Текст книги "Тот самый парень (ЛП)"

Автор книги: Ким Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Перевод: Алла

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Глава 1

Никогда за миллион лет я не думала, что буду бежать по тротуару с пакетом дымящегося собачьего дерьма в руке, а за мной по пятам будет гнаться очень быстрый золотистый ретривер и его разъяренный хозяин.

Люди в Чикаго относятся к дерьму слишком серьезно.

Что за человек решил, что это хорошая идея – всем взять за привычку убирать дерьмо за своими питомцами? В здешнем парке даже стоит автомат с бесплатными пакетиками с изображением собаки, держащей во рту пластиковый пакет, наполненный ее собственным дерьмом.

В моем маленьком родном городке Маунт-Олив, штат Миссисипи, никому нет дела до того, где гадит ваша собака. Если вам случится наступить на чье-то дерьмо, вы просто будете тереть ногу о траву, пока не снимите большую часть. Если вы заходите в магазин и видите, как люди принюхиваются, говоря: «Чую запах собачьего дерьма», – это естественная реакция для всех – проверить свою обувь. Затем жертва из вежливости признается: «Это я». И все остальные кивают в знак признательности и указывают на ближайшее травянистое местечко.

В данный момент мне кажется, что дом находится за миллион миль отсюда.

Я уворачиваюсь от парковочного счетчика и чуть не сбиваю женщину с коляской.

– Простите!

Я поднимаю руки вверх и бегу спиной вперед, продолжая извиняться перед женщиной. Она сердито смотрит на меня в ответ, присаживаясь на корточки возле коляски и расстегивая молнию, чтобы проверить своего ребенка. Я испытываю десять видов ужаса. Пока маленькая чихуахуа не вытягивает ко мне свою крошечную, закутанную в шарф шейку.

Ради всего святого…

Дурацкий Чикаго.

Дурацкий пес.

Дурацкое дерьмо.

Дурацкий Люк Дюшанан.

Прошло много лет с моего глупого поступка в «Target», после которого мне пришлось пройти курс управления гневом. Но всякий раз, когда я злюсь, я все еще слышу в голове голос своего тренера:

«Пенелопа, никто, кроме тебя, не виноват в том, что ты оказалась в такой ситуации. Давай поразмыслим над твоими действиями, которые привели тебя сюда».

Да. Давайте поразмыслим.

Люк Дюшанан украл сердце моей лучшей подруги, когда она проходила летнюю стажировку здесь, в Чикаго. Шесть месяцев спустя он его уничтожил, когда она застукала его с членом в заднице другой женщины. Она вернулась в Миссисипи. Вместе со мной. И последние две недели мне приходилось слушать ее плачь, шмыганье и всхлипы, и смотреть, как она выпивает все мое чертово вино.

Поэтому, когда она сказала, что у Люка боязнь собачьего дерьма, я знала, что мне нужно делать. По максимуму использовать свою кредитную карту. Прилететь в Чикаго накануне самой сильной снежной бури, которую когда-либо видел штат Иллинойс. Положить немного собачьего дерьма в пакет, поджечь его на крыльце Люка и заснять, как он его затаптывает.

Я загружу видео в сеть. Оно станет вирусным. Жизнь Люка разрушена. Моя лучшая подруга Эмили улыбается. Мы идем в бар. Она пересказывает эту историю парню намного сексуальнее Люка. Они трахаются на парковке. Эмили залечивает свое разбитое сердце. А потом съезжает к чертовой матери из моей квартиры.

Просто, не так ли?

Нет, не так.

Почему?

Потому что в Чикаго, штат Иллинойс, очень трудно найти собачье дерьмо.

Когда я приблизилась к огромной куче дерьма, держа в руке засунутые друг в друга шесть бесплатных пластиковых пакетиков, владелец спросил меня, что я делаю. И я ему честно ответила:

– Слушай, чувак, мне просто очень нужно это собачье дерьмо, хорошо?

Я не думала, что он будет преследовать меня по всему городу, и все же мы здесь. И, черт возьми, ни в чем из этого нет моей вины.

Дурацкое управление гневом.

Собачий лай становится громче. Я бросаю взгляд через плечо, и они уже близко. Слишком близко. На углу я быстро сворачиваю налево, на еще более оживленную улицу, заставленную машинами. Ветер бьет мне в лицо, обдувая арктическими порывами воздуха, такими чертовски холодными, что, клянусь, я чувствую зачатки воспаления легких.

Запыхавшаяся, замерзшая, мышцы ног горят, грудь болит, – я принимаю неправильное решение. Рывком открываю заднюю дверцу черного лимузина и ныряю в салон. Как только дверца за мной захлопывается, хозяин и собака проносятся мимо автомобиля. А я выдыхаю с облегчением.

Но оно длится всего пару секунд.

Я в чьей-то машине.

Меня окружает шикарная черная кожа и мягкие сиденья. Чистый ковер и затемненные окна. Причудливый графин, наполненный янтарной жидкостью. Тонированная перегородка. По ту сторону водитель? Конечно.

– Мисс Симс? – гремит голос из динамиков, и я замираю. – Мистер Суэггер просил отвезти вас обратно к нему домой, как только вы закончите ходить по магазинам. Не хотели бы вы отправиться туда прямо сейчас?

Суэггер? Мистер Суэггер?

Мой взгляд перемещается на интерком. К дверце. Обратно.

– Да, спасибо.

Почему я так сказала? Да еще с таким акцентом? Я не англичанка. И не австралийка. И я не уверена, каким из двух я ответила. Вечно их путаю…

– Очень хорошо, мисс. Мы скоро будем на месте.

Машина въезжает в пробку, и я на три секунды теряю самообладание.

Что я наделала?

Вот тупица.

Но в машине так тепло.

Мне бы не помешало выпить.

К черту.

Мешок с собачьим дерьмом падает на пол, и я, покачиваясь, усаживаюсь на сиденье. Графин тяжелый, с ним трудно управляться. Зажимаю его между ног и сильно дергаю за пробку. Когда пробка выходит из графина с громким «чпок», моя рука отлетает назад и бьет меня по лицу.

– Сучий потрох! – я прочищаю горло. – Сучий потрох! – повторяю я, с акцентом.

Виски такой крепкий, что когда я делаю глубокий вдох, пары опаляют волоски в носу. Не уверена, хорошо это или плохо, но я все равно наливаю стакан. На палец. Как бы это ни называлось. Я подумываю о том, чтобы добавить лед, не зная, как напиток должен подаваться.

Жаль, что здесь нет пива.

Горючее, что они называют алкоголем, обжигает до кончиков пальцев ног. Но у него приятный дымный привкус, который остается на языке. С нетерпением ожидая следующего глотка, я допиваю стакан, и к тому времени, когда он пустеет, чувствую тепло во всем теле. И чуть больше уверенности в неправильных решениях, которые привели меня сюда.

То есть, что плохого может случиться? Я еду в машине. Нет закона, запрещающего ловить попутку, чтобы спастись от пронизывающего холода. Если меня поймают, я просто нахмурюсь и скажу, что бедная.

Это не ложь.

Я бедная.

Это еще одна причина, по которой я отправилась в эту поездку, хотя никогда не признаюсь в этом Эмили.

В дополнение к моему плану «найти и уничтожить», я надеюсь обрести свою идеальную музу, чтобы, наконец, написать тот сексуальный, банальный роман, над которым я корплю несколько месяцев. Роман с героем, которого я называю Тот Самый Парень.

Ну, знаете, супербогатый, влиятельный генеральный директор за пределами сексуальности. Живет в пентхаусе. Порочен в постели. С личным шофером. С большим членом. Своего рода мудак, но на самом деле это потому, что у него есть какой-то главный секрет, о котором вы узнаете на шестьдесят пять процентов, и все его демоны прошлого объяснят, почему он такой, какой есть, – таким образом, полностью искупая его поведение и заставляя всех читателей, которые его ненавидели, полюбить его, и попадать в обморок.

Машина останавливается.

– Мисс Симс? – снова голос по внутренней связи. – Хотите, я провожу вас наверх?

– Н-нет. В этом нет необходимости.

Почему я продолжаю говорить с этим акцентом?

– Если вы не чувствуете себя комфортно с консьержем…

– Консьержа будет достаточно. Спасибо.

По сигналу дверца открывается, и внутрь просовывается рука в перчатке. Я беру протянутую руку, хватаю свой пакетик с дерьмом и выхожу из машины.

Внезапный порыв сильного ветра заставляет глаза слезиться. Сжав пальцы, кошусь на мужчину рядом со мной. Он вежливо улыбается мне и кивает. Я смотрю вверх, вверх, вверх на массивное здание, затем снова на него.

– В какой квартире консьерж?

Мой голос уносит ветер, когда мужчина тащит меня в вестибюль. Я останавливаюсь в дверях и смотрю по сторонам. Пока разглядываю все вокруг, снег и лед на моих замызганных уггах тают, превращаясь в темную лужу на ковре. Открыв, как идиотка, рот осматриваю вестибюль и все его великолепие.

Мягкая мебель кремового цвета расставлена полукругом и обращена к камину из серого камня, который простирается до самого верха высоких потолков. Оранжево-красное пламя танцует и раскачивается под слабые звуки классической музыки, разносящейся по всему помещению. Мне хочется сунуть руки и замерзшую задницу в камин, а потом растянуться перед ним на толстом ковре, как кошка.

– Сюда, мисс Симс.

Я следую за мужчиной через помещение. Подошвы угг скрипят по мраморному полу, оставляя за собой грязный след. Я вскидываю голову вверх и кручу по сторонам. Декор из золота и стекла. С оттенками желтого и серого. От ваз до подвесных светильников, скульптур и картин это место излучает великолепие, гораздо более причудливое, чем все, что когда-либо видела девушка из маленького городка.

– Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, звоните мне.

Альфред – черт возьми, именно это имя написано на его бейджике, – останавливается перед массивной дверью лифта. Сплошной, ровный черный цвет резко контрастирует с другими четырьмя дверьми из зеркального стекла, окрашенного в золотой цвет. Пока он засовывает ключ-карту в разъем небольшой панели рядом с дверью с заглавной буквой «П» над ней, я случайно смотрю в одно из зеркал.

Мои вьющиеся каштановые волосы торчат во все стороны, как сломанные прутики, и ниспадают до середины спины. Моя «всепогодная» куртка уместна для Миссисипи, но в Чикаго – это не что иное, как плащ. А мои некогда модные узкие джинсы теперь промокли и сильно обвисают на бедрах. Они растянулись от долгого ношения, и, можно подумать, что заднюю часть джинсов только что покинула стая перепелов.

Дверь лифта открывается, и Альфред жестом приглашает меня войти. Я возвращаюсь к реальности.

– Альфред… – я тянусь к нему и хватаю его за руку.

Уголки его губ опускаются, он хмурится, а глаза расширяются.

– Я должна кое в чем признаться.

Он похлопывает меня по руке, и его тревога исчезает, сменяясь теплой улыбкой.

– Ничего не говорите. Я уже знаю.

– Знаете?

– Конечно. И не волнуйтесь… мисс Симс. – Он наклоняется и понижает голос до шепота. – Ваш секрет со мной в безопасности. – Он выпрямляется и подмигивает мне. – Мистер Суэггер вернется не раньше завтрашнего полудня. Квартира в полном вашем распоряжении. Наслаждайтесь.

Возможно ли, что этот человек знает, что я не мисс Симс?

Часто ли он позволяет незнакомцам без лишних вопросов вторгаться в дом хозяина?

Что за человек этот Альфред?

Я вхожу в лифт. Двери закрываются, и я взлетаю на самый верх здания так быстро, что для поддержки мне приходится ухватиться за перила.

Ненавижу лифты. Есть что-то ужасающее в том, чтобы находиться в замкнутом пространстве, болтаясь над землей в тяжелом металлическом ящике, висящем в воздухе лиш на тросах и шкивах, и… что, если электричество отключится?

Утыкаюсь носом в стену. Закрываю глаза и крепко держусь, напевая свою любимую песню, чтобы не упасть в обморок. Наконец, раздается характерный сигнал, и двери открываются. Я выбираюсь в небольшой холл, где на столике стоит самая огромная чертова ваза с цветами, которую я когда-либо видела. Возле столика находится дверь из цельного дерева с изящной золотой ручкой.

Без давления со стороны водителя, консьержа или мужчины с собакой у меня есть время остановиться и подумать обо всем случившемся.

Если я открою эту дверь, то могу попасть в тюрьму. И хотя я знаю, что тюрьма возможна в случае, если Люк Дюшанан поймает меня на своей территории, незаконное проникновение не будет таким серьезным преступлением, как взлом и проникновение.

Я звоню Эмили.

– Да?

Проклятье. Ее голос звучит ужасно.

– Привет, Эм. Как ты держишься?

Она пару раз шмыгает, и я слышу звук, похожий на звук закрывающегося ноутбука.

– Люк только что опубликовал на Facebook фото со своей новой шлюхой.

– Да? И она уродина.

– Нет.

– Хочешь, я врежу ей по лицу? Сделаю ее уродиной?

Эмили вздыхает, затем сморкается.

– Нет. У них свидание. Похоже, наш розыгрыш не сработает. Они, вероятно, будут отсутствовать всю ночь, – ее голос срывается на последнем слове.

– Я все еще могу сделать это завтра.

Обнадеживающий намек в моем тоне не успокаивает ее. Она хочет, чтобы я отступила. Вернулась домой, и мы бы снова продолжили пить вино и есть шоколад. Но я не могу уйти. Любопытство требует выяснить, что находится по ту сторону двери. Этого требуют исследования. И Милостивый Господь тоже.

Мой взгляд останавливается на золотой дверной ручке. Она сияет, как нимб ангела.

Подобные вещи не случаются без божественного вмешательства. Возможно, это Его план в отношении меня. Возможно, собака в том парке оказалась не просто так. Возможно, владелец был ангелом, преследующим меня именно до того места, куда я должна была попасть. А та машина? Она ждала не мисс Симс. Она поджидала меня. А Альфред? Он тоже может быть ангелом. Что, если мистер Суэггер – мой Тот Самый Парень?

Теперь я понимаю.

Я получила божественное благословение.

Я бы объяснила это Эмили, но она просто не поняла бы меня. Сказала бы, что мне нужно перестать позволять своему воображению брать верх. Зачем я вообще ей позвонила? Она слишком эмоциональна, чтобы чем-то помочь.

Решение принято.

– Эм, мне пора. Я в своем номере.

– У тебя есть номер? Когда ты его сняла? Зачем? Как?

В ответ на ее вопросы закатываю глаза.

Эмили любит придерживаться плана. Она из тех людей, кто ведет ежедневник. Никогда не отклоняется от графика. Если Иисус сойдет на землю в тот же четверг, на который у нее назначен прием у дантиста, не сомневаюсь, что она скажет ему, что он должен подождать. «Прости, Господи. Тебя нет в расписании».

У меня нет ежедневника. Мои планы меняются в зависимости от условий. Я должна ждать свой рейс в переполненном аэропорту? Вместо этого судьба решила, что я останусь в роскошной квартире. Обстоятельства изменились в мою пользу, и я отказываюсь игнорировать их и лишать себя такой возможности.

– Пенелопа…

– Что?

– Ты не можешь позволить себе номер в гостинице.

– Конечно, могу.

– Как?

– Я позвонила и увеличила кредит своей карты. – Ложь. Но правда вызовет вопросы, на которые я не хочу отвечать. Что обернется еще большей ложью.

– Но… как?

– Не задавай вопросов о необъяснимом, Эм. Просто смирись с этим, хорошо? Сейчас мне нужно зарегистрироваться. Я позвоню тебе завтра. К черту Люка Дюшанана.

Наступает пауза, прежде чем она делает вдох.

– К черту Люка Дюшанана.

Я завершаю разговор.

Опускаю руку на дверную ручку.

Произношу короткую благодарственную молитву, приношу извинения за все плохие деяния и обещаю в будущем не сквернословить так часто, чтобы показать свою признательность за то, что собираюсь получить.

Затем поворачиваю ручку и захожу внутрь…

– Разъетить-твою-налево.

Глава 2

Хочу официально заявить: я солгала.

Но, честно… чего Боженька ждал от меня?

Я нахожусь в сознании миллионов читателей. А это место – пентхаус любого богатого героя в каждом любовном романе. Открытая планировка. Окна от пола до потолка выходят на центр Чикаго. Полы из твердых пород дерева. Винтовая лестница со стеклянными перилами. Вычурная хреномантия, свисающая с потолка, которая, я почти уверена, по сути, всего лишь пожарный шланг, опыленный золотистой краской.

Я сбрасываю куртку на пол и скидываю ботинки и джинсы. Оставшись только в свитере, прохожу дальше в комнату. Моя рука скользит по спинке белого кожаного дивана, опускается, чтобы коснуться столика красного дерева рядом с ним. Затем прижимается к изогнутому стеклу, растянувшемуся во всю длину и ширину стены. Оно теплое на ощупь. Не холодное, как я думала.

Вид из окна.

Боже, какой вид.

На фоне ясного ночного неба мерцают и сверкают огни. Высоко над улицами, усеянными маленькими огоньками движущихся автомобилей, возвышаются здания, расположенные в шахматном порядке по высоте и подсвеченные множеством цветов. Это почти ошеломляет. Мысль, что ты просыпаешься с таким видом каждое утро и смотришь, как солнце поднимается из-за зданий…

За такое стоит сесть в тюрьму.

Если остальная часть пентхауса такая же чудесная, как его вид, мне, возможно, придется остаться до возвращения мистера Суэггера. Потом я заставлю его влюбиться в меня. Много времени это не займет. Я – выгодная партия.

Бросив пакет с дерьмом на кухонную стойку, открываю массивный холодильник из нержавеющей стали. Он битком набит продуктами, которые можно купить только в тех модных магазинчиках, специализирующихся на здоровом питании.

Обе дверцы широко распахнуты, и я делаю снимок. Закрыв их, делаю еще несколько фото кухни со всем ее великолепием современной бытовой техники. Затем фотографирую вид за окном. Гостиную. Длинный стеклянный обеденный стол.

– Да, детка. – Опускаюсь на одно колено, чтобы оказаться под другим ракурсом. – Вот так. Улыбнись в камеру.

Справа от кухни есть небольшая ванная комната, которая действительно могла бы быть немного более изысканной, но и так достаточно хороша. Еще одна дверь из гостиной ведет в кабинет. Узнаю аромат специй и нотку эвкалипта. Мистер Суэггер курит сигары.

От видения моего Того Самого Парня, сидящего за столом, одетого лишь в сигару и улыбку, во мне пульсирует желание. Мне хочется отиметь в сухую его кресло и потереться вагиной о стены, чтобы пометить свою территорию.

Остынь, извращенка.

Мой взгляд скользит по уставленным книгами стеллажам высотой до потолка, расположенных по обе стороны от двери. Массивный деревянный письменный стол стоит на противоположной стороне, напротив входа. Я сажусь в огромное кожаное кресло. Кручусь до головокружения, затем дергаю за ручки всех ящиков. Они заперты.

Никакого компьютера. Никаких канцтоваров. Никаких именных ручек. Поднимаю большой серый камень на углу стола, который, как я предполагаю, является пресс-папье. Прикасаюсь к лампе, и она загорается. Я снова прикасаюсь к ней, и свет становится ярче. Через шесть касаний начинает тускнеть. Затем мне приходится прикоснуться к ней еще восемь раз, просто чтобы выключить эту гребаную хреновину. Единственный другой предмет на столе – гладкий черный беспроводной телефон, который, должно быть, из будущего.

Я делаю фото.

Гостевая наверху с таким же причудливым декором. Я перекатываюсь по кровати, на которой, вероятно, никогда не спали, по пути сбивая ровно уложенные подушки и врезаясь локтем в светло-серую тумбочку, сочетающуюся с остальной мебелью в комнате. Черт, как же больно.

Я провожу пальцем по мягким белым занавесям на окне напротив кровати. За ними открывается вид на центр города с другого ракурса. Но вид все также прекрасен, как и из гостиной.

Вернувшись в коридор, прохожу мимо двери, большей, чем остальные, с маленькой клавиатурой рядом. Я взвизгиваю, когда дергаю за ручку и обнаруживаю, что дверь заперта.

О, мой бог…

Секс-комната.

Я просто уверена, что это она.

Заполненная всевозможными приспособлениями для пыток и скамьями для порки. Красные стены. Наручники, кресты и зажимы для сосков, о боже!

Метнувшись к последней двери, чуть не описываюсь. Хозяйская спальня. Или люкс. Как угодно. Это воплощение спальни генерального директора. Двуспальная кровать. Темно-синие, серебристые и деревянные акценты. Другой вид за окном. Огромное кресло и пуфик, на котором Тот Самый Парень сидит и читает газету. Надевает ботинки. Или баюкает сабу после того, как отшлепает ее до усрачки.

Гардеробная завешана костюмами генерального директора. Я нюхаю их. Ящики с галстуками, часами, сложенными носками, белыми рубашками на пуговицах и боксерами. Я касаюсь всего. Начищенные до блеска ботинки, в которых я вижу свое отражение. Я заляпываю их пальцами.

– Рэй Донаван, познакомься с Кристианом Греем (прим.: Рэй Донаван – главный герой американского сериала, в исполнении Лива Шрайбера, специалист по противозаконному устранению различных проблем богатых и знаменитых людей. Кристиан Грей – главный герой серии книг Э.Л. Джеймс и их экранизаций, генеральный директор, миллионер и доминант).

Я делаю селфи со всеми этими крутыми шмотками на заднем плане. Позже выложу их в Инстаграм.

#угадай_где_я

Ничто не может сравниться с хозяйской ванной. Естественно, в ней есть душевая кабинка, в которой легко разместятся двадцать человек. Огромная ванна-джакузи. Подставка для полотенец с подогревом. Двойной туалетный столик. Бельевой шкаф достаточно большой, чтобы в нем можно было спать. Но никто никогда не говорит об унитазе.

Никогда.

А этот унитаз?

Этот унитаз достоин короля.

Он не только расположен на идеальной высоте, но и находится в отдельном маленьком уединенном уголке с дверью. Там есть стеллаж для журналов. Айпад. Самый причудливый держатель для туалетной бумаги, который я когда-либо видела. А если закрыть дверь, за ней обнаружится телевизор.

Телевизор.

Гребаный телевизор.

В ванной.

В гребаной ванной.

Следующие два часа своей жизни я провожу в ванной комнате. Во-первых, пользуюсь удивительным унитазом, оснащенным специальным смывом, с успехом прошедшим тест-драйв. Потом в душе. Затем долго нежусь в горячем джакузи.

Время от времени нервы берут верх, и реальность лезет в разум с глупыми вопросами.

Что, если появится настоящая мисс Симс?

Что, если мистер Суэггер вернется домой пораньше?

С каждой тревожной мыслью я нахожу что-то новое, чтобы отвлечься. Например, кнопку на боковой стенке ванны, которая включает сенсорный экран, давая мне возможность контролировать температуру воды, освещение, музыку и напор струй.

Позволяю приятной инструментальной музыке унести меня прочь, а струям убаюкать почти до того состояния, пока я не превращаюсь в сморщенную изюминку. Потом выхожу. Под мелодию Maroon 5 беру с подогреваемой подставки полотенце. Чуть не умираю от теплового удара. Ложусь на пол в коридоре, чтобы остыть, потому что плитка в ванной с подогревом. А потом голышом иду в гардеробную и выбираю одну из белых рубашек на пуговицах, которая на миллион процентов состоит из хлопка и ощущается на моей коже как облако.

Начинает звучать «Sugar».

Я прыгаю на кровати, как на батуте. Падаю плашмя на спину и смотрю вверх. Интересно, поступила бы так же мисс Симс? Очевидно, она здесь не живет. А если и так, то вещи свои здесь не держит. Если только ее комната – не та запертая дальше по коридору. Что, если она вернется в пентхаус?

Не думай об этом.

Она не вернется.

Это Божий план.

Он не позволит ей вернуться.

Но что, если мистер Суэггер – не тот мистер Суэггер, от которого я хочу иметь детей? Ему может быть девяносто. Чертов психопат. И пахнет нафталином – в чем я сильно сомневаюсь, учитывая, что от его одежды исходит самый насыщенный, самый чудесный аромат чистоты с легким намеком на одеколон, который вы не найдете даже в «Macy's».

Он не старый.

Этого не может быть.

Помни….

Это Божий план.

Я доверяю Богу. Правда. Но все равно обыскиваю квартиру в поисках фотографии мистера Суэггера. Просто чтобы быть уверенной. Перерыв все ящики и заглянув в каждую комнату, за исключением запертой, возвращаюсь с пустыми руками.

В кабинете я пользуюсь телефоном и нажимаю кнопку с надписью «консьерж», и Альфред берет трубку после второго гудка.

– Чем я могу вам помочь, мисс Симс?

– У вас тут есть ресторан, который еще открыт?

– Нет, мисс. У нас на территории нет ресторана. Но я, конечно, могу направить вас к одному из них в этом районе.

– Вообще-то, мне не хочется никуда выходить. И, похоже, единственные рестораны в этой части города очень дорогие… – Что это за жилой комплекс, где есть консьерж, но нет ресторана?

Я перекидываю волосы через плечо. Этот пентхаус – просто дешевка.

– Не волнуйтесь, мисс Симс. Могу вас заверить, что в городе нет такого места, где бы мне не удалось сделать заказ. Доступно все, что вы захотите.

Ого, а у мистера Суэггера есть связи. А раз я его гостья, то и у меня тоже.

– Могу я посоветовать «Alinea»? Они подают самый лучший лосось и террин, который только может предложить Чикаго.

Что еще за террин-херрин?

– Эм… ну, это я ела за обедом. Знаете какие-нибудь хорошие пиццерии?

– Конечно, мисс Симс. – Я слышу в его голосе улыбку. – Скажите, какую пиццу вы предпочитаете, и я скажу вам свое мнение о лучшем заведении.

– Да, я просто люблю пепперони с большим количеством сыра. И побольше пепперони. И Доктор Пеппер.

– Очень хорошо, мисс. Сейчас же сделаю заказ и доставлю его вам.

Я вешаю трубку, разворачиваюсь в кресле, ковыляю в гостиную и сворачиваюсь калачиком на диване под большим пушистым пледом, накинутым на пуфик. Фильм ужасов кажется подходящим. Но я не могу понять, как включить этот дурацкий телевизор. Я все еще борюсь с ним, когда приходит Альфред с моей пиццей.

Он включает телевизор, показывает мне, как приглушить свет, и даже предлагает принести с кухни стакан для моего напитка. Затем удаляется с напоминанием, чтобы я позвонила ему, если мне что-нибудь понадобится.

Чертов Альфред… такой хороший парень.

Если я когда-нибудь решу написать одну из этих возрастных историй с горячим пожилым «папочкой» и двадцатилетней цыпочкой, я использую его в качестве своей музы.

Мне требуется всего час на понимание того, что смотреть фильм ужасов в месте, где окна от пола до потолка без жалюзи или штор, – не очень хорошая идея.

Каждые несколько минут я оглядываюсь назад и испытываю небольшой приступ паники, думая, что из отражения на меня пялится жуткая сучка из фильма. Потом понимаю, что это всего лишь я, а не какая-то уродливая бабенция, которой не помешал бы душ и несмываемый кондиционер.

Откидываюсь на спинку дивана, который выглядит как атрибутика из «Звездного пути Энтерпрайз», но на самом деле довольно удобный. Закидываю ногу на спинку и натягиваю плед до подбородка – готовая прикрыть глаза в следующий раз, когда что-то или кто-то в фильме выскочит из темного коридора.

Я полностью готова к тому, что меня напугают до чертиков. Но совсем не готова к голосу, который слышу по ту сторону двери, или мягкому щелчку открывающегося замка.

Знаете тот момент, когда вас охватывает ужас? Когда желудок сжимается, а сердце останавливается, и вы слышите слабый свист глубоко в ухе, потому что так сильно напрягаетесь, чтобы понять, что же это за шум, который вас так терроризирует?

Вот, что сейчас со мной происходит.

– Какого…

Мне не может быть страшнее, чем сейчас. Возможно, из-за этого мозг переходит в режим выживания и фокусируется на чем-то другом, кроме страха – например, на глубоком, раскатистом теноре, окутывающем меня. Затем загорается свет, на мгновение ослепляя меня, и после того, как я моргаю от шока, мозг начинает регистрировать человека, которому принадлежит этот голос.

И мать вашу.

Это он.

Тот Самый Парень.

Глава 3

Я могла бы вам сказать, что от его вида мои соски твердеют.

Бедра сжимаются.

Сердце разбивается вдребезги.

А киску затапливает влага…

Но в этом нет необходимости. Потому что, когда вы увидите этого парня, то сами испытаете всю эту хрень.

Звучит музыка, и он выходит. Может, что-нибудь из The Weekend. Или под саундтрек из «Челюстей».

Рост – шесть футов два дюйма (прим.: около 188 см), вес – двести тридцать фунтов (прим.: 104 кг), одет в костюм от Армани и если бы взгляд мог убивать, я бы уже валялась мертвой, даю вам…

Дерьмо.

– Вы мистер Суэггер?

Его руки опускаются на бедра.

– Да. Я Джейк Суэггер. А ты кто такая, черт побери? И какого хрена делаешь в моем доме?

– Секундочку. – Я поднимаю палец и откидываюсь на спинку дивана, затаив дыхание.

Джейк… Джейк Суэггер.

Это имя придает ему еще большую сексуальность.

– Что? – О боже, он сексуален, даже когда смущен.

– Мне просто… мне просто нужна минутка для осознания. Это писательская фишка. Тебе не понять.

Я игнорирую его недоумение. Не обращаю внимания на его гнев. И полностью игнорирую собственный разум. А как же иначе в такой-то момент?

Передо мной стоит мужчина с взъерошенными волосами цвета древесного угля. Ну, знаете, будто он только что провел по ним пальцами. Или после того, как вы сжали их в кулаках, когда его рот присасывается к вашей вагине.

Его челюсть обладает всеми теми мужественными чертами, для описания которых авторы используют слова, наподобие: точеная, волевая, квадратная, покрытая однодневной щетиной.

Губы будто принадлежат Тому Харди.

Форму носа невозможно определить, потому что, хрен его знает, как описать сексуальный нос.

А эти глаза? Синие, как океан… возможно. Отсюда я не могу разглядеть. И они сузились от любопытства? Похоти? Вероятно, гнева…

Мой взгляд перемещается южнее. На маленькую ямочку в центре подбородка. Вниз по кадыку, который слегка выпирает, когда он сглатывает. Ниже, к небольшой части груди, видимой из расстегнутого ворота белой рубашки.

Темный пиджак облегает длинные руки. Веду взглядом от его плеча до запястий. Сукин сын носит запонки. И пояс. Над ним – твердый, плоский живот. А под ним – очертания большого члена.

Длинные ноги.

Мощные бедра.

Сверкающие ботинки.

Вы видите картинку? Но на случай, если нет, Джейк Суэггер охренительно сексуален.

И чертовски зол.

– Кто, мать твою, ты такая?!

Я стряхиваю с себя идиотский ступор и пытаюсь встать. Полупустая коробка из-под пиццы соскальзывает с моих колен на пол. Она приземляется на бок – рядом с грязными салфетками и двухлитровой бутылкой Доктора Пеппера.

Я стою перед ним, и дрожь страха пробегает по спине от безмолвного гнева, который он излучает. Я хочу снова исчезнуть в своем писательском мозгу. Убежать от реальности и построить идеальный, вымышленный мир, где он – мой Тот Самый Парень, а я – его героиня. Но от его пристального взгляда никуда не деться.

Я одета только в рубашку, и он полностью видит мои ноги. Ключицу. Выпуклость груди. И Джейк Суэггер не просто скользит глазами по моему телу. Он с жаром проводит ими по каждому обнаженному для его взгляда дюйму. Может он и зол, но нет никаких сомнений в том, что этому мужчине нравится то, что он видит.

Как и следовало ожидать.

Я полумертвая выползала из спортзала. Самое время, черт возьми, кому-нибудь это заметить. И кто для этого подходит лучше, чем Тот Самый Парень?

Его взгляд останавливается на моем лице.

– Я тебя знаю? – Он пытается вспомнить. Как будто видел меня раньше. Этому есть только одно разумное объяснение…

– Вероятно, ты знаешь меня по «Вечному спасению». Эту книгу я написала много лет назад. Я, в некотором роде, крупный автор. Правда, уже давно ничего не писала, но у меня все еще есть поклонники и куча подписчиков в социальных сетях. Одно время я вела подкаст. Примерно в 2014 году.