Текст книги "Сердца небес (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Вилтчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Детектив Питерс дал мне вашу визитную карточку, – говорю я, засовывая руку в карман и бросая ее поверх жалких фотографий. – Он один из ваших? В наши дни, кажется, все готовы продать свою душу за хорошую цену.

Все, что я думала о своем отце, было ложью. Он не был маяком респектабельности. Он был наихудшим преступником – мошенником, выдававшим себя за хорошего, порядочного человека. По крайней мере, Данте не прячется от того, кто он есть. За его непримиримой жаждой крови стоит законность.

– Питерс – один из моих людей, но не в том смысле, в каком вы могли бы подумать, – он поднимает взгляд, когда кто-то подходит сзади. – Ах, наконец-то. Ты опоздал.

– Задержался в офисе, – растягивает слова знакомый голос. – Я же говорил вам, что мы очень скоро встретимся снова, мисс Миллер.

Я с леденящим кровь ужасом наблюдаю, как в поле зрения с важным видом появляется детектив Питерс, галстук приспущен, руки в карманах. Он стоит там, ухмыляясь мне сверху вниз во всей своей привлекательной, двуличной красе. Внезапно я понимаю, почему его глаза кажутся такими знакомыми. Вблизи это сходство ни с чем не спутаешь.

– Я-я не понимаю…

– Я полагаю, вы двое уже знаете друг друга, – говорит Петров с удивлением в голосе.

Я поднимаюсь на ноги. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери так быстро, как только смогу.

– Я чувствую себя не очень хорошо. Я думаю, мне нужно…

– Сядьте, Ив. Он не тот, кто вы думаете… Питерс – мой сын.

– Ваш сын?

– Незаконнорожденный сын, – любезно поправляет детектив Питерс, занимая место рядом с Петровым, – но мой отец верит в святость всей семьи. Ну, за исключением моего дяди.

Я снова сажусь, пока у меня не подкосились ноги.

– Но вы подвергали меня перекрестному допросу в течение нескольких часов! Вы ненавидите Данте Сантьяго. Вы ненавидите меня.

– Разве? – он наклоняется вперед и наливает себе водки в мою оставшуюся рюмку. – В следующий раз, когда увидите Данте, спросите его, как ему удалось так легко сбежать с церемонии награждения.

– Доверие и лояльность, – встревает Петров. – Вы были чужаком для нас. Нам нужно было проверить вашу стойкость. Мы хотели посмотреть, сломаетесь ли вы под давлением. Роман – довольно опытный следователь ФБР, и я рад сообщить, что вы прошли испытание с честью. Вы ни разу не предали Данте.

«Нет, но он предал меня».

– Это он вас попросил сделать? – мой голос дрожит.

– Он понятия не имеет ни о чем из этого.

– Кто-нибудь, пожалуйста, может сказать мне, что, черт возьми, происходит?

Петров не может удержаться от смеха при виде выражения моего лица. Я чувствую себя так, словно встаю на сторону Джокера или какого-то другого заклятого врага.

– Мне было любопытно узнать о вас… любопытно узнать о красавице, которая может вскружить голову одному из самых страшных мужчин в преступном мире; любопытно узнать о женщине, которая казнила Эмилио Сантьяго ради мужчины, которого она любит. Я должен был знать, справитесь ли вы и с этой задачей.

– Какой задачей? – говорю я быстро. У меня голова идет кругом от переизбытка информации. Почему, черт возьми, детектив Питерс, или Роман, или как там его зовут, не забирает меня в тюрьму?

– Я так понимаю, Данте не вернулся с вами в США? – говорит он, игнорируя мой вопрос.

Я качаю головой, не в силах больше скрывать правду.

– Когда он узнал о моем отце, он вышвырнул меня со своего острова.

– Понятно, тогда правила игры меняются быстрее, чем мы ожидали, – сейчас он выглядит смертельно серьезным. – Вы спросили, была ли эта операция личной? Это личное для всех нас: для меня, Романа, Данте… Вы знали, что у него была дочь?

– Изабелла, – печально киваю я. – Она была убита его братом.

Петров морщится.

– Боюсь, это чрезмерное упрощение фактов. Когда Данте вернулся в Колумбию, чтобы похоронить ее тело, он узнал несколько тревожных истин о ее последних днях.

Я знаю, что будет дальше.

Каким-то образом я всегда знаю.

– Его отец продал ее той же группе торговцев людьми, на которую мы нацелились.

«Нет».

Я издаю крик ужаса.

– Вскоре после этого наши пути мести пересеклись, – продолжает Петров. – Последние пять месяцев мы объединяли наши ресурсы, чтобы уничтожить это зло.

– Сколько ей было лет, когда это случилось? – я едва могу дышать от боли, которую испытываю к нему. Моему сломленному дьяволу.

«Почему ты не сказал мне?»

– Четыре.

– О Господи, – от отвращения прижимаю руки ко рту.

– Я уверен, что теперь вы можете оценить силу его реакции. Должно быть, это был настоящий шок.

Как сильно, должно быть, страдает Данте?

Тогда я точно знаю, что никогда больше не буду его ангелом. Он никогда не сможет забыть то, что сделал мой отец.

– Ив. Нам нужна ваша помощь, – Петров пристально смотрит на меня. – Данте перестал выходить на связь, и следующий этап нашей операции начался быстрее, чем мы предполагали. Он слишком долго медлил и держал вас в тени. Лично я считаю, что вы – самое ценное, что у него есть.

– Вы можете помочь нам разоблачить эту банду торговцев людьми, – добавляет Роман. – Вы умная. Думаете на ходу. За последний год вы проявили удивительную стойкость.

– Это та часть, где вы вербуете меня в ЦРУ? – дрожащим голосом произношу я.

Роман смеется.

– К черту ЦРУ. Я бы хотел, чтобы вы были со мной в ФБР в любой день недели.

– Но я всего лишь репортер. Что вы хотите, чтобы я сделала, написала статью?

– Мы хотим, чтобы вы работали под прикрытием.

– Под прикрытием?

– Каждые двенадцать месяцев мой брат устраивает частную встречу для своих самых богатых и эксклюзивных клиентов, – говорит Петров, морщась. – Моя разведка недавно узнала дату и место проведения мероприятия в этом году. Нам нужно, чтобы вы внедрились в него.

– Почему я? – задыхаюсь. – Почему бы не ворваться туда и не убить всех? Это то, чем вы, люди, занимаетесь, не так ли?

– Там будет многочисленная охрана, – вздыхает Роман. – Это хорошо охраняемая крепость. К тому времени, как люди моего отца уничтожат первую сотню, тревога уже будет поднята. Мы не можем рисковать тем, что их личности ускользнут от нас. По той же причине мы не можем взорвать наши бомбы.

– Ликвидируем одну преступную организацию, и другая всплывет на поверхность и заменит ее, – зловеще говорит Петров. – С именами, которые вы нам предоставите, мы сможем копнуть глубже. Обнажим и, так сказать, уничтожим корни. Я нехороший человек, Ив, но обещаю выделить значительные деньги и ресурсы, чтобы нанести непоправимый вред бизнесу торговли людьми.

– Это очень благородно с вашей стороны, мистер Петров, но…

– На мероприятии будут присутствовать представители высшего общества – политики, бизнес-лидеры, даже члены королевской семьи. Это наш лучший шанс точно узнать, кто в этом замешан и насколько глубоко просачивается яд.

Повисает тишина.

– Что мне нужно будет сделать?

Я не могу поверить, что даже рассматриваю эту идею.

– Мы оденем вас как одну из девушек и тайком проведем внутрь.

– Хотите сказать, что там будут девушки, ставшие жертвами торговли людьми? – не могу скрыть своего отвращения.

– Лучший товар для лучших клиентов, – хмуро говорит Роман.

– Не дети? – шепчу я.

– Насколько нам известно, нет. Такие аппетиты удовлетворяются в более уединенных местах. Мы оснастим вас миниатюрными камерами наблюдения. Все, что вам нужно будет сделать, это один раз пройтись, а затем уйти.

– Я не занимаюсь проституцией, – говорю я, отчаянно качая головой.

– Никто не просит вас снимать ни одного предмета одежды. Я бы никогда не попросил вас об этом. Нам просто нужен инсайдер.

– Почему ФБР не организует проверку по этому поводу? – кричу я, набрасываясь на Романа. – Почему вам нужно, чтобы я делала за вас всю грязную работу?

– Это и для нас личное, помните? – огрызается Петров, отвечая от своего имени. – Наши методы мести не соответствуют правилам судебной системы этой страны.

– Моя сестра-близнец, – резко заявляет Роман. – Когда мой отец узнал о стороннем бизнесе Севастьяна, он вычеркнул его из семьи. В отместку мой дядя забрал Наташу и продал ее своим клиентам. Они нашли ее изуродованное тело в реке за пределами Солт-Лейк-Сити через неделю после того, как Данте узнал правду о своей дочери.

Я бросаю взгляд на Петрова. Впервые с тех пор, как вошла в этот номер, он выглядит взволнованным. На этих ледяных белых скулах появился легкий румянец. Думаю, у всех мужчин есть слабости, независимо от того, насколько они богаты или могущественны.

– Я сожалею о вашей потере, – мягко говорю ему.

– Нам не нужно ваше сострадание. Нам нужны ваша изобретательность и мужество.

Я быстро сглатываю.

– Севастьян тоже там будет?

– Мы не знаем, – честно говорит Роман. – Возможно, он решит не высовываться после событий прошлой недели. В Румынии у него с Данте была перестрелка.

Правда?

Я ненавижу то, что знаю так мало о жизни Данте.

Я ненавижу то, что это никогда не изменится.

– Я все еще не понимаю вашей роли во всем этом, – говорю я Роману. – В чем заключается ваша преданность? Вы с ФБР или с вашим отцом?

– Мы с вами такие уникальные существа, – бормочет он, отстегивая от пояса свой значок ФБР и бросая его на стол. Он с грохотом приземляется, гребень золотого орла переливается в свете люстр над головой. – Мы разделяем страстное желание избавить этот мир от преступности, но в то же время наша нравственность постоянно подвергается испытанию любовью. Вы убивали во имя Данте Сантьяго. Я убиваю во имя своей сестры.

– Верность, храбрость, честность, – размышляю я, глядя на значок и перечисляя девиз ФБР. – Но мы ведь не одинаковые, не так ли? Не в глубине души. Вы сами выбираете сторону, как и когда вам это подходит. Человек, которого я убила, был убийцей. Ваш был невинен. Служащий отеля в ночь церемонии? – подсказываю, когда он выглядит смущенным. – Где храбрость и честность в том, чтобы стрелять в безоружного человека?

Я не хотела звучать такой придирчивой. Бог свидетель, я последний человек, которому следовало бы выносить суждение, но я ничего не могу с собой поделать.

– Работник отеля был информатором моего брата, – быстро объясняет Петров. – Он был человеком, непосредственно ответственным за транспортировку Наташи в Юту. Это было случайное убийство, из-за которого мы решили не беспокоить Данте в то время. Главной мишенью в ту ночь был Лука Иванов.

Он поднимается на ноги и разглаживает складки на брюках. Петров намного ниже ростом, чем я ожидала, но то, чего ему не хватает в росте, он компенсирует аурой. Властный, напористый, непреклонный… У них с Данте не могут быть простые отношения. Они слишком похожи.

– Итак, я спрашиваю еще раз, Ив… Вы поможете нам? Поможете ли вы гарантировать, что ни одной женщине или ребенку больше никогда не придется страдать от преступлений моего брата?

Меня так и подмывает накричать на него за этот «эмоциональный шантаж». Потом я вспоминаю маленькую девочку на фотографии, которую нашла в бункере Данте в прошлом году. Маленькая девочка, которая была слишком мала, чтобы ее забрали из семьи и бросили в гущу такого разврата.

И мой отец, возможно, помог этому.

Внезапно я понимаю, что сделаю все возможное, чтобы загладить свою вину за то, что он сделал. Я отправлюсь в ад, если понадобится. Я многим обязана Данте.

– Хорошо, – шепчу я, принимая решение до того, как мой разум поспевает за моим ртом. – Но сначала у меня есть просьба…

Глава 24

Ив

Было уже пять утра, когда Виктор доставил меня обратно в мою квартиру. За всю дорогу он не сказал мне ни единого слова, но я ему очень признательна за его напряженное молчание. У меня такое чувство, что я ему не нравлюсь. Это чувство абсолютно взаимно.

В голове у меня вихрь мыслей, когда я вхожу и бросаю ключи обратно на блюдце. Заперев дверь, я прислоняюсь к прохладному дереву, закрываю глаза и позволяю темноте просачиваться под кожу. Данте обещал мне честность, скрывая при этом самый большой секрет из всех. Почему он не рассказал мне о своей дочери? Почему не мог впустить меня? Волны моего океана угрожают снова утащить меня на дно.

Анны все еще нет. Либо ей повезло в клубе, где она работает, либо проводит ночь с другом.

Я приветствую одиночество.

Больше не способна вести светскую беседу. Петров и Роман ознакомили меня с приблизительным планом того, чего они ожидали с точки зрения безопасности и настройки, но упустили технические детали и приспособления. У меня есть одна неделя, чтобы во всем разобраться. Мероприятие запланировано на следующую субботу где-то в эксклюзивном районе Майами-Бич Бэл-Харбор. Я ненавижу это место, хотя никогда его в глаза не видела. Это особняк для привилегированных, логово беззакония для развращенных. Адская дыра для уязвимых.

Знакомый голос успокаивает, но это была долгая ночь, и синапсы в клетках Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, углубляя вдохи и удлиняя выдохи, пытаясь выхватить элемент порядка из хаоса. Ищу подтверждения безумию, на которое я только что согласилась.

Это самое легкое.

Я делаю это ради него.

Внезапно мое дыхание становится более глубоким и затрудненным. У меня кровь стынет в жилах. Мурашки страха начинают покалывать мою кожу. Кто-то еще находится со мной в моей квартире…

– Не кричи, – говорит усталый голос, но я все равно кричу. срабатывают недостаточно быстро. – Ив, я умоляю тебя…

– Джозеп?

Я включаю свет и тут же вздрагиваю. Заместитель Данте сидит, сгорбившись, за моей барной стойкой для завтрака. Его тело изогнуто под забавным углом, а кожа под загаром болезненно-пепельного цвета. Перед ним на поверхности лежит заряженный пистолет.

– Что ты здесь делаешь? – я ахаю, подходя прямо к нему. – Почему ты не с Данте?

– У нас возникли разногласия, – он выпрямляется, чтобы поприветствовать меня, и я наблюдаю, как его красивое лицо искажается от боли. Опускаю взгляд на его футболку и только тогда вижу кровь – большое малиновое пятно, растекающееся по центру его серой футболки.

– О боже, ты ранен. Вот, давай я тебе помогу, – беру чистое кухонное полотенце сбоку, подставляю его под струю холодной воды и протягиваю ему.

– Спасибо, – шипит он.

Он приподнимает футболку, чтобы прижать полотенце к коже, и я вижу рваную пятнадцатисантиметровую рану, пересекающую по диагонали его живот.

– Черт, Джозеп, выглядит действительно плохо. Я думаю, тебе нужно наложить швы.

– Собираешься отвезти меня в больницу? – огрызается он, свирепо глядя на меня. Мы оба знаем, что он, как и Данте, разыскиваемый человек.

– Ну, я не собираюсь позволять, чтобы в моей квартире нашли еще один труп, – сердито отвечаю, вытаскивая его старый мобильный телефон, чтобы набрать номер Петрова, а затем колеблюсь. – Пожалуйста, не говори мне, что Данте сделал это с тобой?

– Данте не делал этого со мной.

Но мы оба знаем, что он лжет.

– Что с ним происходит, Джозеп? – шепчу я, опускаясь на табурет рядом с ним. – Я понимаю, что он отталкивает меня, но ты?

– Он не может здраво мыслить. Его прошлое столкнулось с гребаным настоящим, и я совершил ошибку, сказав ему об этом.

– Он пытался тебя убить?

– Это был скорее предупредительный выстрел. «Отвали на хрен или будешь страдать от последствий». Как ты можешь видеть, я последовал его совету и снова оказался в стране, которая презирает меня еще больше, чем он.

– Он знает, что ты здесь?

– Он так пьян, что даже не знает, какой сегодня день недели.

Не могу не поморщиться от этого.

– Лучший способ помочь ему – оставаться в безопасности и ждать, пока он протрезвеет. И, в конце концов, он это сделает, – успокаивает Джозеп меня, видя потрясенное выражение моего лица. – И вообще, кому ты собралась звонить? – добавляет он, заметив мобильный телефон у меня в руке.

– Андрею Петрову, – бормочу. – Я только что покинула его гостиничный номер. Я думаю, он знает, что надо делать.

– Какого хрена ты с ним связалась? – с очередным шипением боли он выхватывает мобильник из моих пальцев. – Ты должна быть умнее этого. Данте живьем содрал бы с тебя шкуру за то, что ты приблизилась к русским.

– Ну, Данте больше нет рядом, чтобы выполнить свои угрозы, не так ли? – я сердито стреляю в ответ. – Я ценю, что ты пришел сюда и залил кровью всю мою кухню, но если ты не позволишь мне помочь тебе, то можешь проваливать обратно на его остров для второго раунда.

Джозеп пристально смотрит на меня, а затем выражение его лица начинает смягчаться.

– Справедливо, – говорит он, возвращая мне мобильный телефон. – Расскажи мне побольше о Петрове. Стоит ли мне беспокоиться? – он звучит таким же измученным, какой чувствую я себя.

Я киваю и обхватываю голову руками.

– О боже, Джозеп… Я так благодарна, что ты здесь.

Как раз в этот момент слышится шум возле двери. Это звук негромких ругательств и звяканья ключей о дверной косяк. Поморщившись, Джозеп берет свой пистолет и засовывает его за пояс джинсов, когда ручка начинает поворачиваться. Секундой позже в квартиру вваливается моя лучшая подруга, она в красном платье, ее помада уже почти стерлась, а золотистые волосы спадают на плечи. На ее лице отражается потрясение и недоверие, когда она замечает нас с Джозепом.

– Иви! Где, черт возьми, ты была? – она вскрикивает, бросаясь к нам.

Я заставляю себя улыбнуться и делаю шаг вперед, чтобы принять ее объятия.

– Прости, что не позвонила. Все пошло немного не по плану.

Большое преуменьшение.

– История твоей жизни, – говорит она, отступая назад, чтобы как следует рассмотреть меня. – Ты выглядишь по-другому, Иви. Ты выглядишь… старше.

– Ну и дела, спасибо.

Она права. Сегодня вечером я, должно быть, постарела лет на сорок.

Она скользит взглядом по суровому техасцу, который все еще сидит, сгорбившись над моей барной стойкой.

– Я тебя откуда-то знаю?.. – она хмурится, а затем ее лицо бледнеет. – О черт, ты один из них. Ты один из тех, кого разыскивает ФБР, – она снова поворачивает ко мне голову. – Это та часть, где ты, наконец, рассказываешь мне правду о том, что, черт возьми, происходило здесь последние несколько месяцев?

– Я не хочу впутывать тебя, Анна, – говорю в отчаянии. – Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты бы вышла из этой квартиры и держалась от меня как можно подальше. Здесь для тебя слишком опасно.

– Ну, у меня явно нет ни капли здравого смысла, не так ли? – парирует подруга, откидывая назад свои светлые волосы. – Я не дура. Я знаю, кем был этот мужчина в прошлом году. Я знаю, во что ты впуталась. Я знаю, что Мануэль никогда не вернется… – она загорается, пока не упоминает имя моего бывшего телохранителя, и тогда ее лицо вытягивается.

– О, Анна, – плачу я, снова обнимая ее.

– Все в порядке, – бормочет она мне в волосы. – Я вроде как приняла эту часть. У меня было немного времени, чтобы смириться, – подруга отстраняется, чтобы вытереть глаза. Все это время я чувствую, что Джозеп наблюдает за нами, как ястреб. Мне все равно, что он думает. Я больше не могу держать ее в неведении.

Когда моя жизнь успела так усложниться?

Когда Данте Сантьяго впустил в нее свою тьму.

– Я предлагаю тебе начать с самого начала, – говорит она, бросая еще один подозрительный взгляд в сторону Джозепа. – Я хочу знать все прямо сейчас.

– Тогда, возможно, ты захочешь присесть, – устало говорю я. – Это может занять некоторое время.

Глава 25

Данте

Они уехали в тот же день, когда я вышвырнул ее. В конце концов, они не смогли уйти от меня достаточно быстро. Джозеп ушел, потому что я не оставил ему выбора. София вернулась в Колумбию, потому что была слишком напугана, чтобы остаться.

Моя армия держится на расстоянии. Они знают свое место. К дому больше никто не подходит. Никто не осмеливается. Их jefe сводит себя в раннюю могилу пьянством и не предпочитает ничьей компании.

Шесть дней подряд я брожу из комнаты в комнату, покачивая бутылкой между пальцами. Без нее мой дом превратился в мавзолей. На улице холодно, несмотря на палящее солнце. Здесь смердит обреченностью, несмотря на легкий бриз, дующий с океана. Она воплотила все в жизнь. Я принес ей смерть и разрушение.

Я ненавижу ее.

Я скучаю по ней.

Онемевший. Чувствую такое чертово оцепенение.

Больше не могу пить столько, чтобы оставаться без сознания. Я лежу без сна, уставившись на стены, океан, гребаное небо, но все, что я вижу – это ее лицо. Мои кошмары превратились в реальность. Пляж костей находится прямо здесь, на моем собственном острове. Я поджег ее душу, а потом отошел в сторону и смотрел, как она горит.

Проклинает ли она мое имя? Уже сдала меня федералам? Это не меньшее, что я заслуживаю. Мне должно быть все равно, но это так.

Иногда мое желание убивать настолько велико, что я ловлю себя на том, что направляю пистолет себе в голову. Только воспоминание о нас останавливает меня от того, чтобы нажать на курок. Мне нужно найти другой способ унять эту боль. Если я останусь в таком состоянии, то сойду с ума.

На седьмой день мой телефон зазвонил и не умолкает. Я игнорирую его, как другие человеческие контакты в течение прошлой недели, но звонок просто не прекращается.

– Отъеб*сь! – вою я, натягивая подушку на голову. Каждый раз, когда он звонит, у меня в груди что-то сжимается, будто меня отключают от аппарата жизнеобеспечения.

Даже если это не она звонит.

Даже если она больше никогда не позвонит.

Трель прерывается на минуту, а затем начинается в десятый раз. Мне хочется врезать кулаком по экрану.

– Что надо, черт возьми? – рычу я на звонившего.

Бросаю взгляд на часы и затем стону от затраченных усилий. Десять утра. Я заснул незадолго до рассвета. Три часа спустя я все еще пьян.

– Господи, Данте, где, черт возьми, ты был? – Сандерс выдыхает со вздохом облегчения. – Ты получил мои электронные письма? Где Грейсон? Я оставлял ему голосовые сообщения каждые несколько часов.

– Он ушел.

– Ушел куда?

– Откуда мне, бл*ть, знать?

Сквозь алкогольный туман я чувствую первые приступы сожаления. Я прогнал его так же, как и Ив. Ему нужна медаль за дальновидность. Я прекрасно саморазрушаюсь, как он и предсказывал.

На линии повисла пауза.

– Тебе нужно связаться с Петровым. Я тебе не папа. Он всю неделю взрывал мой чертов телефон. Где Ив?

– Тоже ушла.

Все ушли.

– Она узнала о покушении на своего отца, не так ли? – Сандерс, похоже, не удивлен. – Тебе следовало быть откровенным со мной по этому поводу, но я не буду принимать это близко к сердцу. И вообще, почему ты хочешь избавиться от своего будущего тестя? Нехорошо для семейных отношений, не так ли?

– Он мертв? – рычу.

Рик должен знать, что я никогда ни с кем не объясняюсь.

– Если бы! Мой человек отправился, чтобы позаботиться о нем, как ты просил. Дом пуст. Машины нет. Даже чертовы чемоданы исчезли. Поэтому я поговорил со своим связным в ФБР. Он скрылся за три часа до нашего появления, так что они тоже понятия не имеют, что с ним случилось. Все бегают вокруг, хватаясь за свои задницы из-за этого парня. И вообще, почему он так важен?

Я судорожно сжимаю пальцами свой телефон.

Значит, ублюдок все еще жив. Он все еще дышит тем же кислородом, что и я.

– Могла ли Ив предупредить его?

Мой мозг работает со скоростью гребаной улитки. Я не могу ясно мыслить, когда еще почти пьян. Выругавшись от досады, я поднимаю пустую бутылку, лежащую рядом со мной, и швыряю ее через всю комнату. Она разбивается о белую стену напротив, осыпая плитку внизу осколками стекла.

Разбита вдребезги, как и мое сердце.

– Нет, – стону я, садясь и хватаясь за голову. В висках бешено стучит. – Она не могла этого сделать. Тогда она все еще была со мной.

«Мы все еще были счастливы».

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Продолжай искать, – провожу рукой по шероховатости своей челюсти. Я в полном беспорядке. Я не брился с тех пор, как она ушла. С тех пор, как они все ушли.

– Почему Майерс? – он спрашивает снова. – Почему он вдруг стал таким чертовски особенным?

Рик всегда был настойчив.

– Он прогнил и вовлечен.

– Связан с твоей операцией?

– Да.

– Че-е-ерт!

Дальнейших объяснений не требуется. Это еще одна особенность Рика – он быстро соображает.

– Я так понимаю, ты ее не видел? – грубо говорю я.

Почему, черт возьми, меня это волнует?

– Я был в Нью-Йорке, разбирался с очередным восстанием братвы. Эти ублюдки не знают, когда нужно остановиться. Я только приземлился в Майами-Бич. Еду прямиком в свой клуб, где и загоню в угол горячую подругу-блондинку. Это доставит мне удовольствие, – гортанно смеется он.

– Держи меня в курсе.

Зачем? Теперь она для меня ничего не значит.

Я в долгу перед своей дочерью.

Жизнь без Ив – это мое возмездие за то, что ее мать застрелили в гребаную голову.

– Возвращайся в Штаты, – внезапно говорит Рик. – Мы набухаемся, как раньше. Ты скоро забудешь ее.

Я никогда ее не забуду.

– И чтобы мою задницу отволокли в тюрьму?

– ФБР ест из рук Петрова. Ты прыгаешь под его дудку, и у тебя будет иммунитет на всю жизнь.

– Я не прыгаю ни под чью гребаную дудку!

– Упрямый засранец… Поговори с Петровым. Он злится на тебя за то, что ты не отвечаешь на его звонки. Читая между строк, у него есть еще одна зацепка по Севастьяну, и это важная зацепка.

Я вешаю трубку и снова опускаюсь на кровать. Мое тело слабое. Я не могу вспомнить, когда ел в последний раз. Тем не менее, я сам бросил эту бомбу на свою жизнь. Я достаю свой сотовый, чтобы позвонить Джозепу, а потом останавливаюсь, когда вспоминаю.

Он ушел.

Я заставил его.

Он не заслужил того, как я с ним обошелся.

Как и она.

Борясь с очередной волной чувства вины, я подползаю к краю кровати и обхватываю голову руками. Неужели это то самое безумие, которое довело моего отца и брата до крайности? Неужели оно наконец просачивается в мой организм? Неужели я убил память о своей матери, оттолкнув каждого, кому когда-либо было не наплевать на меня?

Я отослал Ив назад к ФБР. Я отослал ее обратно незащищенной.

Весь ужас того, что я натворил, обрушивается на меня. Что, если Севастьян узнает? Он знает, что я в сговоре с его братом. Он ищет способы причинить мне боль. Чертово дежавю, снова и снова.

Еще больше чувства вины.

Еще больше этих незнакомых эмоций, которые захватывают меня и приводят в отчаяние.

Ив.

Невинная. Верная. Такая чертовски красивая, что это причиняет боль, как внутри, так и снаружи. С того момента, как я насильно впустил женщину в свою жизнь, ее избивали, похищали…

Предавали.

Она спасла мне жизнь, и вот как я ей отплатил?

В прошлом году я пожал руку Майерса. Я сделал это ради нее.

Я пожал его гребаную руку?

Ту же руку, которая помогала истязать и убивать мою дочь.

Я не могу этого простить.

Бл*ть!

Больше не могу справляться в одиночку. Пришло время проглотить свою гордость.

Я снова беру мобильный телефон и набираю номер Джозепа. Он отвечает после второго гудка, но я слышу не его голос. Мой желудок сжимается. Кажется, она задыхается и нервничает. Так сильно нервничает. Будто она не может поверить, что я наконец звоню.

Откуда она знает, что это я?

Как у нее оказался телефон Джозепа?

– Это ты, Данте? – шепчет она.

Мне сразу же хочется упасть на колени и молить о прощении. Это голос самого чистого ангела, когда-либо украшавшего эту землю.

Мой ангел.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит.

– Алло? Алло?

«Мне жаль, мой ангел. Мне так чертовски жаль».

Я повторяю это как мантру снова и снова в своей голове, но по какой-то причине не могу произнести эти слова вслух.

– Данте, если это ты, пожалуйста, скажи что-нибудь… Мне нужно знать, что ты в порядке.

Похоже, она в таком же отчаянии, как и я. Она любит меня. Она все еще любит меня. Это чувствуется в ее голосе. Оно пронизывает каждый слог.

– Данте, мне нужно идти, – в ее голосе слышится неохота. – Петров…

«Петров?»

Я вскидываю голову. Какого хрена она делает с Петровым?

Следующие звуки, которые я слышу, приглушены. Я ни хрена не могу распознать. Начинаю расхаживать по своей спальне, царапая ноги о битое стекло. У меня плохое предчувствие по этому поводу. Русская Братва – непредсказуемые ублюдки, склонные к использованию и злоупотреблениям ради собственной выгоды… Ив во что-то влипла и за этим стоит Петров. Я это чувствую. Назовите это предчувствием после почти сорока лет работы в бизнесе, где доверие – это товар, который мало кто может себе позволить. Все дело в инстинкте.

Через минуту она снова говорит в трубку.

– Пожалуйста, не сердись на меня, но я должна это сделать, – тихо говорит Ив. Она быстро выговаривает эти слова. Будто не хочет, чтобы кто-то еще в комнате слышал. – Мне нужно все исправить после того, что мой отец сделал с тобой… что он сделал с твоей дочерью.

Я замираю. Кровь начинает шуметь у меня в ушах.

Она знает.

Я открываю рот, чтобы наконец заговорить, и тут связь обрывается.