Текст книги "2312"

Автор книги: Ким Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

– Но все, что мы делаем, мы делаем где-то в мозгу, – сказала Свон. – Где именно, не имеет значения.

Женетт не согласился.

– Есть определенные схемы. Усиления. Дурные события усиливают некоторые зоны мозга. Он перестраивается, создавая спираль, способную порождать еще большую злобу. А следом возникают собственно чувства.

– Так что же делать? – воскликнула Свон. – Нельзя создать совершенный мир и потом поселить в него людей, в таком порядке это не работает.

Инспектор пожал плечами.

– И то, и другое кажется мне маловероятным. – После паузы он добавил: – Все может кончиться плохо. Жизнь в космосе может оказаться для нас слишком трудной. Ограниченное окружение. Я видел детей, выращенных в камерах Скиннера, – на что только не идут люди…

– Тебе необходим отпуск на Земле, – перебила Свон, не желая слушать дальше.

Внезапно до нее дошло, что Женетт выглядит усталым. Обычно у маленьких это трудно понять; на первый взгляд они всегда безмятежны, точно куклы, или невинны, как дети. Но теперь она увидела покрасневшие глаза, слегка засалившиеся светлые волосы, прическу – простой конский хвост, из которого выбиваются волоски.

И гримасу, вовсе не похожую на обычную ироническую усмешку.

– Да, отпуск мне необходим. Я уже запаздываю. Надеюсь, расследование скоро приведет нас туда, потому что я подустал. Мондрагон прекрасен, но огромное число террариев в него не входит, и на некоторых живут настоящие психопаты. Вот что мы получили, не навязывая всем единый закон, предоставляя всем свободу воли. У нас неприятности, я вижу. Когда к политической неадекватности добавляются психические проблемы из-за пребывания в космосе, может оказаться, что это перебор. Возможно, мы здесь пытаемся добиться невозможной адаптации.

– Так что же делать? – снова спросила она.

Женетт снова пожал плечами.

– Держаться, наверное. Может, нам еще предстоит понять, что постдефицитность сущестует не только на небе, но и в аду. Все может накладываться друг на друга, как в квантовом компьютере, когда в нем сбоит волновая функция. Добро и зло, искусство и война. Все это потенциально существует.

– Но что же делать?

В ответ Женетт с легкой улыбкой подвинулся и сел, свесив ноги со стола, похожий на садового Будду или Тару[55]55
  Тара – в буддизме будда в женском облике, в махаяне – женщина-бодхисатва; женское существо, достигшее совершенства и освобождения, но отказавшееся от ухода в нирвану из сострадания к людям.


[Закрыть], стройный и стильный.

– Я хочу поговорить с Ваном. Пытаюсь понять, как это сделать. И с твоим другом Варамом. Это гораздо проще. А потом… Все зависит от того, что я узнаю. Кстати, Алекс случайно не оставляла тебе письмо для меня или кого-то еще?

– Нет!

Поднятая рука, как у несокрушимого Будды.

– Не надо раздражаться. Просто хотелось бы, чтобы она оставила мне письмо, вот и все. Для нее это была просто подстраховка на случай, если с ней произойдет нечто непредвиденное. Она, вероятно, решила, что Ван расскажет остальной группе о ее планах. Надеюсь, он это сделает.

На следующий день команда инспектора узнала новости. После совещания Женетт пришел и сказал Свон.

– Компьютер Вана выявил на орбите между Юпитером и Сатурном астероид, который сместился так, будто с него выпущена масса на Меркурий. Смещение происходило в течение шести месяцев примерно три года назад. Ван просмотрел все записи Лиги Сатурна о полетах кораблей в этом пространстве, и выяснилось, что этот астероид покинул некий маленький корабль; он направился оттуда в верхний слой атмосферы Сатурна. Мог нырнуть, но вошел в верхние облака под таким углом, будто собирался там затаиться. Так иногда делают. Если это верно, мы сможем его выследить.

– Это хорошо, – сказала Свон. – но… нить дал квантовый компьютер Вана?

Женетт пожал плечами.

– Знаю. Однако на корабль указала Лига Сатурна, и они отследили его спуск по транспондеру. Они также проанализировали все данные транспондера и знают, что корабль принадлежит земному консорциуму.

– Земному!

– Да. Не знаю, как это истолковать, но, видишь ли, тучу камней невозможно запустить из атмосферы, из-под купола или навеса. Это должно происходить в открытом космосе, в вакууме. Так что если ты на Земле вздумаешь такое сделать, тебе придется отправиться в космос.

– Это я понимаю. Но – Земля? То есть я хочу сказать, кто на Земле…

Инспектор так остро глянул на нее, что она осеклась.

– На Земле свыше пятисот организаций, противодействующих переселению людей в космос, – сказал Женетт.

– Но почему?

– Обычные доводы – проблемы Земли остаются нерешенными, а жители космоса стараются просто уйти от этих проблем. Часто телесные модификации жителей космоса признают доказательством начала насильственного разделения человечества. Для нас предложено название Homo sapiens celestis. Некоторые называют это видообразованием. Многие земляне не используют возможности продления жизни. Утверждают также, что космическая цивилизация извращенна, порочна, воплощает упадок и ужасна. Воплощенная дегуманизация человеческой истории.

– Черт возьми, – сказала Свон. – Как подумаешь, сколько добра мы им делаем!

– Прошу вас, – сказал Женетт, – проводите отпуска в закрытых местах.

Свон ненадолго задумалась.

– Так что мы будем делать?

– Хочу отправиться на Сатурн, поискать этот маленький корабль. Паспарту считает, что может рассчитать его местонахождение по точке входа.

– Я могу лететь с тобой?

– Сказать «буду этому рад» – ничего не сказать. Мы уже в пути.

* * *

«Скорое правосудие» высадило их на пароме к проходящему мимо террарию «Внутренняя Монголия», замечательному полому астероиду с пологими зелеными холмами, линию которых часто нарушали выступы черных скал, где обитали табуны диких лошадей и неуловимые волчьи стаи, – животные, особенно любимые Свон. На вершинах холмов располагались небольшие поселки, что-то вроде скопления красивых юрт, окруженных газонами. Женетт прихватил с собой всего двух помощников и много времени проводил с ними в одной из юрт; как поняла Свон, обсуждали различные другие дела.

Однажды Свон бродила с утра по травянистым холмам, пытаясь отыскать волков – безуспешно; к концу дня она набрела на курорт из множества юрт на вершине холма, с широким пологим газоном, с большими бассейнами, со множеством горячих ванн и авиарием под навесом, где висели корзины с цветами и множеством различных стрижеобразных, зябликов и прочих певчих птиц. Склон холма ниже них напоминал зеленый ковер, так тщательно он был подстрижен. Свон он показался исключительно нарядным, резко отличавшимся от диких холмов, где она провела утро. Она миновала двух женщин, которые смеялись, словно находя картину нелепой, и на ходу заметила:

– И чего здесь смешного?

Они прекратили смеяться, и одна показала куда-то на вершину холма.

– Вон там три человека в странных одеяниях сказали нам, что они квантовые компьютеры в теле андроидов, и спросили, не кажется ли нам, что они успешно выдают себя за людей? Мы ответили, что, вероятно, да, но… – тут женщины снова переглянулись и рассмеялись. – Но они выдали себя этим вопросом.

Свон заметила троих, сидящих на траве у бассейна.

– Любопытно, – сказала она и направилась к ним. – Полина, ты слышала? – спросила она по дороге наверх.

– Да.

– Хорошо, тогда молчи и будь внимательна.

* * *

Существует старая гипотеза: люди не испытывают неловкости с роботами только когда те выглядят наподобие ящиков или совсем неотличимы от человека; в последнем случае робот просто воспринимается как другая личность. Но между этими двумя крайностями находится то, что гипотеза называет «зоной ужаса» – зоной, где все то, да не то, похожее, но иное, и поэтому вызывает у людей невольное отвращение, омерзение и страх. Гипотеза достаточно правдоподобная; но, поскольку так и не удалось создать робота, неотличимого от человека, чтобы проверить ближайшую к нам границу «зоны ужаса», гипотеза осталась гипотезой. И вот сейчас, предположительно, Свон представлялась возможность исследовать ближнюю границу этой «зоны ужаса».

Безвкусное оформление курорта, казалось, распространялось и на этих троих в длинных викторианских кринолиновых костюмах. Они походили друг на друга как братья или клонированные андроиды одной модели. Хотя один казался более женственным, чем два других.

Свон подошла и сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Свон, я с Меркурия; там мы с помощью множества квакомов восстанавливаем свой сгоревший город. Мне сказали, вы трое утверждаете, будто вы квакомы, а не биологические люди? Это верно?

Трое смотрели на нее. Тот, у кого были относительно близкие к женским пропорции тела, сказал:

– Да, верно. Садись с нами, выпей чаю. Уже заварился.

И она показала на маленькую переносную печь на земле и маленький сплющенный чайник на голубом огне. Рядом на синем квадрате ткани были расставлены чашки и разложены ложки.

Двое других тоже встретились с ней взглядами и закивали. Один показал на траву рядом с собой.

– Садись, если хочешь.

– Спасибо, – ответила Свон, усаживаясь. – Тут не очень гостеприимные места. Откуда вы?

– Я сделан в Винмаре, – сказал тот, что больше походил на женщину.

– А вы? – спросила Свон у остальных.

– Я не могу пройти тест Тьюринга, – сдержанно ответил один. – Хочешь, сыграем в шахматы?

И все трое рассмеялись. Открытые рты: зубы, десны, язык, внутренняя поверхность щек – все очень человеческое по виду и по движениям.

– Нет, спасибо, – сказала Свон. – Я бы хотела попробовать пройти тест Тьюринга. Почему бы вам не проверить меня?

– Как нам это сделать?

– Как насчет двадцати вопросов?

– Вопросов, на которые можно ответить «да» или «нет»?

– Верно.

– Но кто-нибудь может спросить нас, не являемся ли мы подобием человека, мы ответим, и на все потребуется только один вопрос.

– Верно. А что если разрешить только косвенные вопросы?

– Все равно просто. Что если сделать это совсем без вопросов?

– Настоящие люди все время задают друг другу вопросы.

– Но один из нас или больше одного не настоящие люди. А тест предложила ты.

– Тоже верно. Ну хорошо, давайте рассмотрим вас. Расскажите мне о «Внутренней Монголии».

– Прелестная «Внутренняя Монголия», завершенная в этом году, выдолбленная…

– Опустошенная, – добавил один из двоих неопределенной внешности, и все трое рассмеялись.

– Население – около двадцати пяти тысяч человек, – сказал более женоподобный.

– Ты можешь быть квакомом, – сказала Свон. – Всем этим не интересуется ни один человек.

– Ни один?

– Ну, может, некоторые, с причудами. Однако должна сказать, выглядишь ты великолепно.

– Спасибо, сегодня я решила надеть зеленое, тебе нравится? – Показывая зеленый рукав.

– Очень красиво. Можно посмотреть поближе?

– На платье или на кожу?

– На кожу, конечно.

Все трое рассмеялись.

Смех, думала Свон, разглядывая кожу этого существа. Могут ли роботы смеяться? Она не знала. Кожа в мелких волосяных фолликулах, на сгибах легкие морщинки; на запястье и предплечье почти прозрачные волоски; на внутренней стороне запястья волосы чуть длиннее и темнее; на ладони четыре постоянные линии, здесь кожа тоньше, но темнее, и под ней видны извилистые, взбухшие вены. На коже ладони легкие завитки, словно папиллярные линии – на пальцах и на ладони. Линия жизни – длинная извилистая дуга. Очень похоже на руку человека, на кожу человека. Если это искусственная кожа, она великолепно сделана; говорят, труднее всего добиться естественности. Если это биологическая кожа, выращенная в лаборатории и натянутая на каркас, это поразительно в другом отношении. Кажется, невозможно сделать искусственную человеческую кожу… хотя, конечно, искусство создания материалов значительно возросло, и теперь достижимо очень многое. Можно ставить цели, задавать параметры – делать что угодно.

Остается вопрос, кому нужно нечто столь необычное. А с другой стороны, люди постоянно совершают странные поступки. Сделать искусственного человека – очень древняя мечта. Пусть бессмысленная, но традиционная. И вот они сидят перед ней. А она не знает, что видит перед собой. И это само по себе интересно.

Секс с машиной – интересно ли это или просто сложная форма самоудовлетворения? Будет ли квантовый компьютер адекватно реагировать на твои реакции? А будет ли секс у него?

Если она хочет узнать, придется попробовать. Новый подход к более общей проблеме сознания квакомов. Когда имеешь дело с квакомом, нужно постоянно помнить, что, какими бы ни были внешние проявления, там никого нет дома: нет сознания, нет Другого, только заложенные создателями реакции на тот или иной стимул. Как бы сложен ни был алгоритм, он не то же, что сознание. Свон была убеждена в этом, однако даже Полина часто удивляла ее, поэтому очень трудно бывало не поддаться иллюзии.

– У тебя прекрасная кожа. Моей плоти кажется, что это плоть.

– Спасибо.

– Ты думаешь? Думаешь?

– Я совершенно точно думаю, – ответила женоподобная.

– Значит, у тебя возникает последовательность идей, которые переходят из одной в другую более или менее постоянным потоком, путем свободных ассоциаций, от темы к теме, и так возникают все те мысли, которые у тебя бывают?

– Не уверена, что это именно так. Мне кажется, дело скорее в раздражителях и реакциях: мои мысли отвечают на раздражитель – входящую информацию. Например, сейчас я думаю о тебе и о твоих вопросах, о том, как мое зеленое платье смотрится на фоне зеленой травы, и о том, что мы будем есть за обедом – я немного голодна…

– Значит, вы едите пищу?

– Да, мы едим пищу. Если честно, мне трудно не переедать.

– Мне тоже, – сказала Свон. – Так думаешь ли ты о сексе со мной?

Все трое смотрели на нее.

– Но ведь мы только что встретились, – сказал один.

– Если подумать, так бывает часто.

– Правда? Не уверен.

– Поверь, это так.

– У меня нет оснований верить тебе, – сказал второй. – Я для этого недостаточно тебя знаю.

– А разве хоть кто-нибудь достаточно хорошо знает кого-нибудь? – спросил третий.

Все трое рассмеялись.

– Поверить кому-нибудь другому? – сказала похожая на женщину. – Вряд ли!

Они снова рассмеялись. Пожалуй, они слишком много смеются.

– Вы что, на наркотиках? – спросила Свон.

– Разве кофеин наркотик?

Теперь они откровенно хихикали.

– Вы все глупые девчонки, – сказала Свон.

– Это верно, – призналась похожая на женщину. Она наполнила чаем четыре чашки и раздала. Второй раскрыл корзину, достал оттуда разное печенье, сухое и сдобное, и раздал это, кладя на небольшие белые салфетки. Все с аппетитом принялись за еду. Трое местных ели как люди.

– Вы плаваете? – спросила Свон. – Плаваете? Принимаете горячие ванны?

– Я принимаю горячие ванны, – сказал третий, и все трое захихикали, прикрываясь салфетками.

– А может, искупаемся? – спросила Свон. – Вы купаетесь без одежды? Так я смогла бы увидеть ваши тела.

– А мы твое!

– Отлично.

– Похоже, будет очень забавно, – сказала женоподобная, и все снова рассмеялись.

– Давайте! – воскликнул второй.

– Я хочу допить чай, – строго сказала женственная. – Он вкусный.

Закончив, они встали и с грацией танцоров повели Свон к бассейну, где уже плавали люди, одни в купальниках, другие нагишом. В самом мелком бассейне, где на небольшую круглую крышу падал фонтан, образуя обтекаемое водой убежище, плескались дети. Трое радушных хозяев Свон собрали все нужное для обеда, сняли через голову платья и вошли в воду. Женственная оказалась по-девичьи стройной и гибкой; у других двоих были мускулистые тела гинандроморфов: широкие бедра, грудь не плоская, но и не вполне женская; среднее соотношение длины торса и ног и объема талии и бедер, волосатые гениталии, скорее женские, но с небольшими пенисами и яичками, как у самой Свон. Сказать что-то еще без близкого осмотра невозможно. Впрочем, увиденное ни о чем не говорило: создать гениталии гораздо легче, чем кожу на руках.

Теперь в воду. Свон видела, что плавают они хорошо; у них, похоже, такой же удельный вес, как и у людей. Значит, по-видимому, нет стального каркаса. Возможно, внутренности не полностью искусственные, а покрытые слоем тканей и кожи. Глубокий вдох позволял им становиться легче воды, почти как ей. Глаза тоже почти как у нее – мигают, смотрят по сторонам, влажные. Можно ли сделать все части человека, собрать их, и получить функционирующий организм? Маловероятно. Сама природа не так уж хороша в этом, думала Свон, чувствуя, как болит поврежденное колено. Создать точную копию… ну если сосредоточиться только на функциональных аспектах.

– Вы, глупые девчонки, очень занятны, – сказала Свон. – Не могу вас понять.

Они рассмеялись.

– Настоящие люди не станут целый день притворяться перед незнакомцем роботами, – заметила Свон. – Должно быть, вы все-таки роботы.

– Самое необычное чаще всего оказывается правдой, – сказал второй. – Это хорошо известный тест в комментариях к Библии. Полагают, что, вероятно, смоковница проклята Иисусом, иначе зачем вообще там эта история?

Снова смех. Вот уж действительно глупые девчонки. Возможно, человек способен создать мыслящего робота, но только с развитием как у двенадцатилетней девчонки.

Но то, как они плавают. Как ходят. Это трудно; так, во всяком случае, считала Свон.

– Очень странно, – сказала она себе, чрезвычайно довольная. Ей показалось, что дальше все будет просто.

Когда она по колено вошла в воду, они принялись так же откровенно разглядывать ее, как она – их.

– О-о, отличные ноги, – сказал третий. – И тело красивое.

– Спасибо, – ответила Свон под громкие возгласы остальных двоих.

– Так не стоит говорить: некоторых людей обижают замечания об эстетическом воздействии их тел на других, – заметила женственная.

– Меня не обижают, – возразила Свон.

– Ладно, тогда просто хорошие, – сказала женственная.

– Я просто хотел быть вежливым, – сказал третий.

– Ты слишком дерзок. Ты понятия не имеешь, вежливо это или нет.

– Это был всего лишь комплимент. Нет никаких оснований сердиться. А если перейдешь границы, люди решат, что ты не знаешь их культуры, но все равно не заподозрят тебя в дурном.

– Да, не заподозрят – но откуда ты знаешь, что это не симулякр, посланный проверить нас?

Тут все расхохотались так, что едва не задохнулись, и какое-то время плескали друг в друга водой. Свон присоединилась, потом просто опустилась в воду и немного поплавала, как выдра. Потом схватила третьего, прижала к себе и поцеловала в губы. Тот коротко ответил, потом отстранился.

– Эй, что такое? Тебе не кажется, что я тебя слишком мало знаю?

– Ну и что? Тебе не понравилось?

И Свон снова поцеловала его, проникая языком в его рот; ей показалось, что его язык удивился прикосновению чужого языка.

Освободившись, этот неопределенный сказал:

– Эй! Эй! Эй! Перестань!

Женственная встала и сделала шаг к ним, как будто хотела вмешаться, но Свон повернулась и толкнула ее, так что та упала в мелкую воду.

– Ты что? – со страхом воскликнула она. Свон сильно ударила ее по губам. Голова женщины запрокинулась, изо рта пошла кровь, женщина закричала и попробовала убежать. Двое других встали между нею и Свон, преградив ей дорогу, и закричали на Свон. Свон колотила их кулаками и орала, они с плеском отступали; выбравшись из бассейна, они встали плечо к плечу, замерли и смотрели на Свон. женщина зажимала рукой окровавленный рот. Кровь была красная.

Свон подбоченилась и посмотрела на них.

– Очень интересно, – сказала она. – Но я не люблю, когда меня дурачат.

И с плеском пошла по воде к своей одежде.

Обратно она пошла по кривизне цилиндра, любуясь на стадо диких лошадей выше на склоне, дуя на разбитые костяшки и обдумывая происшедшее. Она по-прежнему не знала, с кем провела день. Это было странно.

Вернувшись к юртам на холме, она дождалась, пока они с Женеттом остались одни, и сказала:

– Я сегодня познакомилась с тремя людьми, которые утверждают, что они искусственные люди. Андроиды с мозгом квакома.

Женетт посмотрел на нее.

– Познакомилась?

– Да.

– И что?

– Ну… я побила их.

– Побила?

– Да, одного, немного. Но она сама виновата.

– Почему?

– Они меня дурачили.

– Что-то в этом роде ты делаешь своими абрамовичами.

– Совсем нет. Я не дурачу людей, это был бы театр. А абрамовичи не театр.

– Ну, может, и они никого не дурачили, – сказал Женетт, нахмурившись. – Об этом нужно подумать. Отчеты о подобных инцидентах поступали с Венеры и Марса. Слухи о кваком-гуманоидах, которые иногда себя ведут необычно. Мы начали отслеживать это. Кое-кого из таких людей нашли и установили за ними наблюдение.

– Значит, это действительно андроиды?

– Думаю, да. Мы просканировали некоторых, и это подтвердилось. Но пока нам известно очень мало.

– Да кому это нужно?

– Не знаю. Но если мобильные квакомы, способные передвигаться, оставаясь незамеченными, существуют, это объяснило бы многое из происходящего. Я прикажу своей группе присмотреться к этим твоим знакомым.

– Я думаю, они люди, – сказала Свон. – Меня просто разыгрывали.

– По-твоему, это люди выдавали себя за симулякров? Этакий спектакль?

– Да.

– Но зачем?

– Не знаю. Зачем человек забирается в ящик и притворяется механическим шахматистом? Это старая мечта. Своего рода театр.

– Может быть. Но я все равно присмотрюсь – происходят странные вещи.

– Отлично, – сказала Свон. – Но, по-моему, это люди. Сами-то они утверждают обратное. А что за проблема с этими машинами, если они машины?

– Проблема в квакомах, которые выходят в мир, передвигаются и совершают разнообразные поступки. Что они делают? Что должны делать? Кто их производит? И, поскольку в нападениях явно задействованы квакомы, мы ставим вопрос, имеют ли отношение к нападениям эти машины? Участвуют ли в этом?

– Гм, – сказала Свон.

– Возможно, в действительности вопрос всего один, – сказал инспектор. – Почему квакомы меняются?