Текст книги "В другой раз повезет"

Автор книги: Кейт Хилтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 9
Беата

Беата выходит из массажного кабинета, закрывает за собой дверь. Рина, администратор, подзывает ее к себе.

– Звонила твоя мать, – сообщает она. – Дважды. Во второй раз заставила меня пообещать, что я тебе это передам.

– Считай, что передала.

Дверь открывается вновь, появляется клиентка. Беата окидывает ее взглядом.

– Хороший результат, – говорит она одобрительно. – Смотрите, как опустилось плечо, и осанка лучше. Как вы себя чувствуете?

– Вы прямо волшебница, – восторгается клиентка. – Слышала про вас, но не очень верила. В чем секрет?

Беата улыбается.

– Никакого секрета. Просто я, наверное, внимательнее других.

– Я сто лет хожу на массажи, и мне никто не сказал, что у меня искривлен позвоночник.

– Искривление несильное, – успокаивает ее Беата, – оно у многих есть. Но чтобы напряжение в плече не вернулось на следующий же день, начинать нужно с позвоночника. Делайте упражнения, которые я вам показала, – сразу почувствуете себя лучше. Рина может вас записать еще раз через неделю.

В вестибюль выходит Кларисса, тоже массажистка.

– Еще одна довольная клиентка?

Беата трясет головой.

– Она два года ходила к физиотерапевту по поводу болей в плече, а тот так и не определил, что у нее сколиоз. Полное отсутствие профессионализма. Один сеанс краниосакральной терапии – и ей уже полегчало. Вот только уважения от официальных медиков мы все равно не дождемся.

– Борьба продолжается, – замечает Кларисса. – Будем и дальше вести ее так же самоотверженно.

– Кстати о борьбе, – говорит Беата. – Ты не думала о том, чтобы завести блог?

Беата пытается уговорить нескольких коллег из Клиники нетрадиционной медицины, тех, у кого есть маленькие дети, взять на себя «Рациональное родительство».

– Я, в принципе, не против. А ты уверена, что больше не хочешь им заниматься? Это ж твое детище.

– Мое детище – огнедышащий тинейджер, – поправляет ее Беата. – А блог – всего лишь хобби.

Звонок матери она откладывает до того момента, когда вернется домой и уютно устроится на постели.

– Ты уже слышала? – осведомляется Лидия.

– О чем я слышала?

– Твоя сестра вышвырнула своего мужа из дома.

– Марианна вышвырнула Девлина? – Беата, которая постоянно наблюдала за тем, как ее сестра с каждым годом делается все угрюмее, считает, что это не такая уж скверная новость. – Бедная Марианна! Она, полагаю, сильно расстроена.

– Что-то непохоже. Я бы даже сказала, она держится неуместно бодро. Я переживаю за Шивану и Иону. Надеюсь, Марианна знает, что делает.

Для феминистки-активистки с пожизненным стажем взгляды Лидии на семью и материнство удивительно непредсказуемы – это Беата выяснила в ранней молодости, при памятных обстоятельствах.

– Мам, Марианне самой решать, что делать. Ты же считаешь, что женщины должны самостоятельно распоряжаться своим браком, верно?

– В данном случае я говорю как встревоженная бабушка, – уточняет Лидия.

– Ну, если тебе тревожно за девочек, может, возьмешь их к себе на выходные? Уверена, что Марианна будет очень признательна.

– Ты хоть раз с ними пробовала посидеть? Они настоящий бедлам в доме устраивают. А у нас с твоим отцом много собственных дел.

– Это я знаю. Но Марианне нужна наша поддержка.

– Я всегда поддерживала своих детей, – заявляет Лидия. – Но поддержка не отменяет моих собственных приоритетов. И вот прямо сейчас мне нужно бежать готовиться к интервью с «Гардиан». Потом поговорим.

Беата открывает в компьютере приложение для медитаций и выбирает двадцать минут любви и доброты. С возрастом она все отчетливее понимает, что ей неподконтрольно почти ничто, кроме собственных намерений, чувств и поступков. В итоге она стала менее амбициозной. По большей части даже просто быть доброй – и то непростая задача. Особенно если речь о матери. Или о сыне. Она слышит, как открывается дверь, раздаются знакомые топот и грохот, возвещающие о прибытии Оскара: Оскар сбрасывает огромные кроссовки и рюкзак и швыряет их в прихожей; Оскар гремит дверцами шкафов на кухне, отыскивая что повкуснее; Оскар скачет через ступеньку вверх по лестнице. Она вытесняет его из сознания, сосредоточивается на Марианне. «Пусть она будет счастлива, пусть она будет здорова, пусть не ведает горя, пусть живет хорошо. Пусть она будет счастлива, пусть она будет здорова, пусть не ведает горя, пусть живет…»

– Мам! – Оскар под дверью ее спальни. – Мам!

– Иду! – Беата закрывает приложение, встает, открывает ему. – Привет, лапуля.

С Рождества в доме так и висит напряжение. Гнев Оскара не стихает, порой не переходя обычных границ для подростка, которому не на кого его выплеснуть, порой вздымаясь до пугающих пределов. Беата пытается проявлять благоразумие. Узнает его заново.

– Можешь на кухню спуститься? Я друга привел, он хочет с тобой познакомиться.

– Замечательно. Я с удовольствием познакомлюсь с твоим другом.

Оскар довольно давно не приводил никаких друзей. По поводу личной жизни он вообще скрытничает. Утверждает – по мнению Беаты, совершенно безосновательно, – что она не уважает его личные границы. Да, в ранние годы существования «Разумного родительства» она черпала материал – порой слишком щедро – из собственного опыта матери-одиночки. В одном она не может себя упрекнуть: она всегда выслушивала обоснованные жалобы Оскара и реагировала на них. Она больше не делится личными зарисовками с его участием – тому уже сколько месяцев. Она с одобрением и даже с восхищением относится к тому, что Оскар научился использовать в противостоянии с ней ее же собственные приемы, – и все равно это перетягивание каната сильно раздражает.

Она заходит на кухню и слышит слова Оскара: Это Уилл.

Ее будто бы обдает холодом. Узнать его нетрудно. Не очень-то он изменился, да и вообще она все эти годы следила за ним в Сети, хотя и украдкой. Странное дело – а она-то думала, что этот день никогда не настанет. Теперь ей ясно: это было неизбежно, и вот она стоит в собственной кухне, глядя на отца своего сына, ощущая, как победоносно сияет Оскар у нее за спиной.

«Ты прочитала статью, которую я тебе послал?» – спросил Оскар примерно за месяц до Рождества. «Какую статью?» – уточнила она, хотя прекрасно знала какую. О правилах пользования банками спермы. «Ту, про доноров спермы и конфиденциальность», – пояснил он. «Я ее, видимо, пропустила, – соврала она. – А там про что?» – «Про то, что ребенок, рожденный от донора, имеет право позвонить в банк и заявить, что хочет с ним связаться. Большинство банков после этого связываются с донорами и узнают, согласны ли они на встречу. Мы можем узнать – твой банк спермы это сделает?» – «Боюсь, он давно закрылся», – сказала Беата. «Все равно их бумаги должны где-то храниться, – не отставал Оскар. – Так в статье сказано». – «Ладно. – Беата старалась сохранять спокойствие. – Я и название-то сейчас не вспомню. Посмотрю в старых документах, хорошо?» Оскар промолчал, а через неделю она застукала его, когда он выходил из ее домашнего кабинета. Она-то прекрасно знала, что никаких бумаг нет в природе, однако сразу сообразила, куда ветер дует: Оскар взял дело в собственные руки. Пока еще есть время придумать, как лучше сказать ему правду, решила она. И не предусмотрела одного – такое поди предусмотри: что он, вопреки всем вероятностям, отыщет своего отца, про которого никто ничего не знал, быстрее чем за три месяца. Намерения у нее были самые лучшие, но она безнадежно все испортила, от начала и до конца.

– Прости, – произносит она и понимает, что добавить нечего. Она того и гляди грохнется в обморок или выскочит из кухни.

По лицу Уилла трудно понять, о чем он думает.

– Беата, – говорит он. – Как мы давно не виделись. Можем поговорить?

Она кивает, опускается на стул. Уилл поворачивается к Оскару.

– А с тобой мы все это потом обсудим, Оскар. Я же совершенно ясно дал тебе понять, что не хочу никого загонять в угол. Некрасиво ты поступаешь. Очень некрасиво.

Оскар заливается краской.

– Мам, ты в порядке?

– Более или менее.

– Принеси маме, пожалуйста, воды, – просит Уилл. – И салфеток. Может, что-то еще, Беата? Чего покрепче? Я вина прихватил.

– Мама не пьет, – сообщает Оскар, наливая воды в стакан.

– Вина выпью с удовольствием, – говорит Беата. – Спасибо.

Она сморкается, отпивает. Дыши, командует она самой себе, дыши.

– Оскар, ступай наверх. Я хочу поговорить с мистером Шэнноном наедине. И не спорь, пожалуйста.

Оскар – вот чудо – уходит без всяких препирательств.

Уилл садится лицом к ней.

– Судя по твоей реакции, Оскар не ошибся? Я – его биологический отец?

– Да. – Можно, конечно, отпираться, изображать смятение, изобретать причины своей скрытности. Но это только затянет мучения. – Других кандидатов просто нет. У меня долго никого не было к тому моменту, когда мы… если хочешь сделать тест для проверки, я не возражаю. Но у самой у меня сомнений нет. – Она трет лицо ладонью. – А вот как он это выяснил, понятия не имею. Я никому ничего не рассказывала.

– Я, в определенном смысле, рад это слышать. Было бы весьма обидно, если бы кто-то об этом знал, притом что я был не в курсе.

– Ты, наверное, очень на меня сердишься. – У Беаты кружится голова.

– Да, – говорит Уилл. – Сержусь. Какого черта ты мне ничего не сказала?

– Тому очень много причин, Уилл, – отвечает она.

– Хотелось бы их услышать.

Беата смотрит ему прямо в глаза.

– Мне было двадцать лет. Случайный перепих на вечеринке. Мы друг друга почти не знали. Я ничего от тебя не ждала. А еще понятия не имела, во что ввязываюсь. Сейчас я понимаю, что поступила безответственно. – Беата молчит, вспоминает. – А потом родился Оскар, все стало до боли реальным, столько на меня сразу навалилось – просто не было душевных сил позвонить тебе и рассказать про ребенка. Я довольно долго собирала себя в кучку, а когда собрала, мы с Оскаром уже крепко сжились, и у меня не возникало ощущения, что нам кого-то не хватает. Сказать честно? Мне и в голову не приходило – до этого года, – что я чего-то лишаю его или тебя. А потом я просто не знала, как из этого выпутаться. Прости меня, Уилл. Ты не представляешь, как мне стыдно.

Уилл прокашливается.

– Понимаю, я тогда не создал у тебя ощущения, что готов брать на себя ответственность. Жаль, что ты не дала мне возможности ее проявить. Но вот теперь я здесь, и Оскар хочет, чтобы я занял определенное место в его жизни, и я собираюсь это сделать.

Беата чувствует, как у нее напрягается живот – будто чтобы защитить ребенка от опасности. Материнское тело – мощная боевая машина, думает она, причем этого не понять ни одному мужчине. Уилл, припозднившийся на пятнадцать лет, хочет занять свое место в жизни Оскара, вот только понятия не имеет, что под этим подразумевается. А Беата имеет. Она знает, каково это – сидеть долгие ночные часы, укачивая младенца, который не может заснуть. Знает, каково читать «Бобик спасает положение» двадцать пять раз подряд. Знает, что такое домашние задания, футбольные матчи, дни рождения, синяки и ссадины, сотрясения и швы. Знает все про стрижку волос, уколы и простуды.

– В твоих намерениях я не сомневаюсь. Но разбираешься ли ты в детях, Уилл? Знаешь ли, каково это – воспитывать подростка? А если реальность не совпадет с твоими ожиданиями? Я не хочу, чтобы Оскар обрел отца, который его потом отвергнет.

Уилл ставит бокал на стол.

– Беата, я пытаюсь рассуждать честно и конструктивно. А ты меня испытываешь. Тебе, разумеется, неизвестно, каким я окажусь отцом, причем по одной причине: я до сих пор не имел такой возможности из-за твоего решения. Меня обижает намек на то, что я якобы создал у Оскара какие-то завышенные ожидания за короткий срок нашего с ним знакомства. Меня обижает твоя уверенность, что я его отвергну. Я не полный козел, хотя ты и считаешь меня таковым.

– Я просто беспокоюсь за Оскара. Я его мать, это моя обязанность.

– Твои побуждения мне понятны, Беата. Но хотелось бы, чтобы ты смотрела на вещи здраво. Оскар меня отыскал, и вот я здесь. Я не специалист по семейному праву, но в нашей конторе есть прекрасный адвокат, которая наверняка подтвердит, что Оскар уже в том возрасте, когда он имеет право решать, общаться ли ему с отцом.

– Ты мне угрожаешь?

Ничего подобного. Просто объясняю, что мнение Оскара следует учитывать, а он однозначно дал мне понять, что хочет видеть меня рядом с собой. Я прошу тебя уважать его желания, равно как и мои, и предлагаю выработать соглашение, которое ты сочтешь приемлемым.

Беата пока думает лишь об одном: вот бы вернуться во времени вспять и воспользоваться этим выдуманным ею банком спермы, создать новую жизнь, в которой Оскар – ее, и только ее сын. В этой жизни она все сделает правильно, ничего не упустит, и Уилл Шэннон не будет сидеть у нее на кухне в этом его костюме, с дипломом юриста, не будет этак-очень-порядочно просить дозволения разбить сердце ее сыну. Вот такое соглашение с реальностью кажется ей вполне приемлемым.

Звенит звонок.

– Прости, – говорит Беата.

Идет открывать. На крыльце стоит Элоиза.

– Элоиза, ты не вовремя. Просто совсем не вовремя.

– Так, может, я войду и помогу?

– Не получится. В смысле, помочь. Ты мне не поможешь. И войти я тебе тоже не позволю. Тут с Оскаром история.

– Элоиза? – Уилл вышел в прихожую. – То-то мне послышался твой голос.

– Уилл? Ты что тут делаешь? Беата, чего ж ты мне не призналась, что вы с Уиллом знакомы? Я сколько раз тебе про него рассказывала. Помнишь – мой коллега по работе? С которым я играю в теннис?

– А ты что тут делаешь? – интересуется Уилл. – Занятно, а я только что про тебя упомянул. – Он поворачивается к Беате: – Элоиза – наш специалист по семейному праву.

– Знаю, – говорит Беата.

Оба смотрят на Беату очень пристально.

– Да что здесь происходит? – спрашивает Элоиза. – Беата?

Вот и тут я капитально ошиблась, думает Беата. Она с самого начала своего романа с Элоизой знала, что может последовать такое развитие событий. Поначалу даже пыталась прекратить их отношения, не дать им перейти на серьезный уровень, но Элоиза проявила упорство. А Беата влюбилась – и в результате унеслась в мир фантазий. А что, разве нельзя до бесконечности выдумывать предлоги не ходить на их дурацкие корпоративы? Разве трудно научиться никак не реагировать, когда Элоиза упоминает имя Уилла в разговоре? И вообще, кто знает, что ждет в будущем? Вдруг у них с Элоизой еще не сложится. Момент истины можно отложить – на неопределенное время.

Теперь ей ясно, как это было глупо. Она произносит:

– Уилл – биологический отец Оскара.

– Ты это что, серьезно? – недоумевает Элоиза.

– А это кто? – интересуется Оскар, спускаясь по лестнице.

– Ступай обратно наверх, – командует Беата.

– Оскар и есть тот мальчик, который приходил к нам в контору? – обращается к Уиллу Элоиза. – Ничего себе.

– Вот именно, – соглашается Уилл.

– А я-то хороша – не узнала Беатиного сына. Ну и ситуевина. – Элоиза поворачивается к Беате: – Беата, почему я не знаю, как выглядит твой сын?

– Я тебе фотографию показывала, – напоминает Беата.

– В солнечных очках!

Беата никогда еще не слышала, чтобы Элоиза повышала голос.

– Оскар, пожалуйста, иди наверх, – просит Беата. – Немедленно.

– Не пойду, – упирается Оскар. – Мне там все равно слышно.

Элоиза протягивает Оскару руку.

– Мы не знакомы, Оскар, – говорит она. – Я – Элоиза, у нас с твоей мамой роман.

– У вас роман, – повторяет Уилл. – А то все было недостаточно сложно.

– Элоиза! – выпаливает Беата.

– А ты мне твердила, что не хочешь ни с кем встречаться, – возмущается Оскар. – Что у тебя нет на это времени.

– Оскар, моя личная жизнь – мое личное дело, – отрезает Беата. – Я просто пока не готова была поставить тебя в известность – Элоиза это прекрасно знает.

– Спрашиваю из чистого любопытства, – говорит Уилл. – А вы давно вместе?

– Два года, – отвечает Элоиза.

– И сколько из этих двух лет ты, Беата, знала, что я работаю в одной фирме с твоей подругой?

– Почти с самого начала.

– И тебя ни разу не посетила мысль, что стоило бы со мной связаться?

Тут не перекрестный допрос, – напоминает Беата.

– По сути он самый, – возражает Уилл.

– Ты о чем думала, Беата? – осведомляется Элоиза.

– Пыталась защитить своего сына.

– Я возмущен, – заявляет Уилл. – До глубины души.

– Я тоже, – присоединяется Оскар.

– Оскар, это взрослый разговор. Уйди отсюда, – велит ему Беата.

– Это мне уйти? – вскидывается Оскар. – Разговор-то как раз про меня. Ты меня защищала? Пошла ты, мам. Тебе на меня наплевать. Ты только тем и занимаешься, что защищаешь саму себя от собственных глупостей и вранья.

Ответить она не успевает – Оскар выскакивает на улицу и захлопывает за собой дверь.

– По-моему, – говорит Уилл, – он в принципе прав.

– Безусловно, – соглашается Элоиза. – На все сто.

МАРТ

ГЛАВА 10
Зоя

Зак беспокоится:

– Ты уверена, что уже дозрела?

– Да ты сам меня постоянно подталкиваешь!

– Это верно. Но я хочу, чтобы все прошло хорошо.

Зоя тоже этого хочет. До настоящего момента общая ее оценка этой затеи – «скорее отрицательная». Она освоила весь этап до первого свидания, от подмигиваний и подначиваний, шутливых записочек со смайликами, ненавязчивых вопросов по поводу семейного статуса до откровенного (порой – слишком откровенного, с приложением слишком личных фотографий) проявления интереса. Надежды расцветали и разбивались. Она уходила с вежливым поклоном, ее преследовали таинственные призраки. Все это дело обычное, заверяли ее опытные ветераны, страшно затратное по времени, да и по нервам тоже.

Но сегодня она ломает печать интернета и выходит из дома ради встречи с предположительно холостым существом мужского пола, ИРЛ (впрочем, она постоянно забывает, как это расшифровывается. В интернет-словаре жаргона на нужном месте оде-лана закладка). Имя существа – Дейв, он – разведенный предприниматель, любитель путешествий.

– Будь что будет, – говорит она.

– Философский подход, – хвалит ее Зак. – Конструктивный. И выглядишь ты – зашибись. Главное – не гони лошадей. И не жди слишком многого.

– Мы просто выпьем вместе, Зак. Даже я знаю, как сделать так, чтобы после посиделок в баре меня не принудили к замужеству, равно как и не прикончили в темном углу.

– Я все равно волнуюсь.

– Очень мило с твоей стороны, но совершенно зря.

– Прямо такое чувство, будто впервые отсылаю свою детку в университет.

– Я, вообще-то, тебя старше.

– Ты у меня молодчина.

– Слушай, Зак, я из-за тебя сейчас окончательно разнервничаюсь. Заткнись, ладно?

Зак провожает ее до дверей квартиры.

– Ни пуха ни пера. Телефон у меня будет все время при себе. Понадобится спасать – шли эсэм-эску, ладно?

– Не забудь, что к половине восьмого придут Уилл с Оскаром. Решите, что заказать, ладно? Если задержусь, напишу.

Она посылает Заку воздушный поцелуй и аккуратно закрывает дверь перед его носом. Они с Дейвом договорились встретиться в баре за углом, так что топать далеко на каблуках не придется. При всей внешней самоуверенности она, если честно, ошарашена тем, что так сильно волнуется. Последний раз на свидание она ходила сразу после тридцати, с Ричардом, а это значит, соображает она, что взрослой она на свидание не ходила никогда. О чем там принято разговаривать?

Она садится за столик у окна, с видом на улицу и на весь бар. Территория под контролем, элемент внезапности исключен: она проводит эксперимент и учитывает все обстоятельства. Заказывает себе выпить.

– Зоя? – К сожалению, учесть появление из ниоткуда беспардонных придурков невозможно. Надо поскорее избавиться от этого типа, ведь того и гляди появится Дейв.

– Простите, пожалуйста, – говорит Зоя, – у меня плохая память на лица. – Это вранье, но удобное. – Напомните: мы с вами знакомы?

– Нет, – отвечает мужчина. – Точнее, пока не знакомы. Я – Дейв. А вы совсем такая же, как на фотографии!

– Ой! – Дейв совсем не такой, как на фотографии. – Ну конечно. О чем я только думаю! Очень рада.

Она встает, они пожимаю друг другу руки. Дейв снимает пальто, садится напротив.

– Вот, – произносит он.

– Вот, – откликается она. – Вот мы и встретились.

Она где-то читала, что определить, привлекает тебя человек или нет, можно за три секунды. Это свидание – ошибка. Но нужно продержаться хотя бы полчаса, иначе невежливо.

Официант приносит ей бокал.

– А вы что будете? – спрашивает она Дейва.

– Мне просто воды.

Приступ паники. Почему он ничего не пьет? Или на первом свидании пить не принято? И она выставила себя дурой? Зачем он тогда предложил встретиться в баре? Или это она предложила? Поди вспомни. А может, ему здоровье не позволяет пить? Он не осудит ее за нечуткость? Не решит, что она пьет к месту и не к месту? А это так? Мозг несется, как белка в колесе. Неужели у нее прямо здесь, в баре, случится паническая атака? И чего она вообще разнервничалась, если ничего к нему не испытывает?

– Давно вы ходите на свидания?

Дейв заговорил, она заставляет себя его слушать.

– Недавно. – Она радуется, что ее голос звучит нормально. – Я несколько месяцев назад развелась.

– А, – говорит он. – И как оно?

– Пока довольно мучительно.

– Поначалу всегда так. Я этим уже два года занимаюсь. Чем дальше, тем проще. – Он улыбается, и она узнает улыбку с фотографий. – Хуже всего то, что надоедает раз за разом выслушивать собственную вступительную речь. Начинаешь думать: моей визави так же скучно, как и мне?

И чего тут переживать? Зоя соображает: свидание по-взрослому – это коктейльный прием на двоих, а уж проболтать полчаса на таком приеме она худо-бедно сумеет. Она подается к нему поближе.

– Вы сказали, что вы предприниматель?

– Точно.

– Какое совпадение! И я тоже. А вы чем занимаетесь?

– Техникой.

– Изумительно! – Зоя начинает гадать, вежливо ли будет ограничиться двадцатью минутами. – А что именно входит в ваши обязанности?

– Организация сборки.

– Сборки чего?

– Заказов.

– Ну, всяко лучше, чем разборки. – Ни он, ни она не смеются. – А каких заказов?

Пора бы и Дейву внести свою лепту в провисающий разговор. Она чувствует, как на лбу выступает пот.

– Я понимаю, что для вас это все в новинку, – изрекает Дейв, – но пока больше похоже на собеседование, чем на свидание.

– Простите, – говорит Зоя. Вообще-то, по ее личному мнению, на сайтах знакомств было бы полезно вывешивать резюме, а не профили. Дейв с его загадочным родом занятий никогда бы ей не глянулся.

– Ничего страшного. Просто я болезненно воспринимаю вопросы о своем роде занятий.

– Это понятно. – Зоина внутренняя тревожная сигнализация верещит во всю мощь.

– А неплохое местечко, – замечает Дейв. – Вы здесь раньше бывали?

– Да. Я живу неподалеку.

– Вот здорово! Жаль, что мне квартира в центре не по карману.

– А мне казалось, вы живете в центре.

Дейв смущается.

– Я это на сайте написал, да? Прошу прощения. Некоторые женщины почему-то придают этому значение. Я не хотел, чтобы меня отметали только за то, что я живу в пригороде.

Зоя, у которой в качестве обязательного требования к кандидату указано: «Проживание в центре», допивает вино и машет, чтобы ей принесли еще.

– Так вы любите путешествовать?

– Обожаю!

– Отлично, – говорит Зоя. – Можете что порекомендовать? Свое любимое место?

– Лас-Вегас. Я туда езжу на машине каждые пару лет.

– Никогда там не бывала.

– Что? Вы многое потеряли! Нужно съездить вместе. – Дейв смеется, пронзительно, гнусаво. – Пока едешь в машине, можно хорошо узнать человека.

– Наверняка. – Зоя не выносит долгие автомобильные поездки.

– Самолеты я ненавижу. В машине совсем другие ощущения.

– Не поспоришь. Но это накладывает определенные ограничения, не так ли?

Она понимает, что голос ее звучит осуждающе, но еще не хватало встречаться с человеком, который ненавидит самолеты. Как же они полетят в Париж? В Камбоджу? На Мачу-Пикчу?

– Ну, разве что за пределы страны не выберешься. С другой стороны, зачем? У нас здесь столько всего интересного, да и паспорт не нужен. – Он берет меню. – Вы хотите что-нибудь съесть?

В смысле – у него нет паспорта? Не может быть. Или может? Она же ничего не знает об этом человеке, да не больно-то и хочется. Ей хочется домой.

– Нет, – говорит она. – Мне скоро на ужин. Не хочу портить аппетит.

Дейв вздыхает, закрывает меню.

– Тогда и я не буду. Мне нужно поаккуратнее с нездоровой пищей. Проблемы с пищеварением. Наследственные. Отцу почти полностью удалили прямую кишку. Ну, так как же получилось, что такая очаровательная женщина осталась одна?

– Меня муж бросил, – сообщает Зоя.

Эта их беседа полностью сбила ее с толку. Нельзя ли уйти прямо сейчас, при этом его не обидев? Очень хочется закрыть глаза и куда-нибудь телепортироваться – куда угодно, только подальше.

Изменял? – спрашивает он.

Зоя кивает.

– Подло, правда? Моя жена ушла к своему тренеру. I – Неожиданно?

– Не то чтобы, – отвечает Дейв. – Мы пять лет не занимались сексом.

– Ой, – говорит Зоя, только чтобы он замолчал.

– И у нее, понимаете ли, вечно были объяснения, почему у нас в спальне не ладится: она переживает из-за налогов, мой аппарат вентиляции легких мешает ей спать, все такое; но в итоге мне пришлось признать, что пламя угасло.

– Мне очень жаль. – Зоя не кривит душой. Ей жаль – и только.

– Да ладно. На все есть свои причины. Если бы нас не бросили, мы бы тут с вами сейчас не сидели, верно?

– Верно, – соглашается Зоя.

Какая же Ричард сволочь, что она из-за него оказалась здесь, в этом баре, с Дейвом.

Так продолжаться не может. Она смотрит в телефон. Прошло двадцать пять минут, пора завязывать.

– Ой, как уже поздно. Простите, что убегаю, но меня ждут на ужин.

– Так скоро? Как обидно. Но я понимаю. Первое свидание не должно быть длинным, так оно всем спокойнее.

– Совершенно верно.

– Когда бы вы хотели снова встретиться?

– Сейчас посмотрю свое расписание.

– Можно проводить вас до дома?

– Нет! – выпаливает Зоя. – В смысле, большое спасибо, что предложили, но я сейчас не домой.

Они уже стоят снаружи, ей ничего не остается, кроме как остановить такси.

– Я вам напишу! – обещает она Дейву и прыгает в машину. Захлопывает дверцу, машет рукой. – Мне совсем недалеко, – сообщает она водителю и показывает, что за угол. – Вы уж меня простите.

Водитель только пожимает плечами.

– Да мне-то что, если вам денег не жалко.

Зак ждет ее чуть ли не у двери.

– Ну, и как?

– Я пока не готова это обсуждать. – Зоя вешает пальто в шкаф и идет на кухню.

– Не отчаивайся. Это был эксперимент, полезный.

– Зак. Сказала же: я пока не готова это обсуждать.

– Что обсуждать? – осведомляется Оскар.

– Сюрприз! – заявляет Уилл. – Мы пораньше пришли. Просим прощения. Ты ведь нас не выгонишь? Еду мы пока не заказали.

– Конечно, не выгоню. – Зоя обнимает Оскара, целует Уилла в щеку. – Я просто не в духе, потому что свидание прошло ужасно. Не обращайте на меня внимания. Я вам очень рада. Пойду переоденусь – сейчас, минутку.

– Изумительно выгладишь, – отмечает Уилл. – Повезло этому, кем бы он там ни был.

– Он считал, что может повезти сильнее, – бросает Зоя. Закрывает дверь в свою комнату, садится на кровать, снимает туфли. Дверь распахивается, входит Зак.

– Если ты хочешь жить в моей квартире, давай установим нерушимые правила, – произносит Зоя. – Я же сказала: не хочу обсуждать.

Зак садится с ней рядом.

– Или тебе все-таки нужно обсудить.

Слезы льются рекой.

– Как я до такого дошла, Зак? Не на такую жизнь я рассчитывала.

Он обнимает ее за плечи, целует в макушку. Она вытирает глаза.

– А кто-то из нас вообще рассчитывал на такую жизнь? – спрашивает Зак. – Я точно нет.

– Ричард меня погубил.

– Не стоит он таких переживаний.

– Я столько времени зря потратила, Зак.

– Но у тебя еще куча времени в запасе. У тебя еще все будет прекрасно, обещаю.

– Только не с Дейвом.

– Понятное дело, не с Дейвом.

– Я в ближайшие месяцы на такое больше точно не решусь.

– Хорошо.

– Напомни мне, если что!

– Обязательно. Пойду еды закажу, ладно?

– Ага. – В телефоне одна за другой вспыхивают эсэмэски. – Я сейчас иду.

Все сообщения – от Дейва, с интервалом в пять минут:

Спасибо за прекрасный вечер!

Вы посмотрели свое расписание?

Очень хочется увидеть Вас снова.

Я что-то неправильно понял? Надеюсь, что нет.

Я что-то не так сделал?

Что на это сказать? Они с Дейвом встретились в мире, с которым она едва знакома. Это она сделала не так почти все: приняла столько опрометчивых решений, что вся ее взрослая жизнь выглядит одной сплошной нелепицей. Почему никто в Сети не признается в одиночестве, тоске, сожалениях? Единственное, что у них есть общего, – это крах, у всех этих разочарованных, надломленных людей, которые пытаются выкарабкаться из-под обломков. Теперь это – ее единомышленники, они члены одной и той же сбродной компании, клуба, в который добровольно никто не вступает. Ко всем ним она испытывает нежность, даже к Дейву с его бодрой, ничего не замечающей несовместимостью.

Она пишет: Вы мне не подходите. Извините. Надеюсь, Вы найдете то, что Вам нужно.

А после этого засовывает телефон под подушку, чтобы больше его не видеть.

Наверное, лучше вообще завязать с этими знакомствами. Лучше завести собаку, очаровательного щенка, которого можно будет брать с собой на работу, в отпуск – вот Зоя и превратится в одну из тех дамочек средних лет из парка, которые носят спортивные костюмы, перед выходом из дома не принимают душ и рассказывают о хворях своих песиков до смерти собеседника. А может, и нет. Зоя вытряхивает из головы пугающий образ самой себя в спортивном костюме, надевает облегающие джинсы, завязывает волосы в хвост.

Входит на кухню.

– Чего есть будем?

– Ни фига себе! – восклицает Уилл. – Зоя, ты совсем такая же, как в студенческие времена. Охренеть.

– Штраф за плохое слово, – тут же говорит Оскар.

– Здесь копилки для штрафов нет, – замечает Зак. – Ты уже большой и знаешь, что твои тетя и дядя сквернословят постоянно. Что у дяди Зака в доме случилось, то там и осталось.

– Это не дом дяди Зака, – напоминает Зоя. – Но тем не менее устраивайтесь поудобнее.

– Будем есть тайскую еду, – заявляет Зак. – Пойду за ней через пятнадцать минут. Проветрюсь.

Зоя садится и чувствует, как день сваливается с плеч.

– Ну, чего у тебя новенького, Оскар?

– Мама стала какая-то странная.

– Ты несправедлив, – возражает Уилл. – Мое появление для твоей мамы – колоссальная перемена, она старается к ней приспособиться. Не будем к ней слишком строги, ладно? – Уилл поворачивается к Зое: – Оскар выразил желание почаще оставаться у меня, мы пытаемся выработать график, который всех устроит.

– Вообще не понимаю, чего в этом такого, – заявляет Оскар. – Она ж не одна дома сидит. От нее теперь Элоиза не выводится.

– А тебе нравится Элоиза? – спрашивает Зоя. – Мне очень. Она ведет мой бракоразводный процесс.

– Элоиза мне нравится, – подтверждает Оскар. – С ней весело. И к нам с мамой она хорошо относится. – Пауза. – Мне хочется, чтобы у мамы в жизни был кто-то кроме меня. Когда мы только вдвоем, вообще не расслабишься.