Текст книги "Сердца небес (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Вилтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
К моему изумлению, он откидывает голову назад и смеется. Это грубый, серьезный звук, который не соответствует его внешности. На секунду, под идеальной маской я мельком вижу настоящего мужчину, и это снова пугает меня до чертиков. Сколько раз этот человек очернял свою душу, чтобы получить свои богатства? Я встречала только одного человека с таким же сочетанием в себе света и тьмы. Того самого человека, которого Андрей Петров только что явно имел в виду.
– Туше, Ив, – посмеивается он. – Приятно видеть, что вы такая же храбрая и умная, как и красивая, – мужчина смотрит на меня так, словно мы только что встретились в первый раз. – Сеньор Сантьяго – счастливчик.
При упоминании его имени я всем телом вздрагиваю, и мое шампанское разливается по всему переду коктейльного платья.
– Вот, позвольте мне.
Он достает носовой платок, который слегка пахнет мятой. Я беру его и лихорадочно вытираю темнеющее пятно. Автомобиль начинает останавливаться. Выглянув в окно, я вижу, что мы прибыли в отель «Ридженси», место проведения сегодняшней церемонии.
– Триста сорок девять миллионов долларов, – внезапно объявляет Петров.
Я резко поднимаю голову.
– Это сумма денег, которую вы сэкономили мне, когда разоблачили мистера Адамса в мошенничестве.
– Извините, я правда не понимаю…
– У меня тоже были деньги, вложенные в нью-йоркскую финансовую пирамиду, Ив. Когда вы впервые начали задавать вопросы, я немедленно отозвал свои инвестиции. Два дня спустя его пирамида обмана рухнула. Благодаря вам и сеньору Сантьяго я понес минимальные потери. За это вы всегда будете иметь мою благодарность.
Теперь я действительно была в замешательстве.
– Но как?
– Он скормил вам эту историю. Он был вашим анонимным источником. Он сам мне об этом сказал.
Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать эту ошеломляющую новость.
– Где он? – спрашиваю я, хватая Петрова за руку.
Двумя простыми словами я разрываю в клочья свою паутину лжи. Я больше не могу притворяться скромницей. Мое сердце истекает кровью без него.
Петров не моргает. Ничто не выдает его удивления тем, что за шесть минут он вытянул из меня больше правды, чем ФБР за шесть месяцев допросов. Это просто еще один пример извилистого пути, по которому меня завел Данте, еще один пример того, насколько сильно сместился мой моральный компас. Я так отчаянно жду весточку от мужчины, которого люблю, что готова довериться какому-то хитрому русскому миллиардеру, которого я никогда раньше не встречала, за крупицу информации.
– Пожалуйста, мистер Петров!
Кто теперь попрошайка?
– По правде говоря, я понятия не имею, – пожимает он плечами, мягко высвобождаясь из моей хватки. – В последний раз наши пути пересекались четыре недели назад, когда он и его команда помогали мне в одном вопросе.
Я точно знаю, что это значит. И все же слезы облегчения угрожают захлестнуть меня.
Он все еще жив. Все еще жив. Спасибо тебе, боже.
– С ним все в порядке?
– Это слово с изменяющимися границами… Это относительный термин для таких людей, как мы.
– Он когда-нибудь вернется?
Петров снова впивается в меня своим ледяным взглядом.
– Как я уже сказал, как далеко вы готовы отправиться во тьму ради него?
Я отвечаю без колебаний.
– В самую глубь и до конца.
– Именно так я и думал.
Конечно, ты так и думал.
Я откидываюсь обратно на спинку. Больше нет правил, которым нужно следовать, по крайней мере, когда дело касается Данте и меня. Петров прав. Может быть, мы просто попрошайки и лжецы, рекламирующие любовь как искупительное качество? Возможно, это единственное, что отличает нас друг от друга?
Он забирает у меня бокал с шампанским и осушает его до дна.
– Для меня было честью выразить свою благодарность лично, Ив. Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, хоть что-нибудь, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне, – у меня между пальцами оказывается черно-золотая рельефная карточка.
Я смотрю на него сверху вниз, и мое сердце наполняется надеждой.
– Вы думаете, что он…?
– Мне жаль, но нет, – Петров угадывает мою просьбу еще до того, как я заканчиваю. – Я не могу вмешиваться между тобой и им. Эта трудность выходит далеко за рамки моего влияния.
Что это должно означать?
– Если увидите его снова, скажите ему… – я замолкаю, когда меня осеняет нежеланная мысль. Неужели я лгала себе все эти месяцы? Неужели Данте устал ждать? Он ни перед кем не отчитывается. Нет никаких границ, которые могли бы удержать его от меня. Нет таких границ, которые он не пересек бы. Что-то еще мешает ему вернуться за мной?
– Доверие и верность, Ив, – бормочет он, чувствуя мое смятение. – Он за те же качества, что и я.
Моя дверь распахивается.
Разговор окончен.
Сгорая от разочарования, я выхожу на тротуар и привожу в порядок свое мокрое платье, насколько это возможно. Если держать сумочку на уровне талии, она почти полностью закрывает пятно. Благодаря Анне моя прическа и макияж тоже не стали полной катастрофой. Она помогла уложить мои длинные темные пряди в свободный пучок на затылке, и ее рука, подводившая глаза, была чертовски увереннее моей. Я так озабочена своим видом, что мне требуется секунда, чтобы понять, что Андрей Петров так и не вышел из машины.
– Я решил, что мои дела на сегодня закончены, – бодро объявляет он.
Не могу сказать, что я расстроена. Его присутствие наводит на меня страх. Я знаю таких людей, как он. Я брал интервью у многих. Их «око за око» никогда не звучит правдоподобно, и милосердие никогда не будет проявлено добровольно. Если мне когда-нибудь понадобится обратиться к нему с одолжением, цена будет высока. Слишком высока. Тем не менее, я не хочу, чтобы этот человек был моим врагом.
– Было приятно познакомиться с вами, мистер Петров, – я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Подождите.
Я чувствую, как его зеленые глаза сверлят меня, пробирая до костей.
– Задайте себе этот единственный вопрос, Ив… Можно ли когда-нибудь доверять лжецу, или грех слишком укоренился, чтобы когда-либо быть искупленным?
Я разворачиваюсь обратно. В его словах есть намеки, о которых я не хочу задумываться.
– Я верю, что люди могут измениться, мистер Петров.
– Или, может быть, их просто соблазняют на временную ремиссию? Они все еще лгут. Они просто лучше скрывают это от себя и от других.
Это жалость в его глазах?
– Я действительно не понимаю…
– Удачи, – снова прерывает он меня. – Я не могу представить себе более достойного обладателя этой награды.
– Подождите минутку! – но мои слова заглушены хлопком двери.
Мгновение спустя я наблюдаю, как его машина отъезжает от тротуара, чтобы присоединиться к потоку машин, напротив отеля «Ридженси». Опять сотня вопросов остается для меня без ответа. А теперь еще Андрей Петров пришел и добавил в эту смесь несколько новых.
Глава 3
Данте
Она выглядит восхитительно.
Такая чертовски изысканная.
Я сижу на заднем сиденье своего внедорожника, разглядывая и наслаждаясь каждым сантиметром ее тела, как человек, изголодавшийся по пище. Она не может меня видеть. Пока нет. Таким образом, я волен беспрепятственно бродить по ней взглядом, и ничто не ускользает от моего пристального внимания. Изящный изгиб ее шеи, бесконечные ноги, то, как ткань черного платья подчеркивает эти убийственные изгибы – те, которые совсем не сочетаются с грацией и невинностью девушки.
Я опускаю взгляд к ее шее и мрачно улыбаюсь. Только мы знаем значение этого ожерелья. Моя метка на ней. Заявление, что я присвоил себе все это добро.
Как я мог оставить ее одну так надолго?
Она – моя жизненная сила. Моя сущность. Она течет, как невидимая река, по моим венам. За последние шесть месяцев не было ни одного момента, когда я не пожирал бы ее взглядом издалека, отчасти благодаря тысячам фотографий, сделанных моей службой безопасности. Каждый выход, каждая минута каждого дня… Неважно, в какой богом забытой стране оказывался, я понимал намерения Ив еще до того, как она что-либо делала. Я предвидел любое ее движение и тем самым обеспечивал безопасность. В свою очередь, она была рядом со мной, в моих воспоминаниях.
Но ничто не сравнится с этим.
Не тогда, когда она стоит так мучительно близко…
Мне необходимо снова прикоснуться к ее коже, такому безупречному телу без малейшего намека на порок или несовершенство. Я до сих пор помню, как она ощущается под моими прикосновениями – теплая и соблазнительная – а ее запах? Нектар для души. Чистое головокружительное совершенство. Я был сломлен с тех пор, как мы расстались, и вынужден терпеть сущий ад.
Я мог бы добраться до нее за считанные секунды. Все, что мне нужно сделать, это пробиться сквозь металл и стекло, которые разделяют нас. Я посвящу ее в свой собственный грязный уровень и возьму прямо там, на этом тротуаре. А еще лучше, прижму ее к стене этого здания и завладею нежными губами и сладкой киской одновременно. Я буду наслаждаться первоначальным сопротивлением, упиваться этой первой вспышкой удивления и страха. Заставлю себя проникнуться ее чувствами, пока не начну ощущать, как она разваливается подо мной на части. Пока я не заставлю забыть нас обоих последние несколько месяцев и снова не сделаю ее своей.
Будто были какие-то сомнения.
Не раздумывая, я тянусь к дверной ручке. Мой ангел. Сейчас и навсегда.
Я обещал, что вернусь.
– Почему, черт возьми, Петров появляется так рано в игре?
Голос Джозепа останавливает мое намерение. Каким-то образом мне удается отвести от нее взгляд. Моя правая рука сидит впереди на водительском сиденье. Он тоже наблюдает за ней, но у него хватает ума отвести взгляд, как только он чувствует мое недовольство.
– Чертов дурак провалит всю операцию.
Он имеет в виду Петрова или меня? Лениво соображаю я.
– Русский, – бормочет он, бросая на меня взгляд в зеркало.
Он более чем осведомлен о моей привязанности к Ив Миллер. Однако в его словах есть смысл… Во что, черт возьми, играет Петров?
– Позвони ему.
Джозеп поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Мы менее чем в пяти минутах езды от…
– К черту расписание. Позвони ему. Я хочу услышать, что он хочет сказать.
Теперь мое разочарование – это ярость – ярость на себя, на Петрова, на эту миссию. На каждую чертову вещь, которая разделяет нас с Ив.
Невозмутимый, Джозеп достает свой мобильный телефон и набирает номер. Я изучаю его профиль. Коротко стриженные светлые волосы, квадратная челюсть и высокомерие. Он симпатичный ублюдок, столь же нечитаемый, сколь и преданный. Я знаю его уже почти два десятка лет, и редко видел что-то большее, чем вспышку эмоций на его лице. Он давным-давно отказался от этого дерьма. Джозеп делал это ради собственного выживания, и я тоже, пока в мою жизнь не вошла Ив Миллер.
Мне нужно разобраться с этим безумием. Мне нужно найти способ не дать логике вылететь в окно всякий раз, когда она рядом со мной. Я вернулся не за ней… пока нет. Сначала нужно сделать одну работу. Внутри находится медиа-магнат-миллиардер по имени Лука Иванов, которого Петров жаждет заполучить в свои руки. Мы убийцы, а не похитители, но мы делаем исключение для Петрова по причинам, о которых я стараюсь не слишком задумываться. Причины настолько отвратительны, что даже мне трудно их понять, а я видел много запутанного дерьма в своей жизни. Черт возьми, по большей части я был причиной этого.
Захват Иванова – это часть долгой игры, в которую мы с Петровым играем уже почти пять месяцев, и только на полпути. Мы слишком усердно работали, чтобы мой член мог сейчас все испортить. Этого мимолетного взгляда на Ив должно быть достаточно.
Да хватит уже лгать самому себе, Данте.
Простого взгляда на нее никогда не будет достаточно. Даже ее роскошное тело в моей постели не заставит моих демонов замолчать навсегда. Как только мы воссоединимся, я буду брать и брать, пока она не рассыплется под моими безжалостными требованиями и этим жалким бременем внутри меня.
Пока она не обрушится пылью под моими пальцами.
ФБР повсюду. Напротив стоит припаркованный фургон для наблюдения – замаскированный под спутник – там сидят четыре агента. Слишком плохо для них. Они – помеха, в которой мы не нуждаемся. Мы уберем их быстро и тихо.
Джозеп набрав номер, переключает мобильный на громкую связь. Звон эхом разносится по тишине автомобиля, когда я поворачиваю голову обратно, чтобы посмотреть на Ив. Она перестала возиться со своим платьем и теперь идет к месту встречи, удаляясь от меня. И снова я поражен. Вид сзади почти не уступает виду спереди. Я ловлю себя на том, что сосредотачиваюсь на нежной впадинке между ее лопатками. Представляю, как прижимаюсь губами к этому священному месту и чувствую, как она дрожит от желания. Мой член так сильно напрягается внутри брюк, что теперь я на грани того, чтобы сойти с ума, черт возьми.
– Боже мой, ты действительно пристально следишь за ней, – тишину моего внедорожника вдруг сотрясает грубый голос Петрова. – Прошло ровно шестьдесят восемь секунд с тех пор, как я отпустил ее.
– Я сказал тебе держаться от нее подальше.
Мой голос опасно спокоен. Слишком спокоен… Взрослые мужчины, как правило, обделываются, услышав его, и на то есть веская причина. Обычно за этим следует их кровавая кончина.
– Все должно идти именно так, как мы планировали, или я уйду. Еще раз обманешь меня, Петров, и между нами все кончено. Ты можешь сам навести порядок в своем беспорядке.
Петров смеется, ничуть не смущенный моей угрозой.
– Наш беспорядок? Прости меня, но мне было любопытно… и, должен добавить, отнюдь не разочарован. Она что-то особенное, не так ли? Женщина необычайной красоты и силы, хотя, боюсь, в ответ я пробудил ее собственное любопытство. Я полагаю, это довольно сложно, учитывая ее профессию. У нас в России есть слово, обозначающее такую любознательность, как у нее – почемучка. Она твоя маленькая почемучка, Данте, не так ли? Ее вопросы никогда не прекратятся. Ты готов дать ей ответы или будешь вечно держать ее в неведении? – он снова смеется, ломкий звук, который проходит сквозь меня.
– У нас, в английском, тоже есть поговорка о любопытстве, Петров… Ее любопытство я могу игнорировать. А твое ― нет.
– Будь уверен, я наказан должным образом.
Так оно и есть, черт возьми.
– Что ты ей сказал?
– Я лично поблагодарил ее за ее участие в деле Адамса. Также дал несколько дружеских советов.
– Какой совет? – требую я, переходя на русский и забирая сотовый у Джозепа. Я выключаю громкоговоритель и подношу устройство к уху, когда Джозеп бросает на меня еще один предупреждающий взгляд. Нам нужен Петров. Медиамагнат, которого мы планируем взять сегодня вечером, обладает информацией, которую может получить только Петров, по крайней мере, так он говорит. Это смелое заявление. Насколько мне известно, никто лучше нас не умеет вытягивать информацию из людей.
– Я посоветовал ей не доверять исправившимся лжецам… Никаких имен. Никаких намеков. Но я уверен, что она достаточно умна, чтобы разобраться во всем сама.
Я крепче сжимаю мобильный телефон. Возможно, мы с Петровым здесь на одной стороне, но он представляет угрозу моей хрупкой связи с Ив. Он определил мою единственную слабость. Теперь он прикидывает, как лучше использовать ее в своих интересах.
– Также я дал ей свою визитку и сказал, чтобы она звонила мне в любое время. Это было самое меньшее, что я мог сделать.
– Что ты сделал?
– Я только что получил окончательное подтверждение, что Иванов внутри, – говорит он, меняя тему, чтобы предотвратить мой неизбежный взрыв. – Да начнется игра.
– Я руковожу этим шоу, Петров. Приказы здесь отдаю я, а не ты.
Я должен извлечь у Ив эту визитку.
Для меня нет ничего важнее, чем оградить ее от правды о том, что на самом деле происходило последние несколько месяцев. Есть некоторые грехи, которые могут запятнать даже ее.
– Как пожелаешь. Хотя меня интересует один…
Я заканчиваю разговор до того, как он договорит. Петров может гадать, интересоваться сколько ему, бл*ть, захочется, до тех пор, пока его мысли будут блуждать подальше от Ив.
Джозеп обновляет магазин в своем оружии.
– Команда номер один готова. Джейкобс и Риз на месте внутри помещения. Изъятие через погрузочный отсек у кухонь в девять часов.
Я киваю. Все на месте, как мы и планировали. Мои люди усердно тренировались для этого. Мы живем и дышим деталями уже более двух недель. Я снова смотрю в сторону Ив, но она ушла.
Церемония уже началась.
Все расставлены по своим местам.
Секунды тикают.
– Время.
Я выхожу из машины и жду, пока Джозеп присоединится ко мне на тротуаре. Чувствую себя раздраженным. Рассеянным. Смотрю то в одну, то в другую сторону. Это на меня не похоже… Я машина, без колебаний, без сомнений. Сотни раз я сталкивался с подобными ситуациями, но у меня на работе никогда раньше не было такого отвлекающего фактора, как она.
Она будет рядом. Слишком близко.
Хватит ли мне силы отказать искушению?
У меня нет другого выхода.
Но в последнюю минуту ловлю себя на том, что возвращаюсь в машину и достаю из сумки маленький флакон десфлурана. Это мощная анестезия. Это сто тысяч рисков.
– Мы затыкаем Иванову рот, а не вырубаем его, – многозначительно говорит Джозеп, наблюдая, как я засовываю пузырек в боковой карман своего черного пиджака.
– Непредвиденные обстоятельства, – вру я.
Его пристальный взгляд кричит мне «чушь собачья». Он понял, в чем дело, как только идеальная маленькая попка Ив появилась в поле зрения. Я буду использовать его только тогда, когда логика и разум возьмут верх, что, черт возьми, вполне возможно в виду того, как я себя прямо сейчас чувствую. Если я сделаю это, я пойду против своих собственных правил. С другой стороны, я порвал с ними в тот момент, когда она вошла в мою жизнь.
Ох, Ив, mi alma. Ты понятия не имеешь, что ты со мной делаешь.
Мы молча движемся к задней части грузовика ФБР, но мои мысли все еще направлены в ее сторону, как корабль, поворачивающийся против течения.
И снова моя одержимость Ив Миллер имеет склонность широко раскрывать мой темный и извращенный мир.
Глава 4
Ив
Мой редактор Роб набрасывается на меня, как только я проскальзываю в бальный зал. Похоже, он оставил свое хорошее настроение в гардеробе со всеми этими искусственными мехами. Либо так, либо оно было выжато его смокингом. Телосложение Роба не идеально, но я люблю его до смерти. Он всегда прикрывает мою спину.
– Не лучшее время, Миллер, – бормочет он, беря меня за руку и ведя в логово львов. – Почему так поздно? Где, черт возьми, ты была?
Я слышу напряжение в его голосе, и на то есть веские причины. Свет потускнел. Церемония уже началась. Я смотрю вверх, когда он ведет меня вглубь комнаты. Каплевидные кристаллы в люстрах продолжают улавливать остатки от вантовой фермы над сценой. Они похожи на мерцающие звезды в море теней.
– Ну? – шипит он. – Какое у тебя оправдание?
– Не могла поймать такси, – быстро вру я.
– Тогда не следовало отменять твою машину.
– Хотела бы, должна была, могла бы.
Он неохотно улыбается мне.
– От этого рта одни неприятности, Миллер.
– Хорошая новость, я могу написать пару строк.
Я наблюдаю, как его плечи начинают трястись от беспомощного смеха.
– Ладно, ты прав, отказ от машины был глупым поступком.
Нет смысла спорить с ним о ситуации с машиной. Роб – хороший парень без предвзятого мнения, но он никогда не поверит, что мой оригинальный автомобиль был отменен и заменен службой доставки от российского миллиардера.
– Наш столик прямо возле сцены, – говорит он мне. – Любой подумает, что ты важная персона или что-то в этом роде.
Мы все ближе подходим к сцене. Единственный луч белого света освещает высокого мужчину, стоящего за стеклянной кафедрой. Он обращается к аудитории, но я не слышу слов. Мой мозг все еще находится в беспорядке после моей встречи с Петровым.
– Твое место здесь.
Я следую за Робом через еще одну долину накрахмаленных льняных скатертей, с белыми и розовыми цветами, вырывающимися словно извержение вулканов из ваз на длинных ножках. Аромат, который они источают, приторный и подавляющий, и он плохо сочетается со всеми этими надушенными людьми вокруг меня.
Встав на пустое место, я улыбаюсь своим коллегам. Как и я, они отказались от своей повседневной униформы из джинсов с кроссовками в пользу дизайнерских шелков. Как и люстры, их бриллианты переливаются на свету, когда они наклоняются, чтобы пошептаться друг с другом.
– Унять волнение, – Роб с грохотом ставит передо мной большой бокал красного. – Я так рад, что ты снова начала пить.
– Читаешь мысли, – улыбаюсь я, делая большой глоток, когда он садится рядом со мной. Вино освежающее и опасно для питья. Лучшее что оно делает – это заглушает голоса Петрова и детектива Питерса в моей голове. Я больше не хочу думать о них сегодня вечером.
Делаю еще один глоток, смакуя насыщенный вкус кларета на языке. Человек на сцене все еще говорит, поэтому я стараюсь сосредоточиться на его словах. На гигантском экране позади него начинается видео, перечисляющее некоторые из самых громких газетных статей этого года. Раздаются бурные аплодисменты, когда появляется моя история о Джеффри Адамсе.
Смутившись, я ставлю бокал с вином и начинаю возиться с карточкой стоящей рядом с десертной вилкой. Я смотрю на серебряные буквы, которыми выведено мое имя, со странным чувством отрешенности. Кто такая Ив Миллер? Репортер? Дочь?
Убийца?
Выбитая из колеи, я переворачиваю карточку. И тогда вижу это.
Эта надпись.
Из черных чернил.
Одно слово, брошенное на произвол судьбы в океане смысла.
Всегда.
Шокированная, я одергиваю руку.
– Осторожно, – говорит Роб, хватая мой бокал вина, прежде чем мое черное платье промокнет во второй раз за вечер. Хотя я его почти не слышу. Я слишком занята, прожигая это место на части взглядом.
Он здесь.
Я могу чувствовать его.
Это знание подобно переключателю для моих чувств. Я сразу же осознаю его темноту и опасность, ту мощную ауру, которая всегда объявляет о его присутствии. Все мое тело начинает трястись, когда это необъяснимое притяжение между нами начинает овладевать мной. Мои мысли поглощены яростным желанием снова попробовать его на вкус.
– Ты в порядке? – шепчет Роб, выглядя напуганным.
Я киваю и улыбаюсь, изо всех сил стараясь подавить желание смеяться, кричать и полностью потерять контроль, а затем мой взгляд падает на знакомого мужчину, сидящего через пару столиков от меня.
Детектив Питерс.
Дерьмо.
Мой восторг улетучивается.
Он смотрит прямо на меня. Нет, дело не только в этом – он смотрит так пристально, что мое лицо загорается. Он знает, что что-то происходит. Я вижу это по языку его тела. Верхняя часть его тела повернута в мою сторону, плечи опущены и напряжены, как у тигра, готового к прыжку.
Что, черт возьми, он здесь делает?
Внезапно мне становится страшно. Он не такой, как другие. Если он узнает, что Данте вернулся в Америку, он не успокоится, пока мужчина, которого я люблю, не окажется в наручниках или еще хуже.
– Ив, ты ведешь себя странно. Что за безумный взгляд?
Каким-то образом я перевожу от него взгляд. Роб смотрит на меня, как на сумасшедшую.
– Что? Я? Извини… мне показалось, я увидела кое-кого знакомого, – я снова метнула взгляд в сторону детектива Питерса, и Роб повернул голову, чтобы посмотреть, кто привлек мое внимание.
– Твой друг? Симпатичный парень.
– Не в моем вкусе, – бормочу я.
Сидящая по другую сторону от него, жена Роба протягивает руку и игриво шлепает его по руке.
– О, ради всего святого, Роберт, оставь бедную девочку в покое! Теперь она здесь, так что перестань суетиться. Позволь ей расслабиться и насладиться вечером.
Заработав упрек, Роб откидывается на спинку стула и скрещивает руки на своей широкой груди, когда к нашему столу подают первое блюдо.
– Любой бы подумал, что ты нервничаешь, Миллер, – говорит он, не в силах удержаться от последнего замечания.
Так и есть. Я очень нервничаю. Просто не по тем причинам, о которых он думает. Я смотрю в свою тарелку и замираю. Обжаренные гребешки со сливочным маслом и шалфеем.
Что за..?
Это слишком большое совпадение. Это такое же блюдо, которым Данте угощал меня в своем поместье в прошлом году. Я краснею, когда вспоминаю, чем закончилась та ночь. Что я позволила ему сделать со мной… Как я умоляла его о большем.
Поток жидкого тепла оседает глубоко внутри меня. Сначала это приглушенный, скорее легкий ритм, но чем больше я думаю о нем, тем труднее его игнорировать. Когда он рядом, всегда так. Зов сирены. Мое тело молит о его прикосновениях.
На Земле нет места, где бы ты могла спрятаться от меня, Ив.
Я знаю, он играет со мной. Он ожидает когда я взорвусь от желания под его мучительным взглядом.
Смотрит.
Ожидает.
Жар снова приливает к моим щекам. Ожидает ли он акта неповиновения, чтобы соответствовать этой опасной игре? Я знаю, как бы ему это понравилось. Вызов разливается по моим венам.
Игнорируя детектива Питерса, я разрезаю один из своих гребешков пополам и подношу первую порцию ко рту. Я закрываю глаза и соблазнительно откидываю голову, разыгрывая собственную восхитительную прелюдию. Я быстро сглатываю и открыв рот, провожу языком по нижней губе, одновременно гладя его ожерелье, вплотную прижимающееся к моему горлу. Сейчас я его проверяю. Если его тело все еще горит для меня, он не сможет продержаться. Он будет вынужден выйти из тени еще до того, как закончится ночь.
Что насчет детектива Питерса?
Я в смятении распахиваю глаза. Я не хочу, чтобы Данте раскрыл себя, не с этим человеком из ФБР в комнате и бесчисленным множеством других снаружи.
Раздается еще один взрыв вежливых аплодисментов, когда вручается следующая награда. Роб начинает ерзать на своем стуле и тянется за еще одним бокалом вина.
– Чуть бодрее, Миллер. Ты следующая.
Я?
Все, что я вижу – это слово. Всегда. Все, что я могу ощутить – это чистая паника. Несмотря на это, я впервые за несколько месяцев чувствую себя живой. Как будто кто-то снова включил выключатель внутри меня. Все мое тело переполнено энергией. Еще раз, эта дилогия правильного и неправильного сильно путается у меня в голове.
– И победителем престижной журналистской премии «Серебряная звезда» становится… Ив Миллер за ее разоблачение бизнесмена Джеффри Адамса.
Вся комната взрывается вокруг меня. Сотни безликих людей приветствуют меня, хлопают в ладоши и дарят мне самую бурную реакцию за вечер.
В оцепенении я поднимаюсь на ноги, временно ослепленная, когда обжигающий белый жар прожектора освещает меня. Я чувствую руку на своей руке, а затем Роб заключает меня в медвежьи объятия. Его борода царапает мою щеку, но ощущение, кажется, собрало меня.
– Никогда не сомневался, – бормочет он сдавленным голосом. Следующее, что я помню, он подталкивает меня к сцене.
Каким-то образом я поднимаюсь по ступенькам, не выставляя себя еще большей дурой. Здесь, наверху, освещение гораздо хуже. Я больше не могу различать отдельные лица. Трудно определить что-либо, кроме размытого силуэта и цвета, но по какой-то причине я все еще вижу его.
Детектив Питерс.
Он стоит прямо передо мной. Моя победа заставила его подняться на ноги вместе со всеми остальными, но он единственный, кто не хлопает. Его взгляд ледяной и немигающий. Я чувствую, что увядаю в центре внимания его собственного циничного замысла.
Мужчина на сцене сует мне в руки какой-то предмет, и я стараюсь не вздрагивать. Что бы это ни было, оно кажется гладким и тяжелым под моими кончиками пальцев. И холодное. Такое холодное.
Дрожа, я поворачиваюсь лицом к своей аудитории. Аплодисменты начинают стихать. Тишина, которая следует за этим, простирается, как вид со стартовой линии марафона. Шок и ужас лишили меня дара речи. Мой рот не открывается. Я не могу вспомнить слов, простых предложений…
Спасибо.
– Спасибо!
Это слово слетает с моих губ с блаженным облегчением.
Еще больше тишины.
– Я просто хотела бы сказать…
В дальнем конце зала официант роняет бокал и я теряю ход своих мыслей. Я остаюсь в отчаянии смотреть на битком набитый бальный зал. Я вижу, как детектив Питерс поднимает руку к голове, и я замечаю блеск наушника там. Он бросает в мою сторону последний взгляд и теперь проталкивается сквозь толпу, чтобы добраться до боковой двери.
Словно тигр, почуявший запах.
Ужас, который я испытываю в этот момент, крадет у меня все до последней связной мысли. Каким-то образом мне удается выболтать больше благодаря Робу и газете, а затем я оглядываюсь в поисках пути к отступлению. Красивая женщина в кораллово-розовом платье выходит вперед и ведет меня к зияющему черному крылу сбоку от сцены. От чувства разочарования своей неэлегантной вступительной речью, шквал аплодисментов, который следует за мной, кажется гораздо более приглушенный, чем раньше.
Женщина ведет меня в элегантный бирюзовый коридор, идущий параллельно бальному залу.
– Хотите, я провожу вас обратно на ваше место? – она с любопытством и немного настороженно наблюдает за мной. Я снова метаю взгляд повсюду. Сегодня вечером я веду себя как непредсказуемое животное. – Это не проблема, – добавляет она, деликатно шмыгая носом. – Боковая дверь вон там.
– Да? – я прослеживаю за ее взглядом. – Знаете, что… думаю, сначала мне нужно подышать свежим воздухом.
– Поступайте как знаете, – она поворачивается, чтобы уйти, и тут замечает награду в моей руке. – Кстати, поздравляю.
– О, спасибо.
По правде говоря, моя победа – это не то, о чем я сейчас думаю.
Как только она уходит, я быстро иду к двойным дверям в конце коридора и прочь из бального зала.
Я должна найти Данте. Я должна найти Данте. Я должна найти…. ох.
Я оказываюсь в вестибюле отеля, временно отвлеченная всем этим странным архаичным декором. Полы из белого мрамора, произведения искусства в позолоченных рамах, еще больше хрустальных люстр, свисающих с потолка.… Это настоящее столкновение эффектности и безвкусицы.
Здесь нет Данте.
Здесь нет никого.
Я иду, восстанавливая в памяти события, а затем останавливаюсь, когда мою кожу начинает неприятно покалывать. Что-то не так. Здесь слишком тихо… Во время шикарных приемов в отелях никогда просто так не бывает таких забытых мест, даже в это время ночи.
С колотящимся сердцем я подхожу к стойке регистрации. Еще один слабый гул аплодисментов доносится из бального зала, когда телефон передо мной начинает звонить. Я протягиваю руку, чтобы заставить его замолчать, но он останавливается прежде, чем я успеваю поднять его. Сбитая с толку, я бросаю взгляд поверх стола и тут вижу его.
Мертвый.
Вскрикнув от ужаса, я отшатываюсь назад, моя награда выскальзывает у меня из пальцев. Она разбивается на миллион осколков, как только ударяется о твердый мрамор, разбрасывая осколки стекла и мусор во все стороны.
Каким-то образом я заставляю себя снова посмотреть на него. Наполовину привалившись к стене, его элегантная бордовая гостиничная униформа помята и в пятнах, глаза остекленели и расфокусированы, а кровавая рана от пули уродует центр его лба.
