Текст книги "Тайна Магдалины"

Автор книги: Кэтлин Макгоуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Синклер ответил:

– Правильно. Крестник ударил его копьем в глаз, пока он спал.

– Вот тебе и верность семье, – откликнулась Морин.

– Печально, но он предпочел долг перед религией семейным узам, дилемма, которая мучила многих на протяжении всей истории. Разве не так, отец Хили?

Питер, которого явно вовлекали в разговор, нахмурился.

– И что это должно означать?

Синклер величественным жестом показал на геральдический щит на стене: крест, окруженный розами, с латинской надписью сверху, которая гласила: «ELIGE MAGISTRUM».

– Мой семейный девиз. Elige magistrum.

Морин посмотрела на Питера в ожидании пояснений. Что-то происходило между этими двумя мужчинами, что-то, заставляющее ее нервничать.

– Что это означает?

– Выбери господина, – перевел Питер.

Синклер уточнил:

– Король Дагоберт был убит по приказу из Рима, поскольку папе не нравилась его версия христианства. Крестнику Дагоберта пришлось выбирать господина, и он предпочел Рим, таким образом став убийцей во имя Церкви.

– А почему версия христианства Дагоберта так беспокоила папу? – задала вопрос Морин.

– Король верил, что Мария Магдалина была царицей и законной женой Иисуса Христа и он является потомком их обоих, а это, следовательно, давало ему божественное право помазанника Божьего, которое превосходит любую другую земную власть. В то время папа посчитал, что это грозит ужасной опасностью.

Морин передернулась и попыталась перевести дискуссию в более веселое русло. Она слегка подтолкнула Питера локтем:

– Обещаешь, что не воткнешь копье мне в глаз, пока я буду спать?

Питер искоса взглянул на нее:

– Боюсь, не могу дать никаких обещаний. Elige magistrum и все такое.

Морин посмотрела на него с притворным ужасом и вернулась к изучению тяжелого серебряного ковчега, украшенного сложным узором из лилий.

– Для того, кто не является французом, вы очень неравнодушны к этому символу.

– Fleur-de-lis? Конечно. Не забывайте, что шотландцы и французы были союзниками на протяжении сотен лет. Но я использую ее по другой причине. Это символ…

Питер закончил его предложение:

– Троицы.

Синклер улыбнулся им.

– Да, да. Но я не знаю, отец Хили, это символ вашей троицы… или моей?

Прежде чем Морин или Питер смогли попросить объяснений, в комнату вошел Ролан и обратился к Синклеру, быстро затараторив на языке, который напоминал французский в сочетании с другими средиземноморскими диалектами. Синклер повернулся к своим гостям:

– Ролан покажет вам ваши комнаты, так что вы сможете отдохнуть и освежиться перед обедом.

Он изящно поклонился, подмигнул Морин и вышел из комнаты.

Морин вошла в спальню и раскрыла рот от восхищения. Апартаменты были великолепны. Главное место занимала огромная кровать под балдахином на четырех столбиках, с красными бархатными драпировками, расшитыми вездесущими золотыми лилиями. Остальная мебель была явно старинная, вся покрытая позолотой.

Одну из стен комнаты занимал портрет под названием «Мария Магдалина в пустыне» испанского художника Риберы. Мария Магдалина возвела очи к небесам. Тяжелые вазы из хрусталя «баккара», наполненные красными розами и белыми лилиями, были расставлены по всей комнате, напоминая цветочные композиции, которые Синклер прислал Морин домой в Лос-Анджелесе.

– А ты, девочка, могла бы к этому привыкнуть, – сказала она сама себе, когда слуги постучали в дверь и начали распаковывать ее багаж.

Комната Питера была меньше, чем у Морин, но тоже богато украшенная и достойная королей. Его собственный чемодан еще не прибыл, но у него была дорожная сумка, в которой лежало все необходимое на первое время. Он достал из этой черной сумки свою Библию в кожаном переплете и хрустальные четки.

Питер сжал в руках четки и опустился на кровать. Он очень устал. Его утомила поездка и изнурительное бремя ответственности, которую он нес за благополучие Морин, физическое и духовное. Сейчас он находился на неизвестной территории, и это заставляло его нервничать. Он не доверял Синклеру. Что еще хуже, он не доверял отношению своей кузины к Синклеру. Деньги и физическая привлекательность явно создавали ореол загадочности, которая так притягивает женщин.

Морин была не из тех, кому легко вскружить голову. На самом деле, Питер знал, что она очень мало встречалась с мужчинами. Желание романтических отношений у Морин разрушила та ненависть, которую мать питала к отцу. Из-за их неудачного брака, закончившегося трагедией, Морин сторонилась всего, что могло бы напоминать прочную связь.

Однако она была женщиной, причем очень уязвимой в том, что касалось ее видений. Питер считал своим долгом проследить, чтобы Синклер не воспользовался уязвимостью Морин и не начал манипулировать ею. Неизвестно, как много знает Синклер – и откуда он это знает – но Хили желал выяснить все как можно скорее.

Питер закрыл глаза и начал молиться, чтобы Бог указал ему путь, но его безмолвные молитвы прервало настойчивое жужжание. Сначала он попытался игнорировать вибрацию, но вскоре сдался. Питер пересек комнату, подошел туда, где лежала его дорожная сумка, сунул руку внутрь и ответил на звонок мобильника.

К счастью, комната Питера находилась чуть дальше по коридору от комнаты Морин, иначе они могли бы никогда не найти друг друга в огромном особняке Синклера. Морин была очарована домом, она впитывала каждую деталь убранства и архитектуры, пока они шли из одного крыла в другое.

По пути они оба изучали замок, поскольку оставалось еще несколько часов до обеда. Их поразила окружающая обстановка. Они вошли в широкий коридор, освещенный естественным светом, льющимся сквозь окна из свинцового хрусталя. Во всю стену тянулась огромная фреска необычного вида, изображающая что-то вроде абстрактной сцены распятия.

Морин остановилась, чтобы полюбоваться этой работой. Рядом с распятым Христом женщина, закутанная в красное покрывало, подняла вверх три пальца, по ее лицу катилась слеза. Она стояла у водоема – реки? – из которого выпрыгивали три маленькие рыбки, одна красная и две синие. Три рыбки и поднятые пальцы женщины абстрактным образом повторяли рисунок геральдической лилии.

В этом сложном и явно современном произведении искусства было множество деталей. Видимо, все они имели символический смысл, но потребовались бы часы, чтобы разглядеть каждую из них – и, вероятно, годы, чтобы понять.

Питер остановился позади нее, разглядывая сцену распятия, прекрасную в своей простоте. Небо над крестом потемнело, солнце казалось черным, и вспышка молнии прорезала небо.

– Напоминает стиль Пикассо, не правда ли? – сказал Питер.

Их хозяин появился в конце коридора.

– Это работа Жана Кокто, самого плодовитого французского художника и одного из моих кумиров. Он нарисовал ее, когда гостил у моего деда.

Морин была ошеломлена.

– Кокто останавливался здесь? Здорово. Этот дом, должно быть, национальное сокровище Франции. Все произведения искусства – феноменальные. Картина в моей комнате…

– Рибера? Это мой любимый портрет Магдалины. Он передает ее красоту и божественную грацию лучше, чем любой другой. Исключительная вещь.

Питер недоверчиво посмотрел на него.

– Но вы же не хотите сказать, что это оригинал. Я видел его в Прадо.

– О да, но это все же оригинал. Рибера нарисовал его по желанию короля Арагона. На самом деле, он нарисовал два. И вы абсолютно правы: меньший из них находится в Прадо. А этот портрет испанский король отдал одному из моих предков, члену семьи Стюарт, в качестве искупительной жертвы. Как вы увидите, изобразительное искусство тесно связано с Нашей Госпожой. Другие примеры этого я покажу вам позднее, после обеда. Но вы не возражаете, если я спрошу, что вы собираетесь делать сейчас?

Ему ответила Морин:

– Мы просто хотели прогуляться перед обедом. Я видела какие-то руины на холме, пока мы ехали, и хотела бы взглянуть на них поближе.

– Да, конечно. Но вы бы оказали мне величайшую честь, если бы разрешили стать вашим гидом. Если это приемлемо для отца Хили, конечно.

– Почту за честь, – улыбнулся Питер, но Морин заметила, как напряглись уголки его губ, когда Синклер взял ее под руку.

Рим

23 июня 2005 года

Солнце светило в Риме ярче, чем где-либо в мире, или, по крайней мере, так чувствовал епископ Магнус О’Коннор, пока шагал по священным ступеням собора Святого Петра. Он был близок к обмороку из-за чести, которую ему оказали, допустив в личную часовню папы.

Епископ задержался перед мраморной статуей Петра, держащего ключи от церкви, и поцеловал босую ногу святого. Потом, ковыляя, вошел в церковь и устроился на первой скамье. Он возблагодарил Господа за то, что оказался в этом святом месте. Он молился за себя, за свою епархию, за будущее Святой Матери Церкви.

Завершив свои молитвы, Магнус О’Коннор вошел в кабинет Томаса, кардинала Де Каро, неся несколько красных папок, которые были его билетом в Ватикан.

– Вот они все, ваше высокопреосвященство.

Кардинал поблагодарил его. Если О’Коннор ждал от кардинала приглашения к дальнейшему разговору, то он был глубоко разочарован. Кардинал отпустил его резким кивком головы и не сказал больше ни слова.

Де Каро не терпелось увидеть содержимое папок, но он предпочитал в первый раз сделать это без свидетелей.

Он открыл первую папку, на которой была черная наклейка: «ЭДУАРД ПОЛЬ ПАСКАЛЬ».

…Я еще не писала о Великой Матери, о Великой Марии. Я долго ждала этого, ибо сомневалась, найдутся ли у меня слова, чтобы воздать должное ее доброте, мудрости и силе. В жизни каждой женщины всегда будет присутствовать влияние и уроки той единственной женщины, которая стоит превыше всех. Для меня это могла быть только Великая Мария, мать Исы.

Моя родная мать умерла, когда я была еще очень мала. Я не помню ее. И хотя Марфа всегда заботилась обо мне и пеклась о моих мирских нуждах, как сестра, именно мать Исы дала мне духовное руководство. Она вскормила мою душу и преподала мне много уроков сострадания и прощения. Она показала мне, что значит быть царицей, и научила меня поведению, подобающему женщине предначертанной нам судьбы.

Когда пришло время для меня занять свое место под красным покрывалом и стать истинной Марией, я была готова. Благодаря ей и всему, что Она дала мне.

Великая Мария была образцом для поклонения, но Она поклонялась только Господу. Она слышала послания Божьи с предельной ясностью. Ее сын обладал такой же способностью, и вот почему они стояли в стороне от других, кто также происходил из знатного рода. Да, Иса был дитя Льва, наследник престола Давидова, и мать его происходила из рода священников, потомков Аарона. Она была рождена быть царицей, а Иса – царем. Но не только кровь отличала их от других; Они отличались духом и силой веры в послание Божье нам.

Будь мне суждено всю жизнь оставаться в ее тени, я была бы счастлива.

Великая Мария была первой женщиной в истории, одаренной ясным знанием божественного. Это был вызов первосвященникам, которые не знали, как принять женщину, обладающую такой могучей властью. Но не могли они и осудить Ее. Чистота происхождения Великой Матери была выше всяких сомнений, ее сердце и дух были безупречны. Ее незапятнанная репутация была известна во многих землях.

Власть имущие боялись Ее, ибо они не могли управлять Ею. Она отвечала только перед Богом.

Аркское Евангелие от Марии Магдалины,

Книга Учеников

Глава 8

Замок Синих Яблок

23 июня 2005 года

Синклер повел Морин и Питера по мощеной дорожке, которая уходила прочь от большого дома. Их окружили темнокрасные скалистые утесы предгорий, соседний холм венчали руины полуразрушенного замка.

Морин была очарована этим потрясающим пейзажем.

– Это место ошеломляет. Оно вызывает такое волшебное чувство.

– Мы в самом сердце страны катаров. Весь этот регион некогда контролировали катары. Чистые.

– Как они получили это название?

– Их учение появилось благодаря чистой, неразрывной линии, идущей от Иисуса Христа. Через Марию Магдалину. Она была основателем учения катаров.

Питер смотрел на него с крайне скептическим видом, но именно Морин выразила сомнение:

– Почему я никогда и нигде не читала об этом?

Беранже Синклер только засмеялся, ни в малейшей степени не заботясь о том, поверят ли они ему. Мнение других ничего для него не значило.

– И нигде не прочтете. Подлинной истории катаров нет ни в одной исторической книге, и только здесь вы сможете узнать ее по-настоящему. Истина о катарах погребена в красных скалах Лангедока и нигде больше.

– Я бы с удовольствием почитала о них, – сказала Морин. – Вы можете порекомендовать какие-нибудь книги, которые вы считаете достоверными?

Синклер пожал плечами и покачал головой.

– Очень мало, и практически ни одна из заслуживающих доверия не переведена на английский язык. Большинство книг по истории катаров основаны на признаниях, вырванных под пыткой. Практически все средневековые рассказы о катарах написаны их врагами. Как вы думаете, насколько они точны? Морин, я надеюсь, что вы понимаете этот принцип, учитывая ваш собственный взгляд на историю. Ни один подлинный обряд катаров не был изложен в письменном виде. Их традиции передавались в семьях из поколения в поколение на этой земле, но все они яростно защищали устную традицию.

– Разве Тамми не говорила, что против них был проведен официальный крестовый поход? – спросила Морин, пока они продолжали идти по извилистой тропе между красных холмов.

Синклер кивнул:

– Жестокий акт геноцида, убийство более миллиона человек, причем начало положил папа, по иронии судьбы носивший имя Иннокентий III, т. е. «невинный». Вы когда-нибудь слышали фразу «Убейте их всех, и пусть Бог разберется»?

Морин передернулась от отвращения:

– Да, конечно. Это ужасно.

– Впервые это произнесли в тринадцатом веке папские войска, которые вырезали катаров при Безье. Если быть точным, они сказали: «Neca eos omnes. Deus suos agnoset», что переводится как «Убейте их всех. Бог узнает своих». – Он внезапно повернулся к Питеру. – Узнаете эти слова?

Питер покачал головой, не желая попасть в интеллектуальную ловушку.

– Это взято у вашего Святого Павла. Из Второго послания к Тимофею, глава вторая, стих девятнадцатый. «Познал Господь Своих».

Питер поднял руку, чтобы остановить Синклера:

– Вряд ли вы можете обвинять Павла за то, как были искажены его слова.

– Могу ли я? Полагаю, именно это я и делаю. Павел стоит у меня поперек горла. И не случайно наши враги используют его слова против нас на протяжении многих веков. Это только начало.

Морин попыталась разрядить растущее напряжение между двумя мужчинами, вернув Синклера обратно к местной истории.

– Что случилось в Безье?

– Neca eos omnes. Убейте их всех, – повторил Синклер. – И именно так и поступили крестоносцы в нашем прекрасном городе Безье. Они предали мечу каждую живую душу – от самых древних стариков до самых крошечных детей. Убийцы не пощадили никого. Вероятно, только при осаде было убито не меньше ста тысяч. Легенда гласит, что и поныне наши холмы красны от крови невинно убиенных.

Несколько минут они шли в молчании, из уважения к почившим душам древней земли. Резня произошла почти восемь веков назад, но осталось ощущение, что эти потерянные души повсюду, их присутствие ощущалось в каждом дуновении ветерка, который проносился по предгорьям Пиренеев.

Синклер продолжил свою лекцию:

– Конечно, немало катаров бежало, найдя убежище в Испании, Германии и Италии. Они сберегли свои секреты и учение, но никто не знает, что стало с их величайшим сокровищем.

– Что за сокровище? – спросил Питер.

Синклер огляделся вокруг, и неразрывная связь с этой землей ясно проявилась в выражении его лица. Лангедок и его история оставили след в душе шотландца. Неважно, сколько раз он рассказывал эту историю, каждый раз в рассказе проявлялась истинная страсть.

– Существует великое множество легенд о том, в чем действительно заключалось сокровище катаров. Одни говорят про Священный Грааль, другие заявляют, что это была подлинная плащаница Христова или терновый венец. Но настоящее сокровище – две книги, самые священные из когда-либо написанных. Катары хранили Книгу Любви, единственное истинное Евангелие.

Он помедлил, чтобы подчеркнуть значение следующей фразы, прежде чем добавить восклицательный знак.

– Книга Любви была единственным истинным Евангелием, потому что ее целиком написал сам Христос.

Питер замер на ходу.

– В чем дело, отец Хили? Вам в семинарии не рассказывали про Книгу Любви?

Морин скептически посмотрела на него.

– Вы думаете, такая вещь действительно когда-либо существовала?

– О да, она существовала. Ее принесла из Святой Земли Мария Магдалина, и с большой осторожностью передавали друг другу ее потомки. Вполне вероятно, что Книга Любви была истинной целью крестового похода против катаров. Церковники отчаянно жаждали прибрать к рукам эту книгу, но не для того, чтобы защитить и сохранить ее, могу вас уверить.

– Церковь никогда бы не уничтожила столь бесценную и священную вещь, – насмешливо сказал Питер.

– Да? А если такой документ оказался бы подлинным? И если бы он ставил под сомнение не только многие из догматов, но и собственный авторитет самой Церкви? Книга, написанная рукой самого Христа? Что тогда, отец?

– Это чистая спекуляция.

– Вы имеете право на свое мнение, как и я на свое. Однако мое опирается на знание вполне определенных фактов. Но, продолжая мою… спекуляцию, нужно сказать, что в какой-то мере Церковь добилась успеха в своих поисках. После открытого преследования катаров Чистые были вынуждены уйти в подполье, и Книга Любви исчезла навсегда. Очень мало людей сегодня вообще знают, что она когда-либо существовала. Довольно сложная задача – вычеркнуть из истории существование предмета, обладающего такой силой.

Питер с глубокой сосредоточенностью слушал речь Синклера. После минутного размышления он произнес:

– Вы сказали, что истинным сокровищем была одна из двух самых священных книг из когда-либо написанных. Если одна – это Евангелие, написанное рукой самого Христа, то какой могла быть другая?

Беранже Синклер остановился и закрыл глаза. Летний ветерок, похожий на мистраль, кружился, развевая волосы вокруг его лица. Он глубоко вздохнул, потом открыл глаза и, глядя прямо на Морин, ответил:

– Другой книгой было Евангелие от Марии Магдалины, полный и точный рассказ о ее жизни с Иисусом Христом.

Морин замерла. Она, в свою очередь, смотрела прямо на Синклера, захваченная страстным выражением на его лице.

Питер разрушил чары:

– Катары заявляли, что обладают им тоже?

После секундной паузы Синклер отвел взгляд от Морин, потом покачал головой и ответил Питеру:

– Нет, они этого не делали. В отличие от Книги Любви, о которой есть исторические свидетельства, никто никогда не видел Евангелия от Магдалины. Оно так и не было найдено. Считается, что оно могло быть спрятано около деревни Ренн-ле-Шато, где вы побывали ранее. Тамми показала вам башню Алхимии?

Морин кивнула. Питер пытался угадать, откуда Синклер знает так много об их передвижениях. Морин это не беспокоило, ее слишком захватила удивительная история – и беззаветная любовь к ней Синклера.

– Да, но я все еще не понимаю, почему это так важно.

– Это важно по многим причинам. Некоторые верят, что Мария Магдалина жила и писала свое Евангелие на том месте, где сейчас стоит башня. Она запечатала документы, потом спрятала их в пещере, где они должны оставаться, пока не придет время раскрыть ее версию событий.

Синклер показал на ряд больших отверстий, напоминающих пещеры, в окружающих их горах.

– Видите эти кратеры в горе? Это следы, оставленные искателями сокровищ за последние сто лет.

– Они искали Евангелия?

Синклер негромко, язвительно рассмеялся.

– По иронии судьбы, большинство из них даже не знает, что ищет. Полное невежество. Они знают о сокровище катаров или прочитали одну из многочисленных книг о Соньере и загадочном богатстве. Одни думают о Священном Граале или Ковчеге Завета, другие уверены, что это сокровище из разграбленного Храма Иерусалима или золотой запас вестготов, спрятанный в могиле. Стоит произнести слово «сокровище», и в самые рациональные человеческие существа немедленно превращаются в дикарей. Люди столетиями приезжают сюда со всего мира, желая разгадать тайны Лангедока. Поверьте мне, я это видел много раз. Охотники за сокровищами динамитом сделали вон те пещеры. Без моего разрешения, смею добавить.

Синклер показал на неровные отверстия в склоне горы, а потом продолжил свои объяснения.

– Защитить знание о природе сокровища стало очень важно, вот почему так мало людей в современном мире вообще знают о существовании этих Евангелий. Посмотрите на опустошение, которое принесли сюда наивные искатели, опиравшиеся на пустые предположения. Можете себе представить, что бы они сделали с этой землей, если бы обнаружили, в чем состоит бесценная и священная природа клада.

Синклер угостил их рассказом о других местных легендах о сокровище, а также более отвратительными историями о неразборчивых кладоискателях. Он рассказал им, как нацисты во время войны посылали сюда команды в попытке обнаружить оккультные артефакты, которые, как они верили, были спрятаны в этом районе. Насколько известно, гитлеровские войска не добились успеха в своих поисках и покинули эту территорию с пустыми руками – и вскоре проиграли войну.

Питер вел себя сдержанно и спокойно, решив подождать и дать себе возможность переварить огромный объем информации. Позднее он разложит все детали по полочкам и определит, насколько они могут быть правдой, а насколько – романтическими лангедокскими фантазиями Синклера. В таком диком и таинственном месте легко поверить в легенды о Граале и потерянных священных рукописях. Хотя даже Питер чувствовал, как учащается его пульс при одной мысли о существовании подобных артефактов.

Морин шла рядом с Синклером и внимательно слушала. Питер не знал, была ли это Морин – журналистка и писательница или Морин – одинокая женщина, ловящая каждое слово Синклера. Но ее внимание полностью сосредоточилось на харизматичном шотландце.

Когда они свернули у вершины маленького холма, на склоне перед ними внезапно появилась каменная башня, похожая на сторожевую башню замка. Высотой в несколько этажей, она, одинокая и нелепая, стояла на фоне скалистого пейзажа.

– Она напоминает башню Соньера! – воскликнула Морин.

– Мы называем ее Причуда Синклера. Построена моим дедом. И да, действительно, он создал ее по образу башни Соньера. Оттуда открывается далеко не такой впечатляющий вид, как с башни в Ренн-ле-Шато, потому что мы находимся ниже, но все же достаточно приятный. Хотите взглянуть?

Морин посмотрела на поглощенного мыслями Питера, чтобы понять, хочет ли он исследовать башню. Хили покачал головой.

– Я останусь здесь. А вы идите.

Синклер вытащил ключ из кармана и отпер дверь в башню. Он вошел первым и повел Морин вверх по крутой винтовой лестнице. Он открыл дверь на площадку на крыше и жестом позвал за собой Морин.

Вид на страну катаров и разрушенные древние замки в отдалении был чудесным. Морин минуту наслаждалась открывшейся перспективой, а затем спросила:

– Зачем он построил ее?

– По той же самой причине, по которой Соньер построил свою. Вид с высоты птичьего полета. Они верили, что сверху можно раскрыть множество секретов.

Морин оперлась на парапет и разочарованно простонала:

– Ну почему кругом загадки? Вы обещали ответы, но пока только добавили мне вопросов.

– Почему вы не спросите голоса в вашей голове? Или, что еще лучше, женщину в ваших видениях? Именно она привела вас сюда.

Морин была ошеломлена.

– Откуда вы знаете о ней?

Улыбка Синклера была понимающей, а не самодовольной.

– Вы – женщина из семьи Паскаль. Этого следовало ожидать. Вы знаете о происхождении вашей фамилии?

– Паскаль? Мой отец родился в Луизиане, он француз по происхождению, как и любой другой в «штате речных рукавов».

– Каджун?

Морин кивнула.

– Да. Он умер, когда я была маленькой. Я немногое помню о нем.

– Вы знаете, откуда происходит слово «каджун»? «Аркадиец». Французов, которые поселились в Луизиане, называли аркадийцами, что, благодаря местному диалекту, превратилось в «акадийцев», а потом в «каджунов». Скажите мне, вы когда-нибудь смотрели слово «paschal» в английском словаре?

Морин наблюдала за ним с любопытством, но и с растущей осторожностью.

– Нет.

– Меня удивляет, что вы, с вашими исследовательскими способностями, так мало знаете о собственной фамилии.

Морин отвернулась от него, когда стала говорить о своем прошлом.

– Когда мой отец умер, мать увезла меня к своим родным, в Ирландию. После этого у меня не было никаких контактов с семьей отца.

– Однако один из ваших родителей, должно быть, предчувствовал вашу судьбу.

– Почему вы так говорите?

– Ваше имя. Морин. Вы знаете, что оно означает?

Снова подул теплый ветер, взъерошив рыжие волосы Морин.

– Конечно. По-ирландски это – «маленькая Мария». Питер меня все время так называет.

Синклер пожал плечами, как будто получил, что хотел, и принялся созерцать панораму Лангедока. Морин проследила за его взглядом туда, где среди расстилавшейся перед ними зеленой равнины то тут, то там возвышались огромные камни.

Летнее солнце осветило какой-то предмет вдалеке. Отражение заставило Морин на короткое время задержать взгляд, как будто она увидела что-то в поле.

Синклер явно заинтересовался тем, куда смотрит Морин.

– Что там такое?

– Ничего, – покачала головой Морин. – Просто… солнце попало в глаза.

Синклер на этом не успокоился.

– Вы уверены?

Морин на минуту заколебалась, снова посмотрев на поле. Она кивнула, прежде чем задать вопрос, который камнем лежал у нее на душе.

– Все разговоры по поводу моей фамилии. Когда вы покажете мне письмо моего отца?

– Я думаю, вы поймете больше, когда закончится этот вечер.

Морин вернулась в свою роскошную спальню в замке, чтобы принять ванну и переодеться к обеду. Когда она вышла из ванной, на ее кровати лежала толстая книга в твердом переплете – английский словарь – открытый на букве «р».

Слово «Paschal» было обведено красной ручкой. Морин прочитала определение:

«Paschal – любое символическое изображение Христа. Пасхальный Агнец – символ Христа и Пасхи».

…Многие мне говорили о человеке, которого звали Павел. Он вызвал большой шум среди избранных, и некоторые отправились из Рима в такую даль, как Эфес, чтобы справиться у меня об этом человеке и его словах.

Не мне судить о нем, как и не могу я сказать, что было у него на душе, ибо я никогда не встречалась с ним во плоти и не смотрела ему в глаза. Но с уверенностью могу сказать, что этот человек, Павел, никогда не встречал Ису. А многие утверждали, будто он якобы говорил с Ним и все его учение о свете и добре – и есть Путь.

Многое в этом человеке я считала опасным. Некогда он был связан с самыми строгими последователями Иоанна, всеми теми людьми, которые относились к Исе с великим презрением. Они сопротивлялись учениям Пути. Мне говорили, что некогда он был известен, как Савл из Тарса и преследовал избранных. Он присутствовал при том, как молодой последователь Исы, прекрасного юношу по имени Стефан, чье сердце было переполнено любовью, побили камнями. Некоторые говорят, что этот Савл подстрекал к побитию камнями Стефана. Тот был первым после Исы, кто умер за свою веру в Путь. Но он далеко не последний. Из-за людей, подобных Савлу из Тарса.

Здесь многого надо было остерегаться.

Аркское Евангелие от Марии Магдалины,

Книга Учеников