коллегам, что Терминатор вскоре будет восстановлен и снова заселен, он останется участником договора, и у них уже есть с ним соглашение. Смерть Алекс его не отменяет. Он видел, что, хотя его слова справедливы, коллеги считают его пристрастным, и потому в дальнейшем молчал и только слушал, что говорят остальные; ничего удивительного в их словах не было: большинству не нравилось, главным образом, соглашение с Меркурием, и поэтому сейчас они говорили о заключении нового договора с Лигой Вулкана или даже с отдельными ее представителями. Ведь это не космические корабли, а маленькие астероиды на гравитационно стабильных орбитах, удаленные от Солнца на расстояния от 0,06 до 0,21 астрономической единицы, – тридцатикилометровые камни, у которых обращенная к солнцу поверхность раскалена добела; они достаточно велики, чтобы закрепить огромные зеркала и создать внутренние помещения, чтобы заселить их операторами и приверженцами такой жизни. Некоторые коллеги Варама настаивали на том, что это самостоятельные города-государства, такие же, как в других местах, и внешние силы вроде Терминатора не должны быть их посредниками, что бы ни утверждала Алекс. Как бы понравилось городам-государствам из Лиги Сатурна, если бы какая-то группа с Юпитера объявила себя их представителем только потому, что находится между Сатурном и цивилизацией? Какой главный довод приводит Терминатор? Следует ли считать это очередным шагом к тому, что некоторые именуют интеграцией по Александрин – объединением усилий всей Солнечной системы, к чему и стремилась Алекс?

Не совсем, отвечали другие (к облегчению Варама, потому что он работал с Алекс именно над этим проектом), не совсем так, как это формулируют коллеги, но в контексте обвинений объяснить будет трудно. Гораздо лучше наблюдать молча, пусть спор разворачивается долго и неторопливо, что вообще типично для заседаний Совета, пока не перейдут к какому-нибудь Другому вопросу. Главные виновники затянутости заседания – члены Совета с Гипериона и Тетиса; оба очень многословны и маниакально сосредоточены на мельчайших подробностях обсуждаемого вопроса. Совет в Лиге Сатурна – одна из многих организаций из временно назначаемых работников, а постоянный штат, призванный им помогать, часто действует в стиле сэра Хамфри[57]57
  Сэр Хамфри Эпплби – герой английских телесериалов «Да, господин министр» и «Да, господин премьер-министр», мастер манипулирования людьми, из-за кулис руководящий Свон. начальником.


[Закрыть], незаметно приводя своих нанимателей ко всем решениям. Но некоторые министры, избранные на год и отвечающие за благополучие системы Сатурна, пытаются самостоятельно принимать решения, а для этого им нужна была полная информация. Восхитительно в теории, но ужасно медленно на практике.

Их обсуждение колебалось между двумя точками зрения. Первая: Меркурий – законный и всеми одобренный партнер и посредник в этих операциях – может ухудшить положение Сатурна, и ему есть что предложить; вторая: жители Меркурия вмешиваются в чужие дела, они сумели навязать свой рэкет новым маленьким поселениям внутри своей орбиты, и нужно воспользоваться их трудным положением и разорвать договор.

В конечном счете Совет пришел к решению, которое Варам предвидел еще несколько часов назад: поскольку Варам сочувствует жителям Меркурия, ему нужно вернуться, изучив обстановку, поговорить с Львятами и узнать, кто будет следующей Львицей; потом навестить вулканоидов и выслушать их соображения касательно предложения, сделанного Меркурием Сатурну. Ему даны полномочия исключить Терминатор из договора, если он решит, что это полезно.

Возможно, следовало отказаться – по той причине, что ему совсем не понравилась последняя инструкция, но он сообразил, что другой уполномоченный может навредить Меркурию еще больше. А в конечном счете это предложение означало, что он скоро вновь окажется ближе к Солнцу; над этим стоило подумать. Что касается инструкций, он подумает о них, прибыв на место. В царстве Алекс посол, как в старину, прежде всего дипломат, наделенный правом принимать решения и проводить их в жизнь. Когда он туда явится, дела могут принять совсем другой оборот. Обладая некоторой прозорливостью, он почти не сомневался, что все станет совсем другим.

Поэтому он ничего не сказал, просто согласился выполнить поручение.

Тогда встал Сатир с Пана:

– Скажи, считаешь ли ты, что эти усилия повредят прочим проектам Алекс? Кстати, напомни остальным членам Совета, что это за проекты и как они осуществляются без Алекс.

Варам напряженно кивнул, обдумывая ответ. Он и остальные помощники Алекс старались держаться незаметно, и многие члены Совета почти не уделяли внимания их проектам и их финансированию.

– Алекс вела дела по каждому проекту отдельно, чтобы избежать проблем. Некоторыми из них занималась группа, организованная вокруг Вана и инспектора Жана Женетта. Для того чтобы все это обсудить, пришлось бы перейти в специально оборудованное защищенное помещение, но достаточно сказать, что Алекс активно участвовала в Мондрагонском проекте помощи Земле в отношении многочисленных экологических проблем. Над этим работают многие террарии Мондрагона, это их собственная инициатива, и мы согласились им помочь. Также ведется расследование роли квакомов в некоторых странных происшествиях на Марсе, Венере, Но и в других местах. Расследование продолжится независимо от решения относительно вулканоидов: это лишь одна из многих проблем, хотя, конечно, важная.

Совет, не пожелавший уйти в защищенное помещение и разорвать связь с облаком и радио, завершил встречу. Варам вернулся в свою комнату. Его «ясли» держали небольшую квартиру в жилом квартале, выходящем на площадь, где селились почти исключительно жители Титана, рестораны и магазины там тоже происходили с Титана. Здесь Варам жил с другими членами своих яслей и наслаждался поддержкой: они сочувствовали ему, понимая, как тяжело подолгу жить в полном одиночестве. В ожидании корабля, который отвезет его внутрь системы, Варам ходил на встречи Совета, работал на Титане – давал ежедневные консультации – и участвовал в жизни Япета, помогая в столовой своего здания. Он ходил на концерты, примкнул к небольшой группе музыкантов в парке, наполнял и мыл тарелки. Уворачиваясь от посетителей и официантов в ресторане и постоянно решая мелкие проблемы лавирования, он вспоминал, что Пруст сравнивал работающий ресторан с движением планет Солнечной системы; это сравнение всегда казалось ему диковинным, пока он не проверил его на личном опыте в одном ресторане, потом в другом: тогда он вспомнил второй закон термодинамики, закон Бека о распределении энергии во Вселенной и представил себе огромный планетарий. Скоро он отправится внутрь системы и отыщет некую жительницу Меркурия…

Но тут она сама позвонила. Она летела на Сатурн вместе с Жаном Женеттом; они собирались спуститься в облака на самом Сатурне и поискать космический корабль, который, возможно, дрейфует в верхних слоях атмосферы. Она хотела, чтобы он организовал для них нырок в атмосферу Сатурна и, если возможно, сам в нем поучаствовал.

– Было бы неплохо, – ответил он. – Я в твоем распоряжении.

Это действительно было почти так.