Текст книги "Я знаю о любви (Зеленоглазка)"

Автор книги: Кэтрин Гаскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

И в то же время это был другой Адам, который вернулся к нам. Он был капитаном судна, а не простым рулевым с корабля. Я начала понимать, почему мысль о беспорядках не так сильно занимала его. Это был взгляд человека, который приехал в Балларат, чтобы найти здесь жену.

И в моем внезапном разочаровании я хотела отвернуться от него и спрятать свое лицо. Меньше всего я хотела присутствовать при его встрече с Розой и стала искать повод, чтобы оставить его.

– Адам, я кое-что забыла у Сэмпсонов. Ты иди. Скажи им, я скоро приду.

– Не уходи… – сказал он и остановился.

Внезапно на улице возникло сильное оживление.

– Митинг! Митинг на Бейкери Хилл!

Мы часто слышали такие крики в последние дни. Различные реформаторские группы, как умеренные, так и экстремисты, созывали митинги в любое время, когда считали это необходимым для объединения своих сторонников.

– Давай вернемся назад в лагерь, – попросила я. – Похоже, что Пэт не пойдет на митинг, – я поторопила Адама, надеясь, что сейчас его первая встреча с Розой может и не состояться из-за большого наплыва людей, проходящих через лагерь Мэгьюри.

Пэт и Син как раз выходили из шахты. Пэт приветствовал Адама довольно дружелюбно. Казалось, он принял присутствие Адама как ожидаемое и естественное.

– Рад видеть тебя! – окликнул он. – Ты приехал вовремя, как раз для схватки. Надеюсь, у тебя есть оружие? – И заторопился на митинг.

Кэйт вышла навстречу нам, целую вечность длились их объятия, затем я услышала ее быстрый хриплый шепот:

– Сходи и посмотри, что Пэт там делает. Отец еще не вышел из шахты.

– А Роза?.. – спросил Адам.

Кэйт пожала плечами.

– Кто знает? – Она потянулась к сумке Адама. – Иди сейчас же, быстро.

Мы повернули назад и присоединились к потоку людей, который направлялся к Бейкери Хилл. Люди шли со всего Балларата. Они знали о прибывающих подкреплениях и считали, что митинг был необходим безотлагательно. Некоторые из них, подобно мне, были напуганы, а большинство разгневано.

Я схватила Адама за руку, и он наклонился, чтобы услышать меня.

– Пэт будет впереди всех. Нам следует быть там.

Наконец, мы достигли почти первых рядов митинга, который был созван по инициативе Петера Лейлора. Пэт не выступал, но я увидела, что он стоит сразу за трибуной. Лейлор говорил о подкреплениях из Мельбурна, об отказе на просьбу освободить заключенных людей. Каждым своим словом он подогревал воинственное настроение собравшейся толпы.

– Наша свобода под угрозой. Мы будем бороться за нее или мы станем свидетелями ее гибели.

Возгласы одобрения слышались отовсюду. Я тоже была возбуждена и, как все, безотчетно кричала и махала носовым платком.

– Я говорю, что мы добьемся лицензий! Мы должны победить их полностью и окончательно, потому что они являются символами тирании. Кто со мной?

В ответ раздался громкий крик одобрения.

– Мы должны объединиться, чтобы вступить в общий лагерь «Кемп» и спасти каждого арестованного. Вы меня поддерживаете?

Сотни шляп взлетели в воздух, возгласы, свист и крики, казалось, потрясли холмы вокруг нас. Какой-то шахтер локтем ударил меня по лицу, и без надежной поддержки Адама, стоявшего сзади, я бы упала под ноги толпы. Пэт вырвался из группы людей, стоящих около платформы, чтобы организовать импровизированный костер из лицензий. Я почувствовала, что руки Адама подняли меня за локти над головами людей, и увидела, как Пэт поджег свою лицензию и размахивал ею. Через несколько мгновений его оттеснили те, кто тоже хотел сжечь свои лицензии.

Бейкери Хилл выглядел так, как будто группа сумасшедших людей танцевала там, а горящие бумаги разлетались вокруг, как огни свободы. Просто любопытные быстро расходились; осторожные убирали подальше свои документы по карманам и тоже уходили. Но некоторые оставались посмотреть на огни в наступающих сумерках, а у патриотов Балларата гнев начинал приобретать четкую направленность и цель.

Мы были группой, охваченной общим настроением. Даже Роза, с горящими от радости встречи с Адамом глазами, не смогла развеять чувство напряженности, которое охватило нас. Первый раз в своей жизни она была терпеливой. Она уже слышала историю с судном «Лэнгли Энтерпрайз» и пришла к тому же заключению, что и я: Адам приехал жениться на ней. Роза гордилась.

Она была готова принять Адама на любых условиях, но сейчас он приехал, имея хорошую должность и небольшой капитал, и ей не было необходимости казаться сверхскромной. Я видела, как она без тени сомнения строит планы на ближайшие несколько дней.

Я была рада тому, что Адам выжидал: ничто не определенно, пока не будет высказано. Без всяких причин во мне жила маленькая надежда на то, что Адам приехал из-за меня, а не из-за Розы.

Однако взаимоотношения между нами – Розой, Адамом и мной – так и не были до конца выяснены из-за наступивших событий. Адам развернул длинный отрезок брезента и достал ружье. Он всегда возил с собой ружье, когда ездил с Ларри, но то было другим.

– Я потратил на него свою месячную зарплату в Мельбурне, – сказал он. – Не хотел бы появиться здесь без этой надежной защиты.

Пэт и Син склонились над ружьем, чтобы его рассмотреть.

– Это винчестер, – объяснил Адам. – Почти новый.

Пэт положил руку на него. Его голос был резким, напряженным. Мне показалось, что таким тоном он может говорить с женщиной, которую желает. Я увидела, что суставы на его руке побелели.

– Адам, я хочу купить его, но у меня нет столько денег… – Вдруг он рассмеялся каркающим смехом. – Деньги есть только у Ларри!

Я ждала, что Адам откажется. Кэйт в напряжении тоже выжидала.

– Я не продаю ружье, Пэт, – сказал он и быстро протянул ему винчестер. – Возьми его так.

– Ты имеешь в виду ружье?

– Нет! – Кэйт поднялась и подняла руку. – Боже упаси! Из-за этой проклятой вещи могут быть большие неприятности. А он всего-навсего мальчик…

Внезапно Дэн перебил ее.

– Тише, Кэйт. Здесь нет детей. Здесь мужчины.

– Разве это по-мужски оставить парня предоставленным самому себе? – Сейчас ее руки умоляюще сжались. – Матерь Божья, если бы только Ларри был здесь!

Пэт побледнел и посмотрел на мать в приступе ревности.

– Проклятый Ларри! Меня вам недостаточно. Не могу ли я позаботиться о вас так же, как он? Почему все время Ларри? Почему? Почему?

III

Пэт казался доведенным до крайности и загнанным в угол. На следующее утро он отказался спускаться в шахту, чтобы быть наверху в случае появления полиции. Он хотел щегольнуть отсутствием лицензии и убедиться, что Кэйт знает, как он рискует. Адам встал на его место в шахте, и Роза сердилась, потому что рассчитывала провести весь день с ним. Обидными и язвительными словами обменялась она с Пэтом, после чего отправилась навестить Люси О'Доннелл, а Пэт молча разбивал крупные куски кварца на более мелкие и поднимал клети на поверхность.

Крик, которого мы все ожидали, раздался со стороны золотоносной шахты Грейвл Питс.

– Полиция! Полиция!

Пэт бросил свою кирку и рванулся к палатке. Я слышала, как он там ругается.

– У кого оно? – закричал он. – Кто его взял?

– Что? – спросила Кэйт.

– Ты прекрасно знаешь! Мое ружье – мое ружье!

Кэйт покачала головой, медленно стряхивая муку со своих рук.

– Я пальцем до него не дотрагивалась, – сказала она. – Но если бы оно у меня было, я разбила бы его о твою голову прежде, чем увидела бы…

Он беспомощно оглядел лагерь.

– Где вы его спрятали? Зачем вы суетесь не в свое дело? Где оно?

– Дьявол взял его! – в сердцах произнесла Кэйт. – Ты хочешь повесить на себя еще и убийство, Пэт Мэгьюри? К этому все идет.

– Будь проклят дьявол – и ты тоже! – закричал Пэт.

Его не остановил даже шок, который она испытала при этих словах. Он начал искать среди упакованных ящиков, в бешенстве и ярости разбрасывая все по земле. Кэйт пронзительно вскрикнула, когда коробка с фарфором шлепнулась вниз. – Ты сумасшедший! – заверещала она. – Ты ненормальный!

– А ты невыносимая старая женщина. – Он отшвырнул ногой стул. – Зачем ты лезешь в мужские дела? – Он посмотрел в направлении шахты Грейвл Питс и прислушался.

– Будь оно проклято, я могу опоздать! – Он бросился бежать.

– Если Бог есть, ты опоздаешь, – крикнула Кэйт ему вслед и заплакала. – Ты глупый, Пэт Мэгьюри!

Но он был уже слишком далеко, чтобы услышать это.

– Куда ты убрала это ружье, Эмми? – спросила Кэйт.

– Как ты узнала?

Она сделала нетерпеливый жест. – Кто еще мог заранее подумать об этом? Слава Богу, додумалась ты.

– Я опять завернула его в брезент Адама. Подумала, что там он будет искать в последнюю очередь.

Кэйт кивнула головой.

– Ты хорошая девушка! Пойди сейчас и посмотри за ним, может быть, удастся убедить его вести себя благоразумно.

– Идти за ним – мне?

Она указала в направлении шахты.

– Кому же еще? Он оставил трех человек внизу в шахте, и мне не под силу будет поднять их наверх.

– Я помогу.

– Нет, нет. Иди сейчас!

И когда я пошла, то услышала, как она зовет Розу.

– Где ты, Роза? Матерь Божья, когда надо, ее никогда не бывает на месте!

Большая толпа собралась у шахты Грейвл Питс, и полиция уже арестовала несколько человек, у которых не было лицензий. Приехал комиссар Рид. Его люди были на месте. Он ждал подкрепления. Один из лидеров, немец по имени Берн, был схвачен, но моментально толпа вступилась и вытащила его назад. Среди шахтеров кто-то выстрелил из ружья в воздух. В ответ был дан залп над головами со стороны полиции и солдат, которые придвинулись ближе.

Я почувствовала, что в толпе внезапно появилось ощущение страха. При виде штыков люди отступили назад, поняв бесполезность камней в их руках – единственного оружия, которое они имели. Никто больше не вырывался из рядов, чтобы освободить арестованных людей.

Рид знал настроение толпы так же хорошо, как и любой из нас. У него было преимущество, и он использовал его. Он приказал дать еще один залп над нашими головами. Это ускорило капитуляцию; я чувствовала оскорбление, как и остальные; ощущение, что нас использовали помимо нашей воли, а также вопреки справедливости. Комиссар начал зачитывать «Акт о мятежах», а мы, простые люди, превратились в толпу, на которую не распространялись законы.

Пэт был в первых рядах толпы и почти напрашивался на арест. Я видела, как его уводили, и на его лице, странное дело, было выражение триумфа. Я почувствовала тогда, что он испытывал великую гордость от того, что его не удалось оскорбить или победить.

Потом, совершенно безотчетно, я присоединилась к небольшой группе женщин, которые следовали в сторону лагеря Кемп за своими арестованными мужчинами. Войска были бессильны повернуть нас, женщин, назад, и мы в своем стремлении преуспели. Шахтеры улыбались, слыша наши крики. Мы, вероятно, походили на стаю хищниц, пытающихся идти в ногу с войсками.

Я поравнялась с Пэтом.

– Пэт, это я, Эмми.

Он развернулся было, но его тянула уздечка, к которой он был пристегнут наручниками.

– Зеленоглазая!.. – Его рот растянулся в улыбке.

Я прошла рядом с ним всю дорогу до лагеря Кемп. Он не просил меня вернуться назад. Возможно, он догадывался о ружье и знал, почему я хотела идти вместе с ним. У ограды ворот каторжной тюрьмы нас разъединили. Мы наблюдали, как людей цепями приковывают к колодам.

IV

Целый день шахтеры прождали на улице, но их оставили в покое. Из Мельбурна прибыли первые подкрепления, и когда багажный состав продвигался по Мэйн-роуд, шахтеры захватили последнюю повозку. Шофера избили, а молодого барабанщика ранили в ногу. Никакого чувства благоразумия не осталось и в помине, только понимание того, что они, безоружные, оказали сопротивление военным. Я видела, как Лейлор пытался призвать к порядку… Он разделил всех на группы и дал задание заниматься строевой подготовкой. Те, у которых не было ружей для строевой подготовки, использовали стержни от веников.

Восставшие распространили по всему городу воззвания с целью привлечения денег и оружия и призвали шахтеров с других приисков присоединиться к ним на Бейкери Хилл. И начали возводить из подпорок шахтной кровли трехстороннюю баррикаду, включающую площадку размером в целый акр.

– Это временно, – говорили они.

Но нам повезло больше, чем тем, кто поставил свои палатки у баррикад.

В полуденном зное мы наблюдали строевую подготовку: обросшие бородатые фигуры в грязно-серых молескиновых брюках и широкополых шляпах торжественно маршировали взад и вперед. Мы не смеялись. Хотя они выглядели нелепо с их неуклюжей походкой и нечетким исполнением команд. Син был среди них. Он нашел ружье и гордо держал его на плече. Удивительно, как он был похож на Пэта и как сильно возмужал, выйдя из тени своего брата.

В конце дня Лейлор собрал всех для принятия присяги. Женщины сшили шахтерам флаг; сейчас он развевался, шелковый и красивый, на флагштоке высотой в восемьдесят футов, темно-синий, с крестом из белого сатина и восьмиконечными белыми звездами. Даже те, кто симпатизировал Лейлору и его людям, но не хотел принимать участие в его противостоянии лагерю Кемп, подошли ближе.

– Пусть все отряды, имеющие оружие, построятся вокруг флагштока. Я приказываю всем, кто не намерен принимать присягу, покинуть митинг сейчас же.

Все в молчании ждали, пока мужчины перестраивались. Мы, зрители, лишь отошли назад. Наконец, Лейлор обнажил голову и опустился на колени. Стоявшие вокруг пятьсот человек, и Син среди них, сделали то же самое. Лейлор поднял правую руку, и люди повторяли за ним.

– Мы клянемся Южным Крестом надежно поддерживать друг друга и бороться в защиту наших прав и свобод.

Нам было непривычно, что Син той ночью ужинал у костра на баррикаде Стокейд.

– Разыгрывают комедию, – фыркнула Кэйт. – Все эти взрослые мужчины разыгрывают комедию, играя в солдат. В конце концов это ни к чему не приведет. И Сину уже давно пора спать.

– Хорошо, я собираюсь завтра вытащить Пэта из лагеря, завтра, – сказал Дэн. – Они принесли извинения, что на месте не оказалось мирового судьи, чтобы заслушать дела, но завтра уже не осмелятся продержать его целый день. Возникнет вопрос о выплате штрафа…

– Ты оставишь Пэта там, где он находится, Дэниэл Мэгьюри. В лагере Кемп он в большей безопасности, чем вне его. Там он не может навредить себе или кому-нибудь еще, поэтому оставь его.

– Прикованным к колоде? Не в таком виде хотел бы я видеть своего сына.

– Тогда ты не знаешь своего сына. Такой выход из положения позволит ему считать, что восстание является престижным занятием. Для него все окончится безболезненно. Я сама ходила туда, передала еду и подушку. Ему лучше находиться там, где он есть, чем в этом свином хлеву. – Она поднялась и начала зажигать свечи. – Сейчас идите спать, завтра все закончится, я уверена, как только на баррикаде Стокейд закончатся запасы еды и виски. Все они вернутся домой и будут завтра выглядеть, как ягнята.

Кэйт пошла укладывать Кона спать, и я услышала звонкий голос Сина:

– Завтра Томми О'Брайен и я собираемся создать свои собственные войска…

Утром оказалось, что Кэйт была права. Когда солнце встало и дневные заботы обрушились на нас, баррикада показалась жалким несоответствием действительности, а защитники, как она выразилась, «играли в солдат». Лейлор заставил их сразу после завтрака заниматься строевой подготовкой, и мы увидели, что их количество сократилось наполовину.

– Еще немного времени, и Син вернется, чтобы поесть, и на этом великое восстание закончится, – сказала Кэйт.

Утро было в самом разгаре, когда мужчины вышли из шахты, чтобы выпить свой чай, и начались разговоры.

– Несколько мужчин прошлой ночью вышли и реквизировали еду, деньги и амуницию от имени Комитета Баррикады Стокейд, – сказал Дэн. Большая часть того, что было собрано, так никогда и не попала на баррикады Стокейд. Они это оставили у себя.

– Естественно, что же ты хотел? Восставшие всегда состоят наполовину из тех, кто хочет что-то получить даром.

Мы узнали, что эти разговоры достигли лагеря Кемп и комиссара Рида, когда войска захватили Банк и обложили его мешками с песком.

– Определенно, он переборщил в этом деле, – сказала Кэйт. – Как любой англичанин.

Лейлор направил депутацию в лагерь Кемп с требованием освободить пленников, захваченных во время вчерашнего рейда. Рид воспринял требование как ультиматум. Но каждый из нас, даже те шахтеры, кто держались подальше от баррикады Стокейд, страдали от оскорбления из-за увольнений.

Обращения за помощью к соседним приискам привели к тому, что стали появляться добровольцы оттуда. Однако они рассчитывали увидеть хорошо вооруженный и укрепленный Стокейд, а также снабжение его сдой и виски. Но столкнувшись с реальностью, повернули домой. Некоторые жители Балларата тоже ушли, даже те, кто принял присягу. Но наиболее стойкие шахтеры усердно занимались строевой подготовкой, у них постепенно накапливалось оружие.

Все могло бы успокоиться, если бы от приходящих людей мы не получили неожиданные новости. Губернатор Хотэм решил пресечь беззаконие на золотоносных участках; он направил дополнительные подкрепления из Мельбурна.

– Теперь все добром не кончится, – сказал Адам. – Это война.

V

Днем после обеда Адам нанял двуколку из платной конюшни на Мэйн-роуд и взял Розу и меня для поисков оружия и амуниции. Мы были в шляпах и перчатках и одеты в самое лучшее. Адам попросил нас получше одеться, а Розу никогда не надо было просить об этом дважды.

Она выглядела очаровательной, застенчивой, веселой и радостно улыбалась всем, пока мы ехали вдоль Мэйн-роуд. Роза смеялась и раскланивалась со своими знакомыми. Ее поведение производило впечатление своей невинностью и искренностью. Если бы она знала, как это терзало меня!

– От мамы никуда не скроешься. В конце концов я ей сказала, что меня ждет миссис О'Доннелл.

– Она узнает правду, когда мы вернемся назад, – сказал Адам. – Она не одобряет, что я выполняю поручение Петера Лейлора, но они в самом деле очень нуждаются во всем необходимом. У меня есть его письменное свидетельство с просьбой о помощи.

– Какая от нас может быть польза? – Я чувствовала себя как-то в стороне от них обоих, как пожилая дама, сопровождающая молодую девушку во время увеселительной прогулки.

Адам засмеялся.

– Декорация, вот что ты и Роза сейчас представляете собой, Эмми. Вы обе создаете мне прекрасный фон респектабельности. Женщины не станут меня бояться, когда мы будем подъезжать, а мужчины узнают, что я не являюсь каким-то головорезом из Балларата…

Я слегка надвинула шляпку, чтобы защитить лицо от солнца. Было очень жарко.

– Это не твоя борьба, Адам. Ты не шахтер. Зачем тебе нужно заниматься этим?

Он нервно, без нужды, подергал поводьями, хотя обычно правил коляской спокойно, не был лихачом.

– Все является моей борьбой, если это касается Мэгьюри, – сказал он. – Однако я за шахтеров – по крайней мере, против тех, кто в лагере Кемп. Я против всего того, что связано с тиранией. Это новая страна – чистая, свободная – или пытающаяся стать такой. В Америке мы знаем об этом. Мы знаем, что значит пытаться остаться свободными…

Наступило неловкое молчание, – видимо он считал, что существуют идеи, которые можно воплотить в жизнь, но о которых редко говорят.

Роза не дала ему погрузиться в мрачные мысли. Она наклонилась, чтобы увидеть его лицо. Она его очень любила и хотела знать каждую его мысль.

– Мне кажется, Адам, ты становишься австралийцем.

Он не улыбнулся.

– Я останусь родом из Нантакета до самой смерти. Нельзя изменить принадлежность человека. Но мои дети будут австралийцами.

Я подумала о детях Адама. Возможно, и Роза подумала.

Мы собрали много подношений, и перед нашим возвращением в Балларат Адам свернул с дороги еще раз. Вокруг ничего – ни дома, ни палатки, ни даже холодной остывшей золы от стоянки однодневного лагеря, – ничего, кроме нескольких высоких эвкалиптов.

– Зачем, Адам? – спросила Роза.

– Мне кажется, настало самое время вам обеим научиться владеть оружием. В непредвиденных обстоятельствах у мужчин может не оказаться свободного времени позаботиться о вас. Здесь мы испытаем добытое нами оружие – вдали от глаз вашей матери.

Из-под сиденья он достал узел, завернутый в промасленную ткань. Под ней оказался полированный деревянный ящик, отделанный полосками голубого вельвета; внутри лежали два одинаковых изящных пистолета ручной работы.

– Дуэльные, – сказал он. – Я купил их в Мельбурне. Великолепная пара. Посмотрите… – Мы склонились над коробкой, а его пальцы погладили тонко выгравированные буквы: «Ф. Иннес – Эдинбург». – Только один выстрел, после чего следует перезарядить. Но для женщины, вероятно, этого будет достаточно.

Роза взяла один из них. Ее рука внезапно опустилась под его тяжестью.

– Однажды я видела дуэльные пистолеты, – сказала она. – Они были гораздо более красивыми, чем эти. Серебряные, отделанные жемчугом.

– Показные игрушки, – презрительно сказал Адам. – Солнечный зайчик с блестящей серебряной поверхности пистолета попадет тебе в глаз, и ты уже мертвый человек. – Он достал второй пистолет из коробки. – Вот, попробуй, Эмми.

Я отступила назад с ужасом и страхом. Уже видя пистолеты у Адама и Розы, я снова вспомнила тот ужасный пистолет, из которого я застрелила Уилла Гриббона.

– Я не люблю огнестрельное оружие, – голос у меня дрожал.

Адам пожал плечами.

– Как хочешь, но я думаю, что тебе следует научиться ради собственной защиты. – Он отвернулся; Адам разочаровался во мне.

Я знала это, но просто не могла заставить себя коснуться этих пистолетов. В молчании я смотрела, как Адам выбрал эвкалипт, закрепил квадрат белой бумаги. Затем отмерил двадцать шагов назад.

– Тебе не придется стрелять с этого расстояния, если случатся беспорядки, – сказал он Розе, – но тебе не повредит немного потренироваться. Эти пистолеты чрезвычайно точны. Если женщина сможет поднять его и направить на цель, тогда почти невозможно промахнуться… Сохраняй равновесие, – приказал он. – Прекрасно, не так ли?

Но когда она подняла пистолет, чтобы прицелиться, ее рука задрожала под его весом.

– Он слишком тяжелый.

– Он специально так сделан, – объяснил Адам. – Когда ты стреляешь, вес пистолета удерживает его от отклонения и рывка вправо. Тебе не нужно долго целиться, пистолет чувствует цель сам, за тебя.

Они практиковались в прицеливании с полувзведенным курком. Адам стоял очень близко к Розе, показывая, как выдержать линию плеча, руки и глаз. В какое-то мгновение она, отступив, прижалась к нему, и он не отодвинулся.

Первые две попытки попасть в цель были неудачными. Адам перезаряжал пистолет. На третий раз она попала в цель, а на пятый попала близко от центра мишени.

– Еще один раз, – сказала она, смеясь в нервном возбуждении. На этот раз она перезаряжала сама, стремясь показать Адаму, как хорошо усвоила его уроки. Это была как раз одна из тех ситуаций, когда Роза проявила себя наилучшим образом. Она хотела, чтобы Адам восхищался ею, и по праву заслужила это. Роза зарядила пистолет, прицелилась и выстрелила, пользуясь своей интуицией и природными способностями.

Она не могла ждать, пока Адам проверит мишень, и побежала к ней сама, широкая голубая муслиновая юбка развевалась, контрастируя со смертоносным оружием, которое она держала в руках.

– Прямо в центре! – закричала Роза.

Возможно, это было не совсем так, но никто не хотел лишать ее удовольствия от этой маленькой лжи. Она обернулась и рванулась назад к Адаму, красота и грациозность ее бега были прекрасны, все ее тело ликовало.

– Прекрасно! Великолепно! – сказал он, и его рука какой-то момент ласкала ее руку. – Ты стреляешь как заправский стрелок, Роза.

– Дай я еще раз попробую!

– Не сейчас. Мы не можем расходовать патроны. Но позже, когда неприятности закончатся, я покажу тебе, как стрелять из ружья. Женщине следует знать и это. Одна из моих бабушек однажды выстояла против шестерых индейцев в своей хижине, когда оказалась одна с двумя детьми. Она была первоклассным стрелком… Эту историю рассказывают в моей семье в виде шутки, потому что ее муж был квакером и, наверное, не смог бы помочь ей, окажись тогда рядом.

Вдруг я грубо вмешалась.

– Дайте мне попробовать! – Я протянула руку за пистолетом.

Они удивленно обернулись. Я опять потянулась за пистолетом, который держала Роза. Взглянув на Адама, она неохотно рассталась с пистолетом.

Я была нетерпелива, когда Адам опять начал объяснять. Я могла бы процитировать по памяти все то, что он до этого говорил Розе. Я знала только одно – я должна выполнить задачу. Как бы ни боялась и ни ненавидела это, я должна выстрелить, иначе я проявлю себя перед Адамом малодушной. Мне не так просто уступить Розе, позволить ей наслаждаться восхищением Адама.

Я могу ненавидеть этот пистолет, который держала в руках, а также и все прочие пистолеты, но из-за Адама я буду держать его уверенно, не позволяя руке дрожать. Однако он, видимо, почувствовал мой страх, так как объяснял уже без энтузиазма.

Он встал сзади меня, чтобы показать, как надо выравнивать плечо, линию прицела и цель. Я опустила руку и подняла ее снова, чтобы поймать цель. Поддержание равновесия и рывок были замечательными, я почти чувствовала направление цели. Услышала выстрел, увидела кусок дерева и лист бумаги, отскочившие от дерева.

Адам молчал, ошеломленный. Потом подбежал к дереву. Прошло немного времени, прежде чем он заговорил.

– Прямо в центре, – крикнул он и медленно направился к нам.

Я ненавидела сильную дрожь, которая охватила меня. Едкий запах пороха перехватил дыхание, ненавистный запах, который для меня был запахом смерти. Дым от вспышки, казалось, лежал плотным облаком под вечерними тенями от деревьев. Адам с интересом смотрел на меня.

– Ты никогда раньше не стреляла?

– Повезло, – сказала я ему неправду.

Он даже не предложил мне выстрелить еще раз. Между нами воцарилось гробовое молчание, пока он тщательно убирал пистолеты в вельветовый чехол. Он протянул мне тонкий полированный ящик.

– Возьми это, Эмми. – Было видно, что он хотел сказать о чем-то другом.

То, что я не испытывала удовольствия от своего выстрела, омрачило его настроение. По сравнению с моим угнетенным состоянием духа и страхом радость и возбуждение Розы должны были показаться ему человечными и теплыми эмоциями. Однако именно мне он передал пистолеты.

По дороге в Балларат я крепко держала этот прекрасный, тщательно отполированный ящик на коленях и страстно хотела выбросить его в засохшие кусты у дороги.