Текст книги "Бешеные коровы"
Автор книги: Кэти Летт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Мэдди с недоверием посмотрела на свою подругу.
– Ты говоришь, будто цитируешь брошюру. Ты это понимаешь? – грубо прошептала она.
– Ну что ж, тогда прочитай и то, что написано мелким шрифтом, – не осталась та в долгу, метнув на Мэдди такой же осуждающий взгляд. – А еще лучше – прислушайся, – потребовала она.
Мэдди скорчилась на полу рядом с ней:
– К чему?
– Ты слышишь этот звук?
– Какой звук?
– Тиканье. Это идут мои биологические часы.
Мэдди пожала плечами:
– Переходи на электронные.
Лицо Джиллиан осунулось.
– Мэдди, я старею.
– А кто с возрастом молодеет? Помнишь, раньше мы использовали слово «жесткий» в описании веселой ночки с рок-звездой в татуировках? Теперь мы так говорим, когда нам попадается целый лист чертового салата.
– Косметику теперь приходится накладывать мастерком.
– Джиллиан, тебе всего лишь тридцать шесть.
– Да, это в пересчете на человеческие годы. А на часах одинокой, бездетной женщины это уже равносильно восьмидесяти шести! Скоро я буду слишком старой, чтобы носить джинсы! Может быть, я уже слишком стара, чтобы их носить. Возможно, люди уже провожают меня на улице словами: «Как нелепо!»
– Ты только не думай, что роды дают право на ношение джинсов. Каждый раз, когда я застегиваю молнию, моя шея становится толще.
– У меня никогда не будет ребенка, – поделилась она с грустным лицом. – Одиночество – состояние динамичное, Мэдлин. Пока я делаю вид оптимистического присутствия, мне приходится признать, что моя жизнь не удалась. Все одинокие мужчины, с которыми я знакома, голубые. Я собираюсь назвать свои мемуары «Танцы с королевами».
– Мемуары? Ха! Это теперь, когда ты вступила в ряды «общества голубых теней для век». Эй, не унывай. Может быть, ты сможешь забеременеть с помощью искусственного оплодотворения?
– Там очередь на пять лет, – с чувством сказала Джиллиан, массируя живот Джеку. – Ах, дорогая, к тому времени на мне будет столько морщин и рубчиков, сколько на, черт его побери, вельвете!
– Суррогатное материнство? – сострила Мэдди.
– Ты – моя единственная способная к зачатию подружка.
– Китайский сиротка? – Она по-прежнему отказывалась серьезно воспринимать слова своей подруги.
– Слишком дорого. Кроме того, мне не нужен какой-нибудь ребенок. – Ее глаза заметались по комнате. – Мне нужен Джек.
Улыбка застыла на лице Мэдди.
– Он самый лучший спутник из всех, кто у меня был, – продолжала искренний рассказ Джиллиан. – А это не шутка в устах женщины, когда-то встречавшейся с Брайаном Фери.
Джек отозвался на ее сантименты громким звуком отошедших газов. Джиллиан удовлетворенно улыбнулась.
– Я и не знала, что могу влюбиться. А теперь, совершенно неожиданно, любовь просто изливается из меня.
Мэдди с трудом шевелила губами:
– Я его мать. Ты не можешь любить его больше, чем я!
Джиллиан спокойно посмотрела на Мэдди:
– Когда он простыл, я отсасывала ему сопли ртом.
У Мэдди глаза чуть не вылезли из орбит.
– Тебе нужен не ребенок, Джиллиан. Тебе пора обратиться к психиатру.
– Поэтому я считаю, что ты должна позволить мне его усыновить.
– Ни за что!..
– Я записала его во все лучшие школы. Школы, которые отличают зерна от плевел.
– Ты к чему клонишь? К тому, что он станет ботаником?
– Нет. Я хочу сказать, что в этих школах не только ученики, но и учителя подвергаются тщательному отбору.
– Он мой ребенок!
– Да, но я – лучшая мать, – не уступала она.
– Почему? Потому что таскаешь его во всякие идиотские детские группы с самодовольными родителями, чьи дети спокойно спят всю ночь напролет?
– А ты покупаешь огнестойкие пижамы? Готовишь домашние сухарики? От тех, что рекламируют по телевизору, отламываются довольно большие куски…
– Эти группы являются примером издевательства над детьми.
– Когда ты набираешь в ванную воду, ты включаешь холодную в последнюю очередь, чтобы он случайно не обжегся?
Да, в последнее время она сама довольно часто сталкивается со случайными ожогами. Мэдди было нечего терять, кроме самообладания. Она вскочила на ноги.
– Так кто же я, по-твоему? Кокон?
– Ты занимаешься развитием его координации? Ориентации в пространстве? Развитием мелкой и крупной моторики?
– Какая к черту моторика? – Мэдди вырвала Джека из рук подруги.
Тот ответил диким воплем и протянул пухлые розовые ручонки назад, к Джиллиан.
– Какие сказки на ночь ты ему читала? Про злобную биологическую мать?
Она яростно копалась в его мягких игрушках, которых, казалось, за ночь стало еще больше.
– Какого черта он хочет? – Мэдди отбросила медвежонка, который был с негодованием отвергнут.
– Он хочет мишку с отжеванным ухом, это совершенно очевидно, – снисходительно перевела Джиллиан. – И, конечно, меня. Иди и скорей поцелуй тетю Джил, моя конфетка, мой сладенький. Он не засыпает без поцелуя, как Сара Бернар. – Как только лицо Джиллиан наклонилось к Джеку, он сразу перестал плакать. На ее лице появилась торжествующая улыбка. – Смирись. Ему нужна я.
– Ему нужен здоровый сон, – язвительно ответила Мэдди и, прижав тельце Джека к себе, бросилась в гостиную.
Джиллиан вытерла нос тыльной стороной руки.
– Он любит, когда ему дуют на веки, чтобы заставить его закрыть глаза, – с пренебрежением бросила Джил в спину Мэдди. – А еще ему нравится детский массаж и плавание в ванной. А еще – сидеть на стиральной машинке, но только когда она отжимает, – продолжала кричать им она.
– Да пошла ты! – блеснула эрудицией Мэдди.
Джек был ее сыном. Она лучше всех знает, как его успокоить.
* * *
Через час Мэдди опустилась до взяток.
– Скажи, что тебе нужно, чтобы ты уснул? Деньги? Поездка в Диснейленд? Подписка о передаче тебе одного из моих органов, если ты когда-нибудь попадешь в аварию?
Скорчившись на линолеуме в прачечной и наблюдая за тем, как одежда Джиллиан плавает по кругу, Мэдди чувствовала себя такой ненормально обходительной, что с трудом терпела саму себя. Можно подумать, ей не было достаточно тюрьмы Холлоуэй, Эдвины Хелпс, сержанта Безбородого Индюка и всех сил городской полиции, которые устроили за ней настоящую охоту. Теперь ей придется бороться еще с бывшим любовником и педиатрически подкованной воровкой детей.
Для Алекса и Джиллиан это была настоящая война… Почему у нее такой плохой вкус на врагов?
Мэдди подумала, не сделать ли Джека самым молодым пациентом в истории пластической хирургии. Они бы оба сделали себе скулы Иваны Трамп и носы Майкла Джексона. Или им придется поселиться где-нибудь на равнинах у папуасов. Она попыталась убедить себя в том, что темнее всего ночь перед рассветом, но ее собственный опыт говорил, что для нее темнота – всегда признак задвигающегося полного затмения.
К тому времени, когда машина закончила отжимать, а Джек крепко уснул, она твердо решила одно: ей снова придется удариться в бега. Но куда? Она знала только один островок безопасности в темном и опасном мире: сто тридцать килограммов живого веса с варикозным расширением вен и одышкой. Но где она могла ее найти? Придется действовать наугад.
20. Трам-тара-рам
– Чем ты, черт тебя возьми, занималась? – Мэдди ответила бы на этот вопрос, если бы не погрузилась с головой в потенциально опасные для позвоночника объятия Мамаши Джой. – А я тут занималась этим, – она изобразила человека, пьющего пиво, – этим, – она воспроизвела боксерский удар, – и вот этим, – Мамаша Джой задвигала своими массивными бедрами вперед-назад.
Они сидели в заросшей паутиной квартире в высотном жилом доме на севере Лондона. Стены, покрашенные неровными мазками краской цвета аквамарин, фуксии и красно-коричневых яблок, были покрыты пузырями от сырости и переливчатыми пятнами плесени. По телевизору транслировали отрывок из старинного фильма «Папа лучше знает». Правда, в этом районе отцы давно не блещут и не делятся своими знаниями.
Начав поиски Мамаши Джой, Мэдди думала, что ей предстоит тяжелый труд боснийского каменщика, но, как оказалось, она недооценила ее известность. Мамаша Джой была фигурой мирового значения, во всяком случае в Хакни. Она сумела разгромить свое обвинение после того, как работник охраны магазина не явился в суд. К тому же она успела разработать новую идею для аферы.
– Мамаша Джой, говорю, я – Мамаша Джой. – Бриллиант хитро поблескивал на ее переднем зубе, когда она покачивала Джека на своем колене. – Что-то с тобой не так, девочка. Тебя слишком легко поймать. – Она поморщилась, рассматривая свою левую грудь, которая свесилась ей под мышку и мешала. Водрузив ее на место, она заодно поправила шарфик на шее. – Я тут занимаюсь магазинами.
Она рассказала, что ее новая схема заключалась в том, что она надрывала какую-нибудь из вещей в примерочной кабинке, а потом обращалась к работникам магазина с историей, будто купила эту вещь, но потеряла чек, и требованием заменить ее на целую.
– Представляешь, потом я отправляюсь в следующий магазин и с каждым разом одеваюсь все лучше и лучше.
С трепетом дебютантки перед первым балом, она разложила перед Мэдди карту Англии, рассказав о ближайших планах заняться покупками на территории от Мерилбоун-роуд до Мерсисайд. У этой женщины был настоящий талант.
Как приятно было видеть знакомое лицо, испещренное морщинками от смеха, слышать забавный ритм ее голоса, который пробивался даже сквозь вибрирующий пульс рэпа, слышный из соседней квартиры. Мэдди не удивилась бы, если бы узнала, что эта группа называется как-нибудь вроде «Дреды Дохлого Яка».
– Это торговцы наркотиками. Конечно, не самые лучшие соседи. Не любят они тихой жизни и сидят наготове двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
«А, ждут визита полицейских», – догадалась Мэдди.
Сквозь дыру в стене в квартиру Мамаши Джой пролезла молодая женщина, представившаяся невразумительным сочетанием согласных: «Челси Гор-Планкет-Флаф». Она пришла, чтобы подогреть смесь для ребенка. Двойные имена, когда-то бывшие прерогативой только высших слоев общества, прижились у этих обитателей нибелунгова района, претерпев умопомрачительные фонетические изменения. Роскошные благодетели, с политическими целями посещающие в сопровождении полицейского эскорта публичные места, внезапно обнаруживали себя ассимилировавшими с пролетариатом.
У Челси были бледные голые ноги, обувь на пластиковых шпильках и длинные сережки, свисавшие ниже ее микро-мини-юбки, лицо, иссушенное беспокойством, и обесцвеченные волосы, сквозь которые проглядывали отросшие корни. Казалось, здесь все должны были демонстрировать корни. В таком случае Мэдди придется перекраситься в черный цвет.
– Чертова газовая компания снова меня отключила! – пожаловалась женщина.
– Может, адвокат чем-нибудь поможет? – спросила Мэдди.
– Да не будут они помогать! Как только я им сказала, что мне нужна плита, чтобы готовить еду для ребенка, они предложили мне покупать уже готовые продукты в магазине.
Она оказалась знатоком местной жизни.
– Тут, если увидишь кошку, у которой оба уха на месте, можешь быть уверена, что она не местная, – философствовала она. – Зачем ты собралась сюда переезжать?
– А по-моему, мне здесь понравится. – Мэдди выглянула в грязное окно, чтобы посмотреть на застоявшийся летний воздух, подернутый дымкой городского смога. – Если бы я только могла это видеть!
Пока Мамаша Джой занималась своим «магазинным делом», Мэдди оставалось лишь затаиться в ее квартире до тех пор, пока не улягутся страсти. Так у старой негритянки будет достаточно времени, чтобы организовать Мэдди и Джеку поддельные паспорта и договориться, чтобы их посадили в грузовой отсек самолета, составлявшего не только гордость, но и весь воздушный флот государства, названия которого Мэдди не могла произнести с первой попытки. Вот уж действительно приключение.
Только сопровождая Мамашу Джой к офису мини-такси, поскольку в их район рисковали заезжать только бронированные машины, она получила относительно полное представление о том месте, которое стало для нее новым домом. В этом районе было пять кварталов высотных, двенадцатиэтажных, домов, между которыми стояли низкие, заколоченные и с выгоревшими фасадами строения. Спутниковые тарелки, как архитектурная сыпь, портили вид. На этом пятачке антенн было больше, чем в Центре космических исследований имени Кеннеди. Улицы, названные с искрометным юмором Луговая улица или Лютиковый проезд, были пустынны. Там был только странный парнишка на мотоцикле с учебными номерами, собака с грустными глазами и запаршивевшей шкурой, да пятна граффити с надписями, сделанными кровью: «ВИЧ-положительный». Британские городишки, где недвижимость принадлежит государству, способны убедить любого, что мир построен за шесть дней.
– А как насчет мальчиков в голубом?[4]4
Имеется в виду форма полицейских.
[Закрыть] – нервно спросила Мэдди, когда они подошли к Майл-Янд-роуд.
– Это же Вавилон! Ха! – Контрастируя с окружающим запустением и деградацией, Мамаша Джой светилась насыщенным темным светом. На ее лице расцвела заговорщицкая улыбка. – Они как-то пришли навестить меня в моей квартире. Когда они вышли, оказалось, что детишки поснимали колеса с их полицейской машины!
Когда Мамаша Джой направилась в офис мини-такси, чтобы поторговаться о цене, Мэдди стала в отчаянии рассматривать наркоманов, кучковавшихся на пропитанных мочой лестницах. Временами ее взгляд натыкался на ребятишек, нюхавших клей и всякую химическую дрянь, – живое воплощение картин Иеронимуса Босха.
Исполнение музыкального фрагмента из «Ла Кукарача» на автомобильном гудке возвестило о появлении в облаке выхлопных газов молодого человека, который представился как Финн. Он был такой толстый, что походил на доску для серфинга, только еще глупее. На его лице маменькиного сыночка были следы от порошка, и он сидел за рулем «ниссана» никотинового цвета, задние сиденья и полка которого были завалены всяческими талисманами из чучел животных. С антенны свисал пушистый хвост енота в камуфляжной цветовой гамме. Мэдди ни секунды не сомневалась, что этот представитель мужского пола предпочитает фильмы, в названии которых были слова «свинья», «смерть» и цифра «И».
– Новенькая, да? – В окно автомобиля высунулся его безволосый локоть. – Без определенных занятий?
– Что, простите? – Прижав к себе Джека, она отступила на тротуар.
– Не оплачиваемый труд? Экономическая изоляция? Добровольный затянувшийся досуг? – Этот словарный запас абсолютно не вязался с невнятными гласными говора Ист-Энда. Этот истязающий ухо акцент можно было принять за проявление серьезного заболевания горла.
– Вы хотите сказать, что я нищая? Да, это так. – Она хотела было спросить, где именно получал образование Финн, не в «специальной школе», случаем, но потом передумала. Неразумно называть идиотом человека, который может на это разозлиться.
Финн распахнул дверь и выбрался из машины. На нем были мешковатые шорты цвета хаки и зеркальные очки. Мэдди в очередной раз поразилась тому, как Британии удалось колонизировать мир, стоя на таких бледных поросячьих ножках.
– Десять процентов в неделю, – щедро предложил он. – На моих условиях. Иначе придется использовать твои кишки в качестве подвязок.
Мэдди наконец догадалась, что Финн был акулой-процентщиком. С презрительным хмыканьем она проскочила мимо него в офис.
– Ты уверена, что с тобой будет все в порядке, девочка? – Гамаки баклажановой плоти рук Мамаши Джой взвились в воздух, когда та заключила Мэдди в крепкие объятия.
– Знаешь, как долго я ждала возможности оказаться наедине со своим ребенком? – пробормотала Мэдди, с трудом отрывая лицо от необъятной груди Мамаши Джой. – Четыре месяца! Это будет рай!
– Так вот почему ты улыбаешься, как кот на сметану!
Мэдди проводила взглядом такси, быстро уносившее Мамашу Джой. Оно задело стоящую машину, снеся боковое зеркало и широкую полосу краски с пассажирской двери. Под номером такси был прикреплен стикер со словами «Бог – мой пилот!».
* * *
«ТРАМ-ТАРАРАМ-ТРАМ-ТАРАРАМ! ТРАМ-ТАРА-РAM-ТАРАМ-ТАРАРАМ!» Мэдди посмотрела на часы. Шесть утра! Боже мой, она подумала, что уже день на дворе! «ТАРА-ТАРА-ТАРА-РАМ!»
Она посадила свое невыспавшееся чадо в ходунки, что Джек тут же воспринял как сигнал начать игру в хоккей, забивая голы головой. Мэдди сметала керамические осколки разбившейся вазы и думала, хорошо, что в этом доме нет дорогих вещей.
– Жизнь с тобой под одной крышей, – сказала она Джеку, – то же самое, что существование рядом с целым отрядом разрушителей. Ты об этом знаешь? Эй, брось! Не надо плакать. Мама не хотела тебя ругать… – Мэдди подхватила его на руки.
«ТРАМ-ТАРАРАМ-ТРАМ-ТАРАРАМ! ТРАМ-ТАРА-РАМ-ТАРАМ-ТАРАРАМ!»
Она снова посмотрела на часы. Было пять минут седьмого.
– Черт! – сказала она вслух. – Я думала, что уже день на дворе!
За завтраком Джек отверг рисовые хлопья.
– Ну представь, что это – покрытые слизью брюшки жуков. Хорошо? – К этому времени она уже хорошо знала, что дети едят только ту пищу, которая была предварительно уронена на пол, потоптана, полизана как можно большим количеством собак, загнана в угол и покрыта пылью. – Ох как приятно маме-ламе видеть свою детку-конфетку! Никто не любит тебя сильнее меня. Только подумай, сколько замечательных вещей мы сможем делать с тобой вместе! Например… – Мэдди снова посмотрела на часы. – Сколько там времени?
* * *
В обед Мэдди усадила его на высокий стульчик. Джек приступил к переворачиванию всех тарелок и выбрасыванию их содержимого. Обед был похож на аудиенцию с Генрихом VIII. «Черт бы побрал все эти книги о сбалансированном питании», – подумала Мэдди. В данном случае сбалансированным питанием было то, чему удалось удержаться на ложке Джека по пути к его рту.
– Я пою под дождем, просто пою под дождем!
Единственным способом заставить его посидеть спокойно, чтобы она могла запихать ему в рот что-нибудь съедобное, оказалась чечетка в ее исполнении. Она изображала великолепного Басби Беркли со знаменитым зонтом.
– Что за чудное чувство, я просто…
Что ее в принципе не смущало, пока она не заметила, что вся компания соседей-наркоторговцев наблюдала за ней через дырку в стене. Стоило ей прекратить петь, как Джек снова начинал плакать.
– Я пою под дождем…
Черт возьми! Этот ребенок был более требователен, чем Фрэнк Рич.
К концу обеда по кухне было разбросано столько яйца, что его было проще выжечь, чем отмыть. Единственное лакомство, которое интересовало его в качестве пищи, он доставал из своего носа и предлагал Мэдди как лучшее угощение вечера.
Послеполуденное время было посвящено поискам пропавшей золотой рыбки. Мэдди заметила, как Джек облизывал пальцы, и лишь надеялась, что он не пристрастится к суши. Потом в один момент он узнал, что какашки можно использовать в декоративных целях. Довольно скоро квартира Мамаши Джой стала напоминать тюремный лабиринт.
Дамочка с телеэкрана жаловалась на то, что время с ребенком протекает так быстро. Быстро? С точки зрения Мэдди, оно не двигалось вообще!
* * *
– «Укачай малышку на верхушке дерева, где ветра поют… – К часу ночи Мэдди умоляла Джека уснуть. Она была готова возить его вокруг квартала… если бы у нее только была машина! Она бы почитала ему сказку, если бы только смогла найти свои очки. – …и качают колыбельку…» Слушай, ты ведь не Маргарет Тэтчер? – спросила она его в два ночи. – Ты не должен сидеть всю ночь и заниматься делами государства… «…на толстом суку…». Если я похожу еще немного, то прощай Джулия Эндрюс и здравствуй Мира Хиндли. Ты меня понял? – сказала она ему еще через час. – Слушай, я не люблю играть в прятки в четыре часа ночи!
На ночную смену она взяла его с собой в кровать Мамаши Джой, которую он тут же колонизировал и стал играть в футбол почками Мэдди, заставляя ее цепляться за край матраса так, будто от этого зависела ее жизнь. Именно тогда она нашла свои очки, которые все это время были у нее на голове! Обернувшись посмотреть на Джека, она, к своему изумлению, обнаружила, что он наконец отключился.
– Спасибо тебе, Господи! – прошептала она. – Нет, минуточку, – оборвала она себя. – Он правда спит? Я не слышу его дыхания. Черт побери! Да он не дышит, будь оно все неладно! О боже! О боже! Джек? Джек? ДЖЕК! Все в порядке, дорогой. Не плачь…
«ТРАМ-ТАРАРАМ-ТРАМ-ТАРАРАМ! ТРАМ-ТАРА-РАМ-ТАРАМ-ТАРАРАМ!»
– Смотри, как мама бегает! Послушай, как мама разговаривает сама с собой! Посмотри, как она принимает транквилизаторы! Видишь, как мама не может справиться со специальной крышечкой с защитой от детей на пузырьке с таблетками?
* * *
Некоторые женщины рождаются матерями, к другим материнство приходит, а на иных оно обрушивается. Прошло две недели совместной жизни Мэдди и Джека, и она была вынуждена отнести себя к третьей категории.
Она по-прежнему волновалась, беспокоилась и бегала на цыпочках. Если коляска подскакивала на камне, она уже думала, что у Джека могло парализовать ноги. Стоило ему отрыгнуть молоко, она уже подозревала нарушение мозговых функций. Кашель вызывал у нее мысли о пожизненном искусственном легком, а если он писал два раза в час, Мэдди уже воображала, что Джеку не обойтись без искусственной почки.
В этом районе множество мест, куда было «нельзя», а там, куща при желании было бы «можно», наверняка полно полицейских с ее фотографией. Поэтому Мэдди стала домашней тюремной смотрительницей, патрулирующей периметр кухни в непрерывных поисках тараканов, иголок и наполовину отвернутых шурупов. Еще одна такая неделя, и у нее начнутся проблемы с шурупами между ушей. В отчаянии она сделала загородку для игр, в которой вскоре оказалась в одиночестве, в то время как Джек ползал где-то в другом месте.
Понимание того, что у Джека резались зубы, не спасало. Он был капризен до невыносимости, он постоянно был на ее руках как приклеенный. Мэдди научилась делать все одной рукой, как калека, – от замены лампочки до смены тампона. А еще у него текли слюни. Мэдди казалось, что на таком количестве слюны, которое исторгал рот ее ребенка, можно было сплавлять лес.
К тому же он кусал ее сосок. Это был действительно ни с чем не сравнимый опыт по установлению связи.
Хуже всего была неизбывная скука и однообразие. Мэдди было так скучно, что она могла видеть, как происходит фотосинтез у домашних растений. От постоянной ходьбы у нее началась молочница. Самым захватывающим моментом дня, помимо осмотра собственной груди, было растирание мозолей. Она даже старалась растягивать это удовольствие.
Она настолько истосковалась по компании, что заглянувший к ней проверяющий показания газового счетчика показался самым искрометным и остроумным человеком, которого она когда-либо встречала. Когда он ушел, Мэдди стала делать вид, что собирается заказать ковры, потолочный свет, кухонные безделушки, только ради того, чтобы заманить к себе представителей фирм для проведения расчетов.
Очень скоро Мэдди поняла, что крайне недовольна тем, что условия жизни здесь были хуже, чем в тюрьме. Она и не подозревала, что общество приговаривало матерей к такой немыслимо монотонной жизни без всякой надежды на досрочное освобождение.
Усталость, пропитавшая все ее существо до мозга костей, лишь усложняла картину. Челси одолжила ей книжку «Как решить проблемы со сном вашего ребенка», но Мэдди не хватало сил на то, чтобы ее прочитать.
Мэдди всегда гордилась своей памятью. Она помнила, в какой позиции занималась сексом во время трансляции венчания принца Чарльза и леди Ди, на какой диете сидела, когда убили Джона Леннона, и каждый кусочек аппетитного тела Алекса, которое на вкус напоминало жареный миндаль. Тем не менее утром дня осеннего равноденствия она вышла в магазин в одном бюстгальтере.
Когда Мэдди это осознала, она согнулась пополам, бросилась вверх по ступеням и, замерев в засаде, сканировала глазами горизонт, как коммандос в поисках засевшего снайпера. Подобное выставление себя напоказ, скорее всего, не соответствовало совету Мамаши Джой «сидеть тише воды, ниже травы».
Она пыталась сидеть дома и смотреть черно-белый телевизор, но бесконечные приходы мужей домой к готовым обедам с задушевными беседами довели ее почти до суицидального настроения. Мэдди знала, что с ее везением, если она сунет голову в духовку, ей непременно отключат газ. Она была уже готова принять упаковку таблеток только для того, чтобы положить конец своему «овощному» стилю жизни. Она была вынуждена признать, что живет именно так.
Обстановку усугубил, однажды прорвавшись сквозь дневные медоточивые истории про добрых муженьков, сочный рот Александра Дрейка, начавший разглагольствования о любви к детям. Сердце Мэдди забилось в бешеном ритме.
– Скажите, – рискнула телеведущая, – правда ли, что ваша жена подала на развод, обвинив вас в супружеской измене?
Алекс изобразил смущенную, потрясающе искреннюю улыбку.
– Как и всем мужчинам, Миранда, мне нужна совершенная жена, чтобы понять, почему я далек от совершенства.
Ведущая с трудом оторвала свой взгляд от промежности Алекса и, часто заморгав глазами, похвалила его за порядочность.
– Порядочный? – взвизгнула Мэдди в телевизор. – О да, конечно! Сначала он такой порядочный, что потом он просто изменяется до неузнаваемости! Просто становится гунном Атиллой! – Мэдди чуть не размозжила дистанционный пульт, пытаясь понять, как могла любить такого подонка. Она даже поклялась больше никогда не западать на то, что ей так нравилось в мужчинах. Ну если только обладатель этих качеств не окажется очень, очень сексуально озабоченным.
Мэдди сложила в стопку монетки и отправилась к единственному в районе неразгромленному телефонному аппарату. Спустя час ей удалось отыскать неприлично общительную Мамашу Джой в доме маникюрши-кузины-парикмахера-зятя-массажиста-приемной-дочери в Бирмингеме.
– Есть новости о паспортах?
– Мы ничего не будем знать около месяца. Может, шесть недель, может, больше.
– Шесть недель? Хорошо, я продержусь.
– У тебя там все в порядке, девочка?
– О да, все нормально. Только он не перестает плакать, он меня ненавидит, а я – безнадежная мамаша.
– Ты, главное, не забывай одну вещь, – утешила Мамаша Джой. – Если будешь слишком сильно трясти ребенка, он может повредиться мозгами.
Мэдди засмеялась, всхлипнула и сильнее прижала к себе Джека.
– Я знаю, что сама говорила тебе сидеть тише воды, ниже травы, но тебе пора выбираться из этой квартиры. Правда пора. Эта моя квартирка может запросто уморить кого хочешь. Слышишь меня?
Связь оборвалась. Мэдди открыла свой бумажник. Там оказалось кладбище моли.
– Придет день, сынок, и все это станет твоим, – сказала она Джеку с сарказмом.
С деньгами или без денег, Мэдди было некуда пойти на поиски развлечений. Она могла бы понаблюдать за ловцом крыс и за тем, как крысы от него убегают. Или же она может понаблюдать за охотой акул-процентщиков на стайку обнищавших родителей-одиночек.
Когда Мэдди облокотилась на «ниссан» Финна с просьбой одолжить ей денег до возвращения Мамаши Джой, он с неохотой полез в свой пакет от Теско, достал оттуда пачку пятидесятифунтовых банкнот и аккуратно отсчитал восемь штук.
– Не забывай, – Мэдди пришлось напрячься, чтобы услышать его сквозь грохот магнитофона, включенного на полную мощность, – я знаю, где ты живешь.
– А, ну да! Тогда заходи на огонек.
– Тебе дурь нужна? – Поскольку Мэдди не увидела в себе никаких пулевых отверстий, она решила, что он не расслышал ее. – Травки, говорю, хочешь? – прокричал он.
Джек с огромным любопытством смотрел на Финна, горя желанием познакомиться поближе. Мэдди вспомнила дни, когда она ловила кайф от самой жизни. В последнее время у нее с жизнью сложились прохладные отношения. Где эта Джиллиан, когда она так нужна? Мужчины появлялись и уходили, и только ее подружки сохраняли ей верность. После разрыва с мужчиной вокруг тебя хлопотали и утешали, читали стихи Дороти Паркер и угощали экзотическими коктейлями с зонтиками. Подружки тут же прибегали с видеокассетами из проката вроде «Девушка в танке». Стоило ей поссориться с подругой – никому не стало до нее дела. Черт возьми! Как ее угораздило обзавестись двумя такими замечательными близкими врагами?
Когда Мэдди выхватила деньги из грязных пальцев Финна, ей не понравилось, как повернулись кубики костей на его зеркале заднего вида. Теперь у них появились наличные.
