Текст книги "Сгореть дотла (ЛП)"

Автор книги: Кей Си Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Три

РАЙАН

Я сажусь на край кровати, смотрю на задание в своей руке и в отчаянии сжимаю затылок. Я был частью Физерстоуна, лидеров преступного мира, всю свою жизнь, и все это время я тренировался, чтобы стать именно тем, кем они хотят меня видеть, – информатором.

Мои родители умерли еще до того, как я получил возможность что-либо о них вспомнить, поэтому я побывал в паре детских домов, прежде чем смог поступить в Физерстоунскую среднюю школу, где круглый год жил в одном из общежитий и наслаждался своей школьной жизнью и пришедшей с ней свободой.

В сентябре я поступил в Академию Физерстоун, их разновидность колледжа, где они специально обучают нас навыкам родословной. Как только я освоился, нам всем дали задание, и мое требовало, чтобы я снова переехал. По крайней мере, я получил только одно. Некоторым студентам требовалось выполнить два или три задания.

Академия Физерстоуна

С вашим набором навыков мы хотели бы предложить вам возможность:

Проникните в подпольные криминальные структуры Найт-Крик, Калифорния.

Любыми необходимыми средствами.

У вас есть шесть месяцев, чтобы выполнить свое задание.

Невыполнение задания – это не вариант.

Удачи.

Моя жизнь и душа – моя родословная, как предпочитает называть это Физерстоун, – посвящены бегству и завоеванию областей подпольного мира так, как они считают нужным.

Как хорошо отлаженный институт мафии, это академия для преступников, и это мой дом.

Для Физерстоуна является стандартной практикой обеспечивать, чтобы их студенты были лучшими из лучших, одновременно подвергая нас тщательному обучению, позволяющему понять внутреннюю работу организации. Это все, что я знаю и что у меня есть, особенно с учетом того, что набор навыков моей родословной заключается в проникновении, обеспечении безопасности.

Очевидно, они не возражают, что я пропускаю школу на срок до шести месяцев, если я выполняю задание по работе, но помоги мне Господь, если я опоздаю на урок на пять минут.

Мои любимые занятия – оружие, боевые действия и все, что связано с пачканьем рук. Никто еще не побеждал меня в бою, и меня бесит, что меня нет на месте, чтобы поддерживать свой непобедимый титул.

Я собираюсь выяснить, что происходит здесь, в Найт-Крик, как можно быстрее, и тогда я смогу вернуть свою задницу к моим друзьям в Вирджинию.

– Черт, – ворчу я со вздохом, проводя рукой по лицу. Я разочарован общей ситуацией.

Бенджи уже взорвал мой гребаный телефон, но что я могу сделать? Это не моя вина, что у него было легкое задание по слежке. Я даже не знаю, во что я на самом деле должен внедряться. Все, что я знаю, это то, что это, что бы это ни было, происходит в этом городе.

Ублюдки.

Такое ощущение, что они почти хотят, чтобы я потерпел неудачу. Не то чтобы я был для кого-то большой потерей. Может, у меня и нет семьи, которая скучала бы по мне, но я не позволю, что бы имя Картер ушло в забвение.

Я бросаю задание, суровое напоминание о том, почему я здесь, на кровать рядом со мной, прежде чем подняться на ноги. Мне нужно поесть. Сейчас середина утра, и я проголодался. Мысль о том, чтобы сжечь пляжный домик из-за моей неудачной попытки приготовить еду, звучит как кошмар, с которым мне не нужно сталкиваться прямо сейчас, а это значит, что я отправлюсь прямиком в маленькую закусочную, в которой был прошлой ночью.

Бенджи пошутил насчет того, что живет на хлопьях, замороженных блюдах и рамене, а я усмехнулся ему в лицо. Мне нужно поддерживать форму, и я могу позволить себе поесть где-нибудь, так почему бы и нет? Я заслуживаю этого тем, что нахожусь здесь. Я могу приготовить яйца с беконом, но это мой предел, и я им доволен.

Еда была хорошей, даже если официантка вызывала сомнения, особенно ее гребаное отношение. Хотел бы я, чтобы она точно знала, кто я такой. Она бы трепетала в моем присутствии, вместо того чтобы бросаться дерзостью в мою сторону. Но мне нужно держаться в тени, а это значит поступить в среднюю школу Эшвилла и примерить на себя роль спортсмена, как и ожидалось.

Мне нужно перестать, блядь, дуться из-за сложившейся ситуации и, блядь, приступить к выполнению своего задания. Сидя здесь и ноя, как последняя сучка, я ничего этим не добьюсь.

Пляжный домик, в котором я живу, любезно предоставлен Физерстоуном. Однако вместе со смертью моих родителей появилась смехотворная куча денег – денег, к которым мне едва приходилось прикасаться, пока я готовился к своему будущему. Пляжный домик расположен на окраине города, и на самом деле здесь нет никаких соседей, что заставляет меня любить его еще больше. Слава богу, закусочная находится всего в десяти минутах ходьбы справа от меня.

Большинство домов расположено на пляже Фримонт, но, к счастью, этот предлагает гораздо больше уединения на пляже Монтгомери. Наверху всего две спальни и одна ванная комната, а внизу гостиная открытой планировки, столовая и кухня. Это ультрасовременное и элегантное место, идеальное для любого холостяцкого жилья, но мне больше всего нравится прямой выход к океану, а это значит, что я смог взять с собой доску для серфинга.

Теперь мне просто нужно найти подходящее время, чтобы выйти на воду. Это единственный положительный момент во всей этой поездке.

Убирая влажные каштановые волосы с лица, я перекидываю рюкзак через плечо и несусь вниз размытым пятном, запирая за собой входную дверь еще до того, как осознаю, что совершаю эти действия.

Мне нужно с головой окунуться в игру, потому что у меня есть только сегодняшний день, а затем выходные, прежде чем я должен буду пойти в школу, чтобы приступить к выполнению задания. Вчера я отправил все свои заполненные регистрационные формы, поскольку мне уже исполнилось восемнадцать, но я хотел бы получить немного больше представления о том, что, черт возьми, может происходить в этом городе, что вызывает интерес Физерстоуна, прежде чем я снова потеряюсь в математике и естественных науках.

В небе ярко светит солнце, когда я обхожу свой грузовик и начинаю прогулку вдоль кромки океана.

Мой телефон вибрирует в кармане джинсов, и я надеваю рюкзак на оба плеча, чтобы освободить руки. Бросив один быстрый взгляд, я уже закатываю глаза в сторону Бенджи.

Бенджи: Чувак, ты, блядь, уже закончил? Я скучаю по тебе, чувак. Вечеринка прошлой ночью была на высшем уровне. Видел бы ты, кто меня развлекал. Горячий. Как. Блядь. Его лучшая подруга тоже была горячей девушкой.

Я: Отвали, придурок. Ты знаешь, я не хочу здесь находиться, так что не дразни меня, предлагая хорошо провести время.

Я не жду, пока он ответит, вместо этого убираю телефон в карман, прежде чем он ответит мне, потому что знаю, что он подробно расскажет о том, как ему было весело прошлой ночью. Он чертовски смешон. Поначалу он огромный парень, которому очень мало что можно сказать, но как только он узнает тебя получше, ты узнаешь каждый дюйм его чертовой жизни, вплоть до того, сколько раз он отсосал член за рекордно короткое время.

Черт, это не те детали, которые я хотел бы знать, но я чертовски возбужден и даже подумал бы о том, чтобы выслушать их до конца на данном этапе. Мне определенно нужно выкроить немного времени, чтобы потрахаться, пока я здесь. Я заслуживаю удовольствие в качестве платы даже за то, что нахожусь в этом городе.

Сегодня на тропинке вдоль пляжа снова тихо, и огни закусочной ярко выделяются на фоне утреннего неба. Пробираясь через парковку закусочной, я рад что здесь всего несколько машин, и через окна могу сказать, что она и близко не так загружена, как вчера.

Мои мысли тут же снова возвращаются к официантке, но на этот раз мой мозг вызывает в воображении образ ее светлых волос, откинутых с лица, выставленной напоказ нежной шеи, когда неловкий румянец спускается на грудь. Я сжимаю пальцы, представляя, как заметно изгибается ее талия, видимая даже сквозь свободную одежду.

Может быть, ей нужно разнообразить свои наряды. Это могло бы уменьшить влияние ее дерьмового отношения. Но все же я немного надеюсь, что сегодня она снова будет работать. Мне понравилось подшучивание. Никто в Физерстоуне никогда не подошел бы ко мне или не ответил бы дерзостью подобным образом, но на самом деле, я знаю, что она, скорее всего, будет в школе.

Она определенно была слишком молода, чтобы работать здесь полный рабочий день. Я видел невинность в ее глазах.

Я толкаю дверь, замечая пожилую женщину, идущую ко мне с улыбкой на лице, и не могу удержаться, чтобы слегка не поджать губы в ответ.

Я мудак, всегда был и всегда буду. В моем детстве это было необходимым, так что в ней должно быть что-то такое, что пробуждает во мне дух, пусть даже всего на мгновение. Однако моя броня остается прочно на месте, даже если в ней появилась малейшая трещинка.

– Рада, что ты так скоро вернулся. Столик на одного? – небрежно спрашивает она, и я киваю в ответ, быстро оценивая каждого посетителя и бросая быстрый взгляд на выходы, как и вчера.

Она мгновенно разворачивается на каблуках и ведет меня вглубь закусочной. Я следую ее примеру, и когда она останавливается у кабинки с видом на океан, я не жалуюсь, снимаю рюкзак и опускаюсь на свое место.

– Тогда, что растущий мужчина хочет на поздний завтрак сегодня утром? – спрашивает она, даже не предлагая мне меню, и после того, как я с минуту выжидающе смотрю на нее, я вздыхаю.

– Я просто возьму тарелку яиц с беконом и содовой, – говорю я ей, переплетая пальцы на столе перед собой, но она не двигается, ее глаза прикованы к моим, когда я слегка ерзаю от дискомфорта.

– Сынок, если ты не произнесешь волшебное слово, я ни хрена тебе не принесу, – рычит она, выгибая бровь, и я аж брызгаю слюной от удивления, услышав ее вспышку. Я вижу блеск в ее глазах, когда тихонько хихикаю, прежде чем прочистить горло.

– Мне яичницу с беконом и апельсиновой содовой, пожалуйста, – поправляю я с искренней улыбкой на губах.

– Конечно. Дай мне десять минут, и я все тебе принесу, – отвечает она, подмигивая, прежде чем перейти к клиентам за другим столиком.

Черт возьми, людям в этом городе действительно все равно, как они разговаривают друг с другом. Могу я сказать, что проник в это место, и назвать это хорошо проделанной работой? Вряд ли это произойдет, но парень может мечтать.

Ожидая, пока принесут еду, я достаю из сумки ноутбук и быстро подключаюсь к Wi-Fi. Я уже несколько дней просматриваю новостные статьи или все, что попадается мне под руку, что ссылается на Найт-Крик, но там не так уж много интересного, и все это одновременно приводит в бешенство и вызывает подозрения.

Мне нужна какая-нибудь подозрительная активность, схема совершения преступлений или человек, наделенный властью, которому сходит с рук незаконное дерьмо, и если есть кто-то, кто ставит эту галочку, они делают чертовски хорошую работу по сокрытию этого.

Я провожу рукой по лицу и вздыхаю, все еще не преуспевая в своих исследованиях, когда на столе появляется моя еда и питье. Я быстро закрываю свой ноутбук и поднимаю взгляд на женщину, наконец-то замечая бейдж с именем на ее рубашке, на котором написано "Линда".

Ее глаза расширяются, когда она переводит взгляд с моего закрытого ноутбука на мои глаза, говоря мне, что она видела, на что я смотрел, но мгновение она вообще ничего не говорит. Она становится такой тихой, такой неподвижной, что я почти думаю, что она, черт возьми, может мне что-нибудь сказать, но мой пузырь лопается, когда она быстро моргает и нервно вытирает руки о фартук, прежде чем прочистить горло.

– Дорогой, я тебя не знаю, но я собираюсь дать тебе один совет, нравится тебе это или нет. Ты ни хрена не найдешь в этом городе, а если и найдешь, то это определенно будет нехорошо, так что я бы просто порекомендовала перестала искать и наслаждался видом.

Молниеносно она исчезает, ее слова звучат во мне, пока она увеличивает расстояние между нами.

Почему мне кажется, что вся моя работа только что стала в десять раз тяжелее?

У кого-то должны быть ответы. Надеюсь, я смогу найти кого-нибудь более развязного, кто будет готов рассказать мне все глубокие, мрачные секреты, которые может предложить этот город.

Четыре

БЕТАНИ

Школьный автобус полностью заполнен, ну, за исключением места рядом со мной, что неудивительно. Ко мне всегда относились как к парии, невидимой из-за моих родителей, и это ничем не отличается. Я слышу, как все вокруг болтают о своей любимой песне, попавшей в чарты, о том, кто им нравится, и о том, что они делали на выходных.

Мне кажется почти чуждым вести подобные тривиальные разговоры. Единственный раз, когда у меня действительно был друг, это в средней школе. Ее звали Сара, и она переехала еще до того, как мы поступили в старшую школу Эшвилла. С тех пор я тихая ботаничка.

Я не отрываю взгляда от окна, наблюдая за проплывающим мимо городом, и я благодарна, что сегодня выглянуло солнце. На небе ни облачка, что совсем неплохо для января.

Сегодня утром мне удалось выйти из дома в джинсах в обтяжку, свободном белом топе с V-образным вырезом и сандалиях. Эти джинсы – часть одежды, которую я должна надевать, когда приходят друзья моих родителей. Они не для школы, но к черту это. Все, что облегает мое тело, обычно категорически запрещено. Смесь правил моего отца и моей собственной неуверенности в себе заставляет меня большую часть времени выбирать мешковатую одежду, но сегодня, по какой-то причине, я почувствовала небольшую искру бунта.

Наверное, это потому, что я провела все выходные, не открывая дверь, взволнованная и настороженная, когда пыталась заснуть, пока мои родители веселились внизу со своими друзьями. К счастью, меня оставили в покое, но мне все равно не помешало бы вздремнуть, чтобы наверстать упущенный сон.

Впереди появляется "Старшая школа Эшвилл", и я вздыхаю. Какой бы неловкой ни была поездка на автобусе, это лучше, чем на самом деле находиться дома или в школе, поэтому я всегда чувствую себя подавленной, когда мы приезжаем сюда слишком рано, на мой вкус.

Когда автобус останавливается, я подтягиваю рюкзак повыше к плечу, прежде чем подняться на ноги. Несколько девушек, сидящих через проход от меня, практически насмехаются над моим существованием, но я не обращаю на них внимания.

– Посмотри на эту неудачницу. Когда она просто поймет, что никто не хочет, чтобы она была рядом, и покончит с собой? – комментирует одна из них достаточно громко, чтобы услышало большинство детей в автобусе, и становится неловко, когда многие люди смеются вместе с ней и ее друзьями.

Тот, кто сочинил этот стишок о том, что палки и камни ломают кости, но слова никогда не причиняют боли, был лжецом.

Внешне я сохраняю бесстрастное выражение лица, как будто ее слова не задели меня за живое, в то время как мои внутренности разрываются в клочья в миллионный раз, когда я подтягиваю свой рюкзак повыше.

Я пробираюсь сквозь толпу, переступая через ногу, выставленную в проходе, чтобы подставить мне подножку, и все это без поднятой брови, неприязненного взгляда или резкого комментария в чей-либо адрес, потому что правдива одна поговорка – игнорируй их, и им надоест.

Что ж, они не надоест, но я давно усвоила дома, что сопротивление только усугубляет ситуацию, поэтому применила тот же принцип в школе.

В ту секунду, когда я выхожу из автобуса, я продолжаю двигаться вперед, школа маячит передо мной. Дорожка, ведущая ко входу, с обеих сторон заросла травой, изредка растут пальмы, именно там я обычно провожу свои обеды.

Затем к главным дверям ведут ступеньки, которые поворачиваются наружу и обратно внутрь сами по себе, в форме ромба, открывая большую площадку наверху, прежде чем войти внутрь. Терракотовое здание выглядит почти величественно из-за того, насколько оно высокое, но, как и семья Эшвилл, "Старшая школа Эшвилл" – это не более чем оболочка создаваемой ими иллюзии – по крайней мере, для меня.

Я вижу команду поддержки и футбольную команду впереди, стоящую так, словно они управляют школой, что было бы правдоподобно, если бы они действительно были хоть сколько-нибудь хороши. Стоунеры и готы собираются группами справа, оставляя всех между ними сбиваться в небольшие группы – классические игровые группировки, соответствующие всем мыслимым стереотипам.

– О. Мой. Бог. Ты видела нового парня? Горяч, Брэнди, чертовски сексуален.

Проходя мимо чирлидерш, стоящих рядом со спортсменами, я краем глаза замечаю капитана группы поддержки Хлою, которая, как всегда, набрасывается на мужское мясо. Я почти хочу сказать, что слышала, как она говорила то же самое о каждом парне с пульсом, но передумываю и прикусываю язык, сосредотачиваясь прямо перед собой.

Я никогда не понимала, почему девочки в этой школе все время заискивают перед парнями. У меня недостаточно времени, чтобы даже любить себя, так как же я могу преподносить это на блюдечке другим? Не говоря уже о парнях, которые меня даже не видят? Может быть, однажды, когда я выйду из-под контроля моего отца, я пойму, что значит по-настоящему любить и быть любимой в ответ.

Я взбегаю по ступенькам, избегая зрительного контакта со всеми по пути, совершенно невидимая, когда проскальзываю внутрь здания и обнаруживаю, что коридоры такие же тесные, как и всегда.

Что должна сделать девушка, чтобы выкроить немного времени и уединения для себя?

Дверь моей спальни вообще-то уже иногда закрывается, но, по крайней мере, сегодня вечером "У Пита" моя смена, так что я могу снова насладиться десятью минутами рая в комнате отдыха с курицей и беконом и апельсиновой содовой.

Сегодня утром у меня первым делом урок английского, поэтому я быстро направляюсь к своему шкафчику, пробегая по мягким бежевым коридорам, чтобы положить сумку, прежде чем взять то, что мне нужно для этого урока, и направляюсь в класс.

Когда я захожу внутрь, миссис Джонс, как обычно, сидит за своим столом впереди класса, и здесь уже всего несколько учеников. Я сажусь на свое место у окна, в середине ряда, и раскладываю свои вещи на столе, устраиваясь поудобнее.

Это один из немногих классов, где все должны сидеть парами, но я все равно всегда остаюсь одна.

Инстинктивно, пока я жду начала урока, я рисую каракули в своем блокноте. Я ничего не могу с собой поделать. Потребность рисовать и выражать себя всегда переполняет меня, даже если это всего лишь обычный цветок на краю бумаги. Чернила растекаются прежде, чем я осознаю, что делаю это.

Я игнорирую скрип стульев по полу и усиливающийся шум по мере того, как в класс входит все больше учеников, болтающих о всяких пустяках, пока не слышу, как миссис Джонс хлопает в ладоши.

– Доброе утро. Если все хотят сесть, сегодня мы собираемся назначить партнеров для команд по дебатам, – объявляет она. Ее платье с цветочным принтом развевается вокруг лодыжек, когда она откидывает светлые волосы с лица, и я съеживаюсь – не от нее, а от того, что она сказала.

Я ненавижу групповые задания. У меня никогда не получается хорошо, даже самую малость. Я всегда работаю одна или беру в напарники кого-то, кто даже не посещает школу на регулярной основе, так что в любом случае всю работу выполняю я, потому что я всегда получаю высокие оценки.

Как только она собирается закрыть дверь, мой мир полностью останавливается, когда мистер Горячий, Темный и Придурочный из закусочной на прошлой неделе небрежно заходит внутрь.

Его каштановые волосы откинуты назад с лица, а голубые глаза осматривают класс с намеком на высокомерие во взгляде. Отсюда я практически слышу, как каждая девушка падает в обморок, и мне кажется, кто-то даже бормочет о том, как выпирают его руки под поло, в то время как другая считает его хорошим для траха.

Как нелепо, думаю я про себя, сдерживая смех.

Он был ослом на днях, и наверняка будет таким и сейчас, поэтому я снова перевожу взгляд вперед, надеясь, что он меня не видит и помнит тот факт, что я выбежала из закусочной так быстро, как только могла, когда он меня окликнул.

К счастью, я больше не видела его ни в одну из своих смен, поэтому предположила, что он уехал из города, но видеть его здесь… сейчас… Я знаю, что была определенно неправа.

Еще один невыносимый засранец, с которым придется бороться, отлично.

– А, ты, должно быть, мистер Картер, – говорит миссис Джонс, когда я слышу, как она закрывает за ним дверь. Почему здесь вдруг стало так липко? Душно? Мне кажется, что я не могу дышать. – Мы собираемся начать разбиваться на пары для дебатов. Не хочешь быстро представиться, прежде чем я назначу тебе партнера?

Я не могу удержаться и бросаю в их сторону краешек глаза и тут же сожалею о содеянном, когда замечаю, что он уже смотрит на меня.

Черт возьми.

Я быстро отворачиваюсь, глядя на свои переплетенные руки, лежащие на столе передо мной, и напрягаю слух, чтобы расслышать его ответ.

Не садись рядом со мной. Не садись рядом со мной. Не садись рядом со мной, повторяю я про себя, чувствуя, как пылают мои щеки и стук сердца отдается в ушах.

– Меня зовут Райан Картер, и я займу вон то место.

Его слова резкие и прямолинейные, как тогда, в закусочной. Как будто он видит мир в черно-белом цвете, и у него нет времени копаться в сером. Это почти интригующе. Почти.

– Конечно, присаживайтесь и…

– Ты не хочешь сидеть рядом с ней, она гребаная неудачница. Ты можешь сесть рядом со мной, детка. Брэнди подвинется, не беспокойся, – торопливо щебечет Хлоя, пытаясь подтолкнуть Брэнди с ее места, и я хмурюсь. Она всех называет неудачницами, но ко мне обращается только как к ней.

Внутренне борясь с собой, я не хочу смотреть, чтобы уточнить, о ком они говорят, это только доставит им удовольствие, но любые вопросы, которые у меня возникают, мгновенно разрешаются, когда рюкзак со стуком падает на стол рядом со мной. То, как стул со скрипом отодвигается и мгновение спустя наполняется его присутствием, заставляет меня затаить дыхание.

Он не сел рядом со мной.

Он этого не делал. Пожалуйста, Боже, скажи мне, что он этого не делал.

– Честно, братан, я действительно не стал бы, – добавляет Чед, квотербек "глава-придурков", и я обнаруживаю, что глубже погружаюсь в свой стул, безуспешно пытаясь заставить себя исчезнуть.

Пожалуйста, пусть земля разверзнется и поглотит меня целиком прямо сейчас. Мне не нужен такой уровень внимания, который привлекли ко мне. Зная мою удачу, в конечном итоге, это вернется только к моим родителям, и мне действительно не нужно, чтобы что-то еще пошло не так в моей семейной жизни. Я и так хожу по яичной скорлупе, и от этого будет только хуже.

– Я не твой братан, но со мной все в порядке, спасибо, – парирует Райан, когда я поднимаю глаза на миссис Джонс, которая таращится на все, что происходит вокруг нее. Наверное, она здесь единственная учительница, которая не бегает к моим родителям каждые пять секунд, поэтому, когда я вижу, как ее взгляд перемещается на меня, безмолвно спрашивая, все ли со мной в порядке, я едва заметно киваю в ответ.

Она снова хлопает в ладоши, прочищает горло и встает перед доской. – Хватит. Кто бы ни сидел рядом с вами, они будут вашими партнерами в дискуссионных группах. Через минуту я подойду с цилиндром. Внутри будут листки с написанными на них разными темами. Какую бы из них вы ни выбрали, это будет вашим аргументом, независимо от того, выступаете ли вы лично за это или против. Помните, это повлияет на вашу общую оценку за семестр.

Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.

Мой кивок означал, что я хочу, чтобы она просто продолжила урок и отвлекла внимание от меня, а не приписывала меня этому парню.

Это что, чертова шутка?

Райан откашливается рядом со мной, и я на мгновение закрываю глаза, пытаясь успокоиться, но это бесполезно. Я могу сказать, что он пытается привлечь мое внимание, но я отказываюсь уделять ему его.

Мне просто слишком неловко за все это. От того, что столько внимания направлено в мою сторону, меня тошнит.

Когда он не добивается желаемой реакции сразу, он начинает раздраженно барабанить пальцами по столу, и мне приходится сжать руки, чтобы не ударить его, чтобы это прекратилось.

Что-то черное на его руке привлекает мое внимание, и мой рот открывается от удивления, когда я вижу у него татуировку на предплечье. Как, черт возьми, он это сделал? Ну, я знаю как, но не как. Я не думаю, что мы достаточно взрослые для этого. Или, может быть, это потому, что мне никогда не разрешат ее сделать. Ну, по крайней мере, пока я не сбегу.

Что это вообще такое?

Я еще немного перевожу взгляд в его сторону, полностью заинтригованная и неспособная остановиться, но как только мне кажется, что я вижу, что это такое, его рука опускается поверх этого, загораживая рисунок.

Моя первая реакция – поднять на него взгляд, и я тут же жалею об этом. Самодовольная усмешка на его губах вызывает у меня желание выцарапать ему глаза. Вместо этого я делаю глубокий вдох и снова перевожу взгляд вперед, когда миссис Джонс останавливается перед нами с цилиндром.

Без вопросов Райан достает листок бумаги и читает его, прежде чем положить задание в карман.

– Разве ты не собираешься поделиться ей? – выпаливаю я, мои щеки пылают, когда я смотрю на него, разинув рот, но он просто беззаботно пожимает плечами, в его глазах мелькает озорной огонек, когда он складывает руки на груди и опирается локтями о стол.

– Может быть.

– Мне нужно знать что там. Сейчас. – Мой голос слабеет, когда я начинаю тонуть в беспокойстве, хотя я изо всех сил стараюсь говорить резким тоном.

Он не понимает, что я не могу вернуться домой без этой информации.

– Дай мне свой номер, и, может быть, я отправлю ее тебе, – отвечает он, и мне хочется покончить с собой. Покончить с собой сейчас.

Я смотрю на карман его джинсов, пытаясь определить, что было бы худшим из обоих зол. Оглядываясь на его лицо, я вижу, что он хмурится, и, не говоря ни слова, он засовывает руку в карман джинсов и достает бумагу из кармана.

– Дай мне свой номер, и ты получишь ее, или скажи мне, почему у тебя такой взгляд, и ты получишь ее по этой причине.

Мой взгляд перемещается между его голубыми глазами, и мое сердце бешено колотится в груди, пока я пытаюсь осознать, насколько нелепо это прозвучит, но никто, я имею в виду буквально никто, никогда не спрашивал меня об этом раньше.

– У меня нет телефона.

У него отвисает челюсть, когда он смотрит на меня со смесью удивления и шока, и я использую этот момент, чтобы выхватить бумажку у него из рук, чтобы посмотреть, о чем речь.

Сексуализация.

Вот дерьмо.

Я вздыхаю. Это просто фантастика. Серьезно, убейте меня сейчас.