Текст книги "Счастье в награду"
Автор книги: Кэтрин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Фрэн… – эхом отозвалась Гален. Она ни разу в жизни не видела жену Адама, болезненную и слабую сестру Марианны, укрывавшуюся в сновидениях, навеянных успокоительными таблетками, все то время, пока Женский Убийца собирал свою кровавую жатву. Но Гален видела ее девочкой – на фотографии, снятой в день гибели Дженни. Даже тогда Фрэн выглядела на редкость хрупкой и обещала вырасти в тот тип женщины, которую запросто может убить правда о сексуальных похождениях мужа, что и пригрозила сделать Кей. – Адам признался?
– Нет. Он умер через шесть секунд после рапорта снайперов. Сразу после приказа Лукаса открыть огонь.
– Не переборщил ли он? Нет. Потому что за те шесть секунд Адам сделал свой ход. Он успел одной рукой скрутить Вивеку, а другой приставить нож к ее горлу. Вероятно, он мог еще некоторое время поиграть с ней или убить сразу. Лукас не стал ожидать, чтобы это выяснить.
«Поиграть с ней»… Три коротких слова – нет, вовсе не волшебных, а полных угрозы и безумной жажды крови – заставили Гален содрогнуться. «Поиграть с ней». Но ведь это не мог сказать Адам. Он уже мертв.
И тем не менее это сказал убийца.
Брэндон…
Гален вскочила, хватаясь за телефон.
Слишком поздно.
Брэндон вырвал у нее телефон и быстрым, ловким движением, повторявшим движение Адама, поймавшего Вивеку, завел ей руки за спину и скрутил белым шелковым чулком из подвенечного наряда.
– Это я прихватил из комода в спальне, когда наши доблестные копы всей толпой помчались в соседнюю квартиру. Наверное, спешили полюбоваться на то, как Адаму вышибли мозги.
– Что вам нужно? – Не спрашивая, Гален уже знала ответ.
Брэндон отвечал не спеша – сперва надменной, презрительной улыбкой, а потом такими же напыщенными словами, грубо толкнув ее обратно на диван.
– Господь сказал: «Я есть воздаяние!»
– Господь, но не ты!
– Всего лишь очередное расхождение между моими мыслями и Библией. Еще одна причина, по которой я счел необходимым потолковать с Богом!
– Ты рехнулся!
– Вот именно! Я кусал себе локти, пока торчал в Марбелье и узнавал про похождения Женского Убийцы! Черт побери, кто-то посмел взяться за Лукаса так, как собирался сделать я! Мне просто не хватило времени решить, с кого начать! Но вот наступила эта ночь, и ты, Гален, сама преподнесла мне себя на серебряном блюде! Это было вдохновение, импровизация – в точности как у Адама с его иголками, втыкаемыми в глаза! Честно говоря, впервые эта мысль мелькнула в тот момент, когда Вивека упомянула про твои шуры-муры с Лукасом. И правда, почему бы мне не убить тебя? Но спешить я не стал, решив сначала немного поиграть с этой идеей и, может быть, даже отказался бы от нее, если бы Лукас отбросил тебя. Но тут книга про Женского Убийцу подошла к концу, и мне пришлось сидеть и слушать Адама, распинавшегося про убийства. Ты хотя бы немного представляешь, как возбуждает меня одно это слово? С самого начала, узнав в Адаме убийцу, я возревновал, потерял покой, даже рехнулся – так мне захотелось убить самому! Прошло уже целых семь месяцев с тех пор, как я удавил того матроса в Каннах! Удавка всегда была моей коронной игрушкой – еще с Дженни. Но слушая, как Адам описывает свои шутки с ножом, которым кромсает женскую плоть… ну да, мне пришлось пропустить этот момент в своем рассказе. Иначе я мог бы невольно выдать себя раньше времени и нарушить эту бесподобную симметрию, эту совершенную месть! Ты ведь понимаешь, о чем речь? Адам является к Вивеке, чтобы разоружить ее с помощью лжи, а я проделываю это здесь и с тобой! Слегка связав тебя – так, для острастки! И главное, здесь по соседству не ошивается вооруженная до зубов команда захвата. Никто не помешает мне играть столько, сколько я захочу! Видишь, какой хороший нож? Уверен, что наш дорогой безвременно ушедший Адам Вон оценил бы его по достоинству! Это еще одна мелочь, которую я прихватил из квартиры слишком доверчивых соседей Вив, когда остался там один!
– Тебе не удастся скрыться!
– А вот тут, Гален, ты ошибаешься! Лукас, конечно, поймет, кто здесь был. Я очень этого хочу. Но у меня на руках чистый паспорт и нет нужды ни в деньгах, ни в женщинах, готовых пустить меня на ночь. Мне будет крайне приятно, если ты еще не успеешь окоченеть и даже будешь чуть-чуть живой, когда Лукас тебя обнаружит. Но с другой стороны – пройдет еще не один час, пока он соизволит вернуться! Такой терпеливый, Лукас будет до конца торчать у Вивеки, пока не пройдет ее истерика. Боюсь, что к этому времени ты станешь холодной как лед! Ну ладно. Пожалуй, пора начинать?
Да, он готов был перейти от слов к делу. Гален видела в глазах Брэндона обуревавшее его безумие, алчную жажду крови. С разговорами покончено. Но оставалась еще последняя надежда – маленькая отсрочка, пока он будет доставать нож из своего роскошного кашемирового пальто.
Что же остается? Кричать, конечно, и звать на помощь. Вот только никто не услышит ее зов. Эта ледяная берлога слишком далека от остального мира и замкнута, чтобы пытаться дозваться кого-то снаружи.
Связанные за спиной руки почти онемели, но ее ноги пока оставались свободными. Значит, она может бежать. Но куда?
К лифту? Брэндон запросто догонит ее, прежде чем распахнутся бронзовые двери. Да и как нажать кнопку, ярко светящуюся на полированном мраморе?
Или в голубую спальню, в то убежище, где так недавно они занимались любовью? Был ли там на двери замок? Гален не знала, потому как не собиралась запирать эту дверь – ей даже в голову не приходило запираться от Лукаса!
Не то что от Марка. Он тоже дразнил ее когда-то ножом, как сейчас делает Брэндон. И хотя с Марком у нее были свободны руки, Гален так и не заставила себя защищаться, прибегая к силе.
Но сейчас ей следовало защищать не только себя, но и Лукаса! Гален не должна позволить Брэндону проделать это с ним во второй раз!
Терраса! Пусть ее руки связаны за спиной – она вполне может отодвинуть защелку на стеклянной двери. А там добежать до фонтана, сверкающего сосульками в лунном свете, и эти острые блестящие искорки радуги запросто перережут белый чулок, стянувший ей кисти!
После она вскочит на парапет – и прыгнет вниз!
Когда ее тело найдут на мостовой внизу, Лукас поверит, что она решила прогуляться по террасе, как делала это однажды ночью, но оступилась на льду.
Возможно, он даже будет по ней горевать. Все равно это намного лучше для его души, для всей отпущенной ему жизни, чем прийти сюда и найти ее так, как он нашел когда-то Дженни.
Куда-то спешишь? – промурлыкал Брэндон, поигрывая сверкающим клинком, когда Гален вскочила на ноги. – Опомнись, Гален! Куда тебе деться? Но раз уж ты встала, давай избавимся наконец от этого убожества в виде пальто! Его придется снять. Как и все остальное!
Он ухватил ее за края бирюзового пальто. Это не было жестокой хваткой. Брэндон полагал, что достаточно обезопасил себя, связав ей руки и как следует напугав.
Но Гален преподнесла ему неприятный сюрприз, отшатнувшись и вывернувшись из цепких пальцев. Ну уж нет! Брэндон не собирался выпускать свою жертву.
Он жестоко встряхивал Гален, выговаривая каждое слово:
– Я тебе покажу, как дергаться!
Он был силен и безумен, а у нее оставались связанными руки. Однако она стояла на ногах гораздо крепче, чем он ожидал, и успела воспользоваться единственной возможностью ударить.
Это оказалось на удивление просто – как будто она была балериной и выполняла очередной пируэт. Гален пнула врага между ног с такой силой, что запросто вышибла бы дух из обычного мужчины – как утверждают все авторитетные пособия по самообороне, – но в данном случае лишь добилась новой вспышки ярости.
Брэндон отшвырнул ее от себя. От удара об угол камина у Гален потемнело в глазах. Она беспомощно скорчилась в углу. Именно это место убийца выбрал для своих игр. Там, где совсем недавно веселые языки пламени освещали сказочные страны, возникшие на полу гостиной.
Сейчас же каменный очаг был холодным и немым. Обжигающее пламя вспыхнуло у Гален в груди. Эту боль причиняли острые края сломанных ребер, не выдержавших столкновения с полированным камнем. Ее тело оказалось слабее души, и где-то глубоко внутри засочилась алой влагой перебитая артерия. Она словно рыдала без слов.
Беспомощно лежащей теперь на белоснежном ковре, борющейся с обжигающей болью и удушьем, Гален казалось, будто ее подхватили мягкие ласковые волны. Море ее мечты. Оно колыхалось перед ее зажмуренными глазами, веки стали такими тяжелыми…
До нее донесся голос, и Гален мимолетно, не испытывая больше ни малейшего страха, подумала, что слышит голос дьявола. Но ее помутненный, убаюканный беспамятством рассудок легко сумел избавиться от этой досадной помехи. Она не обращала внимания на надоедливый голос, так же как и на грубые руки, развязавшие ей запястья и торопливо сорвавшие всю одежду. Нагая и беспомощная, она представляла на себе руки другого мужчины. Такие ласковые и ловкие… В темноте Гален даже различила блеск серых глаз, которые от полыхавшей в них страсти казались серебристыми. Здесь, во сне, в воплотившихся наяву грезах никто не мешал ей верить, что, кроме страсти, она видит в его глазах и любовь.
А когда ее тела коснулся нож?.. Когда глубокие, зияющие раны изуродовали маленькие, беззащитные груди?..
Убаюкавшая Гален мечта не позволила ей понять, что же происходит. Она не почувствовала ни новой боли, ни страха. Хотя остатки рассудка слабо пытались найти объяснение каким-то странным ощущениям, пробивавшимся сквозь острую боль в разорванных легких. И чудесная сказка подсказала ответ. Это любящие руки поливают ее грудь теплым сиропом. Ей нравилось, как приятно он щекочет кожу. Теплая, густая жидкость. А когда ее коснулись нежные, настойчивые губы, она даже вздрогнула от наслаждения…
Неожиданно мечта рассыпалась на множество осколков: где-то высоко над головой пробили белые каминные часы. Это же полночь, Золушкино время на исходе! Ей пора уходить! Она собиралась позвонить, чтобы прислали карету, ту самую тыкву, в которой Гален вернется в Канзас! А потом нужно успеть спуститься. Ведь ее место там, на земле, а не где-то в поднебесье, в холодном белоснежном пентхаусе. Скорее, пока не замолк бой часов!
Но что это? Лифт уже поднимается за ней! Она ясно слышит этот шум, этот шепот надежды между звоном часов!
Он здесь! Вернулся домой! К ней! Успел до рокового часа! Он еще может спасти их сказку!
Лукас… Вернулся домой… К ней… Наконец-то…
Глава 22
Гален провалилась в небытие.
А для Лукаса начался кошмар наяву. Шагнув из дверей бронзового лифта, он увидел растерзанного снежного ангела.
Гален была совершенно голой, его скромная Венера, и казалась вызывающе нескромной на белоснежном ковре, с широко раскинутыми ногами и руками. Ее одежда валялась жалкой кучкой на бирюзовом пальто.
И, в точности как в недавнем кошмаре про Барби и сверкающие ножи, она истекала кровью. Глубокие раны тянулись от ключиц до самых сосков, сочась алыми каплями, ярко выделявшимися на нежной прозрачной коже, побледневшей до синевы.
Обнаженная. Истекавшая кровью. Мертвенно-бледная. И все же живая!
Лукас ринулся к ней.
– Гален, – прошептал он дрожащими губами, опускаясь на колени и касаясь пальцами ее лица. Она была ужасно холодной…
Без конца повторяя ее имя, Лукас осторожно пытался найти источник кровотечения, который не мог скрываться в страшных ранах на груди, но капля за каплей отнимал у нее жизнь. Однако ничего не обнаружил.
Ласково и нежно он приподнял хрупкие руки и положил их прямо, словно прижимая к телу легкие крылья. Потом так же осторожно поправил ледяные ноги, прежде чем закутать озябшего ангела в любимое бирюзовое пальто из пушистого мохера. Затем обернулся к ее голубому телефону, опрокинутому на диван.
Краем глаза Лукас заметил дьявола – сгусток тьмы среди неясных теней, силуэт извечного врага, вооруженного безумной ненавистью и окровавленным ножом.
Брэндону следовало убить Лукаса на месте. Как только тот шагнул в квартиру и нагнулся над окровавленными остатками женского тела.
Но он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на убитого горем, растерянного Лукаса лишних пару минут.
А в следующий момент Брэндон понял, что даже самая молниеносная атака ничего бы не изменила в расстановке сил. Лукас с самого начала знал, кто находится у него в доме, и был совершенно готов убить – если он посмеет напасть.
Брэндон кинул затравленный взгляд на лифт, единственный путь к спасению, и снова посмотрел в глаза своей смерти. Но теперь Брэндон увидел в них не только обещание неизбежного конца, но и глубочайшее презрение пополам с брезгливостью.
Всем своим видом Лукас словно говорил, что волен лишить его жизни в любой момент. Но пока сам Брэндон не попытается действовать, он не станет терять на него время. Сейчас оно слишком дорого. Каждая лишняя секунда может навсегда отнять у него Гален.
Не сводя с Брэндона взгляда, полного мрачной угрозы, Лукас на ощупь набирал номер на голубом телефоне.
911.
И в следующий миг лейтенант Лукас Хантер уже описывал характер полученных Гален ранений, отдавал краткие, ясные приказы. Пусть реанимационная команда немедленно выезжает к его дому. Он сам спустится к выходу и вынесет пострадавшую.
Звонок занял секунды. Говорили только о Гален. Брэндон слышал все интонации, каждое слово. Он был все еще в безопасности. Лукас не потрудился прибегнуть к полицейскому коду, чтобы дать команду группе захвата подкатить к дверям пентхауса или хотя бы отозвать сюда снайперов, все еще торчавших в засаде в шести кварталах отсюда.
Он все-таки выиграл, сумел взять верх над этим сукиным сыном!
Если вести себя по-умному, Лукас Хантер не станет сейчас его трогать. Ему важнее спасти свою недокормленную дикторшу. А если она отдаст концы? Если он ее не спасет? Ха, да это будет грызть его еще сильнее, чем вина за Дженни, ведь Гален Чандлер вполне официально оказалась под опекой лейтенанта Лукаса Хантера!
Но в глубине души Брэндон надеялся, что она все-таки выживет. Потому как живая Гален станет еще более изощренным орудием пытки для Лукаса. Эта баба и так была страшна как смертный грех – на кого же она будет похожа, вся покрытая шрамами? Уж он-то постарался на славу, располосовав ее ничтожную грудь. Теперь любой мужик даже тронуть ее побоится!
Особенно такой, как Лукас! Хотя чувство вины вполне может вынудить его провести с этим пугалом весь остаток жизни. Вон как хлопочет, заворачивает эту дохлятину в пальто и поднимает на руки, без конца шепча извинения за причиняемую боль и обещая, что все будет хорошо.
Брэндон досадливо поморщился при мысли, что Гален уже наверняка испустила дух. Сейчас этот труп отнесут вниз и передадут команде реаниматоров.
Не обращая на своего врага ни малейшего внимания, Лукас пошел к лифту.
У Брэндона зачесались руки: его так и тянуло вонзить нож по самую рукоятку в небрежно подставленную ему спину Хантера. Даже если Лукас почувствует его рывок, он не посмеет бросить Гален на пол, а пока лейтенант ее положит и приготовится к отпору – будет поздно! Может – да. А может – нет.
Хотя Лукас не успеет парировать удар! Однако Брэндон слишком поздно понял это и упустил краткий миг, когда тот, заметив перед дверью собранный чемодан и пакет из «Блумингдейла», действительно был беззащитен.
Но Брэндон слишком любил пофилософствовать, сполна насладиться очередной победой.
Вот это триумф! Он и сам не ожидал, что все сложится так удачно. К тому времени как Лукас Хантер прочухается и кинется в погоню, его и след простынет!
– Я есть воздаяние! – Как заведенный повторял залитому кровью ковру Брэндон. – Я есть воздаяние!
В реанимационной команде работали опытные врачи, немало повидавшие на своем веку и не отступавшие даже перед самыми жуткими увечьями.
Один из врачей невольно выругался сквозь зубы, взглянув на то, что скрывалось в бирюзовом коконе. Такие повреждения грудной клетки, когда осколки сломанных ребер рвут стенки внутренних артерий и легкие заливает собственная кровь, требуют немедленного хирургического вмешательства.
Кровотечение убивает ее. В буквальном смысле слова. Вряд ли она успеет попасть на операционный стол.
А если все же случится чудо, и фургон реаниматоров достаточно быстро проберется по обледенелым улицам до больницы?
Гален будет обречена на медленную смерть, растянувшуюся на всю оставшуюся жизнь. Эмоционально, психологически каждый день ее будут понемногу убивать жуткие шрамы, уродующие грудь.
Врач оторвался от созерцания изувеченного тела и многозначительно посмотрел на Лукаса. Вопрос был ясен и без слов. Будет ли это добрым делом – спасти ей жизнь? И ответ он понял прежде, чем Лукас открыл рот.
– Помогите ей!
И врачи взялись за дело, пытаясь нащупать под тонкой, мертвенно-бледной кожей хоть какую-то вену. Но сделать укол оказалось не просто: от шока все ее сосуды сжались в едва различимые нити. И пока иголки от шприцев кололи нежную плоть, а водитель выжимал из своего фургона все что можно на смертельно опасных обледенелых улицах, Лукас стоял на коленях у ее изголовья.
– Ты молодец, – прошептал он, гладя Гален по иссиня-бледным щекам и перебирая» рыжие кудри. – Ты отлично держишься.
– Поговорите с ней еще, лейтенант, – попросил вдруг врач. – У нее явно усилился пульс!
Лукас придвинулся как можно ближе и осторожно прикоснулся губами к холодному лбу.
– Я люблю тебя, Гален! – Он обращался только к ней, к ее душе, к ее сердцу. – Я люблю тебя!
– Отлично, лейтенант, что бы вы там ни говорили, продолжайте в том же духе! Она вас слышит! И я уже сумел найти вену!
– Детектив Чандлер! – окликнул он, стараясь хотя бы этой жалкой шуткой отогнать накатившую волну ужасной, первобытной паники. Он поцеловал веки, едва заметно дрогнувшие в ответ, и приник к тонким губам, прошептав: – Вы выйдете за меня замуж? Вы станете моей женой?
Внезапно взвыли сирены, а фургон, подпрыгнув, пошел юзом по скользкой мостовой.
Но Лукас так и не отнял своих губ. И сумел почувствовать бледную тень ее улыбки.
Глава 23
Травматологи копались в ее изувеченной груди, сшивая порванные сосуды и извлекая острые осколки костей, затем косметологи трудились над ранами, нанесенными ножом. Каждый из мелких стежков, соединивших рассеченные ткани, являлся настоящим произведением искусства.
Раны были зашиты так аккуратно, как только это было возможно. Шрамы останутся совсем тонкими. Потом, когда станет ясно, удастся ли пациентке выжить, можно будет попробовать ликвидировать их совсем.
А пока хирурги работали у себя в операционной, старшая медсестра Кейси из шестой городской больницы тоже вооружилась иглой. Она приводила в порядок бирюзовое пальто.
Сегодня ей досталось вечернее дежурство, кончавшееся в одиннадцать часов. Но как и многие из тех, кто был в тот вечер в больнице, Кейси не смогла оторваться от экрана телевизора в той самой комнате отдыха, где когда-то держали маленьких заложниц. Она так и сидела в просторном холле, внимательно глядя на экран, когда в 12.22 ей позвонила сестра из регистратуры.
Близкая подруга Кейси, она знала, что это Гален Чандлер приносит для больных девочек Барби, а переговоры с террористом вел лейтенант Лукас Хантер.
Который был тогда великолепен.
Бесподобен он был и сейчас, несмотря на охватившее его тихое отчаяние.
За то недолгое время, что Гален продержали в приемной, лейтенант все сделал абсолютно правильно и без чьей-либо подсказки. Он не вмешивался в суету вокруг нее, а просто стоял рядом и смотрел.
И даже потом, когда Гален повезли в операционную, Лукас не позволял себе ничего лишнего: не закатывал истерик, не требовал пропустить его вместе с ней в стерильное помещение операционной. Над Гален уже вовсю хлопотали хирурги, когда Лукаса отыскали три офицера полиции. Спокойно и толково он описал им все, что произошло, дал приметы и имя человека, напавшего на Гален, и присовокупил к ним несколько приказов.
А вот теперь… Теперь лейтенант Лукас Хантер находится в травматологическом отделении, возле операционной, где и застыл, словно черная статуя, залитая кровью.
Молчаливый, мрачный, как сама смерть.
Они пытались с ним поговорить. Но он не отвечает, даже если и слышит. Может, Кейси сумеет хоть что-нибудь сделать?
Она не очень-то верила, что от нее будет какой-то толк. Особенно когда вошла в палату и сама увидела лейтенанта. Грозного и мрачного, как будто он только что увидел смерть и стоит, все еще глядя ей в глаза.
Кейси стало страшно. Невольно потупившись, она заметила у него в руках бирюзовое пальто Гален. Лукас так осторожно прижимал к себе искромсанную одежду, словно все еще держал на руках ее саму. И Кейси решила, что стоит попробовать. Она еще раз посмотрела на яркую синюю кань, испачканную кровью, и окликнула:
– Лукас! Это Кейси. Из шестой городской больницы. Вы меня помните?
На его застывшем, посеревшем лице виднелось яркое пятно. Кровь Гален. Но глаза оставались пустыми и холодно-вежливыми.
– Помню, – безжизненным голосом ответил он.
– Вот и хорошо. Знаете, Лукас, я бы хотела сказать вам одну вещь. Мне кажется, надо отчистить эти пятна с ее пальто. И чем скорее, тем лучше. Конечно, Гален в два счета могла бы сшить себе что-то новое. Но мне всегда казалось, что для нее дорого именно это пальто. Как вы думаете, я смогла бы его починить?
Затаив дыхание, Кейси осторожно потянула за край одежды и почувствовала, как Лукас разжал руки.
– Отлично. Большое вам спасибо. А оно неплохо сшито, верно? И столько карманов! – Она провела руками по пальто, моментально догадавшись, что спрятано внутри. – Наверное, Гален предпочитала все держать в них и не пользоваться сумкой! Очень удобно. Пожалуй, она могла бы начать шить аналогичные модели для других женщин. Здесь, в Манхэттене, наверняка найдутся желающие!
Кейси говорила без умолку, а перекись водорода делала свое дело. Бурые пятна выцветали, превращаясь в легкую шипящую пену, которую можно было смыть водой.
Закончив с пальто, Кейси взяла чистое полотенце, намочила его перекисью и встала перед Лукасом.
– Надо привести в порядок и ваше лицо, лейтенант. И одежду тоже. Пожалуйста, позвольте мне помочь! – «Пожалуйста!»
Он уступил, и Кейси, сдерживая вспышку облегчения и радости, едва дождалась, пока ей вернут использованное полотенце, чтобы бросить его в корзину для грязного белья. А потом расправила влажное пальто Гален.
– Вот видите, как все отмылось? Пожалуй, я захвачу его наверх, в ту палату, где Гален будет лежать, и повешу просушиться. А по пути покажу вам, где можно посидеть и подождать конца операции. Пойдемте со мной, Лукас! Пожалуйста!
«Пожалуйста» сработало опять. Они вышли из приемного покоя как раз в ту минуту, когда туда через другую дверь ворвалась шумная толпа корреспондентов. Кейси успела увести лейтенанта в комнату для ожидания, куда не было доступа репортерам, отнесла пальто в палату и вернулась к Лукасу вместе с ним ждать новостей.
Он молчал, не в силах преодолеть ужас и боль.
О чем он сейчас думает? Кейси без конца терялась в догадках. В таком состоянии лучше вообще ни о чем не думать. Но она очень сомневалась, что Лукас Хантер позволит себе такую роскошь.
И именно он, а не Кейси, первым почувствовал, что на пороге стоит кто-то третий. Лукас моментально вскочил, готовясь узнать правду, которая явилась сюда в облике доктора Дианы Стерлинг, главного врача травматологического отделения, хорошо знакомой лейтенанту по службе.
– Она уже не в операционной, Лукас. Мы перевели ее в палату интенсивной терапии. Если не будет осложнений, то на данный момент угроза жизни миновала.
– Диана! Спасибо! – прозвучал радостный шепот. Та ободряюще улыбнулась:
– Ну, Гален вряд ли сможет поблагодарить нас в ближайшие двадцать четыре часа! У нас нет иного выхода, мы обязаны контролировать все, что можно: частоту дыхания, сердечную деятельность…
– Болевой шок.
– Да. Сейчас главная задача – как можно скорее восстановить прежний объем легких, напитать кислородом каждую клетку из тех участков, что были залиты кровью. А значит, придется прибегнуть к искусственной вентиляции, отключив ее собственную мускулатуру. Такое возможно только под наркозом, иначе она рефлекторно станет ограничивать глубину вдоха. Кроме того, лекарства дадут дополнительный седативный эффект. Непрерывный сон в течение ближайших суток пойдет ей на пользу.
– Я могу повидать ее? Диана выразительно вздохнула:
– Увы…
– Нет? Вы не пустите меня к ней?
– Лукас, вы уже спасли ей жизнь. Точнее, ваш голос. – Врач-реаниматор рассказал, как вез пострадавшую в больницу. Благодаря Лукасу у Гален восстановился пульс, и он смог найти вену и вовремя ввести лекарство. Давление крови восстановилось, хотя до этого успело упасть ниже критической точки. – Но боюсь, если она услышит вас сейчас… это моментально выведет ее из анестезии. Такое резкое пробуждение не даст ничего хорошего. Нам и самим не терпится убедиться, что после такой черепно-мозговой травмы она не утратила ясность сознания, но придется подождать, пока она хоть немного оправится. – И у Дианы Стерлинг снова вырвался глубокий вздох. – Вы можете посмотреть на нее, Лукас. И ради Бога, молчите. И не вздумайте к ней прикасаться. Гален сейчас спит, и это самое лучшее, что можно придумать.
– Хорошо. Я хочу, – «…навсегда, на всю жизнь!» – сделать так, как ей лучше.
– Если, когда она придет в себя, ей станет необходимо общество, мы непременно дадим вам знать, – со спокойной улыбкой заверила Диана. – Я обещаю вам, Лукас.
– Спасибо, – еще раз горячо прошептал он.
Спасибо! Это слово в тот день Лукас повторял еще много раз, выражая благодарность врачам и медсестрам травматологического отделения, не ленившимся постоянно заглядывать в комнату для посетителей и сообщать ему о состоянии Гален.
Кейси заглянула перед началом своей смены – в этот день утренней – и сказала, что она уверенно идет на поправку.
А в среду в половине пятого…
– Лукас?
– Лоренс!
– Я только что обо всем узнал. Как она?
«Неплохо, – показали сильные, ловкие руки Лукаса Хантера. – Доктора говорят – поправляется».
«Я так рад! – жестами ответил ему Лоренс. А потом удивленно посмотрел на свои пальцы и добавил еще одну фразу: – Я уже забыл, когда разговаривал так в последний раз!»
«Я тоже», – показал Лукас. И продолжил уже вслух:
– Я сделал Гален предложение.
– И? – спросил Лоренс с улыбкой.
– По-моему, она согласилась, – улыбнулся в ответ Лукас. – Да, наверняка согласилась.
Они говорили о Гален. И когда в комнату вошла медсестра с очередным сообщением, что та спит и чувствует себя превосходно, оба откликнулись в один голос:
– Спасибо!
Потом снова остались вдвоем, и Лоренс признался:
– Мне нужно было тебя усыновить.
– Усыновить? Меня?
– Я давно хотел сделать это, Лукас. И уже все продумал. Мы даже обсудили все с адвокатом, но я не успел повидаться с Еленой. Наверняка она не стала бы возражать. Но тут…
– Не стало Дженни.
– А ты уехал. Если бы я успел все оформить, тебе не пришлось бы возвращаться в Англию, на пустое место. Но я был так поглощен своим горем и жаждой мщения, так стремился не дать Брэндону избежать наказания, что позабыл обо всем на свете. Даже о самых важных вещах. А когда наконец прозрел, то обнаружил, что потерял вас обоих.
Обоих! Дженни. Лукаса. Обоих своих детей.
– Не знаю даже, что и сказать. – Но Лукасу и не требовались сейчас слова. Его потемневшие серые глаза, полные удивления и благодарности, сделали это сами. Однако Лоренс хотел уточнить еще кое-какие вещи.
– Ты имеешь полное право считать меня плохим отцом.
– Нет, Лоренс. Я так никогда не думал и не думаю.
– Или непорядочным человеком.
– И это тоже.
– Ну, во всяком случае, ты мог бы сказать, что я малость припозднился – всего на каких-то тридцать лет – со своими признаниями в любви.
– Нет, – еле слышно возразил Лукас. – Ты не опоздал.
В комнате надолго повисла тишина – казалось, сам воздух трепещет от пронизавшего его переплетения чувств, от неразличимого глазом танца воспоминаний и радости, смешанных со светлой грустью.
Наконец известный писатель нашел в себе силы начать новый разговор.
Театр на Бродвее уже начал репетиции его последней пьесы, названной Лоренсом «Беллемид». Это будет история семьи, которую составляли когда-то он, Лукас и Дженни. У него ушло немало времени, чтобы написать пьесу так, как нужно. Но все же он сумел ее закончить. И судя по отсутствию у труппы возмущения по поводу автора, покинувшего театр на время обеденного перерыва и до сих пор не вернувшегося, «Беллемид» должен оправдать возлагаемые на него надежды.
Особенно если на премьере будут присутствовать Лукас и Гален.
– Мы непременно придем, – пообещал Лукас и улыбнулся. – А я, в свою очередь, надеюсь, что ты, Лоренс, придешь на нашу свадьбу.
