Текст книги "Бешеные коровы"
Автор книги: Кэти Летт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Соединение
Наблюдайте за своим ребенком. Пусть он смотрит в ваши глаза и ничто из окружающего мира не сможет отвлечь вас друг от друга. Никогда не бросайте его в незнакомых ситуациях.
Пенелопа Лич. Снаряжение для ребенка.
31. Сборы на рассвете
Джиллиан несвойственным для нее папским жестом бросилась наземь и поцеловала мостовую рядом с аллеей в Сохо.
– Кто-нибудь, ущипните меня! Какое же это блаженство – вырваться из пригорода!
– Джиллиан, ради бога! – зашипела на нее Мэдди, натянутая как струна. Как только она потеряла Джека, все ее материнские инстинкты вернулись к ней с сокрушающей силой.
– Мэдди говорила, что ты любишь это место. – Пока Мэдди и Джиллиан играли в игру «найди полицейского», Мамаша Джой просовывала проволочную вешалку вдоль стекла с пассажирской стороны старой немощной машины Руперта Перегрина.
– Продавщица из магазина в Милтон-Кейнс спросила меня, не собираюсь ли я у них поселиться. А я ей говорю: «У вас манго бывает круглый год?» А она мне: «Манго?» А я ей: «Именно!»
Свет в офисе Перегрина на втором этаже погас как раз в тот момент, когда Мамаше Джой удалось подцепить замок на двери.
– Джиллиан! Садись!
Мэдди и Джиллиан скользнули в липкую темноту на тошнотворно грязные темные сиденья и замерли в ожидании звука поворачиваемого ключа в замке зажигания. Сарафанное радио разнесло последнюю новость о том, что одна из пожизненных заключенных в Холлоуэй забеременела и главным подозреваемым был Перегрин.
Когда адвокат втиснул в пространство между рулем и сиденьем свой живот, который можно было измерить только циклопическими величинами, машина резко осела налево. Копируя действие, так часто показываемое в бесконечных полицейских сериалах, Мэдди взяла в руки предмет, который адвокату должен был по ощущениям показаться пистолетом, а на самом деле был детской чашкой с носиком, и прижала его к основанию покрытого перхотью черепа Перегрина. Джиллиан наклонилась и выдернула ключи из замка зажигания.
– Двина забрала Джека! – От горя голос Мэдди отказывался ей повиноваться и звучал так низко и скорбно, что она сама его не узнавала.
– Так, так, так, – произнес Перегрин с отвратительным высокомерием. – Как богата жизнь сложными ситуациями!
Мэдди сильнее воткнула носик чашки Джека в синеватые складки его шеи.
– Если ты мне не поможешь, я дам против тебя показания. «Ах да! Совместная работа под его началом, вернее, под его концам была так приятна, Ваша Честь! Он очень углубленно относится к своей работе!»
– Неужели? А я думал, что бегство из старой доброй женской тюрьмы вряд ли придаст достоверности подобному свидетельству… Ах, ну что же я могу об этом знать. Я ведь всего лишь адвокат, – пожал плечами Перегрин, нисколько не утратив своего скабрезного настроения.
– Слушай ты, косоглазый пьяница-импотент…
– Я вижу, ты так и не научилась пользоваться родной речью. Такого явления, как мужчина-импотент, в природе не существует, – язвительно заметил он. – Есть только ущербные женщины.
Здесь уже требовалось подкрепление. Мэдди кивнула, и Мамаша Джой молнией метнулась из тени и ювелирно точно разместила свое тело на сиденье рядом с язвительным адвокатом. С презрительным безразличием Перегрин попытался открыть свою дверь.
– О-о, по-моему, ты чуток торопишься, – колыхнулись веселой волной подбородки Мамаши Джой.
– Это ты зря, тем более что у нее в кармане сидит одна знакомая кошечка, – добавила Мэдди с торжеством.
Мясистое лицо Перегрина осунулось.
– Вы захватили Трюфеля? – медленно спросил он.
Мамаша Джой вытащила на свет раскормленный пушистый комок, держа его вне досягаемости Перегрина. Кот душераздирающе мяукал. Его хозяин вспотел и задергался.
– Ну? – спросила она, растягивая кошачью шею так, будто собиралась ее свернуть.
– Я не хотел! – проблеял он.
– Чего не хотел? – потребовала Мэдди.
– Это заложено на генетическом уровне. Примитивный инстинкт самосохранения…
Мамаша Джой плотнее сжала горло кошки.
– Но некоторые психологические обстоятельства стали складываться неудачно… и у меня появилось неожиданное желание сменить род занятий, – лепетал он, с трудом переводя смрадное дыхание. – И место работы, где-нибудь во влажном климате, с коктейлями с зонтиками в пастельных тонах… А мисс Хелпс помогает мне, финансируя мой… досрочный уход на пенсию. Мне всего лишь пришлось составить пару фальшивых бумаг на усыновление.
Из груди Мэдди исторгся мучительный крик. На ее лицо опустилась тень, как жалюзи на окно.
– Для кого? – Ее голос дребезжал и рвал горло. Ей было больно произносить эти слова. – Когда? Где?
– Ее племянница встречает их сегодня вечером. Новозеландская девица совершает традиционное турне по Европе. Передача, по-моему, состоится завтра. Шкурный интерес, замаскированный под великодушие.
– Это у тебя сложности с родным языком! – взвыла Мэдди.
– Говори-ка попонятнее, чтобы я могла разобрать, что к чему! – Яркие кошачьи глаза недобро уставились на Мамашу Джой, когда та еще сильнее сжала пальцы.
– Эта услуга, кажется, стоила десять тысяч фунтов.
Все три женщины не смогли сдержать возгласов изумления.
– Приятная пара. Муж занимается рекламой.
Мэдди изо всех сил старалась подавить слезы и слабость.
– И что нам с тобой сделать? – спросила его Мамаша Джой, потрепав за дряблую щеку. – Может, мне тебя изнасиловать?
– Нет! – взвизгнул Перегрин.
– Это ты говоришь «нет», – пренебрежительно отозвалась Джиллиан. – А что имеешь в виду на самом деле?
– Пожалуйста, не сомневайтесь, наш разговор останется исключительно между нами, – запел он в стиле «Юрай Хип». – Мы с Трюфелем как раз через неделю-другую собирались удалиться на свою гасиенду, но мы можем отправиться туда и пораньше. Может, даже сегодня. Зачем становиться рабом самообладания?
Мэдди заревела. И действительно, зачем? Ее кулак опустился на голову Перегрина еще до того, как она поняла, что он был занесен.
* * *
Их наскоро придуманный план был очень простым. Он был выношен и высижен за горячим шоколадом в зловонной гостиной Мамаши Джой. Джиллиан сопротивлялась. Она считала, что взламывать чужое жилище и проникать туда было гораздо страшнее, чем сидеть дома в тот момент, когда к тебе проникают. Человеку, в дом которого вломились, нужно было лишь беспокоиться о том, как бы вор не пропустил семейные драгоценности, которые уже стали ненавистны и слишком дороги с точки зрения оплаты страховки. Вору же, с другой стороны, надо было попытаться не наколоться на острые шипы ограды, не зажариться на электрическом токе, не попасться на зуб ротвейлеру и на глаза скрытой камере наблюдения. И при всем этом не иметь возможности поправить прическу. Джиллиан называла такое состояние души и волос «Мочалка» или «Прощай, прическа». И потом, представьте глубину внутренних переживаний, если в этот момент вор обнаружит стрелку на колготках, надетых на его голову!
Джиллиан была спасена от суровых жизненных испытаний появлением Спутника. Когда Мамаша Джой пригласила ее в гостиную, Мэдди была удивлена кротким выражением глаз их гостьи и смиренно ссутулившимися плечами. Вырванная из тюремного окружения, она напоминала летучую мышь на дневном свете. Ее лицо, раньше носившее хищное выражение, теперь было пугающе покорным. Ее волосы из воинственно фиолетовых превратились в длинные плети невыразительного цвета. Браслет вокруг тощей лодыжки делал ее и вовсе похожей на ощипанную курицу.
– Какого черта она тут делает? – взвизгнула Мэдди. С каждой уходящей минутой она заводилась круче тайваньских часов.
– Она разожжет для нас огонь. – У Мамаши Джой возникло горячее желание выкурить Двину из ее дома с помощью поджога в ее офисе. Мэдди, пользуясь фальшивыми документами, добытыми с помощью рецепта блюд из кошачьего мяса авторства Мамаши Джой, которые оказали незабываемое воздействие на Перегрина, выкрадет своего ребенка у новозеландцев.
– Почему ты собираешься это сделать? – подозрительно спросила Мэдди. – Разрази вас всех гром! Ты что, снова пытаешься залезть ко мне в трусы?
– Чево? Да я просто хотела, чтобы ты все для меня записала, больше ничего…
– По-моему, ты неправильно ставишь ударение.
– Да нет, на бумаге. Историю моей жизни, – произнесла Спутник, полностью выходя за рамки своего стереотипа. – Понимаешь, я не умею писать.
– Погоди. Ты хотела, чтобы я записала твои мемуары?
– Эта корова, Тоня Хардинг, потом Эмми Фишер и Джои Боттафоуко. Эти Менендез Бруверз, ну те, что убили своих родителей. По рассказам этих умников сняли фильмы. Кто сказал, что за преступления не платят? Поэтому я подложила тебе шоколадку, чтобы было чем тебя зацепить.
«Раньше заключенные мечтали о свободе, – подумалось Мэдди. – Теперь они мечтали о фильмах и авторских правах на книги об их жизнях. „Как убить друзей и повлиять на идиотов“. Замечательно!»
– Ты хочешь сказать, что не собиралась заниматься со мной сексом?
– Черт, нет! С такой тощей задницей, как ты?
– А зачем тогда хочешь помочь сейчас? – Мэдди продолжала допрос с враждебностью, которой больше не испытывала.
Спутник ковыряла носком своего кеда дырку на линолеуме.
– Если все плохо кончится, ты снова угодишь за решетку.
Мэдди смотрела, как Спутник царапала прыщи, которые были и без того ободраны, так что у нее быстро пошла кровь. Ее тусклые глаза метались из стороны в сторону.
– На зоне все меня знают, – тихо сказала она. – Там я величина. А тут – пустое место.
В комнате повисла грустная тишина, пока женщины впитывали в себя эту горькую истину. Она могла выжить только в атмосфере детских домов и исправительных центров.
– Господи милосердный, девочка! – Мамаша Джой хлопнула себя по колонноподобным бедрам. – Позволь ей сделать это.
Приняв молчание Мэдди за согласие, Спутник неожиданно переполнилась и зафонтанировала энергией, как девушка из рекламы тампонов. Подобно бойцу, готовящемуся к битве, первым делом она побрила голову.
Наблюдая за энергичными приготовлениями Спутника, Мэдди заставляла себя сохранять спокойствие. Она должна будет попасть в дом Эдвины Хелпс, быть убедительной и внушающей доверие, как настоящая Носительница Шарфа, и спасти Джека. Она не должна громить жилище Двины с помощью бензопилы. Как не должна дожидаться ее в засаде, чтобы изрешетить из автомата. Она может налить жидкость для депиляции в шампунь своей врагини, но только если у нее останется для этого время. И ничего больше.
* * *
– Что случилось с твоим зубом? – Когда Мэдди спустя пару часов встретилась с Мамашей Джой в парковой зоне района, в ее улыбке не хватало знакомого блеска.
– Ничего, девочка. Когда все наладится, я вставлю себе новый. – Широкий взмах руки продемонстрировал результат продажи бриллианта – ярко-желтый «фольксваген-жук», припаркованный рядом с фонарным столбом, покрытым граффити. Машина была настолько дряхлая, что ее не стал бы страховать ни один агент. В лучшем случае они дали бы ее хозяину «Набор для выживания». На наклейках на заднем стекле было написано: «Мой второй муж – племенной жеребец. Мы живем вместе ради кошек. Улыбайся – это второе и лучшее применение для твоих губ!»
Мэдди показалось, что наклейки – это единственная сила, удерживающая машину в собранном состоянии.
– Настоящая машина для бегства, – ухмыльнулась Мамаша Джой.
– Скажи, обязательно было покупать транспортное средство, у которого из-под капота пышет пламя? – спросила подавленная Мэдди. У нее было отвратительное настроение. Мало ей было сажи и копоти, плотным слоем покрывавших квартиру Мамаши Джой («Это не пыль, – как-то сказала она, проведя пальцем по шкафу, – это пахотный слой!»), так теперь Мэдди предстояло забраться в машину с надписями на наклейках, с которыми она была решительно не согласна. – Ты же понимаешь, что я погублю остатки своей репутации.
– Репутация все равно что девственность – просто еще одна ноша, которую ты тащишь на своем горбу. У нас в первый раз будут пульсирующие щетки, – восторгалась Мамаша Джой. – О да! Я посмотрю мир!
Мамаша Джой села за руль, а Джил стала навигатором, пользовавшимся уникальной техникой чтения карт, которой до нее пользовались миллионы выпускниц пансиона благородных девиц.
– Один ноготь прямо, до красной точки, потом свернуть налево.
Они высадили Спутника, светящуюся, как безумный херувим, недалеко от офиса Двины. Мэдди вышла рядом с домом в Хайгейт, адрес которого дал им Перегрин.
Морозный воздух ударил ее как кулак Было холодно, как на беломедвежьем полюсе. Мэдди не могла поверить в то, какой готический оттенок приобретают все события. Лучшей точкой наблюдения за Двиной было заросшее кустарником кладбище Хайгейт. Мэдди, маневрируя между замерзшим собачьим дерьмом, добралась до кривого могильного камня и спряталась за ним. Ей показалось, что она сидит в сыром рту человека, страдающего каким-то стоматологическим заболеванием, и до боли в глазах пытается что-то разглядеть в густом тумане. Ветви над ней царапали воздух. Тусклый свет зари тронул розовым свинцовые облака. Внизу, в серовато-синем свете перед ее глазами раскинулся унылый и пустынный Лондон. Что-то коснулось ее в темноте. Сердце тут же скакнуло к горлу. Она еще не успела закричать, как тень замурлыкала. Мэдди посмотрела вниз и увидела оголодавшую кошку, вытанцовывавшую менуэт возле ее ног.
На рассвете, как и было задумано, Мэдди, пытавшаяся унять дробный стук, который ее зубы отбивали на манер кастаньет, увидела пятно света в доме Двины. Прошла целая вечность перед тем, как открылась дверь на удлиненную террасу. С порога на пол упал лучик света. Двина, с засунутыми в карманы пальто руками, вышла из тускло освещенного холла и заторопилась к своему красно-коричневому «монтего».
Сначала машина не заводилась. Мэдди с сильнейшей нервной дрожью наблюдала за тем, как Двина пыталась включить зажигание. Страдающий эмфиземой мотор кряхтел и натужно кашлял. Мэдди задержала дыхание. Наконец ярко-желтые фонари отразились на мокром асфальте и исчезли в дожде. Она уехала.
Закутанная в пальто и кофты Мэдди, Женщина От Мишелин, спустилась со своего зловещего наблюдательного пункта, сжала в руках фальшивые документы, перелетела через опустевшую дорогу и нажала на кнопку звонка. Она была настолько напряжена, что, когда дверь наконец открылась и перед ее глазами предстала молодая женщина с приспособлением для завивания ресниц, свисавшим с одного глаза, и порхающей рукой с кисточкой туши рядом со вторым, от обыденности и беззаботности этой ситуации у Мэдди захватило дух.
– Да?
Мэдди протянула вперед свои документы.
– Социальная служба.
Все оказалось проще, чем Мэдди могла себе представить. Джек сидел на диване в гостиной перед телевизором с диснеевскими мультиками и разбрасывал еду в своей слегка обновленной манере имитации блендера без крышки. Он радостно взвизгнул, поднял руки и, к ее огромному изумлению, пошел к ней, широко расставляя ноги.
Сердце Мэдди забилось еще сильнее.
– Он пошел! – В радостном ошеломлении она стала покрывать всего его громкими поцелуями. Даже пухлые, сонные веки.
Племянница выбирала с ресниц комки туши.
– Ну и что? – пожала она плечами и внимательно взглянула на Мэдди. – А вы тут лучше подождите, пока приедет тетя. Я здесь просто за ребенком присматриваю.
Мэдди взглянула на свое босоногое сокровище с пухлыми розовыми губками, пускающими пузыри, и блестящими от радости глазами и попыталась унять свой восторг.
– Нет времени. Все законно, – произнесла она и метнулась к двери.
– Эй, в чем дело?
На вопрос племянницы ответил мертвяще ужасный голос Эдвины Хелпс. Мэдди не слышала скрежетания ключа в замочной скважине и только увидела, как в дверь входит враг в пестром платье из материала, странно напоминающего ткань на шторах в гостиной, и перекрывает ей путь к отступлению.
– Здравствуй, Мэдлин, – сказала Двина с приветливостью поздравительной открытки. – Как поживаешь? В этом хаосе я забыла ключи от офиса.
«О, спасибо тебе, добрая фея!» – заругалась про себя Мэдди. Это были проделки той же самой феи, которую подарила ей мать, хорошо знавшая, чем отличается майоран от марихуаны. И та же самая фея послала ее в «Харродз» за пакетом чернослива.
– Это моя пациентка, – объяснила Двина своей племяннице неизъяснимо спокойным голосом. – Я ее психотерапевт.
– С основным ударением на «психо», – Мэдди еще сильнее прижала к себе Джека. – Скажем так, социальный работник днем и Норманн Бейтс ночью.
– Ты снова проецируешься, Мэдди. Теперь отдай мне ребенка.
– Нет! Ты украла его и теперь собираешься продать первому встречному, кто даст тебе больше денег!
Племянница как ни в чем не бывало занималась своим прыщиком.
– Ох уж эти женщины. Придумают все что угодно, – голос Двины был ровен и легок, будто бы она обсуждала расписание движения автобуса. – Можно подумать, я способна на такие поступки. Я обожаю детей!
– Да, конечно. Держу пари, что свою любовь ты тоже включаешь в счет!
– Ну хватит уже, дорогуша. Отдай мне ребенка. – Она сделала движение, направляясь к Мэдди.
– Зачем? – Мэдди одной рукой оттолкнула ее назад, в кресло. – Какого черта ты это делаешь со мной?
– Хорошо! Дай выход своим чувствам! Давай! Выпусти их!
– Что мы с Джеком тебе сделали?
– Она думает, что все младенцы принадлежат ей, – тихо пояснила Двина. Она была исключительно логична и благообразна. – Беда в том, что она так и не нашла своего внутреннего ребенка.
– Нет, но ты, очевидно, уже нашла свою внутреннюю сучность! Если она не лжет, – обратилась Мэдди к девочке, – то почему не вызывает полицейских?
Племянница, держа в руках приспособление для завивания ресниц как пистолет, повернулась к Мэдди.
– А ты ведь обещала отвезти меня во вращающийся ресторан на мой двадцать первый день рождения, тетя Дви, – произнесла она с искренним негодованием. – А вместо этого подарила какую-то сушилку для салата. Ненавижу салат!
– Дорогуша, – сказала Двина, положив руки на обтянутые колготками колени. – Почему бы тебе не поехать на работу на моей машине? Ты все время об этом просишь, а мне она сегодня не понадобится, – пели гласные, сладкие, как взбитые сливки. – Разве что, – тут она подняла вверх указательный палец и покачала им, – чтобы отвезти тебя в один ресторан на ужин.
Нахальное лицо племянницы засветилось радостью.
– Идет!
В мановение кисточки с тушью она исчезла.
Сто шестьдесят сантиметров тела Двины метнулись вперед быстрее молнии. Подхватив Джека под левую руку, Мэдди стала отбиваться от нее правой. Она чувствовала себя Кинг-Конгом, крушащим самолеты одной рукой и удерживающимся на Эмпайр стейт билдинг с помощью другой. Двина схватила Джека за руку. Он взвизгнул. Мэдди в ответ ухватилась за волосы Двины. Двина лишь сильнее вцепилась в Джека. Тот зашелся криком от боли.
– Хватит! – взмолилась Мэдди. – Ты сломаешь ему руку!
– Тогда отпусти его! – рявкнула Двина, прожигая ее убийственным взглядом.
Мэдди, с кровоточащим носом, расцарапанным лицом и бешено колотящимся сердцем, сделала единственно правильный выбор – отпустила свое сокровище.
– Только шевельнись, и я сделаю ему больно. – На лице Эдвины расцвела широкая улыбка. – У таких женщин, как ты, не должно быть детей, – сказала она с холодным удовлетворением. – Вас должны обязать носить противозачаточные колпачки с требованием проверить коэффициент умственного развития перед тем, как их снять. Таких, как ты, следует стерилизовать.
Мэдди стояла неподвижно, скованная ужасом. Она старалась не позволить себе учащенно дышать. Она говорила себе, что все это не по-настоящему, что на самом деле этого не может быть. Она уговаривала себя, что жизнь – это просто странный эксперимент, проводимый на маленькой планете.
– Все сводится к простому уравнению. Слишком много матерей-одиночек высасывают все соки из системы соцобеспечения, в то время как супружеские пары с элитарным образованием и уровнем интеллекта не могут зачать ребенка. – Двина бросила на Мэдди взгляд, который заставил ту задрожать. – Мы просто берем у бедных и отдаем богатым.
Джек рыдал. Его ангельское личико было все в грязных разводах от слез. Руки Мэдди сами по себе потянулись к нему.
– А тебе по ходу дела удается отхватить солидный куш.
– Арест гражданского лица. – Двина выхватила ключ из скважины двери большого шкафа и жестом велела Мэдди забираться внутрь. – Я передам тебя сержанту Слайну, как только закончу с передачей моей маленькой посылочки.
У Мэдди застыла кровь в жилах.
– Нет!
Двина сильно ущипнула Джека, чтобы тот взвизгнул.
– Ну что?
Отчаянный плач Мэдди потонул в воплях малыша. Парализованная страхом, Мэдди как раз забиралась в пыльное нутро шкафа, когда в комнату слаженным тандемом влетели Мамаша Джой и Спутник.
– А вот Кегни и, мать ее, Лейси! – радостно объявила Спутник.
Когда Мэдди боролась с Двиной, ее истощение, плохое питание и лактация дали о себе знать. Для того чтобы повергнуть врага, Мамаше Джой достаточно было всего лишь качнуть своим роскошным телом в сторону работницы социальной сферы и сесть на нее сверху. «О, благодарю тебя, добрая фея! Все прощено!» – молилась Мэдди, снова подхватывая Джека на руки и прижимая его к сердцу.
– Я тут подумываю сделать себе еще одну татуировку – феникса, восстающего из пепла, – заявила Спутник, связывая руки психотерапевту поясом от платья. Двина металась и вертелась как уж на сковородке.
– Боже всемилостивый! Девочка, да на твоих руках это скорее будет выглядеть как волнистый попугайчик над бунзеновской горелкой! Давай-ка шевелись!
Устроившись на заднем сиденье ярко-желтого «фольксвагена», Мэдди не могла налюбоваться на Джека. Она вдыхала его тихий выдох с запахом корицы и прижимала к себе. Когда Мамаша Джой попыталась завести мотор, эйфористическая улыбка Мэдди угасла. По улице навстречу им двигалась голубая «астра» с антенной посередине крыши: несомненный признак полицейской «штатской» машины. За рулем сидел сержант Слайн.
– Ладно-ладно. Не будем паниковать, – предупредила Спутник.
– Господи Иисусе! – заполошилась Мэдди. Очень сложно не делать того, что у тебя хорошо получается. – Надо его протаранить!
– Боже всемилостивый! И испортить мои замечательные белые колеса?
Спутник метнулась в сторону и завладела рулем. Желтый «жук» бросился вправо и вытолкнул полицейскую машину с дороги, отправляя ее прямо на красный почтовый ящик. На лице Спутника появилась нахальная улыбка. Слайн медленно выбрался из своей машины, и оказалось, что его жесткие волосы на затылке стояли на манер прически ирокеза. Мамаша Джой царственным жестом велела ему отойти в сторону и всем весом своей слоновьей ноги вдавила педаль газа в хлипкий пол. Слайн решил вести преследование. Его машина с одной горящей фарой развернулась в серой мороси и понеслась вперед, освещая дорогу циклопическим пучком света.
Когда машина завернула за угол, ее пришлось остановить по требованию Спутника, которая громогласно заявляла о том, что «эти слабоумные сучки и так уже ей надоели» и напоминала, чтобы, навещая ее, они не забывали приносить «наркоты». Она катапультировалась наружу и выкатилась на дорогу перед полицейской машиной. Последнее воспоминание Мэдди о Спутнике было связано с ее ликующим воплем, когда машина Слайн а, дымя покрышками и скрежеща металлом, ушла в вынужденный занос.
Когда Мэдди оглянулась, то за спиной Спутника увидела, как к террасе дома Двины спокойно подъехал «сааб». Почувствовав противный холодок в желудке, она поняла, что в той машине были приемные родители Джека. Ее маленький мальчик вскинул пухлые ручонки и обнял ее за шею с нежностью Рэта Баттлера. Его пальцы сцепились с ее пальцами так, что Мэдди никак не могла их распутать. Ее сердце парило в груди. Она улыбалась так широко, что на ее зубах вполне можно было разместить банан. В горизонтальном положении.
