Текст книги "Идеальное возвращение (ЛП)"
Автор книги: Кейси Ши
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава 10
Мэтт
– Здание слева.
Она убирает одну руку с моей талии и показывает в направлении дома, пока я не останавливаюсь. Мия молчала всю дорогу, и я надеюсь, это не значит, что она ненавидит все происходящее. Большинство девушек считают поездки на мотоцикле классными. Но опыт показывает, что этим девушкам слегка за двадцать, и они хотят только забраться ко мне в постель. Мия другая, я смог почувствовать ее нерешительность еще в зале. Но она настоящая бестия, так что я знал, что она не отступит перед вызовом.
Я встаю между двух припаркованных машин и опускаю ногу на землю.
Женщина слезает с мотоцикла и отходит к бордюру. В этих джинсах и ботинках, снимая шлем с головы, она даже не подозревает, как сексуально и круто выглядит.
– Вот, можешь забрать это назад.
– Спасибо. – Я держу шлем в руках и заглушаю мотор: не хочу пока прощаться. – Два новых опыта за день. Горжусь тобой, Мия.
Я подмигиваю. Она выпрямляется и возится с ремнем своей сумки, не смотря мне в глаза.
– Ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы говорить так.
– Я узнаю тебя и уже впечатлен. Самооборона. Мотоциклы. Ты на пути к крутой жизни.
Моя усмешка вызывает ее ответную улыбку. Она качает головой.
– Я делала все это не для того, чтобы тебя впечатлить.
– Именно.
Моя улыбка только становится шире от ее уверенного ответа.
– Но, может, мне стоит сделать себе тату сегодня, раз уж я в ударе.
– Только скажи, и я отвезу тебя на своей колеснице.
Она смеется и делает несколько шагов.
– Спокойной ночи, Мэтт.
– Мне проводить тебя до квартиры?
– Все в порядке, не стоит, – отвечает Мия, но внутрь не заходит. Как будто ждет, когда уеду я. Осторожная. Ее осторожность только подогревает мой интерес. Хочу узнать, почему же она так отгораживается.
– Спокойной ночи, Мия.
– Еще раз спасибо. Я подумаю над твоим сайтом на выходных. Прости, раньше не получится.
Она отступает назад, ближе к двери, чем к бордюру. Внутри я вижу пост охраны. Здание выглядит хорошо, как одно из тех, которое я не могу себе позволить. Я уверен, что жить здесь довольно дорого, но это обеспечивает определенный уровень комфорта: знать, что никто не может войти внутрь здания, не оставаясь незамеченным.
Я качаю головой.
– Все в порядке. Я получу хороший результат в итоге нашей сделки. Все честно. Не надо спешки.
– Окей, тогда, что ж… – Она делает еще несколько шагов.
– Спокойной ночи. – Я улыбаюсь и завожу двигатель.
– Спокойной ночи.
Мия машет рукой, и, если не ошибаюсь, я вижу легкую улыбку на ее губах, прежде, чем она заходит в здание. Я не остаюсь дольше, чтобы выяснить это. Давлю на газ, отпускаю сцепление и выезжаю на пустую улицу.
Проехав по тому же маршруту, я добираюсь до дома уже за полночь. Но это того стоило. Я знал, что она не позволит мне подвезти ее, если нам не по пути. Но эта вынужденная поездка позволяет не думать о делах и заботах, и я благодарен за такую короткую отсрочку. Что хорошо для моего психического здоровья. Мне нужно больше времени на мотоцикле, не просто поездки из пункта А в пункт Б.
Я паркуюсь, готовый вырубиться сразу же, как только моя голова коснется подушки. Но когда поднимаю взгляд, вижу тень сидящего перед моей квартирой человека. У вселенной явно другие планы на меня. Я глушу мотор, и мой отец не спеша встает и прислоняется к перилам на третьем этаже.
С ним всегда непросто, и я готовлюсь к любому его настроению. Мои ботинки тяжело опускаются с каждым шагом, но я заставляю себя подняться к отцу. Пластырь лучше отрывать резко, а не медленно.
– Пап, – произношу я нейтральным тоном и опускаю подбородок.
Он кивает.
– Сын.
Он не шевелится и не говорит ничего. Но у меня нет времени стоять здесь и смотреть друг на друга.
– Немного поздно для визита. Чем я могу помочь?
– Я давно не видел сына. Неужели не могу просто так приехать?
Я подавляю насмешку.
– Долго ждал?
– Не очень. Пригласишь старика?
Никто из нас не желает смягчаться, и мы пристально смотрим друг другу в глаза. В воздухе зависает вопрос. Я не хочу. Я не хочу чувствовать, что должен ему, но все же… он мой отец.
– Непременно. – Вставляю ключ в замок и захожу первый, придерживая для отца дверь. Кинув вещи на пол у двери, включаю свет и прохожу в кухню. – Хочешь пить?
Отец следует за мной и прислоняется к дешевой столешнице от Формики (Компания, которая производит пластиковую мебель.). Он удивленно поднимает бровь и осматривает мою простенькую квартиру.
– У тебя есть что-нибудь хорошее?
– Только вода. – У меня нет нужды хранить дома что-то еще. Гости приходят ко мне редко. Да и будь у меня что-то крепкое, я вряд ли предложил бы ему. Я не жду, пока отец что-то скажет мне, вместо этого наполняю два стакана и ставлю один перед ним. – Твое здоровье.
Я стараюсь разрядить обстановку, но улыбка на моем лице фальшивая.
Он делает глоток. В последний раз я виделся с отцом полгода назад, и то мельком. Мы нормально не разговаривали с ним около двух лет, так что я считаю это победой. Может быть, дело в тусклом свете в моей квартире, но он заметно постарел с момента выпускного Дэнни. Он даже будто уменьшился. Стал слабее. Я никогда в своей жизни не использовал слово "слабый" для описания своего старика.
– Я разговаривал с твоим дядей сегодня.
Ага. Вот оно что.
– Да, он сказал тебе, что я работаю на него?
– Тяжелые времена? Проблемы с залом?
– Нет.
Я не рад такой перспективе, но, что есть. Страх потерять то, что я строил с нуля, на обломках моей рухнувшей карьеры – сильная мотивация сделать все, чтобы этого не допустить. Я надеюсь, если буду придерживаться выбранного курса, моя удача снова повернется ко мне. Чувствую, что уже поворачивается.
– Я слышал другое.
Как бы мне не хотелось этого не слышать, в его голосе слышится самодовольство. Он, скорее всего, хотел бы снова увидеть, как я достигаю дна. Если только для облегчения собственной совести. Но это не случится снова. Только через мой труп.
– Я решаю проблему, пап. Не беспокойся.
Отец ставит стакан на стол и снова смотрит на меня – во взгляде гнев.
– Тебе нужны деньги, сын. Ты можешь прийти ко мне.
Я никогда не попрошу у него денег или что-либо еще. Не после всего, что произошло.
– Ты чертовски хорошо знаешь, почему я не делаю это.
– И почему же? Ты больше не дерешься. Те дни давно прошли. Не позволяй собственной гордости испортить тебе жизнь.
– Смешно слышать это от тебя.
– Ха! Вот оно. Какие громкие слова. Как тебе должно быть одиноко. Всегда на праведном пути, пока мы, простые смертные, выживаем, как можем.
– Прекрати. У меня никогда не было проблем с твоим образом жизни, пока ты не пытался втянуть меня во все это. – Злость, грусть и знакомое разочарование застилает глаза. Я пытаюсь успокоиться и не ударить его. Но не могу сдержаться полностью и говорю: – Ты закончил мою карьеру. Ты забрал у меня все, что было для меня важно. Без угрызения совести! А теперь ты хочешь помочь? Это ошибка. Убирайся из моей квартиры.
– Твоя мать слишком разбаловала тебя. Сделала тебя таким. Вбила тебе в голову мысль, что ты лучше других.
И это последняя капля. С громким стуком я ставлю стакан на стол и оказываюсь перед ним. Стою рядом, грудь к груди, хватаю его за воротник.
– Не смей говорить о ней, – произношу я, стиснув зубы.
И у него хватает порядочности не говорить больше ничего. Я вздыхаю, пытаюсь очиститься от гнева и отпускаю его, затем отступая.
Он смотрит мне в глаза и дважды кивает. Опустив подбородок, отец поворачивается и идет к двери. Он дотрагивается до металла, а затем останавливается, не повернув ручку.
– Предложение остается в силе, – бормочет отец, не оборачиваясь.
– Убирайся!
Я бью кулаком по столешнице, пустые стаканы дребезжат. Этот звук вызывает воспоминания из юности, те, которые я запрятал очень глубоко, чтобы не вспоминать. Отец приоткрывает дверь достаточно широко, чтобы выскользнуть наружу и захлопывает ее. Я жду несколько минут, успокаиваясь, но не работает. С каждой секундой мой разум все больше погружается в прошлое.
– Блять! – кричу так громко, что даже уши болят от звука.
Это полное дерьмо. Я истощен. Я готовился к тому, что спокойно посплю, а затем встану утром, и все повторится заново. Теперь не смогу очистить свой разум и уснуть. На секунду решаюсь выпить снотворное и отключиться, но тут же качаю головой, отгоняя такие мысли. Я отказываюсь делать это. Вместо этого иду в спальню, переодеваюсь в спортивную одежду, беру наушники и иду к входной двери. Если не могу спать – могу бегать.
Я бегу в такт музыке, ускоряясь. Это мое утешение. Так я прихожу к миру. Пока город спит, я выматываю себя до истощения, оставляя позади кошмары, которые грозят пошатнуть мою стабильность. С отцом всегда так. Моя ошибка в том, что я позволил ему войти. И эту ошибку я повторяю всю жизнь. Можно подумать, что спустя тридцать два года жизни я, наконец, выучу урок. Уверен, психотерапевт был бы мной доволен. Но я этого никогда не узнаю. Достаточно того, что мысли о походе к доктору появляются у меня в голове. Ни за что на свете не поделюсь своими бедами с другим человеком.
Когда я возвращаюсь в квартиру, уже два часа ночи. До открытия зала всего несколько часов. Не хочу терять время и сразу же иду в душ. Мое тело поддается навязанной ему усталости, и я засыпаю в тот же момент, когда голова касается подушки.
Мои веки вдруг поднимаются, хотя тело как будто неподъемно. Почему я не сплю? Все еще темно, а мама приходит будить меня после восхода солнца, когда свет уже проникает в мою комнату.
Возня. Шепот. Затем стон боли, похожий на кошачий визг из переулка. Прямо как тогда, когда мы с моим другом Рэнделом кормили их, чтобы затем потянуть за хвост. Этот звук окончательно вытягивает меня из сна. Я сажусь на кровати.
– Пожалуйста. Просто уйди, Рич. Ты разбудишь его.
Мольбы моей матери доходят до моих ушей, и я понимаю, кто с ней в одной комнате. Мне всего тринадцать, он все еще больше меня, но после прошлого раза, клянусь, я не испугаюсь, не буду прятаться в комнате. Не когда он избивает женщину, которую я люблю больше всех в этом мире.
Страх пронзает мое тело, когда я слышу приглушенный крик боли. Я знаю, что будет дальше. Я этого не потерплю. Больше не потерплю. Пусть лучше ударит меня. Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Моим глазам нужно мгновение, чтобы привыкнуть к свету, расходящемуся от телевизора по всей квартире. Паника подкатывает к горлу, когда я вижу маму. Его рука у нее на шее. Он прижал маму к стене. Я бледнею, когда понимаю, что другая его рука где-то между их телами. Некоторым детям противна даже сама идея секса родителей. Если бы я только был одним из таких детей. Эти дети не знают что это такое, когда их отец приходит по ночам и пользуется матерью, без ее согласия. Каждый чертов раз. Сопровождая акт большим насилием.
Но достаточно. Я больше не ребенок. Уже какое-то время, на самом деле. Я беру тяжелую биту, которую оставил рядом с тумбочкой. Я держу ее так, как мне показал тренер на прошлой неделе. Так, чтобы получить хоум-ран: он клялся, что таким образом получится хоум-ран.
– Отвали от нее! Отвали от моей мамы! – Я кричу, замахиваюсь битой и бью так сильно, как могу.
– Мэттью, нет! – вопит мама, когда бита касается спины в сильном ударе, и отец ослабляет хватку на ее шее.
Адреналин растекается по моим венам, и на секунду я думаю, что все кончилось. Я выиграл. Он не сможет причинить ей боль после такого удара. Но отец, вместо того, чтобы упасть на пол, отбрасывает мать, и она приземляется на край дивана.
– О, так ты теперь большой парень? Хочешь подраться?
– Пожалуйста, Рич. Не надо. Мэттью, возвращайся в комнату и запрись там.
– Нет, мам. Я не сделаю этого.
Мои руки трясутся, и пальцы так сильно сжимают биту, что я не чувствую древесину. Он больше меня. Сильнее.
– Ты избаловала мальчика. И теперь он хочет поиграть по-взрослому? Позволь ему. Иди сюда, маленький кусок дерьма. Я тебя проучу. Думаешь, можешь указывать отцу, что делать? Иди и заставь меня.
– Рич! Остановись!
Я резко просыпаюсь; мой пульс учащенно бьется из-за сна с моей мамой. Мне редко снятся сны, или, по крайней мере, я редко их помню. Но когда это все же случается, сны всегда о матери. Она слишком рано ушла, и боль от потери ее нежной натуры и непоколебимой любви – то, от чего я не могу избавиться. Я только надеюсь почтить ее жизнь тем, как проживаю свою собственную. Даже будучи взрослым мужчиной, в такие моменты я очень сильно скучаю по ней.
Я не должен быть терять контроль с моим отцом. Я знаю, как быть лучше. Я знаю свои лимиты. Если прошлая ночь не была напоминанием о необходимости уважать мои границы, то сон лишь поможет прояснить мысль. Мы не можем сосуществовать вместе. Лучше даже не пытаться.
Я отвлекаюсь от воспоминаний привычной утренней рутиной. Затем сажусь на мотоцикл, чтобы доехать до спортивного зала и провести утренние занятия, прежде чем снова потеряюсь в воспоминаниях о моем прошлом. Я блокирую их и фокусируюсь на том, что надо сделать. А это поездка к Хавьеру. Как только придет моя смена на стойке регистрации и закончится урок по кардио кикбоксингу, я займусь этим.
Утром много фитнес фанатиков. Не все готовы встать до восхода солнца и проделать такой путь, чтобы хорошенько попотеть на тренировках. В последнее время мой младший брат входит в их число. Он не интересовался боями, когда был моложе, но, получив магистерскую степень в экономическом управлении, брат стал одним из моих постоянных клиентов. Он не большой фанат рукопашного боя, но все равно приезжает, чтобы побить боксерскую грушу. Брат хорошо выглядит. Оброс мышцами в тех местах, где всегда был тощим. Я думаю, что он достаточно тщеславен, чтобы продолжать возвращаться снова и снова. И он всегда поддерживал меня с моей мечтой создать этот спортивный зал. Мы совершенно разные, даже тон кожи полностью противоположный, но нашим связующим звеном стал урод отец. И, каким-то образом, нам этого достаточно.
Выкрикивания указаний поверх старого микса песен Linkin Park и звука ударов по груше обычно достаточно, чтобы оживить мой разум, чтобы избавить тело от напряжения, но сегодня мне приходится заставлять себя. Мысли все еще мечутся между визитом отца и моим сном.
Я завершаю занятия. Брат прислоняется к стене, восстанавливая дыхание и снимая бинт с ладоней. Я прощаюсь с остальными учениками и подхожу к нему.
– Ты в порядке? – спрашивает Дэнни сразу же, как только видит меня.
– Я хотел спросить у тебя то же самое, – говорю я вместо ответа и выгибаю бровь, видя то, как брат не может отдышаться. – Тяжелая ночь?
Его улыбка становится шире. Оттолкнувшись от стены, он вытягивает руки над головой, капли пота блестят на его коже цвета мокко.
– Джентльмены не распространяются о своей личной жизни…
– Боже. – Качаю я головой, а Дэнни только широко улыбается. – Надеюсь, ты про свою девушку. Иначе никакой ты не джентльмен.
– Конечно, я о ней. Она мне очень нравится, Мэтт. Думаю, я влюблен.
– Это похоже на причину такой глупой улыбки. Хотя ты даже не можешь выстоять и двух полных раундов с боксерской грушей сегодня. – Я усмехаюсь и снова качаю головой, затем похлопывая его по плечу. – Я счастлив за тебя, Дэнни.
Хотя у Никки слишком высокие запросы, как я думаю. Если она та, кто нужен моему брату, то только это имеет значение. Она преувеличено красива – тонны макияжа, идеальные волосы, стильная одежда. Уверен, поначалу именно это привлекло брата. Но раз уж они так долго встречаются, за ее внешним видом скрывается что-то еще.
– Как-нибудь на неделе. Я бы хотел, чтобы ты получше узнал ее. Она важна для меня. Как и ты.
Несмотря на то, что передо мной мой взрослый брат, я все еще вижу восьмилетнюю его версию, смотрящую на меня своими большими карими глазами, когда я отъезжаю на старой маминой машине 77-го года. У нас была тяжелая жизнь из-за родителей, и он всегда рассчитывал на меня. Я пытался занять место родителей там, где они не справлялись.
– Да, я с радостью. Следующие несколько недель будут просто сумасшедшими. Я работаю у Зига по выходным, а с понедельника у дяди Джимми… нам надо покрасить весь десятый этаж в какой-то высотке в центре города.
– Хорошо. – Дэнни кивает, понимая, как много это для меня значит, но я вижу сочувствие в его взгляде. – Я знаю, у тебя сейчас нелегкие времена. Прости, я не должен о таком просить.
– Нет. Если это важно для тебя, мы что-нибудь придумаем. Давай посмотрим, как дела пойдут на следующей неделе, и попробуем все устроить. Позволь мне отвести вас куда-нибудь. Место должно быть довольно дешевым.
Я подмигиваю, а брат снова улыбается. Я стараюсь шутить над своими финансовыми проблемами. Это достаточно грустно, чтобы посмеяться. Я на десять лет старше его, и не могу позволить себе отвести брата и его девушку пообедать. Ему все равно, я это знаю, но все равно чувствую себя так, будто проиграл в игру под названием взросление.
– Мы все равно в итоге приходим к Зигу. – Брат смеется и качает головой. – Поэтому я сегодня так плох. Мы были там прошлым вечером после работы. Пол-литра за десять или одиннадцать долларов.
Я качаю головой, и его комментарии смягчают мое чувство вины. По крайней мере, я не провожу вечера, тратя деньги на дешевое пиво.
– Если бы ты был в моей группе продвинутых бойцов, я бы заставил тебя пробежать несколько кругов за это.
– Вот поэтому не я боец в семье.
– Туше.
Входная дверь открывается, и над ней звенит звоночек. Я вижу, как Сара, одна из работниц на неполный день, входит внутрь. Она проходит в офис, чтобы поставить там сумку, и я хлопаю брата по плечу.
– Завтра постарайся. А я должен идти, нужно съездить в центр, проверить одного из моих бойцов. Держись подальше от пива сегодня. Тогда завтра не будет так плохо.
Брат смеется и потирает свой живот.
– Да, да. Увидимся завтра, Мэтт.
Я здороваюсь с Сарой, беру листок с адресом Хавьера из офиса, надеваю толстовку, а затем выхожу наружу. Пробираясь через утренние пробки на дорогах, я всегда радуюсь тому, что у меня мотоцикл. В зависимости от того, куда я еду, я часто выбираю поезд, но, когда час пик набирает полную силу, приятно скользить между транспортных средств на моих двух колесах.
Я был у Хавьера лишь однажды. Это было в тот вечер, когда он выпустился из школы, и его мама пригласила меня на ужин, чтобы отпраздновать. Она много работает, воспитывает сына одна, но, несмотря на все сложности в своей жизни, она воспитала прекрасного сына. Хавьер талантлив, в нем есть драйв, но, самое главное… добросовестность, что делает его отсутствие на тренировках еще более непонятным.
Витрины магазинов сменяют друг друга на моем пути к дому подопечного. Нет больше модных закусочных или магазинов одежды, вместо них есть ломбарды и множество мест, где можно обналичить свою зарплату. Я подъезжаю к бордюру и паркуюсь, надеясь, что мне не выпишут штраф. Несколько мужчин сидят перед домом и следят за каждым моим шагом. Я не отсюда, но они не собираются причинить мне вред. Скорее всего, они просто хотят убедиться, что я не вызову никаких проблем. Опустив голову, я держу шлем в руке и делаю два шага за раз, пока не захожу внутрь и не оказываюсь в лифте, который слабо пахнет мочой и старыми окурками.
Я стучу в дверь квартиры 818 и терпеливо жду. Надеюсь, Хавьер хотя бы дома. Я пытался звонить ему вчера, но номер, который у меня был, больше не работает. Через несколько минут я снова стучу и уже думаю сдаться, когда слышу, как дверь открывается. Мама Хавьера выглядывает в маленькую щель, цепь она не снимала. Она удивленно округляет глаза, когда видит меня.
– Мистер Хейвуд. Мы вас не ждали.
– Простите. Надеюсь, сейчас подходящее время. Я хотел проведать Хавьера.
Она хмурится, а уголки ее губ опускаются.
– Не знаю, хорошая ли это идея. Он не хочет, чтобы его видели таким, и я чувствую себя нехорошо.
– Пожалуйста. Шантель, я волновался о нем. Он никогда не пропускал тренировки…
Видимо она услышала что-то в моей просьбе, потому что даже не дала закончить фразу. Женщина закрыла дверь, чтобы снять цепь и открыть мне. У них небольшая однокомнатная квартира, поэтому мне не нужно долго искать, чтобы увидеть Хавьера.
– Дерьмо, – говорю я, не успев подумать.
Хавьер откидывается на диване, лежа на боку; он поднимает голову, пытаясь встретиться со мной взглядом. Но я не уверен, что он вообще видит меня, потому что его веки едва раскрыты из-за того, что опухли слишком сильно.
– Что случилось? – спрашиваю я.
Хмурый взгляд Шантель теперь обращен к ее сыну.
– Удачи вам в попытках узнать у него хоть что-нибудь. Он ничего не говорит мне, и я прекрасно знаю, что он не с лестницы упал. Я не буду вам мешать. – Она берет свою сумку, лежащую на кухонном столе, и поворачивается к нам. – Мне все равно нужно купить кое-что. Скоро вернусь.
– Мам, не стоит… – Хавьер шипит, когда опирается на локоть, чтобы сесть.
– Не смей. Я могу купить продукты. Не так уж я… – Она останавливается и качает головой. – Не беспокойся больше. Сделаешь это для меня?
Хавьер кивает, и его мама выходит. Я даю ему минуту, чтобы собраться с мыслями. Выговориться. Сказать что-нибудь. Но он просто сидит и смотрит в стену, двигая челюстью взад и вперед.
Я приношу с кухни стул, поворачиваю его так, чтобы сесть и положить подбородок на спинку.
– Хочешь мне что-нибудь сказать?
– Не очень-то, – бубнит он.
– Так и думал.
Он смотрит на меня, барабаня пальцами по колену. Костяшки его пальцев все в ссадинах.
– Вам не стоило приходить.
Я киваю, смотря ему в глаза и глубоко вдыхая.
– Забавно, потому что я думаю – стоило. Ты один из самых крутых моих парней, Хавьер, и у тебя скоро большой бой. И когда ты пропускаешь две тренировки, не позвонив, не предупредив, я начинаю волноваться.
– Простите, тренер.
– Я не хочу слышать твои извинения. Мне нужны объяснения. Какого черта происходит?
Я терпелив, стараюсь не давить, чтобы он сказал мне хоть что-нибудь. Но это просто смешно. Наблюдая, как он снова ложится на диван, я вижу всю его боль.
– Мне надрали задницу.
Он пожимает плечами, это очевидно.
– Сколько?
– А?
Я смотрю ему в глаза.
– Сколько их было? Я знаю твои возможности. На тебя напали?
Хавьер снова смотрит вниз, на пол.
– Пятеро.
– Дерьмо. Что-нибудь сломано?
Я не понимаю, как он вообще не оказался в реанимации после такого.
Он качает головой в ответ, сжимая и разжимая кулак, чтобы показать свою возможность двигать им.
– Просто несколько ссадин. Я вернусь в зал на следующей неделе.
Мы сидим напротив друг друга: молчаливое противостояние воли. Я знаю, больше он не скажет. Если бы он хотел, чтобы я знал что-то еще, Хавьер пришел бы в зал, позвонил, или был более многословен сейчас. Он что-то скрывает.
– Конечно, вернешься. – Я говорю ему резко, не сдерживаясь. – Знаешь почему? Потому что ты слишком много и тяжело работал, чтобы не прийти, Хавьер. Сейчас не время все просрать.
– Я знаю, знаю…
Он наклоняется вперед, чтобы опереться лбом о руки.
– Я спрошу еще раз. Что случилось?
Между нами повисает молчание, и я думаю, скажет ли он что-нибудь еще, когда он снова смотрит на меня и шепчет:
– Мне нужны были деньги.
– Черт тебя побери, Хавьер. – Я качаю головой и обдумываю то, что он сделал. Как он мог возможно испортить свои шансы на хорошую карьеру… или даже хуже, как он мог нелегально драться? Он ведь прекрасно знает, что не стоит связываться с чем-то незаконным. Его старший брат расплачивается за свои грехи и будет продолжать ближайшие десять лет.
– Только не говори мне, что ты толкаешь…
Хавьер резко поднимает свой взгляд.
– Нет! Я бы никогда так не поступил. Не после того, как Исайя…
– Так, на тебя напали? Почему? Кто?
Он стонет и качает головой.
– Слушайте, это сложно. Выслушайте меня, тренер. Мне нужно было сделать кое-что. Мне нужны были деньги. Если бы я мог поступить по-другому…
– Никакая нужда денег не стоит этого! – Я указываю на него, качая головой. – Тебе повезет, если ты вообще сможешь на следующей неделе тренироваться. Ты хоть понимаешь, насколько далеко твои действия отбрасывают нас назад? Ты теперь в таком невыгодном положении, понимаешь?
– Я буду в порядке. Все исправлю. Все не так плохо, как выглядит, я клянусь. Они должны были сделать так. Я не заплатил вовремя. Они же не могут спустить мне все с рук только потому, что моя мама… Слушайте, не важно. Я сделаю все, что вы скажете. С боем и всем остальным будет полный порядок.
Только сейчас я замечаю усталость в его глазах, опущенную грудь и плечи, боль, которая возникает не от боевых шрамов, а от жизни.
– Хавьер, зачем тебе деньги? Все…
– Она больна, окей? – он перебивает, и у меня внутри все обрывается. Парень вздыхает, качает головой, а потом снова встречается со мной взглядом. – Моя мама. Она больна, и ее работа не позволяет купить лекарства. Не те, которые ей нужны, по крайней мере. Ее не положат в больницу, потому что слишком дорого.
– И ты занял денег.
– Да. Доктор сказал, с химиотерапией у нее есть шанс. Но мы не могли ждать. И я бы никогда так просто не заработал эти деньги. Пришлось бы продать что-то или нарушить закон, а я этого не сделаю.
– Она будет в порядке?
Во рту пересохло, и я сглатываю несколько раз, чтобы сдержать рвотные позывы. Слишком знакомо. Я не могу допустить того, что этот парень потеряет свою маму. Она же его самый большой фанат. Эта женщина столько сделала, чтобы Хавьер оказался там, где он есть сейчас.
Он кратко кивает и снова смотрит вниз.
– Пока не ясно. Узнаем после первого курса. Он начался на прошлой неделе. Она устала, тренер. Я сказал ей бросить работу. От нее все равно никакого толка. Но мама не хочет, чтобы я работал больше часов. Она знает, что я много работал ради этого боя. Так что, я не проиграю. Вернусь на следующей неделе и сделаю все, что вы мне скажете. Буду тренироваться так усердно, как вы пожелаете, потому что должен выиграть. Я должен вернуть займ, должен получить контракт с UFC, чтобы заботиться о маме. Она для меня все.
Я киваю и встаю со стула, возвращая его на место. Я бы хотел, чтобы у меня были ресурсы, чтобы я был достаточно богат для помощи им. Но у меня и свои проблемы есть. Я встречаюсь взглядом с Хавьером и вижу его голод, его страсть к победе, и даю молчаливую клятву, что сделаю все ради его победы.
– 00Отдыхай тогда. Увидимся на тренировке в понедельник. Будь готов к работе. Понял?
– Да, тренер, – тихо отвечает он.
Я в последний раз киваю ему и ухожу из его квартиры, более чем мотивированный помочь этому парню достичь успеха. Конечно, я делаю это и для себя. Но дело не только в возможности оплатить счета. Это о жизни и смерти. Это о семье. Это воссоздание моего собственного прошлого только с тем финалом, который я всегда хотел.
