Текст книги "В другой раз повезет"

Автор книги: Кейт Хилтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 25
Беата

Беате самой не понять, как так вышло, что редкий ее выходной будет потрачен на девичник в ее собственную честь. Если бы ее спросили, она бы ответила, крайне вежливо и крайне решительно: спасибо большое, но лучше не надо. Из вещей у нее есть все, что надо, плюс еще миллион затейливых кухонных приспособлений, которые привезла при переезде Элоиза. Если бы с ней посоветовались, она бы напомнила, что никогда еще ничего хорошего не получалось из сборищ с участием всех женщин из их семьи плюс сбродных подруг и соседок, а тут они набьются днем в воскресенье в гостиную к тете Джуди, чтобы играть в игры из разряда «давай познакомимся» и давать ценные советы по поводу будущего брака. Она бы заявила, что в члены этого клуба вступать отказывается. Но с ней никто не посоветовался, и теперь нужно разыгрывать удивление – как будто мало ей разыгрывать радость по поводу того, что она оказалась в центре внимания на празднестве, которое ей даром не нужно.

Чтобы не портить семейную гармонию, она старается вести себя сдержанно и выглядеть празднично. Но после стычки с Зоей ярость так и рвется наружу – она копилась еще с прошлой недели, когда Элоиза пришла с работы и задала ей вопрос:

– Что там такое у Уилла Шэннона с твоей кузиной?

– С Зоей? – переспросила Беата. – Надеюсь, что ничего. Почему ты спрашиваешь?

– Мы с Уиллом сегодня обедали вместе, я поинтересовалась, как у них дела с Оскаром. Он сказал, что все отлично, но планировать встречи стало сложнее. Когда я осведомилась почему, он ответил, что поначалу, пока они с Оскаром еще притирались друг к другу, они много времени проводили у Зои и Зака, а теперь все иначе.

– И что? Нормальное развитие событий.

– Да, но потом он добавил, что со временем было проще, когда можно было общаться с Зоей и Оскаром одновременно. Я не удержалась и полюбопытствовала, не изменилось ли что в их отношениях, и тут он умолк. Очень странным образом. В первый момент я подумала, что Оскар с Зоей поссорились. Потом поняла, что в этом случае ты бы знала. Вот я и стала гадать, не завязался ли у Зои с Уиллом роман.

– А ты у него спросила?

– Спросила, но он сменил тему. Я не исключаю, что есть другое объяснение, и тем не менее меня это озадачило. А ты расстроишься, если у них роман?

– Да, – сказала Беата. – И очень сильно.

А теперь факты подтвердились. Эгоизм Зои просто зашкаливает. В городе полно мужчин, в интернете полно мужчин, а она прыгает в постель с тем единственным, к которому ей лучше бы не приближаться. Беата всегда готова пойти другим навстречу, но трудно не прийти к выводу, что Зоя выбрала Уилла именно потому, что это – запретный плод.

Беата заставляет себя прислушаться к речи, которую произносит Марианна, но внутри все кипит в ответ на последнюю реплику Зои. Да, она, Беата, могла бы заранее сообразить: не станет Зоя поступать порядочно и порывать с Уиллом. Она давно усвоила, что очень многим – а то и почти всем – решительно наплевать на такие мелкие условности, как нравственный долг. Сколько раз она пыталась убедить себя в том, что мирозданием правят справедливость и гармония, притом что на самом деле, сколько бы она ни творила добра, оно редко к ней возвращается, скорее даже никогда.

Она бросила все силы своей души на то, чтобы вырастить Оскара. Приносила финансовые, духовные, эмоциональные и физические жертвы. Поступилась юностью, плоским животом без растяжек, спокойным сном, свободными деньгами, сбережениями, возможностью повидать экзотические страны и совершать дерзкие поступки. А Зоя с Уиллом жили себе беззаботно – а теперь, похоже, без малейших затрат получат тот же родительский статус, который ей достался с таким трудом. Беата знает, что обида – губительное чувство, но в крови так и бурлит яд обиды.

Марианна все говорит – что-то там про иррациональность любви. Беата с ней согласна. Любовь – штука бестолковая. Взять, к примеру, Оскара. Как он ни изгаляйся, Беата не сумеет его разлюбить. Он может вонять, топать, ругаться, предпочесть ее, свою мать, сексуальной кузине и образцово-показательному-блистательному-и-состоятельному папашке-юристу – все равно она будет его любить.

Конечно, романтическая любовь куда менее живуча, чем родительская, и нынешнее сборище – яркое тому подтверждение. Она любит Элоизу, но разве нельзя строить любовь на своих условиях? Почему они обязаны соответствовать дряхлым социальным нормам, чтобы, в их-то почтенном возрасте, подтверждать свою взаимную любовь? Она думает: брак – это такой свисток в ночи, способ отказа от непостоянства. Брак – отрицание, не принятие. Брак – это крепость, а не выход за ее стены. Это фальшь, а не подлинность. Марианнина речь подняла ей настроение. Любовь не должна требовать от нее умения верить иллюзиям, как не должна и Элоиза.

– Тебе нужно улыбнуться, – шепчет Элоиза.

– Мне ничего не нужно делать, кроме как быть подлинной и настоящей собой, – отвечает Беата, достаточно громко, так что на нее оглядываются.

– Мне представляется, что в данном контексте это не так, – тихо произносит Элоиза, – потому что в противном случае твоя тетя Джуди расплачется.

Марианна завершает речь, звучат громкие аплодисменты, звенят бокалы. Беата поворачивается к Элоизе.

– Я не понимаю, как мы до такого дошли.

– Это было ошибкой, – говорит Элоиза. – И у тебя вид угнетенный. Давай вдохнем, выдохнем – и уйдем, как только это можно будет сделать, не нарушив правил вежливости.

– Меня достало быть вежливой, – объявляет Беата. На нее накатывает бесшабашность, которую вряд ли можно объяснить парой бокалов шардо-не. – Если вежливость означает отказ от собственных принципов ради того, чтобы никого не обидеть.

– Беата! – произносит, подходя, Лидия. – Твоя тетя Джуди с ног сбилась, пока готовила для тебя этот праздник, неплохо бы хоть как-то выразить ей свою признательность. Кстати, ты уже попросила Марианну, Нину и Зою быть на свадьбе подружками?

– Мам, на случай, если до тебя это до сих пор не дошло, я – взрослый человек и не нуждаюсь в твоих советах на предмет того, как вести себя в обществе. По второму пункту – нет. Я их не попросила, потому что мне не нужны подружки. В моем возрасте это просто смешно. Вся эта затея, – Беата обводит рукой комнату, – вообще полный бред.

Элоиза с Лидией переглядываются, причем так, что Беате хочется вскочить с дивана, заорать и раскокать пару чашек.

– Предсвадебная нервозность – вещь обычная, – замечает Лидия. – Со мной что-то вроде этого было. После свадьбы тебе полегчает.

– Мне и до свадьбы было прекрасно, – заявляет Беата. – Меня полностью устраивала моя незамужняя жизнь. Понятия не имею, зачем мы все это затеяли. Объясни, чем лучше станут в результате наши отношения.

– Мне хочется, чтобы была свадьба, – ровным голосом поясняет Элоиза. – И в этом смысле это ключ к нашим отношениям. Они станут лучше в том смысле, что без этого их не существовало бы вообще.

– В браке вообще много хорошего! – сообщает тетя Джуди, расширяя круг слушателей. – Ты этого не знаешь, потому что пока не пробовала. Например, понимание, что любимый человек теперь с тобой навсегда.

– Вот именно, – подтверждает Лидия. – Спасибо за такие слова, Джуди.

– Что вы все вцепились в это «навсегда»? – недоумевает Беата. – Жизнь, знаете ли, не навсегда. Единственное, что мы знаем точно, – что все кончается. Любовь умирает, дети вырастают, тела дряхлеют.

– Джуди, принесешь открытку для Элоизы с Беатой? – спрашивает Лидия. – Может, им лучше прочитать ее дома. Наверное, стоит отправить Беату домой, пусть отдохнет.

– Мам, я не младенец, которому нужно поспать днем. А вот попробуй-ка сказать честно: после замужества твоя жизнь стала лучше? Вы с папой не слишком-то счастливы. Если бы тогда у тебя был выбор, который сейчас есть у меня, ты все-таки вышла бы замуж?

– Понятное дело! – отвечает Лидия. – Я люблю твоего отца.

– Но он тебя раздражает, – не может удержаться Беата.

– У нас семья. Дети. Внуки.

– А Марианна была счастлива замужем? А Зоя?

– Меня в это не втягивай, – подает голос Марианна.

Беата указывает на Нину, та стоит немного в стороне.

– У Нины нормальная полноценная жизнь. Никто не заставляет ее выходить замуж.

– Давайте попробуем торт, – предлагает тетя Джуди.

– Или ей можно, потому что она спасает людей на войне? А другой ценой нельзя?

– У Нины нет близких отношений, – признает Лидия. – У Нины нет сына. Хватит уже капризничать, а то Элоиза решит, что ты еще маленькая и тебе рано замуж.

– Я была замужем, – говорит Нина.

– Что-что? – Лидия явно решает, что ослышалась.

– Я сказала, что была замужем, – повторяет Нина, и все поворачиваются к ней: немая сцена.

Молчание выплескивается за пределы их круга, заливает всех гостей.

– Когда? – спрашивает Лидия.

– Я вышла замуж в прошлом году, в Сирии.

– У тебя есть муж? – недоумевает Марианна. – Кто он?

– Нильс Ларсен, тоже врач. Из норвежской гуманитарной организации.

– А почему мы с ним не знакомы? – выпаливает Беата.

– Потому что он погиб, – отвечает Нина. – Он дежурил в госпитале, началась бомбежка. Через три дня после нашей свадьбы. Мы собирались на Рождество поехать домой и все вам рассказать, но его не стало, а вы ничего про него не знали, мне показалось, что проще будет вообще об этом промолчать.

– Кому проще? – интересуется Лидия, которая даже в такой обстановке способна безупречно сформулировать вопрос.

– Мне, – говорит Нина. – Мне проще. Иногда можно подумать и о себе тоже. Я решила, что это как раз такой случай.

– Ну ни хрена себе, Нина. – Марианна садится.

– И лично я считаю, что выходить замуж нужно только в том случае, если тебе действительно очень, очень этого хочется, – обращается Нина к Беате, как будто больше в комнате никого нет. – Потому что, если потом ты теряешь супруга, умирает часть души. Оно того не стоит, если ты не готов браку.

– А ты была готова? – спрашивает Беата.

– Еще как. На сто процентов. И он тоже.

В груди у Беаты жжет, там скопились слова, которые она не знает, как произнести.

– Как жалко, что мы с ним не познакомились, – смягчившимся голосом произносит тетя Джуди.

– Спасибо, – говорит Нина. – И спасибо, что на совесть потрудились над организацией этого праздника. Мне жаль, что все вышло не так, как задумано.

– Теперь это уже неважно, – машет рукой тетя Джуди.

– И все же, – возражает Нина.

– Дамы, – голос тети Джуди заполняет всю комнату, – празднование пора завершать. Благодарю всех за то, что пришли. До встречи на свадьбе!

– Ее не будет, – вступает в разговор Элоиза. – Встречи на свадьбе.

– Девичник вышел очень даже ничего, – замечает Зоя. – Я уверена, что все они с радостью придут на свадьбу.

– Я хочу сказать, что свадьбы не будет, – поясняет Элоиза. Поворачивается к Беате: – Это было ошибкой. Я все начала, я и закончу. Свадьба отменяется.

СЕНТЯБРЬ

ГЛАВА 26
Марианна

Марианна лежит в постели, вслушиваясь в тишину в доме. Суббота, девочки у Девлина, она одна. Можно, если захочется, проваляться и весь день, однако все не так просто. Очень сильно желание натянуть на голову одеяло и зарыться в постель, как в нору. С другой стороны, постельное белье пахнет Тимом, и каждое дуновение этого запаха равносильно маленькой смерти. Дело в том, что вчера вечером она его соблазнила, а потом ушла в штопор, как он и предсказывал; совершенно ясно, что он больше не захочет иметь с ней дела.

Она вновь и вновь проигрывает в голове эту запись, во всех ее невыносимых подробностях. В спальне – в этой комнате – было очень светло, несмотря на вечерний час, и она страшно смутилась, когда Тим расстегнул ей лифчик. «Ты прекрасна», – произнес он, и она поняла, что для него это так и есть, и как же приятно быть с мужчиной, который считает тебя прекрасной. Он оказался поджарым, мускулистым – и при этом утешительно немолодым.

– Не упомню, чтобы мне так нравилось целоваться, – сказала она ему. Роман после брака будто вернул ей молодость в лучших ее проявлениях: можно смаковать каждый поцелуй. Так неожиданно, так внове.

Тим рассмеялся и поцеловал ее снова.

– Мне всегда нравилось целоваться, – сказал он, и она запустила пальцы ему в волосы.

– Я все твои правила нарушила, – вздохнула она.

– И верно, – согласился он.

– А ты жалеешь?

– Пока нет, – ответил он.

Она подошла к постели, сняла покрывало. Залезла, подперла голову локтем, приняв, как ей казалось, пригласительно-эротическую позу. Давненько же она никого не пыталась соблазнить. Ее одолело смущение.

– Как ты? – спросил Тим. Он смотрел на нее с тревогой на лице.

– Все прекрасно. А почему ты спрашиваешь?

– Ты на миг будто унеслась куда-то, – пояснил он.

– Я тут, – заверила она, вытянула руку, потянула его к себе, теперь они лежали лицом к лицу.

Он погладил ее по бедру, ласково поцеловал.

– Хочешь, я погашу свет? – предложила она.

– Мне все равно. А как тебе будет лучше?

– Пожалуй, без.

Она встала, щелкнула выключателем.

– И как теперь? – осведомился Тим.

– Лучше. На чем мы там остановились?

Она подлезла под него, обвила шею руками. Губы его скользили по ее телу, она закрыла глаза.

Когда у них с Девлином в последний раз была подобная близость? Уже и не вспомнишь. А ведь на самом деле, вероятно, не так давно, мелькнула мысль. Все их проблемы до самого конца оставались за дверью спальни. Даже когда, после рождения девочек, ей хотелось его убить, она все равно таяла от его улыбки.

– Марианна? – окликнул ее Тим. – Ты где?

– Здесь, – ответила она.

– Не похоже.

Она перекатилась на бок, подальше от него, чтобы скрыть слезы на глазах.

– Марианна, – произнес он ровным голосом, – скажи, что тебе сейчас нужно. Хочешь, чтобы я остался, или тебе лучше побыть одной?

– Не знаю, – призналась она и зарыдала. – Прости. Не понимаю, что со мной творится.

Тим погладил ей спину.

– Ты горюешь.

– В смысле?

Тим вздыхает.

– Принято считать, – говорит он, – что для человека, наделенного внутренней ответственностью, крах брака оборачивается множеством переживаний, в диапазоне от разрушительных до просто болезненных, таких как чувство утраты. Человек может сосредоточиться на технической стороне развода – например, на юридических вопросах или на графике проживания детей, – вытеснив чувства, которые он испытывает в связи с завершением важного жизненного этапа. Часто случается, что чувства эти всплывают на поверхность только в тот момент, когда человек начинает рассматривать для себя новые отношения.

Марианну мутит от смятения.

– Прости меня, пожалуйста.

– Тебя не за что прощать. Ты не готова, в этом нет ничего страшного. Но я считаю, что нам стоит одеться, пойти в другую комнату, выпить чаю и успокоиться. Когда ты почувствуешь себя лучше, я уйду.

– Но я хочу быть с тобой. Правда.

– Этого хочет твоя голова. А у тела – свое расписание. От такой травмы, как развод, за ночь не оправишься. И ускорить процесс за счет того, что ты якобы умнее и решительнее всех остальных, не получится.

– А сколько ждать? – Марианна чувствует, как узел в груди распускается.

– У каждого свой срок, – отвечает Тим, – но в среднестатистическом случае около двух лет.

– Ты очень на меня сердишься?

– Ни капельки, – говорит Тим. – Я на себя сержусь.

Марианна со стоном трясет головой, возвращается в настоящее. Ей нужно придумать себе какое-то занятие, так, чтобы в ближайшем будущем – никаких отношений. Можно, например, воспользоваться возможностью и поближе пообщаться с сестрами.

Она берет телефон, звонит Нине.

– Ты сегодня работаешь? – спрашивает она.

– Вечером выхожу на смену. Что случилось?

– Мне нужно выбраться из дома, – признается Марианна.

– Мы с Беатой встречаемся через час, чтобы пообедать, – сообщает Нина. – Давай, приходи тоже. Ее не помешает подбодрить.

– Сейчас еду, – тут же соглашается Марианна.

Она вылезает из постели, засовывает белье в стиральную машину, смывает с кожи унижение. Одевается модно, в образцы товаров «Ярмарки красоты», красится. Да, на любовном фронте полный швах, на работе беда, но она еще способна одеться как женщина, у которой жизнь – не полное дерьмо.

Только в ресторане до нее доходит, как беспросветно она в последнее время погрузилась в собственные проблемы. Беата с Элоизой вообще общаются? Как Нина переживает свое горе? Она ничего этого не знает. Целует сперва Нину, а потом Беату в щеку.

– Ну, как вы там?

– Предсказуемо, – говорит Беата. – Я очень рада выбраться из дома.

– Как Оскар?

– Вежлив до отвращения, меня это нервирует. Видимо, боится, что я сорвусь, распсихуюсь или разрыдаюсь.

– А можешь? – спрашивает Марианна.

– Не могу это полностью исключить, – признается Беата.

– А ты, Нина? Чего новенького?

– Я рада, что вернулась в реанимацию. Нашла квартирку рядом с клиникой, собираюсь снять ее на год.

– Как здорово, что ты пока будешь здесь. Я по тебе скучала. Как и все. Да, кстати: а ты с мамой давно не разговаривала?

– Сегодня утром.

– Она что-нибудь говорила про Марш женщин?

– Почти ни о чем другом не говорила, – смеется Нина. – Можешь спросить поконкретнее?

– Да я вот думала, собирается ли она после марша отмечать это событие с подругами, которые приедут из других мест.

– Она ничего такого не упоминала. А при тебе, Беата?

Та качает головой.

– Она слишком занята всякими организационными вопросами. А почему ты спрашиваешь?

– Как считаете, может, устроим для нее праздник? – предлагает Марианна. – Мне тут пришло в голову: ведь послушать ее соберутся тысячи людей, некрасиво будет это просто проигнорировать, нужно воздать ей честь за все, что она делает.

– Праздники мамочка любит, – замечает Беата. – А я, как всем известно, только что лишила ее такого удовольствия. Может, устроим ей сюрприз?

– В обычном случае я бы сказала «нет», – продолжает Марианна, – но я слышала от папы, что она в последнее время почти не бывает дома. У нее каждый день какие-то собрания, связанные с маршем.

– Здорово было бы, если бы и папа поучаствовал, – думает вслух Нина. – Было бы и у него занятие.

– Я с ним поговорю, – вызывается Беата. – Он наверняка не будет возражать, чтобы праздник прошел у них, если мы все организуем.

– Хорошая мысль, – одобряет Марианна. – Разумеется, не будет. А я могу рвануть туда сразу после речей и все подготовить.

– Похоже, ты подыскала себе достойный предлог, чтобы не идти на марш вместе с мамочкой, – с улыбкой замечает Беата.

Марианна смеется.

– Считай, что это дополнительный бонус. Я на восемь лет тебя старше, меня куда чаще таскали на всякие демонстрации. Сама знаешь, как оно все будет. Охранники и поклонники обступят ее так плотно, что мы ничего, кроме ее макушки, вообще не увидим.

– Я же не говорю, что ты плохо придумала, – отзывается Беата. – Кстати, мама хочет, чтобы с ней рядом шел Оскар, так что мне всяко придется присоединиться.

– Вот и отлично. Должен же кто-то будет потом доставить ее на наш праздник – вот тебе и поручим.

– Разумно, – одобряет Нина.

– И с чего начнем подготовку? – осведомляется Беата.

– Я все обдумаю и к концу недели пошлю вам мой план, – говорит Марианна. А потом, поколебавшись, спрашивает: – Ты что-нибудь слышала от Элоизы?

Улыбка Беаты истаивает.

– Она попросила дать ей время на размышления, пообещала потом позвонить. Пока не звонила.

– Сочувствую, – произносит Нина.

– Не заслуживаю я твоего сочувствия, – отвечает Беата. – У тебя муж погиб, а ты такая храбрая, что даже никому не сказала. А меня бросила подружка, потому что я ее довела до ручки, а я тут хнычу. Почему я не могу быть такой, как ты?

– Вряд ли тебе захочется быть такой, как я. Если честно, я и сама пытаюсь быть не такой, как я. Ничего хорошего, когда у тебя в жизни произошла трагедия, а ты потом обнаружил, что совсем один. Я не могла разделить с другими смерть Нильса, потому что не разделила с ними его жизнь.

Марианна не знает, что на это ответить, – по счастью, подходит официант с заказами.

– Чего это мы всё едим салаты да салаты? – осведомляется она, и настроение за столом становится пободрее. – Мы заслужили жареного и десерты. – Она накалывает на вилку лист латука. – Да, едва не забыла вам сказать. Гармония Делакруа пытается уговорить мамочку стать лицом ее анти-возрастной косметической линии.

– Я в курсе, – вставляет Нина. – Она мне сегодня утром рассказала. Я ответила – ни в коем случае.

– Вот и хорошо, – кивает Беата. – Она с тобой согласилась?

– Да, после того, как я просветила ее насчет продукции «Ярмарки красоты».

– Кстати, – говорит Марианна. – Слушай, а почему ты не сказала мне, что думаешь про «Ярмарку красоты», до того, как я устроилась туда на работу?

– Ты же журналистка, – напоминает Нина. – Я была уверена, что ты заранее ознакомилась с материалом. Ты имеешь право на собственное мнение.

– Когда ты наконец признаешь, что «Ярмарка красоты» тебе не подходит? – спрашивает Беата. – Ты же талантливый человек, как и мама. Ты так доходчиво, искрометно пишешь. Ты прирожденный лидер. Нафиг тебе сдались эти масла и кремы.

– Они стали своего рода временной мерой. Мне нужно было отдышаться, немного подзаработать, заняться детьми, решить, что делать дальше.

– И как, решила? – интересуется Нина.

– Нет. Лишь одно поняла: меня тошнит от бессмысленной работы.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы подзаработать, но ты, похоже, увязла, – говорит Беата. – Я думала, ты будешь хоть что-то писать, чтобы в газетах не забыли твое имя.

– И я так думала.

– И что?

– Сама не знаю. Не могу сосредоточиться. Найти подходящую тему.

– А ты сосредоточься, – советует Беата. – И тема вон – прямо перед тобой. Почему не написать про Нину?

– А ты не против? – поворачивается Марианна к Нине.

– Не против, если ты напишешь не только про меня. Но еще и про Нильса, про других докторов из нашего сирийского госпиталя, про «Врачей за мир». Если так, то давай.

– А тебе тяжело про него говорить? – спрашивает Беата.

– Я думала, что будет тяжелее. Я в этом упражняюсь. Чем больше рассказывать, тем легче.

– А с кем ты про это говоришь? – Марианне приятно слышать, что у Нины есть задушевные собеседники. Интересно, кто.

– В основном с Заком.

– Ты говоришь с Заком? Про Нильса? – Беата явно поражена. – Нина, но ему ведь нельзя доверять.

– А я доверяю, – возражает Нина. – Доверие – это личный выбор. Зак отлично слушает, а еще он знает, каково это – продолжать жить, когда жизнь твоя разрушена. С ним у меня нет нужды притворяться. Это большое облегчение.

– Наверное, мне тоже стоит с ним поговорить, – замечает Беата.

– Может быть, – кивает Нина. – Если хочешь, пошли как-нибудь с нами смотреть на звезды.

– Куда-куда?

– Смотреть на звезды, – повторяет Нина. – Это у меня хобби такое. Меня Нильс приохотил. Он был астрономом-любителем. Основал в госпитале что-то вроде клуба, мы залезали на крышу, он показывал, где какая звезда. Так мы с ним и познакомились.

– Пока не могу понять, это самая безумная или самая романтическая история, какую я слышала в своей жизни, – говорит Марианна.

– И то, и другое. В нем эти вещи совмещались. Собственно, в этом был весь Нильс. Вся его семья ездила смотреть на звезды, они посещали все важные астрономические события. На следующее Рождество мы все должны были собраться в Чили, посмотреть солнечное затмение. – Она отпивает воды. – Они по-прежнему туда собираются, вместе с некоторыми нашими друзьями по астрономическому клубу. Своего рода мемориальное путешествие.

– А тебе не стоит тоже поехать? – спрашивает Марианна.

– Билет у меня есть, но я все никак не могу ре шиться. Я пока не знакома с родными Нильса. Если я поеду, все может пойти криво. Будет у меня худшее в жизни Рождество – и у них тоже. Что, если мы не понравимся друг другу? Всем будет грустно и неловко. С другой стороны, я знаю: Нильс бы хотел, чтобы я поехала. Знак бы какой получить, что ли.

– А ты веришь в знаки? – удивляется Беата.

– Нет, – отрицательно качает головой Нина. – Но хотела бы верить.