Текст книги "Тот самый парень (ЛП)"
Автор книги: Ким Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Нет. Я тебя не знаю. Это моя рубашка?
Я хмуро смотрю на пятно от соуса на его рубашке. Облизываю палец и тру пятно. Дурацкий фильм ужасов… из-за него я извозюкалась.
Пока я пытаюсь оттереть соус, Тот Самый Парень, не сказав ни слова, разворачивается и взбегает по лестнице, исчезая наверху.
Я бросаю взгляд на широко распахнутую входную дверь. Для меня самое подходящее время, чтобы сбежать. Но я очень хочу его обнюхать и посмотреть, смогу ли дать название его запаху. Я уже зашла так далеко в своих исследованиях. Уходить сейчас нет смысла. Кроме того, если он действительно Тот Самый Парень, он меня пожалеет, и мы безумно влюбимся друг в друга, прежде чем у него будет шанс узнать все, что я сделала.
Сворачиваю плед и набрасываю его на спинку дивана, когда он спускается по лестнице.
– Ты рылась в моем доме?
– Что? – фыркаю от смеха – так я всегда делаю, когда мне нужно убить время, чтобы попытаться придумать ответ. – Ммм. Нет.
Я тереблю подол рубашки и избегаю зрительного контакта.
– То есть. Не совсем. Эй… – я наклоняю голову набок и встречаюсь с ним взглядом. – А что находится за той запертой дверью? Ты доминант?
Он этого не подтверждает, но когда выпрямляется в полный рост, его руки опускаются с бедер и сжимаются в кулаки, то я знаю.
И мысленно падаю в обморок.
– Как ты сюда попала? – Он не спрашивает, а говорит так, что я понимаю: если ему не скажу, он меня придушит.
– Ну, началось все с того, что я случайно села не в ту машину.
– Е*аный кретин! – взрывается он, а я тихо стою, пока он берет свой телефон.
Он кричит кому-то, чтобы тот немедленно поднялся сюда, отключается и набирает номер кого-то другого. Должно быть его перенаправляют на голосовую почту, потому что он просит этого человека перезвонить ему.
Он кладет телефон в карман, и его взгляд падает на пакет.
Тот, что я оставила на столешнице.
Он начинает его поднимать.
– Я бы не стала…
Он бросает на меня взгляд, говорящий «заткнись нахрен». Кажется, его глаза скорее темно-серые. Или зеленые. Я должна подойти поближе. Или держаться на расстоянии, учитывая, что пакет сейчас у него в руках.
Он подносит его ближе к лицу.
Нюхает…
– Это…
– Собачье дерьмо.
Он роняет пакет, будто тот отравлен. Берет себя в руки, откашливается и вытирает руки полотенцем, достав его из ящика стола.
– Есть ли причина, по которой ты положила на мой стол пакет с собачьим дерьмом? Стол, где я, мать твою, ем?
– Вау, – выдыхаю я, с благоговением качая головой. – У тебя действительно приятный голос. Такой сдержанный и глубокий. Идеальный для закадрового голоса.
– Какого хрена ты положила пакет с дерьмом на мой стол? Ты повернутая, что ли? – Такой контролируемый…
– Приятель. – Я поднимаю руки вверх. – Это всего лишь собачье дерьмо. Не надо быть таким мудаком. Некоторые люди пробежали бы по улицам Чикаго в снежную бурю за этим самым пакетом собачьего дерьма.
Кажется, он сейчас снова взорвется.
Знаете, как в любовных романах героиня всегда просто «знает», что герой никогда не причинит ей вреда? Будто она чувствует это в нем есть или типа того? Я пытаюсь нащупать в нем это качество. И не совсем уверена, что нахожу его.
Дверь открывается, и мы оба оборачиваемся к мужчине средних лет, одетого в костюм и фуражку, какие носят водители лимузинов.
– Вы хотели меня видеть, мистер Суэггер?
Мистер Суэггер. Это имя действительно ему подходит.
Он указывает на меня длинным, ухоженным, возможно, талантливым пальцем.
– Росс, кто она, нахрен, такая?
Росс смотрит на меня, потом снова на мистера Суэггера.
– Мисс Симс, сэр?
– Ты действительно думаешь, что эта неотесанная деревенщина может быть мисс Симс? Она не выглядит, как мисс Симс. Она не говорит, как мисс Симс.
Я могла бы обидеться на его попытку сделать из меня неотесанную деревенщину, если бы это не было так чертовски смешно. Или если бы у меня не возникло острой необходимости защитить Росса, который, как я теперь знаю, является водителем.
– Он меня не видел. И я говорила с акцентом. – Они оба смотрят на меня. – То есть, вероятность того, что она на самом деле говорит с акцентом, просто безумна. Я даже не настолько хороша в этом. Не знаю, австралийский он или английский… кстати, кто такая эта мисс Симс? Вы все называете ее мисс Симс? У нее имени нет что ли?
Они смотрят на меня, как на буйно помешанную, когда в дверь входит Альфред.
– Мистер Суэггер, могу вас заверить, что произошла ужасная путаница. – Альфред косится на меня. Разочарование в его глазах заставляет меня впервые с тех пор, как я сюда попала, испытать настоящую вину. – Я никогда не видел мисс Симс.
Какого черта? Неужели никто не знает, как выглядит эта леди?
– Когда машина прибыла, я предположил, что женщина внутри – это она. И она пыталась…
– Я пыталась заставить его отдать мне ключ, но он не захотел, – вмешалась я. Если мои предположения о том, что Джейк – Тот Самый Парень, верны, то он из тех мудаков, кто уволит Альфреда. Конечно, он снова его наймет, как только обнаружит, что был неправ, и Альфред просто выполнял свою работу. Но мне бы не хотелось, чтобы старик остался без работы, пока Джейк приходит в себя.
– Вон из моего дома. Оба.
Мужчины бросают на меня ледяной взгляд. Будто безумно злятся. На меня. На ту, кто только что спас их задницы.
Я тоже должна уйти. Но мне нужен мой пакет с собачьим дерьмом, лежащий у ног Джейка. Я наклоняюсь, чтобы взять его, но меня останавливает поднятый палец.
– Не ты. Ты не уйдешь, пока я точно не узнаю, что произошло.
– Ладно, во-первых, прекрати говорить таким тоном. Он очень…
– Рассказывай! – рявкает он.
Я внутренне вздрагиваю.
– Ладно! Хорошо… итак, моя лучшая подруга проходила здесь летнюю стажировку. Она познакомилась с одним парнем, и они встречались все лето, а когда стажировка закончилась, она вернулась домой, но их отношения продолжились на расстоянии. Но мы оба знаем, что такое не работает.
Делаю паузу, чтобы он, возможно, согласился или как-то отреагировал. Ноль эмоций.
Я откашливаюсь.
– Она приехала его навестить и узнала, что он изменял ей с цыпочкой, с которой встречался здесь, в Чикаго, все время, пока они были вместе. Так что, поскольку я хорошая подруга, то приехала сюда, чтобы отомстить за ее разбитое сердце.
Я указываю на пакет на полу.
– Я украла собачье дерьмо, чтобы поджечь его на пороге его дома. Видишь ли, у него очень странная фобия – боязнь собачьего дерьма. Короче, собака с хозяином гнались за мной по всему городу. И когда я завернула за угол и увидела машину, стоящую в ожидании, то запрыгнула в нее, чтобы спрятаться. Я собиралась выйти, но потом Росс предложил подвезти эту таинственную мисс Симс, которую никто никогда не видел, и я согласилась, желая оказаться как можно дальше от психованного мужика с собакой. Приехав сюда, я собиралась уйти. Но я пишу книгу о генеральном директоре-миллионере, у которого есть такая квартира. Я умирала от желания найти свою музу и просто… посмотреть на это место! Ты видел эти окна?
Я указываю на окна, а Джейк Суэггер смотрит на меня… ну, сами понимаете, каким взглядом.
– Эм, ладно, да, конечно, ты их видел. В любом случае, можно ли винить девушку за то, что она осталась здесь, чтобы провести исследования? Я так не думала. Тем более, я собиралась уйти до того, как ты вернешься домой, что должно было произойти завтра в полдень. Но ты приехал раньше. Так что, как по мне, если во всем этом и есть чья-то вина, то она ваша, мистер Суэггер.
Он пристально смотрит на меня. Немного удивлен, полагаю. Я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях. Но его челюсть дергается. И шея покраснела. А на лбу, над правым глазом, пульсирует маленькая вена.
Ладно. Может, это и не удивление. Вероятно, ярость.
– Выметайся.
Как странно, что его голос так спокоен, когда сам он буквально трясется от гнева?
Или похоти.
Нет. Это гнев.
– Знаешь, я бы с радостью осталась на ужин, – предлагаю я, хотя сейчас три часа ночи.
Его тело напрягается. Он таращится на меня, как на полоумную. На самом деле, это не так. Я просто оппортунист (прим. человек, пользующийся обстоятельствами, умный, ловкий человек). Кстати, об обстоятельствах, случайно мне удалось приблизиться к нему на несколько шагов в надежде разглядеть цвет его глаз. Теперь, когда я нахожусь от него всего в нескольких футах, то вижу, что его глаза серо-голубые/зеленые.
– Тебе повезло, что я не звоню в полицию.
Спокойно слушая его разглагольствования, глубоко вдыхаю, чтобы уловить его запах. В книгах это звучит так просто. Они лгут. С расстояния двух футов я ни черта не чувствую.
Подхожу на шаг ближе. Он отступает на шаг назад.
– Что ты делаешь?
– Я, вроде как, хочу тебе сказать, но, вроде как, и не хочу. Почти уверена, что ты взбесишься. Но я делаю это только потому, что ты Тот Самый Парень, понимаешь?
– Какой парень?
– ТОТ САМЫЙ! – я указываю на него. Абсолютно великолепный. Точно так, как написано в книгах. И чертовски пугающий. У него даже прическа правильная. Поза. Рост. Ширина плеч. Все идеально. Словно он только что сошел со страниц одного из этих…
– Проваливай из моего дома. И удостоверься, черт возьми, чтобы я никогда больше не увидел твоего лица.
Я вздрагиваю от сердитого рычания и быстро киваю.
– Я полностью понимаю. Как насчет объятий? – Верный способ почувствовать его запах… понимаете? Ради исследований. Единственный шанс, который у меня может быть.
Раскрыв объятия, делаю еще один шаг вперед. Он отступает еще на шаг назад.
– Убирайся из моего дома к дьяволу! – Ух, какой взрывоопасный!
– Боже. Ладно. – Просто трусики от него плавятся. Ох. И почему мне нравятся трудные задачки?
– И забери с собой свое собачье дерьмо!
– Безусловно! – Я бросаю на него очень злобный взгляд и хватаю пакет с собачьим дерьмом.
Топаю прочь. Босиком. Полуголая. Возбужденная…
Но затем поворачиваюсь. Мое лицо меняется с угрюмого на хмурое. Глаза широко распахнуты, губки дрожат, я показываю ему свое лучшее несчастное лицо.
– Мистер Суэггер? – Ого. Даже в голосе слышится дрожь. Как же я хороша… – Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашей сушилкой? Мои джинсы промокли и…
Он целенаправленно движется ко мне. Чтобы убить? Я отказываюсь рисковать жизнью только ради того, чтобы его обнюхать, поэтому перепрыгиваю через диван и бегу к двери, в спешке хватая одежду.
На мгновение подумываю о том, чтобы притвориться, будто упала, просто чтобы проверить, поможет ли он мне подняться. Но мысль испаряется, когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки.
– Подожди! Мой телефон! – кричу я, прежде чем он успевает захлопнуть дверь.
Он хватает со стола мой телефон и кидает им в меня. Удерживая угги и куртку, бросаюсь за чертовой штукой. Ловлю ее, потому что я ниндзя, но его поступок все равно выводит меня из себя.
– Ты настоящий мудак!
Он захлопывает дверь, даже не потрудившись посмотреть мне в глаза, потому что проверяет свой телефон. Швыряю угги в дверь, испытывая некоторое удовлетворение от разлетевшейся при этом засохшей грязи.
Бросаю взгляд на дверь, натягивая сырые джинсы и промокшую обувь. Это должно занять всего несколько секунд, но я тяну время. Часть меня надеется, что он откроет дверь, чтобы посмотреть, здесь ли я еще. Даже если он сделает это только для того, чтобы накричать на меня, перед уходом я бы не прочь еще раз увидеть его лицо. Может, мне даже удастся сделать фото.
Дверь так и не открывается. Разочарованная, но нисколько не удивленная, вхожу в лифт и утыкаюсь носом в угол. Стараюсь не зацикливаться на том, что произойдет, если тормоза у ублюдка откажут, и вместо этого думаю о том, как мне повезло.
Он не позвонил в полицию.
Позволил мне уйти.
А что, если бы я пришла домой и кто-то был в моей квартире? Я бы испугалась. Если, конечно, мой незваный гость не был похож на Джейка Суэггера. Тогда я бы заставила его заняться со мной сексом в обмен на то, что не вызову 911.
В момент, когда я выбираюсь из смертельной ловушки, меня встречает все еще злой Альфред. Он презрительно фыркает, и мне приходится прикусить щеку, чтобы не сказать ему, насколько это непривлекательно.
– Мистер Суэггер желает, чтобы вы немедленно покинули здание. Поэтому вместо того, чтобы ждать такси, он поручил Россу отвезти вас в отель.
Гнев Альфреда заставляет меня чувствовать себя дерьмово. Я могла стоить ему работы. Для него мои поступки все еще могут повлечь за собой последствия.
– Мне жаль, Альфред. Правда. Я не хотела, чтобы у кого-то были неприятности.
Его жесткий взгляд немного смягчается. Совсем чуть-чуть, но, по крайней мере, это хоть что-то. Он кивает один раз и отворачивается. Я следую за ним в вестибюль. По другую сторону стекла, за которым простирается фасад здания, все белым-бело. Снег продолжает валить косыми плотными пластами.
Так вот как выглядит снежная буря.
Более робкая женщина могла бы заплакать, окажись она в моей ситуации.
Но я не плачу.
Никогда.
Впадаю ли я в уныние? Чувствую ли себя немного побежденной?
Да.
Но потребуется нечто большее, чем куча снега и очень сексуальный мудак, чтобы заставить меня плакать.
Альфред смотрит на меня сверху вниз. Его неодобрение очевидно. Он исчезает за дверью, затем возвращается со шляпой и плащом.
– Не самое модное, но лучше, чем то, что у вас. – Я беру предложенную одежду, не глядя на нее, пока он поднимает трубку телефона рядом со стойкой консьержа. – Как называется ваш отель?
– У меня нет отеля. Мой самолет вылетает через три часа.
Он кивает.
– Росс, не мог бы ты отвезти… молодую леди в аэропорт, пожалуйста? Да. Хорошо. Спасибо.
– Альфред, я не поеду в аэропорт.
И вновь взгляд неодобрения. Но гнев рассеялся.
– Нет? У вас не так уж много времени, чтобы заниматься чем-то другим.
– Мне все равно. Я приехала в Чикаго за делом, и намерена довести его до конца.
– Серьезно? И что же вы хотите сделать?
Я поднимаю пакет, который держу в руке.
– Поджечь дерьмо.
Глава 4
Я благодарна Альфреду за шляпу и плащ, которые он мне отдал.
Серьезно. Очень благодарна.
Но выгляжу я в них как идиотка.
«Плащ» – это вообще не плащ. Это тренч длиной до пола, в котором карманов столько же, сколько пуговиц. А «шляпа» – не шапка или бейсболка. Это кепка. С пушистыми маленькими ушами. Добавьте это к моим грязным уггам, мокрым джинсам и белой рубашке мистера Суэггера, и я выгляжу, как чертова бродяжка.
Лишь только я села в машину, сразу извинилась перед Россом. Он ответил, спросив адрес места моего назначения. Я сказала ему, но на полпути поняла, что у меня нет зажигалки. Или бумажного пакета. Когда я попросила Росса сначала остановиться у «7-11», он бросил на меня сердитый взгляд в зеркало заднего вида. Тем не менее, не сказав ни слова, подъехал к круглосуточному магазину. Я не ожидала, что машина останется на месте, когда я выйду, но она была там.
Может, таков его способ принять мои извинения.
Стягиваю бумажный пакет с бутылки пива и засовываю его в карман плаща, чтобы он оставался сухим. В этот момент в палец впивается что-то острое. Уголок визитной карточки. Я вытаскиваю ее и изучаю, потягивая пиво.
«Джейк Суэггер»
Выбитое серебряными буквами на черном фоне имя выглядит еще более сексуально, чем воспринимается на слух. Единственное, что еще есть на визитке, – это номер телефона.
Мне хочется поджечь каточку также, как пакет с дерьмом, восседающий на сидении рядом со мной. Вместо этого я прячу ее обратно в передний карман плаща. Не потому, что хочу вспоминать свое время с Джейком Суэггером, а потому, что могу использовать ее для своих исследований. Я создам дизайн визитки Того Самого Парня, чтобы она выглядела такой же изящной и сексуальной, как эта.
Машина подкатывает к дому Люка Душанана. Росс смотрит прямо перед собой, даже не глядя в мою сторону. Его губы сжаты в тонкую линию.
– Росс, мне, правда, жаль. Я не хотела никому доставлять неприятности. Вы кажетесь милым парнем. – Через мгновение он прочищает горло и натянуто кивает, все еще не встречаясь со мной взглядом.
Я выхожу и захлопываю дверцу. Машина исчезает, и я остаюсь посреди снежной бури в три часа ночи, под хмельком и совершенно одна в большом городе, предоставленная сама себе. Темнота улицы пугает меня. Но фонарь на крыльце Люка сияет, как маяк, напоминая, что все дерьмо, через которое я прошла в этой поездке, будет стоить того, чтобы просто увидеть улыбку Эмили.
Чтобы она пересказала эту историю какому-нибудь незнакомцу.
Трахнула его на парковке.
Влюбилась.
И свалила нахрен из моей квартиры.
Ах, какая же я хорошая подруга.
Я поскальзываюсь, лечу вперед и чуть не ломаю шею на ледяных ступеньках. Прежде чем добираюсь до верха, остатки пива оказываются у меня на плаще. Взобравшись, наконец, на крыльцо перебрасываю бутылку через перила, вытаскиваю из кармана бумажный пакет, развязываю пластиковый, перекладываю собачье дерьмо и беру зажигалку.
Небольшой козырек над дверью никак не укрывает ото льда и снега, бьющих со всех сторон. Поэтому я опускаюсь на колени и использую плащ, чтобы защититься от ветра, пока поджигаю пакет.
Дерьмо действительно вспыхивает. Пылает очуменно жарко. Я вытаскиваю телефон и нажимаю на запись. Затем давлю на звонок и стучу в дверь снова, снова и снова, пока не слышу шаги и голос Люка Дюшанана, требующего, чтобы я «подождала, черт возьми».
Мой план сработал без сучка и задоринки.
Люк открывает дверь. Видит огонь. Топчет пакет своими модными домашними туфлями. Затем мерзкие пары теплого, поджаренного собачьего дерьма поднимаются в воздух и попадают в горло Люка Дюшанана как раз в тот момент, когда от шока он делает глубокий вдох.
Начинаются рвотные позывы.
Видеть, как взрослый мужик верещит, как девочка, между сухими спазмами и слезами, – это больше, чем я себе представляла.
И все это записано у меня на видео.
И это эпично.
Даже я, будущий экстраординарный автор бестселлеров, не смогла бы выдумать такого.
Я так увлечена открывшейся передо мной сценой, что даже не замечаю двух приближающихся полицейских, пока они не оказываются рядом со мной. Засовывая телефон в карман, пытаюсь их обойти, но крыльцо маленькое. А они довольно крупные парни.
– Ладно, леди. Притормозите. Мы предупреждали таких, как вы, не шнырять здесь, – говорит полицейский, хватая меня за левую руку.
Другой полицейский хватает меня за правую руку.
– Я чувствую исходящий от нее запах алкоголя. Сколько вы сегодня выпили? Вы под кайфом? – Он светит мне в глаза.
– Мэм, вы знаете эту леди?
Я моргаю, чтобы избавиться от пятен в глазах, и смотрю на женщину в дверном проеме. Должно быть, это новая сучка. Эмили права. Она вовсе не уродина. На самом деле очень даже хорошенькая. Вся такая милая и роскошная в своем атласном халатике с задорными сосками, пытающимися пробиться сквозь ткань.
– Нет. Я никогда раньше ее не видела. Не думаю, что мой жених тоже ее знает. – Жених? – Я спрошу его, но почти уверена, что это просто еще одна попрошайка.
– Мэм, мы можем с ним поговорить?
– Он… нездоров в данный момент.
Где-то из глубин дома доносятся рвотные потуги Люка, и я не могу сдержать улыбку. Девушка прищуривается, глядя на меня. Проклятье. У нее нереально великолепные ресницы.
Я опускаю голову. Если она провела столько же исследований об Эмили, сколько Эмили о ней, она может узнать меня по фотографиям Эмили на Facebook. Как бы мне ни хотелось поставить себе в заслугу то, что я провернула самый старый розыгрыш в истории, и чтобы Люк знал, что это я вызвала его большой переполох, я достаточно умна, чтобы понимать, что статус пьяной бродяжки, вероятно, к лучшему. Кроме того, он узнает, что это я, после загрузки видео.
– Мы часто видим таких в округе. Холодная погода всегда выгоняет их из укрытия. Итак, мы патрулировали местность, когда увидели пожар. Рад, что не обернулось чем-то худшим.
– Да, я тоже, – говорит невеста, вытягивая шею, как чертов жираф, чтобы попытаться получше меня рассмотреть. Тяжело опираясь на полицейского справа от меня, я опускаю голову еще ниже.
– Мы отвезем ее в участок и дадим протрезветь. Если хотите выдвинуть обвинения, вам нужно сделать это завтра до девяти утра.
– Не думаю, что мы будем это делать.
Я должна быть благодарна, но немного злюсь на ее заносчивый тон – будто я не стою ее времени. Пусть идет лесом. Я достаточно хороша, чтобы против меня выдвинули обвинения…
– Хорошего дня, мэм.
Замечаю, как офицер пялится на ее сиськи, и закатываю глаза. Он смотрит дольше, чем любой джентльмен, а затем ведет меня вниз по ступенькам. Я оглядываюсь на кучу пепла и несгоревших собачьих экскрементов и чувствую странную грусть.
Мы были так близки… я и этот кулек с дерьмом. Я буду скучать по нему.
Я вынуждена отвести взгляд, когда офицер надевает наручники на мои запястья. Затем, прикрывая мне рукой макушку, усаживает на заднее сиденье машины.
Когда адреналин спадает, а оцепенение проходит, я понимаю, как мне чертовски холодно на самом деле. Я дрожу и трясусь. Зубы стучат, а голова дергается. Это только усиливает мой вид бродяжки-алкоголички и даже вызывает сочувствующие взгляды со стороны офицеров, которые разговаривают так, как будто меня нет в машине.
– Это было собачье дерьмо или человеческое?
– С этими людьми никогда нельзя сказать наверняка.
– Видел, как очумел этот придурок Дюшанан? Самое смешное, что я видел за последнее время.
– Да, кто, черт возьми, на такое поведется? Это самый старый трюк в истории.
– Эй, милочка… – тон полицейского разительно меняется. – Я куплю тебе выпивки на неделю, если ты сможешь провернуть свой маленький трюк на Уэст-Бьютро-стрит, 2189. Черт, это стоило бы двухнедельной выпивки, лишь бы увидеть, как моя бывшая жена топчет пылающий пакет с дерьмом.
Они смеются, но и представить себе не могут, как трудно найти собачье дерьмо в здешних краях.
Как только я начинаю согреваться, они вытаскивают меня обратно на холод и ведут в полицейский участок. Пару раз я сидела в камере. Ничего серьезного, но несколько ночей мне пришлось провести в окружной тюрьме из-за неоплаченных штрафов. Один или два раза меня арестовывали за мелкое хулиганство. Поэтому я удивлена, когда они не просят меня сдать личные вещи. Не фотографируют. И даже не интересуются, как меня зовут.
Просто ведут в огромную камеру, выходящую на кабинеты. Вдоль стены стоят двухъярусные кровати, но занята только одна. Мне дают подушку, простыню и одеяло, осторожно вталкивают внутрь, а затем дверь за мной захлопывается, разбудив единственного человека в камере.
Женщина такая же большая, как чертов дом. Выглядит злобно, как гремучая змея. Когда я пытаюсь занять койку напротив нее, чтобы постоянно следить за ней одним глазом, она качает головой. Я перехожу к следующей койке. Она снова качает головой. Все происходит так: я останавливаюсь у койки, смотрю на нее, спрашивая разрешения, она качает головой, я двигаюсь вперед, чтобы мне не надавали по морде.
У последней койки в глубине камеры она издает стон и переворачивается на другой бок. Как можно удобнее обустраиваю верхнюю койку и забираюсь туда полностью одетой. Не требуется много времени, чтобы понять, почему мегера заставила меня спать здесь. Место холоднее, чем чертова задница эскимоса.
Я достаю телефон, и вижу, что у батареи остался один процент заряда. Поэтому смотрю видео, где Люк Дюшанан беснуется, пока телефон не умирает.
И это, черт побери, лучшие тридцать семь секунд в моей жизни.
Глава 5
Я просыпаюсь от пристального взгляда моей сокамерницы.
Она стоит передо мной, и мы смотрим друг другу в глаза.
Эта женщина пугает меня до чертиков.
– Ты храпишь.
Ненавижу, когда люди храпят. Я знаю, как это может раздражать. Поэтому приношу свои извинения.
– Извини. Я перевернусь на бок. – Собираюсь повернуться, но она качает головой.
– У меня есть идея получше.
– Серьезно? Сон на боку обычно срабатывает. Бабушка заставляла деда…
– Перестань дышать.
Я смотрю на нее в замешательстве. Ее взгляд говорит мне, что если я сама не перестану дышать, то она мне в этом поможет.
Делаю вдох, надуваю щеки и задерживаю дыхание. Она удовлетворенно кивает и топает обратно к своей койке. Пружины стонут под ее весом, когда она поворачивается на бок, чтобы наблюдать за мной.
Как раз перед тем, как я теряю сознание, дверь в камеру открывается.
– Ты. – Полицейский указывает на меня. – На выход.
Я выпутываюсь из одеяла и спрыгиваю вниз. Когда прохожу мимо сокамерницы, которая рычит на меня, вероятно, потому, что слышит мое дыхание, совершаю нечто действительно глупое.
– Твое дыхание пахнет пердежом, – шиплю я, показывая ей средний палец.
Прежде чем она успевает встать с койки, благополучно выхожу из камеры, и дверь закрывается, запирая ее внутри. Я улыбаюсь, потому что я свободная женщина, и она не может меня убить.
– Садись.
Офицер указывает на металлический складной стул в проходе рядом с его кабинкой. Я сажусь, и он наливает чашку кофе и протягивает ее мне. Бросает мне пластиковую ложку, пару пакетиков сахара и сухих сливок.
Я готовлю себе кофе, пока он садится и начинает стучать по клавишам клавиатуры двумя пальцами. Он выглядит скучающим. Форма ему слишком мала. Очки заляпаны. Волосы зачесаны на лысину.
Откинувшись на спинку стула, он скрещивает руки за головой и пристально смотрит на меня.
– Парни, которые тебя забрали, сказали, что ты устроила пожар на чьем-то крыльце.
Я киваю и отпиваю глоток кофе.
– Не хочешь рассказать об этом?
Я выдаю ему отредактированную версию правды – начиная с той части, где я прибыла в дом Люка. Мне требуется некоторое время, чтобы рассказать эту историю, потому что он не может перестать ржать. И продолжает перебивать, повторяя все, что я ему говорю, в вопросительной форме. К тому времени, как я заканчиваю, он все никак не успокоится, и у меня возникает желание врезать ему по физиономии.
– Слушай, – говорит он, как только может говорить без улыбки. – Поскольку тебя задержали только за незначительное нарушение, я тебя отпущу… если найдешь кого-нибудь, кто за тобой приедет.
– Неужели я не могу уйти сама?
Он качает головой и пристально смотрит на меня.
– Я делаю тебе одолжение. Не упрямься.
– Что, если за мной некому будет прийти?
– Тогда мне придется тебя оформить. И накормить. А это будет стоить денег. А мне не хочется этого делать.
Я бы не возражала, чтобы меня арестовали. Я могла бы отбыть свой срок, позавтракать и использовать время в одиночке, чтобы придумать, как, черт возьми, добраться до дома, поскольку мой рейс вылетел три часа назад. Проблема в том, что я разозлила свою сокамерницу. Так что теперь либо я найду кого-нибудь, кто придет за мной, либо умру.
Мой взгляд перемещается на передний карман плаща. Часть мозга кричит, что это плохая идея. Другая говорит, что это лучше, чем смерть.
Офицер тянет телефон через стол и ставит его передо мной, затем уходит, сказав, что вернется через несколько минут.
Я беру трубку и быстро набираю цифры, пока у меня еще хватает смелости. Кто-то отвечает после первого гудка.
– Офис мистера Суэггера. – Дама говорит одним из тех раздражающих высоких голосов, которые бывают только у симпатяшек.
– Здравствуйте, это Пенелопа Харт. Я друг мистера Суэггера. – Слова просто вырвались наружу. Я не могла их остановить.
– Чем могу вам помочь, мисс Харт? – Судя по голосу, женщине скучно. Я же чувствую себя глупо. Вероятно, я не первая, кто звонит ему в офис, утверждая, что он/она его «друг».
– Эм… ну…
Я не могу этого сделать.
Трясущимися руками опускаю трубку обратно на базу.
Как я могла так сглупить?
Действовать настолько безрассудно?
Так… по-идиотски?
Джейк Суэггер не приехал бы за мной. Он меня ненавидит.
Его потеря.
Если бы он пригласил меня остаться на ужин, то узнал бы меня настоящую. Я могла бы его очаровать. Заставить полюбить себя. Мне бы пришлось получить судебный запрет против него, потому что мужчины, как правило, цепляются за таких женщин, как я.
Но он упустил из виду все мое великолепие и предпочел видеть только плохое – например, то, что я вломилась в его квартиру и оставила пакет с собачьим дерьмом у него на столе. Так что единственное, что Джейк Суэггер может для меня сделать, – это прислать сюда своего адвоката, чтобы выдвинуть обвинения. Он позаботился бы о том, чтобы я прожила свои последние минуты с Большой Бертой, которая, без сомнения, будет сидеть на мне и дышать в лицо, пока я не умру медленной, мучительной смертью.
Я пью уже третью чашку кофе. Понятия не имею, куда, черт возьми, запропастился полицейский. Часы на стене показывают, что его нет уже более получаса. Наверное, я могла бы незаметно прошмыгнуть за дверь, если бы не нелепая кепка, из-за которой весь участок кидает на меня насмешливые взгляды.
Большое спасибо, Альфред.
Я смотрю на визитку в своей руке, размышляя о том, чтобы позвонить по мобильному, указанному на обороте. Номер Джейка. Услышать его голос. Может быть, извиниться. Или подождать возвращения домой и позвонить ему пьяной. Если я, вообще, доберусь до дома.
Думай, Пенелопа!
Эмили.
Эмили знает кого-нибудь в Чикаго. Ведь так? Она здесь стажировалась. Наверняка у нее появился один или три друга, кроме Люка Дюшанана. Может, она позвонит кому-нибудь из них и попросит за мной приехать. Потом я попрошу маму перевести мне немного денег, чтобы добраться домой. Знаю, у нее их в обрез, но она, без сомнения, сделает все возможное. И я могу отдаться какому-нибудь отчаявшемуся мужчине за деньги, чтобы расплатиться с ней. Или продать душу дьяволу. Или свою скорую славу иллюминатам.
– Пенелопа?
Смотрю на мужчину, стоящего надо мной. Нет, не смотрю… пялюсь. Он горячий лучший друг Того Самого Парня. С вечной ухмылкой. Игривым характером. Сексуальным взглядом. С таким, вы надеетесь, подружится лучшая подруга героини, и о них будет вторая книга.
Закатываю глаза своему дурацкому писательскому мозгу.
– Да?
Он оглядывает меня от кепки до грязной обуви, мгновение изучает визитку в моей руке, а затем встречается со мной взглядом и приподнимает бровь.
– Ты Пенелопа? – Не уверена, это прозвучало с весельем или скептицизмом. Я их путаю.
– Да. А ты, должно быть, Капитан Очевидность.
Он смеется и тянется за бутылкой воды, стоящей рядом с кофейником. Он поворачивается ко мне спиной, и я делаю полное сканирование его тела.
Классная задница. Хорошее телосложение. Мощные ноги. Дружелюбный. Очаровательный. Похоже, с таким парнем можно приятно провести время. И все же в нем что-то не то. Пистолет на месте, но значка нет. Костюм вместо униформы. Детектив? Но костюм у него очень приличный. Подходит по фигуре. Ткань – не дешевая саржа, которую носят большинство детективов. И у него нет характерной для полицейских ауры. Или усталых, озабоченных морщинок на лице.
– Я могу вытащить его и дать тебе рассмотреть.
