Текст книги "Сгореть дотла (ЛП)"

Автор книги: Кей Си Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Я плотнее прижимаю к себе рюкзак. Я больше никогда с ним не расстанусь, потому что внутри есть запасная одежда, расческа и куртка на всякий случай. Но, возможно, в будущем мне тоже нужно будет начать упаковывать медицинские принадлежности. Они просто никогда не попадают мне под руку.

Как моя жизнь дошла до такого?

РАЙАН

Мой разум не переставал мчаться со скоростью мили в минуту с тех пор, как я отошел от дома Бетани. Дом Эшвилл. У меня с ней определенно что-то получится. Мне просто нужно сыграть осторожно, чтобы я мог получить то, что я хочу, что бы это ни было, а затем убраться к чертовой матери из этого города.

Вот почему я сижу здесь посреди ночи и занимаюсь серфингом. Это единственное, что успокаивает мой разум и дарит ощущение покоя, и поскольку я на самом деле так близко к океану, я не собирался упускать такую возможность. Я не смог удержаться и во второй раз за сегодняшний день схватить свою доску.

Есть что-то в движении волн, когда я нахожусь на своей доске и лунный свет отражается от воды, что помогает мне сосредоточиться.

У меня болят ноги и руки, но кайф от того, что я снова и снова ударяюсь о волны, – это все. Я наслаждаюсь этим.

Это единственная хорошая вещь, которой я научился в одном из самых простых домов, в которых я жил. Я помню, как ребята постарше учили меня у берегов Род-Айленда.

Убирая волосы с лица после последнего погружения в воду, я решаю прекратить это. Скорее всего, уже за полночь, а моей сумасшедшей заднице завтра снова в школу.

Забравшись на доску для серфинга, я удобно усаживаюсь на ней, свесив ноги по обе стороны, и медленно провожу руками по воде, направляясь к песчаному пляжу. Я нахожусь недалеко от берега, но гораздо ближе к закусочной Пита, чем к моему пляжному домику.

Теперь, когда я немного более сосредоточен, мне нужно разработать стратегию для Бетани Эшвилл. Она не похожа на обычных девушек, которые хотят облепить меня со всех сторон, предлагая любой ответ за толику внимания. Честно говоря, каждый раз, когда я пытался заговорить с ней, она практически убегала в противоположном направлении.

Мне наверняка нужно поработать над коммуникационной частью, потому что я не получу никаких ответов, если она даже не будет стоять рядом со мной более десяти секунд. Я не видел у нее друзей, которые могли бы мне помочь, и я не уверен, как помогут деньги, если она все равно член семьи-основателя.

Почему мне не могли дать легкого задания, например, вести наблюдение или выбить из кого-нибудь дерьмо? У меня есть для этого все навыки, просто не хватает терпения для такой утомительной работы.

Когда мои ноги касаются дна, я спрыгиваю с доски и, прихватив ее с собой, иду к полотенцу, которое оставил на песке перед пляжным домиком. К счастью, я хорошо оценил прилив, потому что еще фут или два, и оно уже плавало бы где-нибудь в океане.

Я отстегиваю наручник на ноге и провожу полотенцем по волосам, мой гидрокостюм едва спасает мое тело от холода, когда я беру доску и направляюсь к ступенькам, ведущим к пляжному домику.

Здесь кромешная тьма, и луна со звездами – буквально единственные источники света. Дойдя до нижней ступеньки, я останавливаюсь. Звук чьего-то или чего-то напевающего заставляет меня нахмуриться, когда я оглядываюсь по сторонам, мое тело мгновенно приходит в состояние повышенной готовности.

Заглядывая под лестницу, я вижу очертания человека, прячущегося там. Я хмурюсь еще сильнее, напрягая зрение, чтобы разглядеть получше. Контур имеет форму женщины, и я могу только предположить, что, кем бы она ни была, она понятия не имеет, что я сейчас здесь живу.

Какого хрена она там делает?

– Эй, какого хрена? – Восклицаю я, и гудение немедленно прекращается.

В руке девушки загорается фонарик, которым она направляет в мою сторону, ослепляя меня, пока я пытаюсь прикрыть глаза и получше рассмотреть, кто это.

– Бетани? – Спрашиваю я со смущением в голосе, кладу доску на песок рядом с собой и смотрю на нее. Это действительно она?

Светлые волосы, собранные в простой хвост, и мерцающие голубые глаза говорят мне, что это так, но какого черта она здесь делает, прячась под лестницей? Я чуть ли не гнался за ней до дома. В этом нет никакого смысла.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, и я почти смеюсь. Разве не я должен спрашивать это? Я почти так и сделал, но мне удается сдержаться, хотя обычно я не забочусь о своем фильтре.

– Я живу здесь, – отвечаю я, неловко вставая и глядя на нее сверху вниз. Я наблюдаю, как ее глаза расширяются, свет фонарика падает на ее лицо, когда до нее доходит.

– Мне так жаль, я не знала, – бормочет она, с трудом поднимаясь на ноги, и внезапно начинает запихивать случайные предметы в свою сумку, при этом выбрасывая фонарик на песок. Я просто смотрю в замешательстве.

Через мгновение она, кажется, приходит в себя, ее рюкзак перекинут через плечо, а фонарик снова в руке. Ее глаза бегают по сторонам, как будто она пытается обойти меня без какого-либо дальнейшего взаимодействия.

– Бетани, что происходит? – Я спрашиваю спокойно, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко, пока ее пристальный взгляд лихорадочно ищет мой. – Не хочешь зайти внутрь? Мы могли бы поболтать там, – предлагаю я, но она уже качает головой, направляясь ко мне.

– Нет, нет. Все в полном порядке. Извини, что побеспокоила тебя, – бормочет она, и мой разум выходит за рамки попыток понять все это.

– Бетани, я думал, ты ушла домой. У… у тебя есть дом? – Я чувствую себя гребаным мудаком из-за того, что задал этот вопрос, но что еще я должен был подумать? Она прячется под ступеньками моего пляжного домика. По общему признанию, я не видел ее здесь раньше, но что-то здесь просто не так.

– Конечно, у меня есть дом, я просто… Я… Знаешь что? Это не имеет значения, – лепечет она, отступая от меня, как испуганная кошка.

Я провожу рукой по лицу, пытаясь выглядеть менее устрашающе, отодвигаясь, чтобы дать ей больше пространства. – Ты уверена? Потому что я понятия не имею, который сейчас час, но, скорее всего, уже за полночь, а это не самое идеальное время для людей, чтобы оставаться на улице в одиночестве глубокой ночью, – тихо говорю я, стараясь не напугать ее еще больше, чем она уже напугана.

– Как и ты? – парирует она, ее взгляд все еще пугливый, и то, как она поворачивает фонарик, заставляет меня остановиться, когда я замечаю намек на синяк у нее на щеке. Этого раньше там точно не было. Я бы заметил это.

Я пережил достаточно избиений в приемных семьях и наблюдал столько же, чтобы заметить небоевую травму за милю.

– Бетани, мне нужно, чтобы ты зашла внутрь, чтобы я мог взглянуть на твое лицо, хорошо? – Я протягиваю руку в ее сторону, наблюдая, как ее глаза расширяются от удивления, но она не бежит и не движется ко мне, она просто стоит на месте.

– С моим лицом все в порядке, – шепчет она, не поднимая руки, чтобы прикрыть его или привлечь внимание к тому, что я имею в виду. Это явный признак того, что ее уже пару раз били, и это поражает меня еще больше.

Я пытаюсь представить, что могло произойти с этого момента до того, как я последовал за ней домой. Чего я не вижу в этой девушке?

Я не знаю, что сказать или сделать, чтобы успокоить ее, но мои детские травмы заставляют меня хотеть протянуть ей руку помощи просто-так. Это негласное соглашение.

– Это полностью зависит от тебя. Ты не обязана мне ничего рассказывать. Я не буду задавать тебе никаких вопросов, и ты можешь зайти внутрь, где теплее. Или я могу следовать за тобой повсюду, пока ты не окажешься в безопасности где-нибудь внутри, может быть, в доме друга? Я не знаю, но я не могу оставить тебя вот так. – Ее глаза закрываются, когда она, вероятно, прокручивает в уме все возможные сценарии, и я чувствую необходимость продолжить объяснения. – Там есть вторая спальня. Ты могла бы пойти прямо к ней, без каких-либо вопросов. – Я заставляю свой голос оставаться спокойным и нежным, желая убедиться, что она не только понимает, насколько серьезно я к этому отношусь, но и то, насколько серьезно я отношусь к своим словам.

Ее глаза находят мои, в них плещется смесь усталости, любопытства и неуверенности. Она нервно проводит рукой по губам, ища мой взгляд, но я не знаю, что ей нужно увидеть, чтобы понять, что я говорю искренне.

– Без вопросов? – она, наконец, отвечает, внезапно теряя уверенность, чтобы встретиться со мной взглядом, и я воспринимаю это как победу. Это всего лишь крошечный осколок в ее броне, но если это означает, что я смогу затащить ее внутрь, где безопасно, я воспользуюсь этим.

– Без вопросов, – повторяю я в подтверждение, наконец опуская руку, потому что знаю, что она ее не возьмет.

Я машу ей рукой, чтобы она первой поднималась по ступенькам, и, кажется, проходит целая вечность, прежде чем она это делает, нерешительность все еще играет в ее голове. Однако в ту секунду, когда она начинает двигаться, я оказываюсь прямо за ней, стараясь не занимать ее пространство, моя доска для серфинга давно забыта, и я позволяю ей идти впереди. Покачивание ее задницы заставляет меня остановиться, но я качаю головой, понимая, что сейчас действительно не время для этого.

Когда мы добираемся до верха, я обхожу ее, чтобы открыть двери во внутренний дворик, но она по-прежнему отказывается смотреть мне в глаза, когда я включаю свет. Взгляд Бетани по-прежнему устремлен в пол. Синяк на ее лице больше, чем выглядел вначале. Рана на ее щеке слегка фиолетовая и овальная, хотя не похоже, что заживление займет слишком много времени.

Я сжимаю руки по швам, пока она убирает волосы с лица, и вижу, как она морщится, дотрагиваясь до своего затылка.

У меня вертится на кончике языка потребовать от нее ответов, но я только что пообещал, что не буду, и если я хочу завоевать ее доверие, мне нужно держать вопросы при себе. Кто-то дотронулся до нее, и мое чутье подсказывает мне, что это произошло, когда она вошла в тот дом.

Черт. Что, если бы я задержался подольше? Смог бы я это остановить?

– Где спальня? – спрашивает она.

Ее кроткий голос прорывается сквозь мысли, проносящиеся в моей голове, пока мы неловко стоим в дверном проеме, и я прочищаю горло, сосредотачиваясь на планировке дома.

– Наверху лестницы, вторая дверь справа, моя комната прямо напротив. – Я не уверен, добавляю ли я расположение своей спальни, чтобы она чувствовала себя комфортно или безопасно, но слова все равно звучат из моих уст.

– Спасибо тебе, – отвечает она, и ее глаза наконец встречаются с моими.

Я киваю в ответ, используя все свое самообладание, чтобы не допросить ее, чтобы узнать, кто прикоснулся к ней пальцем. Я мог бы разорвать их на части, конечность за конечностью, но я не думаю, что это то, что она хочет услышать прямо сейчас, и я должен быть здесь только для того, чтобы выполнить свое задание и уйти, а не защищать честь людей.

Черт.

Сегодня вечером я предложу ей подстраховку, в которой она нуждается, а завтра вернусь к раскопкам.

Семь

БЕТАНИ

Приоткрывая глаза, я чувствую себя немного дезориентированной, осматривая пространство вокруг себя. Мне требуется всего пять секунд, чтобы вспомнить, что я нахожусь не в своей спальне, а в доме парня. Не просто дом какого-то парня, а Райана Картера – нового парня, который, кажется, хочет игнорировать все, что я ему говорю и прошу, и отказывается уважать физические и ментальные границы. На самом деле, когда я прошу его оставить меня в покое, он делает совершенно противоположное.

Оглядевшись, я обнаруживаю, что в комнате очень пусто, если не считать двуспальной кровати, на которой я лежу, со смехотворно мягкими простынями. Также есть прикроватная тумбочка с лампой и комод у дальней стены у окна. К счастью, пара коричневых штор закрывает окно в этой комнате, выкрашенной в цвет магнолии, но я нарочно оставила их открытыми, чтобы солнце разбудило меня.

Прошлой ночью я была в состоянии шока, когда меня обнаружили прячущейся на моем обычном месте под нежилым пляжным домиком, который, по-видимому, уже не такой уж и нежилой. Мое сердце учащенно забилось в груди, когда он упомянул о синяке, образовавшемся на моем лице, и страх покрыл мою кожу, когда я пыталась придумать ложь, но я никогда не испытывала такого облегчения, как в тот момент, когда он пообещал не задавать мне больше вопросов.

Из всех этих долбаных людей, живших в этом городе, это должен был быть он.

Теперь мне предстоит пережить неловкое утро, находясь в чужом доме. Я никогда раньше этого не делала, даже с ночевкой. Я не знаю, куда, по мнению моих родителей, я иду, когда они выгоняют меня, но это всегда сбивает меня с толку. Их правила запрещают ночевать в доме друзей, но также они регулярно выгоняют меня.

Осторожно убирая волосы с лица, я со стоном сажусь на край кровати. Когда я пришла сюда прошлой ночью, все, что я сделала, это скинула туфли и легла. На сегодня у меня в сумке есть свежая одежда, так что спать в том, что было на мне, не составило особого труда. Я бы все равно сделала это на улице, я всегда сплю там так.

Я смотрю на часы, проверяя время. У меня чуть больше часа до того, как мне нужно будет идти к школьному автобусу. Мои биологические часы разбудили меня, как это обычно бывает. Я не хочу злоупотреблять гостеприимством. Райану, вероятно, было жаль маленькую бездомную девочку под ступеньками, и я не хочу делать ситуацию еще более неловкой, чем она уже есть.

Я знаю, что он не будет полностью игнорировать ситуацию и будет задавать мне вопросы, хотя вчера вечером сказал, что не будет, и я не знаю, готова ли я дать ему какие-либо ответы. Никто никогда не уделял мне достаточно внимания, чтобы понять, что что-то не так, и с тех пор, как кто-то это выяснил, я не уверена, как к этому относиться или как я должна к этому относиться.

Теперь мне просто нужно привести себя в порядок на этот день. Схватив свой рюкзак, который я положила рядом с кроватью, я перекидываю его через плечо и отправляюсь на поиски ванной. Я открываю дверь так тихо, как только могу, надеясь избежать встречи с Райаном, и мои глаза расширяются, когда я вижу листок бумаги, приклеенный к его двери в другом конце коридора.

Занялся серфингом.

Используй все, что тебе нужно.

Я вернусь вовремя, чтобы отвезти нас в школу.

Я краснею от смущения, когда читаю его записку. Никто, я имею в виду, никто никогда не протягивал мне руку помощи и не пытался позаботиться обо мне, и это меня не устраивает. Мой разум немедленно хочет понять, в чем подвох, но в глубине души мне действительно не помешал бы горячий душ, поэтому я надеюсь, что он имел в виду именно это, когда сказал – Используй все, что тебе нужно. Мне просто нужно будет оставить ему мою собственную записку с отказом от поездки в школу, как только я закончу.

Дверь слева от меня ведет в ванную, поэтому я проскальзываю внутрь и запираю ее за собой. Я думаю, это то, что мне больше всего нравится в этом доме – исправные замки и двери там, где они должны быть. Это огромный контраст с домом.

Хантер.

Надеюсь, с ним все в порядке. Мое сердце немного замирает, когда я смотрю на окружающую обстановку, чувство вины бежит по моим венам. Я надеюсь, что он все уберет до того, как его выпустят, потому что нам действительно не нужны новые неприятности прямо сейчас.

Они оставляют его там, в подвале, только с одеялами и без еды. Это было то же самое жестокое наказание, которое я испытывала, пока мне не исполнилось четырнадцать, прежде чем они увеличили наказания.

Ванная чистая, ни одна вещь не стоит не на своем месте, и впечатляет, что это не свалка. Все достаточно просто: туалетный столик и большое зеркало справа от меня, туалет прямо передо мной и душевая кабина слева. Кажется, что каждая поверхность сделана из мрамора, все дорогое и прочее, и это заставляет меня задуматься, кто за это заплатил. Где родители Райана? Наверное, мне следовало спросить обо всем этом вчера вечером.

Я явно слишком легко доверилась этому парню. Черт возьми.

Наверное, у него тоже есть свои вопросы, но я умею держать язык за зубами и всегда проявляю любопытство, если это необходимо.

Включив душ, я снимаю одежду и кладу чистую одежду на туалетный столик. Мой отец вчера никак не прокомментировал мой наряд, но, вероятно, это потому, что он был так сосредоточен на всех других ошибках, которые я допустила.

Я встаю под струю, позволяя горячей воде каскадом омывать мое тело, и расслабляюсь под напором, мои мышцы расслабляются достаточно, чтобы я смогла на мгновение оглядеться. Вчера у меня действительно не было шанса, но, посмотрев на свой живот, я нахожу темный синяк в форме кулака там, где мой отец ударил меня. По крайней мере, я могу прикрыть это дело без каких-либо проблем.

Я стараюсь не прикасаться к своим ушибам и слежу за тем, чтобы вода не попала на синяки, чтобы мне не было больно. Я просто благодарна судьбе, что у меня сегодня нет физкультуры, и я могу вместо этого валяться в художественном классе, залечивая свои раны.

Я использую средство для мытья тела "арбуз", которое еще не открывали, и аккуратно очищаю свое ноющее тело, прежде чем перейти к волосам. Когда я провожу пальцами по шишке на затылке, я морщусь, но продолжаю втирать клубничный шампунь в кожу головы.

Однажды я больше не буду чувствовать боль. Это будет либо потому, что я выбралась из этого города, либо потому, что я мертва. В любом случае, я мечтаю о том дне, когда узнаю, каково это – быть свободной от боли.

Выйдя из душа, я беру с полки пушистое белое полотенце и оборачиваю его вокруг тела, подходя к зеркалу. Я не знаю, какое у него покрытие, но на нем нет пара. Неплохо.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на свою щеку, замечаю синяк, который привлек внимание Райана, и съеживаюсь от фиолетового оттенка размером с десятицентовик на своей скуле. У меня нет никакой косметики, чтобы скрыть это. Обычно у моего отца лучше получается бить меня там, где люди этого не видят. Последний удар по моему лицу, к счастью, был недостаточно сильным, чтобы оставить след на следующий день.

Вздохнув, я роюсь в своем рюкзаке, вытаскивая прозрачный пакет, который всегда ношу с собой, с запасной зубной щеткой и почти пустым тюбиком зубной пасты. Я торопливо чищу зубы, прежде чем быстро надеваю черные штаны для йоги и свободную сиреневую футболку, убирая волосы с лица, но не слишком туго, что бы не натянулись на шишке.

Выйдя из ванной, я проскальзываю обратно в гостевую спальню, чтобы обуться, а затем направляюсь к лестнице. Может быть, если я смогу улизнуть так, чтобы он меня не заметил, мне не придется сталкиваться с его вопросительным взглядом.

Мое сердце нервно колотится в груди, когда я на цыпочках спускаюсь по лестнице, мой взгляд сосредоточен на задней двери, ведущей на пляж. Надеюсь, он оставил ее незапертой.

Я добираюсь только до середины, когда слышу свое имя и подпрыгиваю на месте.

– Бетани.

Мои глаза расширяются, когда я вижу Райана без рубашки на кухне, готовящего завтрак с легкой ухмылкой на лице.

Я изумленно смотрю на него. Я не упускаю из вида его пресс из шести кубиков, загорелую кожу и идеально вылепленное тело, но быстро прихожу в себя и бросаю на него свирепый взгляд.

– Не делай этого, – упрекаю я, чувствуя, как горят мои щеки, когда он смотрит на меня сверху вниз, приподняв брови, и просто пожимает плечами в ответ.

– Извини, я заметил желание сбежать в твоих глазах, когда ты смотрела на заднюю дверь, поэтому я хотел убедиться, что ты знаешь, что я здесь, – отвечает он, отчего я чувствую себя еще более неловко.

Пытался ли он не напугать меня или помешать уйти, не поговорив? Я в замешательстве.

Я продолжаю спускаться по оставшейся части лестницы, выходя на открытое пространство второго этажа. Прошлой ночью у меня не было шанса, все было как в тумане, но это кричащее холостяцкое жилище с большим диваном и большим телевизором на стене напротив белой кухни. Мне нравится, как здесь все открыто и уютно одновременно.

– Где твои родители? – Наконец спрашиваю я, проходя дальше в комнату и приближаясь к дверям во внутренний дворик, через которые я вошла прошлой ночью.

Он прочищает горло. – Мертвы.

Я почти присоединяюсь к ним, когда до меня доходит одно слово. Моя кровь застывает в жилах, когда я пытаюсь извиниться, мои глаза расширяются, когда я проглатываю комок в горле.

– Я так, так…

– Не говори, что тебе жаль. Честно, все в порядке, – перебивает он, но его голос спокоен и расслаблен, как будто он смирился с этим. Я нервно покусываю нижнюю губу.

Я не знаю, что я должна сказать. Я чувствую легкое напряжение вокруг нас. Воспоминание о прошлой ночи витает в воздухе, как слон в комнате, когда я смотрю куда угодно, только не на него. Я чувствую, что полностью переступила черту, и теперь я чувствую себя обязанной предложить… что-то.

– Яичница с беконом? Это буквально единственное, что я умею готовить. Даже тостов нет. Они сгорают, – говорит он, и на мгновение я в замешательстве перевожу на него взгляд, пока не понимаю, что он предлагает мне завтрак.

– Э-э, нет, нет, спасибо. Я все равно собиралась уходить, прямо сейчас, – бормочу я, поправляя рюкзак, и он хмуро смотрит на меня.

– Не беспокойся о школе, я отвезу нас туда… Если только тебе не нужно куда-нибудь сходить заранее?

Он смотрит на меня, терпеливо ожидая моего ответа, уперев руки в бедра и перекинув полотенце через плечо.

Я вздыхаю. – Честно говоря, я как раз собираюсь в школу. Я действительно не хочу устраивать неловкий завтрак, где ты изводишь меня миллионом вопросов, – бормочу я, на мгновение теряя контроль над собой, когда крепче сжимаю ремешок своего рюкзака.

– Тогда как насчет того, чтобы заключить сделку? – говорит он, поворачиваясь, чтобы снять сковородки с огня, затем поворачивается ко мне лицом, выставляя напоказ свое смехотворно горячее тело, заставляя меня снова покраснеть. – Мы завтракаем в тишине, и я не буду задавать никаких вопросов, пока на машина не поедем в школу.

Я бы предпочла вообще не никаких вопросов, но запах бекона, по общему признанию, слишком хорош, чтобы от него отказаться. Конечно, мои родители не узнают об этом, что я однажды не поехала в школу на автобусе.

– Я могла бы согласиться с этим, но я чувствую, что должно быть ограничение на задаваемые вопросы, и я тоже могу задать несколько своих. Это называется компромиссом, – возражаю я, придвигаясь к нему поближе и выдвигая стул за барной стойкой.

– Ладно, сколько? – спрашивает он, стоя ко мне спиной и накладывая еду на тарелки, и я стараюсь не смотреть на то, какой он мускулистый. Просто в нем есть что-то такое, что проникает мне под кожу и заставляет мое сердце бешено колотиться.

– Пять.

– Или мы могли бы…

– Ты спросил, сколько, я сказала пять, мы не торгуемся, – заявляю я, прерывая его, и улыбка на его губах, когда он оглядывается через плечо, заставляет мои ладони вспотеть, а щеки покраснеть.

– О, в ней есть огонь, да? – поддразнивает он, приподнимая бровь. Я качаю головой, предпочитая вместо этого смотреть через двери патио на океан. – Хорошо, тогда пять вопросов, но ты должна ответить на них честно.

Я вздыхаю, но киваю в ответ, не проверяя, заметил ли он мое молчаливое согласие, но когда он не спрашивает меня снова, я полагаю, что он увидел и понял.

Мгновение спустя передо мной ставят тарелку, за ней быстро следует стакан апельсинового сока, и я бормочу слова благодарности. Он садится напротив меня, и я счастливо погружаюсь в обещанную им тишину, пока мы едим.

Время от времени я чувствую на себе его пристальный взгляд, но не поднимаю глаз от тарелки, пока не съедаю все до последнего кусочка.

– Я буду готов через две минуты, если ты хочешь можешь взять мои ключи и подождать в грузовике, – предлагает он, и я, наконец, поднимаю на него взгляд.

Действительно ли я хочу сесть с ним в машину?

Я имею в виду, я знаю, что оставалась здесь прошлой ночью, за исключением того, что это была минута слабости, и никого не было поблизости, чтобы увидеть, но люди заметят, как я подъезжаю к школе вместе с ним. Это либо дошло бы до моих родителей, либо вызвало бы много сплетен в школе. Однако мне хочется признать, что все это слишком заманчиво, и остается надеяться, что ничего из этого не произойдет.

Быстрый взгляд на часы говорит мне, что у меня нет выбора, потому что завтрак занял больше времени, чем ожидалось, и я теперь никак не успею на автобус.

– Ты уверен, что хочешь поехать со мной в школу? Это не очень хорошо скажется на твоем имидже, – признаю я, пытаясь опровергнуть свои рассуждения, но он просто закатывает глаза.

– Просто залезай уже в машину, Бетани, – бормочет он, кладя ключи передо мной, прежде чем встать из-за стола и помчаться наверх.

Ну что ж.

Я медленно протягиваю руку и беру ключи, мгновение поигрывая ими в руке, прежде чем сделать глубокий вдох. Я ожидаю увидеть брелок для ключей, чтобы понять, что он за парень, но его нет, и это, к сожалению, мне ничего не дает.

Мне плевать на сплетни. Они уже игнорируют меня или сыплят оскорблениями в мой адрес, с которыми я могу справиться. А мои родители… Ну, к черту моего отца за то, что он снова выгнал меня посреди ночи.

Приняв решение, я направляюсь к двери, мой рюкзак надежно закреплен на месте, когда я выхожу наружу и вижу припаркованный грузовик. Взглянув на ключи в своей руке, я нажимаю кнопку, чтобы разблокировать автомобиль, и сажусь на пассажирское сиденье.

Я кладу ключи на его сиденье, чтобы они были у него, прежде чем пристегнуть ремень безопасности и нервничая жду его. К счастью, он появляется мгновением позже, одетый в белую футболку и джинсы, с сумкой, перекинутой через плечо.

Это позор. Его тело слишком горячее, чтобы быть прикрытым подобным образом, но что я знаю?

Райан садится рядом со мной и заводит двигатель, прежде чем убрать ключи в карман. Радио гремит из динамиков, застав меня врасплох. Он быстро выключает звук, бормоча извинения, прежде чем я успеваю понять, что он слушает, и нажимая на педаль газа мы направляемся в сторону школы.

Я почти думаю, что он забыл задать вопросы, когда несколько минут проходят в молчании, но, видимо, мне не настолько повезло.

– Так как насчет того, чтобы я спросил что-нибудь попроще для начала? Ты должна ответить мне честно, помнишь? – начинает он, и я краем глаза замечаю, что он смотрит на меня.

Я вздыхаю и неохотно киваю. – Хорошо. – Я неловко ерзаю на своем кресле, и по моей коже пробегают мурашки, когда я готовлюсь к его следующим словам.

– У тебя действительно нет телефона?

На этот раз я смотрю на него должным образом, и мне требуется секунда, чтобы вспомнить наш вчерашний разговор на английском. Я могу справиться с этим направлением вопросов. Это совсем не то, чего я ожидала. – Нет, у меня действительно его нет. Следующий вопрос, – отвечаю я, немного расслабляясь на своем месте и ожидая продолжения Райана. Я хочу, чтобы он сначала задал все свои вопросы, прежде чем я даже попытаюсь понять парня, сидящего рядом со мной, и тот факт, что я даже хочу понять, смущает меня больше всего на свете.

– Это был твой дом прошлой ночью?

Ах, это немного глубже, но все же кое-что, на что мне удобно отвечать.

– Да, я прожила там всю свою жизнь, – говорю я ему, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо и наблюдая, как он кивает, пытаясь осмыслить мои слова.

– Значит, ты Эшвилл, – констатирует он, глядя на меня краешком глаза по пути в школу, и я вздыхаю.

– Да, я Бетани Эшвилл. Это имеет значение? – спрашиваю я, принимая его заявление за один из вопросов, потому что оно чертовски похоже на личное, но он качает головой.

– Нет, я только вчера увидел резную табличку и хотел уточнить.

На мгновение между нами воцаряется тишина, и я думаю, что он закончил, но мне действительно нужно перестать строить с ним предположения.

– Кто ударил тебя прошлой ночью, Бетани, и если у тебя есть дом, то почему ты пыталась заснуть под ступеньками моего пляжного домика? – Его тон мягкий, почти нежный, но он все равно задевает меня изнутри.

И вот он, более глубокий вопрос, который, я надеялась, он обойдет стороной, и теперь я чувствую себя дурой, потому что действительно не знаю, как ответить на все это, оставаясь честной. Говорить правду о ситуации – это не то, что я когда-либо делала раньше.

Облизывая губы, я медленно выдыхаю. – Все… сложно, – тихо увиливаю я, оттягивая время, потому что я не знаю этого парня. Я действительно не хочу раскрывать ему свои самые сокровенные, мрачные секреты. Это совершенно не похоже на то доверие, которое я оказала ему прошлой ночью, когда спала с ним в одном доме и позволяла ему кормить меня.

Это… нечто большее.

– Я так и предполагал, – отвечает он, и я свирепо смотрю на него, гребаный мудак, но он продолжает. – Мои родители умерли, когда я был ребенком, поэтому я много путешествовал с места на место, разбираясь со своим собственным дерьмом. Я не говорю, что понимаю это, потому что не думаю, что кто-то когда-нибудь действительно сможет, но я знаю, что в этом мире существуют темные места.

Я позволяю его словам осмыслиться, когда замечаю вдалеке приближающуюся "Старшую школу Эшвилл".

– Я была под ступеньками пляжного домика, потому что ночью я не смогла быть дома, это самое безопасное место, которое я нашла, – признаюсь я дрожащим голосом, когда желчь обжигает горло, и я говорю какую-то правду.

– Ты больше никогда не будешь спать под этими ступеньками, слышишь меня? – рычит он, и мое сердце замирает, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него с открытым ртом, но он злится не на меня, он злится на ситуацию – я вижу разницу – и это единственная причина, по которой я не трясусь от страха. За рулем он засовывает руку в карман и достает ключ. – Если тебе когда-нибудь, и я имею в виду, когда-нибудь, понадобится куда-нибудь пойти, ты откроешь гребаную дверь пляжного домика и заберешься в эту кровать, хорошо?

Я продолжаю удивленно смотреть на него, когда он осторожно кладет ключ мне на колени, чтобы снова сосредоточиться на дороге, но я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать.

Это впервые – впервые, на что я не знаю, как реагировать.

– Снаружи небезопасно, Бетани. Ни капельки. Но эта комната может стать твоим безопасным убежищем. Я не буду задавать вопросов, я даже слова не скажу, если ты этого не хочешь, просто воспользуйся ключом.

Я обнаруживаю, что слегка киваю, и слезы наворачиваются на глаза, когда я позволяю текущей ситуации захлестнуть меня. Райан заезжает на школьную парковку, выбирая место сзади, чтобы можно было пройтись пешком, но это все равно лучше, чем на автобусе, и, надеюсь, новости не дойдут до моих родителей.

Паркуя машину, он смотрит в мою сторону, и я слышу вопрос в его голове почти до того, как он произносит его вслух. – Просто, пожалуйста, избавь меня от моих домыслов и скажи, кто тебя ударил?