Текст книги "Сердца небес (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Вилтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 11
Ив
Я снова просыпаюсь одна. Замерзшая. Обнаженная.
Солнечный свет проникает внутрь через открытые окна. Миллионы пылинок танцуют на его пути. В это утреннее время вид за окном становится еще более чувственным. Голубые оттенки океана стали богаче и ярче. Мягкий прибой представляет собой великолепный узор белой ряби, простирающийся далеко вдаль.
Я автоматически устремляю взгляд к двери, но теперь все это в прошлом. Она была оставлена приоткрытой, слегка покачиваясь взад-вперед от дуновения ветерка, врывающегося в открытое окно. Я знаю, что он сделал это нарочно. Это еще один пример великого противоречия, которым является Данте Сантьяго. Он может пленить меня, завладеть моими эмоциями и склонить к своему образу мыслей, но все равно хочет предложить мне частичку свободы.
Я сажусь и морщусь. Моя голова все еще болит от вчерашнего наркотика и нового конфликта, который он пробудил во мне. Кожа чувствительна от его ремня. Я пропитана мощным ароматом его, нас, ночи жесткого секса и разрушенных границ.
Мне нужен душ.
Как и вся остальная часть дома, его спальня была оформлена в минимализме. Элегантные шторы, стены цвета теплой охры. Это место гораздо больше похоже на дом, чем его прежняя резиденция.
Соскользнув с кровати, я пробираюсь по терракотовой плитке в ванную и надолго забываюсь под душем. Моя ушибленная плоть, кажется, болит меньше, когда ее касается кипяток. Я оглядываюсь в поисках туалетных принадлежностей и вижу, что все мои обычно используемые шампуни и кондиционеры выстроились в ряд рядом с его. Я смотрю на них, мои мысли лихорадочно вертятся. Он никак не мог отправить все это самолетом со вчерашнего дня.
Он ждал меня.
Пока мою голову, я думаю о мотивах, побудивших его поступить со мной так, как он поступил. Он боялся, что я буду драться с ним? Данте не ошибся бы, подумав так. Я и раньше отказывалась идти с ним, но тогда мои доводы были гораздо более запутанные…
Знакомая боль пронзает меня прямо в грудь. Я так сильно скучаю по своим родителям. Я скучаю по своему беззаботному существованию до того, как он украл меня и открыл мне глаза на этот мир. Я скучаю по плохим шуткам моего отца, по доброте и теплоте моей мамы. Скучаю по их объятиям. Мне не хватает их заверений. Мне нужно, чтобы они сказали мне, что я не совершаю худшую ошибку в своей жизни, любя этого мужчину.
Но этому никогда не бывать.
Я должна смотреть фактам в лицо. С ними больше нет никаких отношений. Однако я никогда не перестану надеяться.
Направляясь обратно в спальню, обернув большим полотенцем свое тело, а другим – мокрые волосы, я обнаруживаю ряды красивой дизайнерской одежды, ожидающей меня в шкафу. Вся она моего размера и соответствует его взыскательным вкусам – наряды сексуальные, элегантные. Белые. Если он брал на себя труд запросить мои туалетные принадлежности, то новый гардероб всегда был само собой разумеющимся.
Я выбираю простой комбинезон поверх кружевного белья. Всегда кружево. Данте никогда не позволит мне носить что-либо еще до конца моей жизни.
Выходи за меня.
О Боже.
Его предложение…
Я не могу думать об этом прямо сейчас. Все слишком запутано, особенно после того, что он сделал со мной прошлой ночью. Он может пытаться делать со мной все, что захочет, но я отказываюсь выходить замуж за человека, который использует грубую силу, чтобы подчинить меня своей воле.
Мужчину, который никак не может любить меня.
Если раньше он считал меня непокорной, то теперь перед ним совершенно другая сторона Ив Миллер.
* * *
Когда я спускаюсь вниз, его нигде не видно. Следуя за шлейфом восхитительных ароматов, я нахожу Софию на кухне, которая готовит суп.
– Что-то пахнет просто потрясающее, – говорю я ей с порога.
Она оборачивается и лучезарно улыбается мне.
– Sopa de Lentejas [1]1
суп из чечевицы
[Закрыть]. Рецепт моей матери и любимый сеньором Данте.
Хотела бы я знать вещи такого рода.
– У тебя есть время прогуляться? – спрашиваю я ее, подходя к кувшину со свежевыжатым апельсиновым соком на стойке. Я наливаю себе стакан и делаю глоток. – Я бы с удовольствием посмотрела на пляж за домом.
– Прекрасная идея, сеньорита, – говорит она, немедленно снимая фартук и выключая плиту. София поправляет выбившиеся из пучка пряди своих темных волос и вытирает со лба капельки пота. – Но я не могу слишком долго отсутствовать. Сегодня утром сеньор первым делом принял гостя, и они ожидают обеда. Они на другом конце острова.
– И кто этот особо важная персона? – спрашиваю у нее.
– Я уверена, он скажет вам, когда увидит, – говорит она, как всегда умело уклоняясь от ответа. – Вы хорошо спали?
– С горем пополам, – бормочу я, делая еще один глоток сока.
Она ничего не говорит, но я замечаю, как краснеют ее оливкового цвета щеки.
Когда мы выходим на улицу, она кивает трем охранникам, стоящим у крыльца. Я никого из них не узнаю. Большая часть армии Данте была уничтожена в прошлом году, так что это, должно быть, кто-то из его новобранцев.
– Сюда, сеньорита, – говорит она, ведя меня по утоптанной песчаной тропинке, которая отклоняется от главной подъездной дорожки. – Здесь недалеко, но некоторые повороты крутые.
Я стою на вершине и заставляю себя заглянуть через деревянные перила. Я плохо переношу высоту, и мой желудок сразу же, кажется поднимается к горлу. Тропинка к пляжу была вырублена в скале, так же, как и дом. Она похожа на серую каменную змею, обвивающуюся вокруг скал.
– Ты уверена, что это безопасно?
– Вполне безопасно, – смеется она.
София никогда раньше не видела, чтобы я нервничала. Она хватает меня за руку и тянет за собой.
– Когда Данте привез тебя сюда? – спрашиваю я.
– Четыре месяца назад. После того, как вы вернулись в Америку, я на некоторое время уехала домой, в Колумбию. Сеньор Данте связался со мной вскоре после того, как купил остров. Он внес несколько изменений в систему безопасности, но большая ее часть не изменилась по сравнению с предыдущими владельцами.
– Слава богу, хоть у кого-то был дизайнер интерьера, – ухмыляюсь я, снова насмехаясь над полным отсутствием интереса Данте к подобным вещам.
София хихикает.
– У бывшей хозяйки дома был хороший вкус, верно?
– Худшим был дом Данте в Майами. Там были кровать, диван, его бурбон и больше ничего… О София, я так скучала по разговорам с тобой!
Это правда. Я чувствую, как с каждым шагом мое сердце освобождается от бремени.
– Я тоже по вам скучала, – говорит она, притягивая меня для еще одного объятия. – Что касается его дома в Майами, я не знала. Я никогда не была в Америке.
– Обещай, что приедешь навестить меня, – говорю я, внезапно чувствуя возбуждение. – Мы могли бы взять напрокат машину и отправиться в путешествие по Флориде.
Она улыбается мне, но это та улыбка, в которой больше мягкого снисхождения, чем общего энтузиазма. София, возможно, посетит Америку в будущем, но не для того, чтобы повидаться со мной. Теперь этот остров – мой дом. Мне больше не позволят покинуть Данте, если только этого не потребует его бизнес. Даже тогда за нами будут охотиться восемь тысяч телохранителей и целый отдел агентов ФБР.
ФБР…
Неохотно мои мысли переключаются на детектива Питерса. Интересно, он сходит с ума, пытаясь найти меня? Его ресурсы перегружены? Держу пари, он чувствует эти средства оправданными… Он знал, что Данте был там в ту ночь. Он поймет, что мы ушли вместе. Похитив меня таким образом, Данте пошел дальше и доказал правильность всех теорий детектива.
Так вот почему они с Джозепом обсуждали его в самолете? Уже выдан ордер на мой арест?
Моя прежняя жизнь – это песчаная скульптура, которая медленно разрушается приливами и отливами мужчины, которого я люблю. Моя карьера закончилась, погасла еще до того, как у меня появился шанс раздуть пламя моего успеха. Такие друзья, как Анна, еще какое-то время будут питать надежду и, в конце концов, пойдут дальше. У меня нет никого, кроме Данте, и именно так он все и спланировал. Он изолировал меня от всех и всего, что я люблю. Он сделал меня настолько зависимой от него, что моя собственная жизнь, мои собственные надежды и мечты становятся несущественными.
У меня нет никого. Кроме Данте.
Святое дерьмо.
– Остановитесь, сеньорита, – кричит София, увидев мое лицо. – Нет необходимости идти так быстро. Солнце светит ярко. Уже почти полдень.
Я резко останавливаюсь. Моя голова кружится, как колесо обозрения.
– Вот, выпейте немного воды, – она протягивает мне бутылку, и я делаю глоток. Мы, должно быть, уже близко к пляжу. Шум волн здесь намного громче.
Я делаю еще глоток и проглатываю свою панику. Как-нибудь я найду свой путь сквозь хаос этого дивного нового мира.
– Здесь не так много охранников, – внезапно замечаю я, оглядываясь на дом.
– Большая их часть на другой стороне острова, рядом с тренировочными лагерями и армейской базой. Так приказал сеньор Данте, – София бросает на меня еще один встревоженный взгляд. – Он хотел, чтобы вы думали об этом месте больше как о своем доме, чем о комплексе.
– В этом никогда не было никаких сомнений, не так ли? Он всегда знал, что привезет меня сюда, – я выпрямляюсь и прикрываю глаза от резкого солнечного света ладонью. Жаль, что я не купила солнцезащитные очки.
– Вы, кажется, удивлены, сеньорита? – на милом круглом личике Софии появляется замешательство. Ее непоколебимая убежденность в том, что нам с Данте суждено быть вместе, трогает что-то внутри. – Мы почти на месте, – кричит она, идя вперед к следующему повороту.
Когда я догоняю ее, моя задумчивость мгновенно рассеивается.
– О, вау, – выдыхаю я, любуясь красотой маленького пляжа. Чистый белый песок, слабый прибой, окруженный раскачивающимися пальмами… Это частный кусочек рая.
– Пойдем, – говорит она, с вызовом улыбаясь мне и скидывая свои коричневые босоножки. – Давайте наперегонки до воды!
Невольно засмеявшись, я сбрасываю свои сандалии, чтобы присоединиться к ней, наслаждаясь ощущением мягкого песка, просачивающегося между пальцами ног, и болью в икроножных мышцах, когда морской бриз смахивает слезы с моих глаз. Мои волосы струятся за моей спиной, как простыня из темного шелка.
Мы вместе достигаем воды, задыхаясь, наши легкие горят от усилий. Я так сильно скучала по этому. Мне нравится, как я себя чувствую во время физических упражнений. Раньше я бегала трусцой каждое утро, но уже давно этого не делала, с тех пор, как встретила Данте. Приятно снова быть в гармонии со своим телом, чувствовать, как кровь течет по моим венам. Испытать настоящую радость от того, что ты живешь на этой планете после того, как стала свидетелем стольких смертей.
Следующие полчаса мы проводим в поисках тени под пальмами. Я рассказываю ей все о своей работе и жизни в Майами, и меня охватывает огромная щемящая грусть при мысли о том, что я, возможно, больше не смогу писать. Через некоторое время она бросает взгляд на свои наручные часы и испуганно ахает.
– Я должна идти, сеньорита, – говорит она, быстро поднимаясь на ноги. – Мне нужно закончить обед, да и сеньор Данте будет искать вас.
– Пусть ищет, – вздыхаю я, так сильно наслаждаясь своей свободой, чтобы потворствовать его собственничеству. – И я предлагаю тебе хоть раз позволить ему самому приготовить себе еду.
– Ага, это будет стоить больше, чем моя жизнь, сеньорита, – хихикает она. – Не все мы можем заставить его быть милым, как вы.
– София!
Если бы она только знала.
Нет ничего милого в том, что происходит в его постели.
Когда она уходит, я плюхаюсь обратно на песок. К тому времени, когда он закончил показывать мне, на что именно по его мнению похоже удовольствие, начало светать.
Солнце невыносимо палящее. На небе ни облачка. Я закрываю глаза и прислушиваюсь к тихому шуму прилива и крикам незнакомых птиц вокруг меня. Должно быть, я заснула. Когда я просыпаюсь, солнце сместилось в небе, и мои плечи неприятно затекли.
– Наслаждаешься? – раздается знакомый протяжный голос.
Я быстро сажусь. Данте стоит, прислонившись к ближайшей скале. Руки в карманах, он совершенно неподвижен, просто наблюдает за мной. Синие джинсы. Белая футболка. Оливковая кожа, блестящая на палящем солнце. И снова его черная племенная татуировка на руке резко контрастирует. Его глаза прикрыты темными очками, которые подчеркивают его изогнутые скулы. Его подбородок покрыт тенью щетины. Выглядит, как обычно, как бог.
– Что ты хочешь, Данте? – говорю я раздраженно.
– Я тебя утомил? – похоже, его это забавляет.
– О, катись к черту, – я встаю и отряхиваю прилипший песок с тыльной стороны бедер.
– Мне отправляться к нему до или после того, как мы пообедаем? – Данте указывает на плетеную корзину у своих ног, и мой желудок урчит от благодарности.
Предатель.
– Я не голодна, – вру.
– Я тебе не верю. Ты не завтракала ― я спрашивал у Софии.
– Как я и сказала, катись к черту.
– Ты все еще злишься из-за прошлой ночи?
Я краснею и поворачиваюсь лицом к океану. Мягкие волны, набегающие на пляж, гораздо менее бурные, чем энергия между нами сегодня.
– Раздевайся.
Данте мимолетно проходит мимо меня к кромке воды, на ходу снимая футболку, привлекая все мое внимание видом этих мощных мышц спины. Он останавливается в паре метров от берега, чтобы расстегнуть молнию и снять джинсы, и я наблюдаю, как он небрежно отбрасывает их в сторону. Его голая задница – самое горячее, что я когда-либо видела. Она бледнее, чем остальная часть его кожи, но не менее идеально сложена. Я уже чувствую влагу у себя между ног.
– Что ты делаешь? – говорю я громко, ненавидя себя за скрытую похоть в моем голосе. Я даю ему именно то, что он хочет.
– Управляю гребаным хором. На что похоже то, что я делаю?
– Что, если кто-то увидит?
– Это мой остров, Ив. Здесь все будет так, как я скажу, помнишь?
Клянусь, от этих слов мои ссадины заболели еще сильнее. Он прав. Он может делать здесь все, что, черт возьми, ему заблагорассудится. Данте может делать все, что, черт возьми, ему заблагорассудится, где угодно. Он не следует тем же правилам, что и остальная вселенная.
– Присоединяйся ко мне, – это больше звучит как команда, чем предложение.
– Я не умею плавать, забыл?
– Я научу тебя. Первый урок начинается прямо сейчас. У тебя есть ровно пять секунд, чтобы спуститься сюда… Исходя из предыдущих встреч, у тебя достаточно времени.
Сейчас он смеется надо мной. Он думает, что он такой неотразимый. Я наблюдаю, как он ныряет головой вперед в набегающую волну, рассекая воду со всей присущей ему элегантностью и властностью. Я знаю, о чем этот показ. Он мастер манипуляций.
Готовясь к последствиям, я разворачиваюсь и направляюсь обратно по тропинке так быстро, как только могу. Я не его игрушка. Он не может просто причинить мне боль, а потом ожидать, что я прощу его, не раздумывая, как только упадут его штаны. Я слышу, как он зовет меня по имени, но к тому времени я уже на полпути к дому.
Последние сто метров я иду с опущенной головой и напряженными плечами, ожидая, когда меня схватит тяжелая рука и стиснув, развернет назад. Но этого не происходит.
Рядом с черным «феррари» Данте припаркован джип. Джозеп стоит, прислонившись к капоту, и ждет его. Он поднимает взгляд, когда я подхожу к нему, и тень улыбки почти появляется на его губах. Он одет в джинсы и серую рубашку, черная бейсболка, низко надвинута на его светлую короткую стрижку, и такие же очки, как у Данте. Особенный наемник, говорю я себе с усмешкой.
– Данте ищет тебя, – говорит он. Никаких «привет» или «доброе утро». Я помогла спасти жизнь этому человеку, но он никогда не поблагодарит меня за это.
– Он никогда больше не найдет меня, если продолжит вести себя как последний осел.
Джозеп слегка улыбается. Улыбки Данте чертовски редкие, а Грейсона – тем более. Он снимает солнцезащитные очки и смотрит на меня своими неумолимыми голубыми глазами. Его пристальное наблюдение требует всех деталей.
– Что он натворил на этот раз?
– Он вел себя как высокомерный сукин сын. Я оставила его там поплавать в одиночестве.
– Украла его одежду, не так ли?
– Черт, – ухмыляюсь я. – И почему я об этом не подумала?
Мы пристально смотрим друг на друга, между нами воцаряется неловкое молчание.
– Что на самом деле произошло после Майами, Джозеп?
– Не мое дело говорить об этом, – огрызается он, немедленно надевая солнцезащитные очки. Я смотрю, как он обходит машину со стороны водителя и открывает дверцу.
– Тебе не кажется, что после…
Он с грохотом захлопывает дверь.
– После чего? После того, как ты позвонила по номеру и организовала лодку? Ты не приняла гребаную пулю из-за меня в прошлом году, Ив Миллер!
Я отшатываюсь назад, потрясенная его злобой.
– Прости, я не хотела…
Он чертыхается, и мое лицо краснеет от смущения. Мне никогда не следовало задавать ему этот вопрос. Чего я ожидала? Правду? Этот человек предан Данте, а не мне. Если Данте хочет хранить секреты, пусть так и остается.
Он делает шаг ко мне.
– Ив… Мне не следовало так с тобой разговаривать.
– Все в порядке, правда. Я… увидимся позже, – я возвращаюсь по своим следам, но он следует за мной тенью. Я чувствую его прикосновение к своей руке прямо перед тем, как подхожу к входной двери.
– Остановись.
– Что здесь на самом деле происходит? – говорю я, разворачиваясь обратно. – С Данте что-то не так, я это чувствую. Я знаю, ты ничего не можешь мне сказать, но… – я беспомощно замолкаю.
Он взволнованно поправляет бейсболку.
– Черт возьми, лучше бы он просто оставил тебя в Майами. Ты слишком хороша для того, к чему мы направляемся. Он это знает. Я знаю это…
О Боже. Неужели он..?
Он замечает мое ошеломленное выражение лица и смеется. Его смех великолепен, как солнечный свет, пробивающийся сквозь самую тяжелую дождевую тучу. На самый краткий миг я мельком вижу кого-то совершенно другого.
– Неудачный выбор слов, Ив. Ничего безответственного, я могу тебя заверить, – он отпускает мою руку, и резкий вдох, который я сдерживала, со свистом вырывается наружу. – Кроме того, я думаю, у тебя более чем достаточно забот, не так ли?
– Я могу сама о себе позаботиться.
– Я в этом не сомневаюсь. Ты снова и снова показывала нам, насколько ты находчива, – он отводит взгляд, и у меня складывается впечатление, что он тщательно подбирает свои следующие слова. – Ты права. Кое-что случилось. Что-то настолько хреновое, что заставляет меня усомниться… черт. Забудь об этом.
Джозеп оборачивается и возвращается к джипу.
– Подожди!
– Скажешь ему, что я вернулся на базу.
– Пожалуйста, Джозеп, – говорю я отчаянно. – Я должна знать.
– Дай ему время.
– Разве у нас есть эта роскошь?
Он делает паузу. Этот человек поклялся Данте в верности на всю жизнь. Какое-то событие в их прошлом связывает этих двух мужчин так крепко, что он не может заставить себя разорвать эту связь, чего бы оно ни стоило. Разговаривать со мной сейчас означало бы пойти против Данте, а это для него проклятие.
– Увидимся позже, – говорит он, открывая дверцу джипа, в то время как ледяные щупальца страха обвиваются вокруг моего сердца.
Я вижу беспокойство в его глазах.
Мгновение спустя он с большой скоростью уезжает по подъездной дорожке.
Глава 12
Данте
1999 год
– Посмотри на меня, Данте Сантьяго… Ты многим мне обязан.
– Я ни хрена тебе не должен.
Справа от меня раздается громкое хихиканье. Я поворачиваю голову в ту сторону, и Карлос немедленно затыкается. В девятнадцать лет я уже завоевал себе репутацию человека, который давным-давно оставил сострадание и прощение позади вместе с остальными своими детскими представлениями. Раньше я вел учет всех убитых мной людей, но сейчас цифры не имеют значения. Как только ты убиваешь первого, последующие – это череда расплывчатых имен и лиц.
– Да пошел ты, Данте!
– Иди домой, Люсия.
Теперь она начинает меня раздражать. Я впустил ее в эту комнату, потому что мне было любопытно посмотреть, достойна ли все еще моего внимания девушка, с которой я трахался столько месяцев назад.
Я ошибался.
Я указываю на свою пустую бутылку. Мне немедленно приносят новую. За столом воцаряется тишина, пока наполняется мой бокал. За пределами этих четырех стен безжалостный шум и драма ночного клуба моего брата разворачиваются своим обычным, предсказуемым образом. Бьющееся стекло, визжащие женщины, хвастающиеся мужчины… Я ненавижу это место. Я ненавижу каждый кирпич, каждую бутылку, каждую пластинку, проигрываемую на проигрывателе ди-джея. Я бы сжег все здание дотла, если бы мог.
– Данте, пожалуйста!
Я смотрю на нее, безразличный к дрожащему воплощению скорби, стоящему в дверном проеме, и делаю большой глоток текилы. Ее некогда красивое лицо искажено болью и замешательством. Ее волосы в беспорядке. Ее щеки в пятнах от потекшей туши. Я опускаю взгляд на ее губы, такие розовые и припухшие от слез, и мой член дергается. Возможно, мне следует смягчиться, только для того, чтобы позже я мог заполнить им ее прелестный ротик.
– Я знаю тебя, Данте, – внезапно шепчет она, ее голос едва слышен из-за бешеного ритма. – Я знаю, что скрывается под этой жестокой маской, которую ты носишь. Ты не можешь вечно жить во лжи.
Снова хихиканье. На этот раз я не утруждаю себя тем, чтобы заткнуть рот своим людям. Люсия только что подписала себе смертный приговор. Слишком плохо. Она была неплоха в сексе.
– Ты ошибаешься, милая, – вздыхаю я. – Здесь нет никакой лжи. Человек, которого ты видишь перед собой, – не что иное, как правда, – мой голос обманчиво спокоен, когда я поднимаюсь на ноги, но мои люди знают обратное. За столом воцаряется тишина. Кобра вот-вот нанесет удар.
Когда я делаю свой ход, он такой стремительный, такой смертоносный. У нее нет ни единого шанса. Прежде чем она успевает попросить о пощаде, я прижимаю ее к стене, держа за горло, жестоко наказывая за то, что она осмелилась так свободно говорить при мне.
Ее глаза расширяются, когда она в ужасе смотрит на меня. Тогда я вижу это. Я вижу понимание и опустошение. Сожаление. Мужчина, за которого она меня принимала, мужчина, которого она все это время принимала в своей постели и в своем сердце, был не более чем дымовой завесой.
– Зачем ты пришла сюда, Люсия? – мурлычу я, купаясь в ее панике и страхе. Ищу больше того и другого. Кем, черт возьми, она себя возомнила, врываясь сюда вот так? Говоря мне подобную чушь. Она была не более чем мимолетным увлечением. Временное отвлечение от монотонности преступлений и смертей.
– Я хочу, чтобы ты признал ее, – выдыхает она, хватаясь за мои пальцы.
Часы тикают. Она знает, что у нее мало времени. Неужели ее жалкая жизнь все еще мелькает у нее перед глазами? Был ли я, Данте Сантьяго, лучшей и худшей частью ее? Я усиливаю хватку.
– Признать кого именно? – у этой сучки есть десять секунд, если что. Карлос может избавиться от тела на обратном пути в город.
Одинокая слеза скатывается по ее щеке, образуя безупречную линию на гладкой смуглой коже. Я не смог бы порезать ее лучше.
– Твою дочь, – шепчет она, и ее лицо снова искажается.
– Лгунья, – мой голос тверд, как камень, когда я отпускаю ее и отступаю. Ее ноги подкашиваются, и задыхаясь, она сползает по грязно-серой стене.
– У тебя есть дочь, Данте. Я родила ее три месяца назад в больнице в Картахене.
– У меня нет никакой гребаной дочери, – я с отвращением отворачиваюсь от нее. – Карлос, убери ее отсюда. Воспользуйся комнатой дальше по коридору.
Карлос неохотно кивает и вытаскивает свое оружие.
Люсия отшатывается, когда видит, как я собираюсь вознаградить ее за обман.
– Зачем мне тебе врать?
– Зачем? Да потому, что ты дешевая гребаная шлюха! Тебе не следовало приходить сюда.
Я снова сажусь за стол и продолжаю пить текилу. Почему они всегда разочаровывают меня? Она не первая, кто приходит в этот клуб с одной и той же надоевшей старой историей.
– Мне не нужны твои деньги. Мне ничего от тебя не нужно! – теперь она действительно плачет. Это прискорбно. Все, что я вижу – это уродливое искажение женщины, которую я когда-то знал.
– Карлос, – вздыхаю я.
– Посмотри на нее, – внезапно кричит она, швыряя в мою сторону скомканную фотографию. – Посмотри на нее, а потом скажи мне, что она не твоя!
Фотография опускается лицевой стороной вниз рядом с моей рукой. Я не собираюсь ее переворачивать. Я смотрю на нее поверх края своего бокала, а потом улыбаюсь. Самая холодная, гребаная улыбка, которой я когда-либо кого-либо одаривал.
– Как я могла когда-либо любить тебя? – шепчет она, съеживаясь, ее лицо стало серым, губы побелели, когда Карлос хватает ее за руку и начинает тащить из комнаты. – Я буду преследовать тебя за это. Каждое мгновение каждого дня, всю оставшуюся жизнь.
– Ты и все остальные, – бормочу я.
– Изабелла! Я назвала ее Изабеллой… в честь твоей матери!
– Прощай, Люсия, – в моем голосе звучат зловещие напевные нотки, когда я машу ей рукой, отправляя к ее судьбе.
– Изабелла! Изабелла! Изабелла! – ее крики доносятся из коридора, пока я не приказываю одному из своих людей закрыть эту чертову дверь.
Никто не произносит ни слова, пока не раздается одиночный приглушенный выстрел.
Я чувствую на себе взгляды. Они пролетают между моими людьми, как скорострельные пули. Требуется многое, чтобы шокировать эту толпу, но сегодня вечером я преуспел. И что я получу за эту сомнительную честь? Я буду упомянут в тосте в доме моего отца. Моя жестокость будет прославлена повсюду. Я – Сантьяго. Нашему отсутствию морали нет никаких ограничений. Мы – семья дьяволов, которые правят этой гребаной страной только благодаря страху и благоговению.
Хотя, мне плевать на это.
Мне плевать на все.
С тех пор как два года назад умерла моя мать, я перестал существовать как мужчина. Остался только монстр с Богом данным лицом и талантом убивать.
Карлос возвращается в комнату, все еще убирая оружие в кобуру, и направляется прямо к бутылке текилы, стоящей рядом со мной. Я смотрю, как он наливает на три пальца, не мало разливая на стол. У него дрожат руки.
– Она молила о пощаде?
– Нет. Просто послала тебя прямиком в ад, но я решил, что мы все равно уже здесь.
От его мерзкого, визгливого смеха у меня сводит зубы.
– Заткни свой чертов рот и сядь.
Он поворачивается к пустому креслу и затем замечает фотографию у меня в руке.
– Хочешь, чтобы я разобрался с этим?
Я киваю, на этот раз делая глоток прямо из полупустой бутылки.
– Сожги ее. А потом принеси мне еще текилы.
Сегодня вечером я буду пить больше, чем нужно.
